Гламурная няня для селяночки

Глава 8

Как же я ошибалась, когда думала, что жизнь в деревне будет спокойной и безоблачной!

Вот сижу теперь как дура, на яблоне, а может, на сливе. Один фиг. И никого ведь нет поблизости.

– Уйди! Уйди! Прошу тебя, как человека прошу, – уговариваю я злобного гуся.

Но он упорно марширует под деревом, ожидая, когда я свалюсь, чтобы разорвать меня на мелкие клочки.

– Девушка, вам помочь? – слышу я густой сочный бас.

– Да! Да! Конечно! – кричу я. Сквозь листву не разглядеть спасителя, но это неважно. – Отгоните гуся, пожалуйста!

– Отогнал. Не бойтесь, слезайте!

С ужасом понимаю, что это невозможно! Залезть-то я залезла, а назад – ни за что! А ещё весь мой зад в ажурных трусах у стоящего внизу как на ладони.

Какой ужас! Я зажмуриваюсь от стыда и страха. Мои конечности стремительно немеют.

– Не могу! Ловите меня! – кричу отчаянно и отпускаю дерево.

Зажмурившись, я падаю прямо в сильные руки незнакомца, и большая мозолистая ладонь снова находится на моей груди. Возникает чувство дежавю. Кто-то совсем недавно вот так же держал меня за грудь. И это не мой муж.

Я открываю глаза и вижу снова бородатую ухмыляющуюся рожу маньяка с озера.

– Придурочная, опять ты!.. – басит он.

Взвизгнув, я выскальзываю из его рук. Я снова поражаюсь, какой он огромный. Я ему едва до плеча достаю, хотя рост у меня вполне себе средний. Да он даже больше моего дядюшки!

– Обязательно хватать меня за грудь постоянно? – спрашиваю я.

– Ты же понимаешь, что это не специально, – хмурится он.

– Ага, – я подозрительно прищуриваюсь.

Иван закатывает глаза, словно прося помощи от высших сил.

– Если ты думаешь, что я хожу за тобой, чтобы улучить возможность спасти тебя и при этом подержаться за твои… кхм… невыразительные формы, то ты ошибаешься, Барби. А теперь адьос, у меня дела, – выговаривает он мне, как строгий учитель нерадивой ученице.

Он разворачивается и уходит. Я смотрю на его широкую спину и закусываю губу. По-хорошему надо извиниться и поблагодарить, но… он назвал меня Барби, а мою грудь невыразительной.

Мои сомнения прекращаются, когда я снова слышу шипение приближающегося Федьки. Коварная птица поняла, что я осталась без защиты, и явно замышляет недоброе. Со всех ног я припускаю следом за великаном.

– М-м-м, Иван, – начинаю я, поравнявшись с мужчиной. Он и не собирается сбавлять шаг, отчего мне приходится почти бежать возле него.

Он недовольно косится на меня, но молчит. Не прогнал, и то хорошо.

– Слушай, я очень благодарна, что ты меня снова спас. И нет, я не думаю, что ты охотишься за мной. И даже не думаю, что ты маньяк, – тут моё дыхание сбивается. – Да ты можешь идти помедленнее?!

Он останавливается и поворачивается ко мне. Берет меня за плечи и смотрит прямо в глаза. А глаза у него такие… теплые, с солнечными бликами, цвета гречишного меда, с золотыми искорками. Я даже дар речи теряю от красоты такой.

– Чего тебе надо, козявка? – грубо спрашивает он меня.

– Проводи до дома, – выпаливаю я, неожиданно даже для себя, и тут же ищу себе оправдание, – там гусь опять за мной гонится.

Тяжко вздохнув, он поворачивает на мою улицу, и мы идем вместе в полном молчании. Подходим к моему забору.

– Вот, это твой дом, – показывает мне Иван.

Похоже, он меня совсем за идиотку считает. От этого становится обидно.

– Спасибо, ты такой умный! – язвительно говорю я. Открываю калитку, захожу и захлопываю её перед носом моего быдловатого спасителя.

– Это тебя Иван, что ли, провожал? – спрашивает меня тётя Маша, когда я, помыв руки, усаживаюсь за стол.

– Да. Вы знаете, на меня гусь напал, я на дерево влезла. А тут он. Отогнал гуся, – я не рассказываю тётке, что я, как спелое яблочко, свалилась прямо в руки этого бугая. Незачем ей знать такие пикантные подробности.

– Ох, Алиса, держись от него подальше.

– А почему? – мне вдруг становится жутко интересно, почему местные его недолюбливают.

– Появился он у нас примерно года три назад. Мужик он вроде неплохой, отзывчивый. Что ни попросишь – подсобит, в плохом не замечен. Дочка у него маленькая, лапочка. Но есть в нем что-то… что-то скрытое, боль какая-то. Понимаешь? Бабы это очень чувствуют. Наши-то девки поначалу табуном за ним ходили. Одна даже топиться собралась от любви. Только он никого не выделял. Как жил один, так и живет. Дочку любит до безумия. Болеет она у него, говорят. Он её возит регулярно в столицу на лечение, – говорит тётка.

– Вот как, – я задумываюсь. Может, в этом причина его хмурости?

– Такие мужики – беда для нашего бабского сердечка. Так что ты осторожнее с ним, Алиса.

– Да я и не думала вообще… – фыркаю я.

Но хмурый, недовольный Иван уже разжег мой интерес. Что же такого могло приключиться в жизни этого здорового и, надо признать, весьма симпатичного мужчины, чтобы он добровольно запер себя в этом захолустье и один воспитывал дочь? А что это произошло добровольно, я не сомневалась. Его одежда и обувь были очень хорошего качества и очень дорогие. По виду не скажешь. Но я-то не зря часами рассматривала модные журналы и знаю, сколько стоит такая одежда.

Странно это всё. Очень странно.