Глупые игры... в Любовь

Глава Шестнадцатая

И, тем не менее, был сорван мой стоп-кран.

Все то время, что я пыталась прогнать депрессию… радикальными, порой дурными, методами…

… видимо, лишь обманывала себя.

Ничего не прошло. Просто притихло. Временно притихло.

И теперь, когда снова смогли пробраться сквозь скорлупу… в душу, откопать из-под плотно прибитой почвы… мое сердце, все пустилось по кругу.

Только еще хуже. ХУЖЕ.

Теперь уж всё, всё вместе навалилось на меня, прибив к земле.

Любые, даже мелкие, желания потухли. Сверкая лишь иногда, где-то отдали, в золе… слепыми, невнятными огоньками.

Отчего-то снова не хотелось жить.

Жить.

Странно выходит, встречаюсь с одним, ночами думаю о другом.

А его поступок, ЕГО…

А что я ждала?

Глупый флирт… воспринимаю за влечение, симпатию. Любовь?

Бывают же. Бывают же такие… ДУРЫ.

А сама…. сама, что, была лучше? Разве?

Женатые, разведенные… сегодня один, завтра другой.

Что это было?

Не спала. Да все равно вела себя, как шлюха.

И теперь уж ты такая не надобна.

Гордая… или легкодоступная.

Одно дерьмо…

… никому ненужное.

Поиграть, потрепать — и бросить.

Вот нынче твой удел.

Больше всего жалко Асканио. И зачем он со мной возиться?

Хожу днями, как неприкаянная.

Учеба — его кабинет — моя комната.

И так день у день.

И ни радости, ни удовольствия, даже покоя не дарю.

Лишь грусть, тяжесть и отвратительное состояние.

Куда я качусь? Куда?

Моя апатия — его боль.

Разве можно заставлять терпеть…?

Думаю, он догадывается о причинах… моих страданий, терзаний, боли… И как тогда можно заставлять быть для меня поддержкой? Терпеть изливания… чувств по другому мужчине?

КАК?

Но и не могу… Не могу… остановиться, взять себя в руки.

Без него мне не справиться (или я и не хочу пытаться побороть всё самостоятельно?).

Иду, бегу к нему, как наркоман… к дилеру…

За покоем, беспечностью.

Он терпит, терпит. Молчит. Успокаивает, прижимает к сердцу… и терпит.

Ненавижу, ненавижу себя… за эту слабость. НЕНАВИЖУ…

…и снова бегу.

Сегодня всё еще хуже.

Снова приснился Доминик. Мы были вместе. Гуляли, обнимались, целовались.

Черт! ЧЕРТ! Как же больно! БОЛЬНО!!!!!!!!!!!!!

Влюбилась?

Ха-ха.

И снова я влюбилась… в дерьмо. ВЛЮБИЛАСЬ.

По-моему, я только и умею выискивать очаги неистовой боли…

Или, что еще хуже, ПРИДУМЫВАТЬ их себе…

чтобы потом упиваться ими до безумия, дикого крика… и полного отчаяния.

Чтобы потом ненавидеть жизнь.

… так и есть…

Не пошла сегодня на учебу…

Бреду, бреду… уже в третий раз вдоль острова.

Асканио занятый. С самого утра в делах.

И я… наедине со своими внутренними катами.

А знаете, знаете, как улыбается бездна?

Что рычишь, красавица, что тянешь ко мне свои щупальца?

Ну же… (расправила руки в стороны)

Ветер. Не молчи… Обними, обволоки и утащи… СТОЛКНИ! СТОЛКНИ меня…

Обрадуй.

Со скалы и в воду… порой, кажется, все так просто.

Просто исправить, вылечить раны.

Получить вечный сон.

Шаг — и пустота.

Перестанут ныть раны в душе. Спадет груз. И снова буду дышать, дышать, уже без тела. Свободна. Свободна и легка.

Но этого не переживет ни моя мама, ни отец.

Ради них, ради них… я делаю разворот… и шагаю дальше. Дальше, оставив пучину… голодной.

Наверно, это было больше неосознанно, чем намеренно.

Ноги принесли меня прямиком к залу Суда.

Жадно уставилась на двери.

— Девушка, вам туда нельзя. Важное заседание.

Не слушаю, не слушаю.

В голове дурман, помутнение…

… болотный смог.

— Пустите, — нервно дрогнули двери. Распахнулись, словно в сказке…

Едва волочусь, с последних сил… иду…

Зашумели, заволновались присутствующие.

Невольно вздрогнула Виттория и подскочила на месте, но замерла в ожидании.

Отец побелел, поледенел от ужаса.

Короткие, едва живые шаги… ему навстречу…

Мой Асканио…

Без стыда. Стыда? Без рассудка… падаю ему в объятия и дико начинаю реветь, выть, жадно цепляясь за шею.

Слюни, сопли…. позор, невежество…

Но мой Лев лишь заботливо прижал меня к себе.

Минута ожидания. Вдруг молча встал, встал… бережно приподнял, схватил на руки, жадно притиснул к груди…. и медленно, спокойно унес прочь.

Унес с собой.

Положил в свою кровать. Заботливо поправил подушки. Укрыл одеялом и сел рядом.

Я уткнулась лицом ему в живот и тихо завыла.

— Жозе.

(молчу; реву).

— Жозефина, — вдруг схватил за плечи и приподнял, так чтобы я посмотрела ему в лицо.

(пытаюсь не дышать, чтобы сдержать рыдания) — Девочка моя, Я БОЛЬШЕ ТАК НЕ МОГУ.

— Нет, нет, — жадно схватилась руками за грудки… — Молю, НЕ БРОСАЙ МЕНЯ.

— Ты завтра, с утра, едешь на Эйзем.

(…замерла, застыла на мгновение)

— Н-нет, нет! Я не хочу от тебя… Зачем? Не прогоняй…

— Я не прогоняю, не прогоняю, — жадно прижал к груди. — Никогда не прогоню. Но… но НЕ Я ТЕБЕ НУЖЕН, — (тяжело сглотнул; эхом, диким, ярким, гадким, болезненным эхом разлетелись на осколки его слова в моей душе), — Тебе нужно наконец-то разобраться. Понять. Если, если Я тебе буду нужен, то ты всегда… знаешь, где найти. Буду ЖДАТЬ.

— Прошу, Асканио, не делай этого.

— Все равно через две недели тебе от меня уезжать. Только зачем зря мучиться? Зачем оттягивать этот момент? От этого… тебе только хуже.

— Молю…

— Прости, но так будет лучше.

Вдруг отстранил от себя (крепко ухватив за плечи).

Глаза в глаза.

— Прости…

Взгляд, странный, доселе никогда мне неведомый, обрушился на меня.

— Спи.

Обвисла, обмякла, как кукла. Уснула.

Асканио бережно уложил на кровать. Короткий, горький поцелуй в лоб… и ушел прочь.

(Жо)

Странное чувство дурмана, тяжести в голове.

Неужели я проспала до утра?

— Привет, — вдруг послышалось за спиной.

Испуганно обернулась. Виттория?

— П-привет, — поспешно ответила я. — А где Асканио?

(где, где… мой воздух? Или… запасной кислородный баллон?)

— Он уехал.

— КАК?

— Жозефина, сегодня ты едешь на Эйзем.

— Нет! — Нервно дернулась, отпрянула назад. Попытка выбраться из постели (чертова куча подушек, огромное одеяло). — Нет. Никуда я не поеду. У меня еще есть законные полмесяца.

— Жозе.

— Нет! Нет, Виттория, Я НЕ УЕДУ, — лихорадочно замотала головой. Еще движения — и наконец-то ступила на пол. Быстро сорвалась на ноги и принялась обуваться.

Молчит. Молчит, потупив взгляд в пол.

Ой, не, не! Не стоит задумывать что-либо, что не по мне.

— Я НЕ УЕДУ.

Тяжело сглотнула Виттория. Глубокий вдох.

— Нет, — хмыкнула, — я бы рада помучить Асканио. Но ТЫ. Разве не видишь, что делаешь ему больно? Не видишь, как разрываешь сердце, ДУШУ? Не знала, что когда-то скажу эти слова, — (печальный смех), — Но он любит, любит тебя. Понимаешь?

— И я люблю…, - торопливо выдавила (но как-то неуверенно).

Закачала невнятно головой (как бы отрицая, сомневаясь и рассуждая) крестная, и наконец-то выдавила.

— Как друга. Как друга… любишь. Но не как мужчину. Тебе нужен Доминик? — езжай. И разберись. Разберись, какой он дерьмо. Пусть твое сердце увидит, что всё, за чем оно скучает, плачет — ИЛЛЮЗИЯ. Игра. Игра воображения.

— Не надо, — коротко, испуганно, сквозь ужас, прошептала я. Нервно дернулась на месте. Схватила Витторию за руку, в свои ладони, и крепко сжала. — ПРОШУ, не надо. Я не выдержу.

Не выдержу состязаний. Не готова я. Не готова ЕЩЕ.

А взять, взять… и признаться, броситься Бельетони… в ноги, как завоеванный трофей со своей глупой любовью — нет! НЕТ!

Никогда.

— Прошу, Виттория…

— Прости, но это — не мое решение. Не решение Аско. И даже не твоего Отца. Ты САМА так решила, причем уже давно, просто не можешь себе в этом признаться. Прости.

— Не отдавайте… меня ему.

— Никто и не отдает, — раздраженно, болезненно рассмеялась, — Мы пытались. Пытались тебе помочь… забыть. Отвлечь. Но тщетно, — (невольно повела плечами), — Теперь только ты можешь… все решить. Решить, КТО, ТЕБЕ, НУЖЕН.

Резко отстранилась (грубо вырвав свою руку из моей). Быстрые, короткие шаги на выход.

— Собирайся, я тебя отвезу.

Слезы застыли на моих глазах.

Внутри все сжалось. Сжалось от страха.

Жесткое, навязчивое предчувствие боли. ОГРОМНОЙ, УЖАСНОЙ БОЛИ.

Боли, которой еще предстоит познать.