Глоток мрака

Глава двадцать третья

Слуга принес платье. Оно было кожаное, из кусков, сшитых огромными франкенштейновскими стежками. Кожа была в основном черного цвета, разные куски имели разную текстуру. Среди черных попадались серые и белые, словно платье сшили из шкур разных зверей. С такими швами и чересполосицей оно должно было выглядеть безобразно, но почему-то не выглядело. Получилась этакая смесь клубного стиля с готским, да еще байкерского немножко.

Самым удивительным оказалось то, что оно подошло мне по размеру – не то что почти подошло, а подошло идеально. В плечах и рукавах оно сидело так плотно, что пришлось снять окровавленную больничную рубашку, иначе пуговицы не застегивались. Я узнала фактуру пуговиц – резная кость. Лиф был довольно узкий, и мое декольте красиво смотрелось в треугольном вырезе ворота. Самая узкая часть платья оказалась под грудью – завышенная талия в стиле ампир. Ниже юбка расширялась и спадала до пола, как в бальном платье. Пуговицы – до самого низа. Шолто даже пришлось встать на колени, чтобы их застегнуть.

– Выглядишь замечательно, – улыбнулся он мне.

Это мелочно – когда чувствуешь себя лучше, надев платье, которое тебе идет? Может быть, но при моем самочувствии я была любой мелочи рада, лишь бы чувствовать себя лучше.

– Сидит идеально, – оценила я. – Чей гардероб я ограбила?

– Платье было сшито для царицы слуа, – сказал Шолто, вставая.

– Что это значит?

– Это значит, что придворная портниха несколько месяцев назад видела сон. Ей было сказано, что я приведу царицу, и что ей нужно сшить царице одеяния.

Я провела пальцами по коже платья – она была удивительно мягкая. И подкладку портниха не забыла пришить, чтобы швы не натирали кожу.

– Хочешь сказать, что портниха раньше всех знала, что Мередит станет вашей царицей? – удивился Мистраль.

– Не по имени. Но – да, мерки знала.

– И ты позволил ей шить одежду для некой призрачной царицы? – спросил Дойл.

– Мирабелла несколько столетий шьет придворные наряды слуа. Она заслужила право на некоторые вольности. Но и потеря была невелика – многие наряды сшиты из остатков, как вот это платье. – Он улыбнулся восхищенно: – А видя Мередит в этом наряде, я скажу, что потери вовсе нет.

– Но почему было так важно, чтобы здесь нашлась для меня одежда? Настолько важно, чтобы послать провидческий сон? – спросила я.

– Мы в осаде, – сказал Дойл. – Возможно, нам придется пробыть здесь дольше, чем мы рассчитываем. Для меня и Мистраля здесь может найтись подходящая одежда, но подобрать наряд для тебя сложнее.

– И все же, чем важны красивые наряды? – не понимала я.

– Мирабелла твердила всем, кто соглашался слушать, что я приведу царицу, и что ростом она будет всего такой. – Он показал руками, как рыбаки показывают размер рыбы. – Так что оставшиеся ведьмы и женщины-летуны прекратили на меня охоту.

– Женщины твоего двора прекратили тебя преследовать, потому что Мирабелла шила одежду неподходящего для них размера? – опешила я.

– Да.

– А ты видел уже эти наряды? – спросил Дойл.

– Нет, – ответил Шолто. – Мои подданные женского пола очень старались меня к ним не подпустить. Если честно, я считал, что Мирабелла просто пытается помочь мне удержать дам на расстоянии. – Он провел рукой по моему затянутому в кожу плечу. – Но сон оказался вещим.

– Надеюсь, он не предвещает, что мы здесь застрянем, – сказал Мистраль. – Не хочу обидеть, царь Шолто, но это будет значить, что люди не смогут нас отсюда вывести.

– Нисколько не желаю неудачи плану Мередит, но не могу не признать, что с радостью и дальше наслаждался бы ее присутствием.

В дверь негромко, вежливо постучали. Мне не нужно было говорить, что это прислуга. Подозреваю, их такому стуку обучают вместе с прочими должностными обязанностями – умению привлечь внимание, не навязываясь.

– Войдите! – крикнул Шолто.

В дверь с поклоном вошла та же женщина, что принесла платье.

– Прошу прощения, царь Шолто, но появился вопрос, требующий твоего внимания.

– Говори яснее, Бебе. Что случилось?

Все три ее глаза покосились на Мистраля и Дойла – может быть, на Дойла чуть сильнее. Потом она спросила:

– Нужно ли открывать дела двора чужакам? – Она тут же упала на колени. – Я не о царице Мередит говорю, а о двоих сидхе.

Я подумала, что она проводит интересное разграничение: Мистраль с Дойлом – сидхе, а мы с Шолто – нет. Это просто потому, что правитель слуа не может быть сидхе, или признание того, что мы слишком отличаемся от сидхе внешне? Я не настолько была знакома с Бебе, чтобы расспрашивать о ходе ее мыслей, но все же интересно бы знать.

Шолто вздохнул и повернулся к нам.

– Прошу прощения, но вы и правда не слуа. Надеюсь, я скоро вернусь.

Не слишком довольный, что нас покидает, он ушел вслед за служанкой.

– Забавно, что своего царя они к сидхе не причисляют, – заметил Мистраль.

– Как и меня, – сказала я.

Дойл шагнул ко мне, провел ладонями по рукавам моего нового наряда.

– Ты в этом платье прекрасно смотришься. Тебе идет.

– Верно, – поддержал Мистраль. – Я виноват, не отметил сразу твою красоту, принцесса. Прости.

И он опустился на одно колено, как делали стражи королевы Андаис, когда боялись, что вызвали ее неудовольствие.

– Поднимись, – сказала я. – И не делай так больше никогда.

Он поднялся с озадаченным видом, неуверенность на его лице была почти болезненной.

– Я огорчил тебя. Мне очень жаль.

– Огорчил тем, что упал на колено, как перед королевой, – пояснил Дойл.

Я кивнула:

– Я сама всю жизнь на пол грохалась. Не потерплю такого от моих королей, от отцов моих детей. Можешь извиняться, Мистраль, но не падай на колено, словно боишься, что я тебе сделаю плохо. Это не мой метод.

Он глянул на Дойла, тот коротко кивнул. Мистраль подошел к нам, улыбаясь слегка неуверенно.

– Мне, наверное, потребуется какое-то время, пока я привыкну к новому образу действий, но я горю желанием научиться всему, что позволит мне не бухаться на колени.

Я невольно улыбнулась.

– Ну, не знаю. Мне нравится, когда мужчины становятся на колени – ради хорошей цели.

Мистраль не понял.

– Она имеет в виду, что иногда приходится встать на колени, чтобы доставить ей удовольствие, – объяснил Дойл.

Мистраль буквально вспыхнул – никогда не видела, чтобы он краснел. Он отвел взгляд, но все же ответил:

– Я был бы счастлив повторить это с тобой, принцесса.

– Мередит, Мистраль. Зови меня Мередит или просто Мерри, когда мы одни.

Дверь открыли без стука, и я поняла, что за нею Шолто. Он вошел, лицо у него никак нельзя было назвать радостным.

– Что случилось? – спросил Дойл.

– Твоя мать прислала гонца. Она требует доказательств, что ты жива и здорова, в противном случае Благие перейдут от осады к более решительным действиям.

– Они на самом деле хотят вас атаковать? – спросила я.

– Не знаю, решатся ли они, но угрозы весьма правдоподобны.

– Они не понимают, чем рискуют? – спросил Дойл.

– Вокруг нет смертных, которые бы их выдали, а мы нередко позволяем себе небольшие стычки, если никто из людей нас не видит. Из нас никто людям не наушничает.

– Таранис это правило нарушил, когда обратился к людским властям, обвиняя моих стражей в изнасиловании.

– Это было... странно, – сказал Шолто.

– Если мы доберемся до людей, мы ему отплатим той же монетой, только повод у нас – настоящее преступление. – Даже на мой слух мой голос прозвучал мрачно.

Дойл меня обнял, я обвила руками его теплый нагой живот.

– Мы можем поговорить с твоей матерью через Большое зеркало двора. – Выражение на лице Шолто было странное.

– В чем дело? – спросил Мистраль.

– До меня вдруг дошло, что это будет мой первый разговор с тещей.

Дойл вздрогнул под моими руками.

– Я так привык считать Бесабу врагом... Но ты прав. Она мать Мередит.

– Нет. Она меня только родила, – возразила я. – Вы видели, как погибла единственная женщина в мире, имевшая право называться моей матерью. Меня воспитали Ба и отец. Бесабе я нужна лишь затем, чтобы она стала матерью королевы Благого двора. До того, как Таранис проявил ко мне интерес, я для нее была пустым местом.

– Она твоя мать, – повторил Шолто.

Я покачала головой, не пытаясь выйти из кольца рук Дойла.

– Я считаю, что это имя надо заслужить. Вот еще один результат воспитания среди людей. Я не верю, что одно только рождение ребенка дает тебе право так зваться.

– Христиане говорят, что мать и отца следует почитать, – сказал Дойл.

– Верно, но спроси любого американца, и большинство ответят тебе, что это почтение надо заслужить.

– Значит, ты хочешь оставить требование Бесабы без ответа? – спросил Шолто.

– Нет. Она хочет выглядеть пострадавшей стороной. Мы должны продемонстрировать, что повода у нее нет. – Я посмотрела на Дойла. – Надо ли, чтобы рядом со мной были Дойл и Мистраль? Или ты предпочтешь, чтобы разговор вели только я и ты, Шолто?

– Я думаю, нам следует побряцать мускулами, – сказал он и посмотрел на двоих стражей. – Если вы не возражаете, мы с Мередит станем впереди, как положено царю и царице, вы встанете по бокам от нас, а часть моей личной стражи – позади. Давайте им напомним, с кем они хотят драться.

Предложение было всеми одобрено. Шолто сказал с улыбкой:

– Полагаю, у меня найдется одежда для вас обоих, хотя Мистраль будет чуть пошире в плечах. Может быть, набросишь куртку на голое тело – этакий вождь варваров.

– Я надену, что захочешь, – сказал Мистраль. – Я благодарен, что ты позволяешь нам быть при Мередит в такой момент.

– Те Благие, что не боятся слуа, дрогнут при виде Королевского Мрака и Мистраля, Повелителя Бурь.

– Прошло слишком много лет с тех пор, как я обладал властью, заявленной в моем имени.

– У тебя теперь есть копье, когда-то принадлежавшее Громовержцу. Символ власти Тараниса теперь в твоих руках, Повелитель Бурь.

– Мне представляется, что эту информацию Благим выдавать не следует. Они начали осаду из-за чаши. А если Таранис узнает, что один из его атрибутов выбрал себе другого хозяина... – Дойл покачал головой и развел руками, словно ему не хватало слов.

Я закончила мысль за него.

– Таранис на говно изойдет.

– На говно изойдет?.. – переспросил Дойл, потом кивнул: – Я собирался сказать, что он нас убьет, но и этот термин вполне подходит.