Горе Побежденным

Глава 10

Висящий на дыбе человек захрипел, и безвольно открывшийся рот пустил кровавую слюну. Захрустели вывернутые суставы, в нос ударила вонь паленой плоти. Исидор Феоклист махнул рукой, останавливая экзекутора, и, поднявшись с кресла, подошел к подследственному.

— Так что же все-таки случилось в ту ночь, когда вы встретили ведьму? — Взгляд прокуратора жадно впился в переполненные болью глаза. Этот момент всегда отзывался в нем волной почти сексуального возбуждения. — Скажи мне, и твои мучения закончатся. Ты вновь вернешься к своим друзьям, к своей семье, а Иоанн… Ну сам подумай, что будет цезарю за такую шалость? Да ничего не будет! Пожурят и простят, а вот ты умрешь в мучениях! Ради чего?

В этот момент прокуратор врал: страдальца в любом случае ждала смерть. На миг вспомнилось, как сегодня утром ему донесли, что один из конюхов Иоанна крутится у торговых лавок, и спонтанное решение, принятое в тот момент. Вот он — шанс узнать правду про посланницу братства. Все предыдущие попытки получить официально разрешение на допрос если не цезаря, то хотя бы его людей окончились неудачей, и вот сейчас представился подходящий случай. Выкрасть и тайно допросить этого человека. Когда вокруг царит такая неразбериха, никто не будет искать какого-то конюха и предъявлять претензии! Во всяком случае, не сразу. А потом… Потом еще неизвестно, кто кого будет обвинять.

Парня, трущегося у мясных рядов, взяли быстро и тихо, никто даже внимания не обратил. И вот он здесь, висит на дыбе весь в собственной блевотине и крови.

Исидор поморщился.

— Так что, мне приказать продолжать?

— Подождите, — прошептали разбитые губы истязуемого, — я скажу.

— Ну! — Исидор приблизился почти вплотную к обезображенному лицу.

— Ведьма не сгорела, ее… — Парень закашлялся, сплевывая пошедшую горлом кровь, и мгновенно вставший в стойку прокуратор, бросил быстрый взгляд на палача — опустите его.

Закрутилось колесо дыбы, заскрипели отпускаемые ремни, и, не в силах устоять на ногах, измученный человек рухнул на грязную склизкую землю.

Отойдя на шаг, дабы не испачкать безукоризненно чистые сандалии, Исидор подождал, пока подследственный придет в себя.

— Итак, ведьма не сгорела, а ее…?

— Ее подменили. — Тяжело дыша, парень приподнялся и затравленно огляделся.

— Кто? Ты сам видел? Где она сейчас? — Ощущая близость невероятной удачи, прокуратор забросал его вопросами.

— Да, я видел. Случайно! Цезарь, Лу́ка Велий и патрикий. — Начав говорить, молодой конюх совсем сломался, и его уже не надо было постегивать. — Они вывели ведьму, а в палатке сгорел труп неизвестной женщины.

Пораженный услышанным, Исидор Феоклист прошептал, не в силах поверить:

— Цезарь Иоанн в сговоре с ведьмой, с братством! — Подумав еще, он отрицательно мотнул головой: — Нет, скорее, она околдовала его, позволив демонам Ариана овладеть чистой душой. — Проговорив это вслух, Исидор вдруг осознал размер и непоправимость катастрофы: сегодня Иоанн уже не цезарь далекой провинции — он без пяти минут император. Одержимый демоном император!

Вселенская беда, в один миг открывшаяся ему, настолько поглотила прокуратора, что позабыв обо всем, он нервно заходил по палатке, заламывая руки и кусая губы.

«Что же делать? Отправить гонца в Священную комиссию? Две недели туда, столько же обратно: когда придет помощь, может быть уже поздно — вся армия будет в распоряжении демона. А если там мне не поверят? — Он ужаснулся представленной картине. — Ариан поглотит мир! Погибнет империя, церковь, слово божие!»

Вспыхнувший фанатичным безумием взгляд заметался по темным углам, словно ища ответы. Что же делать? Он здесь совсем один! Один на один с демоном. Он вскинул глаза к выставленному под сводом огненному трилистнику.

— Господи, надоумь меня! — Ноги прокуратора подогнулись, и он пал на колени, яростно повторяя: — Надоумь меня, господи, надоумь, как одолеть врага рода человеческого, как уберечь церковь твою от огня его окаянного!

Молясь и взывая к Огнерожденному, Исидор мысленно пересчитывал свои силы: десяток рыцарей Ордена, полсотни слуг Трибунала. Капля в море! Даже если воззвать к ним и обличить демона, не одолеть нам слуг его, ибо их у него легион.

Вскочив, он вновь заметался, охваченный крайним возбуждением.

— Подскажи мне, господи! Не пожалею ни крови своей, ни жизни, лишь бы остановить демона! Душу свою бессмертную готов… — Исидор вдруг остановился, пораженный чуть не вырвавшимися словами: «Испытывает меня, лукавый!». Подозревающе-испуганный взгляд уставился в темный угол, словно боясь увидеть там рогатый облик Ариана. Минутное затишье позволило прокуратору успокоиться, и в памяти вдруг всплыла почти забытая история. Настолько явственно, что Исидор застыл, пораженный догадкой. Нет, это не демон соблазняет его, это Огнерожденный подсказывает, какую жертву он должен принести во имя спасения его.

— Душу! Я должен погубить свою душу! — почти прокричал он вслух, так что не только экзекутор, но даже изувеченный пленник вздрогнул и отшатнулся. Исидор этого не заметил: в его воспаленном мозгу прокручивались картинки прошлого. Он еще совсем молодой слуга Трибунала громит вместе с рыцарями Ордена секту адептов Мардука. Жилистый бородатый сектант привязан к столбу над охапкой дров. Он, Исидор, с факелом в руке срывает амулет с груди грешника, а тот, усмехнувшись, кривит разбитые губы:

— Попробуй, попенок, тебе понравится!

Почему он не бросил тогда эту бесовскую поделку в костер, Исидор и по сей день не мог ответить даже самому себе. Ведь он же не знал, что это за амулет и что в нем, но зато он слышал о Детях Странника, и когда позже, открыв медальон, увидел серо-зеленый порошок, то был абсолютно уверен — это именно оно.

И теперь уже немолодой прокуратор Трибунала Исидор Феоклист осознал божий замысел.

— Вот почему! Вот зачем я сохранил это дьявольское оружие! — прошептали его пересохшие губы. — Оно поможет мне остановить демона!

Прошагав к выходу, прокуратор на ходу указал взглядом на лежащего пленника:

— Этого подлатать и стеречь как зеницу ока. Отдадите только в руки вновь прибывшего прокуратора — он понадобится как свидетель.

Не шибко развитый интеллект экзекутора из всего сказанного смог понять только слово «стеречь» и вполне этим удовольствовался. Почему и откуда возьмется новый прокуратор, его совершенно не заинтересовало.

Вылетев из допросной, Исидор помчался к своей палатке, чуть не сшибая горящие вдоль дороги факелы. Дрожащие от нервного возбуждения руки лишь с третьего раза запалили свечу, и трепещущее пламя осветило заострившееся лицо и безумно выпученные глаза.

Нетерпеливо открыв тайник, прокуратор выгреб из него все содержимое и, отыскав сектантский амулет, щелкнул потайным замком. На самом дне серебряного медальона заискрились серо-зеленые кристаллики.

— Во славу твою му́ку принимаю! — Одержимый взгляд нашел огненный трилистник в углу шатра. — Спаси и сохрани душу мою! — С этими словами он высыпал содержимое в рот и замер в ожидании. Несколько секунд прошли как вечность, и Исидор уже успел подумать, что ошибся, когда адская боль скрутила его пополам.

Иоанн внимательно посмотрел на сидящую на постели Зару.

— Ничего не хочешь мне сказать?

— Хочу. — Она игриво похлопала открытой ладошкой по шелковой простыне. — Иди сюда!

Покачав головой, цезарь все-таки не смог сдержать улыбку:

— Подожди, я не об этом. Сейчас меня больше интересует, что думает твой хозяин о ситуации, в которой мы оказались?

Игривое выражение тут же слетело с лица девушки, и в глазах сверкнул вызов:

— У меня нет хозяев! Ни Эрторий, ни ты мне не хозяева! Не забывай!

Иоанн отвел взгляд — ссориться не хотелось. Те отношения, что установились между ними, могли вполне его устраивать, если бы не растущее с каждым днем желание понять — кто он для нее? Без всего этого лукавства, без игры, по-честному! Просто объект, в чье сердце и постель надо забраться для максимального контроля, или в таинственной душе девушки действительно вспыхнули к нему хоть какие-то чувства? В желании понять таилась странная двойственность: с одной стороны, очень хотелось узнать, а с другой — страшила возможность столкнуться с неприятной правдой. Догадки, предположения — это одно, а произнесенное слово — совсем другое. После все уже не останется, как прежде, и надо будет что-то решать, а ему очень не хотелось терять девушку. Она его притягивала и по-настоящему ему нравилась. Скорее всего, в другое время и в другом месте он влюбился бы в нее без памяти. «Но тогда, — мысленно сыронизировал Иоанн, — тогда это была бы совсем другая девушка».

Он знал, почему и по чьей воле она появилась в его жизни, и это знание очень не способствовало доверию, а ощущение, что кто-то третий постоянно следит за ними, не покидало его даже во время секса. Это однобокое сотрудничество раздражало — какой-то человек за тысячу миль знает о каждом его шаге, а он о нем — ничего. Ведь ясно же как божий день, Великий магистр печется о его жизни не просто так — он хочет его использовать. Иоанн хмыкнул: «Или уже использует».

Отвернувшись и не глядя в ее сторону, он произнес:

— Значит, не скажешь.

— Почему же, скажу! — Девушка, обхватив руками обнаженную коленку, взмахнула длинными ресницами. — Его все устраивает. — Уголки губ раздвинулись, обнажая кончики белых зубов. — Пока.

— Пока? — Взгляд Иоанна вновь нашел чуть раскосые зеленые глаза. — Что это значит?

В ответ Зара потянулась, демонстрируя обтянутые тонкой тканью манящие холмики и проступившие сквозь шелк их вздернутые вершины.

— Если у тебя сегодня настроение поговорить, то я, пожалуй, оденусь. — В противоположность сказанному тонкая бретелька шелковой рубашки скатилась с ее плеча обнажая смуглую грудь с темным маленьким соском. Зовущая улыбка заиграла на готовых к поцелую губах, и Иоанн подумал: «Она все равно ничего не скажет, и давить на нее бесполезно. Надо брать то, чем она готова со мной делиться, и не портить хорошие моменты, которых, возможно, осталось не так много».

Он подошел к раскинутому прямо на полу ложу.

— Одеваться не стоит. — Протянутая ладонь спустила бретельку с другого плеча девушки. — Разговоры на сегодня закончены.

В зеленых глазах промелькнула искорка благодарности и Иоанн почувствовал, как женские руки потянули его вниз. Поддаваясь, он упал на разложенные шкуры, смеясь и обнимая уже запрыгнувшую на него Зару. Ее рот впился в его губы, одновременно стаскивая с него нижнюю рубаху, как вдруг девушка резко вскинула голову. Встревоженный взгляд метнулся ко входу в шатер и, вскочив, Зара бросилась к своей одежде.

Не понимая, что происходит, Иоанн попытался ее удержать, но та решительно оттолкнула его руку. Схватив валяющуюся на полу далматику, она, даже не думая одеваться, нащупала пояс с ножнами и выдернула кинжал. Застыв в напряженной позе, Зара, ни на миг не отрывая взгляда от закрывающего вход полога, словно нечаянно прошептала:

— Дитя Странника! Почему? Ведь он нам не враг!

Слегка ошарашенный таким внезапным переходом Иоанн уже собрался было высказаться по этому поводу, но слова Зары его остановили. В памяти всплыла странная ночь в городище вендов и живой труп, таскавший его на своем плече. После того случая все время, что оставалось до отъезда в армию, он провел в архивах, роясь в старинных фолиантах в поисках доказательств того, что ему все не привиделось во сне. К счастью, библиотека в Бенарии не уступала собранию не только императора, но и патриарха. Так уж повелось, что этой провинцией правили цезари, увлекавшиеся больше историей и литературой, чем политикой и войной. Немного везения, несколько дней упорного труда, и он все же наткнулся на старинный манускрипт, описывающий воскрешение Черной тени, и еще на совсем недавний труд одного из монахов, живописавший борьбу и победу Священного Трибунала над сектой Детей Странника. Это было не совсем то, что он искал, но тем не менее рукописи укрепили его в мысли, что ходячий мертвец — не бред, а подтвержденный историей случай.

Сейчас, услышав имя Странника, Иоанн мгновенно напрягся, тем более что неприкрытая тревога в глаза Зары говорила — опасность реальна как никогда.

Едва заметно качнулся полог, и повеяло ледяным холодом. Пламя свечей затрепетало словно от порыва ветра. Отбросив нож, Зара вскочила, заслоняя собой Иоанна. Вытянутые вперед руки с выставленными, как щит, открытыми ладонями, распахнутые глаза на закаменевшем от напряжения лице. Все ее тело замерло на пике высшей концентрации и готовности принять невидимый удар.

Не понимая до конца, что происходит, Иоанн тоже вскочил с постели, и тут шатер вздрогнул, словно внутрь ворвался бешеный смерч. Стены заходили, будто неведомая сила промчалась по кругу и собралась в середине шатра, уплотнившись в черное облако. Оно закачалось непроницаемой завесой, напоминая очертаниями размытую тень человека в рясе с надвинутым капюшоном. Остановившись на миг, Черная тень прошлась изучающей волной по неожиданному противнику, и уже в следующее мгновение бросилась на стоящую перед ней девушку. Вся энергия Зары, собранная в вытянутых руках, встретила удар, и ладони с растопыренными пальцами, погрузившись в темную массу, вспыхнули голубоватым пламенем.

Напоровшись на преграду и не продавив ее с наскока, вихрь отскочил и начал сгущаться все больше и больше, превращаясь в отчетливую фигуру в широком балахоне. В полуметре от лица девушки закачалась черная пустота капюшона. Из беспроглядной бездны ударил невидимый парализующий луч, и в голове девушки зазвучал шепот, разложенный на тысячи голосов: «Ты все равно умрешь! Умрешь, умрешь, умрешь…»

Не отводя взгляд, Зара отражала одну разрушительную волну за другой, как вдруг вскинутая бесформенная рука монстра резко ударила ее наотмашь. Против двойной атаки Зара уже не выстояла. Подброшенное в воздух тело неестественно изогнулось и, собирая в кучу все, попавшееся на пути, полетело в угол. Загремели бронзовые подсвечники, зазвенело разбитое зеркало, и голова Зары с хрустом ударилась о перевернутую столешницу!

Иоанн вздрогнул: этот звук словно вернул замедлившемуся времени нормальный ход, и первое, что Иоанн услышал, был его собственный крик:

— Зара!

Позабыв обо всем, он бросился к безжизненно застывшей девушке.

— Зара! Зара! — Его руки приподняли окровавленную голову, и сорвавшийся с губ стон ответил на главный вопрос — жива!

И вместе со вздохом облегчения вновь вернулся ужас и ощущение давящего в спину взгляда. Медленно, словно не желания увидеть то, что стоит у него за спиной, Иоанн повернул голову. Тень в виде колышущейся сутаны с черной дырой раскрытого капюшона по-прежнему оставалась на месте, излучая поток ненависти и почти ощутимого наслаждения. Ворвавшаяся в сознание Иоанна чужая безотчетная злоба неожиданно вызвала ответную ярость и жажду сопротивления. Как хлыст ударил свой собственный немой вопль: «Да сделай же что-нибудь! Не стой как баран!»

Этот порыв прошил все тело, как удар молнии, и первой откликнулась память, открыв ему иссохшую страницу с выдержкой из старинного манускрипта на древнем языке первых людей. Черная тень не переносит живой крови. Проводя ритуал, ее создатели для безопасности очерчивали себя кровавым кругом, заряженным мощным заклятием.

Рука интуитивное потянулась за отброшенным Зарой кинжалом, и, вцепившись в костяную рукоять, Иоанн не раздумывая полоснул себя по ладони. Порез моментально набух кровью, и, обмакнув в него пальцы, юноша прочертил перед собой неровную красную полосу. Рука еще только коснулась пола, а губы уже начали шептать слова заклинания. Потрясающая память Иоанна вытаскивала из небытия незнакомые слова, и он произносил их, не понимая давно забытого языка, но вкладывая в каждый звук всю свою решимость сражаться и выжить.

Кровавая линия вспыхнула синим неровным пламенем, и в его отсвете проступили очертания выросшего магического круга. В тот же миг прозрачная стена содрогнулась от страшного удара. Черная тень опоздала всего на долю секунды.

Отшатнувшись, Иоанн вскинул голову — древнее заклятие сработало. Из-за переливающейся голубоватыми всполохами стены его разглядывала колышущаяся бездонная пустота. Прилипнув к прозрачной поверхности, она медленно ползла вдоль заколдованного круга, словно ища щель или мельчайшее отверстие. Не найдя, тень взвилась вверх и, пройдясь по шатру бешеным смерчем, снова бросилась на остановившую ее преграду.

Стена завибрировала, и замерший Иоанн увидел, как по гладкой уплотнившейся поверхности побежала мелкая паутина трещин. Повторяя и повторяя заклятие, цезарь успокаивал себя, что Черная тень не вечна, что где-то там мучается в предсмертной агонии человек, который вот-вот умрет, и все закончится, надо только продержаться.

Они стояли друг напротив друга, разделенные лишь прозрачной магической границей, и черная пустота капюшона дышала Иоанну прямо в лицо могильным холодом и ненавистью. Она словно всматривалась ему прямо в душу, ища слабые места, где она сможет прорваться. В этот момент Иоанн мог бы поклясться, что увидел в беспроглядной черноте обезображенное мукой человеческое лицо, оскаленный рот и пылающие лютой злобой глаза.

Взвыв, тень рванулась и пошла на третий заход. «Последний», — прошептал Иоанн в какой-то слепой уверенности и, встав во весь рост, уперся взглядом в бешено несущийся смерч. Его рот одержимо выкрикивал слова древнего заклинания, и они, словно невидимые кирпичики, укладывались в стену, восстанавливая поврежденные участки.

Смерч ударил в самый центр разбегающейся паутины трещин, и магический круг отчаянно вспыхнул синим пламенем, брызнули слепящие осколки, и в расширяющуюся дыру ворвалась черная оскаленная морда. По ушам ударил торжествующий рык, и чудовище, рванувшись еще, просунуло одно плечо. Шарахнувшись от ужасной твари, Иоанн чуть не споткнулся о лежащую Зару, и вздрогнул — отступать некуда!

Круша преграду, в круг прорвалась рука монстра, на глазах превращаясь в жуткую когтистую лапу.

«Еще один рывок, и Черная тень ворвется внутрь!» — отчаянная мысль забилась в голове Иоанна. Его взгляд упал на порезанную руку, на горящую кровь на полу, и вдруг, охваченный внезапной догадкой, юноша сунул окровавленную ладонь в синее пламя. Рука вспыхнула, как факел, и, не раздумывая, Иоанн ткнул ею в тянущуюся к нему жуткую пасть. Рев то ли боли, то ли бессильной злобы разорвал сгустившийся от напряжения воздух, и на гладкой черной морде вспух надувающийся пузырь ожога. Тень дернулась было назад, но тут же остановилась и, несмотря на сжигающий ее синий огонь, поползла обратно.

Дикая боль взорвала мозг Иоанна — его рука действительно горела! Скрипнув сжатыми зубами, он уперся в рвущееся чудовище, пытаясь его остановить. Тень словно материализовалась под его ладонью, и он чувствовал ее мерзкую склизкую кожу. Каждая секунда этого противостояния застывала в сознании вечностью: кто первый сдастся и уступит разрывающей боли — человек или неведомая тварь?

Никто не сдавался, но Тень с каждым мгновением отвоевывала дюйм за дюймом. Половина оскаленной морды уже превратилось в обгорелое месиво, и горящая рука цезаря все глубже погружалась в бездонную черноту. Пылающий синий факел не останавливал призрака, и отчаяние разрушало сопротивление сильнее боли. Тень, словно почувствовав это, усилила нажим, просовывая вторую руку и ломая остатки преграды. Две скрюченные лапы рванулись к горлу Иоанна, и обезображенная морда ударила волной торжества:

— Умри, демон!

Шею сдавило душащим кольцом, и Иоанн уже закрыл глаза, приготовившись к смерти, когда вдруг рядом с его обугленной рукой встала светящаяся ладонь Зары. Вспыхнувшее синее пламя взорвало остатки оскаленной пасти и выбросило Тень наружу. На миг она вновь попыталась собраться в подобие черного балахона, но время, отпущенное человеку, совершившему ритуал, истекло. Его мучения закончились, как и энергия, питающая Черную тень. Оружие мрака застыло, и темное облако начало осыпаться. Черные хлопья отрывались от сгустка пустоты и, падая на землю, пропадали без следа.

Исчезла Черная тень, исчез огненный круг, остался только разгромленный шатер и стоящие в обнимку полуголый мужчина и абсолютно обнаженная девушка. В этот момент, чуть не сорвав полог, внутрь ворвался Велий — и остановился пораженный. У него не нашлось слов.

Зато таковые нашлись у влетевшего следом всклокоченного со сна Прокопия.

— Ну знаете, цезарь, это уже ни в какие ворота! Что за извращенные игры! Она вас втянула в это непотребство?

За первым непониманием на лицах Иоанна и Зары последовал сначала нервный смешок, а потом, глядя друг на друга и на вытянутые лица Луки и Прокопия, они разразились безудержным истеричным смехом.