Голубоглазая богиня

4

Несколько дней прошли без происшествий. Совместная жизнь двух молодых людей, волей случая неожиданно сведенных в одну комнату размером в сто квадратных футов с двумя окнами, постепенно налаживалась и входила в размеренную колею. Они находились в обществе друг друга по семнадцать-восемнадцать часов в сутки, но не тяготились этим, выработав определенные правила общежития.

Ежевечерний отъезд Бэбс позволял Гарри спокойно приготовиться ко сну и устроиться на ночь задолго до ее возвращения. Хотя, по правде говоря, он целые дни пока проводил в постели, погруженный в дремоту, давая отдых измученному, истерзанному телу. Что определенно приносило плоды, ибо на пятый день он предложил Бэбс отправиться в бар выпить по стакану чего-нибудь холодненького, а потом немного прокатиться по городку.

— Я просто одурел от валяния в четырех стенах, — почти жалобно произнес он. — Ты хоть в магазин выходишь да на работу, а я…

— Ну, если честно, то мне тоже надоело сидеть взаперти, — призналась девушка. — Но пока мне это кажется благоразумным. Чего зря светиться? Достаточно того, что я выставляю себя напоказ в этом заведении.

— Да, и это тоже, — буркнул Гарри.

— Что «тоже»?

— Это тоже сводит меня с ума. Что ты вынуждена зарабатывать деньги, а я просто как альфонс какой-то…

— Не дури, Гарри, — перебила его Бэбс. — Мы с тобой сейчас товарищи по несчастью… — Она замолчала на несколько секунд, что-то обдумывая, потом взглянула на него и улыбнулась. — Да нет, мы с тобой просто товарищи, верно ведь?

— Просто товарищ не сидит на шее у другого, — ворчливо заметил Гарри, хотя ее заявление было ему крайне приятно. — Между прочим, Бэбс, все хочу у тебя спросить, да неловко как-то задавать всякие личные вопросы… Но раз уж мы товарищи, то… можно?

— Валяй!

— Бэбс — твое настоящее имя?

— Бэбс — уменьшительное от Барбары. И все же лучше, чем Бэби. Брр… — Она передернула плечами. — Ненавижу, когда кого-то называют Бэби. В этом столько мужской снисходительности…

— Барбара, — повторил он, звучно прокатив два р по языку. — Да, конечно. Но мне почему-то кажется, что это не может быть твоим настоящим именем, скорее псевдоним, да?

Она кинула на него быстрый, но внимательный взгляд.

— Почему ты так говоришь?

— Ну… не знаю. Барбара, Барбара… Что-то есть в нем варварское… А в тебе нет, совсем. Глупо, конечно, но, если бы у меня была дочь, я бы никогда не назвал ее так. Особенно если такая красавица, как ты…

— Ладно-ладно, убедил, — засмеялась Бэбс. — Признаюсь, ты угадал. Это действительно мое рабочее имя. Сценический псевдоним, так сказать. Знаешь, я где-то читала, что у индейцев есть поверье: если человек знает твое истинное имя, то ему проще простого причинить тебе вред. Любой шаман легко может навести порчу или как там это называется. Поэтому у них два имени — одно настоящее, известное только тому, кто его дал, типа нашего крестного отца, а другое вымышленное — для повседневной жизни. Что-то в этом есть, как ты считаешь, а?

Гарри задумчиво посмотрел на нее.

— Да, пожалуй, — согласился он. — Что ж, в таком случае, думаю, не стоит задавать тебе лишних вопросов.

— Каких, к примеру? — с едва уловимой ноткой кокетства поинтересовалась она.

— К примеру, как же все-таки тебя зовут на самом деле?

— Ага! — воскликнула девушка. — Значит, ты полагаешь, что я могу заподозрить тебя в способности отправиться к шаману и наложить на меня страшное проклятие?

— Нет, но…

— Гарри, послушай меня, — тихо, но проникновенно произнесла она. — Я не из тех людей, что с легкостью бросаются такими словами, как «товарищ». И раз я так тебя назвала, то это предполагает определенную степень доверия между нами. Ну, по крайней мере, с моей стороны. Ведь это моя оценка наших отношений. Но ты, возможно, считаешь иначе? — Заметив, что Гарри открыл рот, явно намереваясь возразить, она подняла руку и продолжила: — Хорошо, верю, не будем обмениваться сентиментальными признаниями. Меня зовут Лесли. Коротко — Лес. Ничего романтичного, но так уж мама с папой придумали. — Лесли улыбнулась, но нечто, промелькнувшее в ее глазах, подсказало Гарри, что осведомляться о ее родителях не стоит. Рано пока.

Он приподнялся на локте и полунасмешливо протянул ей руку.

— Приятно познакомиться, Лесли. А я Гарри, по-прежнему Гарри.

Она весело засмеялась и вложила свою маленькую руку в его ладонь, где та практически утонула.

— И мне тоже приятно, Гарри. Но, если хочешь, можешь звать меня Бэбс.

— Ну уж нет. Я воспользуюсь своей привилегией товарища. Так как насчет моего предложения? По поводу бара, я имею в виду.

Бэбс, вернее, Лесли окинула его оценивающим взглядом.

— Ну, не знаю… — протянула она.

— Что, у нас совсем плохо с деньгами? — обеспокоенно спросил он.

— Нет-нет, — поспешно заверила она. — С этим как раз неплохо. Но… а что тот старик доктор говорил? Сколько тебе надо лежать?

— Понятия не имею. Но, насколько мне известно, трещины в ребрах не требуют ничего подобного.

— Может, и нет, а может, и да. Кроме того, ты бы посмотрел на свою спину… Брр… — Она передернула плечами.

— Что, жутко?

— Разве ты сам не чувствуешь?

— Чувствую, конечно. Но все же пора начинать подниматься. Ну сколько можно бездельничать, прикидываясь больным?

— Прикидываясь?! — возмутилась Лесли. — Да после таких побоев другой бы без сознания валялся дня три, а ты…

— А я и так валяюсь, причем уже пять. И все время сплю.

— Значит, так организм требует.

— Ну и ладно. А теперь он требует разминки. Так что если у тебя нет возражений финансового характера, то давай собираться.

Лесли с легкостью уступила. Во-первых, потому что чувствовала: Гарри прав. А во-вторых, ей и самой осточертели эти четыре стены.

— В конце концов, ты мужчина, тебе и решать, — заявила она. — Только давай я сначала поплотнее перебинтую тебя…

Они вышли на раскаленную улицу, с трудом втянули то, что в южном городе должно сходить за воздух, а именно запах полурасплавленного асфальта, и на максимально возможной для старика «доджа» скорости направились в сторону ближайшего бара.

Полутемное помещение с плотно закрытыми ставнями, надежно отражающими яростные атаки солнца, было восхитительно прохладным. Очевидно, этим и объяснялся наплыв клиентов в середине дня, когда нормальным людям полагается находиться на работе.

Они взяли бутылку пива для Гарри и бокал белого вина для Лесли. Сели за столик в самом углу и потягивали ледяную жидкость, лениво перекидываясь ничего не значащими фразами.

— А ведь не случись того, что случилось, — неожиданно заявил Гарри, — я бы сейчас торчал в редакции, изнемогал от скуки и ждал наступления шести часов.

— От скуки? — удивилась Лесли. — А мне всегда казалось, что у журналистов очень интересная работа.

— Угу, у настоящих, наверное, так оно и есть. Но я, увы, не стал таким.

— Почему?

Ты ведь была в Эль-Дентро, так что сама видела. Какая там журналистика? Захудалый городок, такая же газетенка, полное отсутствие каких бы то ни было событий. Тухлятина. Если бы я не уехал, то писал бы о нашем происшествии ближайшие три месяца. Да-да, не меньше.

— А как ты в Эль-Дентро оказался? — с любопытством спросила Лесли. — Ведь ты же не всю жизнь там провел…

— Нет. Я окончил факультет журналистики в Лос-Анджелесе.

— Ого!

— Да.

Короткое словцо было произнесено с такой интонацией, что девушка сразу поняла: больше задавать вопросов не стоит. Она замолчала — на время, потому что любопытство, свойственное всему женскому полу, вскоре одержало верх над чуткостью и благоразумием.

— А потом что?

— Потом?

Гарри тяжело вздохнул. Ему совсем не хотелось не только говорить, но даже вспоминать о том, что было потом. И хотя боль давно ушла, сменившись тупым безразличием, но тема эта казалась ему слишком личной для обсуждения с посторонними, тем более с молодой девушкой. Поэтому он сказал:

— Не будем об этом. Просто потом я оказался в Эль-Дентро и устроился в «Вестник», вот и… — Закончить фразу ему не удалось.

— Эй, парень, классная у тебя подружка!

Сильный удар по спине едва не свалил его на пол. Гарри стиснул зубы, чтобы не заорать от боли, и обернулся. Перед ним, пошатываясь, стоял верзила с пивным брюхом, буквально выливающимся из штанов.

— А выплясывает как! Задницей так и вертит, так и крутит! — ухмыляясь, продолжил тот. — Я каждый вечер хожу на нее поглазеть. Ух, ножищи какие. А сиськи… — Он даже застонал. — Да чтобы с такой переспать, я бы трех лет жизни не пожалел, клянусь! Повезло тебе, мужик, ох как повезло! Мне бы такую житуху, как у тебя. Настоящий капитал, а не баба. Ночью вкалывает, днем тебя развлекает…

Для Гарри это был удар ниже пояса. И он не выдержал его. Просто не смог. Схватил пустую пивную бутылку и изо всех сил врезал по усмехающейся роже. Верзила зашатался, плюхнулся на пол, схватился обеими руками за лицо и после ошеломленно уставился на свои окровавленные ладони.

В баре на мгновение воцарилась мертвая тишина, нарушаемая лишь негромким гудением кондиционера. Первой пришла в себя Лесли. Она вскочила, схватила Гарри за руку, выволокла его наружу, втолкнула в раскаленный автомобиль и запустила двигатель. Они промчались по затихшим послеполуденным улицам и вскоре оказались возле мотеля.

— Сиди здесь! — приказала Лесли и выскочила из машины, даже не заглушив мотора.

Предупреждение было излишним. Гарри, даже если бы и хотел, не смог бы сейчас пошевелить и пальцем. И от боли, растекшейся по всему телу после умопомрачительного удара, и от изумления собственным поступком. Она вернулась через пару минут, нагруженная двумя сумками, бросила их на заднее сиденье, уселась на руль и рванула с места.

Первые полчаса они молчали. «Додж» пожирал мили, словно голодная собака колбасу, унося их все дальше и дальше от места происшествия.

— Что это на тебя нашло, а, Гарри? — ледяным тоном выговорила Лесли, не отводя напряженного взгляда от дороги. — Ты ведь убить его мог, понимаешь? Убить!

Он что было сил стиснул зубы, чтобы не застонать от боли, и выдавил:

— Но не убил же. Хотя этот подонок и заслуживал, чтобы его убили.

Лесли кинула на него острый, как кинжал, взгляд.

— Это чем же, позволь поинтересоваться? Тем, что про меня сказал? Или про тебя?

— Неважно, — буркнул Гарри.

— Нет, дорогой, очень важно. Потому что нам снова пришлось рвать когти. И спасибо, если нас не будет теперь полиция разыскивать. Мы могли жить в этом номере еще два дня. Эти деньги потеряны. Я могла спокойно работать. Эти деньги тоже потеряны. Надо учиться держать себя в руках, Гарри. Ты мужчина, а не слабонервная девица какая-то. Так что изволь вести себя, как подобает разумному человеческому существу.

— Легко тебе говорить…

— Нет, не легко. Я все готова понять, но…

Правое колесо попало на незамеченный Лесли камень, машину тряхнуло, и Гарри невольно застонал. Она тут же затормозила и повернулась к нему, впервые заметив, насколько он бледен.

— Господи, Гарри, что же ты молчал? Он же, наверное, тебе все отбил? Тебе надо лечь, немедленно!

Он с трудом поднял руку, пытаясь возразить, но тут же бессильно уронил ее обратно на колени. Лесли не стала ничего больше обсуждать, а вылезла, откинула сиденье и осторожно опустила на него Гарри, подложив вниз подушку.

— Вот так, вот так, и не двигайся. Все будет хорошо. Я поеду потихоньку, чтобы не трясло, и…

— Слушай, хватит нянчиться со мной как с младенцем! — рявкнул он и потерял сознание, дав ей возможность устроить его как можно удобнее без боязни причинить боль.

— Тоже мне взрослый, — пробормотала Лесли, но не раздраженно, а с почти нежными нотками в голосе, и вернулась на водительское место.

Она немного подумала, достала карту и приняла решение двинуться на север. Хватит этой невыносимой жары, пыли и приступов бессмысленного насилия, вполне, впрочем, понятных в такой нечеловеческой обстановке.

Состояние дороги быстро улучшалось, и вскоре уже «додж» выехал на совершенно гладкий асфальт, очевидно совсем недавно положенный. Лесли мысленно ужаснулась, представив, каково же было людям работать в таком пекле.

Машина, несмотря на изношенные амортизаторы, бежала вперед легко и плавно, словно мягкими лапками перебирала. Гарри скоро очнулся и попытался сесть, но Лесли помешала ему.

— Лежи спокойно. Пить хочешь?

— Угу. А что, есть?

— Нет. Остановлюсь на ближайшей заправке.

— Жарко-то как, — выдохнул он. — Я лучше сяду. Хоть продувать будет.

— Потерпи чуть-чуть. Еще три-четыре мили, не больше.

Они сделали привал на десять минут. Лесли залила полный бак, заглянула тут же в магазинчик и принесла по две бутылки кока-колы и пачку влажных салфеток.

— Вот, оботрись, будет легче. Как ты?

— Если честно, то неважно, — признался Гарри. — Внутри все болит.

— Подонок, — прошипела Лесли.

У него будто бы что-то оборвалось под сердцем. Ну естественно, а как еще она может о нем отзываться, когда он до сегодняшнего дня не принес ей ничего, кроме неприятностей.

— Ты оставишь меня в ближайшем мотеле, а сама поедешь дальше, — тихо и ровно произнес он. — Возьмешь машину…

Лесли не дала ему закончить. Она наклонилась и внезапно поцеловала его прямо в губы долгим и нежным поцелуем. Таким нежным, что у него дыхание занялось. А когда отстранилась, то сказала:

— Мне стыдно за тебя, Гарри Джодди. Как ты мог подумать, что я это о тебе так сказала? Или что я брошу тебя на произвол судьбы?

Он смотрел на нее полными изумления глазами, не понимая, не веря, не смея верить…

— Лесли…

Не придавай слишком большого значения тому, что не заслуживает его. Просто мне показалось, что это самый простой и быстрый способ заставить тебя очнуться. Ну как, готов продолжать путь?

Гарри лишь молча махнул головой, так и не обретя дара связной речи, утраченного во время поцелуя. Да даже если бы он и мог говорить, то не стал бы. Любые слова только помешали бы сохранить то удивительное, неповторимое чувство, что охватило его во время простого соприкосновения двух пар губ. Он еще никогда не испытывал ничего подобного, никогда! Даже во время своей сумасшедшей влюбленности в Дженни. Даже тогда…

Он покосился на Лесли. Неужели для нее это действительно ничего не значило? Она сидела, держа руль обеими руками, и невозмутимо глядела на дорогу прямо перед собой.

Да, похоже, так оно и есть, с невыносимой грустью подумал Гарри и тут заметил промелькнувшую на ее губах улыбку — немного насмешливую, немного мечтательную, немного задумчивую…

И он тоже улыбнулся и закрыл глаза, стремясь во что бы то ни стало сберечь, не расплескав ни капли, нежданное, но от этого не менее драгоценное сокровище.