Глаз сокола

4

– Ты говоришь на акийском, – осмелился произнести Гилас.

Он стоял в полумраке хижины и весь дрожал.

– Еще бы я на нем не говорила! – резко бросила одноглазая старуха. – Я ведь родом из Акии. Меня зовут Горго. А тебя как?

– Блоха, – соврал Гилас.

– Говори настоящее имя.

– Э-э… Гилас.

Горго опустилась на скамью возле большого очага и разложила на коленях огромный живот. Старый пастуший пес с трудом поднялся на ноги и захромал к хозяйке, виляя хвостом. Та взяла ведро, плеснула в глиняный черепок молока и замерла, глядя, как собака его лакает.

– Ну, что встал? – вдруг рявкнула Горго.

Гилас не сразу сообразил, что она обращается к нему.

– Подкорми огонь и садись, – приказала она. – Чумы у тебя нет, это сразу видно, да только если не обсохнешь, все равно помрешь.

Мальчик добавил в огонь сушеные коровьи лепешки, потом вылил из сапог морскую воду и подсел к огню как можно ближе: еще немного, и обжегся бы. В хижине оказалось темно и тесно. Гилас постарался не обращать внимания на запах мочи и гнилой рыбы.

Горго подняла усеянную пятнами фиолетовую лапищу и почесала щетину на подбородке. Ее затуманенный серый глаз обвел взглядом всю хижину, потом впился в Гиласа.

– Значит, ты был в рабстве у Воронов.

Гилас кивнул:

– В шахтах на Талакрее.

Горго фыркнула:

– Говорят, там все и началось. Вороны копали слишком глубоко и разгневали богов. Из-за них Солнце пропало. Такой холодной зимы, как прошедшая, никто не помнит, а весна и вовсе до сих пор не наcтупила.

Гиласу не терпелось спросить про Пирру, но мальчик прикусил язык. Он чувствовал: старуха все расскажет, только когда сама захочет, и не раньше.

– Что у вас здесь стряслось? – спросил Гилас. Зубы у него клацали от холода. – Я ни разу не был на Кефтиу, и…

– Да, не в лучшее время тебя к нам занесло, – произнесла Горго.

Ткнув пальцем в пустую глазницу, она как следует ее почесала.

– Сначала Великое Облако закрыло Солнце, и посыпался пепел. Потом пришла Великая Волна, – стала рассказывать помрачневшая Горго. – Говорят, некоторые просто стояли столбом и глядели. Другие кинулись наутек. Но волна настигла всех. Она мчалась быстрее скачущей лошади. Сама-то я всего этого не видела. Мы повезли вглубь острова груз шерсти, чтобы его взвесить. Вот уж удача так удача, а то потонули бы.

Горго взяла палку и поворошила угли в очаге.

– Сыновья рассказывают, мертвечиной смердело так, что не продохнуть, но тут уж им виднее. – Горы жира старухи затряслись от смеха. – Я с рождения запахов не чую, – пояснила она и сплюнула, едва не попав в собаку. – После первого дождя из черного пепла их выпало еще много. А примерно одну луну назад пришла Чума и ударила в самое сердце Кефтиу. Яссассара приказала всем покинуть Дом Богини. Тем, кто живет в одном дне езды верхом от него, тоже пришлось уйти. И деревни, и хозяйства – все опустело. Яссассара велела всем уходить в западные поселения, и вернуться людям разрешат, только когда жрецы объявят, что Чума отступила.

Гилас нервно сглотнул:

– А я как раз ищу Дом Богини.

– Ты что, глухой? Нечего там делать, в Доме Богини никого нет! Верховная жрица собиралась совершить Мистерию, изгнать Чуму и вернуть Солнце. Ха! – Еще один резкий смешок. – Но Чума ее раньше одолела.

Гилас был потрясен до глубины души. Яссассару он видел всего один раз, но власть исходила от этой женщины, будто жар от углей. Как же она дала Чуме себя побороть?

– Ошарашила я тебя, да? – сухо уточнила Горго. – Этого тут никто не ожидал. Даже сама Яссассара. Говорят, когда она еще была жива, велела отнести себя в гробницу. Приказала жрецам очистить Дом Богини при помощи серы, а потом запереть его. Вот с тех пор он и стоит пустой. Да и в остальных частях Кефтиу дела обстоят ненамного лучше. Великая Волна погубила многих прибрежных жителей, а Чума прикончила половину выживших. Жрецы трудятся не покладая рук: то баранов в жертву приносят, то быков, но ничего не помогает. Уцелевшие сейчас отсиживаются на западе, кое-кто в Горах прячется. – Горго фыркнула. – Ну а раз мертвецов хоронить некому, от призраков спасу нет – повсюду бродят. Умершие разгневаны: еще бы, подобающие ритуалы проводить некому, отнести покойников в гробницу, чтобы лежали вместе с родней, – тоже…

Гилас насторожился:

– Вы видите призраков?

Горго сердито зыркнула на него:

– Нет, конечно! С чего ты взял?

Но Гилас уклонился от ответа.

– Почему вы тоже не уйдете отсюда? Разве вы не боитесь Чумы?

И снова монументальное тело Горго затряслось от смеха.

– От красильщиков так смердит, что нас даже Чума обходит стороной! Люди держатся от нас подальше, мы всегда жили на отшибе. Ну а теперь, когда в Море столько гнилого мяса, почему бы не остаться на прежнем месте? В жизни такого обильного урожая морских улиток не видели! Да и шерсти нынче полным-полно: заблудившиеся овцы так и бродят по округе, бери любую. – Горго шлепнула себя по животу. – А ты думал, почему я такая жирная?

– Но кто будет покупать у вас шерсть?

– Знаешь что? – сердито бросила Горго. – Если Солнце так и не выйдет, урожая не будет, и тогда нам всем конец. Ну а если Оно вернется, дела пойдут на лад, и мы разбогатеем. Как все сложится, мы не знаем, но работаем как обычно.

Гилас поднес руки к огню. Над туникой начал подниматься пар.

– Почему Кефтиу пострадал сильнее, чем другие острова?

– Из-за Яссассары! – рявкнула Горго так свирепо, что ее пес прижал уши, а один из сыновей старухи заглянул в хижину.

Гилас сидел тихо как мышь, дожидаясь, когда Горго успокоится.

– Сам же знаешь – Яссассара хотела заключить договор с Воронами, – прорычала старуха, взмахом руки прогоняя сына. – Вот почему, когда боги обрушили на них кару, разнеся Талакрею в пух и прах, они наказали и нас тоже. Яссассара ведь и сама понимала, что навлекла на Кефтиу несчастье. Оттого и готовилась провести Мистерию, чтобы искупить свою вину.

Тут Гилас набрался смелости и спросил:

– А где Пирра?

Глаз Горго помутнел, будто у змеи перед тем, как та сбрасывает кожу. И вдруг Гилас понял, что старухе известно гораздо больше, чем она хочет показать.

– Мне-то откуда знать? – бросила та. – А теперь хватит задавать вопросы. Рассказывай, как Чужак из Ликонии попал на Кефтиу.

Гилас напрягся:

– Почему ты решила, что я Чужак?

Горго секунду помедлила.

– Других людей с желтыми волосами я не видела – такие только у Чужаков бывают.

Гилас задумался, в чем признаться, а о чем умолчать.

– Я раньше пас коз. Вороны напали на нас и убили моего пса. Моя младшая сестра пропала. Это случилось… – Тут у Гиласа даже дыхание перехватило. – …Почти два года назад.

Горго подозрительно прищурила глаз:

– Почему они на тебя напали?

– Не знаю.

На самом деле Гиласу это прекрасно известно. Вороны хотели убить его, потому что Оракул предсказала: если кинжал рода Короносов окажется в руках Чужака, их дом падет. Но Гилас рассудил, что незнакомой женщине об этом лучше не рассказывать.

– Как зовут твою сестру? – вдруг спросила Горго.

– Что?.. Исси.

Горго опять почесала щетинистый подбородок.

– Ну и как, нашел ты ее?

– Нет. Кажется, она в Мессении. Если… если она, конечно, жива.

– В Мессении? – Взгляд Горго стал задумчивым: старуха погрузилась в глубины памяти. – Давненько я не слыхала этого названия.

Пес положил морду ей на колени, но Горго его не замечала.

– Скоро стемнеет, – вдруг резко бросила она. Старуха уставилась в очаг, будто обращалась к огню. – Даю тебе времени до ночи, чтобы уйти на расстояние полета стрелы от моей деревни. И чтобы больше я тебя здесь не видела.

Гилас опешил:

– Ты меня отпускаешь?!

Засунув руку под скамью, старуха вытащила сплетенный из травы мешочек и кинула ему.

– Тут мелколепестник и сера. Если повезет, помогут отогнать Чуму.

– Спасибо, – робко произнес Гилас.

Горго едва не испепелила его взглядом.

– Не смей меня благодарить! – взревела она. – Проваливай и больше не возвращайся!

Гилас во весь опор несся прочь из деревни, и тут Горго прокричала ему вслед:

– Ты про дочку Яссассары спрашивал! Я слыхала, ее в Горы увезли, в Така Зими! Только давно, сразу после Великой Волны – с тех пор много лун миновало! Говорят, там Чума бушует, да вдобавок по лесу какое-то чудище бродит! Девчонки уж, верно, в живых нет!