Гончаров и похитители

- Надеялся, что ночью в дом нагрянут непрошеные гости, а тут я.

- Ну и что? Много народу приходило?

- Никого не было. Что Алексей Николаевич сказал?

- Он отпускает тебя на двадцать четыре часа, но не более того. Завтра у него самого назревают какие-то глобальные дела, и он строго-настрого велел тебе с утра быть в фирме и в форме.

- Ну и отлично, за сутки можно многое успеть.

- Можно, - глотнув живительной влаги, согласился я. - Если знаешь, что делать.

- А разве мы не знаем? - протягивая мне конфетку, удивленно спросил он. - По плану у нас три встречи. С начальником и любовником Нины Андреевны, потом с ее сыном, Виктором, а потом и с ней самой.

- Это было вчера, а сегодня планы немного поменялись, - садясь в машину, сообщил я. - Макс, мне тут ночью пришла в голову одна интересная мыслишка, и нужно ее как следует проработать. Случаем, ты не в курсе - твой дядюшка и Нина Андреевна развелись официально или просто дружненько разбежались?

- Чего не знаю, того не знаю, - выруливая со двора, честно признался Макс. - Хотя это нетрудно установить по его документам.

- По каким документам? - обретая способность мыслить, усмехнулся я. По тем самым документам, которые вчера не смогли отыскать оперативники?

- Ну тогда заехать в ЗАГС и попросить их поднять архив.

- И во сколько тебе обойдется поднятие этого архива? Там нынче такие куклы сидят, что смотреть боязно: где нет изумруда, висит рубин, где нет золота, болтается платина. Без стодолларовой бумажки они и разговаривать с тобой не станут.

- Это ты верно заметил, но зачем тебе понадобились эти сведения? Так ли уж они важны? - притормаживая на светофоре, спросил Макс.

- Представь себе, важны, и даже очень. Помнишь, вчера мы касались вопроса о том, почему преступники не сожгли дом? И сами же на него ответили: потому что они были заинтересованы в его сохранности. Но заинтересован в нем может быть только тот человек, который имеет на него какие-то права. Кто может иметь такие права? Макс Ухов и бывшая жена, но при условии, что она с твоим дядюшкой не была разведена официально. Ты понял мою мысль?

- Понял, Иваныч, и какой у нас будет маршрут?

- В ЗАГС так или иначе нам заезжать придется, но сейчас еще рано, отложим его напоследок, а пока займемся парикмахерской "Локон". Ты знаешь, где она находится?

- Это самая дорогая и престижная парикмахерская в центре города. Там отлично стригут не только волосы, но и купоны, я имею в виду деньги.

В половине девятого мы подъехали к мраморным ступеням царства брадобреев и цирюльников. Несмотря на то что "Локон" официально начинал работу с девяти, входные стеклянные двери уже были приоткрыты. Миновав их, мы оказались в просторном холле, где серо-черный мрамор чередовался с зеркалами, а клиентов ждали уютные кресла, диваны и красочные журналы с фотографиями всевозможных голов и причесок.

- Простите, но мы открываемся только через полчаса, - объявила нам пухленькая девица в коротком голубом халатике и ажурном фартуке.

- Это ваше дело. Открывайтесь хоть в двенадцать, - важно заявил Макс. Нам ваши подстрижки до одного места. Ты нам вот что скажи, утка голубая, как нам пройти к Алексею Петровичу Бойчуку.

- Молодые люди, выйдите за дверь, - обиделась толстенькая мастерица.

- Во, Иваныч, видал! - восхитился Ухов. - Нас уже молодыми людьми стали называть! Приятно, только почему мы должны выйти за дверь, когда мы пришли к нашему старому кенту Алехе Бойчуку? Вот я нажалуюсь ему, как ты принимаешь гостей, и он тебя обязательно уволит. Куда ты денешься? Пойдешь на панель.

- Да что вы в самом деле... - чуть не плача, зашлась в гневе пампушка. - Что вы себе позволяете? Что я вам плохого сделала? Идите прямо по коридору и упретесь в дверь Алексея Петровича. Он недавно приехал.

Алексей Петрович Бойчук оказался маленьким юрким человечком, чем-то напоминающим хомячка. Он сидел в высоком крутящемся кресле в самом центре довольно большого кабинета за современным полукруглым столом и азартно что-то кому-то доказывал по телефону. Он был настолько увлечен своим занятием, что не сразу нас заметил. Только мое вежливое покашливание оторвало его от трубки.

- Что? - удивленно посмотрел он на нас. - Кто вы такие и что вам здесь нужно?

- Вы, дорогой Алексей Петрович, - сделав на лице приятность, направился я прямо к нему. - Вы и ваше бесценное общество.

- Не подходите ко мне, - спрыгнув с кресла, отчаянно замахал он руками. - Не подходите! У меня уже есть крыша.

- Сиди, суслик! - весомо приказал Макс. - Сиди и сопи в две дырки. Никто не собирается тебя крышевать. Мы пришли совсем по другому вопросу.

- По какому еще вопросу? - Немного успокоившись, Бойчук вновь погрузился в кресло. - Что вам от меня надо?

- Немного. Скажи-ка, Алексей, Алешенька, сынок, - усаживаясь напротив, хрипло пропел Ухов, - где и с кем ты провел позавчерашний вечер и последующую ночь?

- Это, знаете ли, нахальство, - вскипел от негодования Бойчук. - Это нарушение конституции и прав человека. Я буду на вас жаловаться! Вы кто такие?

- Ребята лихие, - ухмыльнулся Макс, доставая красное удостоверение охранной фирмы "Сокол". - Тебя устраивает такой документ? Если нет, то проедем с нами.

- Устраивает, - вжимаясь в кресло, пробормотал он. - Но я не пойму, что вы от меня хотите? Чем я вам могу быть полезен?

- Прежде всего ответь на поставленный вопрос, где и с кем ты был позавчера вечером, а потом уже поговорим обстоятельно.

- Но, боже мой, да ни с кем я не был. - От волнения он побурел. - После работы я сразу поехал домой к жене и детям.

- Значит, имя Нины Андреевны Соколовой тебе ничего не говорит?

- Абсолютно ничего... То есть что я говорю! Конечно же... Она работает у меня дамским мастером, только и всего.

- Это в рабочее время, а после работы переквалифицируется в мужского и обслуживает твою персону. Я верно говорю? Чего замолчал-то?

- Мне просто нечего вам сказать, - брезгливо дернув носиком, поморщился он. - Это чьи-то грязные инсинуации, обсуждать которые мне просто противно.

- В таком случае мы обсудим их с твоей женой. Алексей, Алеха, твой домашний адрес мне установить легче, чем твоим мастерицам побрить яйца очередного клиента. Прощай, болезный, я тебе не завидую, пойдем, Иваныч.

- Погодите, мужики, постойте. - Резво соскочив с кресла, он закрыл своим тельцем дверь. - Ну зачем же вы так сразу?.. Не по-мужски получается...

- Ладно, колись, - возвращаясь в исходную точку, разрешил Ухов. Только конкретно и коротко, на все и про все даем тебе десять минут.

- Может быть, по граммуле коньяка? - облизывая губы и не зная, с чего начать, предложил нам Бойчук. - У меня хороший...

- Обойдемся без коньяка, - обрезал его благие начинания Ухов. - Давай без вступления, а только по существу.

- Не знаю, зачем вам понадобилось лезть в мою личную жизнь, но я действительно иногда встречаюсь с Ниной Андреевной, и мы вместе с ней проводим некоторое время.

- За игрою в бридж? - криво оскалился Макс.

- Ну зачем же вы так... - делано смутился главный брадобрей. - Да, у нас с ней небольшой служебный роман. Только не нужно все опошлять.

- Короче, в котором часу ты приволокся к ней позавчера вечером?

- Чтобы вам не соврать... Дай бог памяти... - наморщил он лоб. - Я пришел часов в девять или около девяти. Посчитайте сами. Последний клиент и мастера ушли в десять минут девятого. Парикмахерскую я закрыл в восемь двадцать, поставил на сигнализацию и поехал к ней, но по дороге зашел в магазин, где купил колбаски, ветчинки и балычка. На это у меня ушло минут двадцать, да плюс дорога заняла минут пятнадцать. Значит, к Нине Андреевне я приехал никак не позже девяти часов. Но к чему такая точность?

- Не твое дело. Что было дальше?

- А то вы не знаете, что бывает дальше. Я принял душ, потом мы накрыли стол и совсем было собрались ужинать, но тут Нина обнаружила, что ее запасы коньяка закончились. Недолго думая она собралась и сбегала за бутылочкой. Мы немного выпили и как следует закусили, ну а потом, сами понимаете, занялись сексом. Вот вам и все. Проснулся я только наутро и тут же позвонил жене, наврал ей с три короба про очередной затяжной преферанс и верную мужскую дружбу.

- В котором часу твоя любовница пошла за коньяком?

- Десяти еще не было. Наверное, она ушла минут без пятнадцати.

- Как долго она отсутствовала и когда вернулась назад?

- Где-то через полчасика.

- Вы всегда остаетесь у нее на всю ночь? - принял эстафету допроса я.

- Нет, очень редко, только когда изрядно переберу.

- Какая у вас, по вашим меркам, норма?

- Граммов двести- двести пятьдесят, и, как правило, я этой границы не перехожу.

- Почему же перебрали позавчера?

- А бог его знает. Вы же мужики. Сами все прекрасно понимаете.

- Когда вы заснули?

- Сразу же после того, как...

- А не во время того, как?..

- Нет, это я отлично помню. Я все сделал качественно и профессионально.

- Вы просыпались посреди ночи?

- Нет, говорю же вам, что очнулся только утром, часов в семь.

- И что вы увидели?

- А что можно увидеть наутро? Грязный стол с объедками, пустые бутылки и некрасивую, неухоженную женщину рядом.

- Вы сказали, пустые бутылки? Значит, их было несколько?

- Да, одна из-под сухого вина, которое пила Нина, а вторая моя, коньячная.

- Значит, вы превысили свою норму в два раза?

- Выходит, что так.

- А вы достаточно хорошо помните, что расправились один с целой бутылкой?

- А то как же? - с некоторой гордостью ответил Бойчук. - Утром-то она оказалась пустой и никчемной. А кроме меня и Нины, в доме никого не было.

- Не кажется ли вам, что ваша подруга постаралась основательно вас накачать?

- Я бы так не сказал. Скорее пил по собственному желанию.

Помолчали.

- Ладно, Фигаро хренов, живи покуда, если понадобишься, мы тебя еще навестим, - сумрачно пообещал Макс, выходя за дверь. Многозначительно посмотрев хозяину в глаза, я последовал за Уховым.

- Иваныч, ну и что ты скажешь по поводу этого суслика? - отъезжая от салона, полюбопытствовал он. - Поделись впечатлениями.

- Дерьмо, - коротко определился я. - Только не пойму, кто из них врет она или он?

- Ты о чем?

- Все о том же. Тебе не хуже меня известно, что вчера вечером у нее оставалось полбутылки коньяка, который она и пыталась нам влить. Однако, по словам Бойчука, получается совсем другая картинка. Когда он пришел к своей подруге, у нее не было ни капельки спиртного, и именно поэтому она побежала в магазин и купила бутылку, которую он, по его же словам, опростал до донышка. Спрашивается, откуда в таком случае у нее и для нас нашлось двести пятьдесят граммов этого вонючего коньяка? Купила перед нашим приходом и потихоньку вылакала половину? Извини, но на алкашку она не похожа. Как объяснить такое положение дел?

- Ну был небольшой загашник, делов-то. Однако на этот вопрос лучше всего ответит она сама.

- И в очередной раз наврет с три короба. Нет, Макс, давай-ка мы сами попробуем пораскинуть мозгами, какой у них там расклад получился.

Первая версия: начатая бутылка коньяка у Нины Андреевны действительно давно стояла в баре, но она прекрасно понимала, что этой дозой своего хозяина она не свалит. А свалить его с ног ей было нужно во что бы то ни стало. Зачем? Затем, что ей было необходимо отлучиться на довольно продолжительный период времени, но так, чтобы кто-то мог подтвердить ее постоянное присутствие в доме. Лучше всего на эту роль подходил до бесчувствия пьяный человек. Представь себе его состояние: вырубаюсь - баба под боком, просыпаюсь - баба под боком. Все шито-крыто, и он в полной уверенности, что с ним она проспала всю ночь. Его и убеждать не надо. Короче говоря, ей был необходим одураченный свидетель. Но спиртного для этого у нее недостаточно. Не знаю, почему так получилось. Возможно, она рассчитывала, что коньяк он прихватит с собой, возможно, думала, что ее запасы более существенны, но, так или иначе, ей пришлось бежать в магазин и покупать целую бутылку, которую она и влила в своего возлюбленного. Ну а потом, с чистой совестью, прихватив подельников, поехала бомбить твоего дядюшку. После того как по ее просьбе он открыл ворота, она передала его в руки своих дружков и под утро вернулась домой.

Второй вариант этой версии почти не отличается от первого и выглядит примерно так: у Нины Андреевны действительно не было коньяка, и она в самом деле была вынуждена бежать за ним в магазин. Когда они сели за стол и выпили по рюмочке, она незаметно подсыпает своему шефу снотворное, от которого он благополучно скисает у нее под боком, ну а дальше все развивается как и в первом случае.

И наконец, вариант номер три. Он мне не особенно нравится, но право на жизнь тоже имеет. Вполне возможно, что Алексей Петрович и Нина Андреевна действовали сообща и по ранее разработанному плану. Тогда и их вранье не что иное, как коллективно выдуманная легенда. Какая из этих версий тебе больше нравится?

- Первая, - подумав, ответил Макс. - Куда едем?

- В паспортный стол. Думаю, что там мы скорее, чем в ЗАГСе, узнаем о том, был ли у твоего дядьки брак расторгнут официально. В свое время у меня там работала одна знакомая девочка, и если она до сих пор при должности, то мы можем рассчитывать на ее помощь. Остановись возле магазина, нужно сделать ей маленькую приятность.

- Ничего мы там не выясним, - угрюмо возразил Макс. - Что они нам могут сказать, если после развода они не меняли паспорта, а тем более мадам Соколова оставалась в замужестве под своей фамилией. Нет, Иваныч, в паспортном столе мы ровным счетом ничего не узнаем. Без ЗАГСа нам не обойтись, но сегодня суббота и канцелярия там не работает.

- Ты прав, - уныло согласился я. - Но ведь в частном секторе на каждый дом заведена какая-то книга, может быть, по ней мы все и узнаем.

- Эта самая книга хранилась у дядюшки, и она пропала вместе с остальными документами. Я вчера искал ее битых два часа, и все бесполезно. Как корова языком слизнула.

- Это хорошо.

- Чего же тут хорошего?

- Теперь мы наверняка знаем, что твоего дядьку похитило лицо, заинтересованное в его доме, значит, мы на верном пути, и нам остается как следует поработать с Ниной Андреевной.

- Или с ее сыном.

- Не думаю, он лицо мало заинтересованное. Сам-то в доме Романа Николаевича он прописан не был, а значит, и прав у него нет никаких.

- Яблоко от яблони недалеко катится, - глубокомысленно изрек Макс. Вполне возможно, что одним из подельников и был ее сын Виктор. Давай его пощупаем?

- Уговорил, все равно делать нам сегодня нечего.

* * *

Малосемейки нашего города особенной чистотой никогда не отличались, но то, что мы увидели в подъезде дома номер 45, где в 30-й квартире проживал Виктор, превзошло все наши ожидания. О стенах говорить не приходится, тут и так все понятно, но то, что творилось под лестничным пролетом, ведущим на второй этаж, было верхом совершенства и творческой фантазии смекалистых жильцов. Решив не утруждать себя утомительными прогулками к мусорным бакам, они организовали настоящую помойку у себя в подъезде. Наверное, аромат дерьма и тухлой рыбы, который щедро источала это клоака, был дорог их сердцу, приятен обонянию и просто радовал глаз. Находясь в состоянии покоя, эта свалка менее источала зловоние, но, к нашему несчастью, в момент нашего появления ее серьезно ревизовал совсем уж опустившийся бомж. Что он там хотел найти, известно лишь ему да Богу одному. Но ковырялся он в ней так старательно и истово, что ушел в эту груду нечистот по пояс. Подобно кроту, он уходил в нее все глубже и глубже, отбрасывая из-под себя в узкий проход все новые и новые реликты.

- Эй, мусоройщик, - кинув в торчащую задницу камушек, окликнул его Макс, - отдохни малость, а то совсем задохнешься. Дай нам пройти.

Что-то пробурча, бомж с удвоенной энергией принялся за раскопки, в результате которых Ухов схлопотал пустой консервной банкой по морде, а на моей куртке повисла какая-то подозрительная слизь.

- Ну козел! Крот вонючий! - обламывая хлесткий прут, разозлился Макс. Сейчас ты у меня получишь! Пробкой вылетишь.

- Оставь его, - удачно преодолев расстрельную полосу, попросил я Ухова. - Лучше подари ему червонец. Благое дело сделаешь. И ему, и тебе, и Всевышнему приятно. Я уже не говорю о кое-какой информации, которую можно будет попозже у него выудить.

- Хм, как скажешь, - озадаченно проворчал Макс и легонько пощекотал "крота" прутом. - Болезный, хочешь червонец?

- Хочу, - глухо послышалось из кучи, и через секунду бомж вынырнул на поверхность. - Правда, что ли? - вытирая тряпкой бороду и глаза, недоверчиво спросил он.

- Правда, - протягивая ему десятку, ответил Ухов. - Только при условии, что ты на время прекратишь свои изыскательские работы и дашь мне пройти.

- Да это уж конечно, за такие бабки я могу сегодня вообще выходной себе устроить.

За дверью 30-й квартиры, обтянутой черным дерматином, слышался громкий спор, хохот и залихватский мат изрядно выпившего люда.

- Теперь мне, кажется, ясно, почему мамаша не желает слишком часто общаться со своим сынишкой, - нажимая кнопку звонка, поделился я своими соображениями.

- Круто гуляют, - согласился Ухов и, не дожидаясь ответа, толкнул дверь коленом.

Как он и ожидал, она оказалась не заперта. С некоторой нерешительностью мы переступили порог и очутились в крохотной прихожей с газовой плитой и раковиной. Из нее выходили две двери: одна, как я понял, в туалет, а другая в комнату, из которой и доносился праздничный перемат гуляющих. Именно туда мы и зашли.

В довольно большой и чистой комнате, обставленной убогой мебелью, веселилось пять пропащих душ. Две полуголые бабы с загробным, лилово-фиолетовым цветом кожи и взлохмаченными прическами обслуживали трех мужиков аналогичного образа жизни. На единственной койке, стоящей перед фанерным столом, полулежала пара, видимо совсем недавно окончившая свои интимные дела. Трое остальных членов этой компании в качестве зрителей восседали на колченогих табуретках, пили водку и смачно обсуждали только что состоявшееся зрелище. По их изможденным физиономиям было понятно, что развлекаются таким образом они уже не первый день.

Наше присутствие их не особенно встревожило, они лишь немного удивились незнакомым лицам, и только один из сидящих на табуретке, небритый парень в трусах и в майке, соизволил спросить:

- Кто такие и почему без стука?

- Мы стучались, да, видно вы, не слышали, - как можно дипломатичней ответил я.

- А на хрена вы вообще сюда пришли?

- К тебе в гости, - делая шаг вперед, скрипнул зубами Макс.

- А кто ты такой? Я тебя не знаю, проваливай, пока я тебе тыкву не отшиб.

Погорячился мужик. Напрасно он так сказал. Не прошло и минуты, как все три джентльмена тихо лежали в одном углу, их дамы покоились в другом, а два сломанных ножа улетели в форточку.

- У кого еще появится желание отшибить мне тыкву, только шепните - и я весь к вашим услугам, господа, - удовлетворенный хорошо проделанной работой, очаровательно улыбнулся Макс. - Я не заставлю вас долго ждать.

- Зачем вы так? - растирая заплывающий глаз, заныл самый агрессивный гуляка, который-то и спровоцировал драку. - Что мы вам худого сделали? Сидели себе спокойно, отдыхали, а тут вы врываетесь и, не разобравшись, начинаете нас калечить. За что? И вообще, кто вы такие?

- Скоро узнаете, - многозначительно пообещал Ухов.

- Что вам от нас надо?

- Не что, а кто. Где Виктор Гаев?

- Еще лучше, - застонал мужичок. - Он уже больше месяца здесь не живет.

- Как это не живет? Ты мне лапшу на уши не вывешивай.

- Вот тебе крест, не живет он здесь. Я с ним месяц назад квартирами поменялся. Сам переехал сюда, а он вселился в мою двухкомнатную. Все честь по чести. Документы оформлял нотариус. А доплату он мне через фирму перегнал. Все законно.

- И какой же адрес твоей бывшей квартиры? - едва сдерживая смех, спросил я.

- Так это... Бульвар Свободы, дом 24 и квартира 24. А вы сразу калечить... Не разобрались и калечить. Вот я на вас в суд подам.

- Слушай, ты, козел одноглазый, там у тебя в подъезде лежит куча отличного дерьма, так вот, еще слово - и ты окажешься под нею. Ты хорошо меня понял?

- Лучше не бывает, - буркнул хозяин и спрятался за спины своих товарищей.

- Ну вот и отлично, люблю смышленых кретинов, - покидая новоявленный притон, заржал Ухов. - Ну что, Иваныч, рвем на бульвар Свободы. А почему ты такой грустный?

- Потому что грустно, оттого и грустный. И еще я подумал вот о чем: сознательно или по незнанию Нина Андреевна дала нам старый адрес сына?

- Не ломай голову, сейчас разберемся.

* * *

Подъезд дома номер 24 несказанно отличался от того, где мы только что побывали. Широкие и пологие марши лестниц, чистые оконные стекла и облицованные кафельной плиткой стены - все это благотворно отразилось на нашем настроении. Двадцать четвертая квартира находилась на втором этаже, и ее охраняла фирменная металлическая дверь со сложной системой замков.

- Похоже, пришли мы сюда напрасно, - нажав кнопку звонка, проворчал Макс. - Не станет хозяин такой квартиры грабить старика.

- Кто вам нужен? - открыв дверь, спросила нас высокая тридцатилетняя женщина, одетая в заляпанный краской спортивный костюм. - Ну говорите же, мне некогда.

- Мы бы хотели повидать Виктора Гаева, - проникновенно глядя в ее зеленые глаза, ответил я. - Вы не волнуйтесь, мы долго его не задержим.

- А кто вы такие? - насторожилась женщина. - И что вам от него нужно?

- Мы из ФБР, - помахав красной книжечкой, представился Макс. - А вот что нам от него нужно, это должен знать только он сам. Я понятно говорю?

- Понятно, - успокоилась она. - Проходите, только аккуратненько. У нас ремонт. Недавно переехали, смотрите не запачкайтесь. - Со всякими предосторожностями она провела нас через широченный коридор, где в поте лица трудились трое рабочих, и постучалась в торцовую дверь.

- Ну что еще? - недовольно спросили оттуда.

- Виктор, к тебе пришли из милиции. Впустить, что ли?

- Пропусти, - после некоторой паузы позволил голос.

Виктор Гаев, тридцатилетний лысеющий джентльмен в очках на горбатом носу, возлежал на диване, пил пиво, смотрел телевизор и, наверное, поэтому к нашему приходу отнесся довольно прохладно. Привстав с дивана, он жестом указал нам на кресла, стоящие по обе стороны журнального столика, уставленного непочатыми пивными бутылками.

- Угощайтесь, - небрежно и лениво предложил он.

- Спасибо, но мы на службе, - строго ответил Ухов. - А вот закурить совсем бы не мешало.

- Извините, но я не курю, - безразлично поставил он точку на этом вопросе. - Что вы от меня хотите, кажется, ни в чем криминальном я не замешан?

- Мы хотели бы знать, где вы находились позавчера вечером после десяти часов?

- Батюшки-матушки, - рассмеялся он. - Никак меня в чем-то подозревают?

- Пока нет, потому и спрашиваем.

- А мне и скрывать-то нечего, все как на ладони. Позавчера был четверг, а на пятницу я объявил себе выходной, и по этому случаю, сразу же после работы, я вместе с женой ездил к ее родителям в деревню. А что случилось?

- Пока что это не должно вас интересовать.

- Странные вы люди, - удивился очкарик. - Спрашиваете, где я был, и в то же время говорите, что это не должно меня интересовать! Это смешно!

- Это не смешно, потому что спрашиваем здесь мы, а отвечаете вы, жестко отрезал Макс. - Таков порядок и ничего тут не поделаешь. Как вы туда добираетесь?

- Недавно купил себе старенькую "копейку", на ней и ездили.

- Как называется деревня, где проживают ваш тесть и теща?

- Семеновка, это километров двадцать от города. - Виктора, похоже, забавлял прокурорский тон Макса. - Могу даже точный адрес указать. Там всего одна улица, так вот, как въезжаешь в Семеновку в третьем доме справа и живут Галкины родители. Отца зовут Иван Федорович, а по фамилии он будет Стародумов.

- И часто вы у них бываете?

- По мне бы лучше там и вовсе не появляться, да вот жена заставляет. Год назад парализовало ее мать, и теперь она вынуждена мотаться туда каждую неделю. У них ведь, кроме Галки, других детей нет, поэтому приходится нам за все отдуваться. Пока Галина готовит, стирает да убирает, я во дворе порядок навожу. Хозяйство у них небольшое - десяток кур, петух, кот да барбос, но все равно за неделю работы скапливается достаточно. То забор поправь, то крышу поднови, а теперь вот ступеньки крыльца прогнили, того и гляди, старик себе шею свернет. В этот-то раз не успел починить, теперь только через неделю.

- Достаточно, - прервал я его словоизлияния. - Мы уже поняли, что вы хороший и заботливый зять. А теперь скажите нам, что вы там сделали конкретного позавчера.

- Позавчера я там ничего не делал. У нас так заведено. В вечер нашего приезда старик топит баню. Сначала моемся мы с ним, а потом со стиркой туда идет Галка, а мы с дедом тем временем пьем его самогон или водку, которую я привожу с собой. Где-то через пару часов к нам присоединяется жена, мы как следует ужинаем и ложимся спать. Вся пахота начинается наутро. Раньше, когда мы жили на старой квартире, мы проводили у них двое суток и уезжали только в воскресенье вечером, а сейчас у нас у самих ремонт идет. Времени в обрез. Вот и приходится свое пребывание в деревне ограничивать и сокращать.

- Если я правильно вас понял, то из деревни вы вернулись вчера вечером. То есть в пятницу.

- Совершенно верно. Мы приехали довольно поздно, часов в десять.

- А где вы работаете, позвольте поинтересоваться?

- Десять лет назад я закончил автомобильный техникум и с тех пор работаю только по специальности. На Севере почти пять лет отпахал мотористом. Когда год тому назад приехал сюда, то решил открыть свою небольшую мастерскую по ремонту автомобилей. Пока у меня работают только пять человек, но дела идут. Потихоньку буду расширяться, а первое время сам регулировал клапаны, развал, схождение... Но теперь все это позади.

- Поздравляю вас с успешным началом и желаю дальнейшего процветания, пожелал я искренне. - Виктор, а почему вы так редко навещаете свою мать?

- А что такое? - напрягся он. - С ней что-нибудь случилось?

- Да нет, успокойтесь, с ней все в порядке. Я спросил то, что спросил. Так почему вы с ней встречаетесь не чаще одного раза в месяц?

- Это еще хорошо, а то и по два месяца не видимся. Так у нас получилось с самого начала. У нее была своя жизнь, а у меня с тринадцати лет, как только от нас ушел отец, своя. И ничего тут не попишешь. Но это старая история, и я думаю, что вас она вряд ли заинтересует. Так что же натворила мать? Может быть, ей нужна моя помощь?

- Пока не знаем, но если возникнет такая необходимость, то мы обязательно вам сообщим, - раскланиваясь, заверил я его.

- Ну что, Иваныч? - выходя на свежий воздух, уныло спросил Макс. Похоже, что мы с тобой в полном тупике, если не сказать большего. Парень, по-моему, чист как венецианское зеркало.

- Очень может быть. - Закурив, я глянул на свинцово-черное, низко упавшее небо и размашисто плывущих по нему крикливых ворон. - Очень может быть, Макс. Тебе нравятся эти черные мудрые птицы?

- Что с тобой, Иваныч? - участливо спросил Ухов и взглядом опытного психиатра внимательно посмотрел в мои глаза.

- Я спрашиваю, тебе нравятся вороны?

- А чего в них хорошего? Шумят, каркают, трупы рвут. Одним словом, падальщики! А почему это ты вдруг спросил? Какая связь и с чем?

- Да так, красивая птица. Поехали.

- Куда прикажете?

- В деревню Семеновка, к тестю Виктора.

- Неужели ты его подозреваешь? - удивился он. - Парень прост, как двадцать копеек, и выложил нам все, что накопилось у него в душе.

- Вот это-то меня и смущает больше всего. С какой стати он перед нами, незнакомыми людьми, начал так выкладываться? Такие люди мне всегда казались классическими врунами и обманщиками. Он словно заранее, как заправский актер, отрепетировал свою роль и сегодня выдал нам отличное представление. Впрочем, посмотрим, дай бог, чтобы я ошибался.

* * *

Деревня Семеновка лежала между двух холмов с правой стороны по ходу нашего движения, ее единственная улица проходила по самому дну распадка, и по причине затяжных дождей сегодня она была судоходна. Выругавшись длинно и грязно, Макс остановил машину возле самого берега, и отсюда мы двинулись своим ходом, благо, что нужный нам дом находился не более как в ста метрах. По самому краю бережка, держась за шаткие заборы и проклиная вековую деревенскую грязь, мы, словно канатоходцы, кое-как добрались до дома Стародумовых, и, плотно прижавшись к ограде, Макс зычно потребовал хозяина. Однако вместо него и далеко не с радостным лаем к нам вылетел страшенный черный пес и, просунув сквозь штакетник свою мерзкую пасть, мгновенно, будто давно ждал этой минуты, куснул меня за ляжку. Невольно отшатнувшись, я поскользнулся и полетел в лужу. Пытаясь меня поддержать, Макс в последний момент ухватил меня за куртку и вполне органично последовал за мной.

Выбираясь из этого моря грязи, мы ругались очень громко и замысловато, поэтому не прошло и четверти минуты, как любопытные соседи повысовывались из своих калиток и наперебой принялись давать нам советы, как лучше выбраться и к какому берегу рациональнее грести.

Нужный нам Иван Федорович тоже не оставил это дармовое представление без внимания. Обутый в резиновые сапоги, он стоял по ту сторону калитки, мусолил папиросу и, поглаживая своего звероподобного пса, неторопливо задавал нам вопросы.

- А вы чего без сапог-то? К нам без сапог нельзя. Вы отколь будете?

- Из задницы, - в конце концов не выдержал стоящий по колено в воде Макс. - Старый ты хрен! Убери свою зверюгу и открой калитку.

- Ась? Зачем это мне открывать калитку?

- Затем, что мы к тебе приехали, пень трухлявый. Открывай, или я вышибу ворота и пристрелю твоего поганого пса.

- Ах, так вы ко мне, значит? А чего ж вы сразу-то не сказали? Пожалуйте, гости дорогие, - гостеприимно открыв ворота, ухмыльнулся хитрый дед. - Заходьте, милости просим. Ну чего же вы стоймя-то стоите?

- Убери псину или через минуту тебе придется тащить ее за хвост на помойку, - вконец обозлился Ухов и в подтверждение своих слов вытащил пистолет.

- Христос с тобой! - побледнев, попятился дед. - Да что ж ты замыслил? Погоди, не пуляй, сейчас я его привяжу. Пойдем, Рекс, а то и до беды недалеко.

- Так-то оно лучше, - выбираясь из лужи на сухую почву двора, удовлетворенно отметил Макс. - Ты, старый охнарь, ненадежнее его привязывай, понадежнее!

- Все в порядке, - справившись со своим делом, ответил дед. - А вы ко мне по какой нужде? Взять с меня нечего. Зачем только я вам понадобился?

- Может быть, ты нас в избу пустишь? Обсохнуть нам надо.

- В избу, мил человек, просто так не пущают. Кто вы такие? Откуда будете?

- Из города мы, старик. Из милиции, - потрясая удостоверением, злился Макс. - По поводу твоего зятька, Виктора, приехали, а ты нам тут мозги чистишь.

- А что Виктор? Виктор парень справный, и ничего худого сотворить он не мог.

- Это уж нам решать, что он мог и чего не мог. Так пустишь обогреться или нет?

- В дом не пущу. Там у меня бабка хворая лежит и не двигается. Парализованная она, но зато все слышит, а зачем ей лишние волнения? А вот баньку я вам затоплю, там вы мигом отогреетесь и обсохнете, айда за мной.

В мизерном предбаннике, пока дед разводил огонь, мы с Уховым стащили мокрую одежду и деликатно приступили к опросу.

- Одному-то с парализованной бабкой, наверное, трудно? - сочувственно спросил я.

- А то нет! - раздувая едва затеплившийся огонек, проскрипел старик. Она же под себя ходит, вот и подсчитай, сколько раз на дню мне приходится ее переворачивать да пеленать, а бабка у меня в теле, поперек себя ширше. За день так ухайдакаешься, что к вечеру едва ноги до постели дотащишь.

- А что же дочка с зятем? Неужто не помогают?

- Помогают. Да только что мне от их помощи? Приедут в пятницу к вечеру, а в субботу после обеда их и след простыл. Давайте портки-то.

Прикрыв загудевшую печку, старик развесил на веревке наше барахло и, закурив папиросу, сел рядом на тесную лавку.

- Вот как? - насторожился Макс. - А по нашим сведениям, на этот раз он приехал к вам в четверг. Наверное, я что-то неправильно понял?

- Да нет, ты все правильно понял. Витька с Галей в этот раз и вправду приехали в четверг вечером, а уехали в пятницу. У него там на работе какие-то неплановые выходные получились, вот они и приехали пораньше.

- Вот оно что, - с видимым разочарованием проворчал Ухов. - А в пятницу, значит, уже и укатил. Тоже мне помощник нашелся.

- Вот я и говорю, толку от него как с козла молока. Как приедет, так ему баню подавай, а после бани самогон. Наутро встанет, метлой помашет и в машину.

- А он что же, много пьет?

- Нет, такого я сказать не могу. В четверг-то я сам отличился. Он еще тверезый сидел, а я уже в пополаме. Не помню, как и до койки-то дополз.

- А наутро, наверное, голова болела.

- А то как же! Сам понимать должен. Проснулся в десятом часу! Ну куда же такое годится! Обычно-то я в семь утра как штык, а тут... эх-хе!

- Когда вы проснулись, Галина с Виктором еще спали?

- Нет, тут они молодцы. Галина уже успела мать умыть и завтрак приготовить, а Витька калитку починил и курятник почистил. Тут ничего не скажешь.

- Скажите, Иван Федорович, а свою машину он загонял во двор или вроде нас оставлял ее в начале улицы?

- Да как же он загнал бы ее во двор, когда лужа в четверг еще больше была. Ясное дело, на улице оставил, да еще подальше вашей. Однако шмотки ваши подсохли, собирайтесь, а я покуда посмотрю, что там с моей бабкой.

Распрощавшись с хозяином, мы уже безо всяких приключений миновали лужу и, забравшись в машину, собрались возвращаться в город.

- И каковы твои впечатления? - запуская двигатель, поинтересовался Ухов.

- Самые хреновые, - мрачно ответил я. - Прикинь сам, почему свидетель Нины Андреевны вдруг так некстати отключается до утра в постели любовницы и почему засыпает Иван Федорович, свидетель ее сына? И вообще, с какой стати Виктор посреди недели устраивает себе выходной? Если он хозяин частной мастерской, то за ней нужен глаз да глаз.

- Ты хочешь сказать, что Виктор опоил своего тестя, а когда тот отрубился, он до утра мог смотаться в город?

- Черт его знает! Но почему бы и нет?

- В таком случае в курсе его дел должна быть жена, ведь ее-то он не опаивал, как мы знаем, она проснулась довольно рано.

- А почему бы ему не посвятить в это дело жену? Если оно приносит хорошие бабки, то надежнее партнера не сыщешь. Кроме того, он мог не посвящать ее в детали.

- Значит, получается, что эта стерва Нина Андреевна действовала со своим ублюдком сынишкой совместно? И их антипатия друг к другу всего лишь показуха?

- Не знаю, Макс, честное слово, я начинаю во всем этом запутываться. Первое, что нам нужно выяснить, отъезжала ли ночью его машина?

- Ну это не проблема, - показывая на крайний дом и стоящую под навесом бабулю, ответил Ухов. - Думаю, что из ее окон все отлично просматривается, а пожилые люди часто страдают бессонницей. Бабушка, мир дому твоему! - подходя к ограде, высокопарно поздоровался он. - Как жизнь молодая?

- Спасибо, сынок, - словоохотливо отозвалась старушка. - Живу пока, скриплю помаленьку, а вы-то как? - вдруг рассыпалась она в дребезжащем смехе. - Видала я немного назад, как вы в нашей луже-то барахтались. К Ваньке в гости, что ли, приезжали?

- К нему, бабуля, к нему, варнаку, - подстраиваясь под бабкино настроение, заулыбался Ухов. - Зверюга его чуть было моему товарищу полжопы не оторвал.

- Да, его окаянный пес тут никому проходу не дает. А чего приезжали-то?

- Хотели у него про одно дело узнать, а он и сам ничего не помнит. Ни бельмеса не смыслит. Может быть, вы нам поможете?

- А что такое? - Врожденное или вновь приобретенное любопытство заставило бабусю приблизиться вплотную к изгороди. - В чем суть дела?

- Тут к нему в четверг зять приезжал. Было такое?

- А как же! Точно приезжал, да вместе с Галкой. А машину свою, керосинку чертову, аккурат мне под нос поставил. А что такое?

- Нет, все нормально, так и должно быть, ведь к дому тестя он проехать не мог.

- А как ты по такой луже проедешь? Тут я никаких претензиев не имею, но зачем же ночью ее кочегарить, мешать людям спать.

- А он что же, ночью куда-то ездил?

- А то нет! Часов в десять укатил, но это еще ничего, а вот потом, когда после трех ночи вернулся, это уже нахальность.

- Точно, - согласился Макс. - Нахальность и невоспитанность, за это надо карать.

- Ага, иди покарай его. Как хлебало-то раззявит, хоть святых выноси. Стерпела.

- Бабуля, а он один уезжал или с женой?

- Один. Как уехал один, так и приехал один. Не иначе как к полюбовнице шастал.

- Это вы точно подметили. Совсем уже стыд потерял. - Укоризненно покачав головой, Макс уселся за руль. - Долгих лет тебе, бабушка.

- И тебе того же, сынок, желаю.

- Ну вот, Иваныч, а ты говорил, - выезжая на асфальт, удовлетворенно проворчал он. - В нашем деле самое главное - это найти к людям нужный подход.

- Макс, - усмехнулся я, - а тебе не кажется, что ты перенял у меня не только речевые обороты, но и этот самый подход к людям?

- С кем поведешься, от того наберешься, - добродушно согласился Ухов. А что тут плохого? Я бы на твоем месте гордился таким способным учеником, как я. Тем более, что это как раз тот случай, когда ученик перерос учителя.

- Ну и свинья же ты, Ухов. Неблагодарная скотина.

- Обижаешь, начальник, я даже на твой день рождения подарю тебе букет гвоздик с открыткой, в которой напишу: "Учителю Иванычу пожелаю на ночь я. Быть всегда тверезым, стройным, как береза. Крепким, как орех, девкам для потех..."

- Заткнись, поэт хренов, и держи руль, а то врежемся в березу и еще та будет тебе потеха.

- Понял, куда путь держим?

- Думаю, что нам пора заехать в милицию к Фокину.

- А не рановато ли?

- Когда он запретит нам заниматься этим делом, тогда уж точно будет поздновато. Тем более, что сведения, добытые нами, имеют не второстепенное значение.

* * *

В субботу в приемной начальника милиции народу почти не было. Новенькая секретарша Светлана осведомилась, как меня представить и по какому вопросу я пожаловал.

- Скажи, что Константин Гончаров пришел, без вопроса, но с Уховым, сурово ответил я и уселся в единственное мягкое кресло.

- Заходите, Владимир Васильевич вас ждет, - почти сразу же объявила Светлана и даже приоткрыла для нас дверь.

- А, соколики прилетели! - ехидно улыбаясь, привстал Фокин. - Мама родная, а грязные-то какие! Ну чистые свиньи. В какой луже валялись?

- В деревенской, - коротко ответил я, собираясь взгромоздиться на стул.

- Стой! - Выскочив из-за стола, подполковник протянул нам по листу бумаги. - Подложите под свои грязные задницы, а то вы мне всю обивку уделаете. Ну, рассказывайте, голуби, что вы там наклевали? Если информация будет стоить того, то я прикажу налить вам по чашке чаю.

Коротко, но исчерпывающе я рассказал начальнику все то, что нам удалось узнать с той минуты, когда мы с ним расстались. Слушал он меня не перебивая, лишь изредка едко и сварливо улыбался, что чрезвычайно мне не нравилось.

- Ну что я могу сказать? - по окончании моего доклада хмыкнул он. Правильной дорогой идете, мужики. С отставанием на полчаса мы по ней тоже прошли вплоть до визита к Виктору Гаеву, и тут наши с вами пути разошлись. Вы поехали к его тестю, а мы направились к его любовнице, некой Татьяне Протасовой, и, к нашему глубокому огорчению, она подтвердила, что действительно Виктор приехал к ней в десять вечера, а отбыл почти в три часа ночи.

- Врет, стерва, - убежденно воскликнул Макс. - Сговорились, сволочи!

- Я тоже так подумал, но, к сожалению, истину ее слов подтверждает соседка по коммунальной квартире.

- Подкупили, - не унимался Ухов.

- Ты бы посмотрел на эту бабку! - с сожалением глядя на Макса, закурил Фокин. - Не бабулька, а чистая склочница. Слышал бы ты, с каким удовольствием и смаком она ворошила грязное белье этой Татьяны. По-моему, легче подкупить конклав Ватикана, чем эту старую грымзу.

- Непонятно, как вы вышли на эту Татьяну?

- Очень просто, о ней нам втихую поведал сам Виктор. Про ваш визит он нам тоже рассказал. Причем от него не укрылось и то, что вы самозванцы. Короче говоря, орелики, залетели мы с вами в тупик.

- Не может такого быть, - подумав, возразил я. - У нас в резерве еще есть Нина Андреевна и ее хахаль Бойчук. Или там вы тоже успели побывать?

- Естественно, а как бы иначе мы вышли на ее сына?

- И неужели вам не показалось странным, что и в том и в другом случае прямые свидетели как матери, так и сына вдруг засыпают в самый неподходящий момент?

- По-твоему, я похож на идиота? - усмехнулся Фокин. - Конечно же показалось, но факты вещь упрямая. Татьяна и ее сварливая соседка божатся, что Виктор с десяти до половины третьего был у них в квартире, а ваш уважаемый парикмахер клянется, что всю ночь проспал в объятиях Соколовой. Что же прикажете делать?

- Окажите нам хотя бы одну маленькую любезность - уточните в ЗАГСе, расторгнут ли брак между Зобовым и Соколовой.

- Хорошо, в понедельник я это сделаю, - черкнув в ежедневнике, пообещал подполковник. - Что еще?

- Криминалистическая экспертиза вещей, которые я вам передал, еще не готова?

- Костя, тебе сколько лет? Кто бы и когда бы ее делал!

- Понятно, а как обстоят дела с дядей Пашей?

- Пока жмется, но скоро расколется.

- Не сомневаюсь, - направился я к выходу. - Если за тело берется опытная рука...

- А ты меня не подкалывай, сукин кот. Между прочим, я и сам стал маленько сомневаться. Шагов говорит, что уж больно просто все получается. Конечно, по пьянке так всегда и бывает, но в данном случае что-то не так. Ну а тебе, Максим, я бы посоветовал, пока суд да дело, перебираться и жить в дядькином доме. Мало ли что они могут еще предпринять.

- Спасибо вам за совет, - подталкивая меня к выходу, проворчал Ухов. Сегодняшнюю ночь я уже провел там.

- Ну и как? Никто из незваных гостей не появлялся?

- Нет, только черные коты ночью гадят на цветы. До свидания.

- Добре. Если что - звоните. Прямой телефон знаете.

Доставив меня до дому и наотрез отказавшись зайти, Макс поехал на работу, а я, кое-как отряхнув перепачканные брюки, ввалился домой.

- У меня больше нет сил с тобой собачиться, - скользнув по моей колоритной одежде взглядом, устало сообщила Милка. - Отец, пойди посмотри, в каком виде опять притопал этот обормот. Господи, за что же мне такое наказание?!

- Нормальный вид, - осмотрев меня и не найдя никаких особых изъянов, возразил тесть. - Я хочу сказать, нормальный вид человека, пришедшего с работы. Костя, прими ванну, да пора садиться за стол. Надеюсь, ты голоден?

- Как волк, - запираясь в ванне, ответил я.

Пытаясь казаться аккуратным и самостоятельным, я сложил все свое грязное барахло в тазик, насыпал туда полпачки какого-то на редкость вонючего порошка и весь этот благоухающий винегрет залил горячей водой. Вполне удовлетворенный своей хозяйственной сметкой, я встал под горячий душ и заурчал от удовольствия. Постепенно меня согревая, тепло дошло до самой печени, и неожиданно для себя, от избытка охватившего меня чувства, я запел привольно и раскатисто: "Я жела-а-ал бы быть сучочком, чтобы тысячам девчочкам на мо-и-их сидеть ветвях..." Наверное, я пел слишком громко и не очень музыкально, потому что мою арию прервал громкий стук в дверь.

- Идиот, замолчи, прекрати нам рвать уши, - злобно цыкнула Милка. Твое чистое белье висит на дверной ручке. Поторапливайся.

Вовсе не собираясь подчиняться ее команде, я все же прекратил свое красивое пение, вылез из ванны, хорошенько вытерся и, приоткрыв дверь, достал одежду. Кроме трусов и майки, мне почему-то предлагалось надеть рубашку и спортивные штаны. Не торопясь, я натянул белье и, совершенно проигнорировав рубашку со штанами, вышел в комнату...

Кроме тестя и Милки, за накрытым столом сидели три незнакомые миловидные женщины и озадаченно смотрели на меня. Что-то в их глазах было такое, что не позволяло мне сдвинуться с места. Так мы и застыли, глядя друг на друга. Они едва слышно постукивали вилками о тарелки, а я задумчиво пощелкивал по животу резинкой от трусов. Это могло продолжаться вечно, но раскатистый полковничий хохот, больше похожий на ржание старого жеребца, наконец-то привел меня в чувство.

- Боже мой! - стыдливо прикрывая причинное место, воскликнул я. - У нас же гости, какая радость. Простите, но я не совсем одет.

- Константин, ты совсем не одет, - зашлась от негодования жена. Перестань паясничать и немедленно выйди из комнаты.

- Милые дамы, простите великодушно, но я просто вынужден покинуть вас на несколько минут. Не скучайте, я мигом.

Уныло одевшись, я зайцем метнулся на кухню. Выходить к гостям после такого казуса, даже в штанах и рубашке, не хотелось. Ну почему мне хронически не везет? Даже в мелочах? Три часа назад на виду у всей деревни плавал в луже, а теперь в непотребном виде вылез на глаза незнакомым бабам. И откуда только они появились? Зачем? И вообще, кто они такие, чтобы Гончаров не мог при них прогуливаться по дому в трусах. Тоже мне пуританки! Наверное, та брюнетка простилась со своей девственностью еще в восьмом классе, а другая, рыжая бестия, поди, отродясь не знала, что это такое! А туда же! Рты пооткрывали, вилочками бренькают, прямо-таки институт благородных девиц. Тьфу ты, ну ты, лапти гнуты!

- Ты чего тут ворчишь? - похохатывая, с сигаретой в зубах вошел тесть. - Костя, а без трусов ты бы выглядел еще эффектней.

- И ты туда же, старец немощный. Хоть вы бы могли меня предупредить, что у нас сидят незнакомые дамы. А то я вылетел, как дурак...

- Да ладно тебе. Тоже, нашел из-за чего огород городить. Они там уже по рюмке коньяка приняли и теперь им трава не расти. Хоть роту голых солдат показывай. От смеха загибаются. Что у тебя с Максом? Дядька его не нашелся?

- Нет, дело еще больше запутывается. Вчера все казалось гораздо проще.

- Ничего, дай время - и ситуация прояснится. Где сейчас Ухов?

- Поехал на работу.

- Вот и отлично, пусть на ночь остается за старшего, у меня двое парней заболели. Сейчас я его обрадую, - набирая телефон фирмы, коварно улыбнулся Ефимов.

О чем они там говорили, я не прислушивался, поскольку решал довольно сложную задачу - как бы мне половчее проскользнуть в комнату, вытащить из-под батареи начатую бутылки водки и на глазах присутствующих баб незаметно пронести ее на кухню.

Однако моим далеко идущим планам не суждено было сбыться. С иезуитской улыбкой полковник протянул мне телефонную трубку:

- Держи, голожопик, товарищ Ухов желает сказать тебе пару слов. Не думаю, что они тебя очень обрадуют.

- Але, Иваныч, тут такое дело получается, - замялся он. - Понимаешь, Алексей Николаевич оставляет меня на дежурство.

- Это я понял, говори конкретней и не жуй свиные уши.

- Понял. В общем, не мог бы ты сегодняшнюю ночь провести в дядькином доме? Сам понимаешь, там может произойти все, что угодно. Дорожку-то лиходеи туда уже протоптали.

- Все ясно, работай спокойно. Когда туда лучше нарисоваться и где ключи от ворот и входной двери?

- Они у меня в кармане, но как мне тебе их передать?

- Никак, сиди и жди у себя в конторе, часов в шесть я за ними заеду.

- Ну как? - юродствовал тесть. - Отличную информацию ты получил?

- Спасибо за пособничество, - в том же тоне ответил я. - Соберите мне тормозок* и не забудьте положить туда газовый пистолет и пару памперсов. Я еду ночевать в дом, где свинячат привидения.

* Тормозок - паек, который шахтер захватывает из дому на смену. (Здесь и далее примеч. ред.)

- Может быть, составить тебе компанию? - неохотно предложил полковник.

- Не нужно, старый ловелас, вам и десятка памперсов не хватит.

- Ты куда? - уже в дверях меня окликнула Милка. - Опять на всю ночь?

- "...Приходит, уходит волна быстротечно - а юноши нет и не будет уж вечно", - ответил я словами Шиллера и печально перешагнул порог.

- Идиот, - высунувшись в дверную щель, поставила она точку.

* * *

Оставив машину на стоянке, к дому Романа Николаевича Зобова я подошел к семи часам, но сразу заходить не стал. Прогулочным шагом не совсем трезвого человека я несколько раз продефилировал туда и обратно, прежде чем решился открыть калитку. На первый взгляд во дворе все оставалось без изменений. Укрывшись в летней пристройке, я больше часа наблюдал за домом, а когда окончательно уверился в том, что он совершенно пуст, только тогда подошел к двери. Упреждая всякие сюрпризы и неожиданности, я тщательно осмотрел замочные скважины и щели между дверью и косяком. Убедившись, что никаких видимых ловушек тут нет, я перекрестился и отомкнул замки. После чего привязал длинный шнур за дверную ручку и, укрывшись в пристрое, осторожно его потянул. Безо всякого взрыва, с приятным попискиванием дверь отворилась, и я, отбросив страх, смело прошел на веранду. Тщательно закрыв за собою дверь, я неторопливо обошел весь дом и пришел к выводу, что он, слава богу, необитаем. Это обстоятельство придало мне определенную уверенность и подняло настроение. Спустившись в подполье, я по совету Макса выбрал квадратную бутылку самогона, помеченную крестиком, и, пополнив ею свой почти шахтерский тормозок (горняки в забое не ноют), по крутой лестнице поднялся на чердак. Здесь и был обозначен мой сторожевой пост.

Сквозь пыльное чердачное окно вечерний свет сюда едва пробивался, но все же его было достаточно, чтобы разглядеть металлическую кровать, на которой, вероятно, прошлую ночь дрых товарищ Ухов. Возле нее стоял старый полированный стол с остатками вчерашнего ужина или сегодняшнего завтрака. Сбросив все это в старую корзину, я вытер столешницу и, любовно разложив свой харч, растянулся на дырявом пледе, что покрывал койку.

- Ну вот, господин Гончаров, можно и отдохнуть, а ты еще не хотел сюда ехать! Это ведь так приятно - уединиться и стать самим собой. Прелесть-то какая! Птички поют, собака где-то брешет. А, Гончаров?

- Сюда бы еще ту брюнетку, Милкину подругу, так ты бы, Константин Иванович, и сам закукарекал. Чего бесполезно лежишь? Тебя дом охранять поставили, а ты как боров разлегся. Послушивай! Посматривай! Постукивай!

- Постукать? Это мы можем, - согласился я и, приподнявшись над столом, нахлюпал полстакана замечательного самогона, произведенного дядюшкой Романом. - Мир твоему дому, дорогой и незабвенный товарищ Зобов.

- Ты, Константин Иванович, шибко-то не увлекайся. Дело тебе доверили важное, и его во что бы то ни стало нужно оправдать. Напряги слух и чутко внимай каждому подозрительному звуку и шороху, а о брюнетке не думай, пустое это дело. О рыжей тоже не думай плохо. Обе они порядочные и неиспорченные девушки. Таких нормальные мужики на южные курорты возят. Представляешь себе, бархатный сезон, ласковое солнце, теплая вода и песок, по которому ты с ней бежишь навстречу волне, взявшись за руки? Кругом красивые добрые лица, стройные тела и белые чайки. А что еще нужно человеку? Ты счастлив, Константин Иваныч, ты бежишь с самой красивой женщиной по песчаной отмели, и вдруг у вас вырастают крылья. Неведомая сила поднимает вас в небо, и вы летите, летите вместе с белокрылыми чайками, а потом и выше!

Совершенно незаметно для себя я уснул.

Вкрадчивый скрежет внизу, подобно грому небесному, ударил по моим ушам. Сон сняло как рукой. Бешеным потоком, подгоняемая адреналином, кровь мгновенно прочистила затуманенные мозги, а натянутые нервы были готовы в долю секунды заставить мои мышцы выполнить любую работу. Осторожно, стараясь не скрипнуть пружинами ржавой койки, я поднялся и, глянув на чердачное окно, был неприятно удивлен. Оно оказалось совершенно черным, а значит, проспал я никак не меньше четырех часов. На цыпочках, в кромешной темноте, я обошел стол и во избежание ненужных столкновений со случайными предметами встал на четвереньки и в таком положении добрался до открытого лаза, ведущего на веранду. Затаившись, я дал своему бешено скачущему сердцу минутную передышку, одновременно прислушиваясь к тому, что происходит подо мной. Судя по звукам, злоумышленник уже справился с дверью и теперь хозяйничал на веранде. По тому, что квадрат лаза оставался неосвещенным, я понял: злодей предпочитает работать без света или же в узком луче потайного фонарика.

Однако пора было переходить к активным действиям, потому как просидеть в таком положении можно было до самого окончания его ночного визита. Подтянувшись вплотную к открытому зеву лаза, я перевесился через небольшой порожек и, подобно глупой куропатке, просунул в отверстие голову.

То, что я увидел, совсем меня не обрадовало. В узких лучах карманного фонарика виднелись две черные фигуры. Низко склонившись над столом, они тихо переговаривались между собой. У меня было два варианта. Пальнуть в них из газового пистолета и с криком "Банзай!"* горным орлом наброситься сверху либо затаиться и наблюдать за их дальнейшими действиями, а уже потом принимать решение, исходя из складывающихся обстоятельств. И тот и другой план имел как свои преимущества, так и недостатки. В первом случае положительной стороной можно было назвать неожиданность моего нападения, которая, как правило, дает огромное преимущество. Отрицательных же факторов было два. Во-первых, я лишался возможности узнать, с какой целью они забрались в дом, а во-вторых, в закрытом помещении я мог попасть под действие своей же газовой атаки, и тогда неизвестно, чем бы все кончилось. Во втором же случае я терял фактор внезапности, но зато мог проследить за всеми их действиями от начала и до конца. И как знать, может быть, это и позволило бы выйти на след Романа Николаевича, если он, конечно, еще жив, а эти ночные гости имеют к его исчезновению какое-то касательство.

* Боевой клич японских самураев.

Проклиная скрипучие ступени лестницы, я спустился на веранду и, прокравшись к двери, прислушался. Насколько я понимал, в данное время большой шмон они устроили на кухне. Судя по достаточно громким звукам, внутри дома налетчики осмелели и держались более раскованно. Да и переговоры теперь велись почти в полный голос, но, как я ни старался, как ни прислушивался, мне не удалось уловить ни единого слова, ни одной знакомой интонации.

Их поиски на кухне продолжались никак не меньше получаса, и все это время я был вынужден в полном бездействии торчать перед закрытой дверью, умоляя их поскорее приступить к обыску в комнатах. В конце концов их голоса затихли, и я понял, что они, внимая моим мольбам, передислоцировались в зал или спальню.

Вытащив пистолет, я потянул дверь. Послушно и мягко она открылась, и я проскользнул в дом. Судя по всему, орудовали они теперь в большой комнате. Вспомнив примерное расположение кухонной мебели, я пошел напрямик, надеясь подойти как можно ближе к дверям комнаты и таким образом получить хоть какую-то информацию.

Неожиданно пол выпрыгнул у меня из-под ног, и я полетел в преисподнюю, но, прежде чем удариться головой о какой-то твердый выступ, успел подумать о том, какой же я болван.

Когда я очнулся, то уже все было кончено. Мои задранные кверху руки были накрепко привязаны к массивной матице, ноги до предела вытянуты растяжками, и я не мог пошевелить даже пальцем. В общем я был классически, по-бандитски оформлен и вполне подготовлен к началу истязаний. Стараясь отдалить эту неприятную процедуру на более позднее время, я по-прежнему безжизненно висел на вытянутых руках, создавая иллюзию моего полного бесчувствия. Единственное, что я мог себе позволить, так это чуточку, на миллиметр, приоткрыть левое веко. Два пингвина в палаческих капюшонах с прорезью для глаз сидели на столе и, покуривая, изучающе на меня смотрели, а между ними стояла открытая бутылка самогона и лежала начатая пачка "Мальборо". Похоже, мне предстояло разделить судьбу хозяина этого дома Романа Николаевича Зобова. И все же ужасно глупо помирать благодаря собственной глупости! Ведь я прекрасно знал о существовании этого подполья. Просто не подумал, что, добывая себе бутылку самогона, забыл поставить крышку на место. И самое обидное, что люк они не закрыли не потому, что хотели кого-то поймать, а просто им было не до того. Мальчики очень спешили, а я, как безмозглый медведь, провалился в эту яму. Можно даже не сомневаться, что при падении пистолет отлетел, фонарик разбился, а все содержимое моих карманов сейчас находится в руках негодяев.

- Эй, Кнут, - вдруг встрепенулся один из палачей, тот, что казался повыше. - Смотри, кажется, наш клиент созревает, - заметив, как непроизвольно дернулось мое веко, радостно сообщил он. - Плесни-ка ему в морду самогонки.

- Мочи ослиной ему плеснуть, а не самогонки, - хрипло засмеялся Кнут и, встав с места, расчетливо выплеснул в меня семидесятиградусный первач.

Невольно застонав, я тем самым вызвал бурную реакцию со стороны моих потенциальных мучителей.

- Смотри-ка, Граф, ему не нравится, - не переставая ржать, восторженно заметил подлый клеврет. - Ну что, сука, попался? Ты кто такой и что здесь ищешь?

- Ребятки, позвольте мне объясниться, а также внести дельное предложение. Внимательно меня выслушайте, подумайте и только потом решайте, что для вас лучше - разойтись по-хорошему или получить приличный срок.

- Козел, - прохрипел Кнут и основательно долбанул меня в грудь. Других слов мы от тебя не ждали. Но сейчас ты у меня запоешь по-другому.

- Подожди, Кнут, - остановил его старший. - Сколько тебя можно учить? Нельзя так сразу. Сначала с человеком нужно говорить по-хорошему, а вот потом, если он этих хороших слов не понимает, его надо бить, но не калечить, может быть, он поумнеет и согласиться нам помогать. Но если его поведение останется прежним, вот тогда, как итог, его можно изувечить, а возможно, и прикончить.

"Эх, пнуть бы его сейчас ботинком в мерзкую харю!"

- Добрый человек, - показывая свою методу в действии, елейно пропел он, - вас как зовут? Может быть, вы чего-нибудь хотите, например сигарету? Кнут, прикури сигарету и дай ее нашему новому знакомому. Пусть покурит, это полезно, сигарета успокаивает нервы.

- Курите, пожалуйста, господин хороший, - втыкая мне в рот прикуренную сигарету, поклонился Кнут. - А шампанского не желаете?

"Если они так спокойно и безбоязненно называют друг друга по кличкам, значит, моя судьба решена. Так или иначе, они, похоже, меня убьют", тоскливо подумал я и выплюнул сигарету, стараясь попасть в прорезь маски Кнута. Это у меня не получилось, но тем не менее я слегка приободрился - а может, пощадят? Иначе зачем им нужно было бы напяливать свои идиотские капюшоны?

- Незнакомец, а вы дерзкий человек, - не повышая голоса, пожурил меня Граф. - Но я даю вам последнюю возможность закончить дело полюбовно. Скажите нам, где лежат деньги старика, и мы навеки остаемся добрыми друзьями.

- Не хотелось мне с вами говорить, да, видно, придется, - подумав, ответил я.

- Вот и отлично. Мы слушаем вас с большим вниманием.

- Вы мне не поверите, но я действительно не знаю, где он хранил свои сбережения, да и не интересовался этим. Слово даю.

- Какая жалость... Кнут, я умываю руки и передаю этого несознательного гражданина в твое пользование. Поступай так, как считаешь нужным.

- Это мы моментом, - соскучившись по настоящей работе, ликующе прохрипел Кнут. - Для нас это пара пустяков. Сейчас ты увидишь, Граф, что мое обращение с такими козлами приносит лучшие результаты, чем твои штучки-дрючки, - доставая зажигалку, аж затрясся от нетерпения подонок. Сейчас он у нас заговорит, запоет соловьем и запляшет страусом.

С садистским наслаждением он поднес пламя зажигалки к моему носу, а я сделал то, что сделал бы любой человек, находящийся на моем месте. Я просто задул пламя.

И так продолжалось несколько раз, пока вконец озверевший Кнут не изменил свою тактику. Облив меня с ног до головы самогоном, он хотел уже чиркнуть зажигалкой, когда более сообразительный Граф буквально выбил ее у него из рук.

- Кретин! - заорал он. - Что ты делаешь?! Здесь же море самогона! Мы не успеем даже высунуть голову. Сгорим вместе с ним. Пошли отсюда, вытащим барахло, а уже потом подпалим его сверху.

Выругавшись отборным матом, Кнут, дабы отвести душу, принялся избивать меня ногами, стараясь попасть в наиболее уязвимые места.

- На тебе, сука. Получай на прощание, - слышал я сквозь пелену помутневшего сознания. - Сейчас мы устроим тебе маленький крематорий.

- Кончай, Кнут! Отстань от него! - заорал Граф. - Время поджимает, давай выносить барахло. Погрузим, а потом и запалим.

Это были последние слова, которые дошли до моего сознания. Удар бутылкой по голове, какой-то мягкий и нереальный, поставил точку и отправил меня в путешествие по экзотическим уголкам нашей Вселенной.

Сколько я там путешествовал, известно, надо полагать, одному царю небесному, но точно помню, что райские кущи под диковинным разноцветным небосводом очень скоро сменились на черный ад подземелья с низкими закопченными сводами и злыми языками пламени, которые норовили дотянуться до моей нежной плоти. Извиваясь всем телом, я старался увернуться, но какой-то дьявол тащил меня в самое пекло. Жара, дикая жара, казалось, она иссушила последнюю влагу, и я превратился в почерневшую головешку. Воды, хоть один глоток воды - и я сумею выбраться из этого ада!

Вода, холодная как лед и вечная как жизнь, упала на меня словно с неба. Даже не открывая глаз, я понял, что сумел выбраться из этого вулканического жерла и теперь буду жить. Голова разламывалась на части, в ушах стоял звон, но все это пустяки по сравнению с дарованной мне жизнью. А может, мне все это просто кажется и я давно и прочно прописался на том свете? Страшась этой жуткой правды, я осторожно приоткрыл один глаз, потому что второй почему-то не слушался. И первое, что я увидел, было озабоченное, корявое, милое лицо Макса.

- Господи, Иваныч! - простонал он, и вдруг слеза, крупная и тяжелая, упала мне на подбородок.

Макс плакал! Это было настолько необычно, что я поневоле улыбнулся и тут же вскрикнул от боли.

- Наверное, лицо здорово обгорело? - сипло, с трудом спросил я Макса.

- Нет, ты просто угорел, но тебя здорово из били. Я отвезу тебя в больничку.

- Катись туда сам, вражина. Дай мне зеркало.

- Может быть, не стоит? - с сомнением спросил он.

- Не волнуйся, нервы у меня крепкие.

То, что я увидел в зеркале, превзошло все мои ожидания. Этот одноглазый кусок отбивной свинины и близко не походил даже на свирепо похмельного Гончарова.

- Убери эту пакость, - жалобно попросил я Ухова. - Ну вот, Макс, теперь девушки будут меньше обращать на меня внимание.

- Тут ты, Иваныч, здорово ошибаешься, - жизнерадостно заулыбался он. Если тебя, да в таком виде, выпустить на улицу, то остальным мужикам там делать нечего. Все внимание будет направлено только на тебя.

- Издеваешься, рожа ты неотесанная! Рассказывай, как все получилось.

- А получилось то, что опоздай я на пару минут - и твой визит на эту благословенную землю можно было считать завершенным. Тебя Господь Бог принять побрезговал, а меня надоумил сегодня. Часа в три мне стало как-то неуютно и тоскливо. Понимаешь, муторно как-то, места себе не нахожу. Оставил я напарника одного и помчался сюда. Еще издали заметил горящий угол дома и темную "шестерку", отъезжающую от ворот. Скорее всего, она была густо-фиолетового цвета, но гнаться за ней не было времени. Я сразу понял, что случилась беда. Нужно было спасать тебя и дом. Чуть ли не на ходу я выпрыгнул из машины и, заскочив во двор, открыл все поливные краны. Снаружи дома пламя я загасил за две минуты и тут заметил, что на кухне и в комнатах горит пол. Высадив окно, я с этим же шлангом забрался в дядькину спаленку и тоже довольно быстро справился с огнем. Но тебя там не оказалось, зато гари и дыма было хоть отбавляй. Я попросту начал задыхаться и не придумал ничего лучшего, как высадить все окна. Стало терпимей, но и огонь от притока воздуха начал бешено разгораться. Заглянув в большую комнату и убедившись, что тебя там нет, я плотно закрыл дверь и принялся за кухню, шестым чувством понимая, что ты находишься, скорее всего, в подполье. Больше всего я боялся того, что рухнет пол и вспыхнет весь самогон до того, как я смогу тебя вытащить. К счастью, я успел выволочь тебя на веранду, когда половицы уже сыпались на голову. Я уже поставил на доме крест, когда появились пожарные и в считаные минуты справились с огнем.

- А где мы находимся сейчас?

- В летнем пристрое. Я тебя сюда приволок, когда они начали хлестать пеной. Они хотели вызвать "скорую" и милицию, но я выделил им по бутылке и попросил этого не делать. Сказал, что по пьянке ты случайно поджег дом.

- Спасибо тебе, Макс, ты настоящий друг, приголубил! - сплюнул я через разбитую губу. - Ничего умнее ты придумать не мог. А теперь, ежели найдется твой долбаный дядюшка, он заставит меня выплачивать принесенный ему ущерб!

- Успокойся, ничего он не заставит. Я с ним круто поговорю. Только вот где он? Ты в состоянии рассказать мне, что здесь произошло?

- Да, но только коротко, мне больно говорить.

- Хотя бы основные моменты.

- Заснул я. Часов в двенадцать меня как подкинуло. Кто-то открывал входную дверь. Было темно. Я высунулся из люка и увидел двух амбалов. Их наружность я не разглядел. Посовещавшись, они вышли вовнутрь, а я слез с чердака и стал прислушиваться. Скоро понял, что они пришли шмонать дом. На кухне они ничего не нашли и занялись комнатой. С пистолетом в руке я проник на кухню и хотел накрыть их с поличным. Пошел напрямую и упал в подполье. Потерял сознание, а когда очнулся, то понял, что накрепко привязан. Налетчики сидели на столе в масках с дырками для глаз. Они курили "Мальборо". У одного кличка Граф, а у другого Кнут. Они у меня спросили, где лежат деньги. Я ответил, что не знаю, и тогда Кнут по приказу Графа начал меня избивать. Потом я потерял сознание, но перед этим слышал, как они мне обещали устроить крематорий. Пистолет, фонарик и все, что было в моих карманах, они забрали. И еще Граф все время торопил Кнута - пора, мол, грузить барахло. Наверное, они промышляют мародерством...

- Разумеется, поскольку из дома пропали все ценные вещи. Нет одного телевизора, видика, музыкального центра. Забрали всю кожу и два больших ковра. Но это пустяки, главное - мы знаем их клички, если, конечно, они не вымышленные. Завтра, а вернее - уже сегодня мне предстоит большая работенка. Я отвезу тебя домой?

- Да, а потом пригонишь мою машину, она на здешней стоянке.

Почти на руках он отнес меня в машину и бережно, словно беременную жену, усадил на заднее сиденье. Плавно тронувшись с места, он аккуратно объезжал каждую лужицу, боясь лишний раз потревожить мою утробу и остатки жидких мозгов, что плескались в разбитом черепе, причиняя мне дикую боль. В пять часов утра он сопроводил меня до двери, прислонил к стене, настойчиво позвонил и спустился этажом ниже.

- Кто там? - тревожно спросила Милка по прошествии долгих пяти минут.

- Открывай, свои, - пробубнил я чужим, незнакомым мне голосом.

- Костя, это ты? - на всякий случай переспросила она.

- Да, - ответил я, стараясь говорить коротко и веско.

- Сейчас, минутку, - после некоторого раздумья пообещала она.

Наступила томительная пауза, после чего дверь резко распахнулась и на меня уставился черный зрачок пистолета. Я тупо смотрел на него одним глазом, даже не пытаясь что-либо понять.

- Убирайся вон, или я стреляю, - откуда-то издалека донесся до меня голос жены. - Я кому говорю, бомж вонючий! - выкрикнула она и пяткой пнула меня в солнечное сплетение. Покорно согнувшись, я дохлой селедкой улегся у ее ног.

- Людмила Алексеевна, что вы делаете? - послышался укоризненный голос Ухова. - Вы же его совсем убьете.

- Макс, - удивилась она. - А ты-то что здесь делаешь?

- Я Константина Ивановича привел. Он же еле живой, а вы его бьете.

- Какого Константина Ивановича? О чем ты говоришь? Где он?

- Лежит перед вами... Его чуть было не убили... Сжечь его хотели...

- Господи, спаси и помилуй! - склонившись надо мной, в ужасе прошептала она. - Да где ж его так?.. Боже мой! Помоги занести его в дом.

Затащив в переднюю, они содрали с меня грязную и рваную одежду. Увидев в зеркало свой обнаженный торс, я совсем огорчился. А Милка, в конце концов признавшая во мне своего мужа, на правах потенциальной вдовы запричитала с новой силой.

- Да что ж это такое творится? Сколько раз я ему говорила: не суй свой длинный нос, куда не просят! Вот вам и результат. Папа, папа, вставай и посмотри, что они с ним сделали! И как он только живой остался?

- Людмила Алексеевна, я побегу, - виновато выскальзывая за дверь, заявил Ухов. - Мне на работу надо.

Потревоженный Милкиными причитаниями, проснулся тесть. Выйдя в коридор, он долго и непонимающе на меня смотрел, покуда не узнал во мне своего зятя.

- Хорош, красный сокол, - крякнул он и, подняв меня на руки, отнес в спальню. - Ну что делать будем? - спросил он свою безутешную дочь. "Скорую" вызывать или сам оклемается? Тебе решать.

- Не надо "скорую", - умирающим лебедем прошептал я. - Я сам оклемаюсь.

- А ты молчи, дуракам слова не давали. Что скажешь, Милка?

- Сейчас я его протру спиртом, осмотрю раны, а потом уж решим.

- Смотри, но у него может быть внутреннее кровоизлияние как в его пустой тыкве, так и в требухе. Дело серьезное. Давай не будем рисковать.

- Помыть и привести его в божеский вид я должна в любом случае.

- Смотри сама, - хмуро повторил полковник.

- Пить, - едва слышно произнес я.

- Что тебе, Костик, минералки или чаю?

- Спирту.

- Эге, дружок, да ты бредишь! Милка, у него же жар, - потрогав мой лоб, встревожился тесть и недолго думая вызвал "скорую помощь".

Часть вторая

В воскресенье утром Макс Ухов сидел в своем кабинете охранной фирмы "Сокол" и, переводя одну сигарету за другой, с яростным нетерпением ждал приглашенных. Кофе за эти полтора часа он проглотил уже больше литра, и теперь ему было достаточно одного взгляда на кофейную банку, как его начинало мутить. С отвращением выплюнув недокуренную сигарету, он подошел к окну, пытаясь разглядеть в снующих мимо окна прохожих тех, кого он поджидал.

И наконец дождался. В десять часов утра прилетели первые ласточки Денис Давыдов и Сергей Семенов. Смеясь, они ввалились в кабинет и принялись тискать сопротивляющегося и злого Ухова.

- Перестаньте, мужики, не до этого. Целоваться будем потом.

- Да что у тебя случилось? - отступая, спросил Давыдов. - Объясни толком.

- Объясню, когда все соберутся. Кофе хотите?

- Да ну его в баню, - поморщился Семенов. - Вот чего-нибудь посущественней бы...

- Сделаем дело и тогда все будет по большому счету, - сразу же обрезал Макс его легкие намеки. - Курите, скоро должны все собраться.

Минут через десять в кабинет заявились сразу трое: Влад Ермаков, Марат Муртазин и Андрей Волков. Они, как и предыдущие, тут же набросились на хозяина с объятиями.

- И что вы как бабы какие-то? - уворачиваясь, прогудел Ухов. - Смотреть противно.

- Ладно тебе, - похлопал его по плечу Муртазин. - Ты чего вызывал-то?

- Покури, сейчас еще должны подойти Генрих Файзиев, Иван Баранов и Алик Бабаев. Вот тогда и устроим коротенькую оперативку.

Все названные лица явились поодиночке, друг за другом. Когда все приглашенные расселись и закурили, в небольшом кабинете Ухова дышать стало невозможно уже через пять минут. Настежь раскрыв окно и дверь, Макс начал собрание:

- Мужики, друг друга мы знаем уже больше десяти лет. Срок вполне достаточный, чтобы понять, кто чем дышит и кто чего стоит. Нынче у каждого из нас своя семья, новые друзья и своя судьба. Двое из сидящих здесь работают в милиции, трое, наоборот, службу закончили. Есть среди нас журналист, рабочий и даже бизнесмен. Жизнь по-разному распорядилась нашими судьбами, но я надеюсь, что наше прошлое, завязанное на крови, не даст нам позабыть друг друга. Поэтому-то я и остановил свой выбор на вас. Мне нужна ваша помощь. Сегодня ночью до полусмерти избили моего друга Костю Гончарова и подожгли дом моего дядьки, которого перед этим выкрали и, судя по всему, жестоко пытали. Где он находится сейчас, я не знаю. Но мне известны клички поджигателей, вероятнее всего, они и похитили моего родственника. А еще перед тем, как поджечь дом, они вытащили из него всю кожаную одежду, два ковра, телевизор, видак и музыкальный центр. Я говорю это к тому, что данные сведения в дальнейшем могут навести нас на след. Так вот, я хочу вас спросить: согласны ли вы мне помочь?

- Об чем базар, Максим?! - с расстановкой и весомо спросил Алик Бабаев. - Говори, что тебе нужно, что нам делать?

- Нет, сперва я хочу получить подтверждение от всех вас. Говорите, мужики, может быть, кто-то занят, у кого-то сверхнеотложные дела. Всяко бывает. Говорите, как есть. Я все пойму и не обижусь.

Около минуты длилось молчание, во время которого друзья переглядывались и о чем-то безмолвно совещались.

- Мы все согласны, Макс, - поднимаясь с места, заявил бизнесмен Генрих Файзиев.

- Спасибо, я в этом не сомневался.

- Тогда и нехрена было спрашивать, - решительно затушил сигарету Давыдов. - Нежные стали! Нарисуй нам план действий и наше место в нем.

- Все просто, нам нужно найти этих двух мерзавцев по кличке Граф и Кнут. Может быть, кто-то уже слышал эти имена?

- Вроде бы нет, - наморщив лоб, ответил Волков. - Но если они проживают в нашем городе, ты к вечеру будешь о них знать.

- Дай-то бог. Итак, перейдем к делу. У нас три района. Распределяемся так: Автозаводский - четыре человека, Центральный и Комсомольский - на каждый по двое. Кто, где и с кем работает, выбирайте сами, вам виднее. Город вы знаете не хуже меня. Я постоянно буду дежурить на этом телефоне. Вопросы?

- Вопросов нет, товарищ прапорщик, - козырнул один из действующих милиционеров.

- Между прочим, я капитан запаса, - тактично заметил Ухов.

- Да будь ты хоть маршал, для нас ты был и остаешься прапорщиком, вставая, усмехнулся токарь Алик Бабаев. - Друзья, пойдем в парк, там все и обсудим, а то здесь дышать нечем.

* * *

В воскресенье под вечер экипаж автомобиля Специальной медицинской службы, в народе называемый "собачий ящик", неспешно катил по центральным улицам города, зорко высматривая свою добычу. В кабине рядом с водителем сидел сержант Борис Клюев. Второй сержант, Рахим Маматханов, находился в благоустроенном салоне для почетных клиентов и тактичными замечаниями одергивал покушавшегося буянить пассажира. За полтора часа добросовестной работы в их закромах набралось всего лишь пять глупых алкашей. Небогат улов, что и говорить.

- Во, Сань, смотри, кажется, наш клиент! - Клюев радостно показал на спящего под скамеечкой мужичка. - Будем брать?

- Да на кой черт он нам нужен! - презрительно сплюнул водитель. - Ты что, по его наряду не видишь? Это же безработный, а как ты с него бабки стрясешь? Только место в палате будет занимать да простыни грязнить. Нет, Боря, такой груз нам не нужен. Ты высматривай того, кто поприличнее одет и не совсем пьян, потому что у прилично одетых, но в доску узюзюканных мужиков деньги вытаскивают шустрые пацанята. Мы, как дураки, его привозим, отрезвляем, нянькаемся с ним, а потом он начинает эти несуществующие бабки спрашивать с нас, да еще права качать. Грязное дело получается. Только себе нервы вымотаешь, а результат нулевой. Средняя степень опьянения и приличный вид - вот все, что нам нужно. Понял?

- Понял, - с готовностью отозвался сержант. - Значит, этот хрен нам подходит? - указал он на высокого парня, бредущего навстречу нетвердой морской походкой.

- Этот подходит, - притормаживая напротив любителя "зеленого змия", согласился водитель. - Пойдем грузить. Рахима позови, а то черт его знает, на кого нарвешься.

Не прошло и пяти минут, как удивленный прохожий оказался внутри "собачьего ящика". Озадаченно осмотревшись по сторонам, он пришел к выводу, что эта карета ему не подходит. Ударив ногой по лязгнувшей решетке, он громко заявил:

- Я Левашов! Сержант, ты слышишь, я Костя Левашов.

- Ну и что? - резонно спросил Маматханов.

- А то, что останови машину и сейчас же выпусти меня отсюда.

- Облезешь и неровно обрастешь.

- Ты, мент поганый, да я же тебя придушу.

Просунув через прутья руку, он попытался ухватить сержанта за волосы, но только сбил фуражку. Это обстоятельство Рахима очень расстроило, и он с оттяжкой ударил парня по руке резиновой дубинкой. От боли нахал взвыл, закрутился на месте и отборным матом начал крыть сержанта, милицию и вообще все правоохранительные органы.

Со своей стороны Маматханов в долгу не остался. Изловчившись, он со вкусом перетянул Левашова вдоль спины и, довольный точным ударом, засмеялся легко и счастливо. Трое наиболее трезвых мужиков при виде этой картины невольно улыбнулись.

- А вы чего лыбитесь, в натуре?! Я кого спрашиваю?! - понимая, что с сержантом ему не справиться, переключился на них Левашов. - Суки поганые, козлы вонючие, чего лыбитесь?

- Да нет, мы ничего... - испугавшись, оторопели братья по несчастью. Мы ничего...

- А я чего?! - сузив глаза и поджав губы, обозлился Левашов. - Я чего?!

- Да нет, ничего, - смиренно ответили мужики.

- А ничего, так получай. Убью, сволота! - Оттолкнувшись от поручней, вложив в удар весь вес своего тела, он каблуком башмака заехал крайнему алкашику в нос. На белую рубашку и светлые брюки незадачливого насмешника рекой хлынула кровь, в считанные секунды перекрашивая его одежду в алые и багровые тона. Его товарищи, видя такой оборот дела, в ужасе отпрянули и вжались в углы сидений. - И вас, сук крученых, я тоже достану. Замочу, козлов! Одного уже замочили и вас замочим, - беспорядочно размахивая руками, зашелся он в приступе злобы.

Покалеченный мужичок тихонько всхлипывал. Пытаясь остановить кровь, он прижал к носу платок и откинул голову на сиденье, тем самым совершенно обнажив кадык. Это не укрылось от взгляда злобствующего подонка. Отойдя к решетке, он уже примеривался, как ему сподручней рубануть ребром ладони несчастного и поставить на этом деле жирную точку. Удар резиновой дубинкой по голове нарушил его планы. Пронзительно завизжав, он упал в проход и в истерике задергал ногами.

- Саня, у нас ЧП, быстро поезжай "домой", - через переговорное устройство сообщил Маматханов. - Кажется, перелом носа или переносицы.

- Понял, - ответил водитель. - Надеюсь, не ты постарался.

- Нет, наш последний клиент. На кой черт вы его взяли? Его надо не в трезвяк везти, а в психушку. Совсем ненормальный.

- Помощь нужна?

- Да нет, я его уже успокоил. Давай побыстрее. Мужик кровью захлебывается.

По приезде "домой" ничем себя не проявившие алкаши были помещены в комфортабельные палаты с хрустящими простынями и прохладной питьевой водой. Хулигана Левашова заперли в привилегированную камеру с жесткой тахтой и удобными фиксаторами. Изувеченному мужику медсестра оказала первую помощь, остановила кровотечение и вызвала "скорую", после чего дежурный капитан, в знак особого расположения, предложил ему кресло возле своего стола.

- Зачем, не надо, - не на шутку сконфузился пострадавший. - Я здесь, на лавочке, посижу.

- Краснов, иди сюда, - повторил приглашение капитан. - Я же тебя не в ресторан зову. Садись и пиши заявление, а потом, если разрешат врачи, пойдешь домой.

- Какое еще заявление? - забеспокоился Краснов. - Зачем мне заявление?

- Заявление на имя начальника милиции о том, что тебя избил Левашов.

- Это еще зачем? - непонимающе прогундосил Краснов.

- Затем, что он нанес тебе побои, как минимум, средней тяжести и за это должен понести наказание. Садись и пиши.

- Только попробуй, - заверещал со своего прокрустова ложа Левашов. Только попробуй. Напиши и считай себя трупом.

- Так, налицо еще и угроза убийством, - ухмыльнулся капитан. - Ты себе, Левашов, годка на три насобираешь, если суд учтет еще угрозу сержанту при исполнении служебных обязанностей. Пиши, Краснов, и ничего не бойся.

- Может, не надо? - боязливо глянув на дергающегося Левашова, заныл Краснов. - Он же псих, он точно меня убьет, а у меня двое детей.

- Никого он не убьет, не успеет, на него завтра же будет заведено дело. Пиши, Краснов, - приказал капитан и скрылся в крохотной комнатке позади дежурной части.

- Если ты напишешь хоть строчку, то я из тебя душу вышибу, предупредил Левашов. - А если не я, то мои дружки. Что, не веришь? В прошлую субботу одного муфлона они замочили, замочат и тебя.

- Замочили, говоришь? - выходя из каморки, спросил капитан. - А кого это они замочили и кто эти мочильщики?

- Да это я так, - побледнев, сразу слукомился Левашов. - Просто стращаю. Дуру гоню.

- Ну-ну, стращай дальше, - набирая телефонный номер, разрешил капитан.

* * *

Весь день Макс Ухов провел как на иголках. Только ближе к вечеру он набрался решимости и позвонил домой своему начальнику. Приготовившись к самому худшему, он спросил о состоянии Кости.

- В больнице он, - со злостью ответил полковник. - Ушиб головного мозга средней тяжести, перелом ключицы и еще яйца ему разбили и отбили почку. Доигрались, соколики! Идиоты недоразвитые, хотя развитых идиотов вроде не бывает.

- Простите, Алексей Николаевич, на его месте должен был оказаться я.

- Ладно уж, проехали. В общем, жить будет, только ты его в ближайшие дни не трогай. Пусть немного его подштопают. Лучше найди тех подонков, а если понадобится моя помощь, то всегда пожалуйста. Как там на работе?

- Здесь все в порядке. Тревожных сообщений не поступало.

- Ну и ладно. Звони, если что...

Положив трубку, Ухов несколько минут смотрел в одну точку, потом отшвырнул пачку надоевших сигарет, вскочил и стремительно, словно пытаясь догнать вчерашний день, зашагал по кабинету, накручивая метры и успокаивая нервы.

Первый звонок раздался в начале шестого. Звонили Андрей Волков и журналист Иван Баранов. Звонили из Комсомольского района.

- Ну что там? - даже не стараясь скрыть нетерпение, закричал Ухов. Как дела?

- Как сажа бела, - хмыкнул в трубку Волков. - Макс, кажется, мы вышли на след одного из твоих корешков, а точнее сказать, на Кнута.

- Я сейчас подъеду! - заорал Ухов.

- Погоди, не спеши, надо выяснить поточнее. Какого цвета были похищенные ковры?

- Черт их знает, но большие. Кажется, один синий с золотистым орнаментом, а другой красный, но без орнамента, а с какой-то вязью.

- Это то, что нам нужно. Позвоним через час, а ты покуда кучкуй, собирай остальных. Нам потребуется парочка ребят, сам я, как ты понимаешь, в этой операции участвовать не имею права.

- Я прихвачу с собой Сергеева и Давыдова.

Вся компания из шести человек собралась в восемнадцать часов, а пятью минутами позже позвонил Волков и велел подъезжать на рынок к северо-западной его части. Несмотря на протест Ухова, туда направилась вся группа, пообещав не вмешиваться до поры до времени.

Иван Баранов внимательно рассматривал косметику, когда сзади к нему подошли Ухов и Давыдов. Тронув его за плечо, Давыдов поинтересовался:

- Девушка, а какие прокладки вы предпочитаете?

- Те, которыми можно заткнуть твою пасть, - не оборачиваясь, отбрил журналист. - Максим, взгляни на забор. Это твой ковер?

- Не мой, а дядькин, - посмотрев на висящий красный ковер, уточнил Ухов.

- Тогда все на мази. Андрей тут потерся и выяснил, что женщина, которая его продает, просит за него тысячу двести рублей. Покупатели говорят, что дорого, но она отвечает, что два месяца назад она сама его купила за такую же цену. Слушайте дальше. Примерно в сорока метрах от нее стоит парень и любезничает с девицей, продающей мороженое. Это и есть Кнут, а точнее, Игнат Уткин. Это все, что нам пока удалось выяснить. Какие будут приказания?

- Никаких, Ваня. Стой, смотри и записывай. И чтобы через неделю в газете появилась статья о бесстрашных ментах Денисе Давыдове и Сергее Семенове. А вообще-то присмотри за торгашкой. Только поделикатней.

Незаметно кивнув стоящему поодаль Давыдову, Макс и Семенов неторопливо направились к лотку с мороженым. Пока Ухов покупал эскимо, за спиной Кнута появился Денис, а с правой стороны скромно встал Семенов.

- Ты чего к девушке пристаешь? - неожиданно повернувшись к Уткину, в упор спросил Макс. - Чего глазами лупаешь? Напился и пристаешь!

- Да вы что? - еще ничего не понимая, удивился Кнут. - Я не пристаю, мы просто стоим и разговариваем, скажи, Наташа.

- Нет, ты к ней приставал, и мы свидетели, - не давая раскрыть рта Наташе, вмешался Семенов. - Я это точно видел.

- Нет, вы ошибаетесь, - уже понимая, к чему идет дело, побледнел и попятился бандюга, но, натолкнувшись на широкую грудь Давыдова, замер, затравленно озираясь по сторонам. - Что вы от меня хотите, пропустите, или я буду кричать.

- Только пикни, - наступил ему на ногу Макс. - Только пикни, и уже через двадцать минут ты будешь лежать в морге, в переполненном холодильнике. Ты меня понял?

- Понял, - сдавленно ответил Кнут. - Что вы от меня хотите?

- Любви и взаимопонимания. Сейчас мы с тобой проедем ко мне, и ты мне все как на духу расскажешь.

- Что я должен рассказать? Я ничего не знаю.

- Там узнаешь. Мужики, отведите его в машину, а я побеседую с торгашкой.

- А при чем тут торгашка? - прогундосил Кнут, отчаянно сопротивляясь властям.

Женщина слегка выпила и теперь весело навязывала Баранову свой товар. Журналист перекрыл поле ее зрения, так что сцену ареста видеть она не могла.

- Так-то вещь ничего и цена устраивает, - поглаживая ворс, соглашался он с торговкой, - но вот расцветка не очень. Мне бы что-нибудь персидское, экзотическое.

- Эх, мужчина, - погрозила она пальчиком, - ну что вы можете понимать? Это же натуральный китайский ковер. Берите - не пожалеете.

- Тысяча двести - это все же дороговато.

- Только для вас я согласна уступить сто рублей, но не больше того.

- Ладно, сворачивайте, - заметив приближающегося Макса, решился Баранов.

- Свернуть - дело минутное, а расплата может затянуться. Сначала заплатите.

- А мы его забираем бесплатно, да еще и вас в придачу, - бесцеремонно заявил Ухов. - Сворачивай торговлю, гусыня бесхвостая. Коврик-то ворованный. Только ты не пой мне про то, что ты об этом ничего не знала. Чего головой-то крутишь? Уткина, Кнута своего ищешь? Не ищи, милая, не ищи. Заарестовали мы твоего Игната. А теперь очередь за тобой.

- А-а-а! - вдруг протяжно завыла торгашка. - Помогите, люди добрые!

- Если не заткнешься, я тебе еще и наркотики пришью. - Засунув руку в ее сумочку, Ухов артистично вытащил прозрачный пакетик белого порошка. - Ты этого хочешь?

- Не хочу, - вытирая слезы и краску, всхлипнула гусыня. - Это не мой пакетик, ты мне его сам подбросил.

- А кто его знает, поди докажи теперь. Вот свидетель стоит. Так что пойдем в машину по-хорошему, а вы, свидетель, сверните и принесите нам вещественное доказательство, ковер.

* * *

У дверей фирмы Ухов, клятвенно пообещав грандиозный пикник, распрощался со своими друзьями, но оставил при себе Давыдова и Семенова. Сдав Кнута на попечение напарника, он велел не спускать с него глаз, а сам вместе с торгашкой в сопровождении ментов направился в кабинет.

- Итак, гражданка, представьтесь, - доставая чистый лист бумаги, попросил он.

- Зуева я. Надежда Петровна Зуева, - что-то уже для себя решив, быстро заговорила она. - Поймите меня, я действительно не знала, что ковер ворованный.

- Успокойтесь, Надежда Петровна, мы вам верим и даже, возможно, отпустим вас с миром, но при условии, если вы расскажете нам всю правду.

- А мне теперь запираться смысла нет. Лишь бы Игнат Уткин меня не тронул.

- На этот счет не волнуйтесь, - успокоил ее Ухов, - думаю, что лет десять, как минимум, вы его не увидите.

- Неужели за кражу ковра дадут червонец?

- У него, кроме кражи, есть много дел гораздо серьезней, но об этом пока помолчим. Мы вас слушаем. Вы давно его знаете?

- С детства, он мой сосед. Напротив живет, вдвоем с матерью. Сегодня после обеда он пришел ко мне домой и попросил продать ковер за семьсот рублей. А я вижу, что вещь стоящая, потому и согласилась. Вот и все, что я могу сообщить.

- Не густо, но достаточно. А вы знаете его дружка по прозвищу Граф?

- Видела несколько раз, но ничего о нем сказать не могу.

- Где он живет?

- Этого я не знаю.

- Хорошо. А теперь все, что вы нам рассказали, запишите на бумагу, а потом отправляйтесь домой, только держите язык за зубами. Это может помешать следствию, и тогда вы уже не отделаетесь легким испугом. Будем крутить на всю катушку, и вам несдобровать. Понятно?

- Понятно, - торопливо хватаясь за ручку, ответила она и быстро нацарапала признание.

- Ну вот, мужики, - подождав, когда Зуева выйдет за дверь, удовлетворенно пропел Макс. - Первая бумажка подшита к делу, есть чем припереть Кнута к стенке. Тащи его, Денис.

- Сучонок, чуть не сбежал. - Пинком направляя Уткина, Давыдов потер покрасневший глаз. - Долбанул меня ногой - и к двери, хорошо, твой напарник выскочил, успел его подсечь. - У, выродок! Гнида ползучая! Врезать бы тебе по первое число...

- Сами виноваты, - поднимаясь с пола, огрызнулся Игнат. - За что вы меня взяли и вообще кто вы такие?

- За что? - удивился Ухов. - А это ты нам сейчас сам расскажешь. Если не хочешь, чтобы я тебе помог. У меня с вашим братом разговор короткий. Где ты взял ковер?

- Дома, со стены снял. - Уткин отвесил издевательский поклон. - Что еще?

- Ничего, - задумчиво посмотрев на Игната, ответил Ухов. - Мужики, смотайтесь-ка к нему домой и посмотрите, что к чему. Кроме ковра, обратите внимание на телевизор, видак и музыкальный центр. Имейте в виду также кожаную одежду. Она должна быть сорок восьмого или пятидесятого размера при втором или третьем росте. В общем, на этого хмыря она не полезет. Поезжайте, а я тем временем поговорю с товарищем Уткиным по душам.

Подождав, пока за ними закроется дверь, Макс встал и запер ее на ключ, который аккуратно опустил в карман. Подойдя вплотную к сидящему Уткину, удивленного таким его поведением, Макс широко расставил ноги и, глядя в упор в испуганные глаза Игната, спокойно и равнодушно сказал:

- Уткин, ты этого даже не знаешь, а ведь я тебя сейчас убью.

Наверное, в его взгляде и интонации было нечто такое, что заставило Кнута сразу в это поверить. Его рот скривила судорога страха, лоб побелел, и на нем мгновенно выступили крупные капли пота. Нос заострился, а под глазами появились черные тени. Парень на глазах постарел лет на десять.

- За что? - проглотив слюну, онемевшим языком выпихнул он вопрос.

- За друга, которого вы изувечили в подвале, за дядьку, которого вы мучаете и пытаете третий день, за поджог его дома и кражу вещей и, наконец, за смерть двух человек, его соседей. Этого достаточно, до следователя ты не дойдешь, можешь даже не сомневаться.

- Мы... не убивали, мы не... убивали. Не убивали... - вскочив на стул, запинаясь, твердил он одно и то же, словно его разум перестал ему служить. Слышите, не убивали мы никого...

- Кто это "мы"? Ты там был не один?

- Мы с Ленькой. Но мы никого не убивали.

- Сядь и подбери сопли. - Брезгливо сунув ему стакан с водой, Ухов отошел к стене и уставился на репродукцию картины Карла Брюллова "Всадница", где рукою какого-то остряка буква "С" была исправлена на "3". Раздраженно содрав репродукцию, он смял ее и выбросил в корзину. - Короче, подонок, твое единственное спасение - это рассказать мне всю правду и показать место, где вы прячете Романа Николаевича Зобова, живого или мертвого. Другого выхода у тебя не будет. Я убью тебя прямо здесь и ночью вывезу труп, а потом займусь твоим Леней. Кажется, его кличка Граф?

- Да, я все вам расскажу, но только ведь вы мне не поверите.

- Попробую.

- Вчера днем ко мне приехал Граф и сказал, что есть нехилое дело. Он от кого-то слышал, что дом номер 16 уже несколько дней стоит бесхозным. Вроде как хозяин куда-то исчез и оставил в доме до вола дорогих вещей и денег. Ну я согласился. Сел с Графом в его тачку, и мы поехали к этому дому, чтобы самим убедиться, что никого в нем нет. В течение дня мы проезжали там несколько раз и решили, что в самом деле дом пустует и мы можем в него забраться.

Ближе к вечеру мы начали готовиться. Купили фонарик, перчатки, а маски сделали сами. Примерно в половине десятого мы еще раз подъехали к дому, остановились метров за сто и около часа наблюдали, не зажжется ли в окнах свет. Свет не зажигался, но входить мы не торопились, ждали половины двенадцатого.

Когда подошло время, мы подогнали тачку прямо к воротам. Отмычкой я открыл калитку, а потом и дверь самого дома. Мы зашли на веранду и некоторое время прислушивались, а потом, уверенные на все сто процентов, что дома никого нет, прошли на кухню и начали искать деньги, попутно отмечая, что где лежит ценного. Искали мы долго, старательно, но кубышки не нашли, и тогда Граф предложил мне осмотреть подпол. Он сказал, что скряги всегда хранят деньги поближе к земле. Я спустился, шмонал там минут пятнадцать, но ничего, кроме самогона, не нашел. После я вылез и присоединился к Графу, который в это время уже обыскивал комнату.

Прошло не больше пяти минут, как мы услышали громкий мат и стук падающего тела. Я тут же хотел разбить окно и бежать, но меня остановил Граф. Он отворил дверь в кухню и сказал, что хозяин дома в темноте грохнулся в незакрытый мною люк и сломал себе шею. Мы подошли к подполью и некоторое время прислушивались, а потом Ленька включил фонарик и мы увидели, что хозяин грохнулся в подвал и взаправду сломал себе шею.

От страха я хотел убежать, но Граф опять остановил меня. Он велел обшманать труп, надеясь найти в его карманах что-нибудь ценное. Он сказал, что, возможно, я найду у него какой-нибудь ключ, и мы по нему догадаемся, где он хранит бабки. С фонариком в руках я спустился в подполье и сразу увидел пистолет. Об этом я сразу же сказал Графу. Он обрадовался и тоже спустился ко мне. Вдвоем мы начали потрошить карманы хозяина, а когда перевернули на живот, чтобы осмотреть задний карман, то он вдруг застонал. От испуга мы отпрыгнули, и я предложил Ленчику делать ноги. Сначала он согласился, но потом решил сделать по-другому. Он сказал, уж если мы начали, то дело надо доводить до конца, мол, за десять бед один ответ. Мы привязали его за руки к потолочной балке, а ноги расширили в разные стороны. А потом сели ждать, когда он оклемается. Когда у хозяина дрогнули моргалки, Граф велел мне брызнуть на него самогонкой. Я выполнил его приказание, и мужик открыл глаза. Мы спросили его, где он хранит деньги, но он отказался отвечать. Мы уговаривали его очень долго и вежливо, но он так ничего нам и не сказал. А время шло и оставаться в доме становилось опасным. Тогда мы погрузили все самое ценное, что отметили ранее, и поехали от него прочь. Вот и все, что я могу сообщить.

- Какая модель и какой цвет тачки у твоего Графа?

- Фиолетовая "шестерка", а что?

- А то, подонок, что я видел своими глазами, как вы отъезжали от дома, когда он уже горел, а значит, это вы его подожгли.

- Ну, может быть, по неосторожности, - заюлил и сжался в комок Кнут. Мы пили самогонку и случайно разбили бутылку, а потом, наверное, случайно обронили сигарету.

- Случайно, говоришь?! Да? - Яростно швырнув Кнута на пол, Ухов наступил ему на горло. - И Гончарову вы отшибли мозги случайно? И Зобова замучили по неосторожности? И Ваську с Николаем вы замочили тоже случайно? Раздавлю, гнида!

- Не надо, - задыхаясь, прохрипел Уткин. - Я вам все расскажу.

- Говори, падла, - переставляя ногу с горла на грудь, гаркнул Ухов.

- Того мужика в подполье я по приказанию Ленчика действительно несколько раз ударил, и дом мы подожгли, но ни про какого Ваську и Николая ничего я не знаю. И про Зобова я тоже слышу в первый раз.

- Врешь, нечисть, - снова озверел Ухов и сильнее прежнего придавил ему гортань.

Теперь достаточно было небольшого усилия, и Уткин поплыл бы в светлые дали, качаясь на огненно-черной глади Мертвого моря. Его спас настойчивый стук в дверь. Вернулись Денисов и Семенов с целым мешком барахла, изъятого из дома Кнута.

- Однако круто ты с ним, - указав на взъерошенного и едва живого Игната, усмехнулся Давыдов. - Погляди, что мы надыбали, кажется, то, что нужно. Его мать, Людмила Григорьевна, сразу поняла, что к чему, и тут же нам все отдала. Там у нее еще ковер остался, тащить не хотелось. Глянь-ка на барахло.

- Да, это дядькины вещи, - мельком заглянув в мешок, равнодушно отметил Макс. - А пистолет и радиоаппаратуру не нашли?

- Пистолет и аппаратуру забрал Граф, - не решаясь встать с пола, поспешно пояснил Игнат. - Это у него надо спрашивать.

- Где и с кем он живет? Только не ври хоть на этот раз. Это твой шанс, если его показания сойдутся с твоими, то у тебя появится надежда остаться живым.

- Да, да, конечно, я скажу, - с жаром поддержал эту идею Игнат. Записывайте: Автозаводский район, Звездный бульвар, 49, квартира 543. Живет он с родителями и младшей сестрой.

- Когда вы планировали встретиться?

- Я должен был ему позвонить после того, как продам ковер.

- Звони и скажи, что продал, все нормально и ты сейчас сам к нему подъедешь. Да смотри у меня, без фокусов! Перестань трястись, говори нормально и весело. Ты продал ковер, получил бабки и у тебя отличное настроение. Одно неверное слово - и ты получишь в лоб. Я в момент вышибу из тебя дух.

- Але, Ленчик, Кнут на трубе, - под пристальным взором Ухова оптимистично повел разговор Уткин. - Да, у меня все о'кей!.. Ничего не долго... Пока то, пока сё... Быстро только кролики умеют... Нет, пока только один... Да нет, все нормально... Я к тебе сейчас подскочу... Нет, не надо, я сам... Когда? Минут через двадцать, тачку поймаю и к тебе, жди.

Пристегнув Игната наручниками к батарее и оставив при нем Семенова, Ухов с Давыдовым выехали в Новый город. Дом, где проживал Леонид Луганский, оказался мрачным громадным монстром с узкими проемами бойниц вместо окон. Бронированная фирменная дверь 543-й квартиры казалась неподвластна даже легкой полевой артиллерии. Велев Давыдову подняться выше на этаж, Ухов решительно надавил на кнопку звонка.

- Кто там? - почти сразу спросил молодой мужской голос.

- Это я, - едва ворочая языком, зателепался перед глазком Ухов. Открывай, Катя!

- Пошел вон, - посоветовал голос. - Нет здесь никакой Кати.

- Ах ты, тварь! - затарабанил он в дверь ногами. - Катя, это я, открой, киска!

- Пьянь немытая, я тебе сейчас так открою, что ты улетишь отсюда вниз головой.

- Сука, я тебе ноги повыдергиваю, - продолжая пинать железяку, пообещал Ухов. - Стерва паскудная, я весь день ишачу, а она тут блудит, сука!

Наверное, последние слова показались хозяину совсем обидными, а может, он просто решил поразмяться, почесать о пьяницу кулаки и тем самым немного разогнать застоявшуюся кровь. Как бы то ни было, но дверь распахнулась и на площадку вылетел высокий парень с дубинкой в руках. Весело сощурив глаза, он замахнулся, примериваясь, как лучше положить удар, но тут совсем неожиданно на него сверху свалилось что-то большое и тяжелое. Оно подмяло его и втолкнуло назад в квартиру.

- Боже мой, что здесь творится? - воскликнула выскочившая из комнаты женщина. - Что вы с ним сделали? Помогите! Убивают! - увидев лежащего на полу сыночка и двух здоровых мужиков, стоящих возле него, заверещала она.

- Спокойно, тетенька, мы из милиции, - показывая удостоверение, улыбнулся Денисов. - А приехали мы для того, чтобы сопроводить вашего сына.

- Куда сопроводить? - при виде удостоверения немного успокоилась она. Куда вы хотите его сопроводить?!

- Ну не на курорт же. Известное дело куда. В милицию. И далее везде.

- За что? Леонид, я совершенно не понимаю, что здесь творится, может быть, ты мне объяснишь? - Растерянно глядя на эту картину, женщина нервно заломила пальцы.

- Я и сам не знаю, мама, - поднимаясь с пола, изобразил удивление Граф. - Позвони Чернову и сообщи, что у нас творится.

- Звоните хоть Белову, все равно не поможет. - Отодвигая хозяйку, Ухов проперся в комнаты. - Ваш сын подозревается в истязаниях и убийстве трех человек, поджоге дома и грабеже. А вот и то, что мы искали, - указывая на стоящий в углу телевизор, сощурился он. - Хозяюшка, погодите звонить и напрасно беспокоить человека. Самим же потом стыдно будет. Откуда у вас появился этот телевизор, ведь еще вчера его не было. Не так ли?

- Так. Сегодня днем Леня купил его у своего знакомого. А вам-то какое дело?!

- Не нужно волноваться. Так просто мы не приходим. Его дружок Игнат Уткин уже дал показания.

- Какие показания? Что за чушь вы несете? - опуская трубку на аппарат, увяла она.

- Я вам объясню, и если вы дама разумная, то вполне согласитесь со мной. Сегодня ночью ваш сын не ночевал дома и явился только под утро, а днем приволок этот видеоящик, который принадлежит гражданину Зобову Роману Николаевичу. Кроме того, ваше чадо и его дружок унесли из дома музыкальный центр, видеомагнитофон, кучу кожаных вещей и два дорогих ковра, при продаже которых его подельник и был задержан с поличным. Достаточно, хозяюшка, или вам еще рассказать о том, как они чуть ли не насмерть замучили в подвале человека, неизвестно куда увезли хозяина дома и в конечном итоге этот дом подожгли.

- Господи, что вы говорите. Леня, скажи, что это не так.

- Не скажет он вам этого, потому как в его положении лучше всего молчать. Собирайся, Леонид, твой товарищ ждет тебя с нетерпением. Да не забудь взять ключи от гаража.

- Нет, я никуда его не пущу, - затряслась сердобольная мамаша. - Вы все лжете, я же знаю, вы лжете! Мой сын не мог такого сделать. Сыночек, ну что же ты молчишь? Скажи мне хоть слово! Они ведь врут? Скажи, что они врут!

- Конечно, врут, мамочка, даже не сомневайся. Вероятно, случилось какое-то недоразумение, но я должен с ними поехать и сам во всем разобраться. Когда отец вернется с работы, ты все ему расскажешь, он знает, кого подключать, а Чернову пока не звоните. Тяжелую артиллерию нужно держать про запас. Пойдемте.

- Нет, подождите. - Злобной щукой она вцепилась в куртку Ухова. - Так просто я вас не отпущу. Покажите еще раз ваши документы, чтоб я запомнила фамилии, и скажите, куда вы его везете и где мне его искать!

- Извольте, гражданка Луганская. - Поморщившись, Денисов повторно сунул ей в нос свое удостоверение. - А завтра утром можете звонить начальнику Центрального РОВД.

- Я непременно это сделаю, можете даже не сомневаться.

- Чем чрезвычайно нас обяжете, - выходя последним, оскалился Ухов.

- Хорошо, хоть ордер не спросила, - уже в машине заржал Денисов. - Куда едем?

- В гараж к этому недоумку. - Кривым указательным пальцем он ткнул Графа под ребра. - Показывай дорогу, ваше сиятельство!

- Зачем вам мой гараж? - скривившись от боли, спросил Луганский.

- Там ты при свидетелях отдашь нам пистолет Гончарова и всю аппаратуру, что вы ночью увезли из дома Зобова.

- А если там ничего нет?

- Тогда я буду говорить с тобой, как говорил с Кнутом, а уж он-то парень, не в пример тебе, будет покрепче. Он запел у меня Лазарем через двадцать минут, а тебе и десяти хватит. Помнишь, как вы мучили хозяина дома и того мужика в подвале? Так вот, то же самое, помноженное на три, ожидает и тебя. Ты меня понял? А может быть, начнем прямо сейчас? Где там у тебя мошонка?

- Не надо, - испуганным поросенком завизжал Граф. - Я вам все покажу, все отдам. Только не бейте меня, пожалуйста, я не переношу боли и могу умереть. Сейчас поезжайте прямо по проспекту. Через две остановки с правой стороны будет кооперативный гаражный комплекс. Второй этаж, двадцать седьмой бокс.

С большим трудом упросив двух мужиков из соседних гаражей присутствовать при осмотре двадцать седьмого бокса, Давыдов переписал все найденные там предметы, в том числе и пистолет Гончарова.

После этой процедуры Граф совсем сник, а в машине даже всплакнул. Встреча двух друзей состоялась в кабинете Ухова, но радостного характера она не носила.

Ближе к полночи Ухов начал допрашивать Луганского, но, к его великому огорчению, ничего нового он не услышал. Граф почти слово в слово пересказал то, что уже говорил Уткин, и это заставило Макса крепко задуматься.

* * *

Оперативка в кабинете Фокина закончилась в десять с минутами, и почти сразу он вызвал к себе освободившегося дежурного майора Лыскова.

- Ну что там у тебя, Дмитрий Евгеньевич, что ты хотел мне сказать?

- Тут вот какое дело, Владимир Васильевич. Вчера поздно вечером из трезвяка к нам привезли некоего Константина Левашова.

- Уже доложили, ты поконкретней, пожалуйста.

- Во-первых, этот Левашов во время задержания в машине и в самом трезвяке хулиганил и оскорблял сотрудников вытрезвителя.

- Им к этому не привыкать, давай излагай дальше.

- Во-вторых, еще в машине он покалечил гражданина Краснова, тоже следующего в медвытрезвитель. Каблуком ботинка он сломал ему переносицу.

- Протокол составили?

- Да, они его вместе с протоколом привезли. Но это не самое главное. Он по пьянке или под кайфом начал было бормотать что-то про своих дружков, которые в прошлую субботу, двадцать шестого августа, кого-то замочили, причем повторил это несколько раз.

- A y нас есть какие-нибудь заявления о пропажах применительно к этому дню?

- Есть, но мне кажется, ни одно из них не подходит. Пропали две девки. Ушла из дома и не вернулась старушка, но все это не то. Почему-то мне сдается, что он имел в виду мужика или парня примерно своего возраста.

- Где он сейчас? - прерывая чересчур разговорчивого майора, спросил Фокин.

- У нас. На всякий случай я его в одноместную клетку определил.

- Давай его сюда, только быстро, и протокол захвати.

Не успела за майором закрыться дверь, как в кабинет заглянула секретарша.

- Владимир Васильевич, к вам какой-то Ухин просится, запускать?

- Ухин, говоришь? - фыркнул начальник. - Ухин пусть минут двадцать подождет. - А вот Александра Николаевича попроси зайти.

- Разрешите?

Оттеснив девицу плечом, майор Лысков протолкнул в кабинет начальника высокого костистого парня примерно двадцати пяти лет от роду. Пытаясь держаться уверенно, он отчаянно трусил, и это Фокину сразу же бросилось в глаза. По его помятой физиономии и растрепанной прическе можно было догадаться, что ночь он провел без сна. Довольно дорогой пиджак уныло висел на поникших плечах. Почувствовав это, парень расправил плечи и развязно откинул лацканы.

- Ну что ж ты стоишь, как не родной, - доброжелательно улыбнулся Фокин. - Присаживайся, гражданин Левашов, и будь как дома.

- Почему же гражданин? - садясь на указанный стул, насильно растянул губы Левашов. - Кажется, я не осужденный, а значит, товарищ или господин.

- Да бог с ним, товарищ ты или господин, это теперь никакого значения не имеет. Суть-то одна: ты совершил преступление и будешь осужден за оскорбление работников правоохранительных органов при исполнении ими служебных обязанностей и за умышленное причинение средней тяжести вреда здоровью. Ты сломал гражданину Краснову переносицу. Статья сто двенадцатая пункт первый. Сколько ему по ней корячиться, Александр Николаевич? - спросил он вошедшего Шагова.

- Если постараться, то можно лишиться свободы на три года, а по второму пункту на все пять - это как дело повернуть.

- А тут и поворачивать не надо, он и без нас уже постарался. Нары себе обеспечил. Но это еще не все. Тут в его досье запротоколировано, что он еще и убийством угрожал. Немного, но тоже на пару годков потянет, как ты считаешь, Левашов?

- Да ерунда все это, товарищ подполковник, по пьянке я...

- Краснову от этого не легче, человек, как минимум, месяц не сможет работать.

- А я ему заплачу, я с ним договорюсь.

- Послушай, Левашов, тебе не пять лет от роду! Протоколы составлены, заявления зарегистрированы, а ты мелешь полнейшую чушь. - Закрывая папку, Фокин словно поставил точку. - Александр Николаевич, кому доверим вести это дело?

- Дело-то пустячное, там и распутывать нечего. Отдадим следователю Свиридовой, пусть все оформит, а через пару дней направим в суд.

- Отлично, суши сухари, Левашов. Александр Николаевич, вели вызвать конвой.

- Да вы что? Не надо, я прошу вас, а с Красновым я договорюсь, обещаю.

- Поздно, батенька, поздно, - усмехнулся Фокин и изучающе уставился в глаза Левашова. - Хотя есть у тебя некоторый шанс, но захочешь ли ты его использовать...

- Что за вопрос, конечно захочу, - приободрился парень. - Что я для этого должен сделать, под какой поезд положить руку?

- Под поезд тебе ложиться не придется, а вот о своих дружках-товарищах, которые в прошлую субботу замочили одного "муфлона", ты нам непременно расскажешь.

- О чем вы? - побелел, а потом пошел красными пятнами Левашов. - Не знаю я, о чем вы говорите! Впервые слышу о каком-то "муфлоне". Вы что-то путаете.

- Нет, это ты путаешь уют домашнего очага и жирную котлету с тюремной баландой. Впрочем, каждый получает то, что он хочет, или, как говорят папуасы, каждый кует себя по голове. Чикаться с тобой у нас нет времени. Хочешь на зону - пойдешь на зону, хочешь в тюрягу - пойдешь в тюрягу. Постараемся вытянуть тебя на второй пункт, на пять лет, - вставая с места и подходя к двери, закончил разговор Фокин. - Светлана, вызови конвой.

- Не надо, - дрожащей рукой Левашов вытер пот, - не надо. Можно я подумаю?

- Нет, красивый, время для твоих размышлений и анализов кончилось. Поднимайся. За тобой уже пришли.

- Подождите... Я не хочу... Я согласен. Блин, но они же меня убьют.

- Не убьют, если ты им сам об этом не доложишь. Нас здесь трое, за Александра Николаевича я ручаюсь как за себя. А ты поручись сам за себя.

- Блин, но потом же будет суд и меня привлекут как свидетеля.

- Твое имя не будет упоминаться ни в одной бумаге, а свидетелей мы найдем без тебя. На этот счет ты можешь быть спокоен.

- Ладно, - громко выдохнув, решился парень. - В понедельник двадцать восьмого августа, ближе к вечеру, я сидел в баре-кафе "Зеленый змий", сидел один и потихоньку дул пиво, запивая его водкой. Мне было нормально, и компании я не искал. Они подошли и сели за соседний столик. Их было четверо. Двоих я знал. Это был Пастух, в смысле Толик Пастухов, и его подруга Динка. Ее фамилия вроде бы Давлятова. А двух других пацанов я не знал, хотя мне кажется, что я их где-то когда-то видел.

Там у них в кафе стоит кактус или фикус, бог его знает, в общем, такая развесистая зеленая хреновина с большими листьями. Я сидел за ней, поэтому они меня и не заметили. Господи, лучше бы я там не сидел, лучше бы я вообще не ходил в этот трепаный бар. Теперь уже ничего не воротишь. Верно говорят: язык мой - враг мой.

В общем, пришли они какие-то смурные и подавленные, особенно Динка. Как я уже говорил, сели за стол, заказали две бутылки водки, минеральной воды и конфет. И что меня сразу удивило - они почти не разговаривали. Так, иногда перебросятся словом и молчат, а Динка - та вообще рот не раскрывала, сидела и смолила одну сигарету за другой. Так продолжалось минут пятнадцать, а может, и все двадцать. До тех пор, понятно, пока на них не начала действовать водка. Вот тут они немного повеселели, стали подхихикивать и говорить какие-то непонятные вещи. Изъясняться какими-то полунамеками, полуприсказками. Можно сказать, я так ни черта и не понимал, но их поведение меня заинтересовало, и я ждал, чем все это кончится.

После того как они проглотили вторую бутылку и заказали третью, их базар стал громче, откровенней и раскованней. Послушав их минут двадцать, я все понял и ужаснулся. Не знаю, получится ли у меня воспроизвести их треп в точности, но я попробую передать вам ту часть, которую воспринял.

- Да что вы так раскисли? - разливая вторую бутылку, спросил Пастух. Все будет тип-топ. Все тихо, никто ничего не знает.