Гнев Новороссии

Глава 4. Донецкая трагедия

В Мариуполе мало что напоминало о войне. В основном только опустевшие улицы да несколько сгоревших зданий. А так в городе, который защищали бойцы Народного ополчения Донбасса, продолжалась почти мирная жизнь. Да, постреливали на окраинах и по ночам. Но заводы работали, снабжение шло через порт и через сухопутную границу с Россией.

На шоссе Мариуполь – Донецк медицинской колонне приходилось то и дело сбрасывать газ и объезжать воронки. Под Волновахой, что примерно посередине пути, на обочине дороги стояли черные – сожженные и раскуроченные остовы БМП, сгоревшие дотла бронетранспортеры, грузовики… Здесь батальон украинской армии попал в засаду донецких повстанцев.

Чуть дальше, возле Новотроицка, в поле лежали сразу два обгоревших остова вертолета. Видимо, карательным силам Киева приходилось туго, не помогал даже перевес в тяжелом вооружении. Стойкость и отвага повстанцев Донбасса стали самым важным стратегическим резервом. Да еще – помощь добровольцев из соседнего союзного государства.

Движение по шоссе в обе стороны было довольно интенсивным. В основном это были грузовики и трейлеры. «Легковушек» было заметно меньше, но вот рейсовые автобусы ходили практически без изменений.

По пути колонна медбата и гуманитарной помощи миновала несколько блокпостов войск Донецкой Народной Республики. Народ там был самый разный: и неразговорчивые, до зубов вооруженные бойцы с закрытыми масками лицами, и молодежь, и пенсионеры со старыми ружьями.

Константин Новиков прикинул: ехать до Донецка часа два, а за это время можно выспаться. Так что старший лейтенант с легкой душой забрался на носилки и пристегнулся эластичным ремнем, чтоб не грохнуться на ухабе. А младший сержант Евгений Миляев удобно устроился в кресле, поставив автомат в специальный кронштейн на борту машины. Армия в солдате воспитывает три вещи: отвращение к любой физической работе, зверский аппетит и способность мгновенно засыпать в любом месте и в любом положении. Так что почти два часа пути были потрачены с пользой.

Донецк встретил колонну медбата терриконами и баррикадами. Хмурые бойцы с Георгиевскими ленточками в камуфляже приказали остановиться. Из командирского джипа выбрался подполковник медслужбы Авраимов. Козырнул, представился, доложил цель миссии.

Лицо командира блокпоста посветлело, он махнул рукой бойцу, баюкающему «калашников» с «подствольником». Тот поднял полосатый шлагбаум, снятый, по-видимому, с какого-то железнодорожного переезда. Кстати, шлагбаум был автоматическим, а в нескольких местах старший лейтенант Новиков приметил видеокамеры скрытого наблюдения. Донецкие повстанцы оказались не так просты, как о них говорила западная и в особенности «самая правдивая» украинская пресса.

Бронированные грузовики рыкнули двигателями, выпустили клубы сизого солярочного дыма и медленно двинулись вперед. Пока петляли среди выложенных «елочкой» полосатых блоков, Константин Новиков с интересом осматривал блокпост.

Баррикада из мешков с песком, обломков бетонных столбов и автомобильных покрышек была по верху перевита колючей проволокой. За ней стояли люди с оружием, на камуфляже и бронежилетах яркими пятнами выделялись оранжево-черные Георгиевские ленточки. Маски-«балаклавы» закрывали лицо. Практически у всех были рации. По обе стороны от дороги стояли серые бетонные коробки защищенных огневых точек, дополнительно обложенные мешками с песком и укрытые маскировочными сетями. Узкие амбразуры пугали чернотой, как пугает зрачок дульного среза автомата.

В прогалине между деревьев Костя успел заметить армейский грузовик «Урал» с двуствольной автоматической пушкой ЗУ-23-2 в кузове. Хотя увидеть всю эту «машинерию» было мудрено: и грузовик, и артустановка были закамуфлированы маскировочными сетями и свежими ветками. И только наметанный глаз мог углядеть в этой мешанине веток и цветовых пятен угрозу. Да и то – лишь с близкого расстояния.

Метрах в двухстах от блокпоста на поле лежал обгоревший остов вертолета. Наверное, эта зенитная установка и «отработала» от души по украинскому «Крокодилу»!

Когда миновали блокпост, впереди колонны с включенными мигалками поехала патрульная машина Госавтоинспекции. Милиция еще с начала восстания в Донбассе и на Луганщине перешла на сторону народа. Да и как могло быть по-другому, если элиту спецназа правопорядка – «Беркут» предали и поставили на колени бандеровские неофашисты?! Теперь донецкий батальон «Беркут» воевал почти в полном составе вместе с Народным ополчением Донбасса.

Кстати, милицейское сопровождение было явно нелишним, поскольку движение на улицах города было довольно интенсивным. Поток машин двигался в обе стороны, изредка нетерпеливо гудя клаксонами. Маршрутные автобусы, троллейбусы и трамваи ходили, как обычно.

Константин Новиков с интересом рассматривал улицы и перекрестки города. Вполне современный мегаполис-«миллионник», во многом похож на тот же Воронеж или Ростов. Людей, правда, на улицах было немного, но так день-то будний. Да и на улицу без лишней надобности сейчас старались не выходить.

Медицинская колонна сразу же направилась в Областную центральную клиническую больницу. Здесь находился Институт неотложной и восстановительной хирургии имени Гусака. Именно ИНВХ стал центром неотложной и военно-полевой хирургии Донецкой Народной Республики. Медицинская и экспериментальнальная база Института была одной из лучших на Украине, а врачи – просто волшебники! Девиз ИНВХ: «Наукой победим!» Он отражал саму суть благородного труда медиков.

Поскольку неотложная хирургия сродни военно-полевой, то и место базирования русского Отдельного медбата было выбрано соответствующее.

Русских военврачей встретил командир Первого добровольческого медотряда.

– Юрий Юрьевич, – представился он, поблескивая стеклами очков в тонкой оправе. Под расстегнутым белым халатом виднелся легкий черный бронежилет. – Очень приятно, что вы наконец-то прибыли! И большое спасибо вам за гуманитарную помощь. А то Киев нам даже инсулин не присылает для диабетиков![8] Мы раньше находились непосредственно в здании областной администрации, а сейчас, когда в этом необходимости уже нет, перебрались сюда. В основном оказываем помощь раненым и проводим эвакуацию совместно с экипажами «Скорой помощи». Раненых и пострадавших с переломами отправляем в Донецкую областную травматологическую больницу, а особо тяжелых – сюда.

– Значит, будем работать вместе.

– Да, это замечательно! К тому же нужно как можно быстрее доставить самые необходимые медикаменты и перевязочные средства в Славянск.

Подполковник Авраимов кивнул Косте Новикову:

– Старший лейтенант, займитесь.

– Есть! Я на своих поеду, Юрий Гаврилыч, вместе с фельдшером и стрелками-санитарами…

– Ну, хорошо, тогда пока чайку с дороги, потом отдохнете маленько…

Внимание старшего лейтенанта Новикова привлек отдаленный грохот, идущий с неба.

– Не беспокойтесь, это украинские самолеты. Они постоянно летают, изредка даже обстреливают с воздуха. Но после того, как мы месяц назад сбили истребитель «МиГ-29» Воздушных сил Украины над Макеевкой, атаковать они не решаются!..

Рассказ командира Добровольческого медицинского отряда прервал звонок мобильного телефона.

– Слушаю… – по мере того как Юрий Юрьевич слушал собеседника, лицо его бледнело. – Только что украинские бомбардировщики нанесли удар по мостам через Кальмиус, в центре Донецка! Несколько бомб попало в жилые дома…

– Боевая тревога! – первым сориентировался подполковник Авраимов. – Костя?

– Понял!

– Бронежилет не забудь!

– Он у меня в машине!..

Огромный город был до краев залит мириадами огней: ярко переливались рекламы, теплым ровным светом мерцали окна квартир в многоэтажках, нескончаемый поток машин катил по проспектам, освещенным цепочками огней.

После рабочего дня хотелось покоя и тишины, поваляться на диване возле телевизора, обнять жену, послушать самые важные школьные новости дочки-«второклашки», вкусно поужинать…

Все разом обрубил рев и грохот, пришедший с темных небес.

Под крыльями пары бомбардировщиков «Су-24М» из Староконстантинова Хмельницкой области были подвешены полутонные фугасные авиабомбы. По три штуки на двух многозамковых балочных держателях – на обоих самолетах. Конечно, сначала предполагалось использовать управляемые по лазерному лучу ракеты Х-25МЛ. Но для этого нужны не только сами боеприпасы, которые, кстати, сложны и «капризны» в применении. И самое главное – летчики должны были уметь на практике применять «умное» оружие. А опытных и слетанных экипажей в 7-й бригаде тактической авиации в Староконстантинове было – раз-два и обчелся. Да и самолетов – осталось восемь бомбардировщиков «Су-24М» и четыре разведчика «Су-24МР». Так что использовать пришлось «классическую» боевую нагрузку» – свободнопадающие фугасные бомбы.

Погода была ясной, и мост, связывающий два берега реки Кальмиус, был ясно виден. С высоты двух тысяч метров он напоминал огненный ручеек между двумя океанами света. Штурман-оператор доложил:

– Бачу ціль, виконую наведення. Лазер увімкнено, є захват цілі.

– Зрозумів, виконую атаку[9], – пилот нажал на гашетку.

Вслед за ведущим сбросил свои бомбы и ведомый.

Головной бомбардировщик с трезубцем на вертикальном оперении ощутимо тряхнуло, когда все шесть фугасных авиабомб ФАБ-500 сорвались с подвески. Вот так легко, всего лишь мягким нажатием на гашетку обрываются десятки и сотни человеческих жизней. И нужно железобетонное, стопроцентное объяснение подобным действиям.

В горах Чечни и Дагестана командование Русской армии с огромной, иногда даже с излишней осторожностью применяло авиацию, в особенности – бомбардировщики и штурмовики. В войне «08.08.08» в Южной Осетии русские летчики-штурмовики сознательно шли на риск и наносили ракетно-бомбовые удары с малых высот. Специально – чтобы свести к минимуму потери среди мирных жителей. При том что летчики 461-го штурмового полка, знаменитые «Волкодавы» – это элита ВВС России!

А киевская фашистская хунта с легкостью использовала авиацию против огромного промышленного города. Они уже заранее списали со счетов восемь миллионов граждан своей же страны, объявив их «сепаратистами» и «террористами». За что? За то, что все эти люди хотели разговаривать на русском языке, праздновать День Победы и уважать память своих дедов, погибших на фронтах Великой Отечественной! Донецк и Луганск вместе с Одессой и Крымом восстали, потому что не хотели поклоняться предателям Бандере и Шухевичу, не хотели возвеличивать кровавые «подвиги» 14-й гренадерской дивизии СС «Галичина» и батальона СС «Нахтигайль»!

«Желто-блакитные» фашисты уже казнили 2 мая 2014 года около двухсот пророссийских активистов.

Бомбовый удар был страшен! С душераздирающим свистом и воем пятисоткилограммовые оперенные болванки понеслись к земле. Взрыв полыхнул на мосту прямо перед троллейбусом. Ударная волна швырнула его в сторону, к ограждению моста, металл разрывался с душераздирающим скрежетом. Оборванные провода хлестнули по корпусу гигантским высоковольтным хлыстом, рассыпая искры. Троллейбус бросило набок, он проломил ограждение и завис, балансируя над водой. Новая череда взрывов сотрясла мост, и троллейбус рухнул с моста в Кальмиус. Городской маршрут № 11 стал билетом в один конец…

Идущая навстречу маршрутка отлетела в сторону, взорвался бензобак, пламя охватило машину. В микроавтобус врезалась не успевшая затормозить «легковушка». «Тойота» перевернулась в воздухе и упала на крышу. Полотно моста содрогалось от новых взрывов, пролет обрушился, унося в темную воду запертых в железных коробках на колесах людей.

Несколько 500-килограммовых фугасных авиабомб ударили с перелетом – по жилым кварталам на площади Конституции. Мощные взрывы вырывали огромные куски из многоэтажных зданий. Шансов спастись у людей практически не было. Грохот и фонтаны пламени, разлетающиеся во все стороны обломки бетона и новые взрывы, но уже от поврежденных газовых магистралей – в этом аду уцелеть было практически невозможно.

Словно перья мифических птиц стимфалид[10] обрушились на жилые дома, померк теплый свет семейного уюта, сменившись чернотой непомерного горя…

Два бронированных джипа с красными крестами на бортах неслись по вечернему Донецку. Сориентироваться было просто: зарево пожаров и клубы дыма были видны с любой точки города. Водители «тигров» врубили сирены и проблесковые маяки – потому и прибыли на место трагедии одними из первых.

Пожарные в изолирующих противогазах заливали яростное жадное пламя пеной из брандспойтов и водометных пушек. Подъемные краны, бульдозеры и экскаваторы пытались расчистить завалы. Люди вручную пытались разобрать мешанину из кусков бетона, арматурных прутьев, бесформенных тлеющих обломков, чтобы добраться к тем, кто еще жив.

Ситуация осложнялась еще и тем, что разрушенный мост через Кальмиус не позволял отправлять раненых прямиком в Донецкую областную клиническую больницу имени М. И. Калинина. А она находилась сразу же – на другом берегу. Как говорится: «Близок локоть, да не укусишь!»

– Развернуть носилки! Приготовить все необходимое для оказания помощи, – приказал старший лейтенант медицинской службы, надевая хирургическую маску и перчатки.

Раненые были в крайне тяжелом состоянии: многочисленные переломы, ожоги, множественные осколочные ранения, в том числе и осколками оконного стекла. Константин Новиков вместе с фельдшером из второй машины и стрелками-санитарами боролся за жизнь пострадавших. Накладывал жгуты, обрабатывал раны и ожоги, бинтовал, делал противошоковые уколы. Стрелки-санитары выполняли сердечно-легочную реанимацию, непрямой массаж сердца – до поломанных ребер, до сведенных судорогой рук.

– Змей, прием, это ЮГ, как слышишь меня? – Юрий Григорьевич Авраимов, выбирая себе позывной, зашифровал в нем свое имя-отчество.

– На связи.

– Мы прямо на площади Ленина. Развернули полевую операционную, так что особо тяжелых – к нам. Будем проводить первичную хирургическую обработку ран и противошоковые мероприятия. Змей, да и сам быстро подъезжайте к нам и мойтесь: все хирурги заняты, ты там тоже нужен. Первую помощь и эвакуацию оставь своему военфельдшеру.

– Понял. Вывожу партию раненых и – к вам.

Пострадавших с ожогами сразу же направляли в Институт неотложной и восстановительной хирургии имени Гусака, там ими занимались специалисты-комбустиологи[11].

Старший лейтенант Новиков быстро обработал руки и переоделся в стерильный одноразовый хирургический комплект.

– Сестра, что у нас тут?

– Клапанный пневмоторакс. Пульс нитевидный, артериальное давление падает.

– Дексаметазон – внутривенно четыре «кубика». И держите наготове адреналин, возможна остановка сердца.

Раненый был бледен, зрачки едва реагировали на свет. Клапанный пневмоторакс опасен тем, что с каждым вдохом воздух нагнетается в плевральную полость, а поврежденные ткани выполняют роль своеобразного клапана. При этом повышается внутриплевральное давление, которое поджимает поврежденное легкое и смещает средостение на здоровую сторону.

– Смените флакон с физраствором. Начинаем, нужно обработать рану и выпустить воздух, иначе он умрет. Скальпель, шприц на двадцать «кубиков» с длинной иглой, – старший лейтенант медицинской службы быстро выполнял манипуляции в ране. Он понимал: промедли на секунду, и все – пациента уже не спасти. – Зажим, придержите вот здесь. Хорошо, легкое расправляется. Промываем рану, ушиваю листки плевры.

– Доктор, сердце отказывает.

– Адреналин внутрисердечно, – тонкое длинное жало пронзает миокард, гормон надпочечников поддерживает «мотор», заставляя его биться, хоть и слабо, но ровно, вместо опасного трепетания вразнобой желудочков и предсердий.

– Пульс в пределах нормы, артериальное давление растет.

– Зашиваем. Сестра, проследите за этим пациентом особо. Возможны послеоперационные осложнения.

– Будет сделано.

– Давайте следующего, – старший лейтенант Новиков отворачивается от операционного стола и меняет перчатки.

Очередной пострадавший был еще тяжелее предыдущего. Операционные медсестры ограничили стерильными простынями и обработали хирургическое поле, подключили пациента к комбинированному модулю обеспечения жизнедеятельности, сменили флакон с физиологическим раствором в «капельнице».

– Каков предварительный диагноз?

– Сочетанное торакоабдоминальное осколочное ранение.

Старший лейтенант Новиков прикинул шансы:

– Эй, я тут один не справлюсь, капитан Асмолов – Федя, поможешь?

– Конечно, Змей, тут работы просто до хрена!

Сложнейшая и ювелирная работа в четыре руки отнимала все силы: физические, интеллектуальные, нервные. И не факт, что прооперированный пациент выживет – слишком уж призрачная надежда. Но русские хирурги и их донецкие коллеги боролись даже за эту призрачную надежду.

Утро встретило военврачей гарью, серыми клубами дыма. Мост через Кальмиус, связывающий районы Донецка, был разрушен. Развороченные «высотки» почернели от копоти. Машины «Скорой помощи» и обычные микроавтобусы развозили убитых и раненых по больницам. Городской морг в той самой ОЦКБ имени Калинина был переполнен.

Зверство украинских военных потрясло всех. Даже расстрел «КамАЗа», перевозившего раненых после боя 26 мая 2014 в аэропорту Донецка, не шел ни в какое сравнение.

Тогда идущий под флагом медицинской помощи грузовик был расстрелян из ручного гранатомета. Тех, кто выжил, добили из автоматов боевики «Правого сектора». Никто из находившихся в «КамАЗе» не выжил. В расстрелянном «КамАЗе» погибло тридцать пять раненых ополченцев ДНР[12].

Срочно прибывшие из Мариуполя спасатели МЧС России со спецтехникой помогали донецким пожарным вытаскивать из-под завалов чудом уцелевших.

Чуть поодаль, за оцеплением, над неразорвавшейся бомбой «колдовали» взрывотехники МЧС.

Константин Новиков широко зевнул. Пальцы были словно деревянные, в глаза будто битого стекла насыпали, спину ломило. Хирургическая одноразовая роба забрызгана кровью.

Рядом стоял командир Добровольческого медотряда.

– У вас так что – постоянно?

– Почти. Но такое – впервые.

– Пиздец…

– Не то слово…

Для русских военврачей зарезервировали номера в элитном отеле «Донбасс-Палас». Но измученные бессонной ночью офицеры медицинской службы вряд ли смогли по достоинству оценить роскошное убранство отеля и топ-модельную внешность девушек у стойки администратора.

Константин Новиков принял душ и уснул, даже еще не коснувшись щекой атласной подушки из мягчайшего пуха.

Выспавшись и плотно подкрепившись в ресторане, русские военврачи отправились в ИНВХ. Сегодня, ближе к вечеру, они отправлялись на передовую – в Славянск.