Гомо советикус

Чужая жизнь

Художник с женой живет в комнате рядом с моей. Стена тонкая. Я часто слышу их интимные разговоры. Они уверены, что на Западе перегородки между комнатами звуконепроницаемы, и не церемонятся в выражениях.

– Нужны деньги, – говорит он.

– Я могу устроиться работать манекенщицей.

– Тут другие пропорции нужны. Да и старовата ты.

– Не хами!

– Здесь другие понятия о молодости.

– Ну, натурщицей в художественной школе. Или у частника.

– Тут все частники. А натурщицы все проститутки.

– Это в Москве натурщицы проститутки. А здесь проституток и без натурщиц хватает.

– Нереально. Может, уборкой квартир заняться?

– Тут этим делом турки занимаются.

– Этот тип, что вчера приехал, наверняка агент КГБ.

– Тут все кагэбэшники.

– Странно, меня в КГБ ни разу не вызывали и не предлагали стучать. Ты что-нибудь понимаешь в этом?

– Меня тоже не вызывали и не вербовали. Вся эта болтовня о советских шпионах – сплошное вранье. Погоди храпеть! Мне, между прочим, не семьдесят лет.

– Между прочим, самый знаменитый бабник в истории, Казанова, писал, что самую приятную ночь он провел с семидесятилетней графиней.

– Вранье!

– Ничего подобного. Просто это была единственная ночь в его зрелой жизни, когда он выспался всласть. Ха-ха-ха!

– Дурак!

Я вычеркнул Художника и его жену из моего списка советских агентов.