Глупости зрелого возраста

Глава 3. Голубая мечта и синяя тоска

Наблюдая за незнакомкой из окна общего с Туманцевым кабинета, Иван видел красивую женщину, очарование которой наполняло пространство нежным радостным светом. Переписываясь с Ириной Ирининой по Инету, он обнаружил умного и интересного человека, готового к сопереживанию и дружескому участию. А вот начальника отдела рекламы Ирину Лужину Ильин не понимал, не принимал и даже, честно говоря, побаивался.

Определение инициативная и сильная, которые в своем презентационном спиче привел Рязанов, отражали способности Ирины Лужиной далеко не полной мерой. Ближе к правде были слова: ураган и стихийное бедствие. Существовать рядом, тем паче сотрудничать с этим сгустком часто недоброй энергии было крайне сложно.

Иван с ужасом отмечал, как под напором впечатлений превращается в прах и тлен взлелеянная в мечтах иллюзия, как карикатурно выглядят теперь прежние мысли и настроения. Таинственная незнакомка, излучающая в мир очарование и одухотворенную красоту; друг по переписке, которому он доверил свои сокровенные тайны; в реальности оказалась танком. Свет в глазах, нежная улыбка, стройная фигура, мягкие жесты, тонкая душевная организация — были лишь камуфляжем, маскировочными приспособлениями, скрывающими стальную толщь брони, мощь двигателя, и смертоносные жерла пушек.

— Да уж энергичная дама, — даже Генрих признал масштабы Ирины.

— Стерва, — добавил Сева.

Услышав от таких серьезных типов, как Рубаняк и Сологуб, подобные эпитеты Иван окончательно скис. Теперь на его мечтах можно было ставить крест.

Обсуждение личности нового начальника отдела рекламы происходило в кабинете Ильина. Без десяти шесть Рубаняк позвонил, коротко уронил: останься, есть разговор. Иван покорно согласился, хоть и не хотел торчать в офисе после окончания рабочего дня. Но с директором не поспоришь. Сказал, надо, значит надо. Тем паче таким категоричным тоном.

— Ну и как вам эта фря?! — совещание началось с самого актуального вопроса.

Да уж энергичная дама, сказал Генрих. Стерва, выдал Рубаняк. Ильин с натугой кивнул. Горько было осознавать, что женщина-мечта, о которой он грезил столько месяцев, оказалась женщиной с мечом. Что женщина-сказка на поверку оказалась хищной волчицей, корысти ради готовой на все. Буквально через неделю после своего появления, Лужина начала устанавливать в редакции свои правила. Она потребовала пересмотреть концепцию журнала, создать максимальное количество рубрик, под которые, можно приводить в журнал рекламодателей, а главное, отдать ей под начало редакционную политику. Мол, в коммерческом проекте стратегию должны диктовать деньги, а не слова.

Определенный резон в этом был. В их с Туманцевым «Строительном бизнесе» командовал парадом отдел продаж. Но разве это повод отдавать свои полномочия?

Досталось от непомерных аппетитов госпожи Лужиной и бухгалтерии. А даже самому Севе. Подробностей Иван не знал, но видел по хмурым лицам коллег, что шустрая красотка попортила нервы и им.

Совещание, едва начавшись, захлебнулось угрюмым молчанием.

Ира покусилась на святая святых — устоявшийся порядок и поэтому заслуживала строгого наказания.

— Мужики, не хочу грузить вас лишней информацией, каждому и так понятно, что нас ждет, если мы не скоординируем свои действия, — Рубаняк был мрачен, — Потому, давайте, без соплей, конструктивно, определимся со стратегией и тактикой. Генрих, ты что думаешь?

Сологуб улыбнулся:

— Я не думаю, у меня и привычки такой нет.

Рубаняк недовольно нахмурился. Ему не понравилось, что главный бухгалтер ускользнул от ответа.

— А ты Иван?

Ильин, демонстрируя замешательство, развел руки, не знаю, мол.

— Ты Ильин не юли. С Генрихом мы не один пуд соли съели. Правда, Сологуб? — пропедалировал ситуацию Сева.

— Правда, — грустно согласился Генрих.

— А ты у нас темная лошадка, мы тебя без году неделя знаем, так что хватит хвостом крутить, выкладывай.

Рубаняк, ловкий манипулятор, быстро образовал из себя и Генриха «мы», и противопоставил Ильина новоявленному альянсу.

— Мы ждем, Иван. — Под прицелом цепкого директорского взгляда следовало срочно встать под чьи-то знамена. Делать это категорически не хотелось, хотя бы из-за полного разброда в мыслях. С одной стороны Ильин, так же как и Ира считал, что издательство может и должно зарабатывать деньги. С другой, он разделял мнение Севы: зачем делать лишние телодвижения, если Румянцев и без того хорошо платит и не собирается развивать проект по-настоящему? С третьей стороны было неосмотрительно становиться на чью-либо сторону. В корпоративной междоусобице лучшая позиция: «моя хата с краю». С четвертой, не было ни малейшего желания становиться врагом Иры. С пятой, Иван всегда был просто исполнителем, никогда не участвовал в корпоративных играх, не интриговал, не балансировал на грани чужих и собственных интересов. И не желал учиться этому. Зачем, на шестом десятке размениваться на пустяки? Тем паче должности выше главного редактора все равно не существует.

— Иван! — в голосе Рубаняка звенела сталь.

Иван смутился, отмалчиваться дальше было неудобно.

— В словах Ирины Игоревны есть определенные резоны. Но всякое решение имеет свои плюсы и минусы. В данном случае весь негатив придется разгребать редакции. Остальным тоже достанется. Дизайнеру придется разрабатывать и согласовывать макеты, бухгалтерии выписывать бездну счетов, юристам проверять договора. Самое главное, пока мы не завязаны на рекламе, журнал уходит в типографию вовремя. В случае же задержки, издательству придется платить неустойку или придерживаться четкого графика сдачи макетов. В первом случае — это дополнительные расходы. Во втором, неизбежная потеря рекламодателей. Вот собственно и все, в принципе, что я хотел сказать.

Рубаняк кивнул Сологубу:

— Твое мнение?

— Ты мое мнение знаешь. Я против, — отстраненно произнес Сологуб.

— Значит, решено?

Рубаняк поднял вопросительный взгляд на Генриха. Тот согласно склонил голову. Ильин перед тем, как повторить жест главного бухгалтера слегка замешкался. Он все еще не хотел превращаться в Ириного врага. Но и поддерживать Лужину было глупо. Ее новации сулили одни проблемы.

— Мы, конечно, не будем нашему инициативному и сильному специалисту высокой квалификации ставить палки в колеса. Мы просто очертим рамки возможного, — Рубаняк довольно улыбнулся.

Возвращаясь домой, Иван то и дело вспоминал плотоядный оскал на мрачной физиономии Севы и немного жалел Ирину Лужину. Красавице предстояла война и вероятно скорое поражение. Такие, как Рубаняк, редко поддерживают чужие революции. Их кредо подавлять бунты, топить восстания в крови. Такие, Держиморды, как Сева никогда не проигрывают, они созданы для побед, поэтому с ними не стоит ссориться, с ними надо дружить.