Год белой кометы

25

К концу сентября комету было уже видно даже невооруженным глазом как мутноватое светлое пятнышко в созвездии Персея. На Астростанцию посыпались телефонные звонки из близлежащих городов и окрестных деревень, жители которых с неизменной тревогой спрашивали, не грозит ли чем-нибудь серьезным столь необычное небесное явление. Кирилов вынужден был несколько раз выступить по местным телевизионным и радиопрограммам с разъяснениями по существу проблемы, но его по-прежнему донимали репортеры, корреспонденты, астрономы-любители и прочая публика, проявившая интерес к открытой им комете. Но это было не самое главное, что больше всего раздражало Максима Петровича в этой околонаучной и околоастрономической суете. Он вдруг понял, что в каждом интервью, при каждой встрече от него ждут какого-то чуда. И, когда Кирилов начинал рассказывать о том, что комета — это не корабль инопланетян, не знамение Дьявола, а всего лишь глыба льда из смерзшихся газов и космической пыли, о сути этого явления и его природе, он каждый раз замечал искреннее разочарование людей от той строго научной информации, которую давал своим слушателям. Разговор об астрономии и ее месте в жизни неизбежно переходил на темы, связанные с вымыслами прессы о космических пришельцах, «летающих тарелочках», «полтергейсте» и прочей газетно-бульварной чепухе, о которой Максим Петрович даже не желал говорить.

«Почему так, — думал он иногда, — ведь в реальном Мироздании множество необычного, почти фантастического, почему они почти все хотят не научной истины, а глупой сказки? Вероятно, наука сейчас очень сложна, многие ее достижения на пальцах не объяснишь, а что касается астрономии, то она теперь вообще не оперирует бытовыми категориями. У обывателя (в хорошем смысле этого слова) возникает неизбежно мысль о бесполезности этой науке в целом. Что вообще понятно и полезно для обычного человека? То, что можно съесть, надеть на себя, использовать для улучшения собственного комфорта, но зачем изучать звезды или галактики, свет от которых идет миллионы лет? Ведь оттуда, заведомо ясно, невозможно привезти ничего необходимого для жизни. И вот тут недобросовестная и жаждущая тиражей и популярности пресса подсовывает простой и понятный ответ: „Небо необходимо наблюдать, потому что оттуда прилетают могущественные инопланетяне! Они могут помочь нам решить все наши проблемы. Они уже прилетали не раз, есть масса свидетелей, но официальная наука это скрывает и обманывает, таким образом, нас всех. Небо необходимо наблюдать и для того, чтобы знать под каким созвездием родился и живет каждый из нас, от звезд зависят наши судьбы…“» И те, кто приехал на Астростанцию с надеждой приобщиться к Чуду узнает от него, Кирилова, что чуда в их понимании вовсе нет, нет никаких пришельцев, как нет астрологии, телекинеза, черной и белой магии, как нет никакой связи всего этого с небом… Ему выпало быть разрушителем Веры, а это весьма редко прощается уверовавшими когда-то в ложные истины.

Его сильно расстроил вчерашний звонок из приемной райисполкома. Секретарша попросила его взять трубку, и он услышал резкий голос председателя.

— Кирилов? Ты вот что, давай закрывай свою контору и всех — на уборку картофеля!

— Не понял…

— Нечего тут строить из себя дитя неразумное. Порядок общий для всех. В районе уборочная, значит все закрываемся и в поле. Все равно от вас никакого толку!

Кирилов уже взял себя в руки и, стараясь говорить ровным голосом и, не повышая тона, ответил:

— Астростанция была построена по решению Совмина, поэтому закрывать ее не дано ни мне, ни вам. Кроме того, мы готовимся к наблюдениям кометы и останавливать эту подготовку я не буду. Не Вам судить и о том, какой от нас толк.

— Ты свою демагогию мне не разводи! Комета подождет. Сало от ваших наблюдений дешевле не станет, и за их выполнение с меня не спросят. А вот за срыв уборочной с меня голову снимут. В общем, даем тебе десять гектар, не уберешь — сниму голову с тебя! Все!

В трубке запели короткие гудки.

Кирилов вызвал Семенова и рассказал ему о телефонном разговоре.

— Руслан Алиевич, что посоветуешь?

— Я вам так скажу, Максим Петрович, разговоры о нашей бесполезности в районе, это не новость, я их не первый год слышу… Самое смешное в том, что наше районное начальство когда-то приложило массу усилий для того, чтобы Астростанцию построили именно здесь. Пока ее строили, часть средств пошла и на благоустройство райцентра: на водопровод, канализацию, несколько пятиэтажных домов. Часть улиц заасфальтировали. Да в общем много чего сделали. Тогда никто и не смел заикаться, что мы не приносим пользы. Теперь, когда стройки закончились, можно и покуражиться. Им дармовая рабсила нужна, вот и заговорили о ненужности астрономии.

— Так что делать будем, закрываться? Комета-то уже видна…

— Давайте, я найду желающих из персонала поселка и съезжу с ними, поработаю. Мы все же в районе этом живем, ссориться с ним не стоит. Иной раз тоже приходится помощи просить…

— Ну что ж, может вы и правы. Все же такой тон, как я сегодня слышал просто недопустим. Полное непонимание наших задач…

— Да все они понимают, просто вы к этому еще не привыкли. Не расстраивайтесь. Я вам даже советую поехать с нами. Вы не представляете как люди там дружно работают, как славно песни поют, когда домой едут!

— Ну что же, спасибо за приглашение, будет возможность — съезжу обязательно…

Октябрь порадовал наблюдателей тихой и ясной погодой, бархатно-черным глубоким небом, чистым, до нереальности. Система наблюдений кометы была окончательно доработана и смонтирована. До пика яркости был еще почти месяц, но, поскольку позволяла погода, астрономы включали аппаратуру, наводились на комету Кирилова и старались получить по возможности максимум информации, используя поочередно весь без разделения световой поток на одном из трех каналов. Первым заступил на наблюдения Виктор Павленко.

Спектр кометы он снял достаточно уверенно в первую же ночь наблюдений, затем отработал поляриметр. Однако, основная программа наблюдений была еще впереди…

Перед началом выполнения программы Кирилов встречался с персоналом телескопа.

— После своего назначения я почти каждую неделю бывал здесь, работал рядом с вами по несколько дней. Кое-какие проблемы удалось решить, что-то пришлось отложить. Нам предстоит весьма ответственный период наблюдений кометы, поэтому я решил еще раз собрать вас для разговора. Какие есть замечания, предложения, жалобы?

Первой подняла руку Люба Осокина, молодая высокая женщина, дежурный оператор аппаратной.

— Конечно, с вашим приходом изменилось многое, внимания мы почувствовали намного больше — это главное. И нервничать на дежурствах стали поменьше, технику за эти месяцы отладили неплохо. А главное — наблюдатели перестали видеть в нас равнодушных марионеток. За это вам, конечно, спасибо. Только вот какая просьба, нельзя ли каждому выдать свой тулуп? А то дали один на всю группу, а это очень неудобно!

— Кому что, а дамам — наряды! — хмыкнул Точилин.

— И ничего смешного, — Осокина снова повернулась к Кирилову. — Этот тулуп Макарову впору, а я в нем тону, поэтому и согреться не могу. А Дунаев в нем курит, потом от меня дымом несет!

— Предлагаю включить в поставки материалов духи! — выкрикнул Дунаев, — Вы какие предпочитаете, — спросил он Любу.

Конференц-зал загудел, зашумел смешками, Осокина обиженно села. Поднялся Малахов и поднял руку.

— Давайте бытовые вопросы отложим на конец собрания. Обсудим главное. Отказов телескопа и правда стало меньше. Но проблема надежности работы по большому счету не решена. Вся электроника нуждается в коренной модернизации. Есть проект. Надо наконец решиться это сделать, мы же не можем торчать здесь сутками не считаясь с трудовым законодательством и своим здоровьем. Мое предложение весьма конкретное: начать в мае следующего года. Думаю и все остальные того же мнения…

…Собрание длилось почти три часа. Кирилов уловил, что долгие месяцы его работы здесь, на горе, вместе с теми, кто поддерживал работу инструмента, не пропали даром. Настроение людей заметно изменилось, исчезла апатия. Макаров на этот раз вообще не выступал и наоборот, те, кто на первом собрании помалкивали на заднем ряду, высказывали весьма дельные предложения, говорили прямо и весьма критично. Можно было причислить все это в свой актив, но главная задача — кардинальное улучшение качества работы телескопа была еще далека от решения и Малахов в этом был более чем прав.