Год принцессы Букашки

История шестая Букашка на Луне

Помогая маме собирать Сашку на прогулку, папа застегнул на ней розовый вельветовый комбинезончик и сказал:

- Я бы с удовольствием был воспитателем в детском саду, при том условии, что вся группа состояла бы из одних Букашек. То есть двадцать штук Букашек, и никого лишнего.

Мама возразила:

- Ну, уж нет. Ужас какой-то. Тут с одной не знаешь, как справиться. Когда, например, как сейчас, гулять идти, их же всех нужно было бы и покормить, и одеть, и вывести… Пока ты одну одеваешь, кто за остальными смотреть будет?

- Ты, конечно, кто же еще? – удивился папа.

Только за ними захлопнулась входная дверь, Сиреневый хихикнул и сказал Салатному хвастливо:

- Ох, и здоровенную же Букаху мы с тобой уже отрастили!

- Букаха - хоть куда, - согласился тот. – Но мы-то тут при чем? Она сама прекрасно отрастилась.

- Ну, вот, - заныл Сиреневый, - опять ты все испортил. Чуть-чуть даже погордиться не дал. Только я настроился на хороший лад, ты тут как тут – давай развеивать мои спасительные иллюзии! Только я отвлекся от того, как все плохо…

- А разве всё плохо? – удивился Салатный. – Что плохо-то?

- Ну-у… Вообще… - пожал плечами Сиреневый. - Не так я себе это представлял.

- Что – «это»? – продолжал дознание Салатный.

- Да всё. Я думал, нас подарят, и Букашка только и будет делать, что с нами играть. А вместо этого мы тут лежим и лежим все время, сами по себе. Раз в сто лет она нас потреплет да и бросит. Не нравимся мы ей, что ли?

- О вкусах не спорят, - заметил Салатный. – Насильно мил не будешь.

- Но дареным зайцам в зубы не смотрят, - возразил Сиреневый.

- Ну, да, - не мог не согласиться Салатный. – Ни разу не видел, чтобы смотрели.

- Ладно бы еще не с ней, так с кем другим поболтать можно было, - продолжал жаловаться Сиреневый. – Я думал, мы здесь, на воле, кучу друзей повстречаем. А тут только один остолоп вот этот серо-голубой стоит в углу, - махнул он лапкой в сторону резинового ослика. – Да и тот молчит, как воды в рот набрал!

- Сам ты остолоп розово-лиловый, - вдруг отозвался хрипловатым баском ослик. – Как бы это, интересно, я воды в рот набрал, если я воздухом накачан?

- О! Заговорил! – восхитился Сиреневый. – А чего молчал?

- А о чем с вами, глупыми зайцами, разговаривать? – ответил ослик пренебрежительно. – О том, какие вы несчастные оттого, что Букашка с вами мало играет? Времени у меня нет на такую ерунду.

- У тебя? – не поверил своим полосатым ушам Сиреневый. – И чем это, интересно, ты в своем углу таким важным занят, что и поговорить тебе с честными зайцами некогда?

- Поэму я пишу, - признался ослик, потупившись.

- Оба, на! – обрадовался Салатный, и даже стукнул лапкой о коленку. – Читай!

- Да, я еще не закончил, - смутился ослик. – К тому же, вдруг вам не понравится, мне тогда будет неловко.

- Понравится, понравится! – заверил Сиреневый, хищно оскалившись. – Написал - читай!

- Да я, вообще-то, для себя писал, а не для какого-то там читателя…

- Не надо! Что это за поэма такая – без читателя?! – наседал Сиреневый. – Для себя он писал! Где это видано, чтобы только для себя писали?.. Ну, не будь ты таким эгоистом, нам же хочется! Как она хоть называется-то?

- «Букашка на Луне», - продекламировал ослик с легким подвыванием.

- Вот видишь, как хорошо называется! – закричал Сиреневый с притворным восторгом. - Читай, давай!

- Я ж говорю, она еще не готова…

- Ну, ослик, - вмешался Салатный, - ну, правда, прочитай, хотя бы сколько есть. Ну, пожалуйста, ну, что тебе стоит… Нам, я думаю, честное слово, наверное, понравится.

Ослик помолчал, потом вздохнул и сказал:

- Ладно… Слушайте. Только не говорите потом, что я вас не предупреждал…

- Предупреждал, предупреждал, – заверил Сиреневый. – Пусть только кто-нибудь попробует сказать, что не предупреждал!.. – погрозил он кулаком Салатному. - Давай уже, осёл, не томи!..

- Э-э-э… «Ослик», - ненавязчиво поправил ослик. - Короче… Кхе-кхе… Итак…

Ослик остановился, помолчал, потом тихо сказал:

- Вот. Пока всё.

- Ну, ты, блин, осёл, даешь!.. – прошептал Сиреневый завороженно. Потом помотал головой и завопил: - А дальше-то что?! Что дальше?!

- Дальше пока ничего, - промямлил ослик. – Я пока только досюда сочинил.

- Ты что, с дуба рухнул?! – еще пуще возмутился Сиреневый. – На самом интересном месте остановился! Тоже мне, поэт, называется! Ну-ка, давай, сочиняй немедленно дальше!

- Ни с какого дуба я не рухал… - обиделся ослик. – Знал бы, что вы ругаться будете, вообще не читал бы…

- Что ты на него давишь? – заступился за него Салатный. – Поэта нельзя торопить. И заставлять нельзя. Хорошо только то, что само собой получается.

- И сколько мы этого «самого собой» ждать будем? – насупился Сиреневый.

- Сколько понадобится, столько и будем. Ты куда-то опаздываешь? Как напишет, так и прочитает. Так ведь? – обернулся он к ослику.

- Теперь даже и не знаю, - пробурчал тот.

- Понял, что ты наделал? – строго сказал Салатный Сиреневому. – А все твоя невыдержанность. Иногда надо и помолчать.

- Ох, и трудно мне с вами, с гениями, - вздохнул тот. – Надоели уже со своими фокусами… «Помолчать, помолчать…» Что-то сам ты не больно молчишь…

- Ах, так? – сказал Салатный. – Ладно. Покажу тебе пример. Пока ослик не напишет продолжение, я вообще больше не скажу ни слова. – И он демонстративно зажал рот лапкой.

- Не скажешь? – переспросил Сиреневый и хитро усмехнулся.

Салатный отрицательно помотал головой.

- Точно не скажешь?

Салатный подумал и помотал головой утвердительно.

- Ага… - кивнул Сиреневый. – Не скажешь, значит… - Затем отчетливо, старательно выводя каждый слог, произнес: - Салатный – длинноухий дурак. – И стал с радостным любопытством вглядываться в лицо приятеля.

Бедняга, надулся, напыжился… Но только еще сильнее прижал лапку ко рту и, не мигая, укоризненно уставился на Сиреневого. Тот расслабился, довольно подмигнул ему и заявил:

- Салатный – балбес косоглазый!

Потемнев челом, Салатный замычал сквозь лапу:

- М-м-м…

- Салатный – болван криворотый! – сообщил Сиреневый совсем уже счастливым голосом, потом повернулся к ослику. – Ну, что, написал?

- Что-то не пишется, - признался тот. – Написал пока одно-единственное четверостишие, да и то какое-то… Не такое.

- Что значит, «не такое»?

- Неправильное.

- В смысле?

- Сам послушай.

- А дальше, что про него писать, я не знаю, - признался ослик. – Да мне что-то и не хочется.

- Понял, что ты натворил?! – вскричал Салатный, отняв лапку от губ. – Это все твое дурное влияние!

- А чего это ты разговорился? – огрызнулся тот. - Ты же обещал, что, пока он продолжение не напишет, молчать будешь.

- Так он написал.

- Да уж… Продолжение, называется…

- Называется или не называется, это уже частности. Он написал - я заговорил. А что он ерунду какую-то написал, так это как раз твои дурные флюиды на него так подействовали. Ты во всем виноват.

- Я виноват, что он стихи стал плохие писать?! – опешил Сиреневый.

- Конечно ты. Всё в твоей вредности, как в кривом зеркале, искажается. Ты виноват. И не спорь.

Сиреневый насупился:

- Теперь до пенсии мне это будешь вспоминать?

- Ладно, - вздохнув, сказал Салатный миролюбиво. – Забудем. Только, давай, оба теперь помолчим, пока он что-нибудь другое не напишет.

- Ну, давай, - кивнул Сиреневый нехотя.

- А с этим четверостишием, что делать? – вмешался ослик.

- Ничего не делай. Забудь его, - посоветовал Салатный. – Будто и не было. От этого всем только лучше будет. Сочиняй всё другое. А мы помолчим.

- Ладно, я попробую, - согласился ослик. – Хоть работы, конечно, жалко…

Прошло совсем немного времени, когда он вдруг воскликнул:

- Готово!

- Что-то ты быстро как-то, - нахмурился Салатный.

- Оказывается, очень легко писать, когда знаешь, что это кому-то нужно, но никто не мешает, - объяснил ослик.

- Отлично! – рявкнул Сиреневый. – Читай, осёл!

Тот крякнул, покосился на зайца укоризненно, но ничего не сказал ему, а принялся декламировать.

Ослик смолк.

- Всё?! – воскликнул Сиреневый.

- Ну, да, - неуверенно отозвался тот. – Спустились на Землю… Чего еще-то? Хотя, мне и самому кажется, что чего-то не хватает…

- Ужасно не хватает! – заверил его Сиреневый.

- Чего? – спросил ослик с надеждой. Сиреневый только плечами пожал.

- Осмысления, - ответил за него Салатный.

- Какого еще «осмысления»?.. – скривился Сиреневый. Но на ослика слова Салатного подействовали как вспышка молнии.

- Точно, - кивнул он убежденно. – Точно! Но я его пока еще не допридумывал.

- Так допридумывай! – вскричал Сиреневый.

- Тс-с, - приложил Салатный к губам пальчик. - Опять за своё? Опять подгоняешь?..

Тут хлопнула дверь, и игрушки замерли. Это папа с мамой принесли с прогулки коляску со спящей Букашкой.

Вынув ее из коляски, пройдя в спальню и осторожно стягивая с нее комбинезон, они стали тихонько переговариваться. Мама сказала:

- Ну, наконец-то весна. Солнышка все больше и больше становится.

Папа заметил:

- Сашка тоже все больше и больше становится.

- Так ведь и Сашка у нас – солнышко, - отозвалась мама.

Папа обрадовался:

- Значит у нас два солнышка. И их обоих – все больше!

- Хорошая весна, - подтвердила мама.

Потом они прикрыли дверь, и зайцы сразу же обернулись к ослику.

- Ну? – спросил Сиреневый шепотом. – Допридумывал?! Или опять скажешь, тебе мешали?!

- Конечно, ему мешали, - подтвердил Салатный.

- Допридумывал, допридумывал, - успокоил их ослик. Сразу было видно, что результатом он горд. – Вот, слушайте…

- Хе-хе, - сказал Сиреневый. – Ну, ладно. Молодец, вообще-то.

- И они тоже молодцы, - кивнул на дверь спальни Салатный. - Правильно мешали.

:)