Глори из Техаса

Глава одиннадцатая

Глори сидела в кресле среди подушек во дворе дома своих родителей и смотрела на знакомый старый клен.

Воспоминания вызывали у нее слабую улыбку. Она видела себя на качелях, которые ее отец прикрепил к прочной ветви этого клена. Она качалась и качалась, распевая песни, выученные за год в детском саду, вставляя всякий вздор вместо тех слов, которые забыла.

В следующий момент беззаботные воспоминания исчезли, как воздушный шарик, проколотый булавкой. На память ей уже в который раз пришла последняя встреча с Брэмом. Не щадя себя, она, как и во время бесконечного перелета в Чикаго, постаралась живо вспомнить все до мельчайших, самых болезненных подробностей. Говоря Брэму, что ее отец в больнице, что она должна мчаться в аэропорт, она лгала. Лгала, боясь, что Брэм Бишоп узнает, как она его любит!

Постоянно возвращаясь к тому, что произошло между Брэмом и ею, поняв, какую боль она ему причинила, сама испытывая боль от сознания, что обманула его надежды на вечную любовь, Глори больше не могла оставаться в маленьком доме наедине со своими воспоминаниями.

Поэтому двадцать четыре часа спустя она оказалась здесь, прибежав домой, к маме и папе, как испуганный ребенок. Целый день она пыталась вести себя так, будто ничего особенного не произошло, Делать вид, что ее неожиданное появление вызвано лишь тоской по дому.

Глори вздохнула. Она понятия не имела, удалось ли ей обмануть родителей своим притворно веселым видом, но они, вне всякого сомнения, очень обрадовались, увидев ее. Она рассказала родителям, как медленно, но верно адаптируется к непривычной для себя погоде, а ее практика постепенно расширяется, чем вызвала горделивые улыбки на их лицах.

Вот так-то, дорогие родители, печально размышляла Глори. Самый чудесный человек на земле только что сказал, что любит меня, хочет на мне жениться и иметь от меня много-много детей. Я? Да, разумеется, я его тоже люблю. Я люблю его безмерно, люблю так, что не нахожу слов, чтобы описать силу и глубину этой любви.

Почему я здесь, а не с человеком, которому принадлежит моя душа? О, это же так просто. Призраки. Так Брэм называет мои воспоминания о том, как я росла здесь с вами, мама и папа, и он прав. Меня здесь окружают могущественные, темные, пугающие призраки.

Услышав, как открылась дверь черного хода, Глори отвлеклась от тягостных мыслей. Подняв глаза, она увидела мать. Элси Карсон было чуть за пятьдесят, она была немного полновата, и у нее были такие же прекрасные зеленые глаза, как у дочери.

Нет, мама! – безмолвно взмолилась Глори. Оставь меня одну. Пожалуйста!

– Здешний ветерок отлично освежает, правда? – спросила Элси, сев в кресло рядом с Глори. – В кухне очень жарко, но я все равно приготовила твой любимый обед. В духовке тушится мясо с овощами, а на стойке остывает яблочный пирог.

– Не стоило так утруждаться, мама, – улыбнулась Глори.

Элси похлопала дочь по коленке.

– Когда я что-то делаю для тебя, Глори, это не труд. – Она помолчала. – Как замечательно, что ты здесь, даже если завтра уедешь, чем очень огорчишь меня. Твой визит для нас такой же сюрприз, как рождественский подарок!

– Элси! – пронзительно закричал отец Глори, появившись в дверях. Это был высокий, худощавый человек с чуть намечающимся животиком. – Я должен пойти в скобяную лавку, купить детали для газонокосилки. Она опять сломалась!

– Ну и иди, – недовольно произнесла Элси. – Обед не будет тебя ждать. Всякий раз, как ты идешь в скобяную лавку, вы с Бертом болтаете там часами, будто у него нет покупателей. Когда мясо будет готово, мы с Глори сядем есть, с тобой или без тебя!

– Ну и что? – ответил Джо. – Все равно твое тушеное мясо не лучше подошвы! Впрочем, я очень скоро вернусь, ведь надо же мне побыть подольше с моей девочкой, даже если при этом придется давиться твоим якобы тушеным мясом!

Глори вскочила.

– Хватит! – закричала она. – Вы опять воюете друг с другом, по-прежнему ссоритесь по каждому пустяку. У вас просто дар ссориться по любому поводу! Что ж, удивляться не приходится, ведь вы совершенствовали это искусство десятилетиями!

Родители молча переглянулись и недоуменно уставились на нее. Но Глори уже не могла остановиться. Слезы подступали к горлу. Она махнула рукой.

– Давайте, продолжайте, – сказала она со слезами на глазах. – Пусть вас не волнует то, что я, как в детстве, проведу всю ночь, закрывшись подушкой, или проплачу в туалете, чтобы не слышать ваши вопли! Почему вы все еще вместе? Не пора ли разойтись по-хорошему?

Задыхаясь от спазм, сдавивших горло, Глори упала в кресло и дала волю слезам. Мать с отцом бросились к ней.

– Глори! – уговаривал Джо. – Детка! Не плачь, золотая моя девочка, пожалуйста! Все в порядке, Глори!

Смахнув слезы с бледных щек, Глори посмотрела на отца, потом на мать, потом снова на отца.

– Это ты называешь «в порядке», папа? – сказала она. – Постоянные ссоры, хлопанье дверьми, битье посуды? Это, по-твоему, правильно? Я слышала, мама, как ты во время очередной ссоры кричала папе, что обязательно развелась бы с ним, если бы не забеременела!

– Не помню, чтобы я такое говорила, потому что у меня и в мыслях этого не было! – Элси приложила руку к сердцу и тяжело опустилась в кресло. – Боже правый, Джо, что мы наделали? Я и подумать не могла, что Глори…

– Почему ты ничего не говорила? – спросил дочь Джо. – Все эти годы ты никогда не показывала, что чем-то расстроена. Ты всегда была такой спокойной, уравновешенной, настоящей маленькой леди.

– И что бы я вам сказала? – удивилась Глори. – Боже мой, папа, я была ребенком, а вы с мамой взрослыми! Что я могла сделать?

– Ты плакала… в туалете? – На глаза у Элси навернулись слезы.

– Я еще тогда дала клятву, – тихо произнесла Глори, – что никогда не выйду замуж, чтобы мой ребенок не стал свидетелем таких же ужасных сцен.

– Значит, мы виноваты в том, что ты никогда не выйдешь замуж и у тебя никогда не будет детей? – произнесла Элси, в отчаянии качая головой. – Мы просто были сами собой, Глори! Орали, швырялись вещами, разряжали атмосферу, вот и все! Мы и не подозревали, что…

– Глори, – сказал Джо, – послушай меня, детка. Я люблю твою маму. Я полюбил ее более тридцати лет назад, когда впервые увидел. Каждую ночь я молю Бога, чтобы он забрал сначала меня, потому что я не представляю, как буду жить в этом огромном, пустом мире без твоей матери!

– Конечно, дорогая, – задумчиво произнесла Элси, – лучше бы нам было не ссориться при тебе. Мне жаль, мне так жаль! Глори, пожалуйста, прости нас!

– Оставим ее одну хоть ненадолго, Элси, – сказал Джо, обняв жену за плечи. – Знаешь, пойдем в скобяную лавку вместе.

– Глори, мне так жаль, так жаль… – твердила Элси.

Сквозь пелену слез Глори видела, как ее родители идут по улице. И, словно в тумане, они казались ей слитыми в одно целое. Наконец до нее дошло: в детстве она неправильно понимала все, что творилось в их доме, и перенесла свои детские суждения во взрослую жизнь, построив на них все свое мировоззрение.

Как я ошибалась на протяжении стольких лет! – печально думала она. Выходит, что если ботинки жмут ей, то, значит, никто и не должен носить ботинки. Может быть, это слишком упрощенное объяснение ее высокомерного отношения к семейной жизни, но и в таком упрощении есть логика.

Наверно, это она должна извиниться перед родителями, а не наоборот. Столько лет мучилась своими комплексами, а они не стоили того.

Элси и Джо Карсонов связывает вечная любовь! А у их дочери нет теперь ничего. И никого.

Глори посмотрела на старый клен, прошедший через множество жестоких испытаний временем и непогодой.

– Я так много узнала за этот день, – обратилась Глори к клену, как к человеку. – Я изменилась и, кажется, даже повзрослела.

Глори остановилась футах в двадцати от прицепа.

– Брэм Бишоп! – громко закричала она. – Я хочу поговорить с тобой!

– С тобой?! – шепнул Брэму Генри. – Никогда не думал, что такой сообразительный парень, как ты, Брэм, может попасть в подобную передрягу. Ребенок у нее на руках твой?

– Если можно так выразиться, – усмехнулся Брэм.

– Ну, ты даешь, – покачал головой Генри. – Ладно, я удаляюсь. – Он проскользнул мимо Брэма и быстро выскочил из прицепа.

Улыбка исчезла с лица Брэма, и он нахмурился. Проверка на реальность, подумал он. Да, замечательно видеть Глори наяву, а не созерцать ее в своем воображении.

Вспомни, Бишоп! Вспомни, что все, связывавшее тебя и Глори, для нее было не более чем игрой, еще одним шагом на пути к карьере! Он влюбился в нее по-настоящему, а она собирала научные данные. Вспомни об этом и смотри не растай.

Брэм вышел из прицепа и медленно подошел к Глори.

– Здравствуй, Брэм, – тихо произнесла она, глядя прямо ему в глаза.

Он кивнул.

– Я очень боялась, что ты не захочешь меня видеть, если я появлюсь у тебя дома, а здесь, на строительной площадке, среди людей, тебе придется принять мое присутствие как факт!

– Оно принято, не волнуйся, – успокоил он ее, оглядевшись. – Лучше войдем в прицеп, поговорим.

Она едва могла поверить, что решилась на этот дерзкий шаг, но вот она здесь. И Брэм рядом с ней, усталый, сердитый, но от этого не менее великолепный. О, как она его любит!

Брэм повернулся и залез в прицеп, Глори последовала за ним. Там она с удовольствием опустилась в металлическое складное кресло и положила Эмили на колени. Брэм прислонился бедром к краю небольшого стола и скрестил руки на груди.

– Все в порядке, Глори, – сказал Брэм. – Я принял твое присутствие как факт, я весь внимание. Что тебе надо?

Как он холоден и замкнут, подумала Глори. Он отгородился от нее каменной стеной. Согласится ли он ее выслушать? А главное, услышать то, что она скажет? Простит ли ей Брэм всю боль, которую она ему причинила?

– Брэм, – начала она, надеясь, что голос ее звучит достаточно твердо, – мне так много нужно тебе объяснить, что я, право, не знаю, с чего начать!

– Тогда начни с главного, – угрюмо предложил он.

– Я так и сделаю. – Она помолчала, чтобы перевести дух и собраться с силами. – Я тебя люблю!

Брэм слегка подался вперед.

– Что?

– Я сказала, что люблю… тебя. – Глори решительно кивнула. – Да, да. Я всем сердцем люблю тебя, Брэм Бишоп!

Брэм уставился на нее.

– Правда? Ты любишь меня? Меня, Брэма Бишопа?

– Да, но, пожалуйста, выслушай меня. Я сбежала именно потому, что полюбила тебя. Я солгала тебе, Брэм, и сбежала, как испуганная девчонка! Мой отец не болен. Это была бессовестная ложь. Я так испугалась своих чувств к тебе, что села в самолет и улетела в Чикаго, к родителям.

– И к призракам, – пробормотал Брэм.

– Да, ты прав, и к призракам. Печальные воспоминания детства словно ждали момента напасть на меня.

Глори нервно теребила одеяльце Эмили, чтобы набраться мужества и продолжить. Потом снова решилась встретить пристальный взгляд Брэма.

– Родители опять начали ссориться – из-за тушеного мяса и скобяной лавки. Я накричала на них и спросила: почему они до сих пор вместе? Я сказала им, что в детстве часто плакала в туалете. Только ты, Брэм, оправдал их за недостаточностью улик. А я, их единственная дочь, безжалостно осуждала все эти годы!

– Не понимаю.

– Ты сказал, что, возможно, несмотря на ссоры, на самом деле они любят друг друга. И они действительно любят друг друга. Я поняла это только теперь, когда увидела их лица и услышала, как они говорят о своих чувствах от чистого сердца. Брэм, я помчалась туда как испуганная девчонка, а вернулась как взрослая женщина. Я вернулась как женщина, которая любит и больше не боится любви, которая надеется, молится, чтобы ты простил ее за причиненную тебе боль. Я люблю тебя! И знаешь, Брэм? Это вечная любовь. Клянусь тебе всем, что мне дорого, это вечная любовь!

– И я люблю тебя, – произнес он хриплым от волнения голосом. – С тех пор как мы расстались, я был одинок, несчастен. Ты смысл моей жизни, ради тебя я встаю по утрам, дышу, смеюсь. Я буду любить тебя вечно, Глори Карсон. Выходи за меня замуж.

В глазах у Глори блеснули слезы.

– Да, – прошептала она, обхватив руками шею Брэма. – О, да!

– Глори, ты ведь знаешь десять самых распространенных причин разводов?

– Да.

– Я был прилежным учеником и считал внимательно. Ты назвала девять. Осталась еще одна. Какая же?

– Ах, это… Сейчас вспомню… скука, – улыбнулась Глори.

– Скука? – Брэм поднял брови. – Ну, это-то нам не грозит!

Он обошел стол, открыл нижний ящик и вынул оттуда рупор. Потом схватил ее за руку и вытащил из прицепа.

– Идем.

– Что ты задумал? – спрашивала Глори, сама уже догадываясь. Но Брэм не слушал ее.

– Внимание, ребята! – громко произнес он. – Я хочу представить вам мою будущую жену, будущую миссис Бишоп. Это и есть, господа, женщина, которую я люблю. Приветствуйте Глори из Техаса!

Все рабочие стройки разразились неистовыми криками и громкими аплодисментами. Брэм обнял Глори за талию, прижал к себе и поцеловал. Глори покраснела.

– Тебе скучно? – поинтересовался Брэм, широко улыбнувшись ей.

– Пока не очень, – засмеялась Глори. – Ты сумасшедший, Брэм Бишоп!

– А ты неотразима!

– Я люблю тебя, – сказали они одновременно.