Глэд. Полдень над Майдманом

Глава 8 НОЧНЫЕ СЛЕЗЫ

Конец апреля

Выбитые ударами запорные клинья освободили натянутые веревки, и ковши катапульт запустили в небо ярко разгорающиеся в полете снаряды. Прочертив огненными шарами ночное небо, горшки с горящим маслом обрушились на недостроенные крыши крепостных башен, на стены и дальше, на острогорбые крыши городских домов. Лихорадочно поправив где-то сместившиеся метательные машины, прислуга споро завращала рычаги натягивающих барабанов, готовя следующий выстрел. К опустившимся «ложкам» катапульт заспешили заряжающие с крепко запечатанными глиняными кувшинами.

Две тысячи лучников двинулись вперед, переходя на бег. Ветер весело играл с факелами, трепля языки огня. В ночной тишине защелкали тетивы луков – это сидящие в засаде стрелки начали ловить в прицел мелькающие в проемах фигуры людей, побежавших тушить очаги возможных пожаров. Со стен черными тенями рванулись ответные стрелы, заставляя кувыркаться белеющие в ночной тьме фигуры. Но тысячи лучников лишь ускорили бег, стремясь как можно быстрее занять указанные позиции. На стенах города тем временем ополченцы и дежурившие горожане торопливо засыпали пятна горящего масла заранее припасенным песком, сбивали пылающие куски недостроенных башенных крыш.

Снова громыхнули катапульты, и невидимые на этот раз на фоне ночного неба кувшины по крутой траектории понеслись к стенам, расцвеченным огненными пятнами. У пары собранных наспех метательных машин при этом лопнули веревки, еще у одной не выдержала ударная станина, и кусок бревна с привязанной «ложкой» закувыркался вперед, расшибая в пыль попавшиеся на пути кости. Но больше ста снарядов с магическим зельем обрушились на головы людей, на крыши домов, взорвались клубами зеленого дыма на улицах. Над северной стеной Нарвела воцарился ад.

Попавшие под удар магической субстанции сначала кричали, надрывая голосовые связки и срывая голос. Сияющий во тьме зеленый туман разъедал доспехи, оружие, плоть и оставлял после себя ошметки человеческих тел. От невыносимой боли обреченные метались по стене, не переставая визжали и бросались вниз, на мощеные улицы города. Те, кому посчастливилось оказаться в эпицентре взрыва прилетевшего снаряда, погибали мгновенно. Повисев чуть в воздухе, тяжелая мутная взвесь опускалась к земле, растекаясь вокруг, нащупывая себе дорогу через любые щели и дыры, затекая в дома, дворы и подвалы. Там, где рухнувший кувшин разбивался о крышу, оставалось безобразное черное пятно, быстро осыпающееся остатками соломы или черепицы. В нескольких домах легкие крыши не выдержали удара, и зеленые всполохи разрывов зелеными зарницами мигали внутри домов, обрекая скопившихся там людей на мучительную гибель.

Добежавшие до тонкой линии из сваленных кустов и мусора, мало пострадавшие две тысячи лучников остановились, чтобы зажечь наконечники обмотанных пропитанной паклей стрел. Миг – и яркие росчерки исполосовали небо, устремившись в сторону стонущего и визжащего на разные голоса города. На мечущихся за стеной людей обрушился смертоносный ливень. Плотность обстрела была такой, что некоторые бегущие по улице горожане получали по несколько стрел одновременно. Отправив в полет пару тысяч зажигательных стрел, нежить стала методично опустошать свои туго набитые колчаны, непрерывно спуская тетиву скрипучих луков.

Короткие команды в разоренных садах – и новые сотни горящих снарядов закувыркались в истерзанном огнями небе. Часть горшков не долетела, рухнув рядом со стеной. Но основная масса снова обрушилась на охваченную паникой крепостную стену и дальше, на окутанный зеленой дымкой город. Отряды однорукого командира беспрекословно выполняли приказ Фрайма – ураганным огнем уничтожить все живое в северных кварталах. Мертвая армия несла смерть всем: молодым и старым, мужчинам и женщинам. Для тех, кто давно стал кошмаром из загробного мира, не было разницы, кого убивать.

Увидев первый огненный залп над северной частью города, с запада и востока двинулись на заранее определенные позиции закованные в железо отряды. Вымуштрованные штурмовые тысячи молчаливой массой пошли на сближение с запертыми воротами. Впереди, покачиваясь на грубо сколоченных колесах, катились широкоплечие самострелы. К выгнутым лукам крепились жгуты плетеных веревок с приспособленными для метания больших кувшинов широкими кожаными ложами.

Один из ополченцев, услышав подозрительный шум за стенами, решился выглянуть. В тот же момент терпеливо сидящий в засаде лучник выпустил стрелу с тонким стальным наконечником. Удар стрелы закрутил падающее тело и всполошил дремлющих стражников, но для атакующих это уже было неважно. Выйдя на удобную для стрельбы позицию, основная масса наступающих отрядов замерла. Лучники нежити прекрасно видели в темноте и ощущали движения живых тел. Готовясь к началу штурма, слабо белеющие во тьме фигуры беспрестанно беспокоили выстрелами укрывшихся за зубцами высоких стен воинов, не давая прицельно послать стрелу в ответ.

На западных и восточных городских стенах спешно поднимали отдыхающих солдат и готовились к отражению возможной атаки. Неожиданно активизировавшаяся стрельба и всполохи огня на севере дали понять, что происходит нечто серьезное. На улицах Нарвела раздались отрывистые команды, из домов, одеваясь на ходу, выбегали горожане и ополченцы. Близкие к городским воротам кварталы зашевелились и стали просыпаться.

Замершие в ста шагах перед воротами самострелы гулко хлопнули, отправляя свои огромные заряды в цель. Арбалетные команды, тренировавшиеся на окраинах города, не промахнулись, и о широкие ворота на западе и востоке с оглушительным шумом разбились смертоносные кувшины, выплеснув свое зеленое содержимое на широкие крепкие доски. Заскрипели ворота, и обслуга потащила к самострелам следующие заряды.

Укрываясь за каменной стеной, ополченцы начали ответный обстрел наступающих. Влетающие на стену стрелы не давали рассмотреть противника, и люди стреляли по большей части наугад, стараясь сдержать укрытых тьмой врагов, пытаясь нанести им хоть какой-то урон. Но одетые в доспехи и кольчугу скелеты надежно укрылись за щитами и ждали, прислушиваясь к еле доносящемуся шуму с северных стен.

Через пять минут еще по несколько снарядов отправилось к курящимся зеленым туманом воротам. Западные гулко застонали, но выдержали, приняв на себя очередную порцию гибельной зеленой мерзости. А восточные ворота вздрогнули после первого разрыва, и второй кувшин разбился уже о рассыпающиеся створки, разбрызгивая зеленую жидкость сквозь пробитую дыру на опущенную в проходе металлическую решетку. Металл зашипел, а в чернеющий провал немедленно понеслись стрелы.

Командир восточного штурмового отряда всмотрелся в затянутую слабым зеленым маревом картину и коротко рявкнул:

– Катапульты – к бою! Самострелам – еще залп!

Два десятка катапульт приняли запечатанные глиняные кувшины, и их расчеты замерли рядом, готовые немедленно перезарядить выстрелившие механизмы. Выждав еще минуту, украшенный командирским шлемом скелет отдал приказ.

Перепуганные люди выстраивали «ежа» на улице, ведущей в глубь города, толпясь прямо за разваливающимися воротами. На двух башнях, расположенных рядом, лучники готовились отражать неминуемую атаку. Ревущие трубы звали отряды, расположенные рядом, на помощь. Следом за ощетинившимися копьями ополченцами молчаливыми черными рядами выстроились три сотни наемников, перегородив узкую мостовую от стены до стены. Другие стремительно взбегали на городские стены, готовясь встретить возможную атаку.

Первый залп катапульт лег кучно, накрыв большую часть наемников и лишь частично испятнав крыши стоящих рядом домов. Сквозь поднявшийся безумный крик уже не было слышно, как очередной огромный кувшин разметал остатки ворот, а другой разлетелся о тающие прутья решетки и злыми каплями укусил сгрудившийся отряд ополченцев.

– Левая башня! – проревел командир штурмового отряда суетящимся у метательных машин скелетам. – А затем правая!

Все такая же молчаливая масса нежити прокатила мимо замерших самострелов громыхающий на камнях таран, собранный из крепких стволов и посаженный на огромные колеса. Все набирая скорость, облепившая таран масса бойцов разгоняла и разгоняла неуклюжее приспособление, направляя его в проем, еле прикрытый остатками ворот и решетки. Усиленные лучниками отряды мертвецов стали осыпать стрелами угловые башни по бокам разрушенных ворот, откуда начали щедро делиться крылатой ответной смертью. Корявые и плохо высушенные стрелы нежити летели плохо, но расстояние было маленьким, и массовый огонь делал свое дело: то тут, то там слышны были крики раненых, шум падающих тел. Защитники города теряли бойцов на стенах. Нежить платила за это часто падающими телами, ловя ответные стрелы. Но в отличие от шумно сражающихся людей мертвые воины умирали беззвучно, так же как и атаковали.

Набравший завидную скорость таран промчался сквозь окутанный тающей зеленой дымкой проход в стене, разметав и вышвырнув на улицу остатки крепких прежде ворот и куски решетки. Перепуганные ополченцы освободили узкий проход в своих рядах, чтобы пропустить прыгающую на неровностях конструкцию и принять на копья набегающих мертвецов. С развернутых к разбитым воротам башен ливнем неслись стрелы, вгрызаясь в поднятые щиты, ища малейшую прореху, ломая кости и протыкая черепа вместе с надетыми на них шлемами. Но, несмотря на множество тел, усыпавших дорогу к воротам, голова штурмового отряда нежити прошла по обломкам ворот и ворвалась в город.

Второй залп перенацеленных катапульт накрыл левую башню, как и потребовал командир. Пара зарядов ударилась в основание стены, со звонкими хлопками выбросив зеленые облака. Еще десяток перелетел через каменные зубцы и обрушился на дома. Но восемь кувшинов разлетелись на куски на самой башне, обдав смертоносной субстанцией всех солдат, отбивающих натиск нежити. Половина бойцов умерла мгновенно, оставив после себя тающую плоть и гниющие остатки одежды. Остальные добавили свои голоса к воплям несчастных наемников, попавших под первый залп. Левая башня прекратила стрелять, выплеснув на стены тела бегущих и воющих людей и ссыпав умирающих в муках сквозь оплывающие зубцы башни вниз, на уличный камень и в окружающий город ров.

– Отлично! Накрывайте правую, затем залп на стены. Мы тем временем выдвигаемся следом за штурмовым отрядом.

Таран, потеряв скорость, прокатил среди расступившихся ополченцев, намотав на колеса какого-то замешкавшегося неудачника, и остановился перед грудой дымящихся тел в черных доспехах – то, что еще пять минут назад было сотней наемников. Скелеты, бегущие на вновь выстроенные ряды людей, вложили обнаженные мечи в ножны, освобождая правую руку. Затем, не замедляя движения, сняли с поясов маленькие глиняные бутылки и обрушили шквал самодельных магических гранат на дрогнувшие ряды противника. Львиная доля метательных снарядов разбилась о шлемы или верхнюю часть щитов. В какофонию воплей на улице вплелись крики ослепших солдат, которые сдирали с лиц распадающуюся кожу и мышцы. На бросившихся в стороны легко раненных и непострадавших напали подоспевшие бойцы нежити. На улице закипела схватка. Облаченные в доспехи мертвецы успевали выдержать пару-другую ударов, прежде чем падали под тяжелыми ударами мечей. Но следом за павшими уже появлялись другие, без жалости убивая деморализованных ополченцев, швыряя в любую группу людей свои чудовищные заряды, стреляя из луков в спину людям, спасающимся бегством.

Прорвавшись внутрь городских стен, быстро перегруппированные отряды атакующих начали подъем по широким лестницам, прикрываясь разномастными щитами от неослабевающего ливня стрел. Нежить торопилась уничтожить врага, который пока еще контролировал стены и башни. Но защитники города уже дрогнули. Страх перед мучительной смертью, картины расползающихся на куски тел окончательно подорвали боевой дух. Кроме того, штурмующие продолжали использовать свое магическое оружие, сбивая перед собой любой лихорадочно выставленный заслон. Что наемники, что ополченцы, что простые горожане – все получали свою долю зеленого тумана, сжигающего все живое и мертвое на своем пути.

Последний слаженный залп катапульт пришелся на правую огрызающуюся башню. В этот раз смогли выстрелить лишь семнадцать деревянных машин, отметившись шестью попаданиями в цель и высыпав остальные заряды на город. Но шести зеленых вспышек хватило, чтобы окончательно павшие духом люди побежали по стенам, сбивая в панике друг друга.

Захохотав, командир восточного отряда нежити отдал приказ, и следом за бегущими в город штурмовыми сотнями двинулись пять вымуштрованных тысяч, ждавших своего часа и готовых порвать обреченный город на клочья. Бьющие вразнобой катапульты сумели уложить на стену лишь несколько зарядов, разметав замешкавшихся солдат. После чего расстреляли оставшиеся скудные припасы по городу, метя в сторону улиц, ведущих к центральным площадям.

Ночное небо над северными кварталами рвал набирающий силу огонь. Уже ряд домов полыхали целиком, разбрасывая вокруг раскаленные искры. С полсотни других дымили, выплескивая редкие языки пламени, готовясь вскоре присоединиться к расползающемуся пожару. Локальные очаги возгораний никто не тушил, тысячи обмотанных паклей стрел и зажигательных снарядов безнаказанно поразили умирающие улицы.

Собранные в ударный кулак катапульты метали раз за разом на северные кварталы горшки с пылающим маслом и кувшины, начиненные магическим зельем. За время беспрерывной стрельбы вышли из строя больше половины метательных машин, но оставшиеся продолжали методичный обстрел. Улицы затянул зеленый туман, густыми щупальцами опутавший невысокие дома и медленно ползущий вслед за порывами прохладного ветра. Оставшиеся в живых жители перебрались на верхние этажи и кое-где выбрались на крышу. Ливень остроносых стрел уменьшился, и на истыканные крыши теперь падали лишь редкие смертоносные оперенные гостьи. Изредка прилетавший огненный шар врезался в черепицу или рассыпался на черепки при ударе о плотно уложенную солому. В первом случае огненный ручей стекал на улицу или пробирался в щели разбитой черепицы. Во втором почти всегда превращался в огненное пятно, медленно расползаясь по всей крыше и пожирая очередной дом.

До прихода армии мертвых в северных районах селились в основном состоятельные горожане. Подальше от вонючих южных припортовых районов. Подальше от широких многочисленных торговых площадей. Но сейчас заботливо вымощенные улицы покрылись трупами, которые были истыканы стрелами и медленно таяли под действием зеленого тумана. Ближе к стене все больше попадались остатки доспехов, принадлежавших раньше ополченцам или наемникам. Южнее масса погибших состояла в основном из горожан, пытавшихся спастись бегством. Те, кто успел вырваться в разгар атаки, пугали сейчас своими криками взбудораженный город. Кто-то требовал срочно лекаря, кто-то просто метался. Но больше тысячи обожженных огнем и магией горожан просто сгрудились на ближайших площадях, с трудом воспринимая окружающую действительность. Мимо них бежали солдаты, подходили с вопросами испуганные беженцы из пригородов, расселенные в ближайших домах. Но люди, спасшиеся от летящей с неба смерти, с трудом приходили в себя, не понимая задаваемых вопросов и пытаясь вырваться из ночного ужаса, который сожрал за несколько мгновений всех их родных и близких.

Агонизирующие северные городские кварталы превратились за короткий миг в смертельную ловушку, но руководители города этого пока не понимали. Они спешно собирали горожан, срочно отправляли усиленные отряды на рев сигнальных труб у восточных и западных ворот. А также лихорадочно пытались выяснить, что именно произошло с отборными войсками, сосредоточенными у северных стен. Минуты шли, а внятного ответа получить не удавалось. После краткой перепалки Соварн отобрал десяток бойцов и лично помчался в сторону разгорающегося пожара, пробиваясь сквозь запруженные народом улицы. Тамп тем временем отправился к западным воротам, откуда прибежал гонец с донесением о схватке с пошедшей на штурм нежитью. Командир наемников с резервом немедленно выступил на подмогу. Но он в этот момент ничего не знал о тысячах беспощадных убийц, ворвавшихся в восточные кварталы. Тем более он не мог услышать, как в эти же мгновения рухнули южные ворота, открывая мертвецам еще одну дорогу в город. Наступившая полночь окрасилась огнями умирающего Нарвела.

Однорукий командир нежити двигался следом за передовыми отрядами, дружно шагающими к озаренным огнем стенам. Северную часть города атаковали «в лоб». Где-то еще мелькали тени защитников, где-то в наступающих рядах падали мертвые воины, получив острую стрелу в горящий зелеными глазницами череп. Но легкая пехота уже взбиралась на вцепившиеся в стены лестницы. Первые отряды уже растекались узкими ручьями по брошенным переходам, перевалив через ощерившиеся каменные зубцы. На булыжную мостовую ступили ноги беспощадных захватчиков. Приказ Фрайма: «Убить всех!» – нашел живой отклик в иссушенных ненавистью душах. И костлявые руки сжимали холодные клинки, мечтая напоить их горячей кровью.

Скелеты, спустившиеся со стен на заваленные трупами улицы, двинулись на юг. Остатки тающего зеленого тумана взбирались по потрепанным временем костям, клубились вслед двигающимся фигурам, пьяня мертвых воинов привычным магическим запахом смерти. Возбужденные от избытка сил, скелеты двигались по каменным мостовым, врывались в опустевшие дома и целенаправленно шли туда, где пытались прятаться оставшиеся в живых горожане. Лишь у двух больших домов остатки ополченцев и наемников оказали сопротивление наступающему противнику. В других зданиях одинокие смельчаки падали под ударами щербатых мечей. На одного обороняющегося нападали одновременно по пять, шесть или больше врагов. Женщин и детей истребляли походя, не обращая внимания на слезы и мольбы о пощаде. Мертвые не слушали живых, и мрак погибших душ нельзя было поколебать криками боли или героизмом одиночек. Смерть пришла на узкие улицы древнего города.

Получив жесткий отпор, несколько отрядов нежити сгрудились рядом с забаррикадировавшимися в домах ополченцами и наемниками. Подоспевшие командиры наступающих сотен мертвецов посовещались и приняли простое решение. Пошарив в соседних домах, скелеты приволокли остатки одежды и палки, из которых соорудили факелы. Одновременно наиболее крепкие скелеты блокировали двери, не давая возможности запертым внутри людям контратаковать или попытаться пойти на прорыв. Ветер почти развеял магический туман, и шанс на спасение у осажденных был. Но мертвые не хотели упускать пойманную добычу и бдительно сторожили каждое движение в домах.

Подтянувшиеся лучники нежити затеяли перестрелку с наемниками, засевшими на верхних этажах и крышах блокированных домов. Люди в черных доспехах успели подстрелить больше трех десятков противников, благо доступных целей было более чем достаточно. Но беспощадный ответный огонь вынудил стрелков укрыться за стенами. Любой мелькнувший в проеме окна силуэт притягивал к себе десяток-другой стрел, стремящихся вонзиться в живое тело. Следом за стрелами полетели многочисленные факелы. У стен запылали принесенная солома и остатки мебели. Нежить решила уничтожить опасного противника с минимальными потерями.

Рядом с поджигаемыми домами застыли двое в шлемах – отличительный знак командиров смешавшихся отрядов нежити.

– Мы теряем время. Проще притащить пару зарядов к катапультам и покончить с людьми одним ударом.

– Где они, эти заряды? Последний горшок с маслом пролетел десять минут назад. Все, что было, отправили на городские улицы. Посмотри, дыхание Источника только сейчас исчезает с мостовых!

– А другим достались запасы зелья. Я видел десятки телег, отправленных к воротам. Почему им дали все, а нам ничего?

– Не зуди. Город уже наш. И именно мы первыми начали штурм. Когда вернемся, я даже не стану делать насечки по числу убитых. Потому что сосчитать их будет невозможно. Пошли, с этим жареным мясом будет покончено через пару минут. Нам пора.

Командиры обогнули замерших в ожидании солдат и зашагали вслед за далеко продвинувшейся волной наступающих. За спиной у них разгорался очередной пожар, огонь которого пожирал последних защитников северных кварталов.

Штурмовые тысячи пробивали себе дорогу к центру города. Во главе каждой сотни скелетов двигалась группа, выступающая тараном на забитых людьми улицах. Прикрываясь щитами от возможной атаки, мертвецы при случае пускали в дело мечи и копья, цепляя не успевших убежать людей. След в след за мечниками шагали лучники, высматривавшие стрелков в распахнутых окнах или на крышах домов. За ними семенили пращники, каждый из которых аккуратно прижимал к груди плетеные корзины с двумя-тремя глиняными кувшинами с зельем. Замыкали строй повозки с запасами метательных снарядов.

На каждом перекрестке наступающие мертвецы оставляли дозор. На крупных перекрестках – небольшой отряд. Затем пугающая молчаливая колонна продолжала двигаться по улице дальше, разрезая своим извивающимся телом город на несколько частей. Там, где люди пытались дать отпор, колонна немедленно останавливалась и, прикрывшись щитами, щетинилась короткими копьями. Одиноких бойцов старались подстрелить лучники, а в любую крупную организованную группу летели ловко запущенные пращниками снаряды. Вспышка зеленого пламени – и острые стрелы добивают распавшийся строй. Мимо людей, катающихся по залитой кровью и окутанной магическим туманом мостовой, вновь движется неумолимая штурмовая колонна. Раненых ополченцев и наемников добивают, целя острой сталью в грудь и стараясь не повреждать без нужды голову. Командиры нежити знают – сегодня их ряды пополнят отличные воины. Зачем портить будущих солдат?

Тамп расшвырял бегущих мимо горожан и вывалился на быстро пустеющую улицу во главе двух сотен наемников. Слева темнел проход на площадь, справа в полусотне метров надвигалась стена щитов, с мерцающими за ними зелеными глазами. Тамп, оттесненный к южной стороне улицы подбежавшими неизвестно откуда солдатами, которые тут же влились в обороняющийся строй, успел выловить одного парня и постарался его расспросить:

– Откуда? Где заслон у западных ворот?

– Я из сотни Коштановского. Со мной остатки со стен и из кварталов!

– А пять сотен, что стояли там? Где они?

– Погибли, командир! Эти твари кидаются зеленым туманом. Попал в него – и конец! Надо отходить, строй их не удержит!

Тамп озадаченно посмотрел на застывших в шеренгах наемников, потом перевел взгляд на медленно наползающие щиты нежити.

– Какое там отступать?! Ты что, рехнулся?! За нами город! Надо голову колонны задержать, ударить с боков и с крыш! Черепушку можно ударом меча на части рассыпать!

– Если доберешься! – с истеричным надрывом ответил солдат, побелевшими костяшками пальцев вцепившись в копье. – Они близко не подпускают! «Черепахой» закроются, лучники от задних рядов лупят и горшками по голове, по голове! А как прилетело – все, хана! Поорешь с минуту и лишь головешка останется!

– В строй, трус! – заорал командир наемников, ощущая, что еще чуть-чуть, и он тоже заразится безумием, плещущимся в глазах солдата. – Сейчас проверим, насколько хорошо эта падаль способна держать наш удар!

Тамп взглянул на подходящего противника и принял решение:

– По команде! В «слепом» строю – десять шагов вперед! Затем – «все-вдруг»! Не дать разорвать дистанцию!

Сотники и десятники проорали вслед за командиром полученный приказ. Угольно-черные в ночи ряды подобрались, готовясь к атаке. Тамп вдохнул побольше воздуха и выбросил его в замершие перед ним спины:

– Рррраз!!!

Ощетинившийся копьями строй с гулким «ух» шагнул навстречу надвигающейся массе, также закованной в сталь.

– Ух! Ух! – мерно отсчитывали наемники на каждый шаг, плотно впечатанный в булыжник мостовой. Спрятавшись от стрел за надежными щитами, крепкие мужчины должны были отсчитать десять шагов. На одиннадцатом шагу строй ветеранов рванул бы на тускло сияющие в ночи копья врага в одном порыве, набирая скорость для таранного удара. Промчался бы лавиной оставшиеся метры, вломился в строй нежити и покромсал бы тонкокостные черепушки, еще ни разу не испробовавшие на себе истинную ярость лучших бойцов Зур. От такого удара разлетаются смятыми снопами и баронские копейщики, и бородатые болотники, и пыльные поххоморанцы. Тем более не удержать строй паршивым скелетам, вздумавшим рассердить закаленных боями наемников.

Пять, шесть – отсчитывали шаги распаляющие себя перед схваткой солдаты. На «семь» со стороны остановившейся нежити прилетели первые глиняные гостинцы, упавшие в плотно сбитые ряды. Тамп успел увидеть, как горящая зеленым огнем вспышка лизнула стоящего рядом с ним солдата, а в следующий миг строй принял на себя основной прицельный удар пращников.

Хлопок упавшего рядом кувшина перекрыл нечеловеческий вой, пронесшийся над окутанными зеленым туманом рядами. Тяжелое тело в доспехах ударило командира, и Тамп спиной вломился в хлипкую дверь стоящего позади дома. Рывком сбросив с себя хрипящего солдата, командир перекувыркнулся назад и замер на корточках. Сквозь широкий проем перед ним разворачивалась картина чудовищного разгрома.

Замершая сотня нежити не пожалела оскудевших запасов и забросала кувшинами обе сотни наемников, перегородивших улицу. Густой туман заволок одетых в черное солдат, пожирая все живое. Из клубов переливающейся зелени вывалилось несколько сипящих тел, оплывая остатками расползающейся ткани. Вдоль стены метнулось четверо солдат, чудом избежавших неминуемой гибели. Ошарашенный Тамп успел сунуться к дверному проему и выкрикнул им в спину:

– Отступать на площадь! Собрать живых и в крепость!

Наемник дернулся назад, а в косяке злобно задребезжала вонзившаяся стрела, не успевшая вонзиться в мелькнувшую перед лучником человеческую голову.

Глянув на плотный туман, ползущий к чернеющему на улицу проему, Тамп рванул в глубь дома. Надо было срочно пробираться на площадь и собирать остатки войск. Применение врагом невиданного ранее оружия требовало немедленной смены тактики обороны, или через пару часов в городе не останется ни одного солдата. Неизвестный полководец нежити сумел использовать свои тайные козыри максимально эффективно, вцепившись мертвыми руками в глотку госпоже удаче. Людям следовало думать не о возможной победе над беспощадным противником. Жителям Нарвела следовало задуматься о возможности остаться в живых, о возможности пережить черную ночь, слепо мигающую небесам разрастающимися пожарами.

Горожане, сгрудившиеся на площади, метались, пытаясь забиться в спешно закрываемые дома. По узким улицам прибывали все новые толпы, бегущие от марширующих отрядов мертвецов и охваченных огнем домов. Выливаясь в плотную человеческую массу, перепуганные обыватели терялись, не понимая, что дальше делать. Многие старались пробраться поближе к восточному краю, где Тамп, сорвавший голос до сиплого хрипа, собирал остатки войск, выдергивая из толпы любого, кто не бросил оружия.

Рядом с мокрым от пота наемником грузной тенью возник Соварн в залитой кровью одежде. Сипящий оскалился:

– Ты бы только знал, как я рад тебя видеть! Жив?

– Да. Помяли чуть-чуть.

– Откуда?

– Из северных кварталов. Считай, их больше нет.

– Я вижу, там уже вовсю пылает.

– Да, пожар. Посчастливилось выбраться лишь нескольким парням. Говорят, их забросали горящим маслом и зеленой дрянью. Раненых прикончила наступающая нежить. Мы дошли до ратушной площади и столкнулись с их отрядами.

– Получили горшочек в подарок?

– Нет, в северных кварталах они потратили всю свою мерзость на город, больше не кидаются. Но кишат как муравьи, в каждой подворотне по несколько десятков. Отбились от их передового отряда и пошли назад. Однако уже на Гончарной улице столкнулись с другой сотней. Все в доспехах. Вот эти успели нам послать гостинец. Я потерял несколько человек. Сколько раненых – даже не знаю.

– Можешь считать – повезло. При мне за секунду уничтожили две отборные сотни.

Соварн устало отер испачканное сажей лицо и глянул на строящихся солдат.

– Будем пробиваться на юг?

– Не выйдет. От порта добрался десяток. Там уже не осталось частей. Восточные и западные ворота прорваны. С минуты на минуту вражеские сотни будут здесь.

– Тогда что будем делать?

– Город пал, это очевидно. Я собираюсь пробиваться к крепости.

– Люди не пойдут на прорыв. Вас забросают смертельным туманом раньше, чем вы доберетесь до восточных холмов. До вашей крепости не меньше пятнадцати кварталов.

– Ты говоришь, что на севере нежить истратила свою мерзость? Значит, это наш шанс. Мы ударим на север, не доходя до магистрата повернем на восток. Улицы там маленькие, вряд ли их успели занять. За час должны добраться до крепости. С собой захватим столько горожан, сколько сможем. Вооружим их и забаррикадируемся. Утром будет видно, как теперь обстоят дела.

– Вас сожрут, Тамп. Я уже два часа рублюсь не переставая, но твари все прибывают. А против их магии не спасают ни доспехи, ни острая сталь.

– Выбора нет. Я собрал всех, кто успел вырваться. Последние десять минут прибывают только перепуганные мамаши с детьми и ни одного солдата. С оружием в руках чуть больше тысячи, из них наемников и ополченцев меньше половины. И ты добрался с полусотней. На улицах нас просто перебьют. За высокими стенами крепости можно хотя бы попробовать отбиться.

Глава почти уничтоженного городского ополчения обреченно кивнул и поправил оттягивающий кожаный пояс меч. Затем обернулся на нарастающий крик с восточной стороны площади. Человеческое море там лихорадочно расступалось, освобождая место медленно выползающей вооруженной массе. Послышался один хлопок, потом другой. Крики сменились безумными воплями, разносящими боль и панику по испуганной людской массе.

Соварн поперхнулся воздухом, судорожно пару раз глотнул и прошипел наемнику:

– Уходите. Немедленно.

– А ты?

– Я соберу, кого смогу, и попробую отвлечь их внимание. Затем побежим следом за вами. И торопись, пока толпа не разметала остатки войск!

Командир наемников кивнул, и над сгрудившимися рядами завизжали свистки, сколачивая аморфную массу в ощетинившиеся сталью сотни. С одной стороны застывших щитов мелькнула плотная фигура, и три десятка ополченцев стали пробиваться следом за своим командиром сквозь толпу разбегающихся горожан.

Выбравшись на площадь, скелеты медленно выстраивали каре. Лучники нежити выпустили с полсотни стрел, посеяв дополнительную панику в толпе, но вскоре прекратили обстрел. Обезумевшие люди метались из стороны в сторону, давя друг друга в толчее. Плотный поток беженцев из кварталов столкнулся с встречной толпой, бегущей с площади. Началась давка. На узких улицах женщин и детей буквально растирали по стенам домов, роняли на мостовую – и тысячи ног топтали упавших.

Рассекая человеческую массу, войска пробивались к улицам, ведущим на север. Часть горожан бежала следом за ними. Редеющая толпа обывателей прикрывала солдат, чьи отряды успели продавиться до конца площади. Но в этот момент часть воинов нежити заметила противника. Командиры отдали приказы – и один из десятков поднял щиты над головами. Взобравшись на импровизированную площадку, увенчанные рогатыми шлемами мертвецы всмотрелись в уходящие части.

– Пращники, что с запасами?

Короткая сутолока, и вынырнувшая из копошащейся массы фигура отрапортовала:

– На один залп!

– Где обоз?

– Будет через несколько минут!

– Гонца ко второй тысяче! Пусть пополнят запасы и выдвигаются наперерез! Крупный отряд уходит на север!

Второй командир тем временем рассмотрел несколько десятков ополченцев, рассыпанных между убегающими людьми. Наемники успели послать навесом несколько стрел в сторону застывших мертвецов. Тронув стоящего рядом, скелет указал иссушенным пальцем на безумцев.

– Вижу. Накроем легкими залпами, заставим умерить прыть. Потом добьем зарядами. Как зачистим площадь, встретимся с западными отрядами. Уничтожим солдат и начнем веселье.

Развернувшись за стеной щитов, стрелки нежити натянули луки. Два ряда застывшей пехоты опустились на колено, и над их головами просвистел рой стрел, сшибая горожан, спасающихся бегством. На половине площади вповалку лежали тела. А среди них застыли, укрывшись щитами, три десятка ополченцев. С другой половины разбегались оставшиеся в живых горожане, и исчезал на севере хвост спешно сколоченных человеческих отрядов. Соварн бросил взгляд на исчезающие во тьме колонны, а затем всмотрелся в застывшие перед ним сотни скелетов. Стрелки нежити вновь натянули луки, они не дадут убежать его людям вслед за уходящими наемниками. Двинуться за горожанами к западным выходам – сотни и сотни лягут рядом, получив в спину стрелу или попав под магический удар. Безумно уставший за эту ночь командир поудобнее перехватил обнаженный меч и принял единственное решение, достойное его самого и застывших рядом друзей, который год подряд вместе топтавших улицы города. Вырвать у смерти пару лишних минут – для пробивающихся к крепости наемников на восточных холмах, для испуганных горожан, пытающихся забиться в какую-либо щель. Дать им шанс остаться в живых.

Ополченцы приняли на щиты очередной залп стрел… Но вот над злобно горящими в ночи зелеными глазницами взвились запущенные пращниками кувшины…

– За Нарвел! – проревел Соварн и рванул вперед, выводя остатки отряда из-под удара магических зарядов.

По опущенным щитам нежити прошла волна движения – пехотинцы готовились принять удар набегающих людей. Лучники перестали бить залпами и стреляли уже вразнобой, целя по мелькающим за срезом щита ногам и чуть выступающим головам. За спинами рванувших в атаку людей вспухли пузыри разрывов, зацепив зеленой волной одного из бойцов.

– Заряды беречь! – рявкнул один из командиров нежити, с интересом следя за редеющей цепью безумцев, осмелившихся атаковать в сотни раз превосходящие их силы. Три десятка, чуть больше двух, вот уже лишь пятнадцать человек бегут навстречу смерти. Часть лучников нежити приняла правее, в открывшийся им правый бок, и расстреляла еще пятерых. Восемь кричащих во все горло солдат, семь…

Пятеро ополченцев врубились в ощетинившийся копьями строй. Один повис на острых жалах, но четверо сумели продраться сквозь сталь и теперь, не жалея сил, рубили скелеты, яростно отвечающие им. Еще двое бойцов получили по десятку стрел в упор и рухнули на землю, заливая ее кровью. Соварн смял стоящего на колене противника, прикрылся многократно пробитым щитом и в полуприсяде успевал рубить нежить, сгрудившуюся справа от него. Заметил краем глаза, как получил удар в спину последний из его друзей, и почувствовал укол в бедро. Отбил выпад и развалил чью-то оскаленную морду, продолжив звенящий танец меча. Не переставая рычать, глава городского ополчения успел еще дважды смахнуть оказавшиеся рядом лязгающие головы. А потом сразу несколько копий ударили сзади и с боков, поднимая его над набежавшими скелетами. Стекленеющие глаза вобрали в себя свет безжалостных звезд, разглядывающих с черных небес пылающий город, и медленно закрылись. Выпавший из руки меч глухо звякнул о камни залитой кровью мостовой, и Соварна бросили к ногам подошедших командиров. Один из них удовлетворенно хохотнул и рявкнул на застывших вокруг солдат:

– По полусотне к каждому выходу с площади! Лучникам – по периметру, следить за окнами и крышами. Остальным – освободить от хлама центр площади и начать осмотр тел. Отбираем целых воинов и взрослых. Я вижу, западные сотни уже на подходе. За час проведем обряд, пополним ряды и начнем охоту!

Его величество завтракал. Отбивная из добытого на заре кабана, пара рыбных котлет и запеченные клубни болотного лотоса. Остальные пятнадцать блюд, выложенные на походном столе, внимания Солнцеликого не привлекли. Бодрый после удачной утренней охоты, король сидел на походном троне с широкой золотой спинкой и весело болтал ногами, испачканными в грязи. После приема пищи монарх собирался еще раз наведаться в заросли вместе с загонщиками и проверить многообещающую тропу, пробитую секачами. Главный егерь осторожно обмолвился, что оставленные следы обещают интересную и опасную охоту ближе к вечеру или на следующее утро. Похоже, что крупная хрюкающая семья удрала по тропе дальше на болото, откуда не было другого выхода. И если правильно организовать гон, то его величество вполне может подстрелить еще пару крепких секачей, легко способных клыками располосовать охотника.

Перспектива сразиться с реально опасным противником приятно бодрила, и король прощал тихие зевки за спиной и осторожно недовольные лица привычных прихлебателей из свиты. Почти половина крутившихся рядом сановников и богатых бездельников не разделяли любви владыки Зур к погоне за опасными животными. Но вслух подобное сказать мог бы только глупец, решившийся навек потерять расположение венценосца и навсегда вылететь из тронного зала, где ежедневно «лучшие люди королевства» склоняли голову перед Солнцеликим.

Отхлебнув вина, его величество наколол на вычурно завитую вилку очередной кусок мяса и замер, насторожившись. За пологом широкого шатра кто-то тихо препирался, постепенно переходя от еле слышного шепота до грубых громких слов, более подходящих для пропеченных солнцем торговых площадей. Заинтересовавшись, король неслышно шагнул к выходу, не выпуская столовый прибор из рук. Проскользнув сбоку от разгоряченного спором мажордома, король встал рядом и с интересом рассматривал усталого пропыленного мужчину в серой безрукавке с нашитыми бронзовыми пластинками. Распорядитель двора поперхнулся от столь неожиданного появления своего господина и проглотил концовку фразы.

– Ты кто? – поинтересовался король, откусывая кусочек сочного прожаренного мяса.

– Гонец, мой повелитель! Глава Торговой гильдии прислал срочное донесение! – Крепкие руки откинули крышку длинного футляра и достали свернутый в трубку свиток.

– Срочное? Это интересно. – Не глядя сунув вилку с остатками мяса мажордому, Солнцеликий развернул лист. По мере чтения его брови начали хмуриться, а лоб прорезала тонкая морщинка. Закончив чтение, король медленно свернул послание, задумчиво постучал им по ладони и вернул гонцу.

– Возвращайся обратно. Я прибуду завтра. К моему приезду гильдия обязана предоставить детальный отчет. Пусть для подстраховки перебросят еще части на юг. Сколько – решат сами.

Отпустив гонца, его величество вернулся в палатку. Семенящий рядом мажордом осторожно подал королю вилку. Тот удивленно взглянул на нее и раздраженно бросил на стол. Затем повернулся к замершей рядом челяди:

– Сатрап одной из южных провинций донес о толпе нежити, вздумавшей пограбить деревни севернее Нарвела. Туда выдвинули конные разъезды. Точную информацию доставят в ближайшее время. Думаю, мертвецов взбаламутил кто-то из соседей, кому благополучие Зур как острая кость поперек горла. Я с личной гвардией возвращаюсь в столицу немедленно. Вы – как соберете лагерь. Надо разобраться, кому захотелось пощупать наши караваны руками давно истлевших мертвецов.

Свет, изломанный витражными стеклами, цветными кляксами рассыпался по мраморному полу. Отполированные колонны ровными рядами несли караул у скрытых в цветной тени стен. На широких скамьях, устроенных ступенями над центральной ареной, тучными кучами расположились многочисленные тела в белых накидках. Имперский совет по градостроительству ожидал прибытия главы государства, обсуждая последние сплетни и лениво договариваясь о совместных вечерних развлечениях.

Пуская полированными доспехами ярких солнечных зайчиков, гвардейцы медленно шли двумя колоннами, сопровождая императора. После утренней ванны и массажа Антил чувствовал себя неплохо и бойко семенил через вереницу залов, поглядывая по сторонам. Еще не пришло время, чтобы больное тело носили в крытом паланкине на встречу с подданными. Император еще может сам взобраться на коня или гордо занять украшенное драгоценными камнями кресло в зале совета, чтобы слабой старческой рукой крепко держать за глотку нетерпеливых претендентов, уже который год примеряющих на себя белоснежную тунику с серебристой императорской каймой.

Старик пересек очередной зал с нагромождением скульптур и поморщился. В молодости ему нравился храмовый комплекс, в котором обжились многочисленные чиновники. Сотни залов, коридоров и украшенных двориков с фонтанами и бассейнами с подкрашенной водой. Тысячи женщин, навещающих мужей и родственников в надежде попасть на глаза человеку, способному возвысить очередную фаворитку над массой ей подобных. Сколько раз за прошедшие годы он успевал найти укромный уголок, чтобы услышать, как кричит от фальшивой страсти новая игрушка? Не сосчитать. Как и золота, потраченного на дорогие подарки, земляные наделы и великолепные виллы, утопающие в зелени. Вот только казавшаяся бездонной казна с каждым новым увлечением становилась все меньше, исчерпанные предшественниками запасы тяжелого металла все легче. И наступил день, когда старый император стал сомневаться, что умрет своей смертью в постели, а не получит удар в грудь от взбунтовавшихся легионеров.

Десятилетия тому назад старик дышал полной грудью среди этих стен. А сегодня бесконечные холодные каменные коридоры раздражали. Насупившись, Антил мерно продолжал шагать, сопровождаемый верными гвардейцами. Хорошее утреннее настроение медленно исчезало, замещаясь тихой ноющей болью в коленях и вернувшимися ночными мыслями о положении дел в империи. В зал совета старый император вошел в уже привычно скверном расположении духа.

Мужчина, стоящий в центре зала, раскраснелся и махал руками подобно ветряной мельнице. Одна половина совета кричала, свистела в его поддержку и всячески оскорбляла противников, столь же ожесточенно голосивших с другой половины зала. Сидящий на мягкой подушке Антил чуть склонил набок голову, и тут из-за его спины неслышно шагнул один из старших писцов, выполняющий львиную долю приказов императора. Писец давно мог бы получить высокий сан и гору титулов, но предпочитал оставаться в тени и пользоваться изрядной толикой влияния на принимаемые господином решения.

– Разве семья Сираусов не получила из казны деньги? Еще три месяца тому назад они кричали, что торговые ряды на грани упадка, – спросил император.

– Получили, мой император. И пустили в дело. Отремонтировали загородное имение, проложили новую дорогу к личным каменоломням. Потратились на пару фестивалей, чтобы успокоить империусов в ближайших к ним селах.

– А торговые ряды?

– Стоят полуразобранными. Там сейчас днем торгуют бедняки, а ночами живет разный сброд.

Император удивился:

– Почему тогда мы снова вернулись к этому вопросу?

Писец скупо улыбнулся:

– Я слышал, что семья Сираусов хочет обновить крепеж в шахтах. Была пара обвалов, каменщики отказались идти в штольни.

Старик понимающе кивнул и откинулся на высокую спинку. Посидел пару минут, со скукой наблюдая за не утихающей в зале перепалкой, и вспомнил:

– Есть свежие новости из восточных провинций?

– Пока нет. Гонец должен прибыть через неделю. К наместнику отправился Тортус. Старый лис раскопает любую измену.

Император пожевал губами и обронил:

– Хорошо. Как прибудет гонец, доложишь. Я хочу видеть истинных организаторов мятежа. Чуть позже. Как уляжется поднятая волна. Надо посмотреть, насколько опасны эти люди. И стоит ли их рассыпать среди верных нам гарнизонов в центре. Или удавить ночью в припортовых складах. Не хочу оставлять мятежников в такой дали от трона. Того и гляди зараза перекинется на западное побережье.

Стоящий сбоку от Антила мужчина склонил в поклоне голову. Писец не без оснований полагал, что мудрый и изворотливый господин справится с подобной мелкой проблемой. Недаром в империи до сих пор не нашлось ни одного действительно опасного претендента на покрытый золотом трон. Старый повелитель Южной империи слабел телом, но в остальном хватка его оставалась прежней – железной.

Подняв руку, император дождался наступления тишины. Выступавший докладчик отер пот и приторно заулыбался старику.

– Почтенная семья Сираусов хочет закончить работы в торговых рядах. Похвальное желание. Думаю, империя не оскудеет, если позволит им не платить полную меру налогов в следующем месяце. Надеюсь, этот дар компенсирует труд, отданный на благо горожан. – Император вернул правую руку на подлокотник кресла и ткнул пальцем левой в другую половину зала. – А комитет по торговле в июле проверит, насколько хорошо выполнены работы. Думаю, что за пару недель вы сможете закончить осмотр отремонтированных рядов и сделаете совместный доклад.

Слабая улыбка тронула бледные губы старика. Вот она, истинная мудрость повелителя. Безмерно зарвавшееся семейство не получит ни монеты из казны. Мало того, им придется за оставшиеся дни открыть сундуки и оплатить срочные ремонтные работы. Иначе заклятые враги из комитета предоставят такой доклад, после которого квестаторы[6] разденут богатое семейство до нитки. И казначейство потеряет за все труды лишь месячные налоги с хитрого аристократа. Да, при завершении стройки одна сторона передаст другой богатые дары, и первоначально излишне бдительные проверяющие начнут закрывать глаза на недоделки. Но торговые ряды отремонтируют, бездомным придется искать другое место для ночлега. При этом ни одного легковесного золотого не покинет пределов казначейства.

Побледневший докладчик с трудом выдавливал из себя слова благодарности щедрому повелителю, а вниз по ступеням уже спешил следующий владелец белой накидки. Антил поудобнее устроился на мягкой подушке и вздохнул – до обеда нужно было вытерпеть еще пару часов.

Под лучами жаркого солнца в центре площади высилась гора мертвых тел. Замерший рядом Фрайм равнодушно окинул взглядом лежащие вповалку трупы и повернулся к выстроившейся рядом группе командиров:

– Как мы выполняем намеченный план?

Древний скелет в мятом стальном нагруднике сделал полшага вперед:

– За исключением одной проблемы, в остальном мы добились успеха. К трем часам после полуночи город разделили. Команды успели отобрать из убитых смену и провели обряд. Новички сейчас с ветеранами зачищают кварталы.

– Прорывы?

– Было две попытки под утро. Первую группу настигли при подходе к городским окраинам. Из второй уничтожили большую часть на стене. С десяток бросились в ров, и там их добили стражники из заградительных отрядов.

– Потери?

– Около пяти тысяч легкой пехоты и четыре тысячи из регулярных частей. Много потеряли в южных кварталах.

– На сколько мы пополнили силы?

– Подняли семь тысяч. Детей, молодых женщин и стариков не брали, их остов слишком слаб для будущих битв.

– Отлично. Почти восполнили потери. Как я вижу, многих потенциальных воинов потеряли в скоротечных схватках, проламывая им головы. Но сейчас поисковые отряды зачистят город, и мы получим еще не менее десяти тысяч отборных тел.

Полководец повернулся к выстроенным на краю площади телегам:

– Что с припасами?

– Хватит на всех, чтобы провести вторую инициацию и вернуться домой.

– Отлично. Вечером выслать обратно тысячу латников и пару тысяч новеньких. Пусть готовят кувшины и встречают войска рядом с пустыней. Мы не должны терять воинов без нужды.

Фрайм вновь взглянул на застывшего перед ним тысячника:

– О какой проблеме ты говорил?

– Несколько сотен вражеских солдат засели в крепости на восточных холмах. С ними с полтысячи горожан. Входы завалены кирпичом, на башнях развернуты метательные машины. Если мы начнем штурм с бомбардировки кувшинами, то зелья не хватит на дорогу домой.

– Неприятная новость. Я не собирался тратить наши запасы после ночного штурма. И тем более не желаю терять с таким трудом собранную и проверенную в бою армию. Как они сумели туда забраться?

– Из остатков наемников сколотили ударные сотни и прорвались через наши восточные штурмовые отряды. Мы потрепали солдат и накрыли хвост колонны парой залпов, но в основном зацепили лишь идущих следом горожан.

– Крепость оцеплена?

– Да. Войска укрыты в домах и во дворах. У противника отличные лучники, мы стараемся снизить потери от обстрела.

– Хорошо. Пойдем, посмотрим на нашу единственную проблему.

В древние времена Нарвел начинался с этой крепости, оседлавшей один из холмов. С годами город рос, разбрасывая вокруг нити мощеных улиц. Крепость несколько раз перестраивали, поднимали стены, углубляли ров. Когда в городе появился постоянный гарнизон наемников, солдаты навели окончательный порядок, и за каменными стенами потекла размеренная жизнь.

Под яркими солнечными лучами толстые стены неприступно топорщились ввысь. Поднятый подвесной мост обрубил единственный путь внутрь. Отведенный от реки канал питал глубокий ров водой. На многочисленных башнях настороженно выглядывали тяжелые копья «скорпионов», готовые ударить в любую значимую цель.

Фрайм устроился с парой помощников на крыше высокого дома, на достаточном удалении от крепости. С крыши открывался отличный обзор, при этом удаленное расстояние позволяло не беспокоиться о шальной стреле. Закончив осмотр, главнокомандующий нежити расстелил кусок бумаги и углем стал чертить схему.

– Люди ограниченны. Их мышление шаблонно и позволяет нам атаковать неожиданно и эффективно. Очень давно, когда я еще был наемником Зур, судьба пару раз подарила мне сомнительную радость ночевать в этих стенах. Я знаю, как устроена крепость. Знаю ее сильные и слабые стороны. Смотрите.

На бумаге возник вытянутый многоугольник. На нем грубыми метками появились контуры башен и центральной цитадели. От центра рисунка на юго-восток пролегла жирная угольная линия.

– Здесь, рядом с казематами цитадели, расположен подвал. От него идет затопленный ход. Он перегорожен многочисленными решетками. Даже без преграды человеку с наполненным воздухом кожаным мешком пробираться по туннелю около часа. А наши ребята должны управиться за три часа.

Тонкий палец показал ключевые точки на карте:

– Возьмем три-четыре больших котла. Отберем пять десятков крепких бойцов. Спустим их под воду вот здесь, в непросматриваемой части канала. По дну они дойдут до начала хода, с помощью залитого в маленькие кувшины зелья взломают решетки. Сейчас полдень, к вечеру отряд должен добраться до подвала.

Сидящие рядом тысячники напряженно вслушивались в слова командира, стараясь не упустить ни одной детали.

– В подвале раньше была кузня. Там запасы угля и кузнечные мехи. Ставим котлы, разводим огонь. Выливаем туда подарок из Источника и ждем, когда закипевшее зелье начнет превращаться в пар. Я неоднократно наблюдал, когда готовил кувшины для похода: при кипении зеленый туман становится легким, как дыхание призраков, и несется вслед за любым дуновением ветра. Откроем двери и поможем зелью распространиться по крепости.

– Но несколько десятков бойцов сомнут атакующие наемники. Как только люди поймут, что происходит, они немедленно пойдут в атаку. У них не будет выбора!

– Тогда отправим ближе к вечеру несколько сотен по проторенной тропе. Главное, чтобы никто не догадался, что мы пробираемся в самое сердце крепости.

Скелеты обсудили тонкости предстоящей операции и спустились с крыши во двор. Разосланным гонцам предстояло отобрать в рассыпавшихся по городу сотнях лучших воинов для атаки из-под воды.

Солнце дарило последние лучи дымящему пожарами городу, золотило шпили мрачно стоящей крепости. Еще час, и милосердная мгла укутает улицы, усыпанные трупами павших горожан. Весь день продолжалось избиение, в котором участвовали безжалостные неутомимые охотники. Проверялся каждый дом, горящие ненавистью пустые глазницы выискивали живых, холод мертвых душ тянулся к теплу испуганных тел, отзывался на стук сердец и вел прямиком к очередной жертве, забившейся в какую-нибудь щель. Тех погибших, кого считали достойным пополнить ряды нежити, стаскивали на площади, где покойников укладывали рядами и обрабатывали магическим зельем. Под скрипучий хор голосов, в такт мерно плывущему ритму заклинаний, из оков оплывающей плоти поднимались новые солдаты. Тысячи и тысячи горожан превращались в существ, единственным желанием которых было желание убивать. Нарвелом правили мертвые, принесшие в цветущий когда-то город беспощадную смерть.

Удобно устроившийся на перекрестке Фрайм не отрываясь смотрел на стены крепости, высящиеся над крышами города. До каменных утесов было не более двух сотен метров. Меркнущий солнечный свет облил багровыми кровавыми красками верхушки торчащих башен и вызолотил крышу центральной цитадели, вздымающейся в небо выше всех. Неожиданно главнокомандующий мертвой армии вскочил и захохотал:

– Да! Да! Я знал, что мы справимся! Так их, проклятых людишек! Пусть смирятся с неизбежным!

Стоящие рядом с полководцем командиры укрытых во дворах тысяч увидели, как на стенах крепости поднялась невообразимая суматоха. Потом в одном месте мигнул зеленый огонь, в другом. И вот через край стены высунулся язык зеленого прозрачного тумана, еле заметного в наступающей темноте. Почти невесомый магический пар был намного слабее тяжелого концентрированного зелья, стремящегося опуститься в любую низину. Но даже эта легкая зеленая дымка выжигала легкие и глаза, разъедала кожу, медленно и неотвратимо убивая попавшегося на пути человека.

В подвале, среди пылающих чадящих костров, метались белые фигуры. В жаркий огонь подсыпали уголь, скрипучие мехи выгоняли бурлящий зеленью воздух в широко открытые двери. Клочья тумана подхватывались в вытяжку, выложенную над давно потушенными кузнечными горнами. Мерцающий воздух возносился по вентиляционным каналам вверх, там остывал и переливающимися зелеными водопадами струился из труб вниз, на крышу цитадели и дальше, к открытым бойницам и окнам. Смертельное легкое облако накрыло крепость с двух сторон – сверху и снизу. Тонкая зеленая шапка медленно сползала все ниже по крышам, а во дворе уже вовсю расстилалось почти незаметное в сгущающейся темноте зеленое марево, разносимое сквозняками по лестницам и коридорам.

Пробравшиеся на подмогу сотни выбрались на брусчатку двора, выстроив надежный заслон перед входом в подвал. Несколько десятков пробежали к открытым проемам проходов, ведущих на стены и в крепостные башни. Добив умирающих, воины с сияющими во тьме глазницами захватили нижние ярусы крепости.

Довольный Фрайм смотрел, как смявшие наемников горожане мечутся по стенам, не находя выход. Кто-то уже прыгал вниз, в черную воду. Кто-то из солдат пытался спуститься вниз и атаковать противника. Но доносящиеся из темноты крики давали понять, что зеленая смерть вслед за сквозняком скользит навстречу добыче. Несколько башен и часть цитадели еще пытались сопротивляться, обстреливая мелькающие во мгле белые фигуры. Но крепость уже пала, и теперь нападающие видели агонию ее защитников.

– Отправьте еще тысячу, – приказал Фрайм, – мы должны усилить натиск. Если необходимо, пусть выносят котлы и ставят прямо под башнями. К утру надо закончить. Завтра мы покинем то, что люди называли Нарвелом.