Глиняный папуас

6

А буквально на другой день после нашей беседы астрономы зарегистрировали какие-то сигналы, идущие из далекой галактики к нам. В газетах появились заметки и статьи, написанные крупными специалистами. Одни утверждали, что эти сигналы были искусственного происхождения и шли от разумных существ, а другие настаивали, что это недостойная шутка или обмолвка самой природы.

Я сидел у Коровиных и поджидал Витьку, который ушел к Десяткину за какой-то интересной книгой, как вдруг входит Агафонычев с газетами. На лице его удовлетворение, словно не только специалисты, но и он тоже получил телеграмму с далекой звезды.

— Да, — сказал он задумчиво, — прошло много миллионов лет, пока мы получили долгожданную весточку. Плохо же там работают почта и телеграф.

Мне хотелось заступиться за жителей далекой галактики и в то же время я не хотел обидеть Агафонычева, уважая его старость.

— Нет, не так уж плохо, — сказал я неуверенным голосом.

К моему удивлению, Агафонычев согласился:

— Может, мы и сами виноваты, поздно заметили их сигналы. Тогда они ни при чем.

Агафонычев замолчал и углубился в чтение газет. Лицо его становилось все грустнее и печальнее. Потом он тяжело вздохнул и сказал:

— Коротка жизнь человеческая.

Я кивнул головой:

— Да, коротка. Особенно по сравнению с этими сигналами.

— Твоими устами говорит со мной истина, — похвалил меня Агафонычев. При этом он пристально посмотрел в мою сторону, а я оглянулся и тоже пристально посмотрел — не стоит ли тут рядом истина, которая говорит моими устами. Но рядом ничего не было, кроме столика с проигрывателем и электрического полотера в углу. Агафонычев еще раз посмотрел пристально на полотер, и я тоже.

— Да, — задумчиво сказал Агафонычев, — полезная вещь, особенно если у кого старые и больные ноги. — И снова посмотрел сначала на полотер, потом на меня. И я подумал, что между мной, истиной и электрическим полотером есть какая-то не понятная мне связь, но спросить не решился.

Потом Агафонычев надел очки и стал читать журнал «Крокодил». И это тоже было непонятно и странно — что он надел очки. Ведь газеты он читал без очков, натурально, одними глазами.

Я долго ждал Витьку, наконец мне надоело, и я вышел на улицу подышать свежим воздухом. Только я спустился и вышел за ворота, как увидел его. Витька был не один, а с каким-то незнакомым мальчиком.

Увидев меня, Коровин растерялся и прошел мимо своего дома, делая вид, что меня не замечает. Потом он что-то сказал незнакомому мальчику, и тот сразу же скрылся за углом. Витька долго стоял в задумчивости, потом оглянулся.

— А, это ты? — заметил наконец-то он меня.

— Нет, это не я, — ответил я сердито. — А мой однофамилец.

— У тебя нет и не может быть однофамильца.

— Почему?

— Фамилия редкая.

— Не такая уж редкая. А кто был с тобой?

— Где? Когда? Со мной никого не было. Тебе показалось.

— Ну, знаешь, — сказал я. — Показалось… Я ведь отлично его видел. Ты что-то ему сказал, а он сразу за угол. Не понимаю. Разве я сделал ему что-нибудь плохое? Зачем ему от меня прятаться?

Витька замолчал. Он нередко прибегал к этому недозволенному приему. Замолчит, и все, как в пантомиме.

— Хочешь, чтобы я переменил тему?

— Угу, — кивнул Витька.

— Я этого не сделаю.

— Сделаешь.

— Хочу знать, кто это был?

— Слишком много хочешь знать.

— А кто же он?

— Невидимка.

— Глупости.

— Невидимка, — упрямился Витька. — Я же его не видел.

— Ладно, — сказал я. — Черт с тобой… Сейчас такие события. У вас Агафонычев сидит. Принес газеты с известием о сигналах из другой галактики.

— А какое дело Агафонычеву до этих сигналов?

Меня удивил этот вопрос.

— Сигналы же посланы человечеству, — сказал я, — а Агафонычев один из его представителей.

— А откуда вы с Агафонычевым знаете, что эти сигналы адресованы человечеству? Ведь когда оттуда стали сигналить, на Земле, возможно, не было еще никакого человечества.

— Но они могли предполагать, что человечество появится!

— Ерунда! Эти сигналы адресованы не вам с Агафонычевым и не человечеству.

— А кому?

Витька смерил меня насмешливым взглядом.

— Кому? Конечно, не тебе или мне и даже не тем ученым, которые сейчас спорят.

— А кому же?

— А может, тому, кого ты сейчас видел и кто скрылся за углом.

— Какая чепуха! Чем же он лучше тебя, меня и этих крупных ученых?

— Лучше, хуже… Не в этом дело.

— А в чем?

— В том, что это был необыкновенный парнишка. Таких парнишек никогда не было и не будет.

Витька сказал это, и больше мне не удалось вырвать у него ни одного слова.