Горизонты оружия

Глава 1 Броня крепка

Как потом выяснилось, медные бляхи (лучше бы это были пластины, но уж ладно…) оказались подшиты к исподу «рубах». Надо сказать, для ассирийцев, о которых идет речь у Логинова, это не вполне типично, хотя в том пространстве-времени сходные конструкции порой и бытовали: не усиленная металлом одежда, конечно (никогда!!! У доспехов — совсем иное происхождение!), а «мягкая» броня с твердым подбоем. Однако главная «нетипичность», безусловно, заключается в ином.

Да, некоторые писатели выдают своим героям «боевые костюмы» эпохи бронзового века или же поздней античности, иные предпочитают антураж древнего либо средневекового Востока. Но в подавляющем большинстве случаев используется как раз тот период, о котором Булычев сказал «…лет на двести попозже». Расцвет рыцарства. Каким бы ни был конструируемый мир — параллельным, фэнтезийным… Даже если речь вроде бы идет о более раннем периоде, о времени кольчатой брони, ее обладатели, как правило, именуются «латниками» (бывает, конечно, и наоборот: вершининское «Возвращение короля» — явно мир латных доспехов, но в нем используется термин «кольчужники»).

Отчего так — не будем гадать. Фэнтези такое и «по архетипу» положено: вряд ли кто усомнится в том, что один из ее основных корней — рыцарский роман, причем, как правило, в позднем изложении, то есть периода Высокого Средневековья. Как бы там ни было, уделим особое внимание именно латам.

Боевой латный доспех не слишком тяжел: весьма редко он превышал 30 кг (а вот немногим за 20 кг бывал куда чаще); турнирные, случалось, тянули и вдвое больше. Движений он не сковывал АБСОЛЮТНО. В нем можно было танцевать — это, собственно, даже входило в комплекс тренировок; можно было… плавать и даже чуть-чуть бороться в воде (в основном просто притапливая противника и стремясь при этом не последовать за ним). Разумеется, для этого требовалось вообще умение хорошо плавать — в те времена нечастое; и, разумеется, Ла-Манш так не пересечь — но вот неширокая речка, канал, ров «на рывок» брались. Причем иной раз проделывали это, уже будучи раненными — и серьезно, и неоднократно! Многие авторы со странным злорадством описывают, как рыцарь, упав в воду, моментально идет ко дну. Но падали-то не по своей воле: в гуще схватки, с тяжелыми ранами, зачастую с обломками осадного моста…

^{Как видим, некоторые из этих одоспешенных пловцов (шведский рисунок середины XVI в., иллюстрирующий реальные события) не только преодолевают реку без помощи каната, но и на плаву «выясняют отношения» друг с другом!}

Между прочим, лошадь в полной броне под всадником в броне же тоже могла плыть. Сколько весил конский доспех? 20–40 кг — считанные проценты от собственного веса огромного рыцарского коня. На резвость общая нагрузка все же влияла достаточно серьезно: лошадей пускали в галоп лишь в тех случаях, когда без этого было никак не обойтись. Прежде всего, конечно, при таранной сшибке с врагом. Впрочем, даже в XV в. конь редко имел полную броню: чаще — налобник, нагрудник (порой, в зависимости от типа противника, важней оказывался закрывающий шею наборный «шарф») и/или боевая попона.

Завершая разговор о плавании, скажем: в до-латный период это тоже было возможно, хотя полная кольчатая броня в целом не легче высокоразвитых лат. Особенно когда она усилена каким-либо пластинчатым набором поверх торса (чаще всего — типа «бригандина», кожаным со стальным подбоем: забавной пародией на эту броню дополнил свою не менее забавную кольчугу киношный Арагорн перед битвой за Хельмову Падь). Вдобавок это защитное вооружение содержит куда больше «разбухающих» элементов: ведь у него гораздо сильнее выражен толстый амортизирующий подклад — стеганый, войлочный, даже меховой.

(Читатели, видно, все ждут, когда же, наконец, речь зайдет о Ледовом побоище. Не дождетесь: каноническое описание этой битвы имеет к реальности такое же отношение, как фэнтези «Малая земля» к реалиям Великой Отечественной. И по тем же причинам — «генсек» изволил лично копье преломить! Скажем лишь, что разворачивайся Ледовое побоище так, как призывает нас видеть сложившийся канон, — оно завершилось бы через миг после начала. Вничью. На дне.)

Теперь — о сроке носки. В латах вполне можно было сражаться полный рабочий день, особенно если «перерыв на обед» разбить этак на четыре четвертьчасовые паузы (реально возникали и более длительные перерывы). Шлем в такие перерывы все же желательно снимать: это вообще наиболее «утомительная» часть латной брони. Не сражаясь, но ожидая сражения, латы можно было и несколько дней носить не снимая (точнее, время от времени снимая отдельные детали — как вы уже догадались, не только шлем, но и, извините за выражение, «боевой гульфик», а также другие детали из числа ниже пояса…). Разумеется, для этого требовалась дьявольская тренированность — и она действительно была. Вряд ли меньшая, чем в лучших боевых системах Востока…

^{Полный боекомплект, изготовленный в 1561 г. для Эрика XIV, короля Швеции, и исправно служивший после него нескольким владельцам вплоть до конца XVI в.}

Можно ли облачиться в такой доспех одному? И сколько длится процесс облачения? Сперва ответим на второй вопрос. Даже при одном помощнике (а их чаще бывало двое) это занимает считанные минуты. Все же не такой это и малый срок, особенно при внезапном нападении — поэтому иногда в спешке «накидывали» лишь защиту корпуса и шлем. Иные ландскнехтские доспехи (помощники все-таки будут, а вот слуг не положено!) для простоты «сборки-разборки» имели кирасу, шарнирно сочлененную с набедренниками и наплечниками — у рыцарей эти детали чаще пристегивались отдельно. Но вот чтоб совсем одному облечься… Все-таки требуется не только пряжки и т. п. застегнуть, но и зафиксировать саму броню сквозь специальные отверстия специальными шнурами, крепящимися на поддоспешном одеянии (именно они, особенно — в декоративном варианте, образуют на дворянском — рыцарском! — костюме обилие лент, подвязок и застежек, столь раздражавшее дона Румату). Дополнительный вывод: далеко не поверх любой одежды можно латы «натянуть». То есть вообще-то — поверх любой, но тогда не обижайтесь, если на пятой секунде схватки от вражеского удара всю вашу защитную систему «перекосит» и шестая секунда станет последней.

Раз уж заговорили о моде… В момент появления лат (точнее — несколько ранее: порой и на много десятилетий!) следует ожидать всплеска «модных конструкций» в одежде, прическах, даже архитектуре и судостроении. Ведь сам латный доспех — своего рода следствие игры с «выкройками», расчета углов, плоскостей, полусфер, сочленений и т. д.; понимания того, что броня не обязана быть бесформенной или даже просто повторять контур тела. А до такого понимания цивилизация должна дозреть. Даже щедрая мыслью античность, например, дозрела не вполне: «крупноблочных» конструкций хватало, но контуры их в основном именно что копировали обводы человеческого тела. Иными словами: появились латники — значит, Ренессанс уже на носу. Такой вот культурный срез. А нет в данной культуре лат — стало быть, или еще раннее Средневековье, или предренессансный процесс пошел, скажем так, весьма своеобразно. Не будем утверждать, что это однозначно плохо; но при таком раскладе и университетов нет, и каравеллы в дальние моря не плавают, и прото-фэнтези (рыцарский роман) не развивается — равно как и прочие жанры светской литературы… В общем, намек понятен.

^{«Максимилиановский» доспех — высшее достижение позднего Средневековья, да и едва ли не всей истории холодного оружия!}

В рамках этого намека интересно сравнить весовые характеристики и надежность поздних лат с современными им доспехами Московской Руси (фактически иранскими по своему типу и, вплоть до XVI–XVII вв., зачастую даже по месту изготовления). Очень мощная, «противопульная» защита торса (впрочем, о противостоянии пулям поговорим отдельно, не в этой статье) в рыцарском варианте — 5–6 кг, максимум 7–8. Прикрытие рук, от кончиков пальцев до плеча, — обычно не более 800 г на каждую; ну, будем щедры, с некоторым запасом — еще 2 кг для обеих рук. Итого — порядка 10 кг (часто — меньше). А у братьев-московитов как обстояли дела «выше пояса»? (Братья-киевляне/львовяне/житомирцы и пр., не злорадствуйте: у вас дела обстояли не хуже лишь в самом лучшем случае!) Примерно так: кольчато-пластинчатый набор (хоть бахтерец, хоть юшман, хоть зерцало) — 10–14 кг; плюс наручи (от запястья до локтя!), обычно порядка 500 г каждый. Или — панцирь (что это значит в данном контексте — см. ниже) либо поздняя кольчуга, равно весом 7–12 кг, если без рукавов. Это мы еще не считаем вес подклада: матерчатого или кожаного поддоспешника, который в «проминаемых» доспехах поневоле делается особо толстым.

Бывают, правда, панцири и весом примерно в 2 кг, но вот они-то уже сами скорее являются «поддоспешниками», их только под бахтерец и пр. надевают (или — под верхнюю одежду, но не в бою, а в городе, оберегаясь не более чем от ножа). А всякая экзотика вроде байданы — во-первых, не легче, во-вторых, ее защитные свойства Лукин описал вполне правильно. Но даже наиболее полный комплект бережет ОЧЕНЬ намного хуже европейского аналога, по цене и трудоемкости же он (не тысячи — десятки тысяч колец и пластин, ручная работа!) явно превосходит изделия «гнилого Запада»; о шлемах говорить просто не будем — они несопоставимы. Вообще, какой вариант ни возьми — хоть индийский, хоть самурайский, — результат одинаков: неполный набор (именно «выше пояса»; ну, на самом деле — до середины бедер) весит как полные латы, защищает хуже, а в производстве дороже. Да еще щита обычно требует, а латнику в «общевойсковом» бою щит не нужен — разве что целевые образцы в нестандартных условиях: противокопейный, осадный, малый фехтовальный…

Между прочим, преимущества лат признавали и те профессионалы воинского дела, которым выпало жить за пределами Западной Европы. Элитные типы самурайских доспехов уже с XVII в. представляли собой «гибридные конструкции», основой которых были именно латы, в массовом порядке приобретавшиеся у португальцев и голландцев, которые на тот момент успели завязать со Страной восходящего солнца прочные контакты. В оружейных арсеналах Московской Руси европейские доспехи тоже представлены неожиданно широко. Правда, чтобы понять это, надлежит ознакомиться с самими арсеналами, а не с их описями. Воспитанные в старых традициях писцы оказались куда консервативней, чем военное сословие: привычные зерцала и бахтерцы они описывали очень подробно, на несколько страниц — каждую пластину, каждую заклепку; а вот полный рыцарский «скафандр» на всадника вместе с конем мог удостоиться буквально одного-двух слов.

Можно сказать, рыцарский комплекс вооружения — продукт высоких технологий. Правда, по этой причине он, хотя и слегка распространился за пределы рыцарства, для массовой неэлитной пехоты был слишком дорог. Да ведь и кольчуга с зерцалом (а хоть и без!) ей не по средствам.

В рамках «низкопоклонства перед Востоком» иные писатели обожают рубить рыцарей булатным клинком. Но латника, честно говоря, что булатным мечом рубить, что небулатным… Все-таки боевой доспех на 100 % защиты не дает, но для рассекающих ударов он неуязвим. Его можно расколоть (если повезет); промять сверхмощным ударом массивного оружия (если очень повезет); пробить «в точке» клевцом либо боевым молотом — или рыцарским копьем на таране, опять же если сильно повезет; атаковать узким клинком по сочленениям… Да, все это можно, хотя и крайне сложно. Но к разудалой рубке пр-р-радедовской саблей такая техника боя имеет весьма косвенное отношение.

Ну, о наступательном оружии поговорим в другой главе.

^{Такие турнирные образцы и породили легенду о тяжести и неуклюжести лат. Но к боевой броне они имеют примерно такое же отношение, как экипировка хоккейного вратаря — к бронежилетам спецназа…}

А как же Румата рубил «двойной соанский панцирь»? Во-первых — это Румата; во-вторых — один св. Мика знает, что то был за панцирь… Может, аналог поддоспешника или «городского бронежилета» (см. выше)? В узком смысле русско-византийского термина «панцирь», если без уточнений, — это кольчатый доспех, кованный не на заклепку, как классическая кольчуга, а на шип. Существовали же в Арканаре кольчуги для потайной носки. Правда, после удара тяжелого копья абсолютно все равно, будет ли она пробита (а стальная кольчуга, в отличие от металлопластовой, тычковый удар не держит), — так как без подклада неизбежно вомнется в тело с летальным исходом. А термин «двойной» для кольчатой брони — чаще указание на тип плетения (более плотного), чем на двуслойность. Но, как видим, именно у нас обычно возникал резон носить поверх «легкой» кольчатой брони еще и кольчато-пластинчатую. Притом арбалетная стрела или боевое копье такую защиту все-таки пробивали или, на излете, проминали с вышеназванным результатом.

В том-то и специфика «крупноблочных» наборов, что даже точечный удар высокой силы принимает на себя не отдельный элемент, а вся броня. В кольчатых или даже пластинчатых системах вся эта сила приходится воистину «в точку» — на считанные миллиметры стали, пусть даже хорошей. Разница — как между кирпичным сводом и отдельным кирпичом, который сам по себе держит нагрузку в десятки раз меньшую…

Именно по этой причине цельнокованые латы от обстрела лучников (любых!) берегли хорошо, что бы ни говорил дедушка А. Конан Дойл. А если Милле Йовович на глазах у потрясенных зрителей кольчужный бюстгальтер все-таки прострелили — то он, ей-богу, именно для того и предназначался. Реальная Жанна д’Арк в той ситуации получила «привет» из арбалета, причем почти в упор — хотя, разумеется, не через столь смехотворную броню. Впрочем, действия лучников и арбалетчиков — тоже тема отдельной главы. Но несколько слов о них надо сказать именно здесь. Хотя бы для того, чтобы опровергнуть (точнее — скорректировать) устойчивое мнение о едва ли не полной беззащитности рыцаря перед опытным и умелым лучником.

Современные испытания подтверждают: тяжелая стрела из очень мощного лука способна пробить стальную пластину, прочность которой более-менее соответствует материалу рыцарских лат (правда, наиболее легких и тонких). Причем пробить даже не в упор, а со многих десятков метров. Пожалуй, даже более чем с сотни. Но… это все равно что утопить в корыте гвоздь и сделать на основании этого вывод о «фантастичности» кораблей со стальным корпусом. Потому что высокоразвитые латы — не установленная на мишени пластина. Даже если латник будет стоять неподвижно, «позируя» целящемуся в него лучнику, все равно на его доспехе чертовски мало участков, куда стрела может ударить по нормали: не уйдя в сторону, не срикошетировав, не потеряв направления или энергии, не рассредоточив эту энергию сразу на несколько деталей (тот самый «эффект кирпичного свода»). Причем вот на этих-то участках броня не облегчена, а совсем наоборот.

Хотите попасть в щель доспеха? Что ж, постарайтесь. Щелей этих весьма немного, да и расположены они так, что стреле очень трудно найти туда дорогу. Тем более что стрела, особенно при бое на приличной дистанции (которая и является козырем лучника), все-таки идет по довольно крутой дуге, ударяя не спереди, а заметно сверху. Некоторые типы раннесредневекового доспеха и в самом деле были уязвимы для такого «навесного» обстрела, но высокоразвитые латы эпохи расцвета рыцарства — отнюдь нет! Столь излюбленное многими читателями, писателями, зрителями и режиссерами попадание стрелы в смотровую щель забрала было возможно лишь в условиях фактически ближнего боя: при всех других обстоятельствах тщательно продуманные обводы шлема не оставляли лучнику шанса на такой выстрел. К тому же везде, где можно, такие щели перекрыты «изнутри»: элементами кольчатой брони, дополняющими латный доспех. Ну, под прорезью забрала ничего подобного, разумеется, не разместишь, а вот в подмышечной пройме или в паху — запросто. Далеко не всякий выстрел или удар такая кольчуга могла остановить, но ослабить его — да, могла. А если учесть, что попадания туда и приходили чаще всего уже ослабленные: частичным отбивом, чиркнувшим по поверхности лат рикошетом…

А как высокоразвитые латы противостояли огнестрельному оружию? Мнение, что порох и пули тут же привели рыцарское сословие к полному военному краху — неужели оно тоже неверно?

Да, тоже. Хотя тут история не столь уж проста и совсем не линейна.

В первом случае перед нами — нечто полустанковое, во всяком случае, еще не совсем ручное оружие. Таким, «промежуточным», оно и было на заре своей истории. В случае же втором, как видим, конструкторская мысль юного гнома упорно движется к пистолету. Но такие пороховые огнестрелы, как вот-вот получится у Гарбуша (для чего ему придется за несколько часов раздумий пройти этак 2,5–3 столетия оружейной эволюции!), — оружие вообще-то ближнего боя. В результате многие творцы и рядовые потребители фантастики, из разных источников узнавая о крайне низкой, всего в несколько шагов, дистанции пистолетной стрельбы на постсредневековом (XVI–XVII вв.) поле боя, спешат подвергнуть пистолеты остракизму. Вместе с мушкетами, бомбардами, а то и вообще всем техническим прогрессом.

М-да, видно, сперва придется защищать не латы как «оплот феодализма», а огнестрельное оружие как «идею прогресса». Так вот, пистолеты первых огнестрельных веков — заменители не лука и не арбалета, а… копья. Того таранного рыцарского копья, которым орудует тяжеловооруженный всадник в бою против себе подобного противника. И что эффективная бронебойность даже на дистанции копья все-таки мала — не порок пистолета, а достоинство лат. Для копейного удара латник тоже ох как трудно уязвим!

Броня умеет достойно ответить практически на любой «вызов». Столетиями раньше, в сухой жаре Ближнего Востока крестоносцы в железо облачаться отнюдь не перестали: наоборот — именно в тот период доспех начинает развиваться особенно бурно. В паровой бане тропических джунглей конкистадоры тоже очень дорожили латами (другое дело, что их жестоко не хватало — так что порой приходилось «заимствовать» индейские брони). Пороховое пламя огнестрельных веков тоже подтолкнуло доспехи не к исчезновению, а к эволюции.

Пока оставим в стороне пушки (артиллерия, конечно, сильно преобразила воинскую тактику). Но в тех же самых XVI–XVII вв., когда в полный голос заговорили аркебузы, кавалерийские пистолеты, даже мушкеты, доспех сумел к этому приспособиться. Изменился его «покрой», иным стало сочетание ребер жесткости, выпуклостей и углов: пуля соскальзывает или рикошетирует по несколько иным законам, чем стрела. Изменился состав стали: науглероженный для повышения твердости поверхностный слой утратил блеск, стал черным (заодно изменив и воинскую эстетику). Несколько изменился и вес, но не так уж сильно. Элитные конструкции за счет нового витка «высоких технологий» довольно надежно защищали от пуль, не требуя особого утяжеления.

Пример, нарочито взятый из крайне дальнего (для европейских лат) зарубежья: когда Токугава Иэясу осаждал крепость Осака, один из последних оплотов тех, кто еще смел сопротивляться власти сёгуната, — глава вражеского «спецназа» умудрился лично прокрасться в лагерь осаждающих и подстеречь Иэясу на пути в то заведение, куда даже сёгун ходит пешком. И с расстояния нескольких шагов выстрелил ему в грудь не из лука, не из пистолета даже — благо на дворе был уже 1615 г., вполне пистолетное время, — а из мушкета! История Японии сложилась бы иначе, если б этот воин не учел, что во время боевых действий сёгун даже туда ходит пускай и пешком, но в доспехах: по крайней мере, «выше пояса». То есть «спецназовец» (а можно и без кавычек: это был Юкимура Санада, командир осакских ниндзя) такое как раз учел — потому и мушкетом запасся, — но, видимо, рассчитывал, что этим доспехом окажется традиционная самурайская броня. Однако Токугава был облачен в испанскую кирасу элитного образца. И удар мушкетной пули сбил его с ног — но… не нанес даже легкой раны.

Рядовому самураю или западноевропейскому рейтару доспехи такого уровня были не по средствам. Поэтому для сохранения веса приходилось кое-чем жертвовать. Например, защитой нижней части ног: «ширпотребовский» рейтарский доспех стал трехчетвертным, до колен. Зато на основном участке защищенность повысилась: поверх нагрудника стали укреплять дополнительную «противопульную пластину». Прорвавшись сквозь мушкетный обстрел и выйдя на дистанцию, где уже можно орудовать палашом, рейтар эту пластину обычно сбрасывал — что делалось одним движением.

И все-таки именно XVII в. окончательно подорвал позиции латной брони. Но причина тому — не столько растущая эффективность артиллерийского и мушкетного огня, сколько… переход к массовому формированию регулярных армий численностью в сотни тысяч человек. В этой ситуации даже трехчетвертные латы оказываются слишком дорогим удовольствием…

^{Рейтарско-кирасирский боекомплект (даже в XVIII в. кирасиры порой сохраняли не только нагрудную броню, но и «трехчетвертной» доспех!). Дополнительный нагрудник слева — та самая противопульная пластина. На «первом» нагруднике хорошо различим паз для ее крепления.}

А вообще-то вплоть до середины XIX в. на военных заводах, проверяя качество новоизготовленной партии кирас, делали по одной из них пробный выстрел из армейского ружья: не в упор, но где-то с полусотни шагов. И принимали эту партию лишь в том случае, если пуля оставляла в кирасе не более чем вмятину. А если вместо вмятины имела место пробоина — то производителям предъявляли серьезнейшие рекламации.

Строго говоря, кираса дожила до появления первых бронежилетов. Более того: многие из них совершенно явственно продолжили историю латного доспеха, адаптированного к условиям окопной войны!

…И тут пора остановиться. Хотя бы потому, что и вправду ведь нельзя объять необъятное.

А что бы еще сказать в этой главе? Ну, хоть немного о том, что все-таки носить даже самый высокотехнологический доспех — совсем не такое простое дело, как может показаться. Прежде всего, этому нужно учиться с детства, что влечет бешеные расходы: к совершеннолетию юный рыцарь успевает «износить» (перерасти!) несколько комплектов, каждый из которых, по шкале престижа нынешних анекдотов, равноценен если не черному мерседесу, то уж и не запорожцу. Кстати, такие подростковые латы — не битые, не рубленные, отлично сохранившиеся — обильно поступают в музеи, формируя устоявшийся предрассудок о крайней малорослости средневекового люда. На самом деле воинские костюмы «для детей старше 16-ти» демонстрируют разброс от среднестатистических 165 см (нормально для предакселерационной эпохи!) до вполне баскетбольных показателей — ну, разве что несколько более редких, чем сейчас.

Кроме того, и для самого умелого бойца 30-килограммовая «легкость» и подвижность латных сочленений весьма относительны в долгой муторной сумятице пешего сражения, особенно когда в ходе него требуется бежать (пусть даже вперед), карабкаться… Так что если было известно, что назавтра предстоит «штурмовой» бой, — скажем, атака вражеских укреплений, — рядовые рыцари норовили выходить на него в неполном облачении. А знатные аристократы могли себе позволить «спецодежду» — облегченные конструкции с высокой долей кольчатого и мелкопластинчатого набора. Жутко дорогие и, за счет высоких технологий, достаточно надежные. Силе таранного удара кавалерийского копья они противостоять не могли — но то-то и оно, что бой пеший! А от всего прочего спасало личное мастерство и… усилия свиты.

Итак, кольчужный доспех имеет свои достоинства, но есть многие вещи, от которых он практически не защищает. Между прочим, хотя в обиходном представлении «панцирем» обычно называют разные виды пластинчатой брони, в позднесредневековой Руси и Украине этот термин имел совсем другое значение. А именно — кольчатый доспех, кованный не на заклепку, как классическая кольчуга, а на шип. Так что не удивимся тому, что двухкилограммовые панцири — броня тонкая, вспомогательная, чуть ли не «исподняя».

…На самый-самый последок — несколько слов о бронзовом доспехе, как обещали.

1) Технология его была столь отработана, что даже в железном веке защитное вооружение предпочитали делать из бронзы. Во всяком случае, многие его детали.

2) Притом САМА ПО СЕБЕ бронзовая пластина удар даже бронзовым оружием держит плохо; а вот когда она закреплена на кожаной, войлочной или стеганой прослойке — результат куда лучше. Правда, учтем, что «бронза» — не обязательно тот медно-оловянистый сплав, состав которого дают учебники: разные добавки способны очень сильно повысить ее твердость и упругость. С другой стороны, кожаный доспех и без бронзовой «оболочки» бывает вполне хорош; но уж это — совсем другая история.

^{«Методическое руководство» от 1616 г.: как видим, в данном случае пистолет пускают в ход на дистанции не большей, а даже чуть меньшей, чем дистанция копейного удара!}

3) Даже в лучшей бронзовой броне под прямой удар лучше не подставляться. Потому щит при ней не утрачивается — наоборот, вовсю эволюционирует. Правда, порой от него отказываются маневренности ради.

4) ГЛАВНОЕ, чем проигрывает бронза железу, — не вес и (на ранних этапах) даже не прочность, а цена! Не случайно даже сейчас скупщики азартно охотятся за ломом цветных металлов, игнорируя ржавые железяки. Поэтому когда металлообработка хоть как-то позволила использовать железо — оно разом завоевало популярность: не как божественно-смертоносный металл, а как дешевый ширпотреб!

5) О бронзовой кольчуге. Лучшие специалисты-оружиеведы отрицают ее возможность даже теоретически. На практике она, как ни странно, существовала — но… не в бронзовом веке. Вообще кольчуга — кельтское изобретение (не слишком раннее), а бронзовые образцы — реже, чем железные — изготовлялись уже в Римской империи. Берегли они от скользящих излетных ударов: основные атаки принимались на щит. Есть давняя традиция «одевать» в кольчуги скифов, гиксосов, ассирийцев — но это либо неправильная трактовка изображений мелкопластинчатых панцирей (они получаются как бы «в сеточку»), либо речевой оборот археологов старой школы, для которых «кольчуга» была синонимом любого металлического доспеха. Итак, даже в самом «параллельном» мире такую броню стоило бы описывать для культур, уже знакомых и с железом, и с ранней сталью.

6) А вот в бронзовых доспехах — не поплаваешь! Даже при эллинской физической подготовке.

…Итак, всем хороши доспехи. А все-таки: есть ли ситуации, когда они не применяются?

«Вынесем за скобки» ситуацию всяких там Тридцатилетних войн, в которых латы стоят гораздо дороже, чем не только мушкет, но и жизнь рекрута. Опустим также весьма необычные варианты, когда жестко лимитирован вес: для «летающих воинов» (своим ходом? на грифонах? на птеродактилях? какие там еще возможны случаи?) или «плавающих» (что б мы ни говорили о плавании выше, это — для коротких дистанций). Честно говоря, таких описаний в отечественной фантастике, кажется, и нет. Может, из-за фэнтезийного уклона?

Конечно, лимитирует жара и влажность. Но, если в такие обстоятельства попадает цивилизация с высокой культурой (да, так!) брони — как правило, выход она находит. Вспомним крестоносные и конкистадорские этапы.

И все же есть, есть в отечественной фантастике условно-средневековый роман, герои которого обоснованно обходятся без брони. Думается, не потому, что автор о ней просто «забыл» (такое бывает!).

Все тот же Е. Лукин. «Разбойничья злая луна». Климат — сахарский: жара возведена в энный градус. Ветер, выпивающий влагу из тела. Пеший путь — днем, по пустыне — считанные часы, даже если нет груза на плечах, нет железа на теле…

Обитатели пустыни — как бы «механизированные туареги». А ведь и вправду у туарегов не применяется броня, при всех их контактах с очень «одоспешенным» мусульманским миром Египта! Щиты, правда, были — ну так они и у Лукина есть. Наступательное же оружие (и у туарегов, и у Лукина) отчетливо адаптировано к условиям безбронной схватки.

Все. Вот тут в самом деле пора остановиться. Потому, что объять необъятное и вправду все-таки нельзя. А заодно — еще и потому, что «доспешная» информация окажется рассыпана, куда денешься, по многим следующим главам.