Голубой дымок вигвама

Глава 8. Первая ночевка в лесу

Первый день плавания по реке подходил к концу. Колька это понял, когда за дальним лесом опустилось солнце и неторопливо стало укладываться спать. Сначала оно расстелило красное одеяло, а потом взбило такие же красные подушки.

Река и лес на короткое время озарились дрожащим закатом. С луга молочно-белыми лентами плыл туман, потянуло прохладой и сочным запахом прогретой земли.

Мальчик очень обрадовался, когда салка ткнулась в мель. Он еще дальше протолкнул плот шестом. Бревна заскребли по крупному песку. Пока Колька укреплял салку у берега, надвинулась темнота. Где-то рядом ударила тяжелая рыба. По воде пошли волнами круги.

Лобастый голавль, вспыхнувший в ярком закате большими пятаками чешуи, вылетел из воды. Колька чуть не задохнулся от волнения. Ему не приходилось видеть такого огромного голавля. Вмиг он забыл обо всем на свете.

Мальчик быстро вырезал гибкий орешник и привязал жилку. Под корнями дерева отыскал толстую личинку майского жука. Торопливо наколол ее на крючок.

Взмах — и сторожкий поплавок из ноздреватой коры медленно поплыл по течению. Колька несколько раз перебрасывал свою насадку, но клева не было. Стая голавлей, словно издеваясь над мальчиком, продолжала все так же шумно выскакивать из воды и хватать насекомых.

Но Колька был терпелив. Толстая личинка с расплющенной головкой, как капля сургуча, то уплывала по течению, то вдруг возвращалась и косо двигалась к спокойной заводи; через минуту она шла вполводы, чтобы второй раз уже тащиться по самому дну.

— Посмотрим, кто хитрей! — сказал мальчик. Он порылся в полевой сумке и достал обманку. Это был острый крючок, любовно убранный пестрыми перьями сойки.

С лески мальчик снял наплыв и грузило. Ореховая палка была жесткой, и первый заброс вышел неудачным. Обманка упала около его ног. Еще один бросок — легкая обманка, просвистев в воздухе, мягко коснулась воды.

Колька потряс палкой, и обманка вдруг оторвалась от воды, как бабочка, и попробовала взлететь. Подлет был небольшой, и перышки снова чиркнули по воде.

Раздался удар. Но его Колька услышал позже. Леска натянулась, и ореховая палка протяжно заскрипела. Лобастый голавль вылетел из воды и молнией прочертил воздух. Палка согнулась колесом. Леска тонко запела.

Колька изо всех сил вцепился в палку. Широко расставил ноги. Давно уже погасла заря, но у самой воды еще просвечивала тонкая полоска неба. Голавль дернулся вправо. Колька поднял палку, и рыба заходила на кругах. Мальчик то чуть отпускал леску, то снова подтягивал ее к себе.

Голавль последний раз выпрыгнул из воды. Глотнул воздуха. Мальчик хотел вытащить его на берег таском, но тот сделал отчаянный прыжок и бросился в осоку.

Колька навалился на рыбу и сжал пальцами толстый хребет. Уставший голавль часто хлопал крышками жабр.

Пока Колька возился с голавлем, стемнело. Лесистый берег отодвинулся. Светлой оставалась только река, но от берегов уже ползли к середине густые тени.

Ночь становилась все гуще, и черные тучи все ниже и ниже опускались над рекой.

На охоте Кольке не один раз приходилось ночевать в лесу. Но тогда рядом с ним был отец. Колька спокойно укладывался спать на лапнике. В ногах свертывалась чуткая Тайга. А сейчас он оказался один в незнакомом лесу. Куда ни глянешь — темнота. Тихо перешептываются молчаливые деревья. Нет сил обернуться и посмотреть назад. Мальчику даже начало казаться, что за ним кто-то следит. И хотя он знает, что медведь и рысь сами на него не нападут, со страхом нельзя было совладать.

Одно спасение в костре. Колька быстро отыскал в полевой сумке завернутый в клеенку коробок со спичками. Чиркнул — серая головка раскрошилась. Чиркнул второй раз — неудача. Он изломал много спичек, прежде чем красный огонек перекинулся на бересту. Она сразу вспыхнула и стала завиваться маленькими колечками.

Колька подбросил сухих веток. Огонь набрал силу, разгорелся. По мере того как пламя вытягивалось, отодвигалась пугающая темнота. Около костра Колька почувствовал себя увереннее. Стало даже стыдно за свой недавний страх.

— Гу, гу, гу, гу, гу-цит! — закричала серая сова неясыть.

Но Колька уже ничего не боялся. Сова пролетела рядом, и мальчик ощутил дуновение ее широких крыльев. Он срубил две рогатульки, на палке повесил ведро. Пока закипала вода над костром, очистил голавля. Никогда ему не приходилось ловить таких красавцев на удочку. Даже удивился, как такую рыбину выдержала тонкая леска.

Как там без него на кордоне? Что подумали о нем бородатый егерь и Алешка? Ругали, а может быть, хвалили за сообразительность. Теперь уже поняли, что он отправился догонять бобра.

— Амик, где ты прячешься? — громко сказал Колька и посмотрел в сторону глухого леса.

Мальчику послышался хрипловатый голос Константина Федоровича. Вспомнил звучные строчки. Они явились неожиданно.

Колька подбросил в костер новую охапку веток. Пламя ярко вспыхнуло, и он продолжал громко читать:

Вода в ведре закипела и выплеснулась на огонь. Угли зашипели и зачадили. Поплыл белый дым.

Мальчик быстро оттащил ведро. Пока остывала уха, он неторопливо стал припоминать длинный день. Захотелось узнать, какая щука взяла животка. Жалко, что ему не удалось ее вытащить! Потом он представил, что делает сейчас Тайга. Интересно, вернулась ли она на кордон или продолжает бежать за его салкой по берегу. Хоть бы узнать, что поделывает сейчас бобр. Миха-пчеловод стоял у него перед глазами. Жалко, что он подробно не расспросил его, трудно ли получать витаминный мед. Шиповника у них в лесу хоть отбавляй, а елок еще больше. Вернется, попробует дрессировать пчел. Витаминный мед можно будет сдать в колхозную больницу.

Размечтавшись, Колька совсем забыл, что он находится на реке и очень далеко от кордона. Невольно он снова подумал о матери и сестре Ольге. Вспомнив маленькую сестренку, Колька еще больше взгрустнул. Он представил, как она вечером плакала. На ночь он рассказывал ей сказки. Сказки Колька придумывал сам. Сказки у него двух сортов: смешные и страшные. Страшные Колька рассказывает днем, а смешные — вечером. Вернется он и расскажет Оле, как догонял бобра.

Расскажет он девочке о лобастом голавле, которого ему удалось поймать на обманку. Колька жадно втянул наваристый запах. Очень хотелось есть. Чтобы скорей остудить уху, поставил ведро в воду.

Колька ложкой поймал рыбу. Положил ее на толстый пень и, крепко посыпав солью, откусил. Покончив с рыбой, обсосал все косточки и выпил юшку. От сытости потянуло в сон.

Среди ночи Колька проснулся от холода. Гудели комары. Сияли звезды, и узкий серпик месяца плыл лодкой по облакам. Отражение звезд и месяца дробилось в воде.

Было удивительно тихо. Костер погас. Под серым налетом пепла едва теплились угли.

Колька наломал сухих веточек и подул. Пламя взметнулось и выкинуло длинные языки. Когда огонь разгорелся, мальчик в стороне развел новую теплину. А сам лег поспать на горячий песок, где был недавно костер. Так делать научил отец. Скоро Колька снова пригрелся и заснул.

Три раза он переносил свою теплину и укладывался спать на новых местах. Колька проснулся, когда из-за черных верхушек елей брызнули лучи солнца. Дунул ветер, и отражение в заводи реки дрогнуло и ожило.

Колька неторопливо прошелся по песчаной отмели. Река лизала песок, выбрасывая веточки и листья деревьев.

В лесу заливались птицы. Где-то недалеко застучал черный дятел. Сухое дерево тонко запело, разнося громкие удары по лесу.

На песке перед Колькой были набиты четкие строчки птичьих следов.

— Амик, Амик! — несколько раз прокричал Колька, приставив свернутые ладошки ко рту. — Амик!

В лесу Колька наломал веточек смородины, чтобы заварить чай, и вернулся к костру.

Скоро мальчик напился чаю, закусил куском хлеба. Когда он оттолкнул салку, перед самым плотом проплыла большая стая голавлей.