Год наших падений

Мое сердце заколотилось от нервного предвкушения. Но Хартли, опершись на локоть, сделал паузу. Свободной рукой накрыв мою щеку, он всмотрелся в мои глаза с такой свирепой настойчивостью, что она опалила меня изнутри.

– Я всегда хотел тебя, Каллахан. – Его пальцы легонько прошлись по моей шее к плечу, затем провели трепетную линию по руке. Он поднес мою руку к лицу и прижался губами к ладони. – Просто я был слишком глуп, чтобы в этом признаться.

У меня защипало глаза.

– Мне даже не верится… – Пытаясь остановить поток слез, я начала дышать через нос.

– Что?

– …Что мы наконец-таки здесь, – промолвила я. – Я так упорно старалась внушить себе, что мне все равно.

Он поднес мою руку к груди и прижал ее к сердцу.

– Это я виноват. Но я начну исправляться прямо сейчас. – Его рука отпустила мою и, оставляя за собой след мурашек, поползла по моему телу вниз. Когда его пальцы впервые коснулись меня именно там, где было нужно, у меня перехватило дыхание.

Хартли не торопился, искушал меня ласками, пока его поцелуи сводили меня с ума. Я закрыла глаза и растворилась в нахлынувших ощущениях. Никогда в жизни я не чувствовала себя настолько везучей, как в этот момент. Несмотря на ужасы минувшего года, со мной было не покончено. Все только начиналось.

– Посмотри на меня, – попросил сверху Хартли.

Я открыла глаза и окунулась в сияние его карего взгляда.

– Я люблю тебя, Коринна, – сказал он. А потом я почувствовала давление между ног и следом резкую боль, как от щипка.

– О, – вздохнула я, изумленная непривычным ощущением заполненности внутри.

– Я делаю тебе больно, да? – спросил он. Его рот напряженно сжался.

Я провела ладонями по его подтянутым бедрам.

– Я тебя чувствую. Но я хочу тебя чувствовать. Просто двигайся медленно.

Его глаза чудесно закрылись, а лицо стало безмятежным. Очень нежно он отвел тело назад, и я, перестав его чувствовать, огорченно вздохнула. Затем он снова подался вперед, и прекрасное ощущение заполненности возвратилось. Целуя меня, он снова вышел. Он двигался так неспешно, что я испугалась, что он не вернется. Но он, заставив меня ахнуть от возбуждения, вновь оказался во мне.

Хартли лег на меня.

– Ты даже не представляешь, каким счастливым ты меня делаешь, – прошептал он мне на ухо. А затем его тело и рот начали двигаться в едином ласковом ритме. Когда он вильнул бедрами, я услышала, как у меня вырвался стон.

Больше не было боли, только восхитительное напряжение всех моих чувств. Вкус его поцелуев и жар его кожи были всем для меня. Я погрузилась в его густые волосы пальцами. Но по-настоящему завели меня звуки, которые он издавал. Все началось с щекочущего мое ухо урчания удовольствия. Затем он сделал очень глубокий вдох и застонал. Пока мы двигались вместе, его дыхание изменилось, стало неглубоким и частым.

Все в этом было прекрасно.

Хартли

Мне. Надо. Замедлиться.

Заниматься любовью с самой лучшей девушкой на земле было занятием опьяняющим. Я так долго лгал себе, что не хочу этого, что когда наконец-то отпустил поток напряжения, это повлияло на мой самоконтроль. Я был оголенным проводом. Я был воздушным змеем, парящим в грозу. Я был сейсмографом, иголка которого дрожала, предвкушая землетрясение.

Скорее всего, мне предстояло конкретно перед ней опозориться.

Обхватив Кори руками, я перевернул нас и откинулся на подушку.

– Тайм-аут, – выдохнул я. – А то меня сейчас унесет.

Она лежала у меня на груди – щеки зарделись, губы припухли от моих поцелуев.

– Все нормально, – шепнула она. Ее ладони прошлись по моей груди, а ногти задели соски. Фа-ак. Она собиралась убить меня.

Я поймал ее за руки, стараясь не смотреть на ее груди, находившиеся совсем рядом с моим лицом.

– Но это… это тоже нормально. – Улыбаясь, я потянул ее руки вниз, пока ее локти не уткнулись в матрас. Затем взялся за ее бедра и качнул ее на себе.

Ее глаза слегка распахнулись. Поскольку происходящее было для нее слишком новым, я не хотел ее испугать. Но Кори была такова, что сказала бы, если б что-то было неправильно. Даже сейчас выражение на ее лице – где изумление смешивалось с отвагой и с щепоткой «о боже мой» – разрывало меня пополам. Кори всегда была искренней – на все сто процентов. В ней не было хитрости или притворства. И с нею я тоже мог быть таким. С нею можно было не строить из себя невесть что. Она хотела всего меня целиком, что бы там ни было.

И я наконец-то мог отдать ей себя.

Закусив губу, она начала двигаться. Сперва осторожно, но через мгновение ее тело, зная в точности, что ему нужно, забрало инициативу себе. Я смотрел ей в лицо, когда она нашла, что искала. Ее веки закрылись, и она вновь издала этот звук – легкий вздох, такой глубокий и замечательный, что я прочувствовал его от макушки до ног. А следом за ним раздался короткий, на выдохе, стон.

Иисусе.

– Мне нравится, как это звучит, – выпалил я. А потом все начало происходить очень быстро. Нырнув вперед, я впился в ее рот поцелуем, а мои руки, ускоряя ее движения, стали направлять ее бедра. Перед глазами у меня потемнело, и я почувствовал, как мое тело замерло, точно воздух перед грозой. Затем я зарычал, и этот звук пронзил нас обоих. Кори выдохнула, когда я толкнулся бедрами вверх, и меня унес водоворот ощущений. Моя разрядка и ее счастливые стоны – ничего, кроме этого, я не чувствовал и не слышал.

Кори

Тяжело дыша, мы лежали бок о бок. Сильные ноги Хартли сплелись с моими ногами. Он ласкал мою грудь, задевая губами мой лоб.

Вау, подумала я. А может, сказала. Я точно не поняла, потому что мой мозг не работал.

Он обнял меня у себя на груди.

– Черт. Вот тебе и помедленнее, – выдохнул он. – Я так долго этого ждал. – Он поцеловал меня в лоб, и я усмехнулась, точно маньячка.

Под моей ладонью быстро билось его сердце. Лежать, неуклюже лаская друг друга, пока наше дыхание постепенно выравнивалось, было так замечательно. Нежности после секса – это было занятие, для которого моя инвалидность не создавала ни малейших проблем. Я хмыкнула Хартли в плечо.

– Что смешного? – прошептал он.

– Просто подумала, что для секса не нужны здоровые ноги. Мы совсем как нормальные люди.

Прижавшись лбом к моему лбу, Хартли заглянул мне в глаза.

– Балда, мы и есть нормальные люди. – Он быстро поцеловал меня. – Только красивые. И с оценками выше среднего балла.

– Ты забыл сказать «скромные».

– Точно. – Его карие глаза сияли любовью, и я погрустнела.

– Просто мне жаль, что я могу дать тебе только сломанную себя. А не ту, которой была изначально.

Он закрыл глаза и покачал головой.

– Существует только одна Каллахан: та, которая заставила меня вытащить голову из задницы. И эта Каллахан у меня уже есть.

– Хартли, но ты обязан хотеть, чтобы мы были равными. Чтобы я каталась, бегала вместе с тобой. Как можно этого не хотеть?

Его руки обняли меня крепче.

– Я много чего хочу. Пару миллионов долларов, например. Отца, который назвал бы меня своим сыном. Чтобы «Брюинз» выиграли Кубок Стэнли. Но прямо сейчас я безумно счастлив и безо всех этих вещей. Так что раскисать смысла нет.

Я уткнулась лицом ему в шею, где бы с радостью осталась навечно.

– Я все равно иногда раскисаю.

Он пригладил мои волосы под своей рукой и понизил голос.

– Не пойми меня неправильно. Если я когда-нибудь увижу на видео, как ты несешься по льду и забиваешь, то расплачусь, как девочка. – Его губы коснулись моей щеки. – Но потом я сниму с тебя пару предметов одежды и вспомню, что жизнь хороша.

Хоть это и была почти самая приятная вещь, которую когда-либо говорил мне Хартли, меня по-прежнему грызли сомнения.

– Хартли?

– Да, красавица?

– Что, если я не смогу… быть с тобой? И получать удовольствие.

Его рука сжалась вокруг меня.

– Но ты можешь.

– Но что, если потом не смогу?

– Ладно. А что, если я бы сломал не ногу, а шею? Мы можем лежать тут и представлять кучу дерьмовых сценариев. А можем еще немного пообниматься.

– Просто… – Я сделала вдох. – Просто я люблю тебя, Хартли.

– Я знаю, красавица. – И он снова поцеловал меня.

***

Позже я встала и, следуя совету врача из неотложной помощи, отвезла себя в ванную Хартли, чтобы пописать. Еще я воспользовалась его зубной щеткой, потому что не думала, что он был бы против. А потом вернулась в его постель.

Он спал.

Устроившись рядом с ним, я натянула на нас простыню и покрывало. И перед тем, как закрыть глаза, поцеловала Хартли в плечо. Просто потому, что могла.

Глава 21

Старые дедки

Кори

Когда наутро я открыла глаза, Хартли держал меня за руку, а его большой палец медленно гладил мою ладонь. Я повернулась к нему и увидела на его прекрасном лице безмятежность. Его глаза были закрыты. Поскольку он не смотрел на меня, я не стала убирать с лица огромную счастливую усмешку, которая там появилась.

– Это самая лучшая вещь на земле, – сонно пробормотал он. – Просыпаться рядом с тобой. Наверное, я наконец-то сделал в своей жизни что-то хорошее.

Какое-то время мы лениво нежились и молчали. В воскресенье не было такого места, где мне надо было бы быть, кроме как здесь, рядом с Хартли. Я поднесла его руку к губам и поцеловала ее.

– Хартли, – шепнула я. – В тот вечер, когда я напилась, ты сказал, что тебе надо разгрести кое-какое дерьмо.

– Да, и я это сделал.

– Что это было?

Он повернул голову, открыл глаза и посмотрел на меня.

– Я не хочу говорить о ней, когда лежу рядом с тобой.

– О ней? Стася имеет к этому какое-то отношение?

– Довольно большое, – ответил он. – И даже не знает об этом.

Что?

– Ну, теперь ты обязан мне рассказать.

Он лег на живот и положил подбородок на локоть.

– Вообще, никто об этом не знает. Ни одна живая душа. – Его длинные ресницы дрогнули, когда он посмотрел на меня. Я подвинулась ближе, положила ему на шею ладонь, и его глаза снова закрылись. – Ты, наверное, обратила внимание на отсутствие в моей жизни отца.

– Да, – тихо сказала я, поглаживая его шею. Я могла бы ласкать его весь день напролет.

– Он сделал моей маме ребенка, когда им обоим было по восемнадцать. Она работала в его загородном клубе официанткой. – Он открыл глаза и снова взглянул на меня. – Мамина история, кстати, научила меня быть осторожным – очень и очень. Когда ты в следующий раз пойдешь к доктору, можешь спросить его о…?

О противозачаточных.

– Хорошо. – С таблетками, вероятно, могли возникнуть проблемы – из-за тромбов. Но спросить я могла.

Прежде, чем продолжить, Хартли закрыл глаза.

– Когда я был маленьким, родители отца каждый месяц посылали нам деньги. Но когда мне исполнилось шесть, перестали, и начать должен был он. Однако он ни разу не дал нам ни цента.

– Молодец какой, – промолвила я. – И твоя мама ничего у него не потребовала?

Он покачал головой.

– Не захотела публично ставить его в неудобное положение. Хотя у нее самой положение едва ли было удобным. Ни денег, ни мужа, который научил бы меня завязывать шнурки на коньках… – Он замолчал. Я наклонилась и прижалась губами к бархатистой коже его плеча. – М-м-м… – Он улыбнулся. – О чем я там говорил?

Я перестала его целовать.

– О своем засранце-отце.

– Точно. В общем, вот он я, вкалываю, как проклятый, в священных стенах Хакнесса. Я научился не вспоминать о нем, разве что когда вижу его имя в газетах.

– Серьезно?

Хартли кивнул.

– Он кинопродюсер… очень успешный. Важная шишка. И от этого мне тоже срывало башню. Я думал, что если стану успешным, то, может, он признает меня. Даже этот колледж выбрал из-за него.

– Но это замечательный колледж.

– Замечательный, если у тебя нет гигантского предубеждения против богатых людей. Так-то я бы скорее учился по спортивной стипендии где-нибудь в Мичигане. Но я поступил сюда, потому что он – его выпускник.

– Пожалуйста, только не говори, что жалеешь о поступлении в Хакнесс. – Я потерлась о него носом.

– Я этого не сказал. – Хартли поцеловал меня в ухо. – Просто я выбрал Хакнесс по неверным причинам, и от этого моя куча дерьма стала больше.

Я переместила себя на его спину и раскинулась там, словно он был столом.

– А как твой отец связан со Стасей? – спросила я.

– Точно, – сказал он. Потом сделал глубокий вдох. – Каллахан, когда ты прижимаешь к моей спине свою грудь, мне трудно соображать.

– А ты попытайся.

– Окей… – хмыкнул он. – Стася встречалась с Фэйрфаксом, и я считал ее самой стервозной, самой капризной девчонкой из всех, что я знал. Но однажды она обмолвилась о том, что на приеме у ее родителей в Гринвиче побывал один их сосед. Стася любит щегольнуть громкими именами.

– И этим соседом был… твой отец?

Хартли кивнул.

– Ничего себе совпадение. То есть, она заинтересовала тебя только по этой причине? Потому что ты хотел увидеться с ним?

Мгновение он молчал.

– Нет, я никогда не пытался с ним встретиться. Дело было скорее в том, что она… будто находилась внутри, за воротами, тогда как я был снаружи. И потому она стала казаться мне привлекательной. Если она в меня влюбится, думал я, то и я стану членом этого мира. – Он повернул голову, чтобы взглянуть на меня. – Вслух это дерьмо звучит еще хуже, чем в мыслях.

Я нажала большими пальцами на мышцы его плеч.

– Продолжай разгребать его, Хартли. – Я начала разминать его шею, и он благодарно уронил голову вниз.

– Прошлый год вышел отличным. По крайней мере, так мне казалось тогда. Я отбил Стасю у Фэйрфакса.

– Ауч, – сказала я, и он рассмеялся.

– Единственный терпимый момент в этой истории. Потому что Фэйрфакс, в целом, не возражал. Парень может вынести только определенное количество Стаси. В общем, быть с ней было тяжелым трудом. Не то чтобы я просто позвонил и получил приглашение в ее особняк. Я мирился со всем дерьмом, которым она заваливала меня. Но каждый раз, проезжая в ее «мерседесе» мимо дома отца, я ловил такой кайф.

Задумавшись, я остановила руки у него на спине.

– Знаю, я жалок, – проговорил Хартли. – Можешь сказать это вслух.

– В тебе нет ничего жалкого, Хартли, – сказала я. – Я хочу, чтобы ты в это поверил. Ты в итоге встретился с ним?

– Нет и не жду, что когда-нибудь встречусь. Он, наверное, почти все время проводит по работе в Лос-Анджелесе. Но однажды я видел, как его дети играют в мяч на газоне. Всего пару секунд, потому что сидел за рулем. Это было тяжело.

– О боже! У тебя есть братья с сестрами? Какие они? Похожи на тебя?

Он пожал плечами.

– Сложно сказать. Они выглядели, как дети с рекламы Ральфа Лорена. Чистенькими и опрятными. Девочка и два мальчика.

Хартли перекатился на бок, и когда я соскользнула с него, мы легли друг к другу лицом. Застеснявшись, я потянула на свою грудь простыню.

– Не прячь их, – усмехнулся Хартли. – Мне потребовалось несколько месяцев на то, чтобы навести в голове порядок и увидеть их.

– Месяцев?

– Именно так. – Его улыбка снова погасла. – Этот год – с переломом, без хоккея и без модной принцессы поблизости – был тяжелым. А потом я начал тусоваться с тобой, Каллахан. И это конкретно прочистило мне мозги.

– Почему?

– Потому что ты была такой настоящей. И не боялась называть все те вещи, что пугали тебя. И я осознал, что со Стасей у меня таких разговоров не было – ни единого раза. Я ждал девушку, которую не любил. Но она говорила, что по-прежнему хочет меня, и я продолжал считать это важным. – Его глаза были печальными. – Я боялся перерезать веревку, и из-за этого начал ненавидеть себя.

– Ох.

Он вздохнул.

– В свой день рождения я сидел там и ждал ее, в то время как человек, с которым я хотел быть по-настоящему, находился всего лишь на другом конце коридора. Но даже когда я поднял свою задницу и пошел к тебе, я не был правдивым. Я обернул все в игру, а это была не игра. – Он приласкал мои волосы. – Я мучил нас обоих, да? Извини.

Я улыбнулась.

– По мне все было ясно, да?

– Каллахан, ты была честной. Ты не побоялась сказать мне в лицо, что не можешь быть просто друзьями. Это было ударом – то, что тебе, в отличие от меня, хватило яиц это сказать. И я решил все исправить. – Он притянул меня к себе и уложил мою голову у себя на груди. Мне было слышно, как стучит его сердце – тук-тук.

Мой пульс зачастил. Я еще не вполне привыкла к тому, что он наконец-то меня обнимал – совсем, как я все время мечтала. Мой план на данный момент был таков: оставаться в его постели, пока он меня не прогонит. И все-таки у меня еще оставались вопросы.

– Твоя мама знает, что ты типа как следил за отцом?

– Нет, – сказал он. – Но даже не зная деталей, она догадывалась, что в моих отношениях со Стасей есть что-то нечестное, и обожала меня пошпынять. «Адам, почему ты с ней? Ты же умный парень и видишь, какая она высокомерная стерва». И так далее, и тому подобное. Моя мать ненавидит Гринвич, Коннектикут, и все, что с ним связано. А Стася, в общем-то, и не старалась завоевать ее.

– Ты когда-нибудь испытывал искушение рассказать ей про отца? – спросила я.

Он покачал головой.

– Стасе нельзя показывать свои слабые стороны. Иначе она тебя слопает.

– Но это же не любовь.

Он чмокнул меня в макушку.

– Теперь-то я понимаю. Черт, ты только взгляни на меня – изливаю перед тобой душу прямо с утра в воскресенье, словно это самое обычное дело. А все потому, что ты всегда прикроешь мой зад.

– Вообще-то… – Я расправила пальцы на его животе. – Я бы лучше прикрыла твой перед.

Он прижался носом к моим волосам.

– Так давай, малыш.

Кончики моих пальцев запорхали по его талии вниз, и Хартли потянулся ко мне.

Ко мне.

***

Когда спустя час я открыла дверь к Хартли, он еще валялся полуодетым и листал спортивный журнал. При виде меня он быстро сел.

– Извини. Не ожидал, что ты соберешься так скоро.

– Мы же договаривались на пятнадцать минут, разве нет?

Усмехнувшись, он потянулся за футболкой.

– Некоторые женщины подразумевают под пятнадцатью минутами все сорок пять. – Хартли нацепил на свою взлохмаченную шевелюру бейсбольную кепку. – Мне же, с другой стороны, требуется всего сорок пять секунд. – Он ушел в ванную, и я услышала, как он чистит зубы.

Собираясь на завтрак, я распорядилась своими пятнадцатью минутами мудро. Заморочившись больше обычного, я надела новые джинсы и топ. И даже нанесла блеск на губы. Другими словами, мне не хотелось на входе в столовую выглядеть так, словно я только что кувыркалась с Хартли в кровати.

Но несмотря на все эти приготовления, когда мы оказались на лестничной площадке перед бомонской столовой, мое лицо запылало. Замерев у двери, я оглянулась на Хартли.

– У меня словно на лбу все написано, – шепнула я. – И это так странно.

Он только улыбнулся.

– Ты такая хорошенькая, когда паникуешь. Если б я не знал тебя лучше, то подумал бы, что ты стесняешься показываться со мной.

– Может, оно так и есть, – сказала я, сделав глубокий вдох.

Он подошел вплотную ко мне и положил ладонь на мою поясницу.

– Этому колледжу сколько? Лет триста? – Хартли понизил голос до жаркого шепота. – Мы здесь не первые люди, которые занимались сексом еще до воскресного завтрака.

Его губы, согревая меня повсюду, коснулись моей щеки.

– Тут ввели совместное обучение только в семидесятых, – вдыхая его тепло, заметила я.

– Какой облом для всех тех старых дедков. – Он притянул меня еще ближе к себе.

Стоило его рукам вновь очутиться на мне, и я ощутила внутри знакомый зуд возбуждения. Ради сохранения трезвости мыслей я оттолкнула его и сделала вдох.

– Ты не помогаешь мне выглядеть спокойной и невозмутимой. – Я отвернулась от его улыбки и направилась к кухне.

Теперь, когда я была на костылях, а он – нет, нашу еду забрал Хартли.

– Держать поднос всегда было моей работой, – заметила я. От перемены ролей стало больно. Хартли вернулся к нормальной жизни, а я…

Он вздрогнул.

– Каллахан, ты будешь меня ненавидеть, когда осенью я вернусь на каток?

Хм-м… Осенью. Хартли подразумевал, что осенью мы по-прежнему будем вместе. Мне это понравилось.

– Нет, – решила я. – Наконец-то увижу, как ты играешь.

Его лицо засияло от счастья.

– Правда? – Наклонившись, он мазнул мою щеку губами. – Я так волновался.

– Только не жди, что я буду визжать, как фанатка, когда ты выйдешь на лед. И надевать джерси в обтяжку с твоим номером на спине я тоже не стану.

– Да ладно тебе. Ты должна, – усмехнулся он, забирая со стойки наши тарелки.

– Удачно тебе помечтать. – У меня в кармане зажужжал телефон. Я достала его, но это был всего лишь мой брат. С ним я могла пообщаться и позже. – Пойду налью кофе, – сказала я Хартли и, опираясь на костыли, пошла по столовой.

Прикидывая, куда можно сесть, я оглядела столики. За самым длинным сидел в шумной компании Бриджер, но еще там была Стася. Так что этот вариант отпадал. А за нашим любимым столиком у двери увлеченно беседовали о чем-то Дана и Дэниел.

– Куда? – спросил Хартли, поставив на поднос наши кружки.

– Ну, – я указала на свою соседку, – им, похоже, и вдвоем очень уютно.

– Любопытно, – проговорил он. – Но мы им нравимся, так что пошли подсядем.

Когда я дошла до Даны, она сразу подняла голову, и на ее лице вспыхнула взбудораженная улыбка.

– Ни слова, – предупредила я. Мое лицо мигом стало красного цвета.

– Оке-ей… – протянула она, усмехаясь в свою чашку с кофе.

Я села около Дэниела, а Хартли, поставив поднос на стол, скользнул на скамью рядом с Даной.

– Доброе утро!

– Хороший сегодня день, не правда ли? – подмигнул ему Дэниел.

– Очень хороший, – заговорил было Хартли, пока я не метнула в него убийственный взгляд. – Самый обычный.

Дана хихикнула.

– Мисс Кори, – сказал Дэниел, – если вы не желаете распространения сплетен, то вам не стоило разрешать ему ставить себе на шею огромный засос.

– Что? – Я скосила глаза, но, конечно, без зеркала увидеть свою шею было нельзя.

– Видела бы ты свое лицо! – воскликнул Дэниел, и Дана зашлась смехом.

– С такими друзьями, как вы… – пригрозила им я. Но я начала расслабляться. Каждый раз, когда я смотрела на красивое лицо Хартли, мне становилось еще чуточку легче.

– Так, Кори, не позволяй ночи страсти отвлечь себя от истинной цели, – напомнил мне Дэниел. – Эшфорт пообещал не отменять игру, но я опасаюсь, как бы это не пришлось сделать нам.

– Почему?

– У Элисон и Медведя концерт.

– Серьезно? Медведь – музыкант?

– Он играет на тубе, а Элисон – первая скрипка. После завтрака начну всех обзванивать… – Он посмотрел на часы, потом на мою соседку. – Дана, не выручишь парня?

Дану явно раздирали сомнения, из чего я сделала вывод, что она запала на Дэниела. Иначе она не колебалась бы перед отказом.

– Я не смогу, – сказала она после паузы. – Я буду нырять каждый раз, когда рядом появится мяч.

– Это не запрещено правилами, – заметила я.

Мой сотовый звякнул смской от Дэмьена. Ты где? В столовой Бомона? Потом он опять зажужжал, и я ответила на звонок.

– Алло? Дэмьен?

– Пожалуйста, скажи, что ты завтракаешь, – ответил мой брат. – Потому что я взбираюсь по лестнице.

– Что… правда? Но зачем?

– В смысле – зачем? Я приехал тебя повидать. Так ты наверху?

Мои глаза переметнулись на дверь. Через пару секунд в проеме, выглядывая из-под козырька своей хакнессовской кепки, появился мой брат. Когда он нашел меня взглядом и улыбнулся, я выронила телефон на стол. А потом он уже стоял надо мной, наклоняясь, чтобы обнять.

– Эй! Я нашел тебя. – Он вытащил стул из-за пустого столика по соседству и, развернув его, уселся между Хартли и мной.

Черт.

– М-м… Дана? – сказала я. – Это мой старший брат Дэмьен.

Дэмьен, похоже, не улавливал моего дискомфорта.

– Значит, ты и есть та самая Дана! Приятно наконец-то с тобой познакомиться.

Она просияла, и они обменялись рукопожатием.

– Может, ты знаком и с Дэниелом? Ну, а Хартли ты точно знаешь. – Произнося его имя, я ощутила, как заливаюсь краской.

– Как жизнь, Хартли? Вижу, тебе сняли гипс. Готов к новым шалостям?

К новым шалостям? Я поняла, что если в следующие десять минут не придумаю, как выпутаться из ситуации, то умру от стыда. Я украдкой взглянула на Хартли. Ему хватило здравого смысла не улыбаться слишком открыто.

Дэмьен оглядел столовую.

– Типичная сцена для воскресенья. Как будто никуда и не уезжал. Пойду возьму себе кофе. – Он снова встал и двинулся к кружкам.

– О дьявол, – пробормотала я.

– Ты красная, как помидор, – прошептала Дана.

Хартли дотянулся до меня через стол и быстро сжал мою руку.

– Спокойно, красавица. Мы ведь всего лишь завтракаем. Ты знала, что он приедет?

– Нет! – прошипела я. – Он ничего такого не говорил.

Мой брат сел за стол и сделал глоток кофе.

– Ну что, как ты держишься? – спросил меня он.

– Нормально, – быстро ответила я.

Его голубые глаза изучали меня так внимательно, что это начинало нервировать.

– Что ж, хорошо, – медленно произнес он. – Мама с папой просили проведать тебя.

– Это очень… заботливо, – сказала я с ощущением, что упускаю какой-то важный момент. – Ты приехал на поезде?

– Ну да, – сказал он, все еще рассматривая меня. Намекая таким образом, что он обо всем догадался? Не то чтобы меня волновало его мнение на наш с Хартли счет, но поскольку моя жизнь стала развиваться с головокружительной скоростью, мне бы не помешал один день, чтобы привыкнуть к этой идее. Без давления со стороны брата.

Стася, которая шла между конвейером, где стояли подносы, и дверью, выбрала этот момент, чтобы пройти мимо нас.

– Привет, Каллахан, – внезапно сказала она, и я автоматически оглянулась – за миллисекунду до того, как понять, что она обращается к брату.

К моему хоккеисту-брату. Ну, разумеется.

– Привет, Стася. Как всегда, здорово выглядишь. – Он подмигнул ей. – Ты знакома с моей сестрой Кори?

Температура ее взгляда, когда он перешел с Дэмьена на меня, моментально упала до отрицательных величин.

– О, – сказала она, хмуря брови. – Мы встречались. – А потом размашистым шагом удалилась из помещения.

– Мда. А она все такая же, – хмыкнул Дэмьен. Потом покосился на Хартли. – Черт. Вы же с ней…

Тут даже Хартли смешался.

– Да… Но уже нет.

– Сожалею, чувак. – Мой брат вернулся к своей чашке с кофе. Чувствуя, как поджариваются мои нервы, я собралась было объявить завтрак законченным, но тут появился Бриджер. Подбежав трусцой к нашему столику, он остановился за нашими с братом спинами.

– Как дела, Бридж? – прежде чем допить свой сок, спросил Хартли.

– Я собирался задать тебе тот же вопрос, – ухмыльнулся тот. – Пожалуйста, скажи, что кое-кому этим утром пришлось совершить Прогулку Позора на Костылях. Или мне надо пополнить запасы бурбона?

– Бриджер, – выдохнула я.

– Да ладно, Каллахан. – Он дернул меня за хвостик. – Я берег эту шутку все выходные. – Ухмыляясь Хартли, он завернул за наш столик к двери. А потом, присмотревшись, наконец-таки узнал моего брата. – Воу, Каллахан, – сказал он, резко притормозив. – Я тебя не заметил.

В наступившей далее тишине Дэмьен перевел взгляд с Бриджера на меня, а потом медленно повернулся к Хартли.

– Какого хера?

Интересный выбор слов.

Мой новоиспеченный бойфренд потер челюсть. Если и существовала уместная для сложившейся ситуации фраза, то ни Хартли, ни мне она в голову не пришла.

Бриджер по-прежнему стоял, застыв, возле двери.

– Я это… – пробормотал он. – Прости.

Хартли махнул рукой, чтобы тот уходил, затем повернулся обратно к разъяренному взгляду моего брата.

– С моей младшей сестрой? – процедил Дэмьен. – Из пяти тысяч студенток тебе понадобилось сделать своим последним завоеванием не кого-нибудь, а ее?

Хартли, судя по виду, пытался решить, будет ли самозащита верной стратегией или нет.

– Завоеванием? – сказал он, нахмурившись. – Это не так.

Дэмьен покачал головой.

– Можешь не сидеть тут и не придумывать свинские оправдания. Лучше просто свали прямо сейчас, хорошо?

– Вообще-то, Каллахан, – тихо проговорил Хартли, – это как раз-таки и будет свинским поступком.

Дэмьен, весь красный, повернулся ко мне.

– Не понимаю, зачем вообще я приехал.

– Я тоже, – рявкнула я.

От удивления у моего брата даже вытянулось лицо.

– Ты правда не понимаешь?

– Нет, Дэмьен. Может, просто скажешь уже?

– Вау. – Он издал мрачный смешок. – Не волнуйся. Я не скажу маме с папой, почему ты забыла, что сегодня за день.

– А что сегодня за день? – спросила Дана. По крайней мере, не только я была сбита с толку.

– Пятнадцатое января. Я приехал сюда, чтобы убедиться, что у Кори все хорошо.

– О, – сказала я глупо.

О.

Мой желудок вильнул, и на меня обрушились непрошенные воспоминания о прошлом пятнадцатом января. Я не хотела ничего вспоминать. Но внезапно оказалось, что у меня нет выбора. Опустив глаза в стол, я перенеслась на год назад.

***

Прошлое пятнадцатое января выпало на субботу.

Завтрак я проспала и сделала себе на обед яичницу и сэндвич с беконом. Моя мать, хотя на улице было всего десять градусов, ушла на пробежку. Когда она вернулась домой, я, разыскивая свои хоккейные шорты, переворачивала весь дом вверх тормашками.

– Посмотри в сушилке. Я их постирала, – сказала она.

Я пробежала мимо нее. Пробежала. На двух ногах. Я кипела от раздражения, потому что боялась опоздать на игру. Я понятия не имела, что скоро моя жизнь трагично изменится – что пробежка до прачечной станет вещью, которой мне никогда больше не сделать.

***

– …Кори?

Моя голова дернулась вверх. Дана пыталась привлечь мое внимание – пока я сидела, уставившись невидящими глазами в тарелку.

– Да?

Она нахмурила брови.

– Что было пятнадцатого января?

– В этот день… – Я сглотнула. Дана и Дэниел смотрели на меня с замешательством. На лицах Хартли и моего брата была только грусть. – Сегодня… – Теперь-то я поняла, почему получила за утро целых два сообщения от родителей – сообщения, на которые я не ответила. Позвони нам, писали они. Мы думаем о тебе.

Я была не в состоянии объяснять. Я не хотела быть той пострадавшей девушкой, но, похоже, сегодня у меня не было выбора.

Наклонившись, я подобрала с пола свои костыли.

– Я забыла, что должна позвонить маме с папой, – пробормотала я, запинаясь. Я подняла свое тело со стула и начала пробираться к двери. Дэмьен пошел за мной следом.

– Игра в полвторого! – через плечо крикнул Дэниел.

Глава 22

Пятнадцатое января

Кори

– Игра в полвторого, – сквозь зубы сказал мой отец.

Он сидел за рулем нашей машины, а я торопливо запихивала в багажник свое снаряжение. Тренер не должен был прибывать к самому вбрасыванию, и как обычно вина за задержку отца лежала на мне.

– Извини, – ответила я, перебегая к пассажирскому месту.

Я не запомнила, как мы ехали. Пробок, наверное, не было – только не в нашем сонном маленьком городке. О чем я думала по пути на каток? Об уроках? О парне, с которым только-только стала встречаться – и лицо которого сейчас едва могла вспомнить?

До несчастного случая было так просто смотреть в окошко машины на застывший пейзаж и ни о чем конкретном не думать. Я не знала, что должна была ценить каждый момент, что каждая минута времени, пока я была здоровой, – благословенна. Не знала.

***

Вернувшись в МакЭррин, я спряталась в спальне.

– Симпатичная комната, – пробормотал Дэмьен.

Я заползла на кровать и сняла свои скобы. Потом подложила под спину подушку и села, прислонившись к стене.

Взгляд на часы сообщил мне, что уже почти полдень. Я задумалась о том, что сейчас делают мама и папа, но слишком трусила им позвонить. У отца, в зависимости от расписания, могла быть игра. Ради его же блага я надеялась, что она выездная. Я надеялась, что в половине второго ему не придется стоять на том самом месте, где он стоял в прошлом году.

На всех моих играх он всегда стоял около бортика со свистком и планшеткой в руках. Без этой пары предметов его было сложно представить. Как-то моя подружка в шутку спросила, берет ли он с собой в постель свисток или нет. Может, потому что он всегда смотрел на меня, я и прилагала столько усилий, играя в хоккей. Он был настолько хорошим тренером, настолько справедливым, как человек, что я, будучи его дочерью и спортсменкой, никогда не ощущала себя чрезмерно им окруженной. Все было хорошо. Пока однажды не перестало.

Бедный мой папа. Все произошло у него на глазах.

Я мчалась обратным ходом, быстро и мощно. В мою сторону полетела по льду шайба. Я наклонилась, чтобы принять передачу, но другой игрок – из команды противника – наклонилась сильнее. Она взмахнула клюшкой в направлении несущейся шайбы, но вместо нее зацепилась за мой конек.

С этого момента мои воспоминания были всего лишь коллажем из рассказов других.

Каким-то образом она перевернула меня так сильно, что я полетела спиной назад. Описав в воздухе дугу, я перелетела через еще одного игрока. А потом приземлилась на спину. А потом на несколько секунд отключилась.

Когда я открыла глаза, надо мной, склонившись, стоял мой отец.

– Кори, всю хорошо? – спросил меня он.

– Ага, – ответила я. И поверила в это. На самом деле, я даже встала и сама покатила со льда.

***

– Что еще у тебя происходит? – спросил Дэмьен. – Разобралась с новым семестром?

Я откашлялась.

– Вроде, да. Я записалась на шекспировский курс вместе с Даной. И на курс психологии, которым все бредят. С профессором Дэвисом.

– Он прикольный, – согласился мой брат, сгибая и разгибая козырек кепки. – Хочешь, сыграем в «Реальные клюшки»?

Я покачала головой. Сегодня я не хотела иметь никаких дел с хоккеем. Даже с виртуальным.

– А что за игру имел в виду тот тип Дэниел?

Я встретила его взгляд – теплый и ясный – и постаралась подавить раздражение, потому что мой брат всего лишь пытался помочь.

– Я вступила в команду по водному поло на камерах. Никогда не играл?

Дэмьен качнул головой.

– Веселая, похоже, игра.

– Неплохая, – сказала я. – Вообще, оказалось, что она лучше тренажерного зала. У нас нет запасных. Так что к концу мы все пыхтим, точно бабули с одышкой.

Дэмьен посмотрел на часы.

– Я приду на твою игру.

Я вновь покачала головой.

– Эту я пропущу.

***

Остаток игры после своего ужасного падения я просидела. На скамье, прислонившись к стенке, с болью в спине. Но у меня болели и плечи, и голова. Папа думал, это легкое сотрясение. Кроме сильной боли в спине, никаких пугающих симптомов у меня не было. И мы вернулись домой. Я приняла самое обычное обезболивающее и на удивление рано отправилась спать.

Той ночью меня разбудила невыносимая боль в пояснице. Перепугавшись, я встала и пошла в спальню к родителям. Едва сумев добраться до них, я рухнула на матрас с маминой стороны.

– Кори? – сказала она, но ее голос звучал будто издалека. – Что с тобой?

И тогда я потеряла сознание.

Два дня спустя я очнулась в больнице. Мне сделали серьезную операцию по удалению тромба, давившего на спинной мозг. Повсюду были какие-то аппараты, трубки, встревоженные лица. Врачи бубнили фразы вроде «нетипичный случай» и «подождем и увидим».

Потребовалось какое-то время, чтобы всем стало ясно: той ночью, когда я шла в спальню к родителям, я в последний раз передвигалась сама.

***

В час в дверях моей комнаты появился Хартли.

– Привет, – сказал он.

– Привет. – Мой голос звучал слабо, не в полную силу.

– Уже почти пора собираться в бассейн.

Не желая ничего объяснять или заводить большой разговор со слезами, я отвернулась.

Он все равно зашел, и мой брат, напрягшись, явно приготовился выпроводить его.

– Каллахан, – негромко произнес Хартли. – Мне надо несколько минут наедине с Каллахан.

Дэмьен с недовольным ворчанием встал и вышел в общую комнату. Когда заработал телевизор, Хартли бросил на пол спортивную сумку.

– Можно тебя проводить?

– Думаю, я не пойду, – прошептала я.

– Ну, а я думаю, что пойти все-таки стоит, – сказал Хартли, садясь на кровать. Он обнял меня, и я позволила ему привлечь себя ближе, а после уткнулась носом ему в плечо и сделала вдох. – Тебя будут ждать. Пусть сегодня и пятнадцатое января. День разгребания дерьма.

– А то я не знаю, – прошептала я ему в грудь. Круг его рук сжался туже, и минуту мы просто сидели и обнимали друг друга. Я подумала, что могу ведь к этому и привыкнуть.

– Я тут трудился кое над чем, и мне интересно узнать твое мнение. – Он наклонился к спортивной сумке и достал оттуда конверт. Развернув единственный лист бумаги, он передал его мне.

Это было письмо, адресованное голливудской знаменитости, известной мне много лет.

Дорогой мистер Келлерс.

Я понятия не имею, что вы решите сделать с этим письмом, но знаю, что обязан его написать. Много лет я пытался внушить себе, что мне все равно, что мы никогда не встречались, или что вы предпочли бы не произносить моего имени вслух. Но недавно я осознал, что многие принятые мною решения были сделаны с надеждой на то, что вы бы одобрили их. Я учусь на предпоследнем курсе колледжа Хакнесс, куда поступил без упоминания вашего имени. Я играю в хоккей. У меня неплохие оценки, и я специализируюсь в политологии.

У меня был тяжелый год. Я получил травму, из-за которой не мог заниматься спортом. Когда у меня появилось большое количество свободного времени, я решил, что надо притормозить и задуматься о по-настоящему важных вещах. И я осознал, что всю жизнь носил за собой тяжесть вашего неприятия.

Сэр, я думаю, вы должны со мной встретиться. Я не собираюсь ни просить у вас деньги, ни требовать публичного признания того, что я ваш сын. Я не могу заставить вас посмотреть мне в глаза, но могу поднять руку и донести до вас, что для меня это важно. Вот почему я прошу вас о встрече – чтобы перестать гадать, согласитесь вы или нет.

С уважением, Адам Келлерс Хартли.

Я подняла глаза на него и выдохнула.

– Вау. Твое второе имя – его фамилия?

Он кивнул.

– На моем месте ты бы его отправила?

– Да, Хартли. Это будет смелый поступок.

– Встреча с ним будет нелегкой.

Я покачала головой.

– Он не поэтому смелый, и мне кажется, ты это знаешь. Тяжелее всего будет, если он не ответит. Если он просто оставит тебя в подвешенном состоянии.

Хартли лег на спину.

– Да. Но мне надоело гадать. Я хочу примириться с этим вопросом.

Я положила руку на его плоский живот.

– Тогда отправь его. Это хорошее письмо.

Он поймал мою ладонь и закружил по ней большим пальцем.

– Давай заключим соглашение. Я отправлю письмо по пути на водное поло.

Я поежилась.

– Все было так хорошо, пока мы обсуждали твои проблемы вместо моих. Ты станешь считать меня тряпкой, если я не пойду на игру?

– Что бы ты ни сделала, я никогда не буду считать тебя тряпкой. – Он сел и поднес мою руку к губам. – Но я все равно хочу, чтобы ты пошла.

– Мне нельзя хотя бы раз просто поваляться в кровати и погрустить?

– Поваляешься завтра. Сегодня – водное поло.

– Почему?

Он усмехнулся.

– Потому что я пообещал Дэниелу сыграть вратаря. И мне бы очень хотелось, чтобы ты стала свидетельницей моей крутизны.

– Правда? Из-за того, что я расклеилась, да? – Я невольно заулыбалась. – Ты уверен, что это хорошая идея? Вдруг ты повредишь ногу?

– Не надо со мной нянчиться, Каллахан. – На его щеках появились ямочки.

Я чмокнула его в нос.

– Ты коварный манипулятор.

– Меня называли и хуже. Ну что, где ты прячешь свое бикини?

Я покачала головой.

– Нас все равно не допустят к игре. Даже если я появлюсь.

– А вот и нет! Я уломал Дану и Бриджера тоже сыграть. Сказал им, что сегодня тебе нельзя быть одной, что рядом с тобой должны быть друзья.

Мое сердце пропустило удар.

– Правда? И они придут? Даже Дана?

– Думаю, у нее что-то есть к Дэниелу. – Он улыбнулся. – Но она сказала, что делает это ради тебя.

Я хихикнула. Внезапно жить новой жизнью стало важнее, чем оплакивать старую. Я хотела посмотреть, как полуголый Хартли, защищая ворота, плавает в камере. И увидеть, как Дана пытается не растерять свою храбрость, пока ей в лицо летит мяч.

– Хартли, исчезни на пять минут. Мне надо переодеться.

– Вот и умница. Я принесу твое полотенце, – сказал он и, отпустив меня, вышел.

После того, как он закрыл дверь, я соскользнула на пол и подползла к комоду, потому что это было намного быстрее, чем возиться с надеванием скоб. Я теперь ползала лучше – спасибо стараниям Пат. Но, чтобы снять джинсы, мне пришлось перекатываться с одного бедра на другое, словно выброшенная на берег рыбешка.

Что было очень сексуально.

В кавычках.

Хартли

Брат Кори смотрел телевизор и изо всех сил старался не замечать меня. Но я все равно уселся с ним рядом.

Я понимал, что он мучается, но ни в коем случае не собирался чувствовать себя виноватым за то, что был с Кори. Наоборот – я чертовски гордился собой. Еще мне теперь стало легче. После того, как я выложил Кори свою дурацкую семейную сагу, с моей души словно сняли тяжелый груз.

– Чем она там занимается? – не глядя на меня, спросил Дэмьен.

– Надевает купальник.

Он повернул голову.

– Правда? Ты уговорил ее пойти на игру?

– Ага. – Я старался не говорить самодовольно, но оно все равно проскочило. Чуть-чуть.

Он выключил телевизор и всем корпусом повернулся ко мне. В нем чувствовалась некоторая агрессия, но я знал, что это всего лишь для виду.

– Значит, ты и моя сестра, да? – Он провел ладонями по лицу. – Черт. Ну, хотя бы не Бриджер.

– Чувак, я тебя умоляю. – Меня покоробило то, как проехались по моему лучшему другу, но в целом Дэмьен был прав. Может, ему и не нравилась мысль обо мне без штанов рядом с его сестрой, но «поматросить и бросить» было не в моем стиле.

– Знаешь, что? Она все праздники была не в себе. И я думаю, что виноват в этом ты.

Окей… Но расстраивать Кори никогда не входило в мои намерения. И если честно, она и словом мне не обмолвилась. Сказала только потом.

– Нам надо было кое с чем разобраться. Что заняло у меня какое-то время.

– Я просто говорю, что знаю, где ты живешь.

Это была она – прямая угроза. Отлично.

– Знаешь, у меня нет младшей сестры. Хотя, это неправда. Есть, но я никогда ее не встречал. – Господи, я сегодня просто фонтанировал откровениями! Дальше, наверное, выложу историю своей жизни на дневном телевидении. – Так что, я не вполне понимаю, к чему ты ведешь. Но я вовсе не против, потому что Кори важна для меня.

Его голубые глаза, которые так напоминали мне Кори, сердито уставились на меня.

– Просто обращайся с ней, как подобает.

– Я так и планирую. Кстати, чтобы ты знал. Я прикрыл тебя перед ней.

– В смысле?

– Она как-то спросила, был ли ее брат озабоченным, а я ответил, что ты вел себя не так уж и плохо.

Очень медленно на его лице появилась улыбка.

– Какая разница, был я таким или не был? Главное, чтобы она не была с озабоченным.

– Двойные стандарты?

Дэмьен показал мне средний палец, и в этот момент Кори открыла дверь своей спальни.

– …Ребята?

Я соскочил с дивана и запихал полотенце Кори к себе в сумку. Потом накинул ей на шею ее ID.

– Хартли? – Она положила ладони на мою грудь. – Спасибо тебе.

И я сразу почувствовал себя на миллион баксов. Мысленно послав Дэмьена к черту, я поцеловал ее прямо в губы. Потом засунул свое письмо обратно в конверт, облизнул клапан и заклеил его.

– Ну все, погнали. – Я открыл Корину дверь и подождал, пока Дэмьен накинет куртку. – Знаешь, – сказал ему я, – если хочешь сыграть, я могу одолжить тебе плавки. Ты же, в конце концов, тоже бомонец.

– Ему нельзя! – запротестовала Кори. – Выпускники не допускаются. Еще дисквалифицируют потом нашу победу.

На это мне пришлось запрокинуть голову и громко расхохотаться.

– Иисусе, Каллахан. Я забыл, с кем имею дело. – Пока Кори шла мимо меня, я наклонился, чтобы еще раз чмокнуть ее в макушку.

Даже Дэмьен усмехнулся, и я увидел, что его отношение ко мне на один-два градуса потеплело.

– Каллаханы привыкли играть на победу, – сказал он. – Ну, ведите меня. Покажите, как это делается.

И мы показали.

Глава 23

Лучше позже, чем никогда

Кори. Через три месяца

Мы с Хартли сидели рядышком на диване. Стоял апрель, была суббота, и мы недавно позавтракали. Я пыталась не отвлекаться от шекспировского «Юлия Цезаря», но вот Хартли привлек меня к себе на колени и, отодвинув с плеча мои волосы, поцеловал то место, где они только что были.

– Я не могу читать Шекспира с твоими губами на шее, – пожаловалась я.

– Тогда не читай, – пробормотал он. Он притянул меня обратно к себе, и я почувствовала, как его тело соблазнительно задвигалось подо мной. – Этой пьесе четыреста лет. Она вполне может подождать еще полчаса, а мы тем временем можем… м-м-м. – Его руки соскользнули с моих бедер на попу.

Я закрыла книгу, бросила ее на журнальный столик и развернулась, чтобы поцеловать его.

– О, да, пожалуйста, – произнес он мне в губы и начал пробираться ко мне под футболку.

– Извини, что ввела тебя в заблуждение, – сказала я, поймав его за руки, – но мне пора уходить. Я записана в парикмахерскую. И тебе тоже надо делать дела.

С негромким ворчанием он привлек меня ближе.

– Мне нравится, что у тебя длинные волосы.

– Хартли, – рассмеялась я. – Мне нужно подстричься. Очень. А тебе нужно пару часов подождать, хорошо? После бала я вся твоя.

Он откинул голову на диван и вздохнул.

– Звучит, как очень долгие пару часов. Это ведь не хитрость, чтобы уклониться от бала? Потому что она не сработает.

Я провела рукой по его подбородку, наслаждаясь ощущением его ленивой субботней щетины под пальцами.

– Ни в коем случае, – пообещала я. – Я же купила платье, а походы по магазинам – мое самое нелюбимое занятие на земле. Можешь не сомневаться, я надену его. – Соскользнув с его коленей, я взяла лежащие на полу костыли и поднялась.

Он встал, чтобы поцеловать меня.

– Ты идеальная девушка, – проговорил он мне в губы. – Ты секси, но ненавидишь ходить по магазинам. И то платье будет смотреться роскошно. У меня на полу. – Я рассмеялась, а он разгладил мои волосы по плечам. – Мне правда нравится, что они длинные. Я не просто так говорил.

– Мне тоже. Но хлорка сожгла концы, и я подстригусь. Увидимся позже? – Я еще раз поцеловала его.

– Позже… – сказал он, садясь на диван, – это лучше, чем никогда.

– Вот это другое дело. – Я накинула на оба плеча лямки сумочки, открыла дверь и вышла на костылях в коридор.

Закрыв за собой дверь, я обернулась. И увидела, что напротив комнаты Хартли стоит человек. Он словно только что постучал и теперь дожидался ответа.

– Прошу прощения, – произнесла я. – Вы ищете…? – Он оглянулся, и у меня перехватило дыхание.

Потому что Хартли и впрямь очень походил на отца.

Мне потребовалась минута, чтобы заговорить. Я была слишком занята тем, что рассматривала его – его высокую фигуру и каштановые волнистые волосы. У него был такой же крупный рот, как у сына, и такой же прямой, пропорциональный нос. Только глаза были другими. У этого человека они были не карими, а голубыми, и далеко не такими теплыми, как у Хартли.

– Вы знаете, где он? – спросил незнакомец. Его голос был тихим.

Я кивнула и наконец-то обрела голос.

– Одну секунду. Никуда не уходите.

Когда я снова открыла дверь в свою комнату и зашла, Хартли сказал:

– Что, красавица, уже успела соскучиться? – Потом он увидел мое лицо. – Что случилось?

Закрыв за собой дверь, я наклонилась над диваном и прошептала:

– Там в коридоре стоит твой отец.

Его глаза распахнулись от шока.

– Ты уверена?

– Полностью.

Хартли спрыгнул с дивана.

– Черт. Прямо сейчас?

– Ты получил ответ на письмо?

Он покачал головой.

– Вау. Значит, вы наконец-таки встретитесь.

Он – еще в шоке – пожал плечом.

– Наверное, так даже проще. Что не пришлось сначала об этом думать.

Он резко выпустил воздух. Потом по-быстрому оглядел себя. На нем были джинсы, футболка «Ред Сокс» и ярко-оранжевые кроссовки.

– Ты замечательный, Хартли, – шепнула я. – А сейчас, если только ты не запретишь мне этого делать, я открою дверь. Вы можете поговорить здесь, хорошо?

Хартли оглядел мою комнату, словно видел ее в первый раз. Потом снова кивнул. Я не знала, прикинул ли он в голове то же самое, о чем подумала я, – что его незаправленная постель будет куда более неудобным местом для встречи, чем моя маленькая общая комната. Я увидела, как он сделал глубокий вдох. Потом повернула ручку, и Хартли широко распахнул для меня дверь.

– Я так сильно люблю тебя, – шепнула я ему на ухо. Повернулась, чтобы уйти, но Хартли поймал меня за руку. И прежде чем отпустить, поцеловал меня в лоб – прямо на глазах у отца.

Я бросила еще один взгляд на человека, который пришел увидеться с ним. Он стоял и смотрел на Хартли – с покрасневшим лицом и напрягшимся телом.

– Почему бы тебе не зайти, – услышала я голос Хартли перед тем, как открыть дверь на улицу и выйти наружу.

Хартли

Довольно долго мы с ним молчали. Он сел на Корин диван, а я выдвинул из-за стола Даны стул и уселся напротив. Я много раз видел его фотографии в интернете, но вживую все воспринималось иначе. Я никогда даже не думал, что однажды окажусь с ним в одном помещении. Мне было тяжело справиться с шоком.

Думаю, ему тоже приходилось непросто.

Так что мы с ним несколько минут изучали друг друга.

– Адам, – наконец произнес он и откашлялся. – Прости меня. Я знаю, что приношу извинения до абсурдного поздно, и, в общем, не жду от тебя понимания. Но все равно хочу это сказать.

Я всего и смог, что кивнуть. Теперь, когда он был тут и сидел напротив меня, мою голову заполонили злые вопросы. Как ты мог? Ты знаешь, как моя мать надрывается на работе? Ты знаешь, сколько издевательств я вытерпел в школе? Мы защищали тебя, но я даже не знаю, ради чего.

Я знал, что если открою рот, то плотина прорвется, и потому, проглотив горечь в горле, остался молчать. Но в глубине души – и признавать этот факт было стыдно – мне хотелось ему понравиться. После столького времени я по-прежнему надеялся произвести хорошее впечатление.

Он нервно постукивал пальцами по бедру. Его джинсы были дорогого темного цвета – из тех, что купила бы Стася. Еще на нем были стильные черные туфли и пиджак, который, наверное, стоил побольше, чем автомобиль моей матери.

– Я развожусь, – сказал он внезапно.

– Я читал в новостях, – признал я. Я вовсе не хотел дать понять, что следил за ним все эти годы. Но его развод попал на первые полосы сразу после того, как я отправил письмо. Кто угодно мог об этом узнать.

– Твое письмо попало мне в руки только спустя недели. Ты отправил его в Коннектикут, а я все это время был в городе.

Я снова кивнул и попытался сосредоточиться на том, что он говорил. Но серьезно, это было похоже на выход из тела. Я никак не мог перестать глазеть на него и подмечать детали нашего сходства. Его брови были в точности, как у меня.

– Моя жена… моя бывшая жена… сказала мне, что написано на конверте, от кого оно. И тогда я рассказал ей о тебе.

– Да? – пискнул я.

Он кивнул.

– Она ничего не знала. Я наделал много ошибок, Адам. Но в прошлом месяце все равно рассказал ей, пусть она уже и ушла от меня. Хранить секреты – это плохая стратегия. Жаль только, что мне потребовалось двадцать лет на то, чтобы это понять.

Отчего-то мне стало смешно, и я выдавил кривую улыбку.

– Что? – спросил он.

– Ничего. Просто… а я-то считал тугодумом себя.

На это мой отец ответил улыбкой. Но она была грустной.

– В общем, перед встречей с тобой я подождал еще месяц – не хотел, чтобы твое имя очутилось в статьях о разводе. Чтобы какой-нибудь репортер решил, что эти две вещи связаны. Такого рода дрянное внимание тебе ни к чему. – Откинувшись на спинку Кориного дивана, он положил ступню на колено. – И я пока что не рассказал о тебе своим детям. В последнее время им и так пришлось вынести из-за меня немало дерьма.

И вот на этом моменте я немного сорвался. Вероятно, из-за того, как небрежно он сказал «своим детям».

– И поскольку я с твоим дерьмом уже свыкся, то к чему спешить, да? – выскочил из моего рта гневный вопрос.

Сначала вид у моего отца стал пораженным. Затем печальная усмешка вернулась на место.

– Справедливо.

Но я покачал головой.

– Нет, просто… – Я сделал глубокий вдох, затем выдохнул. – Я попросил о встрече не для того, чтобы на тебя наорать. – Однако, сказав это, я осознал, что не имею ни малейшего представления о том, на что я рассчитывал. Я всегда мечтал о нормальном отце, но когда тебе двадцать один, то срок годности этой мечты, вероятно, давно истек.

– Адам, было бы странно, если бы ты не был зол на меня. Я знал это, когда ехал сюда.

– Ты застал меня врасплох.

– Я знаю. Но есть вещи, которые нельзя сделать по телефону. – Он неловко поерзал. – У меня есть трое детей. Мальчикам – Райану и Дэниелу – одиннадцать и девять, а моей дочери Эльзе – семь.

Райан. Дэниел. Эльза.

– Это было самым тяжелым, – выпалил я.

– Что именно?

– Иметь братьев, которые не знают, что я существую. – Я видел их в тот раз, по соседству со Стасей. Я сказал Кори, что не смог рассмотреть их, и не соврал, но тот момент все равно отпечатался в моей памяти: один брат закинул за голову руку, а второй бежит по безукоризненному газону принимать пас. Никогда еще я не чувствовал себя таким посторонним.

– Хорошо. На следующих выходных я им расскажу.

Я покачал головой, потому что сообразил, что веду себя эгоистично.

– Знаешь, они во всем этом не виноваты. Так что не беспокойся.

Мой отец подался вперед.

– Нет, ты был прав. Секреты не довели меня до добра. Я расскажу им, и они поудивляются минут десять, а потом ты станешь для них рок-звездой. – Он опять улыбнулся, и это была стопроцентно искренняя улыбка. Было видно, что одна только мысль о детях согрела его. – Серьезно. Старший брат, который играет в хоккей… У тебя будет бешеная популярность. Так что будь осторожен в своих желаниях.

Я потер коленку, думая о том, сколько времени не стоял на коньках.

– Ты не играл в этом году?

– Нет. Сломал в двух местах ногу.

– Неприятно, наверное, было.

Я пожал плечами.

– Да. Но теперь все в порядке. И я встретил чудесную девушку. – Я осознавал, что если б не перелом, то наши с Кори пути, вероятно, никогда бы не пересеклись. Я бы, скорее всего, до сих пор находился в самых патологических в мире отношениях со Стасей.

И так и не разобрался бы со своим дерьмом.

– Мы могли бы все вместе сходить на «Рейнджерс», – сказал мой отец.

Я выгнул бровь.

– «Рейнджерс»?

К моей неожиданности он рассмеялся.

– А ты за кого болеешь?

– За «Брюинз», естественно. «Рейнджерс» – жалкие слабаки.

– Рад слышать, – сказал он, и его плечи немного расслабились. – Рад слышать.

Кори

Стоит ли говорить, что два часа, проведенные в парикмахерской и в последующих делах, превратились в настоящую муку.

Все это время я пыталась представить, как сложился их разговор – первый в жизни. И не могла решить, раздражает меня или нет то, что отец Хартли просто взял и как с неба свалился. Что лучше – приехать без предупреждения или не появиться вообще никогда?

День для апреля выдался теплый, так что по дороге домой я вся взмокла. Я уже месяц носила новые скобы и привыкала к ним достаточно хорошо. Пусть неохотно, но я была вынуждена признать, что эта новая технология и впрямь потрясающая. Без костылей я по-прежнему не могла, но зато теперь я ходила ногами по-настоящему, а не просто переставляла их, как ходули. Передвигаться по лестницам стало намного проще, и я больше не пользовалась инвалидной коляской, разве что дома.

Вернувшись наконец-то к себе, я нашла на диване записку.

Каллахан, мне надо столько всего тебе рассказать, но я одолжил у Стаси машину, чтобы съездить домой и поговорить с мамой. Иначе было нельзя. Я абсолютно точно вернусь обратно к восьми, так что надень то свое платье.

Люблю тебя. Х.

Неизвестность, понятно, убивала меня. Но пришлось набраться терпения. Я написала ему: Веди осторожно. НЕ РАЗГОНЯЙСЯ. Люблю тебя. К.

Ужинать я пошла с Даной и Дэниелом, которые горели нетерпением отправиться на бомонский бал вместе. Дэниелу понадобилось два месяца на то, чтобы набраться смелости и пригласить ее на свидание. Теперь они встречались уже пару недель, и я надеялась, что завтрашним утром увижу, как Дэниел тайком выбирается из нашей с ней комнаты. Я даже заготовила шутки для завтрака – просто на всякий случай.

Но сегодня вечером я была настолько рассеянной, что едва могла следить за их разговором.

– Кори, все хорошо? – спросила Дана после того, как я в третий раз не сумела ответить на простейший вопрос.

– Хм-м? Да. Я в порядке.

– А где Хартли? – спросила она. – Вы же не поругались?

Я покачала головой.

– Он поехал на пару часов к своей маме. Его… в общем, сегодня у него кое-какое семейное дело. Он обещал, что к началу бала вернется.

Дана бросила взгляд на часы.

– Давай собираться. Я могу накрасить тебе ногти под цвет твоего платья.

Я скорчила гримасу.

– Звучит утомительно.

– Кори, сегодня ты тусовщица, а не спортсменка, – сказала она.

– Как скажешь, – вздохнула я. Честно говоря, мне было безразлично, кем быть, лишь бы мой спортсмен вернулся ко мне в целости и сохранности.

***

– Так и не скажешь, что случилось у Хартли? – полюбопытствовала Дана. Я не могла ее видеть, потому что мои глаза были закрыты. Но я чувствовала ее дыхание на лице, пока она наносила мне тени на веки.

– Извини, – ответила я, – это не мой секрет. Но клянусь, никто не болен и не умирает. Просто семейная драма.

– Что ж, хорошо, – сказала Дана, и у меня не было уверенности, что она имеет в виду: Хартли или мой законченный макияж. – Открывай глаза и смотри.

Я открыла глаза. И когда она отошла, увидела в зеркале практически незнакомую девушку. Я никогда сильно не красилась, а после несчастного случая совсем перестала. Девушка – нет, женщина – в зеркале выглядела куда более эффектно и стильно, чем та, которую я привыкла там видеть. Дана обещала не увлекаться и свое слово сдержала. Но благодаря ее мастерству черты моего лица будто бы стали четче. Золотисто-коричневые тени на веках выгодно подчеркивали оттенок моих волос, которые после посещения парикмахерской были гладкими и завивались на кончиках в кольца.

Но больше всего мне понравилось платье. Его выбрала, разумеется, Дана, и она превзошла себя. Оно было красным и длинным. (Дана назвала его макси-платьем, чтобы это ни значило.) Крой был невероятно простым – топ на лямках постепенно расширялся до водоворота шелка у ног. Завеса ткани, скрыв скобы, вернула моему телу плавные формы, чего я не видела в зеркале больше года.

– Вау, – сказала Дана. – Хартли упадет в обморок. Если он все же появится.

Я не могла оторвать глаз от зеркала. Когда я в последний раз смотрела на свое отражение без критических мыслей? Очень давно. Вечность назад. Сердцем я понимала, что платье и макияж на самом деле не изменили меня. Но они дали мне повод остановится, посмотреть на себя и порадоваться тем деталям моего облика, которые были здоровыми и нормальными – отросшим волосам, румянцу на коже. Зеркало было по-настоящему дружелюбно ко мне, и все же я относилась к нему с презрением.

– Тебе нравится? – прошептала Дана.

Я знала, она имеет в виду макияж, но с тем же успехом она могла бы спросить о всей моей жизни.

– Да, – сказала я ей. – Нравится. Очень.

Сразу после восьми мой телефон звякнул смской от Хартли. Прости. Уже еду.

Не пиши за рулем! – ответила я. И не спеши. Я ухожу туда с Д&Д.

***

За два часа, что нас не было, столовая Бомона преобразилась. Самые большие столы унесли, чтобы освободить место для танцев и группы из пяти человек. На оставшихся столиках мерцали свечи. В центре зала кружились, танцуя, парочки, а остальные стояли по краям и общались.

Я то и дело оглядывалась на дверь и потому не увидела, как ко мне подкрался Бриджер. Прежде, чем я смогла возразить, он подхватил меня за талию и закружил, а потом поставил обратно.

– Кто ты и что ты сделала с Каллахан? – спросил он, возвращая мне костыли, которые соскользнули на пол.

– Хм… спасибо? – За полчаса я получила с десяток комплиментов подобного рода. Все это было лестно, но я начала задаваться вопросом, уж не значит ли это, что мне следует прилагать чуть больше усилий на регулярной основе.

– Серьезно, ты выглядишь потрясающе, – сказал он. – Где, черт побери, Хартли? Если он продинамит тебя, я оторву ему яйца.

– Не нужно, – ответила я. – Он уже едет. С минуты на минуту он будет здесь. – Бриджер нахмурился, но я не стала вдаваться в детали. – Ты не хочешь представить меня своей паре? – За его спиной маячила незнакомая блондинка с выдающимся бюстом. Я никогда не видела Бриджера с одной и той же девушкой два раза подряд. Он их менял, как перчатки.

– Конечно! Это… – Он закашлялся.

– Тина, – сказала она.

– Привет, Тина! – Пытаясь прикрыть прокол Бриджера, я торопливо протянула ей руку. – Приятно познакомиться.

– И мне, – натянуто сказала она.

– Ну, не буду отвлекать вас от танцев, – сказала я.

Тина потянула Бриджера за руку, и он приподнял в мою сторону бровь. Думаю, он решил, что это будет невежливо – пойти танцевать, когда я не могу за ними последовать.

– Идите, – шепнула я.

Бриджер поцеловал меня в щеку, после чего увел свою девушку на танцпол. Несколько минут я наблюдала за ними. Бриджер был хорошим танцором, что наводило на мысль, что и Хартли двигается не хуже. Комплексов у них было не много, это уж точно.

Когда Хартли наконец-то ворвался в столовую и, высматривая меня, завертел головой, я улыбнулась. Было видно, что он забежал к себе, чтобы переодеться, но провел там не особенно много времени. Он надел рубашку и брюки, однако по ним не помешало бы пройтись утюгом или хотя бы ненадолго повесить в ванную с паром, пока включен душ. А его наспех завязанный галстук съехал набок.

И все же он был самым красивым парнем не только в зале, но и в радиусе нескольких миль.

Пока я, выпрямившись, наблюдала за ним, моя улыбка становилась все шире. Я ждала, когда он найдет меня в переполненном помещении. К сожалению, Стася нашла его первой. Я увидела, как она продефилировала к нему, а он что-то достал из кармана – вероятно, ее ключи от машины, – потом поблагодарил ее и быстро поцеловал ее в щеку.

Все это время его глаза не прекращали сканировать зал. Высматривая меня.

Сюда, мысленно направила его я. Его глаза метнулись ко мне и прошли было мимо, но затем вернулись назад, и его взгляд упал на меня. Его лицо озарила самая прекрасная на свете улыбка, и он, огибая танцующие тела и стулья, поспешил в моем направлении.

Я ожидала, что он схватит меня в объятья, но вместо этого он резко остановился.

– Черт, Каллахан, – проговорил он, не сводя с меня глаз. – В смысле… вау. – Он подошел на шаг ближе. – Извини, что я опоздал, я…

– Ш-ш. – Я приложила к его губам пальцы. – Ты не так уж и опоздал. – Я поправила его воротничок.

– Да, но… – Он оглядел себя и усмехнулся. – Когда я уговаривал тебя прийти сюда, то собирался сделать все правильно. Я должен был забрать костюм из химчистки. Но она уже не работает. – Шагнув ко мне, он провел ладонями по моему обтянутому шелком торсу. – Черт, ты такая красивая, – сказал он. А потом поцеловал меня в губы – перед Господом и всеми людьми.

И я ему разрешила.

Заиграла медленная мелодия, и Хартли, улыбнувшись, отодвинулся от меня.

– Начинается! Убирай костыли. – Хартли положил ладони на мои бедра, и я, нагнувшись, зафиксировала колени на своих новых скобах. Затем прислонила костыли к стулу у себя за спиной и, глядя вниз, осторожно переставила на ботинки Хартли сначала одну, а потом и вторую ногу. – Вот так, – прошептал он мне на ухо. Маленькими шажками он проник в танцующую толпу – двигаясь задом наперед и с моими ногами у себя на ногах. В точности, как мы с ним тренировались.

И мы начали танцевать, медленно двигаясь вместе и обнимая друг друга. Если кто-нибудь и смотрел на нас, они, наверное, даже не замечали, что стоять без поддержки Хартли я не могла.

– Вот, ради чего я мчался домой, – целуя мои волосы, проговорил он.

– Это здорово, – согласилась я, – но если ты сию же секунду не скажешь, что случилось с твоим отцом, я взорвусь.

– Да, мэм, – хмыкнул он. – Но чтобы рассказать тебе все, понадобятся часы.

– Я никуда не спешу.

Он пощекотал мое ухо кончиком носа.

– Клянусь, я расскажу абсолютно все, но у меня до сих пор голова идет кругом. Я даже не знаю, с чего начать.

– Видимо, он получил твое письмо.

Губы Хартли коснулись моей щеки.

– Получил. Но оно пришло прямо в разгар его развода.

Я подняла глаза.

– Я читала об этом. Он был женат пятнадцать лет?

– Да, – сказал он. – Когда я прочитал ту статью, то подумал, может, он вообще его не получит.

– Но он получил.

Хартли кивнул.

– Его жена… бывшая жена, ну, неважно… она позвонила ему и сказала, что на его имя пришел конверт от какого-то Адама Хартли, и что он подписан «конфиденциально и лично в руки». И тогда он рассказал ей обо мне.

Моя голова, когда я подняла глаза на него, дернулась, и это заставило нас на секунду потерять равновесие. Моя ступня соскользнула с ноги Хартли на пол.

– Она ничего не знала?

Хартли покачал головой.

– Но он сказал, что когда она рассказала ему о конверте, он даже не колебался. Он сказал, что если бы всегда был с нею честен – насчет меня и насчет многих других вещей, – то им, возможно, вообще бы не пришлось разводиться.

– Ого, – сказала я. – Похоже, ему предстоит разгрести немало дерьма.

Руки Хартли прошлись по моей спине.

– У меня сложилось впечатление, что ему понадобится бульдозер с погрузчиком. Но он, кажется, упорно над этим работает.

– О чем вы с ним разговаривали?

– Обо всем понемногу. Проговорили, думаю, часа полтора. И в следующем месяце мы увидимся снова.

– Вау.

– Знаешь, я никак не мог перестать смотреть на него. Это было все равно, что в кривое зеркало заглянуть – он выглядел точно как я, но по-другому.

– Уверена, он тоже не мог оторвать от тебя глаз. Ведь ты такой симпатичный.

Хартли фыркнул.

– Да ты всерьез в меня втюрилась, Каллахан.

Медленный танец закончился, и группа заиграла что-то быстрое, свинг. Нам пора было покинуть танцпол. Хартли протянул обе руки и пошел задним ходом, а я опиралась на них, используя Хартли, как костыли. Даже с новыми скобами моей походке никогда не суждено было стать грациозной. Но она была в миллион раз естественней прежней.

– Прошу прощения! – вдруг сказал Хартли. Он врезался в декана Дарлинга, пока вел меня.

Декан пошел было дальше, но потом оглянулся на нас.

– Мисс Кори Каллахан! – воскликнул он. – Я не ожидал застать вас на танцполе – еще одно нелепое заблуждение с моей стороны.

– Я тоже не ожидала, – призналась я. – Но мне сказали, что вопрос присутствия на бомонском балу не подлежит обсуждению.

– Так и должно быть. – Декан улыбнулся нам. – Ну, продолжайте.

Устроив меня у себя под боком, Хартли выровнял свое бедро рядом с моим, потом одной рукой обхватил мою талию, а вторую протянул мне, чтобы я могла на нее опереться. Мы с ним разучили несколько новых трюков. И посещать вечеринки стало куда веселее, чем прежде, – теперь, когда у меня был свой собственный страховщик, к которому я могла прислониться. И о которого могла потереться.

Бриджер помахал нам от двери, которая раньше всегда бывала закрыта.

– Что там?

– Терраса, – сказал Хартли. – Хочешь, выйдем туда на минутку?

– Давай. – Я потянулась за костылями, но Хартли остановил меня.

– Иди со мной. Я тебя не оставлю. – Он встал передо мной и, наклонившись, потянулся ко мне, а я оперлась на его руки. До двери было всего футов пятнадцать. У меня возникли небольшие проблемы с порогом, так что Хартли подхватил меня сзади за бедра и, совершив поворот, поставил на пол с другой стороны. Затем он крепко обнял мою талию, предложил для поддержки свободную руку, и мы выдвинулись вперед – к нашим друзям в темноту.

Когда я подняла голову, то увидела, что на меня с недоумением на лице пялится незнакомый парень.

– Я не пьяная, – сказала ему я. – Это хроническое состояние.

– О, извини. – Он отвел взгляд.

Я покачала головой.

– Да я просто прикалываюсь над тобой.

Тут я услышала громкий хлопок вылетевшей пробки, и увидела светлые локоны Стаси, которая развернулась с бутылкой в руках.

– Колин, стаканы?

Парень, который смотрел на меня, принес стопку чистых пластиковых стаканчиков, и Стася принялась разливать по чуть-чуть в каждый из них. Стоя под боком у Хартли, я вдохнула воздух апрельского вечера. Приближалась весна. В это было невозможно поверить, но до конца моего первого года в Хакнессе оставалось всего шесть недель.

Когда Колин, передавая стаканчики, дошел по кругу до нас, Хартли покачал головой. Стульев здесь не было, и, чтобы поддерживать меня на ногах, требовались все наши свободные руки.

– Погодите, – сказал Бриджер. Он скрылся в столовой и мгновением позже появился со стулом, который поставил у меня за спиной.

– Спасибо, Бридж, – садясь, произнесла я.

Тут подошла Стася – с двумя стаканчиками для нас.

– Здорово выглядишь, – сказала она.

Когда я поняла, что Стася обратилась ко мне, то от ошеломления едва сумела ответить.

– Спасибо, – пробормотала я. – Ты тоже. Но это и без слов ясно.

Было темно. Но клянусь, она мне подмигнула.

Бриджер поднял стаканчик в воздух.

– За контрабанду, – провозгласил он. Алкоголь на организованных колледжем мероприятиях был под запретом.

– За контрабанду, – согласились все.

Шампанское приятными пузырьками обожгло мне язык. Оно было изумительным. Я потянула Хартли за руку и, когда он склонился ко мне, прошептала:

– Стася сделала мне комплимент, твой отец объявился – и все в один день. Боюсь, приближается конец света.

Он поцеловал меня в шею.

– А бухло первоклассное. Ты заметила?

– Да. Помнишь, что случилось в последний раз, когда мы пили дорогое шампанское?

– Я подумал ровно о том же, – шепнул Хартли мне на ухо.

– Хартли, где ты весь день пропадал? – спросил Бриджер, забросив руку ему на плечо.

– Ты и с тысячного раза не угадаешь.

– Ну, теперь я просто обязан узнать.

– Бридж, выкладывать всю историю целиком я не готов. Но скажу вот что: сегодня я отвез маме чек с алиментами за двенадцать лет.

– Что? – завопила я. – Об этом ты не рассказывал.

– Терпение. Я же сказал, оно займет не один час.

– Вау, чувак. – Бриджер осушил свой бокал. – Ты прав. Я никогда бы не угадал. Так кто же он?

Хартли покачал головой.

– У него сейчас масса проблем. Мы движемся маленькими шажками.

– Не очень-то это похоже на маленький шаг, – сказала я в следующий раз, когда Хартли склонился ко мне.

Он подхватил меня и со мной на коленях уселся на стул, а когда я обняла его, потер мои голые руки.

– Ты замерзла.

– Ничуть.

– Тот чек был на четверть миллиона долларов, – шепнул Хартли мне на ухо.

– О боже! То есть, он прямо с ним и приехал?

Хартли, кивая, провел по моей скуле носом.

– Он попросил своего адвоката подсчитать, сколько он должен. По формуле, которую использует штат.

– И он просто взял… и отдал чек тебе?

– Угу. Я же говорил, он разгребает свое дерьмо бульдозером. В общем, я отвез чек маме, а она, конечно, сказала, что ничего не возьмет.

– Что? – воскликнула я. – Она обязана принять его деньги. Тогда она сможет уволиться со своей ужасной работы.

– Мне понадобилось два часа на то, чтобы уговорить ее. Потому я и приехал так поздно. Зато теперь она может вернуться в колледж. Она думает стать медсестрой.

Мне захотелось запрыгать от счастья.

– Из нее получится отличная медсестра. О… я покажу ей, как снимать капельницу.

– Боже, я тебя обожаю, – обнимая меня, хмыкнул он. – Мою сумасшедшую, храбрую, сексуальную девушку. Я сегодня весь день вспоминал о тебе. Потому что, если б не ты, я бы никогда с ним не встретился.

Я притиснулась ближе.

– Неправда. Вы все равно увиделись бы – не так, значит иначе.

Вместо того, чтобы спорить, Хартли поцеловал меня.

– Идем, – сказал он. – Мы должны станцевать еще один танец.

– Почему?

– Потому что я потащил тебя танцевать. И мы потанцуем – по крайней мере, еще пять минут. А потом я сниму с тебя это платье.

– Звучит очень заманчиво, – прошептала я.

Мое ухо опалило его жарким дыханием.

– Что именно?

– Все, – ответила я.

И это была чистая правда.