Год наших падений

– Теперь это так называется? – вставил Бриджер.

– Тебе необязательно танцевать, – сказала она. – Достаточно быть в костюме и хорошо выглядеть.

– Что ж, в таком случае… – произнес он, и в его голосе прозвучали те же терпеливые, шутливые нотки, которые я расслышала во время его разговора с ней в день заезда. Он обращался к ней тем же снисходительным тоном, каким отцы разговаривают со своими малышками-дочерьми.

Со мной его голос звучал совершенно иначе.

– И все-таки, где ты была? – спросил он ее.

– Я бы приехала из Нью-Йорка, – сказала она, – но у Марко были билеты в театр.

– У кого? – встрял Бриджер.

– У того, кто меня отвозил.

– Теперь это так называется? – сказал Хартли. – Знаешь, ученые изобрели такие штуковины, называются «поезда»…

– Я думала об этом, – вздохнула она. – Но у меня было столько багажа.

– Вот в это я верю, – хмыкнул Хартли.

Дана, сидя напротив, только покачала головой.

– Зло пока побеждает.

– Ладно. – Я прижала ладони к древним доскам стола. – Вот теперь я готова уйти.

Глава 15

Задница уходящего года

Кори

Я не шутила, когда сказала Дане, что готова уйти. Мне было нужно установить дистанцию между Хартли и своим раздавленным сердцем. К счастью, рождественские каникулы предоставили мне прекрасное оправдание.

Но сначала надо было разобраться с экзаменами. Я не для того слезно умоляла родителей отпустить меня в Хакнесс, чтобы вылететь после первого же семестра.

Следующие два дня я не вылезала из главной библиотеки. Сидя в кабинке за книжными стеллажами, было невозможно услышать из-за стены голос Хартли или гадать, придет ли он сыграть в «Реальные клюшки». Я питалась купленными на вынос салатами и зубрила, как настоящий маньяк.

За дело взялась даже моя фея надежды. В микроскопических очках на носу она то пуляла в меня теоремами, порхая между главами учебника по математике, то усаживалась на край моего стаканчика с кофе. Что еще лучше, она не заикалась о Хартли. Ни единого раза.

Я досрочно сдала все три удаленных экзамена, а потом с головой ушла в экономику. Приехав утром десятого декабря на экзамен, я была так хорошо подготовлена, что меня не смогло отвлечь даже присутствие Хартли. Когда я, закончив тест раньше времени, стала выруливать к выходу, он поднял лицо.

Я коротко помахала ему, потому смотреть прямо на него было чересчур больно. И уехала.

Через пятнадцать минут от него пришло сообщение. Как насчет праздничного обеда в столовой? Я почти там. Но я ему не ответила, потому что уже разговаривала по телефону со своей мамой.

– У тебя все в порядке? – испуганно выдохнула она.

Все было далеко не в порядке. Но признаться в этом я не могла.

– Все хорошо. Просто я рано закончила, вот и поменяла билет.

– А как же Рождественский бал? Твой брат его ни разу не пропускал.

– Ну, – произнесла я, – как видишь, не всем нравятся танцы.

– Хорошо, милая. – Ее голос был неспокойным. Она записала номер моего нового рейса и время прилета. И я отправилась к себе собирать чемодан.

К моменту, когда начался Рождественский бал, я была в воздухе над Великими озерами.

***

Жить три недели дома было скучно, но скука была ровно тем, в чем нуждалось мое разбитое сердце.

К счастью, мама не опекала меня так назойливо, как прошлым летом. Сказывалось то, что я снова научилась самостоятельно заботиться о себе, а она провела три месяца в опустевшем гнезде.

Я старалась следить за своим поведением. Улыбалась и рассказывала родителям, как замечательно все идет в Хакнессе. Старалась много не думать. Я даже вызвалась помочь маме с рождественской выпечкой и наконец-то использовала весь арсенал усовершенствований, которые мои родители сделали на кухне после несчастного случая.

Но в одиночестве – когда я лежала в своей новой спальне на первом этаже или смотрела в окно с пассажирской стороны нашей машины – мои мысли всегда возвращались ко дню рождения Хартли. Я вспоминала чувственное скольжение его рта поверх моих губ и касания его языка. Когда он ласкал меня, я ощущала его прикосновения всюду. Как он мог вот так целовать меня и не хотеть повторить это снова?

Он явно безразличен ко мне, и я усиленно старалась вбить это себе голову. Я проигрывала в памяти появление Стаси, вспоминая, как жадно Хартли ее целовал. И даже заставила себя подсчитать, сколько часов прошло между моментом, когда он задыхался от наслаждения, лежа в моей постели, и моментом, когда он засунул ей в рот свой язык.

Четырнадцать. Плюс-минус пару минут.

Слово «паралич» постоянно крутилось у меня в голове. Сердце Хартли было таким же бесчувственным, как мои ноги. Я ощущала его прикосновения всем своим существом, а мои его совсем не затронули.

***

На Рождество родители подарили мне ноутбук – более компактную и легкую модель, – и настраивать его было приятно. Конечно, впридачу к подарку прилагалась лекция от моей мамы.

– Врач говорит, что тебе нужно проводить побольше времени со скобами на ногах. Мы подумали, такой будет легче носить с собой.

– Спасибо, – вздохнула я.

– Пока ты дома, я забронировала тебе семь занятий в фитнес-центре.

– Мам! Каникулы же. Можно мне отдохнуть?

– От физиотерапии – нет, – сказала она. – Но если хочешь, можно для разнообразия перенести их из зала в бассейн.

Жаль, я не могла топнуть своей пресловутой ногой.

– Нет! Просто… нет.

– Кори, ты ведешь себя неразумно.

Я не хотела с ней спорить. И просто выехала из комнаты.

К сожалению, разговаривать с папой оказалось не легче. У него был в разгаре хоккейный сезон, за которым я следила по интернету. В этому году девушки играли очень неплохо, но папа не хотел обсуждать их успехи со мной. Когда я пыталась завести разговор, он отделывался односложными предложениями.

– Пап, – сказала я как-то вечером, когда мы смотрели телевизор в более-менее комфортабельной тишине. – Ты когда-нибудь играл в «Реальные клюшки»?

– В видеоигру? – удивленно спросил он. – Нет. А ты?

– Играла, и она очень классная. Меня научил мой сосед – тот парень с переломом ноги.

– Адам Хартли? – спросила мама. – Помню-помню его. Он симпатяга.

– Мэрион! – воскликнул, смеясь, мой отец.

– Ну если оно так и есть, – невозмутимо ответила моя мама, и я рассмеялась. А потом заметила кое-что важное. В маме не чувствовалось напряжение – впервые со дня моего несчастного случая.

– В общем, мы с ним друзья, – сказала я. – И часто играем в хоккей на экране. Раз уж ни он, ни я не можем играть в настоящий.

Вот. Я произнесла это вслух.

Папа взял пульт и выключил телевизор. Потом в тишине внимательно посмотрел на меня.

– И тебе нравится эта игра?

Я кивнула.

Он поколебался, решая.

– Так где ее можно достать?

***

Мы купили «Реальные клюшки» прямо в тот вечер, и это напомнило мне, что атмосфера у нас дома по-прежнему была далека от нормальной. После несчастного случая мои родители – такие экономные прежде – начали швыряться деньгами. Они переоборудовали весь дом, они покупали мне все, что могло развлечь или отвлечь меня. Поэтому, хотя Рождество уже отгремело, мой отец раскошелился на игровую приставку.

Тренер Каллахан тоже быстро стал фанатом «Реальных клюшек». А когда домой приехал на длинный уикенд мой брат Дэмьен, мы подсадили на игру и его.

Но я с легкостью «делала» их обоих. Ведь, в конце концов, я училась у мастера.

Черт. Я опять начала думать о Хартли. Это должно было прекратиться.

Хартли

В канун Нового года я проснулся, лежа голым на чем-то, по ощущению напоминающем облако. В реальности это была кровать в огромной гостевой спальне в восточном крыле Стасиного особняка. Я был один, потому что во время визитов в Гринвич меня всегда селили в отдельную комнату. Родители Стаси не были идиотами – они наверняка догадывались, что мы занимаемся сексом. Но предпочитали правдоподобно изображать отрицание.

Я не принимал это близко к сердцу. Если им нравилось притворяться, что их малышка не способна наполнить джакузи у себя в спальне и станцевать передо мною стриптиз, это было их личное дело. Хорошо, что вчера вечером они задержались в гостях.

Простыни в гостевой спальне были сотканы из какого-то умопомрачительно мягкого хлопка. Однажды я слышал, как Стася и ее мать обсуждали количество нитей. Я, будучи обладателем члена, к таким разговорам был глубоко равнодушен, однако всякий раз, ночуя у Биконов, не мог не признать, что у их одержимости европейским постельным бельем есть свои плюсы.

Поскольку после Рождества мой гипс наконец-таки сняли, я проснулся полностью голым, и ногам ничего не мешало путаться в накрывающих мою утреннюю эрекцию простынях.

Блаженство.

Мои мысли отправились блуждать. Я почти полностью вылечился от травмы. К концу дня нога всегда немного побаливала, и диапазон движений не восстановился до идеала, однако прогресс был на лицо. На днях я получил письмо из университетского управления общежитиями, где говорилось, что до следующего учебного года меня не станут напрягать переселением обратно в Бомон. Так что мои покои с личной ванной и двуспальной кроватью пока что оставались за мной.

Размышления о МакЭррине привели за собой мысли о Кори. То есть, я вдруг стал думать о ней, лежа с голой задницей и внушительным стояком. К сожалению, это происходило уже не впервые. За последние две недели я много раз вспоминал о той ночи в ее постели, о ее теле рядом с моим. Когда я касался ее, она издавала самые эротичные звуки, которые я слышал за всю свою жизнь. Забыть такие детали было непросто.

Откровенно говоря, это было попросту невозможно.

А когда я был в настроении помучить себя по-настоящему, то вспоминал тот безумно острый момент, когда она склонилась надо мной и… Черт. Я испытал небывалое для себя потрясение. Вот тебе, проговорила она. За то, что сказал, что я трушу. И я чуть не потерял рассудок от того, каким огнем при этом полыхнули ее глаза.

Почему я никак не мог перестать думать об этом?

Серьезно, мы ведь сделали не так уж и много. Просто чуть-чуть пообжимались и все. Люди постоянно таким занимаются, разве нет? Безусловно, это не было обычным затмением под воздействием похоти и алкоголя. Кори была мне небезразлична, но я затеял то, что затеял, не только поэтому. Превыше всего мне хотелось дать ей понять, что она сексуальна – на все сто процентов. Я подумал, что смогу доказать это ей – и доказал.

Проблема заключалась в том, что я доказал это нам обоим.

Так что теперь я лежал в доме своей подружки и, твердый как чертов камень, вспоминал о том, как меня ласкала другая. А потом – так уж мне по жизни везло – дверь спальни открылась, и в комнату грациозно вплыла Стася. Она уже оделась в тесные черные брючки и мягкий, дорогой на вид джемпер.

Я откашлялся.

– Привет, красотка.

– Привет.

Она закрыла за собой дверь и с вкрадчивой улыбкой повернулась ко мне. И я вновь испытал это чувство. Всякий раз, когда я гостил здесь, среди нездоровой роскоши, а принцесса из Гринвича смотрела на меня своими ореховыми глазами, как на самое заманчивое лакомство в мире, мое существование приобретало смысл. Она вожделела меня – раздолбая родом из задницы штата, с прочерком в графе «отец» в свидетельстве о рождении и балансом на карточке, которого грозило не хватить на следующие пять месяцев пиццы и пива.

Внимание Стаси значило для меня нечто такое, о чем мне не нравилось говорить.

Так что было как нельзя кстати, что Стася хотела от меня вовсе не разговоров. Она бросилась на кровать и уставилась прямиком на мою эрекцию, колом стоящую под простыней.

– Так-так, – прошептала она, и в ее глазах вспыхнуло озорство. – Не знала, что ты уже… встал. – Она поцеловала меня в плечо, после чего немедленно начала опускаться вниз, утягивая за собой простыню.

Мое тело не преминуло откликнуться.

Секунд через десять, обласкав своими длинными волосами мою голую грудь и живот, она добралась до своей цели и безо всякой преамбулы всосала меня глубоко в рот. Воу. Я всего и смог, что глотнуть кислорода и расслабиться на матрасе.

Я закрыл глаза, но это было ошибкой. Потому что мой мозг моментально вернулся к тем мыслям, которые прервало появление Стаси. И я обнаружил, что пока моя девушка обрабатывает меня, представляю совсем другое лицо.

Черт! Я ведь был не настолько крупным засранцем. Снова открыв глаза, я приподнялся на локтях. Перед моими глазами предстала крайне соблазнительная картина – моя девушка, склонившаяся надо мной, ее разметавшиеся повсюду волосы, ее занятый делом рот. Однако под таким углом было нетрудно заметить, что скоро Стасе предстоит новый визит к стилисту – корни ее волос отросли, чего она не терпела. Она принялась стонать, что должно было завести меня. Но ее стоны были преувеличенными, как в порнофильмах.

Она всегда издавала подобные звуки, и они не должны были резать мне слух. Просто существовало так много деталей, которые Стася тщательно продумывала, создавая свой образ, – цвет волос, нижнее белье, голос. Как-то раз она сказала мне, что приучила себя улыбаться, прощаясь по телефону, чтобы собеседник услышал ее улыбку.

И обо всем этом я размышлял, пока мой член был у нее во рту. Я отвлекся, и стало понятно, что дело затянется. Теперь, чтобы довести начатое до конца, Стасе требовалось применить какой-нибудь топовый челюстной прием. Господи, и я впрямь был засранцем.

Но тут у нее зазвонил телефон – заиграла девятая симфония Бетховена, рингтон, поставленный Стасей на звонки ее матери. На секунду мне показалось, что она не собирается отвечать, и тогда я потянулся вниз и, пропуская сквозь пальцы ее шелковистые волосы, мягко обхватил ее голову.

– Тебе лучше ответить, – прошептал я.

– Извини, – сказала она, потом выпрямилась и взяла телефон. – Алло? Я наверху, бужу Хартли. – Она бросила на меня многозначительный взгляд. (Да-да, у Стаси и правда был такой большой дом. Ее матери было проще позвонить ей по телефону, чем утруждать себя поисками.)

Настроение было официально испорчено – и даже не по моей вине. Оставив Стасю разговаривать с матерью, я соскочил с кровати, ушел в ванную и, закрыв дверь, включил душ.

Через минуту, пока по моей спине стекала горячая вода, в ванную зашла Стася.

– Уже пришла поставщица, и маме нужна моя помощь, чтобы решить, что куда ставить. Завтрак сегодня будет в столовой, потому что перед вечеринкой террасу освобождают от мебели.

Я высунулся из душа и улыбнулся ей.

– Тогда увидимся внизу? – Я дотянулся до ее руки и привлек к себе для быстрого поцелуя, а она одарила меня своей фирменной усмешкой, после чего поторопилась выйти из ванной, пока ее волосы не начали виться от пара. (Говорите обо мне что хотите, но я уделял внимание маленьким привычкам своей девушки. Намного большее, чем она уделяла моим.)

После самого быстрого душа в мире я оделся в вещи, которые Стася подарила на Рождество. Поскольку ничем, кроме одежды и украшений, моя девушка не интересовалась, она здорово умела их выбирать. Рубашка, которую я нацепил, была дико дорогой вещью из «Thomas Pink». Я подвернул манжеты, чтобы сохранилась небрежность, потому что таким был мой стиль. Но у Стаси реально имелся вкус. Джинсы были такого бренда, о котором я в жизни не слышал, и заказать их можно было только во Франции.

В общем, надев одобренный Стасей наряд, я спустился в столовую. Там во главе длиннющего стола сидел в одиночестве Генри – Стасин отец.

– Доброе утро, мистер Бикон, – сказал я, когда он поднял лицо. Перед ним лежала стопка из трех газет. Кто-то потратил время на то, чтобы идеально их выровнять.

– Доброе утро, сынок, – сказал он. От этого обращения меня всегда пробирала странная дрожь. Ни один мужчина, кроме мистера Би, меня так не называл. – Кофе горячий, и я только что попросил Анну приготовить омлет. Если скажешь ей прямо сейчас, она сделает и на твою долю. – Он потянулся через сияющее пространство стола к верхней газете.

– Похоже на план. – Я пересек столовую и зашел на промышленного размера кухню. Там, среди полированного дерева и нержавеющей стали, стояла и помешивала на сковородке масло их личная повариха Анна.

– Hola, Хартли! – прощебетала она. – Qué quieres para el desayuno? (Привет. Что будешь на завтрак? – прим. пер.)

Если б я попытался ответить ей на испанском, то опозорился бы.

– Омлет, если вы его сегодня готовите.

Она наставила на меня указательный палец и перешла на английский.

– Хорошо поджаренный с сыром, луком и ветчиной?

– Вы всегда и все помните. – Анна была классной. Хотелось верить, что Биконы платили ей нормальное жалование, потому что она без вопросов заслуживала его.

– El café está allí, – добавила она. (Есть кофе – прим. пер.)

– Gracias. А Стася свой уже выпила? – спросил я.

– Я еще не видела ее. – Анна склонилась над разделочной доской, и луковица под ее ножом начала превращаться в аккуратную горку пластинок.

– Нехорошо, – сказал я, отправляясь за кофе. – Мы не можем оставить Стасю без кофеина.

– Ты знаешь, что делать. – Анна акцентировала это предложение шипением лука, упавшего на сковородку.

Я сделал две чашки кофе и отправился искать свою девушку. Она и ее мать были погружены в беседу с женщиной в переднике с надписью «Кейтеринг Кэти». Я уже давно заметил, что большие, модные компании, которые нанимали для своих нужд Биконы, всегда назывались умилительно по-домашнему. «Такси Томми». «Лесоводство Фрэнки». Но это было обманом. Прямо сейчас по Фэрфилду разъезжало, наверное, штук семнадцать фургонов «Кейтеринга Кэти», с помощью пожарного шланга высасывая из богатых особняков деньги.

– Боже, спасибо тебе, – выдохнула Стася мне на ухо, когда я подал ей ее чашку. Она положила свою теплую ладонь мне на спину и, пока ее мать с поставщицей все обсуждали и обсуждали порядок подачи закусок, сладко улыбалась мне поверх края чашки. То была улыбка из каталога «Victoria’s secret», и она предназначалась лишь мне – и мне одному.

И тем не менее, я ощущал… Черт. Не знаю, что именно. Ее идеальное тело было таким знакомым. У нее имелись все нужные изгибы во всех нужных местах, и безупречная кожа, и красивые волосы. Но отчего-то я смотрел на нее с расстояния, которого не было прежде.

Возможно, причина заключалась в том, что она несколько месяцев провела на другом конце света, и я от нее отвык. Но я вдруг ощутил нехватку чего-то. Стася всегда удовлетворяла мою извечную тягу к насыщенной жизни с самой прекрасной девушкой. Однако по какой-то непонятной причине теперь у меня внутри жил незнакомый голод, и я не знал, что мне с ним делать.

А может, мне просто нужно было позавтракать.

Я поцеловал Стасю в щеку и оставил женщин планировать вечеринку. Пришла пора съесть свой омлет и позволить мистеру Бикону поболтать со мной о моем курсе экономики в колледже. Что наверняка вызовет у меня мысли о Кори. И я начну думать о…

Фак.

Кори

В Новый год мои родители всегда уезжали в Мэдисон, чтобы встретить там Новый год с шампанским.

– Ребята, поехали с нами, – сказала нам мама.

Но мы с шампанским не ладили.

– Пожалуй, я пас, – ответила я.

– Я потусуюсь с Кори, – сказал Дэмьен.

Когда они ушли, мы с Дэмьеном сделали себе по мороженому с фруктами и орешками и принялись переключать каналы на телевизоре. Смотреть, как на Таймс-сквер опускается шар, было слишком отстойно, так что я выбрала старый фильм. (в последнюю минуту каждого года с небоскреба «Нью-Йорк Таймс» опускается хрустальный новогодний шар – прим. пер.)

– Слушай, – проговорил мой брат после того, как прикончил свое мороженое, – а как так вышло, что ты не зависаешь со своими друзьями из школы?

О-оу. Если он задает мне такие вопросы, значит, его, скорее всего, подговорили родители.

– Тебя не было здесь в прошлом году, но это было сурово. Почти все друзья, особенно с хоккея, от меня отдалились. Кроме Кристин, но она на Фиджи с родителями.

– Черт. Сочувствую.

– Да я больше не переживаю. – Это была почти правда. – Но мне не особенно хочется кого-то вызванивать. Все равно через несколько дней я вернусь в колледж.

– Логично. – Брат забрал у меня опустевшую миску. – Но мама с папой считают, что у тебя депрессия. Типа, клиническая.

Черт. Это означало, что мое настроение бросалось в глаза сильнее, чем я надеялась.

– Я не в депрессии, честное слово. В колледже здорово. Мне там все нравится.

– Тебе, похоже, досталась неплохая соседка.

– Она классная!

Он внимательно посмотрел на меня своими голубыми глазами.

– Я сказал, что они надумывают себе. Но продавать им это было непросто, потому что реально, ты ведешь себя очень тихо.

– Наверняка они думают, будто мне тяжело учиться или что-нибудь еще в этом роде. Но серьезно, на самом деле все намного банальней. Просто проблемы с парнями.

У Дэмьена испуганно вытянулось лицо.

– Э-э… даже не знаю, стоит ли мне выслушивать эту часть. Секс – это типа единственное, что я не могу с тобой обсуждать.

Я улыбнулась – впервые за вечер. Всю жизнь я собирала в копилку темы, которые заставляли моего брата ерзать и морщиться. Их было немного.

– Ты не хочешь узнать шокирующие подробности?

Я отчаянно блефовала, поскольку никогда в жизни не стала бы об этом распространяться, но моя уловка сработала. С каждой секундой ему становилось все неуютнее.

– Пожалуйста, скажи, что ты не спишь с Хартли.

Мой ответ был коротким и быстрым.

– Не сплю. – В том-то и заключалась беда. Но мой брат по-прежнему выглядел напряженным. – Ни с ним, ни с кем бы то ни было, – прибавила я.

По его лицу разлилось облегчение.

– Так что у тебя за проблема?

Понятно, что ничего ему объяснять я не стала. Но у меня был вопрос.

– Дэмьен, как ты думаешь, женщина в инвалидной коляске могла бы показаться тебе сексуальной?

Он наморщил лоб.

– Ну да. Но я еще не встречал женщин в инвалидных колясках. Исключая присутствующих. А ты, будучи моей младшей сестренкой, не можешь быть сексуальной.

Я фыркнула.

– К сожалению, весь остальной мир согласен с тобой. Когда парни глядят на меня, то, кажется, замечают одно только инвалидное кресло. Словно я и не отношусь к противоположному полу.

– Слушай, Кори, – он подпер кулаком подбородок, – если на улице мимо меня проедет в инвалидной коляске София Вергара, я все равно за ней побегу.

– Значит, будь у меня огромные сиськи и роль в популярном сериале…

Он засмеялся.

– Не забудь сексуальный акцент. У нее он просто чума.

Мда. Надеяться мне и впрямь было не на что.

Когда кино закончилось, мы с Дэмьеном еще раз сыграли в «Реальные клюшки». Он принял недальновидное решение играть за «Ред Уингз», и я без труда его разгромила.

– Спасибо, что пощадил, – поддразнила я его после, а он закатил глаза и ушел на кухню за пивом.

В этот момент у меня зазвонил телефон. Я подобрала его с журнального столика и увидела номер Хартли. Мое сердце сжалось от неожиданности, и откуда ни возьмись появилась моя фея надежды. Возьми трубку! Она была одета в искрящееся новогоднее платье.

Девушка поумнее не послушалась бы. Девушка поумнее позволила бы звонку уйти на автоответчик.

Но я, конечно, ответила. И сразу услышала его хрипловатый голос.

– С новым годом, Каллахан.

– Привет, – выдохнула я. Сглотнула и попыталась взять себя в руки. – Ты сейчас где? – Где бы он ни был, там было шумно.

– На одной очень нудной вечеринке в Гринвиче, штат Коннектикут. Но я подумал о тебе и вот позвонил.

– Неужели? – Я не хотела, чтобы это прозвучало как вызов, но вопрос о том, что именно он обо мне думал, был для меня больной темой.

– Конечно, – произнес он с теплотой в голосе. – Я подумал, что тебе, наверное, как никому другому, хочется поскорее увидеть задницу уходящего года.

Мне пришлось сделать паузу и ненадолго задуматься. Год моего несчастного случая официально закончился. Поздравить меня с этим было совершенно нормальной идеей – именно так и поступил бы друг в Новый год.

– Ты прав, – произнесла я. – Спасибо, Хартли.

– Надеюсь, следующий год сложится для тебя лучше. Ты это заслуживаешь.

Его слова остались висеть между нами. Они были приятными, но почему-то звучали как «до свидания».

– Спасибо. – Мой голос был тихим. – Уверена, он будет лучше. Как и твой.

– Кто знает, – отозвался он. Его голос зазвучал как-то потерянно. – Посмотри на часы, Каллахан. С Новым годом.

Я посмотрела на время на ресивере кабельного ровно в момент, когда цифры сменились с 23:59 на 00:00.

– С новым годом, Хартли. – Я сглотнула. А потом не смогла удержаться и озвучила свою возникшую следом мысль. – Тебе разве не нужно пойти и кого-нибудь поцеловать?

Он хмыкнул.

– Эх вы, среднезападники. У меня Новый год наступил час назад.

Черт, черт, черт. Моя маленькая промашка с часовым поясом ввергла меня в уныние. Потому что я была человеком, о котором Хартли вспомнил в последнюю очередь. Которому он позвонил, когда настоящий праздник закончился.

– Ладно. Мне нужно идти.

– Береги себя, Каллахан. Увидимся на следующей неделе.

***

Эх. Наш разговор с Хартли длился всего пару минут, но умудрился залезть мне под кожу. Весь следующий день я анализировала свои слова, думая о том, что стоило говорить, а что нет, и что можно было сделать иначе.

Дэмьен улетел обратно в Нью-Йорк, и отвлекать меня стало некому. Мне было необходимо прекратить думать о Хартли, но мой мозг упрямо продолжал воспроизводить его улыбку с ямками на щеках.

Мечтая о Хартли, я представляла, как он проникает ночью ко мне в комнату, отбрасывает одеяло и ложится в мою постель. Слов в моих грезах было немного. Фактически, всего два. «Прости меня», – шептал Хартли. А потом начинались поцелуи, и торопливое избавление от одежды, и…

Черт. Черт. Черт.

Все, что происходило в моих мечтах, он проделывал не со мной, а со Стасей. И когда я пыталась понять, почему, мое сердце разбивалось на крошечные осколки.

Что-то просто не складывалось. Ведь Стася была ужасной. Прекрасной и ужасной. Не то чтобы я не могла понять, почему Хартли хочется раздеть эквивалент топ-модели. Во время нашего короткого новогоднего разговора он признался, что сидит с ней на каком-то очень нудном приеме. Ради чего? Вывод напрашивался один: привлекательность ее роскошного тела с лихвой компенсировала скуку в общении.

Я просто не могла уложить это в голове. Хартли был секси. Но я желала не только одно его тело. Нам было весело вместе – и очень. Мы спорили и шутили. Я знала – и у меня не было ни малейших сомнений, – что моя компания была ему интересна.

Видимо, этого было мало. Меня самой было мало. В чем я волей-неволей винила свой паралич. Здоровая Кори Каллахан – с двумя работающими ногами и без сопутствующего инвалидности багажа, – может, и могла бы переместить меня из категории девушек, с которыми Хартли хотелось дружить, в категорию девушек, которых он хотел бы видеть в своей постели.

Но я застряла в таком состоянии навсегда. Он был с ней, а я была одинока. Совсем-совсем одинока. Мне было необходимо обзавестись собственной жизнью – и поскорей. Проводить все свое свободное время с Хартли было чудесно, но вместе с тем это значило, что кроме него я не нашла новых друзей

И сейчас это казалось огромной ошибкой.

Уезжая в сентябре в Хакнесс, я оставила на столе брошюру о студенческих внеклассных мероприятиях. Прошлым летом она не вызвала у меня ничего, кроме депрессии. Ничто не могло заменить в моей жизни хоккей, и я не представляла, чтобы хоть что-то из этой брошюры заслуживало внимания.

Теперь же я вцепилась в нее, как в спасательный круг. Мне было необходимо обзавестись новым хобби и окружить себя новыми лицами. Это был единственный способ справиться с влюбленностью в Хартли. Наши с ним задушевные пятничные вечера на диване закончились. Теперь Стася начнет таскать его по танцам и вечеринкам. Довольно скоро его перелом окончательно заживет, и он перестанет спрашивать, на каком этаже вечеринка. Он перестанет быть калекой. Совсем. Даже эта маленькая связь между нами будет разорвана.

И это меня убивало.

Пока я искала свою новую страсть, моя копия брошюры стала потрепанной, как библия пожилой дамы. Стоит ли говорить, что вещи вроде дискуссионного клуба и политического кружка не показались мне привлекательными. Музыка была не мое, к тому же эти группы были уже сформированы. Драма? Ага, конечно. Следующей большой постановкой в студенческом театре была пьеса «Сон в летнюю ночь». Я с трудом представляла себе Титанию или фею на костылях.

Сильно углубляться в раздел со спортивными секциями я не стала. В Хакнессе факультеты соревновались между собой, накапливая очки. Как в «Гарри Поттере», только вместо квиддича предлагались обычные магловские занятия: футбол, баскетбол и сквош. То есть, ничего для меня. Я задумалась было о бильярде, но в кресле было не достать до стола. К тому же, я и здоровая паршиво играла в бильярд.

Добравшись, наконец, до низа последней страницы, я рассмеялась. Потому что там был мой спорт. Неидеальный. Даже немного нелепый. Но, кажется, в нем я могла преуспеть.

– Мам? – Я нашла ее в прачечной, где она складывала белье моего отца.

– Да, милая?

– Я согласна на эти занятия. Только в бассейне, а не в зале.

На ее лице вспыхнула радость.

– Замечательно! Давай найдем твой купальник.

– Как думаешь, я смогу начать завтра?

Она побежала за телефоном.

***

Физиотерапию в бассейне вела белокурая амазонка по имени Хизер. Она была на несколько лет старше меня и почти наверняка являлась любимицей у пациентов мужского пола. Они, наверное, выстраивались в очередь на занятия с ней и ее ярко-красным купальником.

Спустя полчаса я, задыхаясь, цеплялась за бортик бассейна. Плавание с помощью одних только рук оказалось выматывающим занятием.

– Кори, серьезно, – произнесла Хизер, – большинство пациентов надевают пояс для плавания, по крайней мере в начале. Он не сделает тебя слабой.

– Но у нас не так много времени, – сказала я.

– Тогда скажи, чего именно ты хочешь добиться за наши занятия? – спросила Хизер, наставив на меня свой безупречный подбородок.

– Научиться как можно уверенней плавать. И еще одно. Мне надо понять, как забираться на надувную камеру так, чтобы в центре была моя задница.

– Потому что ты хочешь… сплавиться на камере по реке? – предположила она.

– Не совсем, – ответила я.

Когда я изложила Хизер свой план, она рассмеялась.

– Что ж, я найду тебе камеру. Это будет весело.

Глава 16

Это мой конек

Кори

Вернувшись в колледж, я за весь вечер ни разу не увиделась с Хартли. Следуя своему новому плану, я пошла ужинать с Даной и ее подругой из певческой группы в столовую факультета Триндл. Когда мы пришли домой, под его дверью было темно. Все будет хорошо, заверила себя я. Наверное, теперь Хартли чаще будет бывать в комнате Стаси, чем у себя, а жила она, вероятно, в Бомоне. Я дистанцируюсь от него и потихоньку начну забывать.

Операция «Забыть Хартли» – или, сокращенно, О. З. Х. – началась.

Спрятавшись в спальне, я сделала важный телефонный звонок. В списке контактов команды по водному поло, в которую я хотела попасть, были указаны имена двух студентов: капитана команды и менеджера. Последнее показалось мне дружелюбнее, так что я нашла в справочнике кампуса ее номер и, пока не растеряла решимость, поспешила набрать. Элисон Ли ответила после первого же гудка.

– Алло, это Элисон? – сказала я. – Меня зовут Кори, я первокурсница и на каникулах прочитала о наборе в смешанную команду по водному поло на камерах.

– Привет, Кори! – сказала она. – Мы с радостью тебя примем. И ты звонишь очень вовремя. Завтра вечером у нас тренировка.

– Что ж… – пискнула я. – Мне только надо убедиться, что вы не шутили, когда говорили, что опыт необязателен.

– Кори, скажу тебе прямо: нам подходят все, у кого имеется пульс. Особенно девушки. По правилам мы обязаны иметь на воде не меньше трех женщин. В прошлом году нам пришлось отменить пару игр, потому что мы не смогли укомплектовать нашу команду. Всего игр одиннадцать – по одной против каждого факультета.

Это звучало многообещающе.

– Здорово, – ответила я. – Мой следующий вопрос тебе, наверное, приходится слышать нечасто. Ты случайно не знаешь, в бассейне есть пандусы для инвалидных колясок? – Перемещаться по скользкому полу на костылях казалось неудачной идеей.

Если она и сделала паузу, то, к ее чести, совсем небольшую.

– Вроде бы, да. Да – точно есть. Я видела там занятия по физиотерапии.

– Элисон, – сказала я. – Честное слово, плаваю я намного лучше, чем хожу.

Она рассмеялась, и я сразу повеселела.

– Окей, Кори. Ну, тогда до завтра? Мы начинаем в семь.

– Я приду.

И я с чувством небывалого воодушевления повесила трубку.

***

– Каллахан.

Я медленно просыпалась под звук чьего-то шепота около уха.

– Каллахан, зацени-ка.

Мои глаза распахнулись, и меня резко выдернуло из сна. Потому что возле моей кровати стоял одетый в футболку с шортами Хартли. И у меня при виде него остановилось сердце. Эти карие глаза, эта кривая усмешка были еще более волнующими, чем мне запомнилось.

Возьми себя в руки, приказала себе я.

– Смотри. – Усмехнувшись, он показал на свою ногу.

И тогда я поняла, что он имеет в виду. Хартли стоял, и на ноге у него не было ни гипса, ни даже ортеза.

– Вау, – проговорила я. Приподнялась на локтях и, усадив себя, подняла руку вверх, чтобы дать ему пять. – Поздравляю.

Он шлепнул меня по ладони.

– Спасибо. Ну, увидимся на экономике. – И он ушел, немного прихрамывая и опираясь на трость, которой я раньше не видела.

Когда за ним захлопнулась дверь, я выдохнула. О. З. Х. обещала быть сложной. Однако пасовать перед сложностями я не привыкла.

***

После первой лекции в новом семестре – по истории искусств Возрождения – я поехала на экономику, где, как всегда, задом докатила свою коляску до стенки. Через минуту в аудитории появился Хартли. Я скорее почувствовала, чем увидела, как он зашел. Сунув свою трость под сиденье, он сел на стул рядом со мной.

– Как дела? – спросил он. Его голос был теплым.

Я подняла голову и моментально попалась в ловушку его кареглазого взгляда. Внутри все скрутилось, и я почувствовала, как моя шея начинает гореть, а пульс ускоряется.

Черт. Черт. Черт.

Он все еще ждал, когда я отвечу.

– Да так, – наконец промямлила я. Почему мне вдруг стало так тяжело говорить?

Скажи ему про водное поло! Моя фея надежды вернулась и трепещущим ореолом закружила вокруг моей головы.

Нет.

Я не собиралась ничего ему говорить. Прежняя я сразу же разболтала бы о том, как я волнуюсь – и как боюсь опозориться. Нет, Хартли, конечно, выслушает меня. Будет смотреть мне в глаза и говорить самые подходящие к случаю вещи. Но мне надоело ему доверяться. Потому что это вело к одному результату – разбитому сердцу.

– Преподаватель в этом семестре, вроде, должен быть поживей, – сказал Хартли. – Но я слышал, что материал будет скучнее.

Сделав глубокий вдох, я открыла лежащий на коленях учебник.

– Да, и впрямь скучновато, – согласилась я. – Торговые балансы и курсы валют? Не скажу, что я в диком восторге.

Тут преподаватель, начиная лекцию, постучал по микрофону, и я была спасена. Я сконцентрировала внимание перед собой и вскоре, когда нам начали описывать концепцию бюджетного дифицита, погрузилась в объяснения преподавателя.

Что я вообще тут забыла? В этот самый момент Дана сидела в соседнем корпусе и слушала свою первую лекцию шекспировского курса. Она звала и меня, но я отказалась. Неожиданно я поняла, что решение снова посещать экономику было унылой попыткой удержать хоть частичку Хартли и продлить наше общение. С помощью предмета, который мне даже не нравился.

Что было по-настоящему жалко.

***

После лекции мы с Хартли выбрались из аудитории и, как всегда, выдвинулись к столовой.

– Как Дана? – спросил Хартли. – Я еще не видел ее.

– Купила себе полфунта кофейных зерен в шоколаде в качестве средства от джетлага. Судя по всему, каникул хватило только на то, чтобы снова перестроиться на японское время. А потом ей опять пришлось улетать.

– Жесть, – сочувственно произнес Хартли.

И тут я заметила Стасю.

– Привет! – крикнула она и помахала рукой. Через дорогу было сложно понять, относится ли этот жест и ко мне.

Когда мы перебрались на ее сторону, она первым же делом поцеловала его. И не быстрым чмоком. Нет. Она подошла к Хартли вплотную, положила руки на его скульптурные плечи и впилась в его рот. Целую долгую минуту, пока они целовались, я сидела, застыв от неловкости, и гадала, что же мне положено делать.

В момент, когда я была уверена, что от ощущения дискомфорта скоро взорвусь, Стася сказала:

– Пошли на ланч в «Katie’s Deli».

– Что? – спросил Хартли, поднимая больную ногу с дорожки, точно фламинго. – Это же плюс еще два квартала. И потом, мы с Каллахан после экономики всегда ходим в общую столовую. Это не только недалеко, но и бесплатно.

– Но… – начала канючить она, – я четыре месяца мечтала о баклажанах.

Я подняла руку.

– Знаете, вы идите. Мне надо попробовать между лекциями добраться до деканата. Так что увидимся позже. – Я направила свои колеса обратно к Бомону. Немного отъехав, я оглянулась и помахала им.

В ответ Хартли бросил на меня какой-то немного сердитый взгляд, и мне почему-то захотелось расхохотаться. О. З. Х. вернулась в нужное русло.

***

Я направилась к деканату Бомона – в точности, как и сказала Хартли. К сожалению, оказалось, что к столетнему дверному проему ведут три мраморные ступени и потрясающая, но узкая гранитная арка. На костылях я бы справилась без проблем. Но я не заезжала за ними домой и сидела в кресле. Поэтому, припарковавшись напротив двери, я позвонила в деканат по мобильнику. Я услышала, как внутри зазвонил телефон, и секретарша ответила:

– Да?

– Здравствуйте, – сказала я. – Это Кори Каллахан, и я прямо снаружи, но в инвалидном кресле…

– Конечно, Кори. – Женский голос был дружелюбным. – Тебе надо поговорить с деканом? Сейчас я попрошу его выйти.

Не прошло и тридцати секунд, как на улице с блокнотом в руке появился декан Дарлинг. Бородатый, одетый в вельветовый пиджак к заплатками на локтях, он выглядел так, словно родился прямо здесь, среди пыльных библиотек и гранитных фасадов.

– Прошу прощения, моя дорогая. – У него был красивый, ярко выраженный британский акцент. – Эти старые здания…

– Мне нравятся эти старые здания, – вставила я.

Он сел прямо на ступеньки крыльца.

– Ну что ж. Вы хотели бы поговорить прямо здесь? Или более конфиденциально? Мы можем поискать какой-нибудь…

Я покачала головой.

– Нет, у меня ничего серьезного. Просто хочу заменить один предмет на другой, но мое расписание уже было утверждено.

– Никаких проблем, – просиял он, снимая колпачок со своей золотой ручки. – Итак, что это будет, мисс Каллахан?

– Понедельники, среды и пятницы в десять тридцать, – начала я. – Давайте вычеркнем экономику и заменим ее шекспировским курсом.

– А, курс изящных искусств. Я хорошо его знаю, – сказал он, записывая. – Уверен, он покажется вам восхитительным.

– Я тоже.

– Как у вас дела, Кори? – спросил декан, склонив голову набок. – Ваши предварительные оценки выглядят изумительно.

– Правда? – Я невольно заулыбалась. Нам должны были сказать наши оценки через неделю, но я надеялась, что справилась хорошо.

Он кивнул.

– Вы молодец, – сказал он. – Ну, а как у вас с остальным? Насколько я помню, вы поселились в МакЭррине? Летом, после разговора с вашими родителями, я сам осматривал комнату.

– Все идеально, – сказала я. – И у меня замечательная соседка.

Он довольно покивал головой.

– Хорошо, хорошо. Ну что ж, вы наверняка спешите на ланч. – Декан бросил взгляд в сторону столовой. Затем поморщился. – Лестницы! О, боже. – Он поднялся на ноги. – Я был так сосредоточен на ваших жилищных условиях… каким образом вас приписали к Бомону?

– Я сама туда попросилась. Мой брат был в Бомоне.

Его лицо все еще было искажено тревогой.

– Но… где же вы ужинаете? Ведь вечером общая столовая закрывается.

– Вон там. – Я показала на здание в глубине двора. – Мы с Адамом Хартли еще в самом начале обнаружили технический лифт.

– О! – смутился декан. – Ведущий на кухню?

Я кивнула.

– Они уже привыкли ко мне.

Он совсем покраснел.

– Я чувствую себя просто ужасно. Вы можете перевестись на другой факультет, со столовой на первом этаже.

Я не собиралась этого делать, потому что не хотела терять Дану.

– Все нормально, честное слово. Пожалуйста, не переселяйте меня. Я уже привыкла к этому месту. И потом… тогда я совсем обленюсь, а меня обязали учиться подниматься по лестницам на костылях.

Декан нерешительно помолчал.

– Ну, если вы уверены, мисс Каллахан… – Он откашлялся. – Вы же сообщите мне, если столкнетесь еще с какими-нибудь недоработками с нашей стороны? С любыми, даже самыми незначительными.

– Хорошо.

– Кори. – Он протянул мне ладонь, и я пожала ее. – Я всегда говорю, что не проходит ни дня, чтобы студенты меня чему-нибудь не научили. А вы добавили мне мудрости еще даже до перерыва на чай.

– Мне было приятно, – улыбнулась я.

***

Вечером я надела под спортивные штаны на липучках купальник и добралась до зала на добрых пятнадцать минут раньше начала тренировки по водному поло на камерах. Я хотела переместить себя из кресла в бассейн без зрителей. Зафиксировав кресло, я отстегнула штаны, после чего с помощью изворотливого маневра соскользнула на пол. Сбросив футболку, я засунула одежду в пакет. Затем сняла с колес тормоз и мягко подтолкнула кресло к стене.

Перемещая свою задницу к краю бассейна, я услышала за спиной голос.

– Ты, наверное, Кори?

Я подняла голову и увидела дружелюбно улыбающееся лицо.

– Элисон? – Она протянула руку, и я пожала ее.

Она присела на краю бассейна рядом со мной и спросила:

– Ты когда-нибудь играла в водное поло?

Я покачала головой.

– Но я много плавала во время каникул. – Я откашлялась. – А раньше много играла в хоккей. Так что, мне нравится обыгрывать вратарей.

Ее глаза распахнулись.

– Здорово!

– Ничего, если я заберусь в воду?

– Конечно, ничего, – усмехнулась она. – Мы начинаем минут через пять.

– Это хорошо, – ответила я. Потом нацелилась плечами на воду, наклонила голову и бухнулась вперед, в синеву.

Вынырнув за глотком воздуха, я увидела, что вокруг бассейна собрались остальные члены команды – человек шесть. Элисон и парень, которого я знала в лицо по столовой Бомона, перетягивали через бассейн веревку, чтобы разделить его пополам.

– Мы займем этот конец, – сказал парень с очень бодрым британским акцентом. Я нырнула под веревку и поплыла к той стороне, где он стоял. – Для тех, кто со мной не знаком, меня зовут Дэниел. И поскольку у нас чертовски хорошо организованная команда, – все засмеялись, – сначала я потрачу пару минут на то, чтобы напомнить вам правила. А потом мы начнем тренировку. Итак, берите по камере, – он указал на груду камер в углу, – и давайте намочим плавки.

Все двинулись в угол, и мой пульс застучал. Камеры лежали футах в восьми от бассейна. Приближался один из тех самых моментов, когда мне предстояло попросить кого-то о помощи.

Я ненавидела такие моменты.

Не зная, что делать, я болталась у края бассейна и смотрела, как игроки берут камеры, а потом прыгают в воду. В мою сторону никто не смотрел, что обычно меня очень даже устраивало. Когда снаружи остались только Элисон с Дэниелом, я начала сверлить ее взглядом, надеясь, что она обернется.

Это сработало. Она остановилась на полпути и улыбнулась мне. Показала на камеру у себя в руках, потом на меня. Я благодарно кивнула, и она бросила камеру мне. Но как только я поймала ее, то увидела, что на меня смотрит Дэниел. Он огляделся, и его взгляд уперся в мое инвалидное кресло.

Хмурясь, он почесал за ухом. Затем опустился на корточки.

– Знаешь, игра иногда становится несколько жесткой. Удержаться на камере нелегко.

Мое лицо запылало.

– Ничего страшного, – произнесла я. – Я хороший пловец.

Но потом – поскольку время для смертельного унижения находилось всегда – у меня возникли сложности с тем, чтобы забраться на камеру. Она оказалась больше, чем та, которую раздобыла для тренировок водный инструктор Хизер. Так что я смогла подтянуться и перевалиться через край только с третьей попытки. Правила – которые Дэниел начал зачитывать вслух – требовали, чтобы во время приема мяча «ягодицы» игрока находились в отверстии камеры. Кроме того, игрока с мячом разрешалось сталкивать с камеры, чтобы таким образом вынудить его или ее выпустить мяч.

– Ладно, – крикнул Дэниел, – для разнообразия давайте сыграем, период по семь минут. – Он достал из пакета тренировочные манишки и бросил их четырем игрокам.

Я манишку не получила, что поместило меня в команду Дэниела. Элисон оказалась в другой. Большинство членов своей команды я помнила по столовой, но по именам их не знала. Дэниел дал свисток, и игра началась.

Противоположная команда, получив мяч, начала пасовать, а я тем временем наловчилась разворачиваться при помощи рук. Использовать вдобавок и ноги получалось всего у двух человек. Чтобы доставать ими до воды и эффективно отталкиваться, требовался довольно-таки высокий рост. В кои-то веки бесполезные ноги не должны были стать мне помехой. Мы все, пытаясь маневрировать, барахтались в воде, как рыбешки, и кто-нибудь то и дело начинал хохотать над своими усилиями.

Водное поло на камерах не являлось слишком серьезной игрой.

Долговязый парень по имени Майк перехватил мяч и передал его Дэниелу. Быстро развернувшись, я заняла позицию напротив ворот.

– Я открыта! – подняв руки, крикнула я. Но Дэниел сделал передачу другой девушке из нашей команды – той, что была дальше от ворот. Она бросила и промазала.

Затем этот сценарий повторился еще дюжину раз.

К тому времени, как Дэниел дунул в свисток, я кипела от злости. Я знала, проблема была не в том, что мои товарищи боялись, как бы я не потеряла мяч. Такое часто случалось и с ними. Просто все они видели меня на костылях или в коляске в столовой Бомона и считали, будто я хрупкая. Они боялись нечаянно сбить меня с камеры. Что было бредом. И от расстройства мне хотелось шипеть.

– Эй, Дэниел! – донесся голос с противоположного конца бассейна, где тренировалась другая команда. – Погонять не хотите?

Дэниел оглянулся на нас.

– Если «погонять» это грубый американский аналог нашего «поиграть», то мы за.

– Конечно! – воскликнула Элисон. – Давайте покажем Тернеру, кто здесь босс.

Капитан Тернера, тощий парень в крошечных плавках, перевел своих в наш угол бассейна.

– У нас сегодня всего шесть человек. Сыграем шесть на шесть, или вы одолжите нам парня? Или девчонку?

– Возьмите меня! – Я подняла руку.

Он кивнул.

– Супер. Кто последит за временем?

Я погребла на сторону Тернера, к лицам незнакомых людей. Когда прозвучал свисток, я отправила себя прямо в центр действий, и всего через минуту один из моих новых товарищей, увидев, что я открыта, перебросил мне мяч. Я поймала его – слава богу – и сделала передачу. Пару минут спустя, когда я находилась ближе к воротам, мне опять дали пас.

Вратарем в Бомоне был крупный бородатый парень по кличке Медведь, явно поставленный на эту позицию благодаря ширине туловища, а не талантам. Я притворилась, что ухожу влево, и он купился на мой трюк, как младенец. Пока мяч был у меня, никто из команды Бомона не делал и попытки меня утопить. Я могла держать его в руках хоть весь день. Но не стала. А взяла и уверенно запульнула его прямиком в правый угол ворот.

Моя временная команда возликовала, и я начала получать удовольствие.

Далее я несколько раз делала передачи, но когда открылось следующее окно, попробовала провернуть тот же прием. Единственным человеком, которому урок пошел впрок, оказался вратарь – обмануть его во второй раз было сложнее, но у меня получилось. Пока с мячом была я, остальные бомонцы снова робели и не решались приблизиться.

Дурачки. Я забила еще дважды, и только тогда до них наконец-то дошло.

К следующему моему владению Элисон поумнела. Пока я примеривалась к броску, она заплыла в мою камеру и потянула меня к воде, но я успела отдать передачу и только потом с плеском шлепнулась в воду. Когда я вынырнула на поверхность, мы обе расхохотались.

После этого бой стал по-настоящему беспощадным. Бомонцы перестали со мной церемониться, поэтому мне пришлось чаще передавать и реже бросать. Потом, перед самым свистком, когда я находилась прямо напротив ворот, капитан Тернера перебросил мне мяч. Моя фея надежды, одетая в бикини, сплясала молниеносный танец с помпонами. И я, не дав никому опомниться, отправила мяч в угол сетки.

Игра закончилась. С преимуществом Тернера.

К концу я нахлебалась воды и от усталости еле дышала. Ухватившись за край бассейна, я подтянулась и села. Рядом со мной вынырнул из воды капитан Тернера.

– Слушай, спасибо, что сыграла за нас. Вот бы в настоящей игре нам забить хотя бы половину твоих голов.

Я улыбнулась.

– Очень мило с твоей стороны так говорить, но в начале я пользовалась кое-каким странненьким преимуществом.

Он приподнял бровь.

– Я заметил. Но почему?

Я указала подбородком на дальний конец помещения.

– Вообще, мне бы не помешала помощь. Вон то инвалидное кресло принадлежит мне. Ты не мог бы его прикатить?

Он посмотрел, куда я показывала, потом снова перевел взгляд на меня. А потом рассмеялся.

– Окей, я, кажется, понял.

Я кивнула.

– Люди хотят, как лучше. Но иногда им следует преподать урок. Извини, что жадничала с передачами.

Поднявшись, он стряхнул с волос воду.

– Если честно, наблюдать за этим было забавно. – И ушел за моим креслом.

***

Вытеревшись и высушив волосы, чтобы не замерзнуть на январском ветру, я застегнула свою флисовую толстовку и вывезла себя из женской раздевалки. Рядом с лифтами стоял, прислонившись к стене и сложив на груди руки, капитан Дэниел. Увидев меня, он выпрямился.

– Кори. – Из-за его акцента мое имя прозвучало более весомо. – Мне дико стыдно. Прости меня.

Пожав плечами, я нажала на кнопку вызова лифта.

– Все нормально. Со мной такое часто случается.

Он качнул головой.

– Серьезно, я чувствую себя полным ослом. – Его произношение этого слова было очень британским. Со свистящей «с».

Мы вместе переместились в лифт.

– Надеюсь, ты вернешься на игру в пятницу, – сказал он. – Ты нам нужна.

Я хитро улыбнулась ему.

– И что ты готов ради этого сделать? – Я и впрямь флиртовала с ним. Зачем – я понятия не имела. Но это было прикольно.

– Ну… – Он почесал подбородок. – Позволь мне угостить тебя мороженым по дороге домой. У меня от него небольшая зависимость, которую надо удовлетворить.

К своему удивлению я согласилась.

***

– Философия? Сложно, наверное. – Я сунула в рот кончик вафельного рожка.

– О, на самом деле не очень, – возразил Дэниел. – Всего и надо, что спорить на семинарах. А какую специализацию выбрала ты?

– Пока не решила, – ответила я. – Как и насчет многих других вещей.

– Ну тогда, – проговорил он, – советую сосредоточиться на водных видах спорта. И тебя озарит вдохновение.

– Такова моя стратегия.

– Ты так здорово обыграла нашего вратаря, Кори. Надеюсь, что в пятницу справишься и с вратарем Тернера.

– У него неплохая реакция, но он слишком глубоко забирается в сетку.

Дэниел рассмеялся приятным суховатым смехом.

– Это очень высокий уровень аналитики для водного поло на камерах. Ты немного устрашающая девушка, Кори. Для команды противника, в смысле. – В уголках его глаз, когда он улыбнулся, появились морщинки.

– Раньше я играла в хоккей. Следить за вратарем – мой конек.

– Тогда буду с нетерпением ждать пятницы. – Он отодвинул свой стул.

Когда мы собрались уходить из кафе, Дэниел придержал для меня дверь. Порог был слегка наклонен, о чем я не знала. Я энергично толкнула себя в темноту и чуть не переехала Хартли, который отпрыгнул назад.

– Упс, – схватившись за колеса, сказала я.

– Иисусе, Каллахан, – взвыл Хартли. – Ты меня убить, что ли, хочешь?

Дэниел встал рядом со мной.

– Если бы она хотела тебя убить, ты уже был бы трупом. Сегодня Кори это мне доказала.

Я рассмеялась, а Хартли снова перевел взгляд на Дэниела. Его рот сжался.

– Точно.

– Извини, Хартли. Я нечаянно, правда.

В этот момент из соседней двери, за которой стоял банкомат, выпорхнула Стася.

– Добрый вечер, Дэниел, – прощебетала она. Потом взяла Хартли за руку и повела его в сторону библиотеки.

Без единого слова в мой адрес, естественно.

– Пока, – сказал им вслед Дэниел, и я поехала за ним к общежитиям.

– Я будто бы невидимка, – сквозь зубы пробормотала я.

– О, она почти со всеми такая. Ты не особенная.

– Рада слышать, – вздохнула я. Будь Хартли влюблен в девушку поприятнее, я, наверное, еще могла бы это снести. Но Стася была чудовищем, а он, судя по всему, ничего не имел против. Это сводило меня с ума.

– В основном она задирает нос перед девушками, – прибавил Дэниел. – А перед симпатичными – с особым упором. – Это что, был комплимент? – Хотя, практически все парни тоже недостаточно хороши для нее. Со мной она вежлива, потому что я из Европы. Но она не настолько хорошо различает акценты, чтобы расслышать, что я не из того конца Лондона.

– Сколько у тебя интересных теорий, Дэниел.

– Интересные теории – мой конек, – ответил он. Мы остановились напротив Бомона. – Обещай, что я увижу тебя в пятницу?

Я подняла ладонь вверх.

– Я приду. И спасибо тебе за мороженое.

– Не за что. – Он шлепнул меня по руке.

Часом позже я, ощущая себя истинной победительницей, отправилась спать. Сегодняшний день стал Самым Отважным Днем с момента моего поступления в Хакнесс. Он не был настолько особенным, как Самая Странная в Истории Ночь, но я впервые почувствовала, что, возможно, снова смогу начать жить.

Я закрыла глаза. Но прежде чем успела заснуть, тоненький голосок феи шепнул мне на ухо: Хартли не понравилось, что ты была с Дэниелом.

Мысленно взяв крошечный кусочек скотча, я залепила им ее крошечный рот. А потом я заснула.

Глава 17

Там же не секс-игрушка

Кори

Через десять минут после начала моей первой шекспировской лекции мне пришло сообщение. Каллахан, у тебя все ОК?

Переписываться во время занятий было нехорошо, но после того, как Хартли прислал еще одно сообщение, я спрятала сотовый на коленях и ответила.

Все отлично! Прости! Надо было предупредить. Я поменяла курс на другой. Увидимся позже?

Ровно в полдень – как раз, когда мы с Даной обсуждали, в какую столовую отправиться на обед – у меня зазвонил телефон.

– Каллахан! – проревел Хартли мне в ухо. – Что значит – ты поменяла курс на другой?

– Извини, Хартли. – Я прибегла к небольшой лжи во спасение. – Я пролистала учебник, и все оказалось в точности, как ты говорил. Курсы валют и кредитно-денежная политика. К этой книжке должен прилагаться запас крепкого кофе. Я просто не смогла себя пересилить.

На том конце линии повисло молчание.

– То есть, ты просто бросила?

– Что, ты сам никогда не бросал курс?

Еще одна пауза.

– Но ты на обед-то хотя бы пойдешь?

И тут за шорохом телефонного шума я услышала, как кто-то зовет его. Кто-то с пронзительным голосом.

– Хартли!

– Кажется, компания для обеда у тебя уже есть, нет? – произнесла я.

– Ну да, но… – Я еще ни разу не слышала, чтобы он испытывал недостаток в словах.

– Тогда пересечемся за ужином, – сказала я. – Или как-нибудь позже. Может, поиграем в хоккей.

Когда я повесила трубку, Дана весело уставилась на меня.

– Ты реально отшила его, да?

– Похоже на то.

– Разыгрываешь недотрогу? – спросила она.

Я покачала головой.

– Чистое выживание, не более того, – сказала я ей. – И это оказалось не так уж и сложно, как я ожидала.

Хартли

Хьюстон, у нас проблема.

Я лежал на кровати и смотрел на постепенно темнеющий потолок. Занятия на сегодня закончились, шло блаженное начало семестра, когда только заядлые ботаны утруждали себя домашней работой, так что у меня было предостаточно времени на то, чтобы тщательно проанализировать поведение своей подруги.

Видите ли, я не заподозрил ничего странного, когда Кори ни разу не позвонила мне во время каникул. Наша дружба базировалась не на трепе по телефону. Но, вернувшись, она даже не заглянула ко мне. А потом не пошла на обед и бросила наш общий курс. Все это не могло быть простым совпадением.

Кори избегала меня.

Зачем тебе усложнять нашу дружбу? Спросила она, а я отделался каким-то остроумным ответом. Но черт, если б я знал, что она отбросит меня, точно шайбу, то не стал бы ничего начинать.

Мне не следовало ничего начинать.

Пока я лежал и переживал, сумерки сгустились в чернильную черноту. На кровати загорелся экран телефона. Смска от Стаси.

Ужин?

Было пять тридцать, и мой желудок одобрительно заурчал. Но я не стал отвечать ей, потому что мне надо было кое-что выяснить. Я встал и накинул куртку. Потом пересек коридор и открыл дверь. Дана и Кори сидели бедро к бедру на диване. Перед ними стоял ноутбук. Насколько мне было видно, они смотрели видео с котиками на YouTube.

– Время ужинать, девочки, – сказал я. – Шевелите ногами, сегодня в столовой паста.

– Шевелите ногами? – переспросила Кори. – Ты на самом деле сказал это мне?

– Это была ирония, Каллахан. Серьезно, давайте в темпе. Там будет очередь, а инвалидам стоять тяжело.

Дана и Кори обменялись взглядом, интерпретировать значение которого я не смог. Затем Кори пожала плечами, и Дана захлопнула ноутбук.

– Окей. Я за. – Она бросила Кори пальто и надела свое.

Мы вместе вышли в морозный январский вечер. Может, она вовсе и не избегала меня.

– Говорят, скоро выпадет снег, – сказала Кори.

– Передвигаться по утрам станет еще веселее, – недовольно откликнулся я. Снять гипс было здорово, но я восстановился еще не на все сто процентов.

– О, ну и пускай, – сказала Кори. – Я обожаю снег.

– Скорей бы, – согласилась Дана.

– На какие таблетки счастья вы, двое, подсели? – спросил я, волоча свою трость по ступенькам. У меня до сих пор в конце дня побаливала нога. – Отсыпьте немного и мне.

– Нас впирает от самой жизни, – ответила Кори, и Дана бросила на нее удивленно-веселый взгляд.

Когда мы добрались до Бомона, Дана пошла занимать очередь, а мы с Кори снова воспользовались древним техническим лифтом.

– Знаешь, – произнесла Кори, когда кабина поползла вверх, – я скучала по уютному скрипу всех этих механизмов.

– Я тоже. – Поскольку она заговорила совсем как в прежние времена, я начал расслабляться.

Но потом появилась Стася.

Мы сидели и налегали на нашу пасту, когда рядом со мной плюхнулась моя девушка. Не сказав ни Дане, ни Кори ни слова, она начала с жалобы.

– Хартли, ты не ответил на мое сообщение.

Я сделал невинное лицо.

– Прости, сладкая. Что ты хотела?

Она взбила волосы.

– У хоккейной команды в пятницу выходной, и Фэйрфакс устраивает вечеринку. Я сказала ему, что мы будем.

Дана и Кори обменялись еще одним выразительным взглядом. И я не винил их. Стася не была самым дружелюбным существом на земле. Вытерев рот, я обдумал ответ. Я бы предпочел не спорить с ней перед друзьями, но вечеринка у Фэйрфакса не стояла на верхних строчках моих планов на жизнь.

– Даже не знаю, Стася. Может, в следующий раз.

Ее идеально выщипанные брови недовольно сошлись на переносице.

– Но мы обязаны быть там. Можешь подниматься по лестнице медленно. Я тебя подожду.

Ха. Я, конечно, порадовался тому, что Стася наконец-то решила вспомнить о моей травмированной ноге, когда та почти зажила, но проблема, на самом деле, заключалась не в этом.

– Спасибо, но я обещал Бриджеру сходить с ним на баскетбол. Ты, конечно, можешь пойти вместе с нами. И вы тоже, ребята. – Я приподнял свою содовую в сторону Кори и Даны.

Стася надулась.

– На баскетбол? А как же Фэйрфакс?

Я не хотел идти к Фэйрфаксу, но она не собиралась оставлять эту тему в покое.

– А что с ним? Если хочешь знать правду, в этом году он проявил себя не таким уж хорошим другом. Черт, да мои виртуальные товарищи по команде в «Реальных клюшках» и то были приятнее.

– О! – Кори хлопнула по столу, а потом повернулась к сумке, которая висела на спинке ее стула. – Хартли, хорошо, что ты мне напомнил. Я еще с прошлого семестра ношу это с собой. – Она выудила из сумки небольшую коробку в подарочной упаковке. – Хотела отдать тебе в день рождения, но как-то не получилось. Не помню, что меня отвлекло.

Она посмотрела мне прямо в глаза – ровно в момент, когда я застыл. Черт, к такому я был не готов. Чувствуя, как горит моя шея, я забрал из ее рук подарок.

– Спасибо, Каллахан. Не стоило. – Я положил коробку на стол и взял свой напиток.

– Что, даже не откроешь его? – спросила она. – Там же… не секс-игрушка какая-нибудь.

Тут я в лучших своих традициях поперхнулся содовой.

– Господи, ты в порядке? – спросила Стася, хлопая меня по спине. Она была единственным человеческим существом на планете, которое умудрялось говорить раздраженно, пока ее бойфренд отчаянно пытался не задохнуться.

– Не в то горло попало? – спросила Кори.

Кашляя, я кивнул.

– Ненавижу такое, – сказала Дана, но что-то в ее интонации подсказывало, что она наслаждается ситуацией.

Я был в дерьме. По уши. И полностью по своей вине.

Собравшись с духом, я просунул палец под крышку Кориного подарка. И открыв его, снова поднял взгляд на нее.

– О, ты купила мне новые «Реальные клюшки»?

– Угу. – Она улыбнулась мне – на сей раз по-настоящему. Фактически, это была первая Корина улыбка в мой адрес со времени Самой Странной Ночи в Истории. – Они, в общем, такие же, как старая версия, но с добавлением всех последних драфтов.

Я потер руки.

– Ну все, теперь я стану непобедим.

– Я тебя умоляю, – сказала она. – И не мечтай. – Ее глаза сверкнули – прямо как раньше.

Стася нахмурилась, глядя в тарелку, и ничего не сказала.

Кори

– О боже мой, – выпалила Дана, как только мы вернулись домой, но вполголоса, чтобы за стенкой нас никто не услышал. – Это была умора!

Я перебросила себя из кресла в угол дивана.

– Соглашусь, было весело.

– А ты опасная соперница. Я и не знала.

– Да я и не пыталась соперничать, – призналась я. Если б мне пришлось делать все заново, я бы не стала покупать Хартли игру. Приглашение на хоккей не соответствовало моей О. З. Х.

– Ну тогда у тебя шикарное чувство юмора, – хихикнула Дана. – Ты видела ее лицо, когда он сказал, что никуда не пойдет? Она чуть ножкой не топнула.

– Да уж, – прошептала я, но потом тряхнула головой. – И все-таки он по-прежнему с ней.

Мы обе на минуту затихли. Дана подошла к дивану и села рядом со мной – по-турецки, как нравилось когда-то и мне.

– Знаешь, что? Я думаю, все в любом случае будет хорошо.

– В смысле?

– Ну, или до Хартли дойдет, что надо быть идиотом, чтобы быть с ней, и неважно, насколько она привлекательна внешне. Я надеюсь, что случится именно это

– Или?

– Или тебе станет плевать. Потому что, вот честно, из-за нее он стал менее интересным. Раньше вы всегда болтали за ужином, а теперь она его тормозит. Тем временем, твое внимание может привлечь кто-то еще – какой-нибудь новый парень, который прислушивается к своему сердцу.

– Это было бы замечательно, – сказала я.

– Что именно? – спросила она, выгнув бровь.

– Первое, разумеется.

Глава 18

Поверить не могу, что я додумался спрашивать

Кори

Через пару дней, вечером, я сидела за столом у себя в спальне и писала работу по своему шекспировскому классу.

– Каллахан? – В проеме двери возник Хартли.

При звуке его голоса мой подбородок автоматически дернулся в его направлении.

– Что такое, Хартли? – Я услышала в своем голосе радость и почувствовала, как мое тело качнулось вперед.

Черт побери. Когда уже он перестанет вызывать у меня такую реакцию?

Хартли, потирая руки, зашел ко мне в комнату.

– Сходишь со мной кое-куда в пятницу вечером? Мы будем только вдвоем.

Мое сердце радостно дернулось, но я утянула его обратно в реальность и повернулась к экрану компьютера.

– Извини… я не могу. У меня игра.

– У тебя что? – Он подошел ко мне и встал между кроватью и моим стулом.

– Игра, – повторила я. – Водное поло на камерах. Это такой вид спорта.

Взявшись за спинку стула, Хартли развернул меня к себе лицом. Потом сел на кровать, и мы оказались на одном уровне.

– И ты на него записалась? – На его лице расцвела самая прекрасная в мире улыбка. – Круто!

Стараясь не улыбнуться, я пожевала губу.

– Вообще, он немного дурацкий. Но я решила попробовать.

Он неотрывно смотрел на меня.

– Каллахан, ты потрясающая.

– Думаешь? – Я закатила глаза. – Я очень часто падаю с камеры.

– Ты… – Он посмотрел вниз и покачал головой. А потом парализовал меня очередной улыбкой с ямками на щеках, и я ощутила ее силу, точно удар прямо в грудь. – Ты столько переживаешь о том, что люди пялятся на тебя. А потом вдруг такая: «О, да ну их всех к черту. Запишусь-ка на спорт, где надо носить купальник, и где меня будут топить каждый раз, когда я получу мяч». – Он плюхнулся на спину на матрас и рассмеялся. – Мне уже жалко другие команды, ведь они даже не представляют, с кем им предстоит иметь дело. Ты меня просто убиваешь, Каллахан.

– Угу, – ответила я.

И начала было поворачиваться обратно к компьютеру, но Хартли, сев, поймал меня за руку.

– Слушай, а если перенести с пятницы на субботу, ты сможешь? – В его глазах было столько искренности, столько надежды. – Правда, сначала мне надо кое-что уточнить…

Внезапно я слишком остро ощутила, как близко мы с ним сидим, и что он держит меня за руку. Воздух между нами, казалось, сгустился, и он смотрел мне в глаза, словно мы были единственными людьми на земле.

Увы, но мы ими не были.

Что бы там ни запланировал Хартли, я знала, что оно не облегчит мою сердечную боль. Только вдвоем, пообещал он. Но ведь это была всего лишь иллюзия, разве нет?

Я медленно забрала у него свою руку. Покачала головой, и момент был нарушен.

– Что? Каллахан, но почему?

Судорожно вздохнув, я решила открыть горькую правду.

– Я просто не могу, – прошептала я. – Может, я идиотка, но прямо сейчас мне очень тяжело быть твоим другом. – Сглотнув, я откинулась на спинку стула. – Так что, может, в следующий раз.

Долгую минуту на его челюсти двигались желваки.

– Окей, – в конце концов сказал он. – Понятно. – Потом встал и вышел из комнаты.

Щелчок, с которым закрылась дверь, ударил меня, точно кулак. В глазах появились слезы, и я поборола острый порыв прокричать его имя, попросить вернуться назад, сказать, что я согласна на все, что он готов предложить.

Фея надежды шлепнулась лицом в стол и в припадке отчаяния замолотила по его поверхности своими крошечными кулачками.

Несколько долгих минут я была с нею согласна.

Решение оттолкнуть его ощущалось огромной ошибкой. Хартли всегда был мне хорошим другом, и, может быть, поставив на дружбе с ним крест, я поступила глупо…

Вот только все было наоборот.

Я сделала очень глубокий вдох. Суть заключалась в том, что, таскаясь за ним, как влюбленный щенок, я не успела завести новых друзей. Каким бы замечательным ни был Хартли, я не хотела довольствоваться объедками со Стасиного стола в моменты, когда она отворачивалась, чтобы подкрасить губы.

Черт бы ее побрал за то, что вернулась.

Нет, проблема была в другом.

Черт бы побрал его за любовь к ней.

Я возвратилась к домашней работе, но слова на экране начали расплываться перед глазами.

***

В пятницу вечером я снова натянула купальник и выехала к бассейну. На сей раз я догадалась взять камеру до того, как выбираться из кресла.

Крошечная, микроскопическая часть моего сознания гадала, не придет ли на мою игру Хартли. Водное поло на камерах, в общем-то, не пользовалось спросом у зрителей. Но надежда – коварное чувство. Оно подкрадывается к тебе даже в самых непредсказуемых ситуациях.

Он, естественно, не пришел.

Игра была сложной, потому что команда Тернера явилась с седьмым игроком, оказавшимся истинным профи. Крупный и быстрый, он словно чувствовал, в какое место надо переместиться, чтобы перехватить наш пас. И когда мяч попадал ко мне, нисколько не стеснялся сталкивать меня с камеры.

Вот ублюдок, подумала я, когда он утопил меня в четвертый раз. А потом рассмеялась над своим собственным лицемерием.

К счастью, вратарь Тернера был сегодня не в форме, и на последней минуте я сравняла счет, издалека отправив мяч в сетку. Когда прозвучал свисток, Дэниел объявил, что игра закончена.

– Как? А овертайм? – завопила я.

– Бассейн нужен другим, – сказал он, – так что овертайм будет за пинтой пива. У меня на подоконнике охлаждается бочонок на восемь галлонов. Одевайтесь, ребята.

***

Двигаясь вместе со всеми по двору Бомона, я вдруг поняла, как давно не была членом команды – пусть даже такой бестолковой, как наша. Мне и впрямь этого не хватало.

– Отличное начало сезона, – сказала Элисон, шагая рядом со мной. – С Тернером всегда было тяжко. Мы им проигрывали два года подряд.

– С кем играть дальше? – спросила я, словно это имело значение.

– С Эшфортом – в воскресенье. Но они, наверное, пропустят игру, потому что их капитан свинья, и ни одна эшфортская девчонка не хочет залезать с ним в бассейн.

– Фу, – сказала я.

– Не то слово.

Когда команда остановилась около входа, я уже догадывалась, что именно произойдет дальше. Дэниел помахал своим удостоверением перед картридером и открыл дверь. Я услышала, как кто-то сказал «четвертый этаж», и поняла, что мой пятничный вечер заканчивается здесь и сейчас. Можно было, конечно, поехать в МакЭррин, поменять кресло на костыли, потом снова прийти сюда и взобраться по лестнице. Все эти действия должны были занять полчаса. Но я себя знала. Стоит мне вернуться к себе – и я найду оправдание для того, чтобы сесть и включить кино, а не карабкаться по дурацким ступенькам.

Мои товарищи по команде начали заходить внутрь, а я повернула колеса в сторону дома.

– Кори, а ты не идешь? – окликнул меня Дэн.

Я оглянулась через плечо.

– Может, в следующий раз.

– Подвезти тебя? – Надо мной нависла фигура Медведя. – На спине, думаю, будет нормально.

Я открыла рот, чтобы отказаться, потом закрыла его. Именно такого странного внимания я всегда и чуралась.

– Я знаю, что ты чувствуешь насчет овертайма, – сказал Дэниел, открывая дверь шире. – Мы припаркуем твое кресло внутри, около входа.

– Что ж, спасибо, – ответила я, ощущая, как горит моя шея. – Какого черта. Почему бы и нет.

***

Поначалу эта идея казалась удачной.

Наш вратарь, поднявшись на три пролета со мной на спине меньше, чем за минуту, усадил меня на диван в общей комнате Дэна. Затем Элисон принесла мне пиво, и я его выпила. Оно было приятно холодным и подавалось в настоящих кружках объемом в пинту. Дэниел не шутил.

– Кусочек Англии прямо тут, в Хакнессе, – сказал он.

У меня получилось. Я окружила себя новыми лицами и нашла себе вечерние развлечения, которые не включали в себя неуместную страсть или виртуальные игры.

Все было бы хорошо, если бы не одна проблема: я застряла на диване у Дэниела. Я общалась со всеми, кому случалось сесть или встать рядом со мной, но без костылей и без кресла моя мобильность равнялась мобильности комнатного растения. Конечно, можно было перемещаться ползком, но я не хотела выглядеть фриком.

Периодически ко мне подходил Дэн – чтобы подлить в мою кружку, когда она становилась пустой, – но он был занят ролью хозяина и не задерживался надолго. Что самое ужасное, вскоре пиво начало оказывать на меня свое пагубное воздействие. Мало того, что я захмелела, так еще мне захотелось по-маленькому. Очень сильно.

А стратегии отступления у меня не было.

На другом конце комнаты Медведь болтал с Элисон. Глаза у него уже были в кучку. Представив себя у него на спине, пока он преодолевает целых три пролета до выхода, я поняла, что это будет не безопаснее, чем ехать с пьяным водителем. Не пристегнутой.

Спустя еще какое-то время я взвесила свои немногочисленные варианты. Можно было доползти на заднице до двери, а затем вниз по лестнице. Возможно, всего лишь с десяток людей остановится, чтобы посмотреть на мое унижение.

Прикидывая дистанцию, я оглянулась на дверь.

И к своему изумлению обнаружила, что с порога на меня глядит Хартли.

– Вот ты где, – сказал он с мрачным лицом. – Почему твое кресло внизу?

– Меня подняли наверх, – подавив отрыжку, ответила я.

– И костылей нет?

Я уставилась на свои руки.

– Неа.

– Погоди. Каллахан, ты что, напилась? – Он подошел ближе и, наклонившись, заглянул мне в лицо.

– Ты так говоришь, будто это что-то плохое. – Мой язык слегка заплетался.

– Иисусе, ну все. Думаю, тебе пора уходить.

– Нет.

Он начал сердиться.

– Каллахан, я не брошу тебя тут одну. Как ты собираешься спускаться по лестнице?

– Не знаю. Кто-нибудь мне поможет. – Кто-нибудь, кто не ты. Кто угодно, лишь бы не ты.

Он поскреб подбородок.

– Я бы мог принести тебе костыли, но ты не в том состоянии, чтобы упражняться в спуске по лестницам. – Хартли наклонился и взялся за мои бедра.

– Хартли, нет.

Он отпустил меня, но в его карих глазах появилось сердитое выражение. Кого я обманывала? Я оказалась в ловушке, а он хотел мне помочь.

– Лучше на спине, – слабо пробормотала я.

Без единого слова он повернулся и опустился передо мной на здоровое колено. Я обвила его торс руками, а он подхватил меня под коленки. Сидя у него за спиной, я поднялась в воздух, и Хартли поковылял к двери. Стены качнулись, и я поняла, что напилась сильнее, чем думала.

– Так, – сказал он. – Держимся за перила, идем медленно, и у нас все получится.

Идем медленно. Из-за его выздоравливающего колена. Очень медленно.

Черт.

– Хартли? – Я заерзала, когда его спина надавила на мой мочевой пузырь. – Мне надо пописать.

– Серьезно?

– Думаешь, я стала бы врать?

Он остановился на площадке между комнатой Дэниела и соседней дверью. Между ними находилась общая ванная комната. Хартли взялся за ручку двери.

Прежде, чем он успел повернуть ее, соседняя дверь распахнулась и явила нам Стасю в сексуальном шелковом неглиже. Неудивительно, что он увидел внизу мое инвалидное кресло – она жила рядом с Дэном.

– Хартли? Какого черта? Ты же сказал, что только почистишь зубы. Ты не идешь в постель?

– Похоже, что нет, – проговорил он. – Извини нас.

Когда он открыл дверь в уборную, меня ослепил замигавший под потолком автоматический свет.

– Просто посади меня на унитаз, – выдавила я слабым голосом. – Пожалуйста. – А затем убей меня. Потому что это до ужаса унизительно.

Выполнив мою просьбу, он отошел на пару шагов и повернулся ко мне спиной.

– …Хартли? Может, ты выйдешь?

– Я не смотрю.

– Пожалуйста.

– Господи, Каллахан, – сказал он, и в этих двух словах чувствовалась тяжесть целого мира. – Только не провались внутрь.

Кто-нибудь, просто пристрелите меня уже, а?

Я подождала, когда он выйдет из комнаты, после чего в безумной спешке начала возиться со своими штанами, надеясь, что мое тело пойдет мне навстречу и продержится еще десять секунд, пока я извиваюсь, как сбрасывающая кожу змея. Спасибо небесам за эластичные пояса.

В коридоре Стася и Хартли начали спорить.

– Моему другу нужна помощь, Стасс. Вот и все.

– Я не понимаю, почему… – заговорила она.

– Ты не понимаешь, – прервал ее Хартли, – потому что это не в твоем стиле – помогать людям.

– Предполагалось, что мы проведем эту ночь вместе, – сказала она.

– Да? Я не знаю, что ты хочешь, чтоб я ответил.

– Что ты идешь!

– Слушай, – сказал он. – Оставь дверь открытой. Нам все равно надо поговорить.

– Вот веселье-то будет, – огрызнулась она. Хлопнула дверь.

Я писала минут, наверное, десять. Потом торопливо, но осторожно – чтобы не упасть в унитаз – привела в порядок одежду. Когда я нажала на слив, Хартли постучал в дверь.

– Все чисто.

Он вошел и присел перед унитазом на корточки, потом снова поднял меня. Стасина дверь была закрыта, и Хартли без комментариев начал спускаться по лестнице. Но дело двигалось туго. Держаться за перила значило отпустить мою правую ногу. Я изо всех сил напрягала квадрицепс, стараясь ее удержать, но она все равно то и дело сползала.

Пока я сидела у него на закорках, мой нос находился в дюйме от его шеи. Той самой шеи, которую я однажды поглаживала, пока мы целовались.

К черту все.

Когда мы добрались до площадки третьего этажа, Хартли со вздохом опустил меня вниз.

– Перерыв. – Он сел рядом со мной и стал разминать мышцы своей травмированной ноги.

– Дополнительный вес тебя убивает, да? – спросила я. Очередной вечер обернулся очередной катастрофой. Я всего и хотела, что выпить пива с командой, но в итоге влипла в идиотскую ситуацию.

– Она все равно болела, – ответил он.

– Обманщик. – Я взялась за свою голень и перенесла ее на ступеньку вниз. Потом проделала то же самое со второй ногой. Потом приподнялась на руках и опустила на следующую ступеньку и свою задницу. Потом проделала все действия снова. И снова.

Довольно скоро я добралась до самого низа, остановившись всего один раз, когда компания каких-то девчонок зашла в общежитие и стала подниматься по лестнице.

– Привет, Хартли! – проходя мимо, пропели они.

– Вечер, дамы. – Его голос звучал тепло и небрежно, словно сидеть на грязной лестничной клетке с калекой-подружкой было пределом мечтаний.

После того, как они скрылись из вида, я быстро добралась до нижней ступеньки.

– Знаешь, – проговорил Хартли, обходя меня и притягивая к лестнице мое кресло. – Глядя на тебя, кажется, будто это так просто.

– Здорово. – Я вытерла о штаны грязные руки. – Но я ненавижу… – Я не смогла договорить предложение до конца – из страха, что разрыдаюсь. Я ненавидела быть одной из тех девушек, которые уползают с вечеринки на четвереньках. Я ненавидела быть девушкой, которую надо спасать. Я ненавидела быть его маленькой хромоногой подружкой. Смотреть снова и снова «Принцессу-невесту» было куда более приемлемым времяпрепровождением, чем этот сорт унижения.

– Я знаю, – сказал он сквозь зубы. Потом наклонился, чтобы поднять меня, но я его оттолкнула. И совершила маневр, который заставил бы Пат мной гордиться – одним ловким движением усадила себя на сиденье.

Развернув меня, Хартли направил мое кресло к двери.

– Через крыльцо спускаемся задом наперед, – напомнила я.

– Мы все делаем задом наперед, Каллахан, – сказал он.

Я понятия не имела, что это должно было значить, и спрашивать Хартли не стала.

Хартли

Когда мы добрались до выложенной плиткой дорожки, которая шла через двор Бомона, Кори попыталась отослать меня прочь.

– Можешь подниматься назад, – сказала она.

– Каллахан, ты пьяна. Я тебя провожу.

– Ты со мной нянчишься, – посетовала она.

– Ха. Тогда я перенянчил всех своих друзей до единого, и в процессе большинство из них на меня наблевало. Бриджер делает это еженедельно. – Пару минут мы двигались молча, после чего я спросил: – О чем ты только думала, Каллахан?

– Я не думала, ясно? Просто хотела хотя бы раз сходить, как все обычные люди, на вечеринку. Почему я должна планировать свою жизнь до минуты на три часа наперед? Больше никто так не делает. – В тишине двора ее голос эхом отражался от стен. – Черт. Я ною.

– У всех есть свое дерьмо, которое приходится разгребать, – пробормотал я. – Как, кстати, сыграли?

– Нормально. В ничью. Три-три.

– Ты забила?

– Естественно, да.

Я рассмеялся.

– Поверить не могу, что я додумался спрашивать.

– Вот-вот, – согласилась Кори, ее язык слегка заплетался.

Доставив ее до дома, я задержался в дверях. Она заехала в пустую общую комнату и развернулась в кресле ко мне лицом.

Молчание между нами ощущалось таким неестественным, и я еще никогда не видел на ее лице столько грусти. Я поборол порыв пересечь комнату и сделать… даже не знаю, что. Желание окружить Кори заботой было почти всепоглощающим. Что мне хотелось сделать, так это обнять ее. Казалось несправедливым, что лучший человек из всех, что я знал, будет сидеть в пятницу вечером в одиночестве и грустить.

Она склонила голову набок, открыв изгиб белоснежной шеи.

– Извини, что испортила тебе вечер.

– Скажешь тоже, испортила. – Не думая, я сделал два шага через порог. Фак. Что мне хотелось сделать по-настоящему, так это погрузиться пальцами в ее волосы и поцеловать то местечко под ее челюстью. А потом покрыть поцелуями еще дюжину мест.

Чтоб меня.

Но я всего-то и сделал, что один раз коснулся губами ее макушки. Она пахла, как смешанная с хлоркой клубника.

– Спокойной ночи, Каллахан, – сказал я. Мой голос был хриплым. Потом я сделал необходимую вещь. Развернулся и пошел к выходу.

– Хартли?

Я оглянулся только тогда, когда благополучно добрался до двери.

– Да, красавица?

Она подложила под свою мягкую щеку ладонь.

– Почему ты всегда зовешь меня Каллахан?

Вопрос вогнал меня в ступор, потому что задумываться над ответом я не хотел.

– А ты почему всегда зовешь меня Хартли? – в свою очередь спросил ее я.

– Все зовут тебя Хартли. Но ты единственный, кто зовет меня Каллахан.

На мою «удачу» оказалось, что она может быть пьяной и логичной одновременно. Причина была простой, но я не собирался произносить ее вслух. Я звал Кори Каллахан, потому что таким образом ее имя звучало, как у нас, у парней. Я пытался задать тон нашей дружбе. Но это было всего лишь очередной ложью, которой я себя пичкал. И которых, как выяснилось, было немало.

– Потому что тебя так зовут. – Я откашлялся. – А теперь, если ты извинишь меня, мне надо пойти разгрести кое-какое свое дерьмо. – На этом я окончательно развернулся и ко всем чертям убрался оттуда.

Глава 19

Ты меня обвела

Кори

– О, моя голова… – простонала я, ковыляя на костылях завтракать.

– Надо было выпить перед сном пару таблеток адвила, – заметила Дана.

– Если б я составила список вчерашних событий, которые надо было сделать иначе, этот пункт стоял бы даже не на первой странице.

– Все было настолько плохо?

– Просто позор. Мне пришлось принять помощь. От Хартли.

Дана улыбнулась.

– А мы знаем, как ты обожаешь, когда тебе помогают.

– Особенно он. Бр-р. И вдобавок пришлось выслушать Стасины жалобы на эту тему. Ну, а после он наверняка пошел к ней, чтобы сплясать горизонтальное мамбо. – Прошлой ночью я лежала в постели и, глядя на кружащийся потолок, пыталась не представлять, как его большие ладони снимают ее модное неглиже.

– Есть и хорошие новости, – произнесла Дана, когда мы подошли к воротам Бомона. – Сегодня день вафель. Встретимся внутри?

Я покачала головой.

– Сегодня я поднимаюсь по лестнице. Мне правда надо тренироваться.

***

Через десять минут жизнь стала налаживаться. Я взобралась по лестнице, ни разу не испугавшись и не упав. И нам достался наш любимый столик у двери. Когда я доедала свою порцию вафель, рядом с моим подносом поставил свой Дэниел.

– Доброе утро, прелестницы, – сказал он. – Можно сесть с вами?

– Конечно, – ответила я. – Дана, это Дэниел, капитан нашей команды по водному поло. Дэниел, это моя соседка Дана.

– Очень приятно, – сказал Дэниел. – И будет еще приятнее, если ты присоединишься к команде.

Дана рассмеялась.

– Мы со спортом не ладим.

– Водное поло на камерах это не спорт, а призвание. – С улыбкой прищурившись, он устремил взгляд на Дану, и мне показалось, что она покраснела. У нее была слабость к британским акцентам. – А после игр у нас проходят интересные вечеринки. – Он повернулся ко мне. – Кори, ты вчера так внезапно исчезла.

– Да? – Странно, что он этого не заметил. Я всегда полагала, что мои неуклюжие приходы и уходы бросаются в глаза, как неоновый свет.

– Ты ушла до или после салюта? – спросил Дэниел.

– Какого салюта?

– О… – На его лице появилось заговорщицкое выражение. Заглянув за оба плеча, он продолжил: – Твой друг Хартли и его снежная королева поцапались в коридоре. Это было так драматично. Настоящий скандал.

Дана наклонилась вперед.

– Что случилось?

– Ну…

Напротив Дэниела поставила поднос Элисон.

– Доброе утро!

– Да уж, доброе, – согласился он. – Я как раз рассказывал Кори о соседском скандале. Она его пропустила. – Он подался вперед. – Все началось со Стасиного вопля на все общежитие: «Меня не бросают, Хартли!»

Мое сердце пропустило удар, а Дана ахнула.

– Он ее бросил?

Элисон радостно хлопнула в ладоши.

– Ага. Но не раньше, чем она выдала слово на «Л». На что он ответил, что если б она любила его, то не стала бы трахаться по всей Европе… – она прыснула, – со своим «итальянским жеребцом».

Пока я сидела с ошарашенным видом, в открытую дверь влетела моя фея надежды, пытаясь по пути отодрать со рта скотч.

– Ого, – выдохнула Дана. – Стася, наверное, пришла в ярость.

– О, да, – кивнула Элисон. – Сразу перескочила от «я люблю тебя» к «ты был огромной ошибкой». А он сказал «мои дела здесь закончены» и ушел.

– А мы начали делать ставки, – вставил Дэниел и, свернув кусочек бекона, отправил его себе в рот.

– Ставки на что? – спросила я.

– На то, кто из них первым найдет себе пару, – ответила Элисон. – Лично я ставлю на Стасю, потому что для нее главное – имидж, и без парня под ручкой она никуда. С другой стороны, есть довольно длинная очередь женщин, которые ждут, когда Хартли станет свободен. Но он не заменит ее прямо сейчас. По крайней мере, я на это надеюсь. Мне нужно время, чтобы попробовать забить гол. – Она изобразила, как бросает мяч в сетку. – В общем, девушке дозволено помечтать.

В этот момент в столовую зашел Хартли, и наша четверка подняла головы достаточно быстро, чтобы он догадался, что мы говорили о нем. Стоило мне увидеть вновь свободного Хартли, и мой желудок совершил небольшой кувырок.

Спокойно, одернула себя я. Нет причин строить надежды.

Но моя фея, наконец-то сорвав со своего ротика скотч, проорала: НЕТ, ЕСТЬ!

Дэниел вытер рот.

– Приятель, ты выглядишь немного помятым. – Это была правда. Глаза Хартли были красными и усталыми.

– Возможно, вчера я слегка перебрал. – Поковыляв вдоль стола, он обошел Дану и Дэниела и встал рядом со мной. Потом выудил из кармана таблетки и вытряхнул две себе на ладонь. Забросив их в рот, он взял мой стакан с соком и осушил его.

– Эй! – возмутилась я по привычке.

– Плохая ночь? – спросил Дэниел.

Хартли покачал головой.

– На самом деле, довольно хорошая. Но из всех, с кем я хотел поговорить, не спал только Бриджер и его бутылка бурбона. Погодите. – Он унес мой стакан к автомату с соком и наполнил его. Когда он пошел назад, я увидела, что он сильно хромает. И вина за это лежала, конечно, на мне.

– Твое колено, – проговорила я, когда он вернулся.

Хартли пожал плечом.

– Просто затекло, вот и все. Я сегодня проснулся у Бриджера на полу. Как в старые добрые времена. – Положив мне под подбородок кончики пальцев, он приподнял мое лицо вверх и нахмурился. Потом снова достал из кармана таблетки и вытряхнул еще две на поднос. – Вот, Каллахан, выпей-ка от похмелья. Вечером у нас планы.

У меня подскочил пульс.

– С каких это пор?

Он положил ладони на стол, наклонился, и наши глаза оказались на одном уровне.

– С этих самых. – Не давая мне времени изумиться, он поцеловал меня в губы – нежно и коротко. Затем выпрямился, оставив меня сидеть с потрясенным лицом. – Каллахан, не заставляй меня умолять. Мне пока тяжело стоять на коленях. – И он ушел в сторону кухни.

Над столом повисла глубокая тишина, которую только подчеркнул писк от Даны. Я почувствовала, как становлюсь пунцового цвета.

– Уже? – ахнула Элисон.

Дэниел усмехнулся.

– Похоже, Кори забила гол еще до свистка.

***

Это было так похоже на Хартли – поцеловать меня и, не вдаваясь в детали, уйти. Мне хотелось заорать во все горло: «ЧТО ЭТО ЗНАЧИТ?» Но, будучи трусихой, я отправила ему короткий вопрос.

Хартли?

Да, красавица?

Куда мы сегодня идем?

Узнаешь позже, ответил он. Дресскод – очень свободная форма. Бери костыли, а не кресло. Мы поедем на микроавтобусе. Встречаемся в 8 часов у ворот.

Я провела день с целым роем бабочек в животе.

– Как думаешь, что это будет? – спросила Дана в десятый раз. Она красила мне ногти на ногах – розовым лаком.

– НЕ ЗНАЮ! – крикнула я. И этот вопрос был даже не самым большим в моем сердце.

Что это значит?

Дана прочла мои мысли, что, вероятно, было несложно.

– Он бросил ее ради тебя. Кори, это на самом деле случилось. Он наконец-то отрастил себе яйца.

У меня внутри все снова перевернулось. Мне так сильно хотелось, чтобы это было правдой. Но когда я в последний раз получала именно то, что хотела?

***

– Почему ты не говоришь, куда мы поедем? – спросила я Хартли, пока мы ждали калекомобиль. Стоя с ним рядом и готовясь окунуться в его непонятное маленькое приключение, я ощущала себя положительно легкомысленной.

Но он отделался загадочной крышесносной усмешкой. И когда прибыл микроавтобус, попросил водителя отвезти нас на пересечение улиц Диксвел и Сахем. Я не настолько хорошо знала город, чтобы угадать, что там было.

К моему удивлению микроавтобус остановился напротив хоккейной арены.

– Ты серьезно? – спросила я, перемещая себя с низкой ступеньки на тротуар. – Я туда не хожу. – Я услышала в своем голосе интонацию ужаса.

Когда микроавтобус уехал, я заметила, насколько здесь тихо. Сегодня вечером никто не играл. И вокруг, кроме нас с Хартли, не было ни души.

– Я знаю. – Он подошел ко мне ближе. – Но я хочу, чтобы ты зашла туда вместе со мной. Всего на один раз.

– Но зачем?

Он только покачал головой.

– Если тебе не понравится, обещаю никогда больше не заикаться о том, чтобы прийти сюда. – Он наклонился. И в оранжевом свете уличных фонарей мягко поцеловал меня.

Мое сердце сжалось в груди. Я бы много на что согласилась, чтобы получить еще пару таких поцелуев, но Хартли не знал, что после несчастного случая я ни разу не была на катке. Я не боялась туда заходить – просто мне не хотелось. Я провела на льду слишком много счастливых часов. А теперь та огромная часть моей жизни исчезла.

– Пожалуйста? – произнес он. Обнял меня и поцеловал в макушку. – Пожалуйста.

Кто бы смог отказаться?

Хартли повел меня вдоль арены. Достав из кармана связку ключей, он открыл ведущую на лед дверь.

Внутри на меня моментально нахлынули знакомые ощущения. На всех катках, которые я посещала, был одинаковый запах – свежее благоухание льда, смешанное с запахом тел и бубликов с солью. Я вдохнула его, и у меня скрутило желудок.

– Еще чуть-чуть дальше, – сказал Хартли. Он подвел меня прямо к тоннелю, откуда появлялись перед игрой игроки.

В нескольких шагах от меня поблескивал лед. Я опустила взгляд на порожек между резиновым покрытием пола и гладким краем катка. Память о том, как я ставила на него лезвие одного конька, отталкивалась и улетала вперед, была слишком отчетливой. Комок в моем горле распух.

– Видела такое когда-нибудь?

Я посмотрела вниз. Хартли стоял на коленях перед двумя… санками? На каждом из них было отлитое из пластика сиденье в форме лопатки. Когда Хартли перевернул санки на бок, я увидела внизу пару полозьев.

Я откашлялась.

– Что это? – Мой голос был хриплым. – Какая-то адаптивная хренотень.

Он с беспокойством взглянул на меня.

– Они… они прикольные, Каллахан. Я уже испытал их. Можно ездить по-настоящему быстро. – Он поставил санки у моих ног. – Просто попробуй. Если не понравится, вернемся домой.

И все-таки я колебалась. Сколько раз я стояла у бортика и, готовясь выйти на лед, даже не догадывалась, что это огромная привилегия? Тысячу? Больше? Я не подозревала, сколько всего могу потерять, что пара ужасных минут может отнять этот мир навсегда.

Хартли встал, перешел мне за спину и взял меня под руки.

– Просто согнись в талии, и я тебя усажу.

Вздохнув, я сдалась. И согнулась.

На то, чтобы снять мои скобы и пристегнуть меня к санкам, ушла целая вечность. Затем я получила от Хартли не одну, а целых две короткие хоккейные клюшки.

– Будь осторожней с концами, – предупредил меня он, и я, присмотревшись, увидела, что на каждой из клюшек есть по три маленьких железных шипа. – С их помощью можно отталкиваться, – сказал он. – Увидишь сама.

Затем он перащил мои санки через порожек и толкнул меня на каток. Я проехала футов тридцать, а после остановилась. Задрав подбородок, я посмотрела на прожектора наверху. Хакнесс располагал великолепной ареной. Я приходила сюда посмотреть, как играет мой брат. И когда получила письмо о зачислении в колледж, думала, что и я здесь сыграю.

Рядом со мной притормозил Хартли.

– Давай, Каллахан. Поехали.

Я оглянулась и увидела, что до глаз его улыбка не добралась. Он ждал, наблюдая за мной, когда я расправлюсь со своими невидимыми демонами.

– Хорошо, – сказала я наконец. Взяв в руки по клюшке, я дотянулась до поверхности льда и оттолкнулась. Санки уехали фута на три вперед. Полозья под моим сиденьем были, видимо, достаточно острыми.

– Вот так, – сказал Хартли. Он тоже вонзил шипы в лед и отправил себя к синей линии. Я смотрела, как он набирает скорость. Оттуда, где я сидела, пространство льда выглядело огромным. Взявшись за клюшки, я оттолкнулась. Хартли был прав – на санках можно было набрать приличную скорость. Но когда я наклонила тело, чтобы свернуть, она сразу упала. На настоящих коньках для поворота надо было сделать крен на одном лезвии. Санки оказались не такими послушными.

Но тем не менее у меня получалось.

Я сделала несколько глубоких, успокаивающих глотков холодного воздуха. Затем развернулась и поехала по направлению к Хартли.

– Как ощущения? – спросил он. Покопавшись в кармане куртки, он достал шайбу и бросил ее на лед.

– Они не очень маневренные, – ответила я. – Как мне объезжать твою толстую задницу, если я не могу как следует развернуться? – Я рванулась вперед и ударила рабочим концом клюшки по шайбе.

Он усмехнулся.

– Вообще, полозья можно сдвинуть поближе, но тогда ты будешь часто заваливаться. Типа как во время каякинга.

Я резко притормозила.

– Хочешь сказать, эта штуковина стоит на детском режиме?

Хартли примирительно поднял клюшки вверх.

– Остынь. Это был недосмотр. – Он подъехал ко мне. – Наклонись на секунду. – Я перевернула себя вместе с санками на бок, и он поправил полозья. – Вот, попробуй теперь.

Я выровняла себя и немедленно опрокинулась на бок.

– Погоди-ка… – Снова сев, я заработала клюшками, как сумасшедшая, и помчалась по льду, после чего наклонилась и быстро описала дугу. Когда я оглянулась на Хартли, он стоял на коленях, регулируя полозья и под своими санками. Пока он пристегивался обратно, я подобрала шайбу. – Вбрасывание?

– Погнали, – сказал он и направил себя к синей точке.

Я подбросила шайбу в воздух, и владение досталось ему. Хартли зацепил шайбу клюшкой, укрывая ее от меня, но затем он сделал ошибку, попытавшись оттолкнуться не тем концом клюшки. Я метнулась вперед и, перехватив шайбу, помчалась к воротам. В следующее мгновение санки Хартли промелькнули мимо меня. Он развернулся, занимая оборонительную позицию. Его длинные руки, раскинувшись с клюшками в стороны, покрывали почти все пространство ворот. Примерившись для удара, я увидела, как Хартли вытягивается, готовясь принять его. Тогда я в последнюю секунду поменяла руку на левую и отправила шайбу в узкую щель между его клюшкой и санками. Шайба влетела в сетку.

Выражение изумления на его лице было бесценным.

– Ты меня обвела?

Я начала хихикать, и мои санки опрокинулись на бок. Лежа с локтями на льду, я сотрясалась от смеха. Но радость развязала в моей груди что-то еще, и у меня за веками стало вдруг горячо. На льду было чересчур много призраков – маленькие проекции прежней меня, все в поту, шныряли туда-сюда на острых коньках и расстреливали ворота. У меня в груди стало тесно. Дыхание превратилось в тяжелые всхлипы. А потом по моим щекам покатились, капая на лед, слезы.

В одну секунду Хартли оказался рядом со мной. Ласковыми руками он поднял меня со льда и привлек к своему телу. Мне на ухо шептали какие-то утешающие слова, но я их не слышала. Я была слишком занята тем, что дрожала и плакала в воротничок его куртки.

– Ш-ш, – произнес он. – Тише. Тише…

– Просто… – попыталась вымолвить я. – Я была…

Он только обнял меня покрепче и прошептал:

– Зря я это затеял.

Я покачала головой.

– Нет, было здорово. Правда. Но раньше… – Я содрогнулась. – Так сложно это… принять.

– Мне так жаль, – сказал Хартли, и его голос тоже сорвался. – Черт, как же мне жаль.

– Я была идеальной, – всхлипнула я. – И даже не понимала, насколько.

– Нет, – прошептал он мне на ухо. – Нет, нет. Идеальное… оно такое ненастоящее. – Я сделала глубокий, судорожный вдох, и ощущение его сильных объятий помогло мне начать успокаиваться. – Каллахан, идеального больше нет. Есть только чертовски хорошее.

Глава 20

Плакать, как девочка

Кори

В конце концов я перестала плакать. Взглянув на часы, Хартли сказал, что микроавтобус вернется за нами через двадцать минут.

Я вытерла залитое слезами лицо краем куртки.

– Тогда достань шайбу из сетки. Я, наверное, смогу забить тебе еще несколько раз. Между приступами истерики.

– Это мы еще поглядим, Каллахан.

У меня получилось отобрать шайбу и забить гол еще один раз, а у Хартли – три раза. Когда мы сели в микроавтобус, я была потная, хоть выжимай.

– Мы слишком жарко оделись, – сказала я. – В следующий раз я сниму куртку. И нам бы не помешали перчатки и налокотники.

Хартли подмигнул мне.

– В следующий раз.

Я была совершенно без сил. Весь день мне хотелось допросить Хартли на тему того, что будет дальше. Я хотела узнать, где мы находимся, пусть даже спросить об этом было непросто. Но сейчас, когда перед моими глазами еще плясала сияющая поверхность белого льда, меня хватило только на то, чтобы положить голову ему на плечо. Он обнял меня, и всю дорогу до колледжа мы промолчали.

– А откуда взялись эти санки? – спросила я, выбираясь из микроавтобуса.

– Я увидел их в кладовой в прошлом году – их там штук десять. Вот и попросил у менеджера разрешения ими воспользоваться.

– А время на льду? Договориться точно было непросто.

– Это все Бриджер. Я у тренера еще в черном списке.

– Поблагодаришь его за меня? – тихо спросила я.

– Ну конечно.

Когда мы приблизились ко входной двери в МакЭррин, нас догнала Дана.

– Привет, ребята. – Она прищурилась на меня. Я представляла, как выгляжу со своим покрытым испариной лбом и покрасневшими глазами: словно меня переехало поездом. – Все хорошо?

– Абсолютно, – ответила я. – Но мне нужен душ. Ты сегодня рано вернулась.

– Девчонки из группы собрались идти в бар, но поскольку мой поддельный ID полный отстой… – Она пожала плечами. – Попью дома чаю. – Она помахала карточкой и открыла дверь.

Я хотела еще раз сказать Хартли «спасибо», но у него зазвонил телефон. Он взглянул на экран и ответил.

– Привет, мам, – сказал он, зажав телефон подбородком. – Да, я звонил. Хотел сообщить одну новость, которая тебя очень обрадует. – Он пошел к себе в комнату, и я услышала, как он говорит: – С Гринвичем, штат Коннектикут, отныне покончено.

Оставив Хартли заканчивать разговор, я отправилась в ванную.

Причина, возможно, звучала глупо, но перед тем, как забраться под душ, я заколола волосы на макушке. К ним пристал ледяной запах катка, и смывать его я была не готова. Пока я счастливо терла мочалкой вспотевшее тело, в ванную зашла Дана.

– Кори? – позвала она.

Я выглянула из-за шторки.

– Ты должна была постучать! – Дана знала, какой я была психопаткой на тему приватности.

– Извини. – Озорно усмехаясь, она притворила дверь. – Но тебя только что приходил искать Хартли. Он сказал: «Передай Каллахан, что я ее жду». – Она захихикала. – Клянусь, у меня лицо даже не дрогнуло. Ну, почти.

– Вау. Окей.

– Так что… – она сверкнула глазами, – я пришла, чтобы сказать, что в случае, если ты не определилась, брить что-нибудь или нет…

Я задернула шторку.

– Боже мой. Из-за тебя у меня теперь комплекс.

– Почему?

– Готова поспорить, что у Стаси профессионально ухоженный сад.

Дана прыснула.

– Кори, но она уже в прошлом. Вместе со своим выстриженным садом. – Я услышала, как она, хихикая, вышла из ванной.

Вытеревшись, я завернулась в полотенце и переместилась в кресло. Когда я проезжала через общую комнату, Дана спросила, что я собираюсь надеть.

– Отличный вопрос. Сейчас поглядим. – Потратив на изучение своих ящиков гораздо больше обычного времени, я в конце концов остановилась на леггинсах и крошечном топе.

– Идеально, – одобрила Дана, когда я вышла узнать ее мнение. – Секси, но при этом не кажется, будто ты слишком стараешься.

– Дана? По-моему, ты увлекаешься с предположениями.

Она покачала головой.

– Я видела, какое у этого парня было лицо. Кажется, он даже пустил немного слюны на ковер. Ты надела облегающее белье?

– У меня его нет, так что я пойду без белья, – сказала я, проводя расческой по волосам.

Она взвизгнула.

– Думаю, моя помощь тебе не нужна.

– Конечно, нужна. Что выбрать: костыли или кресло? – В моей жизни это был основной вопрос моды.

Дана задумалась.

– Кресло. Да, определенно кресло. Так с тебя будет проще посрывать всю одежду.

Я покатила к двери.

– На этом месте мне, видимо, полагается сказать, чтобы ты меня не ждала?

Она выгнула брови.

– Я потребую подробный отчет.

***

Ощущая смущение, я постучалась к Хартли. Но услышав доносящийся из его комнаты негромкий ритм музыки, просто открыла дверь. Хартли стоял посреди комнаты и держал баскетбольный мяч. На нем были только джинсы – и все. У меня мигом пересохло во рту. Даже в неярком свете я могла различить каждый мускул на его идеальной груди и дорожку темных волос, которая, уходя от пупка, исчезала за поясом джинсов. Он отбросил мяч в сторону. А потом подошел ко мне.

Ко мне.

Подойти по-настоящему близко к человеку в инвалидном кресле было непросто, поэтому он наклонился, а я обвила его шею руками. Его кожа под моими ладонями была бархатистой. Хартли взялся за мои бедра, поднял меня прямо из кресла и, подсунув руку под мою задницу, разместил у себя на груди. Мы оказались нос к носу. Его серьезные карие глаза внимательно рассматривали меня.

– Каллахан, – прошептал он.

– Что?

Ответом мне был поцелуй, сладкий и медленный. Я так сильно хотела его. Но даже сейчас, когда мое сердце бешено колотилось, я спрашивала себя, что же все это значит. Я чуть-чуть отстранилась, чтобы увидеть его глаза.

– Хартли? Я… я не могу быть просто интрижкой. Может, кто-то и согласился бы, но…

Он приложил к моим губам палец.

– Каллахан, я полностью твой. – Его ладонь скользнула вбок, чтобы накрыть мою щеку, и я прильнула к ее теплу. – Ты – первый человек, с которым я хочу заговаривать по утрам, и последнее, что я хочу видеть перед тем, как заснуть.

Мой счастливый вздох был прерван его губами, прижавшимися к моим. Хартли осторожно усадил меня на кровать и большим пальцем отвел с моего лица пряди волос. Наши губы снова слились, он застонал, и этот звук прокатился волной по моей спине вниз.

Когда его язык коснулся моего языка, я ощутила его прикосновение всюду.

Приблизив рот к моему уху, Хартли шепнул:

– Прости, что я так долго до этого доходил.

А потом его губы прошлись по моей щеке, а руки обвились вокруг тела, прижимая меня к его голой груди. И мы начали целоваться и перекатываться по кровати, точно двое оголодавших людей, попавших на неожиданный пир. Я ласкала его, дав волю рукам. Больше не существовало причин не притрагиваться к нему, и внезапно я поняла, что хочу трогать его сразу везде – одновременно. Пока мои пальцы исследовали твердые мышцы его груди, Хартли целовал мою шею. Затем, сдвинув край топа, он провел носом по моему животу. Когда его губы очутились на поясе моих леггинсов, у меня захватило дух.

Он поднял подбородок.

– Может, сходить за нашим приятелем Дигби?

– Нет, – покачала я головой.

Хартли ползком поднялся обратно наверх, и надо мною нависло его лицо.

– Мне нужно, чтобы ты сказала, что именно хочешь, – прошептал он, заправив прядку волос мне за ухо. – Я не знаю, к чему ты готова.

Я думала, что уже изучила все его взгляды. Но я ошибалась. Сейчас в его карих глазах горел такой огонь и такое желание, что я едва верила в то, что на самом деле лежу с ним в постели, что это не просто какое-то недоразумение.

– Я хочу, чтобы ты… – Я умолкла, потому что говорить об этом было очень непросто. – Я хочу все. Я хочу, чтобы ты был со мной точно таким, как с другими.

Его взгляд был пронизывающим, как лазер.

– Но с тобой все иначе.

У меня оборвалось сердце.

– Почему?

– Потому что, Каллахан. – Карие глаза приблизились ко мне. – Я никогда никого не любил так, как тебя. – Следующий поцелуй был долгим, и медленным, и полным надежды.

Когда мы оторвались друг от друга, чтобы вздохнуть, я, делая первый ход, потянулась к молнии его джинсов. Хартли с пылающим лицом наблюдал за мной. И когда я, расстегнув молнию, пробралась к нему в боксеры и обхватила рукой его плоть, застонал.

Нащупав край моего топа, он стянул его с меня через голову. Потом положил ладонь на пояс моих леггинсов.

– Можно? – Его голос был хриплым, и он смотрел на меня так, как мужчина смотрит на женщину, которую раздевает – с серьезностью и желанием.

Я кивнула.

Он снял с меня леггинсы, потом сбросил свои штаны. Когда он лег на меня, мы наконец-то соприкоснулись полностью, всей нашей плотью. Настроение ничем не походило на Самую Странную в Истории Ночь. Наши поцелуи были жадными и настойчивыми, а тела двигались друг против друга с такой сладостью, с таким жаром, что у меня защипало за веками.

– Хартли, – шепнула я. – Займись со мной любовью.

– Ты уверена? – выдохнул он. – Я могу тебя подождать. Ты ведь ждала меня. – Он навис надо мной, его нос был в дюйме от моего.

Но для меня с ожиданием было покончено. Я, в общем, не говорила ему напрямую о том, что я девственница. И не испытывала желания останавливаться и заводить эту беседу сейчас. Я приложила к его губам палец.

– Хартли, не нянчись со мной.

Мышцы его плеча сократились, когда он убрал со рта мои пальцы. А затем он поцеловал меня так, что у нас обоих перехватило дыхание.

– Я никогда не буду нянчиться с тобой, Каллахан. Ты самый сильный человек из всех, что я знаю. – Выдвинув ящик тумбочки, он достал оттуда маленький квадратный пакетик, надорвал уголок зубами и потянулся между нашими телами вниз, чтобы надеть презерватив.