Глава ШЕСТАЯ Авантюра

Альберт Понукаров, тренер местной футбольной команды «Шинник», выступавшей в самой высшей, премьер-лиге страны, пребывал во взвинченном и тревожном состоянии. Весь парадокс ситуации заключался в том, что при такой отличной безоблачной погоде, вот уже больше недели стоявшей в эти майские дни за окном, над его головой неумолимо продолжали сгущаться грозные черные тучи. И разгадкой всему был неудачный старт его команды в этом сезоне.

Нельзя сказать, чтобы этот старт был уж совсем неудачным, не как, к примеру, в прошлом сезоне, но набранных очков в копилке сегодня было все же маловато. И виною тому — неуверенное выступление и крупный проигрыш в самой первой игре сезона, затем трудная победа с минимальным счетом после спорного пенальти и затянувшаяся серия из восьми ничьих. При таком обилии ничьих у многих руководителей клуба и города жило опасение, что команда вот-вот сорвется на проигрыши и стремглав покатится в пропасть. В результате коллектив сейчас находился на четвертой строчке снизу турнирной таблицы, а руководство клуба было таким положением крайне недовольно и все настойчивее об этом тренеру намекало. Ну, а такие намеки всегда говорят лишь об одном: о том, что терпение наверху в любой момент может лопнуть, и за этим последует его неминуемая отставка.

Согласитесь, что подобное положение не из приятных. Кому же через два месяца после начала сезона охота потерять приличную работу, а с ней стабильность и уважение сегодняшнего дня поменять на моральную неуверенность и материальную неопределенность!

Сегодня же вечером предстоял матч с чемпионом страны «Спартаком», с очень сильным и неудобным соперником, и хочешь не хочешь, а уже именно завтра эти темные тучи могли разразиться самой нежеланной грозой. Понукаров нервничал и прокручивал в голове возможные картины исхода матча. И какими бы соблазнительными и радужными ни рисовались они у него в голове, в ушах все отчетливее и громче слышался негодующий свист возмущенных болельщиков и обидно резкие и безжалостные слова президента клуба. Но что поделаешь, на чудеса рассчитывать не приходилось. Как говорят французы, такова селяви. Жестокая действительность диктует тренеру быть в постоянной готовности и к неминуемым неудачам. В столице с ее денежными мешками и то не все в порядке. Что уж там о провинции говорить!

Понукаров, поморщив лицо и погладив себя по затылку, глубоко вздохнул. Конечно же, он сделает все возможное со своей стороны, чтобы настроить игроков на самую бескомпромиссную и жесткую борьбу, но этого явно недостаточно. Багаж всех предыдущих встреч был с огромным перевесом в пользу «Спартака» и морально давил на его игроков. Это он прочитал у них в глазах сегодня после тренировки в раздевалке. Эх, как все же не хочется становиться бездомным скитальцем в неполные сорок девять лет! Как в глаза жене и детям потом смотреть? Да и вообще всей настырной родне многоголосой! Как подарки какие, так сразу с подобострастием: «Ой, Альбертик, спасибо, дорогой! Успехов тебе и удачи!» А вот выгонят из команды, так и доброго слова и поддержки, наверное, нипочем не услышишь…

В дверь кабинета негромко постучали.

«Кого там еще черт принес? — вскипятился Понукаров. — Он же просил никого не пускать! Неужели так трудно выполнить скромное и, всего скорее, последнее желание на этом посту нормального, задерганного жизнью немолодого человека? Что уж, ничего человеческого у людей не осталось? Только очки да голы? Голы да очки? И попробуй не обеспечь их в нужном количестве, сразу же путь один — за ворота. Ну что ж за такая несправедливая жизнь, черт меня побери?! Как при такой ситуации думать о еще каком-то здоровье? В такой нервной передряге можно и последнее-то совсем потерять».

Понукаров приложил руку к груди и прислушался. Сердце прыгало созвучно его нервным мыслям: громко и быстро.

Да, так и до инфаркта, пожалуй, недалеко. Противная все же эта профессия — тренер футбольной команды. И, надо сказать, очень вредная. Так и норовит в могилу свести. Ну прямо как у шахтеров. Почти все время пребываешь в состоянии стресса. Выиграл — на, получай пряник, но не забывай о кнуте. Проиграл — получай кнут и помни о вкусном прянике. И все время тебя пилят и пилят, поучают и поучают, будто ты мальчишка какой сопливый! Я же главный тренер, черт бы вас всех побрал, специалист! Если ваши амбиции так велики, дайте мне то, что прошу, и не мешайте работать. Человек не тесто, сразу не испечешь то, что желаешь. В этом вся и проблема. Это же надо понимать! Если бы было все так просто, если бы все измерялось деньгами, то выделили бы, к примеру, средства прыгуну в высоту: «На-ка вот, Петя, получи сто тысяч, дорогой, но прыгни обязательно на два тридцать, а лучше — на вот, держи-ка двести тысяч, но давай уж не подведи, а сигани сразу на два сорок и будь непременно первым». А хрен с редькой не хотите, дураки? У-у, шакалы! Всех вас и не перечесть. Желаете человека напичкать деньгами, и чтобы он сразу изменился, а вы бы на этом нагрели свои рученьки загребущие! Полоумные утописты! Есть же предельные возможности человека! И вообще, человек — это большая загадка, и ключи к его способностям и возможностям не просто подобрать. А вот взяли бы, кстати, сами, да и попробовали. У вас же вон какие деньжищи по карманам рассованы! Ну что? А?! У самих-то не получается? Наоборот, от денег, от жратвы только тело расперло. Животы повывалились да щеки отвисли, а ума и других способностей ни на грамм не прибавилось.

В дверь опять негромко постучали.

— Да! Ну кто там? — выпалил он нетерпеливо. — Я же просил никого не пускать. Ну что ж, в самом деле, неужели же непонятно! Я занят, готовлюсь к ответственному матчу! А вы мне мешаете. Так же совсем невозможно!

Тут дверь приоткрылась, и в кабинете оказался неизвестный импозантной внешности загорелый мужчина в дорогом темно-сером костюме с белоснежной рубашкой, но без галстука, а с темным шарфом на шее, завязанным крупным узлом. За неизвестным тут же вбежал и небольшой черный пудель без ошейника и поводка.

Понукаров непонимающе уставился на вошедших и только хотел озвучить свое возмущение, как мужчина заговорил приятным баритоном:

— Альберт Альбертович, извините, что вынуждены нарушить ваше уединение, но иного выхода, чтобы изложить свое предложение, просто не нахожу. — И он пощипал свой правый длинный и густой, как во времена Пушкина, бакенбард.

— Простите, но что вам нужно от меня? И кто вас сюда пропустил? — опять слабо повозмущался Понукаров. — Вы, собственно, по какому вопросу? У меня ведь сегодня такой принципиальный ответственный матч!

— Как раз вот поэтому, Альберт Альбертович, я и здесь, — посверкал карими глазами неизвестный. — Разрешите представиться: доктор Гонзаго. — И он выложил на стол свою визитку, где на черной, как сажа, и матовой бумаге серебряным шрифтом на русском языке с красивыми завитками было выведено:

Доктор ГонЗго

ПреЗидент Королевской Зрелищной ассоциации,

импресарио

Ниже указан адрес и телефон офиса в Ницце, а рядом — представительства в Москве.

«Однако солидно, — отметил Понукаров, — ничего не скажешь. И даже очень солидно…»

Он только хотел выказать свое неудовольствие по поводу присутствия собаки, но доктор Гонзаго его опередил:

— Еще раз приношу извинения за двойное вторжение, но в отношении этого пса прошу не беспокоиться. На редкость понятливое и умное животное. Со всеми прививками тоже полный порядок. К тому же, должен добавить, стоит умопомрачительных средств. — Он выразительно поцокал языком. — А если точнее, то вовсе цены не имеет, так что оставить где-то за дверью — значит здорово рисковать… А этого, как вы понимаете, делать бы совсем не хотелось.

И тут же обратился уже к собаке:

— Роберто, лежать и нас ни единым звуком не беспокоить!

Пес тут же улегся рядом с входом, послушно положив голову на передние лапы.

В словах доктора Понукаров уловил лишь незначительный иностранный акцент. Во всем же остальном речь этого иноземца была практически безупречна. К тому же на безымянном пальце правой руки он заметил массивный, очевидно, золотой перстень с крупным черным граненым камнем, своей замечательной игрой сразу бросавшимся в глаза.

Солидный вид незнакомца, его галантные манеры, интеллигентная речь и поведение, как выразился доктор, бесценного пса произвели на хозяина кабинета очень благоприятное впечатление и даже здорово его заинтриговали. Он тут же поднялся с кресла и, протянув в ответ свою визитную карточку, жестом пригласил:

— Прошу вас, доктор, присаживайтесь. В свою очередь, извиняюсь за некоторую долю несдержанности в ваш адрес, но вы меня, как тренера, должны отлично понять: сегодня матч с чемпионом страны «Спартаком». А знаете, столько проблем с составом, с психологическим настроем игроков!.. М-да. Голова просто кругом идет! Так что приходится сначала самому как следует настроиться, все вот здесь, — он постучал пальцами себя по лбу, — по полкам разложить, а уж потом и с подопечными перед самым матчем об этом толковать…

А вы, доктор, здорово говорите по-русски, должен вам заявить. Да, да, — вяло улыбнулся Понукаров. — Наверное, часто и подолгу бываете и живете в России? Другой бы коренной россиянин вам здорово позавидовал. Честное слово. Так все же скажите, что вас, — глянул он на визитную карточку, — доктор Гонзаго, ко мне привело? И имейте в виду: у меня катастрофически мало времени.

— О, мадонна, отлично вас понимаю, дорогой Альберт Альбертович. Я вас надолго не задержу, — улыбнувшись, располагающим тоном заговорил пришедший. — По долгу работы самому частенько приходится бывать в аналогичных ситуациях. Всем нужны зрелища и хорошие зрелища, способные взбунтовать плоть и кровь и вызвать, если можно так выразиться, всплеск необузданных эмоций. Зрелища — это своего рода наркотик. И на этом строятся многие сферы деятельности в человеческой жизни. Но что поделаешь! Не мне вас учить. Так уж устроен мир. Возьмите бои гладиаторов в Римской империи, состязания на колесницах, корриду в Испании, шумные карнавалы в Бразилии, лошадиные скачки, петушиные и собачьи бои, тараканьи бега, игру в карты и многое в том же роде. И везде азарт, взрыв эмоций, надежды и разочарования, успех и трагедии. Но это истинная жизнь, а не прозябание. То же самое и спорт. Очки, голы, метры, секунды. Кто кого. И в этом главный смысл состязаний, соперничества между людьми. И, прежде всего, соперничества между деньгами и самолюбиями обладателей этих зрелищ. И, как вы только что об этом говорили, сегодняшний матч тому не исключение.

Он прервал речь и сделал паузу, о чем-то усиленно размышляя. Понукаров с интересом вслушивался в слова собеседника.

— Так вот, — продолжил Гонзаго, — и оттого, каким будет результат очередного зрелища, само собой разумеется, потянется целая цепь самых разнообразных событий помимо пожеланий многих участников. Надеюсь, Альберт Альбертович, вы меня хорошо понимаете?

У Понукарова дрогнули мышцы на лице, и он, потупив взор и вздохнув, утвердительно мотнул головой.

— Как не понимать, отлично вас, доктор, понимаю. Честно говоря, вы меня за этим занятием как раз и застали…

Лицо Гонзаго оживилось.

— И я вас, уважаемый Альберт Альбертович, очень даже понимаю, — с доверительными интонациями более тихо вновь заговорил он. — Отлично понимаю, какие мрачные мысли витают сейчас у вас в голове. Уж мне ли не знать, какой трудной и неблагодарной бывает эта работа. Сам не раз бывал в подобных ситуациях. Правда, это было уже давно… Так вот. Стоит твоей команде провести беспроигрышную серию в несколько матчей, как взгляды твоих хозяев тут же теплеют, а слова и руки тоже становятся более щедрыми. А стоит оступиться, как все прежние удачи тут же зачеркиваются, терпение быстро иссякает, слова начинают сочиться безжалостным ядом, а взгляды полны холодности и неприкрытой враждебности. И те же самые люди, кто еще вчера крепко сжимал твою руку и трепал по плечу, сегодня уже готовы тебя самым бессовестным образом прогнать.

При этих словах Понукаров еще ниже опустил голову и сильно ссутулился.

— Да, доктор, и не говорите. Все так и есть! Чего уж тут отпираться… Все очень быстро забывается… Так, собственно, какое у вас предложение ко мне? Если я правильно понял, вы пришли с каким-то предложением? Может быть, предупредить, — поднялся он с кресла, — чтобы сюда никто не входил?

— Сидите, сидите, Альберт Альбертович, — энергично замахал рукой Гонзаго, — сюда никто и не войдет. Не удивляйтесь и не подумайте на что-то плохое, но я заранее побеспокоился, чтобы нам никто не мешал. Дело важное, лишние уши нам сейчас ни к чему.

Понукаров пожал плечами и снова опустился на место.

— Хорошо, я вас слушаю.

— Видите ли, — посерьезнел лицом пришедший, — хочу предупредить вас заранее, чтобы вы не удивлялись моим словам, какими бы странными они вам вначале ни показались. В общем, дело касается как раз сегодняшнего матча вашей команды с чемпионом страны «Спартаком», о чем вы сами только что недавно говорили.

— Все понятно. Вы хотите, чтобы мы проиграли, — ухмыльнувшись, потемнел лицом Понукаров, — договорная игра. При всем уважении к вашей громкой должности и положению должен заявить: я в такие игры не играю. Долг чести требует…

— О, мадонна! И правильно делаете, дорогой Альберт Альбертович, — нажимая на голос, перебил его Гонзаго, — вы не дали мне закончить изложение сути вопроса и желаете приписать как раз именно то, чего я совсем не хочу. Не спешите и дайте мне договорить. В том-то все и дело, уважаемый Альберт Альбертович, что я пришел, рассчитывая на ваши проверенные делом и временем честность и порядочность, с одним лишь желанием — помочь. Но не стану хитрить и буду искренним не до конца, если скажу, что совсем бескорыстно. Поэтому еще раз попрошу выслушать меня, не перебивая.

Он пристально посмотрел на Понукарова и продолжил:

— Не буду от вас скрывать, но у меня есть, если хотите, предчувствие, — он заговорил еще более вкрадчиво и раздельно, — и все основания предполагать, что сегодняшний матч закончится для вас плачевно. Да вы и сами так думаете. Вы крупно проиграете, а за этим последуют, тут уж не надо быть семи пядей во лбу, совсем не желанные в первую очередь для вас оргвыводы, в результате которых вы останетесь без работы. Да, как бы печально это ни звучало, но будет именно так. — При этих словах взгляд Понукарова еще больше потупился, а лицо побледнело. — Поверьте, Альберт Альбертович, как и вы, я этого искренне не хочу. Но, если ничего не предпринять, все случится точь-в-точь, как я и сказал.

— Но что же здесь можно предпринять? — не утерпел Понукаров. — Я не понимаю, что можно сделать, какие предпринять, как вы говорите, меры, чтобы этого не допустить. Я же не фокусник, не какой-нибудь чародей. Все, что в моих силах, я уже предпринял. Но что я могу поделать, если игроки «Спартака» действительно сильнее? На то они и чемпионы страны! И пока никто другой их тоже не может обыграть. А что же вы хотите от меня? Я просто не вижу выхода…

— Альберт Альбертович, чтобы этого не произошло, я хочу, чтобы вы приняли мое предложение и… выпустили на поле сегодня… всего минут за пятнадцать до конца матча одного моего паренька. Вы согласны? — тихо проговорил Гонзаго.

Понукаров отупело уставился на своего нового знакомого.

— Доктор, вы что, издеваетесь? Какого паренька? Да вы с ума сошли! Если бы вы сказали мне про старика Хоттабыча с его необычными способностями мага и колдуна, я бы еще подумал. Черт с ним со всем! Напоследок можно и почудить! Публику позабавить. Но вы говорите про какого-то непонятного паренька. Кто он такой? Новый Пеле, Гарринча, Круифф, Марадона или Роналдо, в конце концов? Доктор, я к вам со всем уважением, поверьте. Выслушал вас внимательно, но то, что вы мне предлагаете, чувствую — просто большая авантюра. Вы протежируете неизвестно кого в такой ответственной игре! И какие же здесь могут быть гарантии? А, скажите? — Он вскочил с места и стал ходить по комнате, размахивая руками. Лицо Понукарова раскраснелось. — Что, этот ваш протеже в одиночку сделает всю погоду? Так, может быть, его одного и выпустить на поле?.. Доктор, извините, искренне принимаю ваше сочувствие и желание мне помочь, но даже если бы я и пошел вам навстречу и согласился бы на этот безумный поступок, то результат бы все равно был предсказуем. Ведь вы же, надеюсь, знаете, что есть определенный порядок, игрок должен быть заявлен заранее. В противном случае команде зачтется техническое поражение. Да и как президенту клуба это все объяснить?! Нет, я этого сделать не могу! Да поймите же!.. В конце концов… это просто невозможно!

Пока Понукаров исторгал из себя этот крайне эмоциональный монолог, Гонзаго преспокойненько и терпеливо рассматривал узоры обоев напротив себя, потом достал из увесистой крупной барсетки две новеньких нераспечатанных пачки американских долларов и выложил их на стол.

Понукаров тут же замолчал и уставился на деньги, а доктор, как ни в чем не бывало, продолжил говорить:

— Вот здесь, уважаемый Альберт Альбертович, двести купюр по тысяче долларов каждая. И ни какие-нибудь поддельные, напечатанные у вас на мятежном юге страны, фальшивость которых и мой Роберто определит. А самые настоящие американские доллары, полновесность которых гарантирует золотой запас этой небедной страны. Надеюсь, этой гарантии вам достаточно? Или вы предпочитаете новую европейскую валюту евро? — И с этими словами он достал чековую книжку и авторучку. — Я сейчас же вам выпишу чек в евро на эту же самую сумму. Только скажите, какой банк вас устроит? Если вам и этого недостаточно, то царские золотой чеканки червонцы, надеюсь, будут самое то. — И он вынул из сумки и вывалил на стол целую кучу сверкающих желтых монет.

Понукаров при виде золота просто остолбенел и, глядя на магически переливающиеся монеты, что-то невнятно бормотал:

— Я не знаю… доктор… конечно, это впечатляет… но вы… но я… понимаете… просто ума не приложу…

— Альберт Альбертович, дорогой, не надо ничего и прикладывать. Это излишне. Надо только выслушать внимательно и запомнить. А вы со своим взрывным характером не даете мне закончить разговор и до конца изложить суть дела. Вы ведете себя так, как будто у вас есть выбор. Хотя выбор, конечно же, есть всегда. Но думаю, что ваши близкие будут от него не в восторге.

Лицо Понукарова покрылось красными пятнами, а невысокий лоб прорезали глубокие морщины. Он сразу как-то обмяк и занял свое прежнее место.

— Хорошо, я больше не буду вас перебивать. Говорите… Но, знаете, это так необычно. Такое странное предложение, очень смахивающее на обычную авантюру…

— Согласен, Альберт Альбертович, но только если не знать всей подоплеки дела, которая находится пока что в тени или, как говорится, всего расклада карт. Вы же любите поиграть в покер, если не ошибаюсь? Вот и наберитесь терпения…

Вы говорили о гарантиях. Пожалуйста. Вот вам и гарантия в виде денежного залога в той валюте, какую только пожелает ваша душа. Если я не сдержу своего слова, то вам незачем волноваться, залог останется у вас. При самом нежеланном исходе эта сумма, надеюсь, способна скрасить вашу будущую жизнь, а помещенная в банк под двенадцать процентов годовых, конечно же, в вашей валюте, в рублях, обеспечит дальнейшее приличное существование для всей вашей семьи. Уверен, что считать вы умеете и со мной согласитесь?

Он в упор взглянул на Понукарова. Лицо того пылало румянцем, и он лишь, утвердительно мотнув головой, что-то невнятно промычал.

— Так вот, — продолжил Гонзаго, — теперь вам нечего бояться за свой завтрашний день. И постарайтесь, наконец, отбросить всякий страх, который парализует вашу волю и мешает принятию правильного решения. Безотчетный страх — самое постыдное чувство для мужчин… после безмерной гордыни. Вместо него я вам предлагаю трезвый расчет. Это разные вещи, согласитесь. Взамен же я прошу немного: чтобы вы выпустили сегодня на поле молодого человека, о котором я уже упоминал. Понимаю, что у вас много вопросов ко мне. Вам, как тренеру, нужна информация. Возьмите ручку и лист бумаги, запишите и запомните все, что я вам сейчас расскажу. Это главные условия нашего негласного договора, отступать от которых нельзя. Категорически нельзя! Вы поняли меня? Ни в коем случае! О заявочном списке не беспокойтесь, фамилия моего подопечного туда уже внесена. Скажите, а какие премиальные, сколько вы платите игроку за мяч, забитый им в ответственной игре? Я же вам говорил, что делаю это не бескорыстно. Услуга моя платная, как и любая работа, и в полной мере должна распространяться и на моего, как вы говорите, протеже…

Закончив обсуждение других вопросов и оставив столь щедрый залог, минут через двадцать странный посетитель вместе со своей «бесценной» собакой покинул ошеломленного тренера и скрылся за дверью кабинета. До начала матча оставалось чуть больше шести часов.

По мере того как стрелки часов приближались к восемнадцати тридцати, напряжение в районе стадиона все время нарастало. Во избежание разных инцидентов сюда были стянуты мощные силы милиции и ОМОНа, которые, в полной для таких случаев экипировке, заранее заняли отведенные им позиции и места и пристально наблюдали за стекавшимися к стадиону болельщиками. Понаехали и буйные фанаты чемпионов страны. С флагами и шарфами любимой команды, под неотступным присмотром служителей порядка они, то и дело выкидывая руки вверх, выкрикивали разные лозунги и речевки наподобие: «Спартак — чемпион! Спартак — чемпион!» и дружно хлопали в ладоши. Как будто кто-то в этом сильно сомневался.

Билеты на матч были распроданы заранее, но у касс продолжала жить длинная змея очереди в надежде на неожиданную бронь. Места на стадионе еще более чем за час до начала игры стали заполняться фанатами, и минут за пятнадцать до встречи стадион был практически полон и гудел, как громадный разноцветный улей. Болельщики, уже порядком заждавшиеся громких побед любимой команды, только и делали, что обсуждали состав игроков, выставленных на матч, и прогнозировали возможный результат игры. То и дело доносились громкие голоса труб и рожков и дробные звуки барабанов. В воздухе висело ожидание сенсации. Скорее желаемое, чем основанное на результатах предыдущих встреч.

Перед выходом команды на поле Понукаров с отрешенным лицом дал последние наставления игрокам. Еще раз заострил внимание на том, что надо играть от обороны, рассчитывая на ошибку соперника и выводя длинным пасом в прорыв крайних нападающих команды. Напомнил защитникам, кого и как надо персонально держать из игроков «Спартака». А в конце смягчился и совсем по-отечески проговорил:

— Мужики, прошу вас, отбросьте всякий мандраж, черт меня побери! Послушайте, мальчики, меня. Не надо бояться чемпиона страны. Что было раньше, то уже прошло. Страх сидит вот здесь, — и он постучал пальцем по виску головы, — он парализует волю и мышцы игрока, лишает его индивидуальности и творчества. Это почти самое постыдное чувство на земле после зазнайства и… гордыни. Дорогие мои! Руководство клуба надеется на вас, как рассчитывают и наши болельщики. Вы же видите, что сегодня здесь собрался целый стадион. М-да… Яблоку негде упасть. Такого давно не наблюдалось. Нельзя же обмануть их надежды… Губернатор тоже обещался быть. Всякие пораженческие настроения выбросить из головы. Думать только о победе! И последнее. Сегодня двойная ставка премиальных. Не будьте же жадными на голы. Ну все, ребята, пора!

Затем он еще с напряженным и озабоченным лицом что-то шепнул на ухо капитану команды, отчего у того удивленно округлились глаза. Он хотел было что-то спросить у Понукарова, но тот хлопнул его по спине и, прижав палец к губам, прошептал:

— Тс-с. Об этом пока рано, молчок! Все объясню в перерыве в раздевалке. А пока ни единого звука. Ты понял меня? Ну все, Сережа, давай! — И капитан команды, пожимая плечами, отправился на поле вслед за остальными игроками.

И вот прозвучала знакомая мелодия, предваряющая начало любого футбольного матча, и команды под свист и улюлюканье зрителей выбежали на поле. Игроки в соответствии с процедурой протокола бодро послали приветствия своим болельщикам, капитаны, обменявшись рукопожатиями и сувенирами, поприветствовали судейскую бригаду и разыграли с помощью жребия свою половину поля. Матч начался.

Понукаров обвел взглядом гудящий стадион. Где-то здесь, по всей видимости, должен был находиться и его новый знакомый, этот загадочный и, по-видимому, даже очень богатенький доктор Гонзаго, от безусловно авантюрного предложения которого он так и не смог отвертеться.

Деньги деньгами, а работу и положение в родном городе, где он родился и вырос, терять совсем не хотелось. Он страстно любил многоголосые вздохи и шум трибун, победный крик тысяч людей, вскочивших в неистовом, дружном порыве и таким образом выражавших восторг после каждого забитого в чужие ворота мяча. Любил бурные аплодисменты, одобрительные возгласы и скандирование такого приятного слова «молодцы!» после окончания победных матчей. Бодрые интервью, полные мажорных нот, с вездесущими журналистами и телекомментаторами и поздравления от знакомых и друзей. И, естественным образом, страшно расстраивался и переживал случавшиеся проигрыши и неудачи, когда в глазах болельщиков и друзей читались настороженность, разочарование вперемешку с раздражением, а порою и открытый протест. А кто их может, эти самые поражения-то, любить? Разве только завистники да враги.

Как и предполагал Альберт Понукаров, матч начался бурными атаками чемпиона страны. По игре чувствовалось, что назревает гол. У Понукарова тревожно защемило в груди, и в то же время стали расти возмущение и злость: «Ну так же нельзя, ну совсем никакого сопротивления. Какое-то полное безволие! Черт знает, что за характеры, что за мужики. Позволяют таким же пацанам, как и сами, делать с собой все, что захочется. Вот-вот ведь пропустят мяч. И, похоже, что все его установки, все напутствия оказались просто пустыми словами, которые в одно ухо влетели, а в другое тут же вылетели. Как будто не с живыми людьми разговаривал, а с тупой и бесчувственной толпой. Обидно! Чертовски обидно!»

Над стадионом повисла гнетущая тишина.

Но на радость болельщиков и удивление его самого команде удалось выстоять. И не только выстоять, но все чаще и чаще переходить на чужую половину поля и создать несколько опасных моментов. А один раз стадион уже дружно взорвался победным криком, но затем разочарованно загудел. Мяч после сильного удара нападающего попал в верхнюю штангу, затем ударился о землю и вместо того, чтобы закатиться в ворота и забиться беспомощно в сетке, как того жаждала сорокатысячная толпа, с упрямством снова выскочил в поле.

У Понукарова тревога сменилась надеждой: «А вдруг его слова все же дошли до тех самых нужных чувствительных струн ребят, и они сегодня здорово постараются. Ведь каждый матч — это новый и часто непредсказуемый сценарий, где общая картина зависит от физического и психологического состояния играющих на поле людей именно в данный момент. И предсказания этого экстравагантного Президента Королевской зрелищной ассоциации доктора Гонзаго из Ниццы не сбудутся? А, собственно, почему бы и нет… Ну, конечно же! Все вполне возможно. А он, дурак, скис перед матчем, расслабился, поддался на словесные хитросплетения и позволил совершенно незнакомому человеку, которого видел-то перед собой первый раз в жизни, загнать себя в угол и принять такие авантюрные обязательства: выпустить за пятнадцать минут до конца матча — Понукаров посмотрел на часы, — какого-то никому неизвестного мальчишку, Алексея Немова! Где ж это видано! Он даже и краешком глаза не видел этого игрока, не имеет ни малейшего понятия о его способностях и возможностях. Только знает, что он с 1982 года рождения. Значит, в августе парню стукнет всего двадцать лет. Да вот еще рост у него, кажется, сто восемьдесят два сантиметра. И больше ничего. Разве ж это не авантюра?! Так поступать серьезному тренеру, специалисту своего дела, никак не годится. Прямо какое-то мальчишество. Да это же может стать для тренера полным посмешищем и провалом, и вместо забитых в чужие ворота мячей он сам себе закатит здоровенный прокисший арбуз!? Вот уж будет позор, так позор. М-да! — Понукаров озабоченно почесал затылок. — Но с другой стороны… такой солидный денежный залог? И доллары он проверил у знакомой в банке — на удивление нефальшивые. М-да. Черт знает что! Загадка какая-то, да и только! Ничего не понятно! Но ладно, поживем, увидим, чего раньше времени ногами сучить. Пока же все складывается очень даже неплохо. Вон как болельщики переживают. Да и мальчишки вроде встрепенулись. Давайте, давайте, сынки, не подкачайте, жмите этих зажравшихся чемпионов. Пусть их крикливые недоноски — фанаты заткнутся и помалкивают в тряпочку. Не у себя дома все же, а в гостях у приличных людей, в городе на целых полтора века постарше, чем теперешняя столица. О Санкт-Петербурге и вообще говорить нечего. Безусый юнец по сравнению с Ярославлем — со второй, пусть и временной, но все же столицей Руси».

Но мяч с упрямством не шел в ворота чемпионов страны, а за три минуты до перерыва в простейшей казалось бы ситуации ошибся с передачей, по его мнению, самый надежный защитник команды, и нападающий «Спартака» своего шанса не упустил. Мяч затрепетал в сетке ворот «Шинника». Стадион на мгновение затих, как природа перед грозой, а затем по рядам покатился ропот разочарования.

Понукаров схватился за голову.

«Черт возьми! Мать моя — женщина! Ну это же, ну как предательство! Ну как же так можно! Почти весь первый тайм отыграли нормально. Цепко держали мяч, хорошо контролировали поле и на вот тебе, такая нелепая оплеуха! Вот из таких ошибок часто и складывается общий результат. Можно быстро бегать по полю, делать приличные передачи, демонстрировать отменную технику приема мяча и все такое прочее. Но этого мало, это вообще ничто. Нужно забивать мячи, вот что главное. Хоть как угодно, хоть без техники, но чтоб этот мяч оказался в чужих воротах. Вот цель и смысл игры! А все остальное может быть лишь показным пижонством, если ты не делаешь главного.»

В перерыве Понукаров не дал волю своим чувствам, хотя эмоции так и выплескивались через край, так и просились наружу, а, скрепя сердце, провел анализ первой половины игры, указал на ошибки и закончил разбор напутственными словами:

— Да, это досадная ошибка, и пока мы проигрываем. Но ничто еще не потеряно. Впереди еще целых сорок пять минут. Помогите же своему товарищу исправить это досадное недоразумение. Он и сам сильно переживает. Проявите волю к победе, как это делают наши хоккеисты — чемпионы страны. У вас было больше опасных моментов, чем у «Спартака». Надо довести их до логического завершения и превратить в голы. Главная наша задача — забивать в чужие ворота мячи. Другой задачи нет. Для этого и сорок тысяч болельщиков здесь. Без мандража, солидно, как будто ничего и не было. Забыть о досадном промахе и показать все, что можем и к чему стремимся. Понятно?!

Но было видно, что ребята переживают провал. В таких напряженных матчах иногда единственная ошибка сводит на нет усилия всей команды и плохо психологически действует на игроков. Потом могут начаться разные упреки и выяснения отношений, а это еще хуже, командный дух затрещит по швам, и единого коллектива как не бывало. Такая же ситуация, как в войсках, которые в битве сильны единым, боевым духом. Это самый надежный цемент для людей.

В заключение Понукаров сказал капитану команды о возможном появлении в концовке игры в составе команды нового игрока. У капитана естественным образом удивленно округлились глаза:

— Альбертович, что-то я ничего не понимаю. Это что, наше новое тайное оружие? Ты что, уже нам не доверяешь? Да как же мы с ним будем играть? Мы же его ни разу не видели. Ни разу пас друг другу не передали. Все с чистого листа. Ты же нас этому не учил. Это же против всех правил, против всех принципов. Ну я не знаю…

— Послушай, Сергей, — начал гладить затылок Понукаров, — я всего тебе сказать не могу, ты же знаешь, я тоже человек подневольный. Поэтому не задавай мне эти каверзные вопросы, не порти свои и мои нервы, а сделай, как я тебе говорю. Это произойдет лишь в том случае, если мы крупно будем проигрывать. Лишь только в этом. Понял? Но я думаю, что этого не случится. У тебя тоже, наверное, точно такое же мнение? Я обращаюсь к тебе, как к человеку, который всегда меня понимал. Так ведь? — Понукаров в упор посверлил голубыми глазами капитана команды. — Поэтому и сейчас рассчитываю на понимание и поддержку. Но, если все же случится такая оказия, то… надо постараться сыграть на него. Подскажи ребятам, когда он выйдет на поле, чтобы дали возможность ему себя проявить. И прошу тебя, по-человечески прошу, — он дружески похлопал капитана рукой по спине, — больше не спрашивай меня ни о чем. Ладно? И пока никому ни слова. Все думы только об игре.

А чтобы… этого не случилось, — после небольшой паузы проговорил он задумчиво, — возьми игру на себя. Ты же отличный полузащитник. Заведи ребят, выдай острые прострельные пасы нападающим, как ты это умеешь делать, и, я думаю, что все получится. Ну, ты понял меня, Сергей? — И Понукаров снова дружески похлопал капитана команды по спине.

— Ладно, Альберт Альбертович, все сделаю, как говоришь, — пробежавшись рукой по русым волосам, медленно проговорил капитан. — Но, честно говоря, Альбертович, в этот раз я ни-че-го не понимаю…

Конечно же, Понукаров, безусловно, схитрил, сказав, что новенький выйдет лишь в случае, если команда будет крупно проигрывать. Условия договоренности требовали появления на поле новичка при любом раскладе игры. Наверное, это можно было отнести к тренерской психологической уловке или что-то в этом же роде.

Второй тайм начался атаками команды Понукарова. Казалось, что пропущенный мяч в самом конце первого тайма лишь обидное недоразумение, которое естественным образом будет исправлено в самое ближайшее время. Стадион, пережив неприятность, снова ожил надеждой на счастливое окончание игры и, как громовержец Зевс, реагировал на острые моменты своих любимцев.

В это самое время в кармане у Понукарова знакомой мелодией дал знать о себе мобильный телефон. Альберт Альбертович сразу же узнал приятный голос доктора Гонзаго, который все так же деликатно сообщил, что его подопечный уже на месте в полной готовности, и, пожелав удачи в концовке игры, ненавязчиво напомнил насчет точного времени выхода на поле его протеже. Понукаров, нахмурившись, что-то односложно отвечал. В конце же разговора заверил, что беспокоиться не о чем, что он все отлично помнит и, как деловой и обязательный человек, свои обещания привык исполнять.

В то самое время, когда Понукаров под рев трибун и очередную атаку своих подопечных на ворота чемпионов заканчивал этот не очень приятный для него разговор, на беговой дорожке перед самой тренерской скамейкой неизвестно откуда появились две здоровенные серые вороны.

«Здравствуйте, гости дорогие. Только вот вас здесь и не хватало!» — раздраженно подумал Понукаров.

И что самое интересное — ни азартный свист и выкрики с трибун, ни многоголосый шум стадиона птиц, казалось, совершенно не беспокоил. Они важно и деловито проковыляли несколько шагов по розовой дорожке и, остановившись как раз напротив Понукарова и покрутив по сторонам остроносыми головами, как будто рассматривая его, вдруг громко три раза прокричали: «Карр! Карр! Каррр!» Словно что-то хотели передать.

Со скамейки тут же вскочил его помощник, второй тренер команды Володя Каменков.

— А ну кыш! А ну пошли вон, заразы! Накаркаете тут еще! — и энергично замахал на птиц рукой.

Те же, не сильно испугавшись, все же отпрыгнули в сторону, уставились на своего обидчика, крутя головами, и, снова три раза громко прокаркав, мгновенно исчезли.

— Ну и вредные твари, — шутливо засмеялся Каменков, — ничего-то они совсем не боятся!

— Семеныч, да они к тебе потренироваться прилетали, а ты этого не понял и их прогнал. — В тон ему засмеялись запасные игроки. — Нехорошо!

Казалось бы, совсем рядовое событие — птицы на стадионе, но на Понукарова они произвели очень нехорошее впечатление. Как будто кто-то через них посылал ему неприятное известие. Хотя тут же внутренний голос и попытался возразить, что, мол, нельзя же серьезному взрослому человеку верить во всякие там глупые приметы, но, откровенно говоря, этот голос был не очень убедительным.

Из всей последней ироничной фразы игроков Альберту Альбертовичу почему-то запало в память лишь последнее слово «нехорошо», которое гулким колоколом тут же отозвалось у него в мозгу на разные лады: «Нехорошо, Бим! Нехорошо, Бам! Нехорошо, Бом! Бом! Бо-о-ом!» Отчего он даже вздрогнул и зябко поежился: «Ну надо же, какая ерунда все в башку лезет! Нервы ни к черту не годятся!»

Понукаров вдруг почувствовал какое-то внутреннее неудобство, которое заставило его отвлечься от неприятных мыслей, упрямо лезших в голову. Что-то было явно не так. Он попытался понять, что именно, и понял: на стадионе как будто внезапно выключили звук. Он повернул голову, взглянул на трибуны и заметил напряженные лица болельщиков, замерших в тревожном ожидании. Понукаров вновь поймал глазами игру и увидел, что нападающий «Спартака», обыграв сразу двух защитников, быстро приближается к воротам его команды, а там больше никого. Вратарь еще мгновение пребывал в растерянности, выходить ли ему самому на перехват или остаться на месте и ждать помощи от защиты, но в следующий же момент не выдержал и бросился вперед к нападающему. Тот только того и ждал. Он легко подцепил мяч ногой и перекинул его через вратаря. Болельщики чемпионов в восторге вскинули руки вверх и начали обниматься, поздравляя друг друга со вторым забитым мячом, а остальной стадион разочарованно и недовольно загудел.

У Понукарова все так и оборвалось внутри.

«Ну теперь-то, кажется, все. Здравствуйте, девочки, приехали! Нет, предчувствие его все же не подвело. Не зря эти птички поганые появились, ох, не зря! Вот и не верь после этого своей внутренней интуиции! Кажется, и этот почтенный доктор Гонзаго не ошибся в своих мрачных прогнозах. К сожалению. К очень большому сожалению. М-да… Конечно, странно. Как можно заранее предвидеть результат?.. Но ничего, как говорится, не попишешь, надо готовиться к этой самой его… авантюре», — и тут же услышал ворчливый голос помощника:

— Так и знал, что накаркают, заразы… Ну, а что же защитники-то, черт бы их побрал, как будто им кто-то ноги подкосил. Совсем офонарели! Альбертович, ты посмотри, ходят по полю, как беременные бабы, мать бы их в пятку!.. Как будто мы их ничему совершенно не учили! Первоклассники, да и только!

Тут же у Понукарова в кармане вновь зазвонил телефон.

Звонил президент клуба. Раздражение у него так и прорывалось наружу.

— Альберт Альбертович, ты же все нити игры потерял, не команда, а стадо баранов. Срочно выпускай замены, надо во что бы то ни стало переломить ход матча. Ты посмотри, сколько людей на стадионе, яблоку негде упасть, давно такого не было видно, а мы, как какие-нибудь раскисшие девочки, никакого тебе сопротивления. Чего доброго, по такой игре сейчас и еще закатят. Надо меры срочно предпринимать. Альберт Альбертович, не жди позора, давай действуй. Ну что за игра в защите? Кто им деньги платит, мы или «Спартак»? Губернатор разочарован. Альберт Альбертович, ты понял меня? Да действуй же, я сказал…

Понукаров только успел поменять защитника и нападающего, как вместо перелома в игре, в ворота его команды влетел еще один мяч.

Стадион разочарованно охнул, протестующее засвистел, и болельщики, ругаясь и плюясь, начали тут же в массовом порядке покидать места на трибунах.

Шла семьдесят первая минута игры.

Понукаров словно окаменел. Он чувствовал, что уши его ужасно горят. А изнутри душил стыд за такой позорный проигрыш и счет, да еще при таком стечении свидетелей. Но до конца матча счет мог стать и совсем неприличным. Назревал крупный скандал, как и предсказывал сегодняшний посетитель. Но ведь это не договорная игра. Если бы что, он бы уж наверняка знал…

Понукаров достал телефон и набрал нужный номер. Руки его дрожали. В трубке ответили.

— Михалыч, — отрешенно прохрипел он, — ну что там, парень, о котором я тебе говорил, появился? Да? Ну давай его мигом сюда. Через три минуты его выход на поле. — И, выключив телефон, пробормотал сам себе: — A-а, черт с ним со всем, теперь все равно уж хуже не будет.

Буквально через минуту начальник команды Иван Михайлович Горюнов привел к скамейке худенького паренька с тринадцатым номером на спине.

— Вот, Альберт Альбертович, доставил в целости и сохранности…

Парнишка застенчиво порозовел:

— Здравствуйте, Альберт Альбертович!

— Спасибо, Михалыч, — вскочил Понукаров и тут же, обняв за плечи новичка, отвел его немного в сторону и быстро заговорил:

— Привет, капитан Немо, слушай меня внимательно. Не знаю, кто ты и что ты, но все так сложилось, что ты сейчас должен выйти на поле. Ты это хорошо понимаешь? — Парень в ответ лишь смущенно кивнул головой. — Конечно же, это вне всяких правил, и в первую очередь — моих. Надеюсь, что тебе это тоже ясно? Не обижайся, но скажу откровенно: для всех нас ты, дорогой мой, как кот в мешке — совершеннейшая загадка. Но… выбора у меня, к сожалению, нет, и рассусоливать по этому поводу сейчас уже некогда. Меня… очень, — сделал он ударение на этом слове, — просили тебя выпустить именно на семьдесят шестой минуте. Почему так и что за блажь у твоего протеже, мне тоже пока невдомек. Да и некогда мне тут голову ломать. Но уговор есть уговор. Это — как раньше было купеческое слово. Дал его — словно договор уже подписал… Но, что бы там, — кивнул он в сторону поля, — ни получилось, об этом моя скупая мужская просьба к тебе: ни-ко-му. Ты это тоже понимаешь? — снова взглянул он вопросительно. — Парень вновь утвердительно кивнул. — Так вот, будешь играть в центре, вместо Володи Митина, под номером десять. Учить мне тебя некогда, но я предупредил капитана, чтобы тебе дали возможность пообщаться с мячом. Поэтому… играй, пробуй, а уж что получится, скоро увидим. Ну, так ты готов?

— Да, конечно, — более смело ответил парнишка.

— Ты раньше-то где играл? — непроизвольно спросил Понукаров и тут же обреченно махнул рукой. — А, это сейчас и неважно. Короче все, уже твое время пошло. Ну, капитан Немо, не посрами земли ярославской, — сыронизировал он напоследок.

Понукаров дал указание срочно заменить десятого номера новичком и снова застыл в тревожном ожидании.

На скамейке у всех, кто там был, удивленно вытянулись лица, а Володя Каменков, пожав плечами, сразу придвинулся.

— Альберт Альбертович, разреши полюбопытствовать. Это кто же такой, что за парень? Почему о нем мы никто ничего не знаем? Как же так? Ты что, Альбертович, уже нам не доверяешь, сам отдельно готовишь игроков?..

— Володя, — перебил его сквозь зубы Понукаров, — давай не мели чепухи. Ты же вроде меня знаешь не первый день. Но, видишь ли, этот случай — особый. Совершенно особый! Не все здесь зависит и от меня, поэтому не задавай мне сразу столько сложных вопросов, дорогой. И так муторно на душе. Вляпались в такое дерьмо! Ты же видишь. Дома, на глазах у всего города… Не обижайся, но даже разговаривать сейчас не хочу. Давай будем просто смотреть… Впереди, как ты, надеюсь, догадываешься, с некоторыми штатскими нас с тобой еще ждет очень душещипательный разговор. Конечно же, после игры. Но разговор состоится, это уж точно! Так что начинай уже сейчас готовиться к нему. Ну все! Смотрим на поле! — И он тут же отключил свой сотовый телефон.

Замену провели вовремя, и диктор по стадиону, как всегда, четко и бодро объявил:

— В команде «Шинник» проведена замена. Вместо выбывшего из игры Владимира Митина, номер десять, на поле вышел Алексей Немов, номер тринадцать.

Было видно, что подобная замена у игроков «Шинника» вызвала тоже полное недоумение. Они пожимали плечами и пытались друг у друга узнать, кто же это такой. Капитан команды что-то быстро шепнул нескольким игрокам, кто был поближе к нему, и игра продолжилась.

Алешка лишь самые первые мгновения чувствовал себя не в своей тарелке. Все же незнакомая обстановка и партнеры, на которых раньше приходилось смотреть только с трибуны стадиона. Но он отлично всех их знал заочно, наблюдая за хитросплетениями любимой игры, и, конечно же, всегда с тайной завистью и немыслимой надеждой желал хоть на минутку оказаться среди них на зеленом газоне поля среди ревущих трибун… И вот, кажется, что мечта сбылась. Не во сне, а по-настоящему, наяву! Он самым невероятным образом очутился здесь. Правда, под чужой фамилией, но это и неважно, а даже наоборот, придает всей истории определенную таинственность и интригу. А это так горячит кровь! Прямо как в сказке, какой. Ну пусть не Шумилов, а Немов. Так его убедил этот странный доктор Гонзаго, который только вчера вечером, как счастливая комета, неожиданно ворвался в его жизнь. Но хоть имя-то свое и то ладно.

Конечно, он и сам понимал, что если играть под своей фамилией, то потом может быть множество самых разных неудобств, начиная с бесконечных расспросов: отчего, почему, а как так… И у него и, разумеется, у его родителей. Ну, родителям-то дома потом можно будет все объяснить… И зачем это нужно? А так: ну играл какой-то Алексей Немов, ну очень похожий на меня, и что из этого. Мало ли в жизни похожих людей! Вон целая команда двойников знаменитостей колесит по стране и тем самым зарабатывает себе деньги на хлеб.

Но сейчас все это неважно. Сейчас сбывается его самая заветная мечта: он выходит на настоящее футбольное поле настоящего стадиона в игре против не какой-то простой команды, а против самого чемпиона страны «Спартака». И весь матч транслируют по центральному телевидению! Фантастика! Нет, в это трудно даже поверить…

Ну и доктор Гонзаго! Просто отличный мужик! Как все устроил! Ну и пусть команда проигрывает с разгромным счетом. Надо постараться. Доктор Гонзаго как-то загадочно намекал, что он, Алексей Шумилов, а на поле Немов, сможет повлиять на результат игры. Странно, но как это можно предвидеть? Совершенно непонятно! Может, так, уж просто подбадривал? Но вот смог же вчера Гонзаго предвидеть, что Валерка Собелкин не забьет с трех метров в пустые ворота. А какие мячи сам брал с одиннадцатиметровой отметки! Так, ну все. Все посторонние мысли вон из головы. Все мысли только об игре!

Возмущенные зрители, обманутые в своих лучших надеждах, продолжали толпами покидать стадион, оживленно обмениваясь мнениями и отпуская колкости в адрес своих недавних любимцев, в ответ подбросивших им такую крупную свинью. А игра на поле явно замедлилась и перешла в вялотекущее русло. Чемпион, выполнив сегодняшнюю задачу, теперь уже явно никуда не спешил. Да это вполне объяснимо. Надо было сохранить счет и приберечь силы для следующей игры. Поэтому мяч лениво переходил от одного защитника «Спартака» к другому и совершенно не желал лететь на чужую половину поля. Чем медленней катится мяч, тем быстрее время идет. Это в футболе аксиома. Да и игроки «Шинника» сникли и, похоже, смирившись с поражением, явно притормозили в движении. Только капитан команды хозяев еще что-то пытался предпринимать. Он сохранял активность и все время, атакуя игроков противника, старался отобрать у них мяч.

Время шло, а Алешка так еще ни разу не получил мяча. Он видел, что при такой вялой безвольной игре трудно рассчитывать даже на получение приличного паса, а не то, что уж как-то себя проявить. Так можно и вообще, не дождавшись мячика, в оставшееся время даже ни разу и не коснуться его. А это ужасно обидно, и в его планы совсем не входило.

Он чуть отошел назад, поближе к активному капитану и, не выказывая своих явных намерений, стал пристально наблюдать за перепасовкой противника, рассчитывая на возможную ошибку.

На трибунах уже нарастал возмущенный свист оставшихся болельщиков хозяев поля и громкие крики радостных фанатов москвичей, когда он увидел, что активность капитана наконец-то принесла нужные плоды. При жесткой атаке защитника «Спартака», тот не очень хорошо обработал мяч и, чтобы не потерять его совсем, постарался спешно передать товарищу по команде. Но мяч срезался с ноги и, изменив направление, оказался совсем недалеко от Алешки. А дальше все произошло, как бывало и раньше. Все выкрики болельщиков и вообще все на свете в один миг куда-то провалилось. Словно внезапно на стадионе выключили звук. Он только ощущал в ногах знакомый круглый кожаный шар, который послушно бежал впереди него, как бы поддразнивая и ведя за собой. Все мысли только о нем. Только об этом светлом упругом мяче, который надо непременно загнать в чужие ворота. И чем быстрее, тем лучше!

Быстро окинув взглядом поле, он понял, что помочь ему сейчас никто не сможет. Все игроки его команды были далеко сзади и быстро выйти на удобную позицию к воротам противника уже никак не могли. В такой ситуации надо было рассчитывать только на себя самого. Ну что ж, такое тоже бывало…

Впереди вырос полузащитник «Спартака». Алешка ложным движением показал, что будет обыгрывать его и двигаться вправо, а сам, сделав финт, резко сместился в другую сторону и прибавил в скорости. И вот уже полузащитник у него остался далеко за спиной.

Вперед, только вперед. До ворот остается метров двадцать пять, не больше, и наперерез спешат сразу двое защитников. Он рванул прямо на них. Казалось, столкновение неизбежно. Но в последний момент, подцепив мяч носком ноги, Алешка мягко бросил его вверх между защитниками, а сам, сделав резкий рывок, обежал их по дуге. Те же, пытаясь отбить мяч головой, выпрыгнули вверх, но не достали его, а, столкнувшись друг с другом, упали на траву. Все, впереди чисто, больше никого, только он да вратарь, который, напружинившись и неотступно следя за ним, готовится к решающему броску. Но надо сбить его с толку, обмануть. Ведь на то она и игра. Хороший игрок свои намерения должен по возможности скрыть.

До ворот уже метров пятнадцать, то, что надо. Алексей чуть сместился вправо и, замахнувшись, показал, что будет бить именно в ближний угол. А куда же еще? Здесь короче и путь до ворот, и удар, само собой, будет гораздо сильней. А сам тут же с разворота послал мяч совсем в другом направлении. Вратарь, как он и предполагал, прочитав готовящуюся комбинацию, прыгнул в одну сторону, а мяч послушно полетел совсем в другую. Все. Получилось! Гол!!! Он забил гол чемпиону страны! Ура!!!

Алешка с удовольствием ударил воздух кулаком правой руки, как делал всегда после удачно забитого мяча, вскинул руки вверх и только тут услышал, как радостно встрепенулся стадион.

Отток болельщиков с трибун явно замедлился. Некоторые снова стали рассаживаться на места, а большинство, все же не веря в положительный результат, продолжали стоять в проходах. Времени оставалось не больше десяти минут.

К Алешке с поздравлениями подбежал капитан команды Сергей Гришин и еще пару игроков:

— Ну, молодец, отлично исполнил! А как защитников переиграл! Просто класс!

— Здорово ты его уложил! Как мальчишку какого…

— Молодец, Алексей! Держись, теперь с тебя глаз не спустят. Но ничего, постараемся помочь…

Под ликование болельщиков диктор по стадиону радостно объявил: «Мяч в ворота команды „Спартак“ забил Алексей Немов, номер тринадцать!»

— Альбертович, — снова придвинулся к Понукарову Каменков и возбужденно затараторил, — ты смотри, парень-то чего выкинул! Чего натворил! А! Какую плюху в ворота закатил! Вот это да! Вот это здорово! А как защитников, сукин сын, обыграл! Ну просто по нотам! Я такого давно не наблюдал! Альбертович, ну скажи, ну расколись, дорогой, где, в какой кладовой такого самородка ты смог откопать? Жаль только, что времени осталось так мало, а то бы…

Понукаров, конечно же, все видел сам.

«Слов нет, все было исполнено великолепно. Вот именно ради таких моментов и собирается многочисленная толпа посмотреть на игру. Как все грамотно парень сделал! Как противника обыграл! А скорость какая, с виду и не подумаешь… Ну, молодец! — Внутри у него потеплело. — Такой мяч, пожалуй, сможет претендовать и на лучший мяч тура».

После розыгрыша в центре игроки хозяев поля встрепенулись и активнее начали атаковать футболистов «Спартака», а те явно никуда не спешили. Они все так же медленно передавали мяч друг другу, постоянно отыгрывали его назад, поближе к штрафной площадке, тем самым сбивая наступательный порыв хозяев. А стрелка часов между тем неумолимо бежала вперед. До конца оставалось уже не больше пяти минут. Но мяч, как назло, к Алексею никак не попадал. «Спартак» же начал открыто тянуть время и, перейдя на половину противника, затеял игру поперек поля.

«Нет, так нельзя, надо что-то срочно предпринимать!»

Алешка со злостью сам бросился на отбор мяча, и это ему сделать удалось! Пока полузащитник разворачивался, он был уже в пяти метрах от него. Он только услышал, как взорвались трибуны, но тут же шум для него пропал. Он чувствовал лишь только мяч и видел лишь ворота противника, до которых оставалось метров тридцать, не больше, и сразу три игрока спешили к нему наперерез.

«Так просто их не обыграть. Надо попробовать старую заготовку. Там хоть какой-то шанс, но имеется».

Он сделал длинный проброс мяча к штрафной и со всех ног пустился вперед, попутно увернувшись от атакующих спартаковцев. Вратарь увидел, что он, Алешка, уже практически убежал от защищавших ворота игроков, и сам бросился наперехват. Теперь только бы успеть. Он и вратарь с разных сторон со всех ног мчались к мячу, и только они могли до него дотянуться. Но вот кто окажется проворнее и быстрее? Алексей включил максимальную скорость.

Вратарь же в это время выбежал за линию штрафной и теперь мог играть только ногами, как обычный полевой игрок. А это хорошо, это как раз то, что нужно. А вот и он, мяч. Алексей на какую-то долю секунды опередил вратаря и протолкнул капризный своевольный шар за спину голкипера. Все, впереди никого. Дальше все было, как на тренировке.

И вот сетка ворот приятно колыхнулась, а стадион радостно и дико взревел. Гол!!! Он снова забил. Три: два, уже не так позорно. Но до конца матча осталось всего две минуты, времени практически нет. Только разве еще минуту-другую добавит судья.

На этот раз и Понукаров не выдержал, а, радостно вскочив, ударил одновременно обоими кулаками по воздуху.

— Ну здорово, черт возьми! — И тут же толкнул в плечо Каменкова: — Ну, ты видел, Володя, какой пассаж парень им устроил?! Как четверых обыграл! Ну башка! Ну и башка, согласись!

Это было редкое любимое изречение Понукарова, обозначавшее наивысшую похвалу игроку.

— Как не видеть, — возбужденно выпалил Каменков, — слов нет, одни восклицания, Альбертович, как тонко все парень просчитал. Правильно говоришь, башка, да еще и какая! Ну давай, Альбертович, расколись, где такого самородка откопал?

— Ладно, ладно, — отмахнулся Понукаров, — погоди. Потом, не сейчас. Времени-то, сам видишь, что кот наплакал. Эх, сколько судья добавит, интересно? После таких голов не покалечили бы парня под конец игры. Жаль будет… Очень жаль будет тогда, согласись.

Стадион долго не утихал. Вышедшие с него болельщики тут же побежали назад, на ходу спрашивая встречных, кто забил мяч.

Диктор еще более радостно объявил, что мяч забил снова Алексей Немов. Болельщики дружно взорвались одобрительными возгласами и, зааплодировав и засвистев, начали дружно скандировать: «Моло-дец! Моло-дец! Моло-дец!»

Старший тренер «Спартака», подбежав к кромке поля, что-то нервно прокричал своему капитану и, вернувшись на тренерскую скамейку, закурил очередную сигарету.

Стадион уже не умолкал, а своим ревом и свистом требовал непременно еще забить гол, отыграться.

Судья добавил еще одну минуту.

Отбив вялую атаку и отобрав мяч, «Шинник» всей командой пошел вперед. Основное время игры уже закончилось, и стрелка часов побежала свой последний круг. Время игры неумолимо приближалось к концу. Нападающий хозяев поля по левому краю быстро продвигался к воротам чемпионов. Сейчас последует последний навес на ворота и все.

Алешка бросился в штрафную площадку, а рядом с ним неотступно дежурили сразу три спартаковских игрока.

«Ну давай же, давай, навешивай, дорогой, не тяни, секунд пятнадцать осталось и все».

Алешка увидел, как, предварительно коснувшись чьей-то головы, мяч летит прямо в его направлении, но на неудобной для удара головой высоте. Бить же ногой не давали спартаковцы, зажавшие его со всех сторон. Решение пришло само по себе, интуитивно. Он, с трудом корпусом потеснив игрока, принял мяч на грудь, подбросил его ногой вверх и, не видя чужих ворот, наугад, ударил в падении через себя. Еще через мгновение, лежа на земле, он услышал, как стадион неистово взорвался, и понял, что не промазал, а попал. И тут же на него буквально посыпались сверху возбужденные игроки, которые что-то радостно кричали ему. Но было не тяжело, а удивительно приятно. Он сам еще до конца не осознал, что сотворил чудо в игре против чемпиона страны. За неполных шестнадцать минут, проведенных на поле, забил целых три мяча и спас команду от поражения.

Судья показал на центр поля и, взглянув на секундомер, тут же дал сигнал к окончанию игры. Ничья. Три: три.

Что тут началось на стадионе, было трудно передать словами. Как будто команда всего лишь не свела матч в ничью, а выиграла его у лучшего клуба России с крупным счетом. Драматизм матча, державшего до последних мгновений болельщиков в напряжении, достиг апогея и, удачно завершившись, удовлетворил страстное желание всех свести игру к ничьей. К ничьей, безусловно, стоившей победы. Радость болельщиков вырвалась наружу. Вся сорокатысячная толпа выкрикивала фамилию своего нового кумира: «Не-мов, Не-мов, мо-ло-дец!»

Понукаров только успел вскинуть руки вверх, как на него навалился и начал душить в объятиях Володя Каменков, будто именно он забил все три мяча, а за ним последовали и другие игроки.

— Да перестаньте, черти, задушите сейчас, — начал отбиваться Понукаров, — вы же не по адресу обратились, не по ад-ре-су…

А в этот момент несколько десятков самых азартных болельщиков выбежали на поле и бросились качать героя матча, всего за шестнадцать минут ставшего всеобщим любимцем.

Один из фанатов, задыхаясь от радости и пытаясь перекрыть шум на стадионе, своим знакомым закричал:

— Мужики, я вам ответственно заявляю, что это новый Эйсебио или Марадона, а может быть, даже и Пеле. Только наш, русский. Вы же видели, как он их сделал… Мужики, это же суперкласс!

А в это самое время вопреки всем правилам на скамейке «Спартака» немного растерянные и ошарашенные тренеры и игроки тоже хлопали в ладоши герою матча. Старший тренер энергичным движением руки подозвал к себе молодцеватого мужчину в светлом дорогом костюме с довольно серьезным, задумчивым лицом и проговорил:

— Да… Ну ты сам все видел, Миша. Мне, собственно, нечего к этому и добавлять… Прошу узнать об этом парне все! Абсолютно все, понимаешь! Кто, что, где, как, почему… Где родился, где крестился и тому подобное… Он непременно должен играть у нас… Какое чувство гола! Какая скорость! Такие мячи не каждый день увидишь, ребятки… Да-а… Ничего не скажешь, парень молодец! Ну, Миша, давай, действуй. На все про все тебе даю… три дня. И ни единого больше. Ты понял меня? Можешь начинать работать прямо сейчас… Пока!

А радостные болельщики хозяев поля до самой ночи азартно обсуждали итоги прошедшей игры, ходили по городу с флагами любимого клуба, хлопали в ладоши и выкрикивали разные стихотворные речевки, родившиеся экспромтом сразу же после матча. В одной из них автор слов с безусловно очень богатой фантазией сравнил забитые в ворота «Спартака» мячи с увесистыми карасями. Сами же стишки звучали доподлинно так:

Кто набросал Спартаку карасей?

Немов, конечно же, Алексей!

Согласитесь, не правда ли необычное сравнение?! Но подобная несуразность ничуть не смущала толпу подвыпивших фанатов, уверенно и дружно сотрясающих воздух этой парой строк. После чего следовал свист и разные завывания. Главным для них здесь, несомненно, была рифма, где слово «карасей» отлично подходило по окончанию к имени героя матча — Алексей. Остальной же смысл был понятен и очевиден.

В другой речевке содержался непрозрачный намек на чрезвычайно малое пребывание Немова на поле и жадность судьи, добавившего всего-то одну минуту дополнительного времени, иначе… сами понимаете, запросто надрали бы чемпиону одно место пониже пояса:

Можно сказать, Спартаку подфартило:

Времени просто чуть-чуть не хватило…

А после этого снова кто-то один из толпы задиристо выкрикивал самую первую строчку про «карасей», а вся толпа, надрываясь, называла имя и фамилию их кумира.

Еще одна группа фанатов дружно пропагандировала свое устное народное творчество, в котором содержался очень прозрачный и приятный намек:

Скоро узнают от Волги до Дона:

Есть в Ярославле свой Марадона!

В старом же парке, что находится рядом со стадионом, толпа болельщиков, разгоряченная разными напитками, устроила дискуссию и оживленно обсуждала, что помешало недальновидному тренеру выпустить парня не в самом конце игры, а чуть бы пораньше.

— Да, конечно, мужики, вы же прекрасно понимаете, что, если бы тренер выпустил Немова ну хотя бы с начала второго тайма, счет был бы совсем другой, — активно жестикулировал один из болельщиков, — но нет, дурак, продержал, промусолил такого парня на скамейке почти до конца игры, и в итоге только ничья. Эх, жаль, так нужные очки упустили…

Другой же болельщик уже заплетающимся языком возражал:

— Мужики, не надо ля-ля, вы чего, тренер у нас то, что надо, молодец… Он даже, можно сказать, очень мудро поступил. Факт… А вы представьте, что если бы он выпустил Немова с начала второго тайма… Парня бы уж точно сломали! Я вам ответственно заявляю, мужики…

Спор еще долго не утихал. Но при всей разнородности позиций болельщики единодушно сходились на том, что в команде наконец-то появился отличный нападающий, который умеет и любит забивать голы. А значит, есть хорошие перспективы на будущее и надо непременно собираться на следующий футбольный матч, чтобы поддержать любимую команду.

Загрузка...