Гончарову наносят удар

Михаил ПЕТРОВ

Гончарову наносят удар

Анонс

Бывший следователь, а ныне частный сыщик, Константин Гончаров всегда готов восстановить справедливость, даже если это оказалось не под силу правоохранительным органам. В повести "Гончарову наносят удар" он пытается докопаться до причин странной гибели отца своей бывшей подруги.

- Ё-мое! - только и мог воскликнуть я, открыв дверь на настойчивый звонок.

На пороге стояла Прекрасная Елена, моя бывшая сожительница. Отодвинув меня, она решительно прошла в комнату, где без сил повалилась в кресло. Такой измученной я не видал ее отродясь. Что могло привести ко мне эту красивую, некогда любимую мною женщину? Исходя из специфики моей профессии ничего хорошего. С радостными вестями ко мне, увы, приходят очень редко.

Посчитав бестактным сразу же выяснять причину ее появления, я беззаботно и весело отпустил лживый комплимент:

- Алена, ты великолепно выглядишь, и вообще - я несказанно рад твоему приходу!..

- Не ври, Гончаров, дай что-нибудь выпить и, если можно, сигарету.

- С превеликим удовольствием! Откуда ты? - пододвигая ей рюмку зелья, невзначай осведомился я.

- Из больницы, - невесело ответила она. - У матери инфаркт. Врачи не дают гарантии, что она...

- Я очень сожалею, поверь, но... Как здоровье отца? Где он?

- На том свете, недавно похоронили. Его отвезли на кладбище, а маму - в кардиологию. И врешь ты, Гончаров, что я хорошо выгляжу. Я не за тем сюда пришла, чтобы выслушивать сомнительные комплименты. Мне нужна твоя помощь.

- Ленка, о чем ты говоришь? Для тебя я сделаю все, что в моих силах!

- Ловлю на слове! Прежде всего ты поможешь восстановить честь моего покойного отца. Ты ведь его знал?

- Конечно, - согласился я, вспоминая нашу первую и единственную встречу, когда он с навязчивой щедростью предлагал мне руку собственной дочери. - А в чем, собственно, дело?

- По официальной версии твоих бывших коллег-идиотов, мой отец наложил на себя руки, то есть повесился.

- Что?! Неужели Сергей Александрович оказался на это способен? Никогда бы не подумал!.. Такой жизнелюбивый человек!

- То же самое твердила и я. Папа не мог повеситься, но они, ссылаясь на заключение экспертизы, доказывают обратное! - И она заплакала, закрыв лицо руками.

- Алена, учти: факты - вещь серьезная, и против них не попрешь. А почему у тебя появилось основание им не верить? Я понимаю, тебе трудно говорить об этом, успокойся и постарайся объяснить свои подозрения.

Она промокнула глаза платочком и продолжила:

- Начну по порядку. Десять дней назад мама уехала в Питер, в гости к моему брату, наказав мне присматривать за отцом. Видишь ли, в последнее время он стал изрядно выпивать, и ему было нужно определенное внимание. Первые пять дней все шло терпимо. Каждый день я заходила к нему после работы, готовила еду, мыла накопившуюся посуду и отправлялась домой только поздним вечером. Так продолжалось до двадцать шестого - до того дня, когда я с ним поругалась.

- Из-за чего поссорились?

- В тот день я, как всегда, пришла к нему после работы. Отец сидел на кухне, пьянее, чем обычно, перед ним - стакан с водкой, на полу - две пустые водочные бутылки, а под ногами, на коврике, тлела непогашенная сигарета. Он что-то бормотал, разговаривая то ли с котом, то ли сам с собой. Естественно, я сорвалась, накричала на отца, назвала алкоголиком и пообещала, что, если он не прекратит свои пьянки, сдам его в наркологию. Он стал огрызаться и пообещал лишить меня наследства.

- Стоп, Алена, что за наследство? Велико ли оно?

- Да нет, не очень - старенький "жигуленок" и дом. Да ты же в нем был!

- Ясно, продолжай.

- Вылив остатки водки, я перетащила его на постель и отправилась к себе. На следующий день, как всегда после работы, приехала к нему опять. Знаешь, в квартире стояла какая-то тревожная тишина. Шестое чувство подсказало, что произошло несчастье! Сама не своя от страха, я осторожно, шаг за шагом, обследовала комнаты, но ничего не обнаружила.

И тогда я решила, что он бухает где-нибудь с окрестными алкашами. Немного успокоившись, присела на кухне покурить. Мне вдруг бросилось в глаза то, что вся посуда и продукты лежат на тех же самых местах, где я вчера их оставила. Значит, его нет дома с вечера. Где он может пропадать?

Уже уходя, я заметила неплотно прикрытую крышку подвала. Я... Костя, налей мне еще... У нас на кухне глубокий подвал, и вот он-то и был не закрыт. Подойдя ближе, я поняла почему. Мешал узел капроновой веревки, защемленный крышкой. Я поднатужилась, приподняла ее и услышала, как внизу что-то свалилось, будто упал мешок картошки. Уже предчувствуя недоброе, включила в подполе свет и... чуть сама не свалилась в подвал. Внизу с веревкой на шее лежал отец...

Лишь немного придя в себя, смогла все осмотреть. На нем была пижама, та же пижама, в которой он был вчера в момент моего ухода. Лестница, ведущая вниз, откинута в сторону. Повесившись, он не мог достать пола, потому что высота подвала у нас около трех метров. Проклиная себя за вчерашнюю несдержанность, я завыла от отчаяния... Что делать? Как посмотрю матери в глаза. Честное слово, Гончаров, я была близка к тому, чтобы повторить его безумие!.. - Алена залпом выпила рюмку водки, помолчала, а затем продолжила: - Я позвонила в милицию и зачем-то - в "Скорую помощь". Явились и те и другие незамедлительно и поставили однозначный диагноз: суицид. На следующий день экспертиза его подтвердила, добавив, что в крови отца обнаружено немыслимое, просто чудовищное содержание алкоголя. И еще оказалось, что смерть наступила почти сутки назад, то есть вскоре после моего ухода.

- Тогда какие могут быть сомнения? Не понимаю тебя, Алена. Чего ты хочешь? Если самоубийство налицо, если признаки насильственной смерти отсутствуют, а явно просматривается алкогольный психоз, то...

- То признаки шизофрении видны уже у меня? Ты это хочешь сказать?

- Не так грубо, но что-то в этом духе. Оставь свою навязчивую идею и займись матерью. Ведь у тебя нет ни одного, даже хлипкого доказательства того, что Сергей Александрович покинул наш бренный мир не по своей воле.

- Нет, кроме одного.

- Какого? - насторожился я.

- Дело в том, что отец вел дневник и все сколько-нибудь значимые факты туда заносил. Делал он это необыкновенно дотошно и основательно, начиная с сорок пятого года, с момента окончания войны.

- Ну и что?

- А то - дневник пропал, хотя накануне, во время ссоры, я его видела! Он лежал под носом у папы на кухонном столе. Об этой пропаже я заявила твоим бывшим коллегам, но, к сожалению, они не отреагировали. Посоветовали поискать получше и не отвлекать их на подобные пустяки.

- Но может быть, они правы? Дневник не рояль, мало ли куда его можно заткнуть. Посмотри получше!

- Костя, отцовский дневник - это фолиант из десятка сшитых общих тетрадей весом в пять килограммов, к тому же упакованный в папку.

- Хорошо, пойдем другим путем. Допустим, твой отец умер от насильственной смерти, хотя экспертиза показала обратное, но допустим! Тогда объясни мне, кому была выгодна его смерть, кто был в этом заинтересован. Ведь не из спортивного же интереса его убили?!

- Не знаю, но врагов у него не было. По крайней мере, он об этом ничего не говорил. Может быть, на работе?.. Хотя вряд ли - в последнее время, еще с перестройки, он работал вахтером в жилищном тресте. Сомневаюсь, что на этой должности он мог нажить себе неприятности. Тем более, что полгода он вообще нигде не работал, сидел дома и занимался твоим любимым делом.

- Каким это? - подозрительно спросил я.

- Пил водку, причем в большом количестве!

- Вот как! Это уже интересно...

- Возможно, пить ее и интересно, но наблюдать за этим процессом со стороны - занятие незавидное!

- Я не о том, Алена. Насколько я знаю по своему скромному опыту, для того чтобы ее пить, нужно иметь деньги, на одну лишь пенсию заниматься "моим любимым делом" невозможно. Где же он их брал?

- Не знаю, возможно, гонял мышей. В смысле, подрабатывал на машине.

- Не исключено, но на это требуется время и, как минимум, трезвая голова, а из твоего рассказа я заключил, что этой роскошью покойный не обладал. Значит, деньги на выпивку он добывал каким-то иным способом, и вот это-то и настораживает. Поехали-ка к тебе! Расписала ты все очень живописно, но хочу сам взглянуть на ваше подполье. Если, конечно, позволишь.

* * *

Снег почти стаял, и ехать по сухому асфальту, да еще ехать трезвому, было одно удовольствие. Если бы не Ленкина трагедия, я бы непременно запел мультяшную арию Черепахи "Рядом львеночек лежит".

Родовое гнездо моей спутницы находилось на окраине города, и, миновав перегруженные магистрали, я невольно прибавил газ, перестраиваясь в крайний левый ряд. Очень скоро я об этом пожалел. Желтый "Москвич" из правого ряда неожиданно и нахально пошел на разворот. Правым крылом я снес ему левую сторону морды и влетел на разделительный газон. Выскочив из машины, с отборным матом поспешил к нарушителю, которого в этот момент уже таранил в задницу микроавтобус. На мое счастье, следом шла машина ГАИ. Нарушение произошло, как говорится, у них на глазах, о чем был немедленно составлен соответствующий протокол. Получилось, что бедному дедку, владельцу "Москвича", предстоит восстанавливать не только мою "девятку", но и рожу микроавтобуса. Глядя на задрипанного старика, я только махнул рукой и заявил, что претензий к нему не имею, после чего снова уселся за руль.

Настроение испортилось, петь больше не хотелось, к тому же сухой асфальт кончился, и теперь приходилось месить грязь городских окраин.

- Извини, Костя, из-за меня ты попал в неприятную историю, закудахтала Ленка. - Но кто мог подумать!

- Не переживай, - успокоил я ее, - мне из-за тебя вляпываться не впервой.

Знакомый дом предстал передо мною в полном своем великолепии. Лет двадцать тому назад он, несомненно, являлся лучшим строением во всей округе, но теперь, когда все оккупировали новые русские с трехэтажными теремами, дом явно стушевался, стыдясь своего одноэтажного убожества. Черный барбос хмуро сидел на крыльце, болезненно переживая смерть хозяина. Жирный рыжий котяра, равнодушный к людскому горю, развалился рядом, вполне довольный положением вещей. Щуря зеленый глаз, он радовался весеннему солнцу и той беспечной птахе, что наверняка уже покоилась в его толстом брюхе.

В доме после моего последнего визита ничего не изменилось, хотя и прошло не менее двух лет. Из глубины комнаты нам навстречу вышел высокий бугай, очень похожий на Елену.

Наверное, брат, решил я и не ошибся.

- Александр, - представился он, - Ленкин брат. А вы, наверное, Константин Иванович? Мне о вас сестра много говорила. Только, я думаю, напрасно она вас побеспокоила. Я не сомневаюсь, что отец сам на себя наложил руки. Все так говорят.

- Я тоже так думаю, но посмотрим. Проводите меня на кухню.

Все было так, как обрисовала мне Елена. Пройдя по пути самоубийцы, для пущей убедительности я попробовал повеситься, и, черт возьми, мой эксперимент чуть было не окончился плачевно для меня. Выловленной селедкой я задергался в темноте подпола, надежно прихваченный капроновой веревкой. Слава Всевышнему, что я был не один. Стоящий на стреме Александр вовремя прервал мой следственный эксперимент, освободив удавку. Лежа на холодном земляном полу, я думал о том, насколько безгранична глупость господина Гончарова и насколько прекрасен окружающий его мир.

- Вы не ушиблись, Константин Иванович? - участливо поинтересовались дети висельника.

- Ушибся, но не сейчас, лет сорок тому назад, - прохрипел я передавленным горлом, - может быть, еще при рождении. Мне об этом часто говорили педагоги, но я, глупец, им не верил.

Взъерошенного и несчастного, меня извлекли на свет и напоили горячим кофе с молоком. Что и говорить, вид я имел не самый геройский, если не сказать большего. Шея и гортань болели, ужасно саднили локоть и колено, ведь я шлепнулся на бетонный пол. Но главное было доказано: повеситься таким необычным манером вполне возможно. О чем я не замедлил сообщить Елене.

- А я все равно не верю! - упрямо возразила она. - У него и мысли такой никогда не было. И потом, как ты все-таки объяснишь пропажу дневника?

- Поищи получше. Кстати, а больше ничего не пропало?

- Не знаю, надо будет еще раз все хорошенько проверить. Этим я займусь вечером, сейчас нужно ехать к маме. Я не буду назойлива, если потом тебе позвоню?

Заверив, что разговор с ней мне всегда приятен, я отправился домой.

* * *

Я уже заканчивал нехитрый холостяцкий ужин, слегка сдобренный отвратительной водкой, когда в дверь позвонили.

- Кого черт принес? - громко осведомился я, не трогаясь с места.

- Это по поводу сегодняшней аварии, откройте, пожалуйста.

Я опрометчиво открыл дверь, и в квартиру ввалились три качка. К такому визиту я был совершенно не готов, потому стоял в некоторой растерянности, наблюдая, как ублюдки, не снимая обуви, бесцеремонно располагаются в моей комнате.

- Присаживайся, мужик, в ногах правды нет, - милостиво разрешил мне паскудный пятнадцатилетний пацанчик.

- В чем дело? - немного придя в себя, строго спросил я. - Что вам нужно?

- Да ты раньше времени не напрягайся, - изрек верзила с челюстью гиппопотама. - Все путем, нам дедушка про тебя тарахтел. Мужик ты нормальный, с ментами связываться не стал. На тебя у него обиды нет. Забашляй ему за ремонт пару лимонов, и проблем не будет!

- Что? - От такой вопиющей наглости у меня даже челюсть отвисла. - Что ты сказал?! Я не понял!

- Дедушка, которого ты нахлобучил, старенький. Живет на одну пенсию. Тачка, что ты ему разбил, подкармливала. А теперь остался старик без кормильца. За ремонт ему платить нечем. Старость надо уважать. Короче, отстегнуть надо дедку на ремонт.

- Вы что, обалдели? Это он мне должен пару лимонов, а то и больше! Пусть скажет спасибо, что я его пожалел, простил ему все.

- А ты пожалей еще раз, - будь мужиком, отремонтируй его тачку. Тогда и дед будет доволен, и у тебя проблем не возникнет.

- Ладно, хватит мозги сушить, - перебил его молодой недоносок. Короче, мужик, чтобы завтра в это же время ты приготовил пару тысяч новыми. Если завтра здесь будут менты, то послезавтра ты очень об этом пожалеешь. Катим, пацаны!

Дверь захлопнулась, а я остался, оплеванный и раздавленный наглостью сопливых мерзавцев. Ни минуты не сомневался, что подонки эти, новые хозяева нашей многострадальной России, готовы совершить любое преступление только ради самоутверждения. Но идти у них на поводу я не собирался. Это означало бы признание их авторитета и собственного бессилия. Каков выход? Противостояние? Нет, увольте, я еще не совсем оправился от передряг прошлого дела, когда меня готовили к транзитной отправке на тот свет. Что же делать?

Для решения этого сложного вопроса необходим был опытный, знающий советник. Таковой у меня имелся, и в количестве двухсот граммов я принял его на грудь. Уже через десять минут он подсказал мне единственно верный вариант дальнейших действий: "В борьбе обретешь ты право свое".

Успокоенный таким решением, я собрался немного вздремнуть, дабы набраться сил перед этой самой предстоящей борьбой. Вытянувшись на диване, безрезультатно ворочался битый час, стараясь уснуть. Какая-то мысль, совершенно не связанная с визитом мерзавцев, не давала покоя. И вертелась она вокруг моего несостоявшегося, ныне покойного тестя. Несколько раз я мысленно восстанавливал теоретическую картину его самоубийства и все не находил какого-то недостающего звена. Что-то мешало мне полностью уверовать в самоубийство.

Начнем сначала. И я поставил себя на его место.

"Я весь день пью, допился до чертиков, так что даже сигарету затушить не в состоянии. Но, несмотря на это, чувствую себя отлично, даже пытаюсь разговаривать с котом и собакой, единственными близкими мне существами. Они меня отлично понимают и даже отвечают. Полная идиллия! Мы находим общий язык, нам хорошо, и больше никто не нужен.

Откуда появилась эта мымра, моя дочь? И чего она хочет? Ругается, кричит! Курицу у Васьки отобрала! Меня алкашом называет! Куда-то отправить грозится. Нет, так не пойдет. Надо лишить ее наследства! Вот сучка, а еще называется - дочь! Последнюю водку вылила, стерва! Тащит меня куда-то. Задам ей завтра трепку... А, что такое? Где я? Не пойму... Кажется, у себя в спальне. Надо бы опохмелиться, на кухне должно оставаться. Пойду поищу! Что за чертовщина. Нет ни хрена... Стоп, да ее же Ленка вылила! Точно, а еще грозила отправить меня в диспансер. Конечно, когда горбатился на них, был нужен, а теперь - пенсионер, можно и на помойку, как заезженную клячу. Креста на них нет! Вот я им устрою напоследок, чтоб всю жизнь локти кусали! Чтоб всю оставшуюся жизнь им перед людьми стыдно было. Повешусь!.."

Стоп, господин Гончаров, не гони гусей, где-то в твоих рассуждениях сбой. Не хватает логического перехода к дальнейшим действиям твоего незадачливого героя, нет перехода к самому акту самоубийства. Думай, Федя, думай! Будь все так, как ты себе напридумал, а это наиболее вероятная схема развития алкогольного психоза, то твоему персонажу необходимо было бы известить общество о причине самоубийства. О том, кто в этом виновен. А в этом случае он оставил бы посмертное письмо. Но, насколько я понимаю, его нет!

Поздравляю, Гончаров, ты очень умен! Теперь необходимо позвонить Елене и все уточнить.

Я уже потянулся к аппарату, но, опережая меня, он заверещал сам, потревоженный с противоположной стороны Ленкиной рукой.

- Костя, - с места в карьер начала она, - мы с Сашкой перевернули весь дом, но все безрезультатно, папка с дневниками словно испарилась.

- Хорошо, не тарахти! Скажи мне вот что: не находила ли ты посмертной записки отца?

- Нет, конечно, я бы тебе о ней доложила сразу. Да и не могло ее быть. Столько выпить! Он идти-то не мог, не то что писать.

- Понятно, у меня тут появились кое-какие мыслишки, подъезжай, если сможешь.

- Какие мыслишки?

- Не волнуйся, они не затрагивают твоей чести замужней женщины.

- Оставь свои идиотские шутки, мне совсем не до смеха! Сейчас подъедем.

- Подъедем? Это с кем же? Видеть твоего мужа не имею никакого желания.

- Он тебя тоже. Я приеду с братом.

Звонок раздался уже через пять минут. С самым серьезным видом натянув пиджак, я пошел встречать свою бывшую пассию и был немного удивлен, когда в переднюю впорхнула пассия не бывшая, а настоящая. И не кто иная, как дочка начальника РОВД полковника Ефимова, особа капризная и избалованная. Тридцатилетняя баба с холодным и трезвым рассудком постоянно паясничала и кривлялась, изображая пятнадцатилетнюю девочку. Втайне я уже молил Бога избавить ее от меня, хотя и познал сию деву совсем недавно. Спасло меня то, что отец ее был противником нашей связи, и встречались мы урывками, от случая к случаю. На ночь у меня она оставалась только в то треклятое время, когда папаша отбывал в командировку.

- Как папаня? - сразу настороженно осведомился я. - Не отбыл ли куда?

- Да нет, - грустно ответила Милка, - у него полный абзац. Какого-то бизнесмена или банкира замочили, а его компаньон, прихватив кучу денег фирмы, сделал ноги. Батя всю ночь не спал. Да ну их, пойдем в кроватку, некогда, мой сладкий!

- Не могу! - злорадно ответил я. - Сейчас ко мне должны прийти по делу.

- Надолго?

- Не знаю, все зависит от вопроса, по которому они обращаются. Ты пока топай на кухню и приготовь что-нибудь на вечер. Ты ведь у меня мастерица по этой части.

- Нехороший, я у тебя мастерица совсем по другой части...

Ее любовную игру прервало появление Ленки, которая сразу признала в расфуфыренной бабе конкурирующую самку. Брезгливо дернув ноздрей, она прошипела, обращаясь то ли ко мне, то ли к братишке:

- Мы, кажется, не вовремя, извините за беспокойство.

- Не извольте беспокоиться, все в порядке, я давно вас ожидаю, проходите в залу. Милка, марш на кухню, тащи дорогим гостям кофий, коньяк и прочее!

- Не думала, что ты так скоро обзаведешься новой подругой, - досадливо передернула плечами Елена, едва Милка вышла.

- А что? Хороша?

- Дешевка, глупая кукла!

- Вот тут ты не права, глупой ее никак не назовешь. Но перейдем к делу. Ленточка у меня появилась, некоторые предпосылки, так сказать, чтобы согласиться с твоими подозрениями об убийстве.

- Вот как? Говори конкретней!

- Долго объяснять. Поэтому говорить придется тебе. Я буду лишь задавать вопросы. Ты обмолвилась, что отец начал вести дневник сразу после окончания войны. Я правильно тебя понял?

- Да, это именно так. Первая запись помечена июнем сорок пятого.

- Не значит ли это, что твой отец воевал?

- Нет, он ведь с тридцатого года, а вот в партизанском отряде состоял, где-то на Брянщине. Папа периодически принимался нам об этом рассказывать, но мы не очень и слушали. Теперь-то я понимаю, какими глупцами мы были. Поистине - ценишь то, что потерял.

- Успокойся, скажи, ты когда-нибудь интересовалась содержанием дневников?

- Я - нет, может быть, Александр?..

- Я? - изумился братец. - Чего ради? Мне и в голову такое не приходило!

- Плохо! Лена, а из партизанских фотографий отца ничего не пропало?

- Не знаю, у него всего-то одна и была. Там он в обнимку с двумя бородатыми мужиками запечатлен. Могу сегодня же проверить. Я это фото хорошо помню. Его отец часто доставал. На обороте какая-то надпись, вроде "Дружить до гроба!", и их подписи.

- Когда проверишь, на месте ли она, обязательно позвони.

- Хорошо, но к чему все это?

- Пока не знаю, но может, и пригодится. Теперь вкратце расскажите мне биографию отца. Хотя бы то, что знаете.

- Попробую, тем более это несложно, биография у него простая. Насколько я знаю, после войны он поступил в строительный техникум - не то в Омске, не то в Томске. Вскоре после его окончания приехал в здешние края, где и устроился в "Спецгидрострой" каким-то инженером. Проработал там почти сорок лет, вплоть до начала Великой Перестройки. С мамой познакомился в пятьдесят восьмом, ну а я родилась в шестидесятом. Последнее время работал в жилищном тресте вахтером, об этом я тебе уже говорила. Вот, собственно, и все!

- Негусто! Кого из его близких товарищей ты знала?

- Было у него три закадычных дружка-алкаша, но только все они приказали долго жить. Последний - в прошлом году.

- Вот как! - насторожился я. - Это интересно, очень даже интересно! А от чего они померли? В частности, последний?

- Не только последний, но и первый - все умерли от рака.

В комнату, дыша презрением и ароматом кофе, высокомерно вплыла Милка. На вытянутых руках она брезгливо несла поднос. Швырнув его перед нашими носами, демонстративно повернулась к нам задницей. Не удержавшись, я крепко шлепнул ее по откляченной ягодице.

- Алена, глянь, какую кобылицу я взнуздал!

- Козел! - взвизгнула Милка. - Это я тебя взнуздала!

- Видали, какая норовистая, - усмехнулся я. - Так и норовит всадника сбросить...

- Извините, господин Гончаров. - Ленка поджала губы. - Но мы пришли сюда по делу, и нам бы не хотелось быть свидетелями ваших сексуальных игр.

- Прошу прощения. На чем мы остановились? Ах да, все трое умерли от болезни, именуемой раком. Очень жаль.

- Естественно, кошка подохнет, и то жалко, а тут...

- Кстати о кошках, точнее, о собаках. Когда вы обнаружили тру... тело отца, где находился ваш Трезор? И в каком состоянии он был?

- Рекс? Странно, что вы интересуетесь этим, но я и сама не раз думала... Когда я пришла, он лежал на крыльце и как будто меня не видел. То есть не было у него всегдашнего бешеного восторга при моем появлении. Обычно он встречал меня всевозможными вывертами, старался лизнуть в нос, а в тот раз - ноль эмоций. Вначале я не придала этому никакого значения, но когда увезли отца, заметила, что и двигается-то пес с трудом, качается, будто пьяный. Может быть, от тоски? Но тогда бы он выл, как всякая другая собака. Не знаю...

- Не выл, значит? Это хорошо.

- Что же тут хорошего?

- Пока не знаю. На сегодня все! Как только проверите наличие или отсутствие партизанской фотографии, непременно позвоните. Сдается мне, что ваши сомнения касательно самоубийства Сергея Александровича небезосновательны.

Как только за посетителями закрылась дверь, я, лежа на диване, погрузился в величественную задумчивость, совершенно игнорируя похотливые поползновения моей подруги. Думать не хотелось, я просто морщил свой сократовский лоб и ждал, когда ей надоест попусту тратить время. Но я все-таки ошибся, победила молодость. Кряхтя и постанывая от боли в руке, я удовлетворил Милкино желание. Вполне довольная мною, она вскоре засопела под боком.

Что мы имеем? Невольно мои мысли сами собой вошли в нужное русло. То, что Лагин умер не своей смертью, ясно как день. По крайней мере, три факта указывали на это. Во-первых, исчезновение дневников, во-вторых, отсутствие посмертной записки, в-третьих, поведение собаки, которую, вероятно, капитально одурманили. Каждое из этих трех обстоятельств еще ни о чем не говорило, но вкупе они заставляли крепко задуматься. Стрелка весов склонялась к убийству. Если, конечно, Ленка не врет! Но какой для нее в том смысл? Ложь была бы понятна, когда доказывала бы обратное. Но кому понадобилось кончать безвредного пенсионера-алкаша? Маленький хвостик, который я было ухватил, выглядел прозрачным и хилым. Скорее всего, после Ленкиного звонка он оборвется вовсе. Тестюшка, тестюшка, ну кому могла понадобиться твоя стариковская жизнь пьяницы? Интересно, на что же ты пил? Неужели на деньги, получаемые за извоз? Маловероятно. На это много не выпьешь, да и пить при этом не рекомендуется. Хотя живут же люди, например, сегодняшний старикан, что пропорол мне крыло и переднюю дверь. Господи, и это еще... час от часу не легче! Надо позвонить "настоящему тестю", чтобы на завтра выделил мне пару парней из ОМОНа. Думаю, втроем мы надолго отобьем у них охоту заниматься подобным промыслом.

Ленка позвонила в девять, когда я уже засыпал. Как я и предвидел, ничего интересного она не сказала. Партизанская фотография отца находилась на месте. Она даже зачитала фамилии изображенных на ней партизан, но теперь они мне были без надобности. Далекая война к сегодняшней смерти Сергея Александровича не имела никакого отношения.

- Что ты на это скажешь, великий сыщик Пинкертон? - подводя черту под разговором, спросила она.

- Ничего утешительного. То, на что я рассчитывал, увы, не подтвердилось. Где копать дальше, ума не приложу. Искать какие-то концы в "Спецгидрострое" бессмысленно, прошло много лет. Единственное, что остается, - пощупать его последнее место работы. Где он работал - в каком тресте?

- Точное название - ПЖРТ. Производственный жилищно-ремонтный трест кажется, так расшифровывается.

- Очень хорошо. Когда он оттуда уволился?

- Вроде бы в ноябре, точно не знаю. Ну, после того случая...

- Какого случая? - невольно напрягся я.

- Ты что, с луны свалился? Весь город об этом только и говорил.

- Не тарахти в ухо, докладывай конкретно.

- Господи, ну когда инкассатора ограбили! Да ты что, в самом деле ничего не слышал? У инкассатора вырвали сумку с двухмесячной зарплатой.

- Слышал что-то краем уха, но как связать этот инцидент с твоим отцом?

- Я и не связываю, просто сумку с деньгами нес отец. Грабители его сильно покалечили. Он полмесяца не мог встать с кровати. Потом и уволился.

- Идиотка, ты могла сказать это раньше?!

- Не могла, поскольку ты не спрашивал.

- Я думал, овца глупее тебя, а теперь сомневаюсь. Что ты еще знаешь об этой истории? Как это происшествие комментировал отец?

- А никак, просто рассказал, что нес полную сумку денег, а навстречу ему выскочили двое, вырвали сумку и побежали. Он хвастал, что не растерялся и бросился вдогонку. Одного, на свою голову, догнал. Лучше бы он этого не делал, потому что грабитель развернулся и ударил его по голове чем-то тяжелым. Отец потерял сознание. А много ли ему надо? Beca-то в нем как в цыпленке. В результате - сильное сотрясение мозга. Ну а потом его начали таскать по милициям, заподозрили чуть ли не в соучастии, мерзавцы!

- Ну а какие-нибудь детали он рассказывал?

- Вот-вот! И они все про детали выпытывали, одно у вас племя. Какие детали может помнить семидесятилетний человек, получивший такой удар по голове?

- А не расскажешь ли мне, почему он выполнял роль инкассатора?

- Дело в том, что у него своя машина и он всегда ездил как кассир за деньгами. Наверное, ему доплачивали, а вот почему он нес сумку, я не знаю.

- Может быть, вспомнишь что-нибудь еще?

- Нет. А с чего это ты зациклился на этой истории? Неужели думаешь?..

- Ничего не думаю, - перебил я. - Позвоню завтра, вдруг в твоем курином мозгу что-то проявится. Спокойной ночи.

- И тебе желаю не сконфузиться! Драная коза этого не простит.

- Не волнуйся! Кому как не тебе знать, что на этом фронте дела у меня обстоят успешно!

Фыркнув, она бросила трубку, а я набрал номер Милкиного папаши. Он был еще на работе, ответил раздраженно и резко:

- Полковник Ефимов слушает!

- Извините, Алексей Николаевич, вас беспокоит Гончаров.

- Уже слышу. Чего тебе?

- Алексей Николаевич, я с личной просьбой: возникла небольшая проблема. Не могли бы вы завтра дать мне двух толковых парней?

- Ты что, сдурел? Нашел частную лавочку. Кроме того, завтра Первое мая. А что случилось?

- Наехали на меня, бабки требуют.

- Сколько и за что?

- Две тысячи, а за что, долго объяснять.

- Хм, ты один?

- Конечно, - не задумываясь, соврал я, - кроме кота, никого нет.

- Я домой собрался, по пути заскочу. Осточертело все!

Не дав мне возразить, он положил трубку. По своей же инициативе я оказался в совершенно дурацком положении. Картина - лучше не придумаешь. Папаша приходит в гости, а его дочь нежится в моей постели.

Милку я растормошил с трудом, пришлось даже применить силовые приемы.

- Ну чего тебе? - наконец открыв глаза, недовольно захныкала она.

- Собирайся скорее и уматывай! Папенька твой решил почтить меня своим присутствием. Ты ведь не желаешь с ним здесь встретиться?

Кляня меня и собственного родителя, она поплелась в ванную, где, как мне показалось, плескалась целую вечность. Я с нарастающей тревогой смотрел на часы. За то время, что Милка собиралась, можно было одеть целый микрорайон. От нетерпения почему-то нестерпимо зачесались пятки и ладони.

Милка уже была почти готова, оставалась самая малость - натянуть сапоги, но... Нам всегда не хватает самой малости...

В дверь полковник звонил требовательно, как и подобает человеку его положения и звания. Причем одного звонка ему показалось мало. Для вящей убедительности солдафон забарабанил кулаком, громко выкликая мою фамилию. Испуганная Милка растерянно хлопала глазами, молча требуя моей помощи.

- В шифоньер, - шепнул я, а отцу ее громко и недовольно пообещал: - Да иду я, иду, сейчас открою!

Около минуты я возился с замком, давая время непутевой дочери полковника получше окопаться. Наконец я справился с коварным запором, и недовольный тесть шагнул в квартиру. Молча протянул бутылку коньяку и только потом трубно и хрипло поздоровался.

- Ты что, на бабе уснул, колом тебя по голове! Я уже уходить собрался.

- Да задремал немного, проходите на кухню.

- На кухне пусть твои алкаши пьют, а меня соизволь принять в хоромах, по высшему классу. Устал я, Костя, до чертиков, расслабиться надо.

Отодвинув меня, он танком пропер в комнату и развалился в кресле возле шифоньера, буквально в метре от своего дитяти. Мне не оставалось ничего иного, как, прибавив звук телевизора, удалиться на кухню в поисках закусона. Вернувшись с подносом через три минуты, я увидел, что полковник мирно посапывает, зажав между пальцами зажженную сигарету. Отличная возможность незаметно выпустить Милку! Осторожно поставив закуску, я на цыпочках подкрался к шкафу.

- Извини, Костя, заснул, - неожиданно остановил меня его голос, - вчера всю ночь не спал.

- Да нет, ничего, я решил вас не будить. А что, какое-то серьезное дело?

- Ага, наливай, дело-то, может, и несерьезное, но паршивое! - Он с отвращением ткнул дымящуюся сигарету в пепельницу, взял почти полный фужер и на одном дыхании, с удовольствием выпил.

- Мокруха, что ли? - последовав его примеру, поинтересовался я.

- Ага, - закусывая приготовленным Милкой салатом, согласился он. Коммерческого директора одной фирмы грохнули, прямо в собственной хате. Причем никаких следов борьбы не обнаружено. Просто дырка в голове.

- Слыхал, а еще говорят, что его компаньон сбежал с крупной суммой денег.

- Не компаньон, а бухгалтер. И удивительно то, что сбежал он, бросив жену и двоих маленьких детей. Это настораживает. Обычно они в таких случаях заранее готовят лежбище. О чем это говорит? Либо его решение слинять было спонтанным, либо он решил бросить семью...

- Либо забрать родственников немного погодя, - закончил я полковничью мысль. - А что за фирма? Опять торгующая воздухом?

- Нет, на сей раз реальная и ощутимая. Ломбард "Заклад".

- И много капусты прихватил счетовод?

- Это кому как! По моим понятиям - много, сто пятьдесят тысяч, но ихний шеф не больно-то расстраивается, значит, для него эта сумма большой роли не играет. А почему это тебя заинтересовало? Может быть, хочешь нам немного помочь?

- А чего тут помогать! Ежу ясно - укокал начальника бух, вот его и берите!

- Умный, прямо нет сил! Только где его брать? Ты нам об этом не расскажешь?

- И рад бы, да у самого проблем выше крыши.

- Рассказывай, но не забывай, что мой стакан пуст.

Плеснув приличную порцию, я поведал ему о сегодняшней аварии и наглых сопляках, навестивших меня.

- Кабы мне твои заботы, я был бы самым счастливым человеком. Им-то тыквы поотрывать труда не составит. Во сколько они явятся?

- Думаю, часов в шесть, но приготовиться надо пораньше, часа в четыре.

- Это понятно даже офицеру милиции. А почему бы тебе к этому мероприятию не привлечь своего старого знакомого лейтенанта Ухова?

- С удовольствием, но в любом случае нужно ваше добро.

- Похвально, Гончаров, благодарю! В кои-то веки сподобился поставить меня в известность. К чему бы это?

- Стареем, Алексей Николаевич, стареем. А с возрастом приходит и осмотрительность.

Телевизор неожиданно замолк, высветив на экране часовой циферблат. И в этой внезапно возникшей тишине особенно отчетливо прозвучал сдавленный, но громкий чих из шифоньера. От неожиданности полковник вздрогнул, вопросительно посмотрел на шкаф, потом на меня и зашелся в гомерическом хохоте. Боже мой, как он ржал! Табун взбесившихся жеребцов ведет себя куда тише. Он весь побагровел, сложился пополам. Из вежливости подхихикивал и я.

- Ой не могу, ну ты, Гончаров, даешь! Держи меня, сейчас описаюсь! Говоришь, стареем? Дай-то Бог каждому такую старость! А чего ты ее туда запрятал? Неужели боишься, что отобью? Выпускай, задохнется баба!

- Ничего, пусть посидит, говорил ей - иди домой, прийти ко мне должны. Так она все тянула. Вот и доигралась!

- Ну теперь-то выпусти, все одно - засветилась.

- Не могу, Алексей Николаевич, всякое непослушание требует наказания. Давайте лучше посмотрим программу "Время".

Нет, не смог я его переболтать и увести разговор в другую сторону. Он вдруг подозрительно на меня посмотрел и, неожиданно согласившись с моим решением, заторопился.

- И то верно, наливай, устал я очень. Выпьем, да я пойду. Не буду вам мешать. Завтра с утра на службу. Кому праздник, а кому будни. Может быть, твою даму сопроводить домой? Я на машине.

- Ну что вы, не стоит!

- Тогда посоветуй ей на ночь остаться здесь. Время позднее, а на улицах полно пьяных.

- Я непременно ей об этом скажу!

В передней он на секунду задержался, зацепил взглядом торчащие из обувной полки голенища женских сапог и, крякнув, вышел. Закрывая за полковником дверь, я с сожалением отметил, что выгляжу в его глазах дураком.

- Он ушел? - Из приоткрытой дверцы высунулся Милкин нос.

- Ушел. Велел передавать тебе привет. Можешь раздеваться, он все понял.

- Какой кошмар, он меня убьет!

- Перестань кривляться! - устало попросил я, заваливаясь на диван в наисквернейшем настроении.

Вполне довольная поворотом событий, Милка закатилась мне под бок.

А может, все это подстроено? - подумал я, засыпая.

* * *

На следующий день ровно в четыре, предварительно позвонив, ко мне явился Макс Ухов с товарищем. Поздравив самих себя с Международным днем солидарности трудящихся, мы скрупулезно обсудили детали предстоящего захвата негодяев и затаились, каждый на своем месте, в ожидании дорогих гостей.

Звонок раздался ровно в шесть часов, что меня немало удивило. Макс замер за дверью, его напарник томился внизу в подъезде, а я, не спеша отперев замок, открыл рот. На пороге собственной персоной стоял знакомый старикашка, водитель "Москвича".

- Мне нужен Гончаров, - задиристо начал он.

- Проходите, - пропуская его, отступил я.

Он сделал шаг вперед и тут же оказался на полу с добросовестно заломленными руками. Бедняга только дрыгнул ножкой и затих, насмерть перепуганный неожиданным пассажем. Зафиксировав стариковское тельце, Макс, прислушиваясь к тишине подъезда, вопросительно посмотрел на меня.

- Да слезь ты с него, конь! Не ровен час - гикнется дедуля.

- А где остальные? - нехотя отпуская добычу, глупо спросил гориллообразный лейтенант.

- Все, Макс, сливай воду, кина больше не будет. Сделали они нас! Вставай, дед. Да не дрожи ты! - поднимая полуобморочного рэкетира, успокаивал я его. - Не бойся, не тронет больше тебя злой мальчик. Где дружки тебя дожидаются? На улице? Кем они тебе приходятся?

Старик только мотал благообразной головой да вращал голубыми слезящимися глазками. Макс влил ему глоток водки, и только тогда наш гость обрел дар речи:

- Никем они мине не приходются. Отродясь их не знаю и на одной версте с ними не сяду. Вчерась, опосля аварии, я в гараже сымал радиаторскую решетку. Глядь, а ко мне в гараж парнишка шмыгает, щенок совсем. Чё, говорит, отец, не в жилу? Расхреначил тачку? Тута тебе одного ремонта больше чем на тыщу будет! А ты, говорит, не виноват, виноватый тот мужик, который тебя зацепил. Только у него блат в ГАИ, вот и нашли крайнего - тебя. Я ему говорю - нет, я сам виноватый, а мужик тот хороший, другой бы на его месте с меня три шкуры содрал, а энтот пожалел, простил. Тогда он мне говорит: хочешь, мол, на ремонт деньги? Я отвечаю ему: а то нет! Кто ж не хочет? Тогда, говорит, пойдешь к нему завтра и возьмешь две тыщи. Одну оставишь себе, а другую отдашь нам, понял? Как не понять, говорю, а он даст? Пацан засмеялся и говорит: мол, не боись, даст и спасибо скажет. Вот я и пришел, а вы меня чуть не придушили.

- Суду все ясно. Когда и куда они должны прийти за деньгами?

- Сказали, чтобы я ждал их в гараже.

- Ну вот и хорошо, иди и жди! - вмешался Макс.

- А чего ж я им отдам? Они же деньги потребуют.

- А это уже не твоя забота. На какой машине они приезжали?

- Дык они пешком пришли. Пацан зашел, а другой, здоровый, топтался снаружи.

- Иди, дед, и ни о чем не волнуйся, все будет как в аптеке. Где твой гараж?

После ухода старика, выждав десять минут, Макс с напарником отправились следом, надеясь накрыть гаденышей тепленькими. Где-то мы просчитались, потому что через пятнадцать минут ребятки явились ко мне самолично. Немного помассировав мое хрупкое тело резиновыми дубинками, они привязали его к отопительной батарее. Я сидел, с сожалением думая, что раньше чем через час никакой помощи мне ожидать не приходится. Наверняка Макс будет ожидать их там. Но как могло получиться, что мы так прокололись? Не иначе старикашка оказался не тем простачком, за коего себя выдавал. Сумел каким-то образом подать им знак о засаде. Что же, тем хуже для него.

- Ну что, козел, получил? - торжествующе начал разговор поганец. - А ведь тебя предупреждали! Сам виноват. Теперь ты нам должен не две тысячи, а четыре. Сам отдашь или градусник тебе в задницу поставить?

Второй амбал ощерил дегенеративные челюсти и вытащил паяльник. Мне стало неуютно и обидно. Неужели это все, что я заслужил на старости лет? Мерзавцы тем временем вполне серьезно готовились к исполнению обещанного. Мне оставалось только принять их условие.

- Ладно, забирайте последние и валите к чертовой матери!

- Ну вот, зачем же было гнать волну! - заурчал довольный мордоворот. Где бабки, чтоб аккуратно, без лишних телодвижений?

- В секретере, верхний ящик, да развяжите же вы меня!

- Перебьешься! - отрезал пацан, пересчитывая явно недостаточную сумму. - Э-э-э, мужичок, мы так не играем, тут даже трех штук не выходит.

- Больше у меня нет, - честно признался я, - хоть на дыбу тащите.

- Ну зачем же так, мы не звери, - улыбнулся мастодонт, - по-другому сделаем. Через неделю ты приготовишь нам бабки, только уже не штуку, а три, только гляди: в следующий раз травить баланду мы не будем. Если, как сегодня, шепнешь в ментовку, базар будет крутой, сечешь? Бошку я тебе отшибу лично! Счастливо оставаться. Сваливаем!

* * *

Макс был добросовестным парнем, через час он не появился. Очевидно, решил ждать подонков до утра. С меня градом лил пот, потому что, несмотря на уличную жару, батарея была горяча как никогда. Наверное, коммунальщики сегодня решили вернуть народу недоданные зимой градусы тепла. Привязан я был на совесть, по всем правилам, и мне не оставалось ничего иного, как смиренно дожидаться треклятого лейтенанта или случайного гостя, хотя толку от него было мало. Уходя, мерзавцы захлопнули дверь.

Как я и предполагал, помощники явились ближе к десяти. Условный звонок Ухова я узнал сразу. Беспомощно захлебываясь злостью, я объяснил ситуацию. Уже через десять минут он отвязывал меня, виновато приговаривая:

- Вот сволочи-то, вот сволочи, а мы их там дожидались! Как же так получилось? Ничего не понимаю!

- Очень просто - дедулю ты того мало помял, какой-то знак он им подал, выходя отсюда. Ты, наверное, возле подъезда их видел.

- Нет, Иваныч, никого не было, точно говорю! Перед тем как выйти, мы малость постояли внутри. Все было чистенько, как у Глаши. Но ничего, адрес старого козла я знаю. Рвем туда немедленно! Он у меня расколется в шесть секунд, обещаю!

В половине одиннадцатого мы уже вели дружескую беседу с коварным старцем у него на кухне. Ничего не подозревающая бабка, поставив миску квашеной капусты к запотевшей поллитровке, прошаркала в комнату.

- Что ж ты, Алексеич, в заблуждение нас вводишь? - издалека и пространно начал Ухов. - Мы люди занятые, а ты, старый хрен, голову нам морочить вздумал! Говоришь, что не знаешь тех парней.

- Это кто старый хрен? Это я старый хрен? - подпрыгивая, хорохорился дед. - Ты у меня за эти оскорбления еще ответишь!

- Отвечу! Вот сейчас свезу тебя в кутузку да посажу суток на дцать, чтоб врать неповадно было. Тем более - работникам милиции.

- Да что вы, сынки, у меня и в мыслях никогда такого не было! Я чистую правду вам сказал. Не знаю я их, вот вам крест, не знаю! Первый раз вчера их видел. Давайте-ка лучше по соточке.

- По соточке ты с ними будешь пить, - вмешался я, - когда они срок отмотают. А тебе, лысый пень, я вот что скажу. После праздников возьму справку, что ремонт моей машины, которую ты разбил, обошелся в десять тысяч. И тебе, как виновнику ДТП, придется эту сумму незамедлительно выплатить. Ясно излагаю или повторить?

- Окстись, милок у меня и денег-то таких нету!

- Продашь свой рыдван, думаю, на эту сумму он потянет.

- Не губите, мужики! Все, как есть, расскажу.

- Попробуй, может быть, и получится.

- После аварии, значит, подъезжаю я к гаражу, а навстречу аккурат Витек на своей выруливает. Спрашивает, где, мол, ты, Лексеич, мурло у своей телеги разворотил. Я ему все рассказал. Он расхохотался и говорит: "Хочешь, я тебе пацанов приведу, они с того бублика тебе на ремонт бабки стрясут?" Ну я, старый дурак, и согласился.

- А тебе не стыдно? - попробовал усовестить я старика.

- А чего стыдиться? Чай, в рыночных отношениях живем. Все можно!

- Короче, - прервал меня Макс, - где найти этого Витька?

- Дык его бокс недалеко от меня. Номер 257. А где живет, я не знаю.

* * *

В восемь утра мы с Максом удобно расположились в гаражных трущобах и приготовились ждать. Бокс под номером 257 был у нас не более чем в сорока метрах и прекрасно просматривался. Через щель в воротах я убедился, что небесно-голубая десятая модель, хозяйка гаража, на месте. Сам гараж просторный и чистый, отделанный светлым кафелем, - больше напоминал кухню опрятной хозяйки.

В половине десятого к нему подошел высокий парень в темных очках и замшевой куртке. После непродолжительной манипуляции он открыл небольшую, врезанную в ворота дверцу. Я вошел, когда он, согнувшись, что-то искал в металлическом шкафчике.

- Доброе утро, - вежливо поздоровался я.

Он вздрогнул, как от удара, и поспешно закрыл сейф.

- Что такое? Кто вы? Что надо?!

- Сущую безделицу, Витек, мне нужны адреса тех полудурков, которых ты позавчера рекомендовал Алексеичу.

- Ты кто такой?

- Тот, на кого они наехали.

- Тогда утрись и отдыхай, - на глазах наглел долговязый очкарик, - не советую тебе устраивать с ними разборки.

- Тогда устроим с тобой! - входя, весело сообщил Макс.

- Да вы что, мужики? Не знаю я никаких Алексеичей, оставьте меня в покое!

- Сейчас не знаешь - через минуту вспомнишь. Это я тебе обещаю. Говори, подлюга, где их найти.

- Мамой клянусь, не понимаю, о чем вы говорите!

Я заметил, что долговязый незаметно двигается к верстаку. На всякий случай я решил преградить ему путь. Но, сделав резкий выпад, он оттолкнул меня и нырнул куда-то вниз, под верстак. Не успели мы опомниться, как лязгнула металлическая дверь и мы с Максом остались одни.

- Иваныч, смотри здесь, я - наружу, у него где-то есть второй выход.

Минут через десять Ухов привел Витька, бледного и послушного. По тому, как висели руки очкарика, я понял, что Макс потрудился на славу.

- Ну что, глиста, будем говорить или немного подышим выхлопным газом?

- Не надо, я скажу, только не выдавайте меня, - затянул извечную песню поверженный Витек. - Если они узнают, мне конец.

- Ладно, мразь, живи. Говори адрес!

- Я только Славика знаю, молодого.

Молодой Славик жил с папой и мамой в трехкомнатной квартире в престижном районе. В половине одиннадцатого, когда мы позвонили в его дверь, он еще мирно почивал, видимо устав от праведных ночных трудов.

- А вы откуда? - надменно спросила его мамаша, еще довольно молодая дама, загораживая дверь.

- Из пионерской дружины, - бесцеремонно отталкивая блондинку, представился Макс. - Не видишь, что ли, вожатые пришли.

Пока мадам козыряла своими связями и грозила дойти до президента страны, мы успешно прорвались в святая святых - спаленку ее ненаглядного сынишки, не далее как вчера грозившего мне паяльником. Макс действовал просто и гармонично. Резиновой дубинкой он слегка стукнул спящего по лбу. Вскочив, гаденыш долго не мог сфокусировать нас в своем сознании. А когда наконец узнал меня, то заорал грудным младенцем:

- Мама, чего они тут делают, сейчас же выгони их отсюда!

Мамаша, выбив защелку, ворвалась в комнату и вцепилась мне в физиономию:

- Убирайтесь вон, скоты, испугали мне ребенка! Так просто я это не оставлю. Вы мне ответите за все. Убирайтесь!

- Уберемся, обязательно уберемся, но только с вашим очаровательным сыночком! - с трудом стряхивая с себя озверевшую бабу, пообещал я.

- Да, гражданочка, мы забираем его. Я лейтенант милиции Ухов, вот документы, взгляните. Ваш сын подозревается в грабеже и разбое.

- Что?! - открыла рот мамаша. - Что вы такое несете? За это вы у меня ответите по всей строгости закона. Я требую немедленно соединить меня с вашим начальством!

- Это, к сожалению, невозможно, сегодня выходной день.

- Звоните домой! Сына я вам не отдам, скоты! - зашлась в истерике бабенка. - Какую чушь вы несете? Мой Славик не способен на преступление!

- Твой Славик, - не выдержал я, - хотел воткнуть мне в жопу паяльник, чтобы таким образом заполучить три тысячи рублей. И он их получил, но этого ему показалось мало, он включил счетчик и требует еще столько же. Твой Славик рэкетир и главарь банды, и разговаривать я с ним буду не как с нашалившим школьником, а как с извращенным, жестоким садистом и бандитом.

- Он врет, мамочка, не верь ему, ты же знаешь, что это не так! проклюнулся пискливый голос птенца. - Не слушай их, мама! Позвони Николаю Александровичу, пусть он распорядится.

- Убирайтесь вон, мусора вонючие, если не хотите крупных неприятностей! А я вам их обещаю. Я доведу дело до суда.

- Не сомневаюсь, - согласился Макс, - и даже, наверное, выиграете процесс, поэтому мы будем действовать иначе.

Неуловимым движением он обесточил истеричную бабу, велел мне отнести ее в спальню, надежно спеленать и заклеить пластырем кричалку. Когда, добросовестно выполнив его поручение, я возвратился, ревущий Славик, наматывая на кулак сопли, отсчитывал банкноты. Ухов, с дубинкой наготове, внимательно следил за операцией.

- Вот, заберите, - отсчитав положенную сумму, промямлил сосунок, здесь три тысячи.

- Э нет, мой мальчик! Ты, наверное, забыл о том, что еще нужно платить за ремонт машины, которую расхреначил ваш Алексеич.

- А я тут при чем? Пусть он и платит.

- Нет, Славик, нет, мой сладкий. Ты сказал, что вы хотели ему помочь, вот и помогайте, нехорошо попусту языком бякать, оторвать можно.

- Да что вы в самом деле, не знаю я никакого Алексеича, уходите!

- Не знаешь - не беда, сейчас познакомишься. Это тебе для начала, чтоб память не терял.

Указательным пальцем Макс резко ударил его под ребра. Открыв рот, Славик пытался глотнуть немного воздуха, но ничего не получалось, и он, повалившись на диван, совсем загрустил.

- Да плюнь на него, Ухов, он и так все понял, поехали лучше пить водку! - пытался я остановить Макса.

- Вряд ли, а если он и понял, то как же остальные?

- Сколько нужно на ремонт? - очухался пацан.

- Семь тысяч, - загнул Макс.

Скуля и повизгивая, щенок отсчитал требуемую сумму и предложил нам удалиться, навсегда забыв о его существовании.

- Ты не прав, Славик, - пряча деньги, благодушно возразил Ухов, - мы не сделали самого главного. Совсем позабыли про твое заявление.

- Какое еще заявление? - ожидая очередного подвоха, насторожился парень.

- Заявление о твоем чистосердечном признании, где ты во всех подробностях расскажешь, как вы пришли в дом господина Гончарова, как его избили, как привязали к батарее и угрожали паяльником. Ну и, наконец, сколько забрали денег. Словом, все то, что произошло на самом деле, и ни грамма больше. Ты не волнуйся, я тебе надиктую.

- Ничего я писать не буду, это может быть использовано против меня.

- Ой какой грамотный мальчик, тебе бы в академиях учиться, а ты по ночам с гирькой промышляешь, прямо несоответствие избранной профессии получается. Да ты не бойся, бумаге мы ход дадим только в том случае, если вы будете себя плохо вести. В суд подадите, например, или еще чего начудите. Пиши, недоносок, или я приму силовые меры воздействия, а ты их не любишь. Иваныч, приведи сюда мамашу, уже должна очухаться. Пусть сынок и ей расскажет, чем занимается.

- Нет, не надо, не надо ее! Я все напишу, только не надо, чтобы она знала!

- Заткнись, срань, а то опять сопли размажу.

Женщина заверещала, едва я разлепил ей рот, ну а стоило развязать руки, как я тут же схлопотал по морде. Ничего, успокоил я себя, сейчас она получит куда больше. Внимательно прочитав заявление сына, экзальтированная особа вновь накинулась на нас:

- Скоты, вы заставили моего мальчика написать эту гадость! Скажи, Слава, не бойся, они тебя принудили?

Маленький мерзавец молчал, и мамаша потихоньку кисла, пока вовсе не разревелась. Веселенький выходной мы ей устроили.

- Ну ладно, собирайся, пойдешь с нами. Ты, хозяйка, не волнуйся, бить мы его не будем, а через час я его привезу самолично, - пообещал ей Ухов.

- Куда вы меня? - захныкал крутой малец.

- К твоим подельникам, я с ними тоже хочу малость побазарить. Да не боись, ты в машине отсидишься.

Первым на нашем пути стоял дом амбала с непомерно развитыми челюстями. Звали его Эдик. Со сна, в трусах, дверь открыл он сам. Увидев Макса, невежливо спросил о причинах его визита. Показывая на меня, Ухов поинтересовался:

- Ты этого мужика знаешь?

- Встречались, - мерзко улыбнулась рожа. - Ну и чё?

- Да ничё!

Резиновая дубинка упруго отыграла по его лбу, и Эдик, словно поверженный хряк, завалился на пол прямо на пороге. Из глубин квартиры не последовало никакой реакции, и мы, затащив хозяина внутрь, закрыли дверь. Пришел он в себя довольно скоро и сразу же внес протест по поводу нашего некорректного поведения.

- Заткнись, обезьяна, - посоветовал я, - иначе нам придется воспользоваться твоим профессиональным инструментом, хотя у меня и нет никакого желания нюхать твое жареное дерьмо, ты и без этого смердишь достаточно.

- Да вы чё, мужики, крыша поехала? Пошутили мы, а вы...

- Мы, дядя, тоже шутим, только немного тоньше. Пиши заявление на имя начальника милиции.

- Какое еще заявление, вы чё, мужики, наехать на меня хотите? Не туда впоролись: я вам завтра обоим матку выверну. Вы у меня неделю кровью ссать будете.

- Возможно, - невозмутимо согласился Ухов, - но ты нам завтра, а мы тебе сейчас, мерин лопоухий!

Крепким десантным ботинком Макс наступил ему на мошонку. Мне показалось, что взбесилось стадо слонов. Эдик с трудом освободился и, безбожно матерясь, отполз в угол.

- Больно? - участливо спросил Ухов. - Ничего, привыкай, сейчас тебе будет еще больней.

- Чего вы хотите, говорите, я все сделаю! Только не бейте!

- Подробно напиши, как вы вчера избивали этого человека и сколько забрали денег. Укажи, кто при этом присутствовал.

- Нет, самому себе яму рыть не буду.

После очередной обработки Эдик все-таки согласился, и в конце концов мы оставили его, грустного, наедине со своими синяками и горестными думами. К третьему их сотоварищу решили не ездить, справедливо предположив, что в известность его поставят и без нашей помощи.

* * *

Во вторник, после праздников, энергичный и свежий, я входил в здание жилищно-ремонтного треста, то бишь ПЖРТ. Спросив на вахте, как пройти в бухгалтерию, я поднялся на второй этаж и без труда нашел дверь нужной мне комнаты. В просторном помещении за письменными столами прилежно трудилось шесть баб. Две наводили марафет, три тихо сплетничали, а одна читала, по-видимому, увлекательную книгу.

- Здорово, девоньки! А как бы мне самого главного бухгалтера увидеть?

- Здорово, дяденька, - ответила самая крайняя, - следующая дверь, только не говорите, что мы сказали.

- Не скажу и под пыткой. Рыжая, у тебя правый глаз на сантиметр ниже левого нарисован. Чао, красавицы!

Главный бухгалтер, сорокалетний лось, носил фамилию Каретников и именовался Киром Владимировичем. Он недовольно привстал с кресла и осведомился о цели моего визита.

- Простите великодушно, Кир Владимирович, за то, что отвлекаю столь занятого человека по вопросу пустячному и вашего внимания не стоящему, но я займу у вас всего несколько минут. Вопрос мой касается вашего бывшего вахтера Сергея Александровича Лагина.

- Недавно сам его хоронил, сам похороны организовывал. Сегодня пойдем на девять дней. Прекрасной души был человек. Но... ничего не поделаешь, как сказал великий поэт, все мы в этом мире тленны. Немного попрыгаем и все там окажемся, - не очень-то веря в свою кончину, распинался бугай, о чей лоб можно было смело бить поросят. - Но в чем ваш вопрос? Кто вы?

- Скажем так - друг его дочери.

- А-а-а, понятно, наверное, нужна наша помощь для организации поминок? Поможем, это в наших силах, тем более что Сергей Александрович проработал у нас почти десять лет.

- Нет, вы меня неправильно поняли, меня интересует другое.

- Я весь внимание, сделаю все, что только смогу, говорите не стесняясь. Тем более я хорошо знал покойного и был с ним на короткой ноге.

- Кир Владимирович, как мне найти того инкассатора, с которым Лагин ездил за деньгами в день ограбления? И вообще, почему он возил деньги?

- Ну, в банк ездить вызвался по собственному желанию. Мы ему приплачивали, и недурственно. А инкассатора у нас не было, обходились своими силами, не такая уж у нас большая организация. Но почему я обо всем этом должен вам рассказывать? Вы что, следователь или прокурор? А если и так, то дело это давно забыто и предано забвению. Я бы не хотел ворошить прошлое. Не желаете ли коньячку?

- Нет, благодарю вас, встретимся на поминках.

- Позвольте спросить, что вызвало ваш интерес к одинарному ограблению более чем полугодовой давности?

- Да так, праздное любопытство обывателя.

- Не советую, не советую. Иногда тени прошлого встают, закрывая собой настоящее. Живи сегодня и радуйся сегодняшнему дню.

- Великолепные слова, Кир Владимирович, вы не финансист, вы философ, вы Диоген в банке. Позвольте откланяться!

- Не смею задерживать, тем более мне нужно в банк.

На площадке перед входом стояло несколько машин. Окружал ее низкорослый, но густой кустарник. Именно за ним я и спрятался, ожидая отъезда Каретникова. Он вышел, играя здоровьем и мышцами, трубно приказав: "Поехали", забрался в сразу осевший пикап и укатил в милую стихию денежного океана. Немного переждав, я вновь вошел в пьянящее царство финансовых нимф.

- Девоньки мои, видно, судьба такая, не прожить мне без вас. Не дайте помереть, выручайте мужика!

- А мы только это и делаем. Всю жизнь вас, дармоедов, нянчим, отозвалась очкастая интеллигентная блондинка. - В чем проблема?

- А нужен мне, девоньки, ваш кассир.

- Грабить, что ли?

- Мадам, обижаете, почему грабить?

- А что, вы способны на большее?

- Мои многочисленные дамы утверждают именно так, впрочем, можно проверить.

- Вот оно что! Интересно! Вы слышали, бабоньки? В таком случае я кассир.

- Может быть, сразу уединимся?

- Нет, так неинтересно, нужна любовная игра, цветы, шампанское, страстные признания, жаркие лобызания и тэ дэ. А просто так перепихнуться можно и с соседом, пока его жена полы моет. Тебя как зовут-то, мой седенький?

- Костиком мама нарекла, а ваше божественное имя?

- Алиса Швайнкопф.

- Очень приятно. - Не понимая, говорит она всерьез или валяет дурочку, я попер дальше: - Могу ли я сегодня пригласить вас, любезная Алиса, на обед?

- О-о-о, с превеликим нашим удовольствием. В какой ресторан?

- На поминки, дорогая, на девять дней, к вашему бывшему сослуживцу Сергею Александровичу Лагину, коего недавно вы и хоронили. Да будет ему пухом земля!

- Вот, бабоньки, всегда так: думаешь, налима ухватила, а в штанах у него полудохлый пескарь едва трепыхается.

Под дружный хохот, осрамленный и униженный, я попытался вернуть утерянное реноме:

- Спокойно, девоньки, поминки - дело святое, никуда от их не денешься, а завтра приглашаю вас всех отобедать в уютном кафе "Самовар". Черной икры не обещаю, но вкусной жратвы будет много. А теперь, поскольку я на колесах, то, кроме Алисы, могу взять еще троих. Помянуть дорогого сослуживца - наш долг.

* * *

К Ленкиному дому мы подъехали в двенадцать. Развеселая бухгалтерия, приняв надлежащий скорбный вид, вытряхнулась из машины. Кассиршу я остановил:

- Подождите, Алиса, нам нужно поговорить.

- Помилуйте, но нам еще не о чем говорить!

- Думаю, тема найдется, и довольно интересная, садитесь в машину.

- Уже села. Я вас слушаю.

- Вы давно работаете в тресте?

- Наверное, лет пять наберется, а что?

- Вы хорошо знали покойного?

- Дядю Сашу? Конечно, он часто возил меня в банк. В бухгалтерию во время обеда приходил, чаи с нами гонял. А почему вы вдруг вспомнили?

- На поминках принято вспоминать усопшего, его дела и прожитую жизнь.

- Да, конечно, но как-то странно вы говорите. Непонятно...

- Сейчас поймете. Скажите, Алиса, кто и как должен привозить деньги из банка? Я имею в виду заработную плату ваших работников.

- Обычно это делаю я, Кир Владимирович и водитель. Но зачем вам это?

- Скажите, в прошлом году, в день ограбления, вы ездили именно таким составом? Пожалуйста, припомните!

- Нет, но я не понимаю ваших вопросов. Извините, вам лучше поговорить с моим начальником.

- С кем говорить, позвольте решать мне.

- В таком случае я не намерена отвечать на подобные вопросы не известного мне лица. Тем более, что не имею на это права.

- Но ведь я не спрашиваю вас, как вы повезете деньги завтра. Мне нужны факты полугодовой давности!

- Ничем не могу вам помочь.

- Хорошо, тогда будете говорить в другом месте, причем многократно.

- Я даже не знаю... Предъявите свое удостоверение.

Мое удостоверение на разрешение охранной деятельности не вызвало у Алисы восторга, но, подумав, она все-таки начала говорить:

- Тот день, восьмого октября, я помню достаточно хорошо. По некоторым причинам я не смогла выйти на работу.

- Вот как, это уже интересно. Позвольте спросить о причине вашего прогула.

- Думаю, что к делу она отношения не имеет.

- А я думаю обратное. Говорите - это очень важно.

- Причина довольна тривиальная, я неожиданно заболела.

- Чем? - спросил я, хотя уже догадывался.

- Какая разница? Что за удовольствие говорить о моих хворобах? По-моему, есть темы поинтересней.

- Конечно, например, поговорим о вашем желудке. Я прав? У вас вдруг случилось страшенное расстройство желудка!

- Да, - зардевшись, призналась кассирша, - но откуда вы знаете?

- Не знаю, просто догадываюсь. Значит, за деньгами поехали двое.

- Да, Кир Владимирович и Сергей Александрович. О случившемся я узнала только вечером. Мне позвонила Тоня, она все видела своими глазами. Тоня всегда держит нас в курсе уличных событий, потому что ее стол стоит у окна, выходящего во двор. Ну а сама я больше вам ничем помочь не могу.

- Можете, если скажете три вещи. Во-первых, с кем вы ужинали накануне, во-вторых, почему возите деньги без охраны, а в-третьих, почему сумка с зарплатой оказалась в руках шофера?

- На первый и второй вопросы я ответить смогу, что же касается третьего... Уж увольте, ведь меня там не было. Итак, первый вопрос. Накануне я не ужинала ни с кем, поскольку вообще в тот вечер не ела, болел живот. Второй вопрос. Кто вам сказал, что мы ездим без охраны? Кир Владимирович всегда в таких случаях берет оружие, у него есть на то разрешение. Еще вопросы есть?

- Есть, только, Алиса, милая, не сердитесь! Скажите, с кем вы в тот день, накануне ограбления, последний раз принимали пищу или пили чай?

- Господи, о чем вы? Уж не думаете ли вы, что меня отравили?

- Боюсь, что это так.

- Какой кошмар! Ну, обедали мы, как всегда, вместе с девчонками, а потом... не помню... Кажется, пили чай. Да, точно, пили, только не чай, а кофе с коньяком. Я хорошо помню, Кир Владимирович послал дядю Сережу за коньяком - обмыть предстоящую зарплату.

- Это значит, что с вами кофейничали они оба?

- Да, они у нас часто бывали. А теперь, с вашего позволения, я зайду в дом.

- Хорошо, я буду вас ждать.

- Сомневаюсь, вряд ли теперь я представляю для вас интерес. Сейчас вам больше нужна Тоня.

- Вы мне дороги обе!

- Можете не беспокоиться, мы с вами не поедем.

Вежливо прикрыв дверцу, в глубокой обиде кассирша удалилась. Чертовы бабы, только одно у них на уме! Что теперь делать? Наверняка она предупредит эту самую Тоню о моем чрезмерном любопытстве. Та замкнется, и это осложнит дело, которое, судя по всему, закручивается в замечательно гнусный узел. Неужели мои дорогие коллеги не обратили внимания на неожиданную болезнь кассира? Странно, если не сказать большего! Но кто мог подсыпать ей слабительное или еще какую-то гадость замедленного действия? Это был или сам главбух, или покойный Лагин. И тот и другой вполне могли вести двойную игру. Так, кому из них деньги были нужны больше? Несомненно, Лагину. Бухгалтеры нынче получают совсем даже неплохо. Не бедствуют. Но шофер кинулся догонять преступников и даже был сильно избит. Месяц не поднимался с кровати. Гончаров, не смеши народ! За такие деньги и ты бы с удовольствием полгода изображал из себя раненого мученика, пострадавшего во имя народа. К тому же откуда-то у него появились деньги, ведь алкоголиком быть в наше время весьма накладно. Но не стоит сбрасывать со счетов и самого Каретникова. Допустим, он хорошо себе платит, но аппетит приходит во время еды. А едок он, видимо, добрый. Да и Ленкин батяня был мужик не промах. В свое-то время о таком доме, как у него, приходилось только мечтать! И еще: он по пьянке втирал Ленке какую-то чушь по поводу наследства. Этого тоже нельзя упускать из виду, возможно, у него был некоторый капиталец. В общем, оба гуся хороши, только какой из них? А почему - какой из них? Почему не оба? Черт знает что! Нет, пока я точно не представлю себе картинку произошедшего преступления, мои рассуждения похожи на утренний туман. Позарез нужен очевидец. И этим очевидцем является некая Тоня, чье расположение мне необходимо завоевать. Господи, ну что они там застряли?

Наконец бухгалтерия ПЖРТ в полном составе и во главе с Каретниковым выползла на улицу. Увидев меня, Кир был неприятно удивлен, и недовольство его еще больше возросло, когда толпа его куриц обступила мою машину.

- Знакомьтесь, Костик, - зло хохотнула Алиса, выталкивая вперед тощую чернявую девицу. - Антонина Михайловна, девственница, к тому же не замужем. Ищет достойного, благородного рыцаря, коим, несомненно, являетесь вы. Не плошай, Антонина, садись вперед!

На заднее сиденье со смехом втиснулось еще четверо, а гордая Алиса подалась пешком. Жалко, из всего счетоводческого отдела она единственная заслуживала внимания. Ну ладно, не последний день живем!

Подъехав к тресту, я напомнил бабам о том, что наш завтрашний обед не отменяется, и испросил позволения на полчаса похитить Антонину.

- А вы за полчаса-то управитесь? - спросила рыжая.

- Спрашиваешь! С тобой я вообще за шесть секунд справлюсь!

- Тогда не надо, тогда Тонька для тебя в самый раз!

- Антонина Михайловна, - едва мы остались одни, начал я, - вам, вероятно, Алиса сказала, о чем будет наш разговор?

- Да, разумеется, - свысока и чуть картавя, ответила девственница. - У вас сексуальные проблемы, и вы хотели бы их разрешить. Что ж, я попробую вам помочь. Не волнуйтесь, ничего тут постыдного нет. Со всяким может случиться. Доверьтесь мне.

Если бы меня шарахнули дубинкой по лбу, я был бы в меньшем шоке, чем сейчас. С минуту я молча разглядывал эту унылую и длинную, как степь, секс-бомбу и думал, что если, не дай Бог, придется обратиться к ее услугам, то импотенция на все сто процентов мне обеспечена пожизненно. Но не говорить же об этом даме! Некоторые обижаются. Поэтому, призвав на помощь все свое обаяние, я игриво потрепал ее по сухой пергаментной щечке.

- А вы, однако, шутница! Нет, с этим вопросом у меня все в порядке, по крайней мере, дамы моего квартала вполне довольны. Меня мучает другое.

- Вот видите - диагноз подтверждается. Мания сексуального величия - это первый признак импотенции. Но я попробую, я многих ставила на ноги, точнее, на... думаю, поставлю и вас!

Господи, да она же маньячка, удружила мне Алиса! Должно быть, сейчас получает большой плезир. Но ничего, попробуем зайти с другой стороны.

- Да, вы правы, лечение мне необходимо, думаю, завтра же и начнем, но сна...

- Никаких завтра, начинать нужно немедленно!

- Но где? У меня нельзя, дома жена и дети.

- Успокойтесь, я живу одна, и нам никто не помешает. Поехали!

- Да, конечно! Послушайте, а не вашу ли контору ограбили с полгода назад?

- Нашу! - с гордостью ответила идиотка. - Скажу вам больше, я была свидетелем.

- Не может быть, неужели именно вы очевидец?

- Представьте себе, я видела грабителей, как сейчас вижу вас.

- Расскажите, прошу вас! Я просто обожаю подобные истории.

- Ну что же... Случилось это часа в три. Я как раз закончила составлять наряды. Делать было нечего, и я пялилась в окно, благо оно у меня под боком. Смотрю - подъезжают наши из банка. Сообщаю девочкам. От восторга они подняли ужасающий визг. Еще бы - два месяца мы не получали зарплаты. Остановились они подальше, не доехав до подъезда метров тридцать. Вот там, где сейчас стоит трактор. Помню, я наполовину вылезла из окна, хотела поприветствовать желанных послов. Первым вышел Кир Владимирович и что-то сказал Санычу. Потом он быстрой походкой двинулся ко входу. Когда он приблизился к двери, из машины с сумкой в руках вылез Саныч. Я ему крикнула: "Милости просим". Он махнул мне рукой и пошел к подъезду. Кир уже вошел внутрь. И тут, буквально через считанные секунды, из нашего подъезда вылетают два черных человека и...

- Почему черных?

- Они были во всем черном, и их лица скрывали вязаные черные маски с прорезями для глаз. Они подскочили к Санычу, вырвали сумку и бросились бежать. Удивительно, но он не растерялся, бросился следом и настиг одного, того, кто нес деньги. Ухватив бандита за шиворот, он пытался отнять у него сумку. Во время этой чехарды Санычу удалось сдернуть с грабителя маску, правда, всего-то на секунду. Уже в следующий момент ситуация круто изменилась. Что может сухонький старик против здоровенного амбала? Тот чем-то его ударил, и, обливаясь кровью, Саныч упал. Я заорала и побежала к нему. Мужики бросились в погоню, туда, за угол, но увидели только зад уходящей машины. Грабителям удалось уйти.

- Какого возраста они были?

- Тот, что нес сумку, судя по всему, постарше, а тот, что сразу сиганул, видимо, помладше и ростом поменьше. Он и бежал попроворнее.

- Странно, почему никто не сопровождал Сергея Александровича?

- Как это? Его сопровождал вооруженный Кир Владимирович.

- Хорошенький сопровождающий, ушел первый и бросил водителя одного. Кстати, почему сумку нес Лагин? Это ведь не его обязанность.

- Конечно, но Алиса заболела, а у Кира не работала левая рука. Накануне он ее ушиб - упал на теннисном корте. У меня такое впечатление, что точно такие же вопросы мне уже задавали, причем месяцев семь тому назад. Мне кажется...

- Вам правильно кажется, спасибо за интересную беседу. Вы мне здорово помогли. Передайте девочкам, что жду их завтра на обед. Вы тоже приходите. Большое вам спасибо.

Нет, Гончаров, если ты останешься с этой бухгалтерией еще на пару дней, то за сохранность твоего мужского достоинства я не ручаюсь. За три часа оскорбить двух женщин - это перебор! Ладно, Бог с ними. Итак, что мы имеем? А имеем мы запланированное ограбление, разработанное кем-то из своих. Скорее всего, это Лагин или сам Каретников. Да, господин Гончаров, не намного же ты продвинулся вперед! Это же самое ты знал и час тому назад, еще до разговора с Антониной. Появились кое-какие мелкие детали. Например, ты узнал, что Кир не мог нести сумку, поскольку накануне повредил левую руку. Но что ему мешало взять деньги в правую? Ах да, правая предназначалась для пистолета. Логично. Но почему он пошел первым, бросив старика одного? По логике вещей он должен следовать за ним. Неправильно получается. Но и со стариком неразбериха. Зачем ему было останавливать машину за тридцать метров до входа? Объяснение может быть двояким: или он сделал это по собственному желанию, или так приказал ему Кир. Кир-Кирюха, что же так некстати случилось с твоей рукой? Впрочем, это можно выяснить. Интересно, где находится его долбаный корт?

А что это еще неясной тенью вертится в вашей башке, господин Гончаров? Ах да, сорванная маска! Вряд ли старик стал бы срывать маску со своего сообщника. Значит... Да, стрелка весов склоняется явно не в пользу Каретникова. Но как его ущучить? Нереальные мечты, да и прошло полгода, а Кир - мужик расчетливый и скользкий. Под жабры голыми руками его не возьмешь. А Лагин, единственный, кто мог бы пролить свет, уже на том свете! Может, здесь-то и появится слабое место в обороне Каретникова? С чего бы начать?

Я уже собирался запускать двигатель, когда, свирепо взревев, возле меня осадил красный пикап. Непринужденно улыбаясь, как к себе домой, в салон ввалился Кир Владимирович:

- Я вижу, осаду вы предприняли серьезную. Уже и девок моих объезжаете! Скажите, чего вы хотите, я постараюсь удовлетворить ваше любопытство.

- Милый мой бухгалтер, прежде всего меня интересует, почему в тот день, в день ограбления, вы убежали вперед, предоставив безоружному старику одному тащить нелегкую денежную сумку.

- Боже мой, и из-за этого вы полдня отираете наши стены и пристаете к невинным девам? Все очень просто и банально. Меня одолела медвежья болезнь, или попросту понос. Я чуть было не обделался прямо в машине.

Такого поворота я не ожидал. Если брать за веру его слова, то дело принимало совершенно иную окраску, и все мои предыдущие измышления сводились к нулю. Но где гарантия, что бух не врет? Уж больно красивую версию я выстроил, и расстаться с ней жалко было до боли! Но и его объяснение выглядит правдоподобно. Получается, что некое третье лицо намеренно отравило их обоих. Ладно, попробуем пойти дальше.

- Хорошо, в таком случае, почему вы доверили деньги шоферу, ведь это не положено?

- Извините, но когда ты вот-вот наложишь в штаны, инструкции тебя волнуют мало, это во-первых. А кроме того, накануне, играя в теннис, я сильно ушиб руку. Кстати, это может подтвердить мой партнер. Но обо всем этом ваши коллеги меня уже спрашивали полгода назад.

- Да, конечно, но неожиданное самоубийство Лагина, знаете ли...

- Понимаю вас, не извиняйтесь, - покровительственно похлопал меня по плечу Кир, - служба есть служба! Только напрасно вы ищете связь между этим делом и самоубийством Сергея Александровича. По крайней мере, так мне кажется.

- Возможно, все равно большое вам спасибо за информацию.

- Рад служить. Если возникнут какие-то проблемы с ремонтом квартиры, то приходите. С удовольствием помогу!

* * *

Осиротевшие дети сидели рядышком, вежливо выслушивая дифирамбы в память отца. Матери полегчало, но она все еще находилась в больнице. Ленка здорово сдала за эти дни, и мне даже стало ее жаль. Крепко взяв за локоть, я отвел ее в сторону:

- Алена, сегодня здесь был здоровый красивый мужик в коричневой кожаной куртке, ты должна была обратить на него внимание.

- Конечно, я его знаю, он здорово помог нам с похоронами - и деньгами, организовал все. Кажется, он был начальником отца...

- Все правильно. Скажи мне, в последние дни перед смертью отца он к вам заходил?

- Нет. По крайней мере, при мне. В последнее время к отцу вообще никто не приходил. В полном одиночестве он пил водку, писал свой дневник да рисовал какие-то рожи. Не успевала выбрасывать за ним испорченную бумагу.

- Рожи, говоришь? Это интересно! Он что, художник?

- Какой там художник! Домик нарисовать не мог.

- Еще интересней! А у тебя, случаем, не сохранилось несколько экземпляров его творчества?

- Вообще-то я их все время выкидывала, но вчера, в поисках дневника, опять обнаружила несколько физиономий. И, ты знаешь, выбросить - рука не поднялась. Оставила на память, как последнее его письмо.

- Ленка, ты очень правильно это сделала! Ты даже не представляешь, насколько ты умная женщина!

- Я тебе это всегда говорила, Гончаров, но ты не верил.

- Я был молод и глуп. Где рисунки?

- Сейчас принесу. Ты помяни его пока.

- Я за рулем, позже приеду специально.

На четырех листах обыкновенной писчей бумаги детской рукой было нацарапано восемь рожиц. Даром живописца покойный явно не обладал. Рожи были кривые и какие-то ненастоящие, непохожие одна на другую, но всех их что-то роднило. То ли перекошенный злобой рот, то ли массивная челюсть. Словом, если приглядеться, то становилось понятно, что неумелый человек хотел нам показать одно и то же лицо. На трех рисунках у человечка были задраны кверху руки, словно он готовился кого-то ударить. Интересные мордочки, ничего не скажешь! Если привязать к ним прошлое ограбление, то полету моей фантазии не будет предела. И все же надо попробовать.

Знакомых господ, занимающихся сомнительной деятельностью и накрепко связанных с откровенными преступниками, у меня в городе предостаточно. Пролистав записную книжку, я отправился на охоту. Не вдаваясь в подробности, демонстрировал им своих злобных человечков в надежде разбудить ассоциативную память применительно к какому-нибудь конкретному лицу. К сожалению, мои усилия оказались напрасными. Проехав по семи адресам, я отказался от бредовой идеи. То ли никто не хотел выдавать своего брата, то ли художником Лагин оказался хреновым. Как бы там ни было, к Елене я возвратился несолоно хлебавши. И на ее немой вопрос только отрицательно мотнул головой, не желая вдаваться в детали. Просидел я с братом и сестрой до темноты. Только часов в десять, с трудом поймав тачку, отправился домой.

Несмотря на печальный повод сегодняшней пьянки, состояние, близкое к блаженству, овладело мной, когда я подходил к дому. Я любил этот мир, я любил человечество - со всеми его причудами и недостатками. Но кажется, человечество не очень-то любило меня, потому что, едва я ступил на коврик возле собственной двери, как яркое, злое солнце миллионами брызг взорвалось под ногами. Оно высоко меня подбросило, ударило головой о ступени и пожелало ночных сновидений.

- ... Козел... кто в партию, кто куда... а он вечно не туда вступит. Козел, как ты мне надоел... очнись, скотина... - надоедливо мешает мне умирать занудный знакомый голос.

- Юрка, может, все-таки "скорую" вызовем, вдруг у него чего-нибудь оторвало? - беспокоилась какая-то женщина.

Определенно - я и ее знаю!

- Да не скрипи ты, все нормально, он за эту "скорую" потом съест меня с дерьмом. Успокойся, сейчас у него шок пройдет, и все будет как у Клавы. Видишь, зенками ворочает, только веки открыть стесняется. Надо ему в глотку налить холодной воды.

- Налей ее себе в жопу, скотина! - не выдержал я предстоящих издевательств над своим истерзанным и немощным телом.

- Ну, что я тебе говорил? - торжествующе заорал сосед. - Он же живучий, как змей. Нормальный человек на его месте давно бы не хамил, а тихо тлел в могиле. Только я его трижды с того света вытаскивал, не говоря об остальных. Все, иди домой, я скоро буду. Костя, живой, что ли?

- Живой, - оглядывая стены собственной берлоги, нехотя согласился я. Но за козла ты мне ответишь! Будешь землю жрать.

- Буду, - радостно согласился Юрка, - а ты не забудь, сколько раз я тебя полуживого вытаскивал из лап мокрушников.

- А ты не забудь, сколько раз я за тебя хлопотал перед полковником. Скотина, если бы не я, был бы ты сейчас участковым, ходил бы по подвалам, собирая бомжей и проституток.

- Да если бы не я, тебя бы давно съели червяки! Тоже мне, частный сыщик! Алкаш и тунеядец!

- А ты говно, а не майор! Ладно, лучше расскажи, что это было?

- Думаю, просто взрывной пакет. Окажись под ковриком что-то посерьезнее, то сейчас твои яйца болтались бы на люстре.

- Почему так сильно болят ноги? Там, внизу, у меня все в порядке?

- Успокойся, у тебя все, словно у нормального человека. А ноги болят потому, что отшибло. Дать выпить?

- Что за дурацкий вопрос! Даже можешь немного, в пределах разумного, налить себе. И принеси чего-нибудь попить, ужасно хочется пить.

- Не дергайся, все сделаю.

Я лежал и размышлял, прикидывая, какая сволочь устроила мне этот праздничный фейерверк. Чей муравейник я разворошил? От кого такое серьезное предупреждение? Неужели это плод моих сегодняшних похождений? Не может такого быть, слишком рано! Тогда кто еще мог подложить мне подобную свинью? Кому дядя Костя наступал на хвост в ближайшие несколько дней? Никому, кроме двух недоделанных рэкетиров. Значит, кровная месть - зуб за зуб - идет оттуда? Мало их Макс отделал, придется повторить, только на более высоком идейно-политическом уровне и желательно в малонаселенном месте. Вот ведь бараны! И запросто можно сдать в ментовку, благо имеются их писульки. Конечно, они пойдут в отказ, но в следственном изоляторе стараниями Макса могут усвоить очень многое. Козлы!..

- Ты чего бормочешь? - прервал Юрка мой негодующий внутренний монолог. - Может, правда психушку вызвать?

- Непременно, о тебе давно дурдом плачет! Да что ты мне суешь? Что ты мне налил, у меня кот писает больше! Себя так не обделил, кулачье отродье!

- Хозяин барин, не заплохело бы тебе. Похоже, на Гончарова опять открыт охотничий сезон. Опять ты влез в какое-то дело? Если будешь платить, как в прошлый раз, то рассчитывай на мою помощь.

- "Если хочешь быть майором, то в сенате не служи..." Обойдусь без сопливых, да и толку от тебя как с козла молока.

- Конечно, у тебя же есть Ухов!

- Юрка, пей и проваливай, мне надо отдохнуть и подумать.

Этой невинной радости меня лишил приход Милки. Страшного в этом ничего не было, если бы не одно "но"... Она притаранила с собой огромную дорожную сумку. Запахло опасностью. С ужасом я наблюдал, как, раздевшись, Милка начала потрошить ее необъятное брюхо. Вещь за вещью на мой диван ложились плащи, костюмы, юбки и прочие рейтузы. Гора росла, и конца этому не было. Дело делалось фундаментально, и моя роль сводилась к минимуму.

- Может, ты скажешь, в чем дело? - робко высунулся я.

- С папашей поругалась! - озабоченно рассматривая мятый пиджак, между прочим ответила она. - Кстати, из-за тебя.

- Стало быть, я явился яблоком раздора?

- Ага, он назвал тебя шалопаем, бабником и алкоголиком, но я мужественно защищала тебя своей чахлой грудью четвертого номера. В конце концов, схватившись за сердце, он вылакал бутылку коньяку и назвал меня блядью. Это же уму непостижимо!!!

- Ну почему же...

- Молчи, козел, гнусный соблазнитель, испортил девушку, а теперь глумишься! Все вы такие!

- Ты будешь здесь жить? - робко поинтересовался я.

- А что?!

- Нет, я просто спросил... Уж и спросить нельзя...

- Когда вопрос глуп, его не задают. Поживу, подожду, пока он сам за мной не прибежит.

- Не дождешься! - с горечью заметил я. - Дело не в этом. Завтра я хотел идти к нему по делу. А теперь не знаю...

- Вот и пойдешь, передашь привет от госпожи Гончаровой.

- Это от кого? - не сразу врубился я.

- Он сообразит, - хохотнув, ответила Людмила. - Давай спать, уже поздно!

* * *

Наутро, тщательно приведя себя в порядок, я с трудом доковылял до милиции. Да, видно, зря я бил свои обожженные ноги: в приеме мне было отказано. Знакомая секретарша, соболезнуя, предложила мне чашку кофе. Сидя в уголке, я скромно потягивал растворимую гадость, подслушивая милицейские новости и сплетни. Ефимов вышел неожиданно и сразу. Окинув меня грозным оком, он пророкотал:

- Эт-то что такое? Устроили мне в приемной чайную! Немедленно очистить помещение! Татьяна, что здесь делают посторонние?

- Ждут приема, - логично ответила секретарша.

- Приема не будет! Тем более - для этого гражданина.

Отставив чашку, я поплелся к выходу. Поравнявшись с полковником, я шепнул:

- Ваша дочь повесилась. Всего вам доброго!

Что случилось у меня за спиной, я не видел, только услышал сдавленный крик. Тяжелая, медвежья лапа рванула плечо.

- Что-о-о? - хрипло заорал он.

- Ничего, я пошутил. Она в полном здравии и передает вам пламенный привет.

- Собака, сукин сын! - Он схватил меня за шиворот и швырнул в кабинет, где и принялся дубасить - грубо, по-мужицки, не забывая при этом изрыгать совершенно фантастический мат.

Если бы не вчерашняя контузия, я бы его вздрючил, настолько неграмотно и бессистемно он наносил удары, правда, надо признаться, весьма болезненные. Кулак - он и в Африке кулак, особенно такой молот, как у полковника. Кажется, я потерял сознание, потому что очнулся в начальничьем бардачке на диванчике. Секретарша Таня смывала с меня кровь теплым мохнатым полотенцем. Было больно, но очень приятно, особенно когда, склоняясь, она прижимала меня грудью. На всякий случай я не спешил приходить в сознание, твердо помня, что спешка нужна лишь при ловле блох. Да и подумать в спокойной обстановке, в стенах полковничьего кабинета, - сплошное удовольствие! Что-то, Константин Иванович, бить вас стали часто! Хлещут по роже все кому не лень, да еще и взрывчатку под задницу подгадывают. Не общество, а сумасшедший дом!

- Танюха, ну что там с ним? Сильно я его покалечил?

- Вроде дышит. Странно другое - у него все ноги черные и в волдырях, словно его поджаривали, вот посмотрите. - Она осторожно отогнула мне штанину, показывая следы вчерашнего теракта.

- Любопытно, - согласился полковник и больно потыкал пальцем. - Ты, Танюша, иди на место, ко мне никого не пускай, а с ним я сам разберусь.

Засопев, он тяжело погрузил себя в кресло и, прихлебывая чай, зачавкал. Ну не скотина ли? До полусмерти избил человека, а теперь преспокойно жрет.

- Ты, Гончаров, не придуривайся! Я прекрасно вижу, что ты в сознании. А вот я от твоей шутки вполне мог окочуриться. Чего приперся-то?

- В ножки упасть дорогому папеньке, чтоб я так жил! - через силу вставая, проворчал я. - Вы там промеж себя лаетесь, а на меня все шишки и тумаки.

- Ты для этого пришел?

- Конечно нет, если я и идиот, то не в такой же степени! Вы, случаем, не слыхали о том, что удавился некий старичок по фамилии Лагин?

- Ну и что? Сейчас многие давятся, жизнь такая началась постперестроечная! Что же, мне за всеми самоубийцами следить? Мне на живых-то времени не хватает, а ты...

- Дело в том, что старичок этот прошлой осенью вез из банка в свой трест двухмесячную зарплату, а поскольку этот трест находится в вашем районе, то...

- То я это дело должен помнить. Да, я его прекрасно помню. Но какую связь ты просматриваешь между разбойным нападением и самоубийством полоумного старика?

- Долго рассказывать, тем более я еще сам не уверен, что такая связь существует, необходимо кое-что проверить. Мне нужно посмотреть материалы следствия по тому случаю.

- Как ты знаешь, оно зашло в тупик, и вряд ли тебе удастся что-то оттуда высосать. Тем более - прошло полгода. Тут и по свежим-то следам на месте топчемся, а ты безнадегу хочешь вытащить. Ах, прости, я совсем забыл, какой великий сыщик передо мной сидит! Опять суешь свой нос куда не просят. Что с ногами?

- Пустяки, на грабли наступил. Хочу напомнить вам, что в оное время некий полковник нижайше просил этот самый нос совать в такие задницы, куда сам он не решался. Кстати, как ваши дела? Еще не словили сбежавшего с деньгами бухгалтера ломбарда?

- Нашли, только денег при нем не было, у него вообще ничего, кроме дырки в голове, не было. Посиди, я распоряжусь, чтоб принесли дело. Просмотришь здесь. Коньяк и фрукты в холодильнике, а водяра за диваном.

До чего приятно иметь тестя - начальника! Только зачем к нему прилагается дочь? - размышлял я, похрустывая грушей.

- И все-таки что у тебя с ногами? - притаскивая толстую папку, опять занудил Ефимов. - Только серьезно.

- Если серьезно: какая-то тварь подложила мне взрывпакет.

- Доиграешься, открутят тебе башку!

- Сегодня от этого никто не застрахован.

- В том-то и дело! Ладно, я поехал в мэрию, и, наверное, надолго, закончишь работать, папку положишь под холодильник. Как она там?

- Цветет и пахнет.

- Ну и хрен с ней, второй раз себе жизнь устроить не может. Первый раз алкаш попался, второй раз... Вся в мамашу, такая же блядь.

- Благодарю вас, вы очень любезны.

- Да пошли вы все на... - Плюнув, товарищ Ефимов хлопнул дверью.

Ничего путного и нового из материалов следствия мне выудить не удалось, кроме, пожалуй, двух интересных вещей. Первая: на вопрос следователя о том, узнает ли он нападавшего, Лагин однозначно ответил: "Да!" И вторая, более любопытная: фоторобот, причем в двух экземплярах. Один из них я бессовестно украл. Очень смутно, но он напоминал те корявые злобные рожи, что недавно пытался рисовать старик.

При выходе из милиции я нос к носу столкнулся с Уховым. Поистине само провидение послало его мне. В двух словах я рассказал о вчерашнем покушении на мою бесценную жизнь. Выплюнув жвачку, Ухов криво усмехнулся:

- Пацаны не въехали, в чей гараж заехали. Не переживай, Иваныч, прорвемся! Ты отдыхай и не принимай близко к сердцу. Сегодня они будут плакать горькой вдовьей слезой. Шакалы меня малость рассердили, а этого делать нельзя! Наверное, они не знали. Вечерком, как управлюсь, я тебе позвоню.

Что-то вязкое и липкое, противное, как грязь, не давало мне покоя, пока я добирался до кафе "Самовар". Так и не выявив причину дискомфорта, я вошел в полутемный зал. Откуда-то сбоку, из-под локтя, вынырнул вертлявый человечек и спросил, не я ли Костик.

- Возможно, а почему вас это должно интересовать? Какая вам разница мостик я или Костик?

- Не скажите! - Он приблизил ко мне черные печальные глаза. - Если вы мостик, то ходите сами по себе, а если вы Костик, то ходите за мной.

- Это куда за тобой я должен идти? - наученный вчерашним свинством, подозрительно спросил я.

- Ой, да что вы боитесь? Не надо меня бояться. Аркаша еще никому не сделал худо, и все довольны. Я вас приведу на хорошее место, и вы еще скажете мне спасибо.

- Мне и здесь неплохо, например, за этим вот столиком. Принеси-ка меню.

- Боже мой, зачем вам этот несчастный столик, если вас ждут в прекрасном кабинете, отделанном, как спальня моей бабушки?

- Кабинет, говоришь? И кто его заказывал, кто меня там ждет?

- Молодой человек, вы делаете мне больно! В вашем возрасте я не задавал таких глупых вопросов, а просто шел в ее постель. И потом был признателен человеку и давал ему на чай.

- Ладно, Аркаша, веди меня в свои райские кущи, только учти - если это какая-то провокация, голову я тебе откручиваю, не отходя от кассы.

- Боже мой, и как только вы могли такое подумать! Слышала бы моя мама, она бы не пережила!..

В уютном банкетном кабинетике, предназначенном не только для приема пищи, ожидая меня, уже резвилась и прыгала хмельная бухгалтерия жилищного треста, причем исключительно дамским составом. То, что я увидел на столе, невольно заставило меня содрогнуться. Тех денег, коими я располагал на текущий момент, едва хватало на половину заказанной жратвы. Ну и сучки! Что же делать? Я-то хотел скромненько воткнуть им по паре палок шашлыка да влить по двести водки, а тут... А тут через кустики укропа и прочей зелени, притаившись на блюде, за мной ехидно наблюдает мертвый порося, а рядом невозмутимо лежит осетр, совершенно безучастный к моим страданиям. Нет, не вчера меня наказала Алиса, подсунув сексуальную маньячку, нет, она меня подставила сегодня!

- Аркаша, - ухватил я человека за шиворот, - я обещал тебе открутить голову, не отходя от кассы, сейчас я это сделаю. Сколько стоит заказ?

- Не беспокойтесь, он уже оплачен девочками.

- А я и не беспокоюсь! Почему ты решил, что я беспокоюсь? Просто я волнуюсь по части спиртного. Тащи, брат Аркадий, шесть бутылок шампанского!

Мне полегчало, и я смог наконец спокойно оценить обстановку. Бабы уже изрядно подпили и почти не обратили на меня внимания. Кроме одной, абсолютно трезвой. Саркастически улыбаясь, за моим замешательством наблюдала Алиса. Сидя в глубоком кресле, она лениво курила. Так вот кто организатор этого спектакля! И цель у нее только одна - мое посрамление! Ну да Бог с ней, у каждого свои странности. Сейчас меня волновал совершенно другой вопрос и другой человек. Предмет моего вожделения, друг и опора импотентов, сострадательная Антонина лихо-неприлично отплясывала какой-то только ей понятный танец. В ожидании его окончания я, в знак доверия и искреннего расположения, ущипнул рыжую бухгалтершу за ягодицу. Она предложила мне выпить и чувствовать себя как дома.

После умопомрачительной коды Антонина Михайловна, закончив танец, плюхнулась на диван. Аплодируя и рассыпая комплименты, я сел рядом.

- Великолепно, ваше место на сцене Большого. Вы губите свой талант!

- А, это вы! Все-таки я вам понадобилась...

- Жестокая, как можно сомневаться? Скажите, вам не знакома эта личность? - Ловко выдернув из кармана фоторобот, я помахал им возле ее носа.

Поймав мою руку, она внимательно посмотрела и вынесла свое суждение:

- Мужчина. Интеллект ниже среднего. Склонен к жестокости и садизму. Просматриваются психические, а значит, и сексуальные отклонения. Какие точно, сказать не могу.

- Это все? Вы нигде его не встречали?

- Нет, и надеюсь, не встречу, личность достаточно одиозная.

- Не этот ли человек напал на Лагина?

- Трудно сказать, - еще раз оценив изображение, ответила Тоня. - Да и видела-то я его всего несколько секунд. Несомненно одно - эта рожа вполне способна на разбой. Поехали ко мне!

- В другой раз, сегодня у меня месячные.

- Сволочной нынче мужчинка пошел, - тоскливо протянула Антонина и вылила в себя добрый фужер ликера.

Откланявшись, я показал Алисе язык и выскочил на волю.

* * *

У себя дома я уже не был полновластным хозяином. Отныне здесь повелевала Людмила. Делала она это самозабвенно и даже упоительно. Увы, ее восторгов я не разделял. Единственное положительное качество, которое я усмотрел в своей новой подруге, это умение готовить жратву. Готовила она с любовью, вкладывая в каждую котлету кусочек собственной души. Даже кот, с юных лет не терпевший женщин, относился к ней лояльно, как видно, тоже по этой же причине.

- Ой, кто к нам пришел! - закурлыкала Милка при моем появлении. - А мы-то как рады, ах, как мы рады!

- Если ты не перестанешь кривляться, отправлю назад к папеньке! Ты прекрасно знаешь, что я этого не переношу!

- Ах, мой бедный родитель! Ты его видел? Как он там, не помер еще от тоски и голода?

- Нет, а вот я сейчас помру, если ты не дашь мне кусок мяса и сто пятьдесят.

- Мясо ты получишь, но только без водки. Я решила: тебе пора завязывать, если ты хочешь сохранить меня!

Искренне расхохотавшись, я открыл бар... Нет, это уже перебор! Я точно помню, что еще утром там стояли две неполные бутылки, а теперь их место занимает глупый пузырь лимонада. Хорошее начало! Но не на того Милка нарвалась, на антресолях у меня всегда имеется кое-что.

Утолив жажду, подобревший и умиротворенный, я сел за стол.

- Тебе недавно звонили, - подозрительно глядя на меня, сообщила она.

- Кто? Наверное, Ухов?

- Не представились, обещали побеспокоить еще.

Словно слыша наш диалог, истерично заверещал телефон.

- Это Гончаров? - спросил грубый голос.

- Гончаров, - честно сознался я.

- Я представляться не буду, так спокойней. Хочу сказать, что тот, кого ты ищешь, сейчас в Филипповке бухает водку со своим подельником. Сколько он там пробудет, я не знаю, поторопись! Они квасят в последнем доме возле заброшенного коровника. Попробуй, может, застанешь...

- А чего это ты дружков сдаешь? Нехорошо!

- Не твое собачье дело! Я таких дружков на... видал, понял? Клевой тебе охоты, сыщик!

Не отходя от аппарата, я тут же набрал телефон Ухова, совершенно не надеясь его застать, но, на мое счастье, именно он снял трубку.

- Макс, нет ни одной лишней минуты, все объясню по дороге. Главное - ты можешь приехать? Похоже, в мои сети совершенно неожиданно попался отъявленный мерзавец.

- Сейчас попробую, ты откуда?

- Из дому.

- Никуда не уходи. Я постараюсь быть.

- Только оперативней, он ждать не будет.

* * *

Экипировка заняла у меня десять минут. Макс позвонил в дверь через пятнадцать.

Когда я под неодобрительным взглядом Милки выходил из дому, стрелки показывали половину шестого. Забравшись на переднее сиденье, я указал Максу направление, а по дороге подробно рассказал суть дела. Слушал Ухов внимательно, лишь изредка перебивая вопросами, а в конце с сомнением покачал головой, закурил и прибавил скорость.

- Не нравится мне это! Тухлятиной отдает. Что-то тут не так...

- Мне тоже не нравится, но это шанс! А что тебя настораживает?

- Ты, Иваныч, прикинь к носу: какой смысл хрену, который тебе позвонил, сдавать своих дружков? Я понимаю, что они могли между собой побазарить, но в таких случаях устраиваются свои разборки, где либо приходят к соглашению, либо начинаются ночные охоты друг на друга. Но за помощью в прокуратуру они в таких случаях не обращаются.

- Согласен, но и среди них имеются свои иуды.

- Это точно! Гиены в стае шакалов. А может, действительно и среди них есть свои подлюги? Как бы то ни было, действовать надо осторожно. Похоже, ты, Иваныч, поднял спящего медведя. И он отреагировал моментально. Думаю, вчерашний взрыв - это его рук дело.

- Не может быть, уж очень мало времени прошло, скорее всего, его устроили те недоноски-рэкетиры.

- Нет, я заезжал к Славику, трясется как заячий хвост, плачет и божится, что они тут ни при чем.

- Ухов, я давно не верю слезам, тем более, когда плачут подонки.

- Я тоже, но у него железное алиби. С тех пор как мы его вчера привезли, он и шагу из дома не сделал. У него отец крупный бизнесмен, тоже, по сути, преступник, но легализованный. Встретил меня как родного брата. Обласкал, предложил всяческие блага и обещал самолично следить за сыночком. А на прощанье предложил мне продать заявление сына, причем за очень крутую сумму.

- Ну и продал бы, у нас еще одно есть!

- Конечно, продать его было можно, но как бы с ним вместе не продать и себя, а там... Коготок увяз - всей птичке пропасть. Кажется, так говорил мой учитель и наставник Константин Гончаров? Вот и гребаная Филипповка. Куда дальше?

- А дальше, Макс, не надо! Приткнись где-нибудь здесь. Мы пешком обогнем деревню и зайдем со стороны коровника. Так будет правильней.

- Справедливо и по существу, только куда мне сунуть тачку? Так, чтоб было неприметно?

После некоторых размышлений мы приткнулись к покосившейся хибаре. Старуха, очень похожая на свое жилье, ковырялась в огороде. За десять рублей она согласилась присмотреть за машиной и, более того, сообщать любопытным, что это приехали именно к ней.

Кратчайшим путем мы вышли за околицу и повернули налево, рассчитывая незамеченными подойти к развалинам коровника с тыла. Скользя, падая и несусветно матерясь, месили мы черную непросохшую землю картофельного поля. Через полчаса, когда наконец добрались до загона, Макс походил на огромный шевелящийся ком земли. Наверное, вторым комом был я. Проскользнув в сарай, мы затаились, ежесекундно ожидая какой-нибудь пакости. Но кажется, все было спокойно. Раскисший прошлогодний навоз, пригретый весенним солнцем, издавал восхитительное зловоние. При свете умирающего дня через дверные проломы был хорошо виден интересующий нас дом. Вид он имел печальный, и слово "дом" к нему можно было применить с большой натяжкой. Строение это скорее напоминало большую собачью конуру или покосившийся уличный сортир на двенадцать персон. До него было метров пятьдесят, и потому отчетливо слышалась задушевная русская песня "Степь да степь кругом". Из пьяных глоток она лилась протяжно и тоскливо. Сквозь мужские голоса прорезались и женские. Похоже, им было очень хорошо, и нашего непрошеного визита ожидали здесь меньше всего.

- Что скажешь, Макс, кажется, наколка не фуфловая?

- Не знаю, давай малость понаблюдаем, прикинем к носу.

- К моему носу уже ничего не прикинешь, он буквально залеплен коровьим дерьмом. Пойдем их брать, пока тепленькие.

- Иваныч, не гони коней. Если тепленькие, то взять их всегда успеем, а вдруг они дуру гонят? На понт берут. Вот тогда не мы их, а они нас возьмут. Захомутают и, не задумываясь, головы отвинтят. У меня баба сегодня ночью пацана родила. Я его не видел еще. Гляди, как надралась.

Из халупы на хилое сгнившее крыльцо вывалилась голая синюшная баба и, захлебываясь соплями, принялась старательно блевать. Ее тело, фиолетовое и тщедушное, в рвотных приступах бешено колотило, и оттого длинные высохшие груди болтались, словно чулки на ветру. Вышел рыжий, всклокоченный мужик. Встав рядом, справил нужду, пьяно и внимательно наблюдая за несчастной собутыльницей. Видимо, нашел в ней что-то сексуально притягательное. Но джентльменом он не был: даже не спросив позволения, как того требует этикет, упер подругу головой в перила и занялся любовью. Максу его поведение явно не понравилось. Подождав окончания полового акта, он выматерился и решил:

- Пойдем, Иваныч, я первым, ты за мной. Идем через оконный проем.

Подождав, пока он перепрыгнет на ту сторону, я последовал его примеру. Очутившись на земле, успел услышать голос исчезнувшего Макса:

- Осторожно, здесь...

Земля неожиданно разошлась подо мной, и я провалился в черную смердящую яму, по грудь наполненную вязкой навозной жижей. До остатков настила, который мы обрушили, было более метра. Без посторонней помощи, скованному коровьим дерьмом, мне не дотянуться.

- Иваныч, ты жив? - тревожно спросил Макс где-то рядом.

- Жив, успокоил я, - только попали мы с тобой, Ухов, в самое что ни на есть дерьмо!

- А если попали, то и сидите тихо, не чирикайте! - посоветовал нам сверху насмешливый хрипловатый голос.

- Ты, мудило, - еще ничего не понимая, обратился я к невидимому голосу, - вытащи нас отсюда.

- Не затем вас сюда заманили, чтоб выпускать. Козлы, там и подохнете!

- Ты что, сдурел? Мы стрелять будем. Народ сбежится.

- Тогда подохнете прямо сейчас. Учтите - один ваш выстрел, и вы уже трупы. Граната у меня наготове. Вы меня хорошо поняли? Не слышу. Наверное, хотите дымовую шашку, может быть, тогда перестанете молчать.

- Не майся дурью! Ты кто?

- Какая вам разница, псы легавые!

- Что с нами будете делать?

- Придет шеф, он вам и расскажет, - счастливо засмеялся охранник говнистой ямы, - только не рассчитывайте на хорошее, это я вам точно говорю!

На этом он оборвал переговоры, видимо считая, что общение с людьми, сидящими в дерьме, наносит непоправимый вред его достоинству. Температура окружающей нас среды была градусов на десять ниже температуры воздуха, и я, как потерпевший кораблекрушение, боялся скорого переохлаждения организма.

- Макс, - тихо стуча зубами, позвал я, - а может, попытаемся выбраться? Здесь очень холодно, а еще какой-то дурак говорил, что навоз горит. Сюда бы сейчас этого умника!

- Горит навоз, а не навозная жижа.

- Какая разница? Давай попробуем, ты встанешь мне на плечи и...

- Выбраться мы отсюда можем только прямиком на тот свет. Он сразу же кинет сюда гранату, а я еще не видел пацаненка. Погоди малость, Иваныч, безвыходных положений не бывает, просто нужно этот выход искать. Эй ты! попытался возобновить собеседование Макс. - Вытащи нас отсюда, иначе мы околеем от холода, не дождавшись твоего шефа.

- Не могу, не имею права, - послушный директиве главаря, с сожалением ответил сторож. - Могу вам для согрева сбросить бутылку водки.

- С паршивого козла хоть шерсти клок, давай сюда.

- Теперь не дам. Вы меня оскорбили, и, пока не попросите прощения, я с вами ни в какие переговоры вступать не буду, - обидчиво отрезал деревенский интеллигент и ту же принципиально затих, предоставив нам свободу решения. Решили мы однозначно.

- Ну, ты, как тебя там... Прости негодяев и давай пузырь! - заорал я, вконец околевая. - Да побыстрее, сдохнем сейчас. Когда твой шеф-то приедет?

- Должен скоро появиться. Я ему сообщил.

- А как его зовут? - вкрадчиво спросил я, ориентируя ствол пистолета на его голос. - Слышишь, как его зовут?

- Не надо, еще не время, - упредил выстрел Макс.

- Какая тебе разница, как его зовут, я вам водяру на шпагате спущу, в руки давать опасно, можете меня вниз утянуть или пристрелить. Держите, да сразу-то все не хлебайте, потихоньку - когда еще он нарисуется!

С краю мостков показалось донышко бутылки, пульсируя, оно рывками спускалось к нам. После пары глотков жить стало веселее, только слегка нервировал сам факт нашего пребывания в коровьих экскрементах. Но в конце концов, священные жуки-скарабеи проводят в них всю свою жизнь, и это ничуть не умаляет их авторитета. Хуже другое - предстоящая встреча с незнакомым нам шефом. Ничего хорошего она не сулит. Не для того нас заманили в волчью яму, чтобы потом пригласить на светский раут. Интересно, кто значится под именем шефа? Каким образом он вышел на меня и по какому вопросу? Если это касается ограбления, тогда обо мне могли рассказать бухгалтерские дивы и Каретников. Или же дело связано с убийством Лагина? Скорее всего, и то и другое. А наколку на себя дал я сам, когда бездумно носился по городу, тыча каждому мошеннику стариковские зарисовки. Воистину: язык мой - враг мой! Ладно бы так поступил двадцатилетний лейтенант, но ты-то, старый пень, как мог действовать так легкомысленно?

- Эй! - тревожно окликнул нас сторож. - Чего вы там затихли, не подохли еще? Смотрите у меня, без глупостей. Шеф едет.

Через некоторое время до нас донесся шум подъехавшей машины, стук закрывшейся дверцы, и наконец хриплый голос грубо спросил:

- Ну чё? Как они, Витек?

- Как и положено, сидят по уши в говне. Хнычут: мол, холодно, так я им свой пузырь водки отдал, последний.

- Не скули, иди разгони алкашей, пусть эта мразь немедленно убирается. Они свое дело сделали, и чтобы больше их вони не было. Гони в шею! командирским голосом распорядился шеф, и от этого голоса мне стало совсем холодно и неуютно, потому что принадлежал он не кому-нибудь, а кретину Эдику Шувалову, которого намедни мы учили хорошим манерам.

Просчитался Макс, думая, что запугал их до полусмерти. Не шакалы они! Это волки - матерые, бездушные, сбитые в стаю, и ждать от них милости не приходится. Единственное утешение - наша поимка не связана с делом об ограблении. Хотел бы я знать, какие требования он выдвинет. Хорошо, если ограничится вымогательством денег и изъятием своих расписок, а если попросту отправит нас к праотцам, то... то Макс никогда не увидит своего пацаненка.

- Вызови бригаду да притащи пару ведер воды, - продолжал давать указания шеф. - Помыть этих козлов надо.

- А зачем мыть-то? Сами обсохнут.

- Не твое свинячье дело! Слушай то, что тебе говорят. Иди за водой!

- А как быть с ними?

- Не твоя забота!

- Вы поосторожнее, мне кажется, они вооружены.

- Ты еще здесь?!

Послышался мягкий, но крепкий удар. Что-то недовольно буркнув, Витек замолчал, очевидно, пошел выполнять распоряжение высокого начальства. Само же оно, подойдя ближе к нашей купели, вступило в дипломатические переговоры:

- Козлы, вы там еще не околели?

- Нет, - ответил я, - но дело идет к этому.

- Подождите, не сдыхайте, сейчас пацаны приедут, они вас вытащат.

- Благодарим за заботу.

- А как же, я обещал вам матку вывернуть, вот и выверну, слово надо держать. Вы мне нужны живыми. С мертвыми неинтересно. Молчат, да и только.

- Конечно, - горячо согласился я, - с мертвым какой же разговор? Мертвый человек неинтересен и скучен. Ты с нами-то что намерен делать?

- Первым делом отмыть: сначала от свиного дерьма, потом - от вашего собственного. Затем я немного с вами поговорю, и от этого разговора будет многое зависеть. Ну а дальше... Дальше я в любом случае козырно на вас оторвусь. Покруче, чем вы на мне. Сегодня без паяльника мне никак не обойтись.

- Конечно, - поддержал я его, - обида должна быть востребована.

- Если бы ты это понимал, когда меня товарил, а то в говне по-другому запел!

- Что делать, мы должны приспосабливаться к предлагаемым обстоятельствам.

- Ты прав, товарищ Гончаров, и первым вашим шагом к новому образу мышления будет добровольная сдача личного оружия. Предлагаю начать прямо сейчас.

- У нас его нет.

- Врете, а это очень плохо, значит, вы еще не перевоспитались. Мы наводили справки и знаем, что вы за гуси. Знаем, что на подобные встречи без оружия не ходите. Если в ближайшее время - до того как приедут пацаны - не отдадите мне свои пушки, наш разговор может не состояться. Я просто-напросто вас расстреляю или взорву. На этом наше знакомство закончится. В вашем распоряжении минут пятнадцать, не более.

- Мы отдадим тебе оружие, - вмешался Макс, - только отпусти нас с миром. Я обещаю оставить тебя в покое.

- Там посмотрим, сначала пушки.

- На, забери, где ты там? Ни хрена не видно, нагнись, что ли.

- А вы, ребята, большие шутники! Я давно смирился с тем, что форма моей головы здорово смахивает на череп питекантропа, но это еще не значит, что его содержимое аналогично. Вы здорово прокололись, недооценив меня. Но, как говорят, на ошибках учатся, хотя у вас времени на учение нет. Козлы! - вдруг заорал он, заходясь в истерике. - Быстро выкидывайте стволы! Сейчас мочить буду!!!

Первым распоряжение исполнил Макс, а мне осталось только последовать его примеру. Без оружия я совсем скис. Помимо всего прочего, я уже не чувствовал ног. Тупое безразличие овладело мной. Единственное, что продолжало мучить: сознание непростительной вины перед Максом. Дотянувшись, я шепнул ему на ухо:

- Прости меня.

- Чего это ты, Иваныч, крыша, никак, поехала? Ты мне брось! Мы обязательно прорвемся. Учти и запомни: как только настанет время действовать, я дам тебе знак, а дальше работаем по обстоятельствам. Ты особенно не лезь, будь на подстраховке.

- Какой будет сигнал? - немного повеселел я.

- Ну, например, чихну я громко.

- Чего притихли? - поборов приступ психоза, как-то виновато спросил Эдик. - Пацаны приехали, сюда идут, сейчас мы вас вытащим.

Навозная жижа нехотя выпускала нас из своих объятий, но веревки и трое крепких качков сверху победили. Выбравшись на поверхность, обессилевшие, мы тут же рухнули на землю - ноги держать нас отказывались. Словно со стороны, я наблюдал, как меня окатили водой, обыскали карманы и куда-то потащили за ноги. Когда я более или менее пришел в себя и огляделся, понял, что лежу на полу неимоверно грязной облупленной комнаты. Окна наглухо задраены ставнями. Светила немощная, низко висящая лампочка. Из соседней, проходной, комнаты доносились громкие голоса. Надо мной склонился Макс, пытаясь влить мне какую-то гадость. Понемногу сознание вернулось, и я с жадностью хлебнул из бутылки.

- Где мы? - не узнавая собственного голоса, прохрипел я.

- В тот самом домишке, за которым наблюдали.

- А где эти скоты, где Эдик?

- Вижу, ты соскучился, не волнуйся - они здесь, за стеной. Ждут, когда ты оклемаешься.

- Бежим, пока никого нет, выбьем ставни и...

- Бежим! Только как? На наших ногах мы даже до сортира дойти не в состоянии, не то что бежать. Погоди, немного в себя придем, потом подумаем.

- А, очнулись, соколики, я очень за вас рад! - входя, бодро заговорил Шувалов. - Меня интересует несколько позиций произошедших между нами инцидентов. Могу ли я рассчитывать на искреннюю, душевную беседу понимающих друг друга господ? Если нет, то сейчас вас отнесут на прежнее место и опять бросят в жидкий кал, предварительно прострелив головы. Санкцию я уже получил и сделаю это с удовольствием.

- От кого? - заинтересовался я.

- Не твое дело! Отвечайте по существу.

- Конечно, мы согласны сесть за стол переговоров, тем более другого выхода у нас нет! - за обоих ответил я.

- Хорошо, считайте, что к первому раунду мы уже приступили. Начнем по порядку. Согласны ли вы вернуть ту сумму, что изъяли у нас насильственным путем?

- Согласны, - в один голос ответили мы.

- Согласны ли вы уплатить пятьдесят процентов от общей суммы за принесенный нам моральный ущерб?

- Согласны, - дружно вторили мы.

- Согласны ли вы добровольно, без всякого принуждения, представить нам расписки, полученные вами обманным путем?

- Да!

- Какие гарантии вы можете предоставить?

- Слушай! - Макс первым не выдержал. - Кончай бодягу, мудак! Отдадим мы тебе завтра бабки, только кончай выгребываться.

- Приятные речи приятно и слышать, только почему завтра, почему не сейчас?