Гномка в помощь, или Ося из Ллося

Глава седьмая

Кабинет, в который мы с грохотом вкатились, был не менее знаком, чем спина в мундире, склонившаяся над столом. Уполномоченный по правам одержимых во второй раз нетривиально пригласил меня к себе. Позабыв о хорошенькой даме, встреченной в порту столицы, он разливал по бокалам коньяк и улыбался. На журнальном столике стояла также заморская закуска и корзинка с местными фруктами.

– Ося, я догадывался, что не пройдет недели, и вы сбежите. Однако, видят угодники, я не сразу вас признал… в костюме врачевателя, с этой жуткой маской.

– Да неужели?!

Я села на саркофаг и погладила притихшего лобастого. Выходит, Врадор спасал похитителя. А замерзшую несчастную гномку глава контроля все так же не видит и не слышит.

– Идея была сногсшибательна, но она меня не провела! – подвел черту самый главный страж отдела, подхватил стаканы и развернулся. – Именно поэтому я смею пригласить вас… Ося?..

Он остановился как вкопанный, с прищуром осмотрел кабинет, а затем принюхался. Ухмыльнулся, учуяв нечто важное, стремительно преодолел разделявшее нас расстояние. Заглянул за тележку с саркофагом, под нее и остался недоволен.

– Не может быть… Но я же чувствую ее присутствие. Отчетливо. – Нахмурился и недолго думая обратился непосредственно к саркофагу: – Осока, вы там?

– Я здесь, – безрезультатно ответила я и показательно забрала стакан из его руки.

Выпила залпом. Прослезилась от полыхнувшего в горле огня и еще долго сидела, пытаясь отдышаться. Все это время Урген Врадор стоял как громом пораженный и оттого очень злой. Шрамы побелели, глаза потемнели, желваки задвигались, открытые в улыбке-оскале зубы заострились, кадык задергался. И вместо того чтобы дать мне воды, еще недавно учтивый страж протянул в мою сторону бумагу и перо с жестким требованием:

– Объяснитесь!

– Ага, сейчас.

Я направилась к столику с закусками, выбрала наиболее крупное яблоко и со вкусом вгрызлась в красный бок. Есть хотелось до жути, но брать в рот что-либо еще попросту не рискнула, лобастый тоже. Вон задохлик уже угостился, до сих пор в себя не пришел, и еще неизвестно, придет ли. С тоской посмотрела в окно, на ухоженные клумбы внутреннего двора, в то время как глава отдела, обращаясь к воздуху над саркофагом, строго продолжил:

– Ося, в ваших интересах рассказать мне все, что произошло. С самого начала! Как вы покинули Бурфо? Кто сделал вас невидимкой? Кто обеспечил вас саркофагом? А самое главное, где Регген?

– Отдыхает, – ответила истинную правду. Пока щенок здесь, маг так уж точно в несознанке.

Вернулась к закипающему ошрамованному, забрала предложенные лист бумаги и перо, села в ближайшее кресло, положила четвероногую кроху на колени и крепко задумалась. Что бы такого соврать, чтобы правдоподобно, недоказуемо и связно с уже сказанным при капитане Маррете и старичке Дийе?

– Ося, не стоит отмалчиваться… – поторопили меня.

– Ага, – согласилась я и положила на лист первую строчку.

«Не орите, мне и так жить неохота».

– Вы поссорились с Реггеном?

«С его зверьем поганым».

– Со зверем? – ласково уточнил глава отдела стражей и присел на подлокотник.

Сдается мне, нельзя писать о звере. Вот как и о способностях графа к порталам говорить нельзя было, о прогулках без трости и о рычании.

«Со слизняками и пауками! Взялась я, значит… поутру уборку делать, чтобы хоть не по обломкам ходить. В домине грязища, пыль и паутина, обломки стен, прожженные дыры…»

– Да, знаю, – попытался остановить меня Врадор. Но я таки дописала:

«А еще плесень и сырость, обломки мебели, осколки стекол и зеркал».

– Понял. Не перечисляйте ни фронта работ, ни комнат, в которых убирались, – поспешил он с уточнениями. – Напишите, что дальше было.

«И вот только я взялась за тряпку, как эти твари взялись за меня! Первые немотой и невидимостью наделили, вторые порталом из Бурфо… А чтобы возвращаться не смела, все мои вещи впихнули в саркофаг!»

Тут я задумалась, что ж про Реггена написать, а Врадор вознамерился меня утешить. Руку на плечо положил и этак ненавязчиво:

– А не хотите ли вы сменить место работы?

«Не горю желанием», – как на духу ответила я. Покосилась на щенка, а его и след простыл.

– Задохлик очнулся, – смекнула я и сжалась от неприятного предчувствия.

– Кто-кто? – неожиданно вопросил самый главный страж. И только я подумала, что стала вновь слышима и видима, как он ткнул пальцем в появившуюся рядом серебряную капельку и попросил повторить донесение. Капля донесла нечто невнятное, но он понял. – Регген вернулся? Сам… Кхм, вы уверены, что это он? – Врадор выслушал ответ, пытливо глядя сквозь меня, а затем искренне удивился: – Потребовал немедля начать поиски? Оч-чень интересно.

Наверное, речь шла об атрибуте буйных одержимых.

– Эх, кому-то тросточка как в горле косточка, – прошептала я и вздрогнула, услышав:

– Допросить? Нет. Я сам. И посмотрю, и допрошу. – Он еще раз прикоснулся к капле, почти по-дружески погладил меня по плечу и с сожалением заметил: – Вас уже хватились. Желаете вернуться или?..

Отказу Урген Врадор был удивлен куда меньше, чем предлогу. И сдается мне, в гонке за внимание тесто его еще не обставляло. Воспоминание о том, что в Бурфо меня ждет дрожжевая заготовка для пирожков и разборки со слизнями из-за корзинки, затмили переживания последних часов. Я вцепилась в главу отдела стражей как чесоточный клещ и потребовала поспешить.

И не зря я так торопилась, меня ждали! Наконец-то в доме, что стал моим пристанищем, ждали не моих рук, услуг, мозгов, а меня, о чем задохлик заявил, не таясь:

– Врадор, чтоб вас черти пожрали вместе с вашим допросом! Я не могу оставаться в поместье и тратить на вас бесценные минуты… Ося пропала! Мне плевать на протокол и дело об исчезновении одержимых мастеров, я ухожу.

– Куда? – невозмутимо поинтересовался мой провожатый.

– На поиски!

Регген, с трудом стоящий на ногах посреди груды сваленного на пол оружия, сорвал со стены очередной образец своего мастерства. Взвел курок, выстрелил в сторону печи сгустком зеленого огня и с досадой проследил за полетом магического разряда.

– Прицел сбит, но для ускорения переговоров сойдет, – процедил он мрачно, закинув ружье на плечо. И нет чтоб в подвал спуститься и слизням учинить разбор или паукам разнос устроить, граф на глазах изумленной публики попытался открыть портал. То бишь знакомой мне волной повел перед собой ладонью, соединил пальцы для щелчка…

– Совсем сдурели?! Вы же строить их не умеете… – напомнила я и на удивление была услышана.

– Ося?! – Регген обернулся, мутным взглядом выискивая меня.

– Осока, – укорил Врадор. Видимо, сам он желал убедиться в «неспособностях» графа, а я помешала.

– Это кто сказал? – удивились присутствующие здесь же стражи и взвели арбалеты.

– Я, – ответила я и оказалась в крепких объятиях некрепко стоящего на ногах задохлика. Учуял он, что ли?

– Жива! – воскликнул маг и поцеловал меня куда пришлось. Пришлось в ухо, со смачным чмоком и не менее громким: «Больше ни капли коньяка!»

– Жмотина, – веско припечатала я и поспешно объяснила, как я волею пауков и слизней оказалась за пределами поместья. От легенды для Врадора не отошла, а потому получила весьма удивленный, а затем уже и понимающий взгляд графа-оружейника. Правильнее сказать, получила бы, будь видна, а так он смотрел на мое ухо, а не в глаза и мысленно что-то прикидывал.

Недолгую тишину разорвал голос главы контроля:

– Итак, Регген, надеюсь, теперь вы согласны пройти допрос?

– Всецело, – ответил тот, обнял меня сильнее и заявил: – Завтра. При моем адвокате, лечащем враче и кураторе.

– Хорошо, – с усмешкой согласился самый главный страж. – Завтра в десять здесь.

Через минуту поместье опустело, остались только мы, оружие, сваленное в кучу, и мокрые следы.

– Ушли? – Граф ослабил хват.

– Да.

– Вот и славно, – заметил он и кулем свалился к моим ногам.

– Регген? – позвала я несчастного, а в ответ услышала уже знакомое «у-у-у!».

Н-да, тоже мне спаситель выискался!

В беспамятстве одержимый маг провалялся до поздней ночи, щенок все это время пролежал подле меня, не требуя ни воды, ни еды. Тесто, минуя стол, устроило побег на пол и было безвозвратно испорчено, как и настрой провести вразумительную беседу с обнаглевшими слизнями. Территорией подвала они себя уже не ограничивали, поэтому в кузне на полу было целых три блестящие дорожки и два знакомых укуса на столе. Уж этот-то отпечаток зубов я никогда не забуду, бедная моя корзинка.

В Ллосе плетенка испокон веков является атрибутом домовитости. Заводишь ли ты новое хозяйство, берешь ли на себя старое – корзинка при хозяйке должна быть. Как ключи у ключницы, булавки у швеи, красная трость у буйного одержимого. Женская рать моей семьи почитала корзинки из ивовых прутьев, белых и тонких, я же, гномка, всегда любила виноградную лозу, за что корзинка моя не раз была бита… То отцу попала под сапог, то мужу в руки, а после вовсе сгинула у свекрови в печи. И вот только жизнь новая началась, а на корзинку мою уже в прямом смысле покусились. Обидно!

Еще обиднее, что Регген спит, а я глаз сомкнуть не могу, все мерещится, что кто-то за мной наблюдает. Оттого и сижу уже не первый час над списком дел, бездумно на него взираю, думаю, взять ли в руки кочергу для успокоения.

И тут вопрос как гром среди ясного неба:

– Отчего вздыхаем?

Я вздрогнула, подняла глаза, а это Урген Врадор в накинутом на голые плечи мундире и пижамных штанах, заправленных в сапоги. Стоит, понимаешь ли, улыбается.

– Вы что тут забыли?

– Вас забыл.

– С чего вдруг? Опять предложите сменить работу?

– Не совсем… Видите ли, Ося, если Реггена мы согласны допросить с утра, то вас – сейчас.

Я покосилась в сторону окна, где отражалось «мое» пустое кресло, и мысленно возмутилась. Это где и как он меня допрашивать намерен? И главное, почему?

– Мы открыли саркофаг! – огорошил меня глава отдела.

А о саркофаге-то я забыла, едва в кузню вернулась, теперь не знала, что сказать. Решила спросить:

– И?

– Вы говорили, там исключительно ваши вещи, так?

Говорила, искренне надеясь, что похитители свое имущество клеймом не пометили, гравировкой не подписали. В ответ я вначале кивнула, а вспомнив о невидимости, подтвердила вслух:

– Да, так.

– Но там кандалы!

Не поспоришь. Если граф-задохлик тут, то там лишь пустые оковы. Придется снова спросить:

– А… да, точно… они самые. И?

– И вы хотите сказать, что это все ваши вещи? – прищурился пытливо. Хоть и смотрит куда-то сквозь меня, а все равно от страха дурно стало. Так что мое тихое «да» прозвучало жалко. – Но на них нет вашего отпечатка! – припечатал самый главный страж.

Мгновение ужаса и вдруг озарение:

– Конечно, нет, они ж для Реггена сделаны! Мои-то вещи в «Старом Фениксе» сгорели…

И хоть сказала истинную правду, она не пришлась собеседнику по душе. Врадор нахмурился сильнее, вдел руки в рукава мундира, застегнулся и спросил:

– А кандалы у вас откуда?

– А их мне выдал граф… перед самым заселением, – нашлась я с ответом.

– Зачем?

– Да на случай озверения! – Я отложила список и поднялась из кресла, временно дезориентировав визитера не только своим местоположением, но и вопросом: – И не могли бы вы объяснить, уважаемый Урген Врадор, с чего вдруг саркофаг остался в вашем кабинете? Зачем вы его открыли? Да и как смогли? Я ж собственными глазами видела, как… пауки его запечатали.

– Хм, – выдал глава контроля, потер колючий подбородок и усмехнулся, отступив: – Вижу, вы взволнованы… Что ж, на сегодня достаточно, продолжим завтра. Доброй ночи.

Он исчез так же неожиданно, как и появился. Вот он был, вот его и нет.

– Да уж, время позднее, день тяжелый, допрос безрезультатный… Доброй? Ага. Еще бы знать, совсем ушел или прячется в углу, – пробурчала я и вздрогнула, услышав:

– Ушел. Совсем. Давай ложиться спать.

– Регген, ну наконец-то! – потирая руки, приблизилась к столу и тюфяку под ним. – Сейчас вы мне за все ответите!

– Утром.

Маг накрылся одеялом и повернулся на другой бок. Почти сразу же рядом со мной объявился щенок.

– Ты смотри, не успел очнуться, а уже раскомандовался! Ладно уж, подождем до утра. – Я погладила печально вздохнувшего кроху. – К слову, лобастый, давай снимем с меня маскировку? А то ни причесаться, ни умыться толком.