Горизонты техники для детей, 1972 №5

На чужбине

Высокая полутёмная избёнка с одним окном из круглых стёкол, оправленных в свинец, что это: чулан или мастерская? В углу лежат кипы бумаги, вынутые из холщовых мешков. Солнечные лучи, проникшие через толстые стёкла, падают на стол, стоящий под окном.

У стола, заваленного рукописями, сидит старый монах. Напротив него восседает в кресле мужчина в нарядной испанской одежде. Около двери, ведущей в соседнее обширное помещение, откуда долетает шум работающего типографского пресса, стоят двое молодых людей.

— Я не отрицаю, Неаполь — замечательный город, — промолвил нарядный господин. — И если вы, отец, уже семнадцать лет занимаетесь здесь печатным делом, то вы, безусловно, привыкли к этому городу и, наверное, полюбили его. Но его величество, король Испании, по поручению которого я приехал сюда, щедро вознаградит вас, если вы согласитесь переехать в нашу страну.

— Неужели в Севилье не хватает книгопечатных мастерских? — удивился монах.

Дон Диего Сегура Пуертес немного замялся.

— Мастерских, может быть, и хватает, но ими руководят неподходящие, ленивые люди. Представьте себе, отец, что одна из них за семь лет выпустила всего лишь пять печатных изданий, насчитывающих в сумме 154 страницы.

— 154 страницы! В течение семи лет?! — изумился светловолосый молодой человек. — Чем же они занимались всё это время? Дон Диего, так звали испанского сановника, посмотрел на молодого человека, стоящего в дверях.

— Не имею понятия, синьор, чем они занимались, зато я хорошо знаю, что король Фердинанд, а особенно королева Изабелла, желают иметь у себя в столице не таких печатников. Они мечтают о процветании Испании, хотят иметь в стране известных учёных, живописцев, хотят иметь умные и красиво оформленные книги. Король много слышал о вас, отец, и прислал меня в Неаполь, чтобы я уговорил вас приехать в Севилью. Он знает, что отец — выдающийся ученик Гутенберга и что ныне в печатном деле нет лучшего мастера. Бесспорно, книгопечатание — не ремесло, а подлинное искусство. Достаточно увидеть ваши книги, отец, чтобы убедиться в этом. Отец не пожалеет, если поедет со мной в Севилью.

Старый монах печально улыбнулся.

— Пожалуй, поздно путешествовать в моём возрасте. Я слишком стар и очень жалею, что так далеко отсюда моя Родина. Будь я помоложе, я бы, не задумываясь, вернулся в родную Моравию. Послушайте, что я вам предлагаю, сеньор. Перед вами стоят мои ученики: Майнард Унгут из Нюрнберга и Станислав де Полония. Я им передал весь свой опыт. Они умеют отливать с помощью матриц наборные металлические литеры, красиво оформляют страницы книг, украшая их цветными начальными буквицами. Они способные ученики, умеют приготовить соответствующие краски — чёрную и красную, а в случае необходимости — даже зелёную и голубую. Они умело печатают набранный текст с помощью пресса.

Дон Диего бросил критический взглвд ва Маинарда и Станислава.

— Они слишком молоды, — наконец с сомнением заметил он.

— Да, они ещё очень молоды, но уже много лет работают у меня. Поэтому я охотно дам им литеры, наборные кассы, прессы и даже матрицы и формы для отливки литер. Ну, а свинец и олово они найдут всюду.

Дон Диего был решительным человеком.

— Синьоры, я приглашаю вас от имени моего короля в Испанию.

Майнард взглянул на светловолосого поляка. Уже несколько лет ученики монаха дружили между собой и никогда не принимали важных решений в одиночку. — Что ты думаешь об этом, Станислав?

Молодой блондин вздохнул и ответил: — Если брат Матвей считает, что Моравия страшно далеко лежит от Неаполя, то что же я могу сказать? Ведь от Севильи ещё дальше до Кракова.

Синьор, Испания — край света, — гордо произнёс дон Диего. — За нашей страной только безбрежные воды океана, западнее уже нет суши. Вероятно, вам, родившимся в самом центре материка, трудно представить это. Синьор Станислав, я слышал, что ваша родина — страна вечных льдов. А вот в Севилье круглый год цветут розы.

— Вся жизнь у нас впереди, давай заработаем вемного денег в Испании, а потом вернёмся в родные страны, — неуверенно предложил Майнард.

Взгляд Станислава посветлел, на его лице появилась чуть заметная улыбка.

— Ты прав, мы в любое время сможем вернуться на Родину. А в мире столько интересного! Край света! Дорогой друг, я согласен поехать в Севилью!

* * *

Испанское судно «Дон-Жуан де ля Пальма» подплывает к порту в Севилье. Столица Испании расположена в 50 милях от Атлантического океана, но благодаря широкой, глубоководной реке Гвадалквивиру порт доступен для морских судов. Сначала на берег сходят пассажиры, затем начинают выносить багаж. Двое молодых мужчин еледят за выгрузкой тяжёлых ящиков.

— Как хорошо, что мы решили плыть судном. — заметил Станислав. — Наши громоздкие машины можно легко повредить, и это наверняка случилось бы при сухопутной транспортировке.

Майнард, занятый погрузкой багажа на конные повозки, ничего не ответил другу. Лишь спустя некоторое время, когда ящики были аккуратно уложены на возах он произнёс, отряхивая руки:

— Ну, всё в порядке! Можно трогаться! Я хочу побыстрее увидеть дом, какой нам сняли люди дона Диего.

Приезжие шли за возами и вспоминали живописные виды южной Испании, какими они любовались с палубы корабля: необозримые апельсиновые, инжирные и оливковые сады, необъятные виноградники на пологих холмах.

Но чем дальше они двигались, тем больше им нравился город, в который они приехали. Они с удовольствием рассматривали многолюдные улицы и площади, замечательную архитектуру, богатые магазины. Кругом кипела жизнь. Приезжие прошли мимо кафедрального готического собора, ещё полностью не построенного. Они обратили внимание на колокольню собора, стоящую рядом, и им сразу же бросился в глаза совсем другой архитектурный стиль колокольни.

— Ведь эта башня — мавританская постройка, — заметил Майнард. — Она выглядит, как минарет.

— Ты не ошибся. Это — старый минарет. По крайней мере, так мне сообщил капитан судна, — ответил Станислав. — Посмотри на дома рядом. Их фасадные стены без окон. Как видишь, балконы с решетками расположены очень высоко. Улички извилистые, тенистые. Разве всё это не мавританский стиль?

— Совершенно верно. Ведь здесь многие века господствовали мавры. Испанцы с большим трудом и очень долго отвоевывали захваченные маврами земли. До сих пор они не закончили отвоевание Пиренейского полуострова. Вот уже два года, как войска короля Фердинанда осаждают Гранаду — последнюю твердыню мавров. Поэтому в Испании почти всюду можно встретить следы господства мавров. Видишь, Станислав, я тоже кое-что запомнил из рассказов капитана, — похвастался Майнард.

Возы подъехали к большому, красивому дому, который Дон Диего снял для печатников. Молодые люди единодушно признали, что в нём будет достаточно места и для типографии, и для жилых помещений — для них и ремесленников.

И всё-таки входя в этот просторный, удобный дом, Станислав непроизвольно вздохнул. «Как далеко отсюда старый Краков и мастерская Кацпра Страуба, который когда-то познакомил меня с тайнами печатного дела!» — подумал он.

* * *

Все улицы, ведущие от порта к королевскому дворцу, были заполнены празднично одетыми горожанами. Некоторые забрались на заборы и каменные ограды. Полно было зрителей и на балконах.

На одном из них стояли Майнард и Станислав, вот уже два года живущих в Севилье. Их взгляды были устремлены вниз, на улицу, по которой медленно продвигалось торжественное шествие. Впереди следовал Христофор Колумб, открывший Новый Свет. За ним — члены экипажа трёх судов, которые вели привезённых краснокожих жителей открытого материка. Многие из них несли диковинные фрукты и растения, до сих пор неизвестные европейцам. Сзади ехали возы с мешками, набитыми сокровищами. Ликующая толпа приветствовала участников экспедиции.

Мастера печатного дела сознавали, что растёт могущество испанского государства, а его столица становится главным портом Европы, окном на широкий свет.

* * *

Однажды Дон Диего Сегура Пуертес посетил типографию Майнарда и Станислава. Владельцы типографии охотно показывали гостю свои последние печатные издания.

— Какие замечательные книги! — восхищался Дон Диего. — Я уверен, что ни в какой другой стране не найдётся подобных. Что за изумительный, неповторимый штифт! Каждая буква — настоящая жемчужина! А компоновка! Все новые главы начинаются красными прописными буквами. Насколько красив их рисунок! Вы, несомненно, превзошли своего учителя из Неаполя.

— Сеньор, будьте любезны заглянуть на последнюю страницу какой-нибудь книги. Там вы пайдете знак нашей типографии.

Дон Диего открыл книгу с конца и увидел небольшую красного цвета гравюру. На ней была представлена яблоня, осыпанная фруктами, к стволу дерева были приставлены два щита: один с буквой М, а второй — с буквой С.

— Очень оригинальный знак! — воскликнул дон Диего.

— Гравюра своеобразна, изящна. А эти буквы — инициалы ваших имён, не правда ли? Я должен признаться, что и без этого знака ваши книги сразу же выделяются среди множества других. Разве удивительно, что жемчужину легко заметить среди камешков?

На лице Майнарда сияла улыбка. Ведь очень приятно слышать такие похвалы из уст достойного гостя. Зато Станислав сразу же насторожился. «Он, непременно, что — то хочет от нас», — подумал он.

— Да, Испания после открытия Нового Света стала самой сильной державой и во многих областях опережает соседние государства. Наконец-то наши войска заняли Гранаду. Теперь мавры изгнаны из нашей страны. Но появились новые проблемы, в решении которых нужна ваша помощь.

— Проблемы? — удивился Майнард. — В чем мы можем помочь?

— Я приехал к вам по поручению епископа Гранады — дона Фернанда де Талявера. Мавры. вернее, халиф, сановники, купцы изгнаны из Гранады, но там остались простые люди — землепашцы, до сих пор исповедующие ислам.

— Но ведь их принудили принять христианство, — осторожно заметил Станислав. — А теми, кто отказался перейти на христианскую религию, занялась инквизация, и их давно нет в живых.

Сущая правда, — подтвердил дон Диего. — Не подлежит сомнению, что святая инквизиция поступила правильно. Жаль, что окрещенные магометане ничего не знают о своей новой религии. Их необходимо познакомить с ней.

— Пусть этим займутся священники, — предложил Майнард.

— Для этого нужны не только священники, но и книги. Должно быть много религиозных книг. А вот в Гранаде нет типографии, и поэтому епископ предлагает, чтобы вы переехали туда.

— Мы уже здесь устроились, завели знакомства, полюбили город, — отозвался озадаченный Майнард. — Нам казалось, что даже королева придавала большое значение нашему пребыванию в Севилье…

— Епископ Талявера — крёстный отец королевы, — перебил дон Диего, — и я думаю, что ему удастся добиться поддержки у королевы.

— Такой переезд связан с большими расходами! — не сдержался Майнард.

Дон Диего холодно взглянул на него и ничего не ответил. Видимо, намного раньше всё было решено.

— Я предлагаю такой выход, — вмешался в разговор Станислав, до сих пор упорно молчавший. — Ты, Майнард, возьми половику типографских принадлежностей и ремесленников, а также все накопленные деньги и поезжай в Гранаду. Там открой нашу новую типографию и возглавь её. Я останусь в Севилье и займусь этой типографией. Правда, работы будет вдвое больше, но я полагаю, что мы справимся.

— Не придумаешь лучшего решения! — обрадовался дон Диего.

Печатники так и сделали. Станислав Полонус остался и столице и продолжал печатать книги, причём их количество вовсе не уменьшилось после отъезда Майнарда. Как раз в этот период вышли самые крупные и красивые печатные издания Станислава Полонуса, украшенные многоцветными гравюрами. Очень высокую оценку получил фолиант[1] «История Александра Македонского», насчитывающий 112 страниц. Каждая страница состояла из двух колонок по 45 букв в строке. На редкость красивый шрифт, художественное оформление страниц, изысканные инициалы с орнаментом из вьющихся растений, красочные иллюстрации — всё это способствовало тому, что во всей Европе библиофилы искали это великолепное издание, единогласно названное жемчужиной печатных изданий.

Вскоре Майнард умер. После его смерти на книгах, издаваемых Станиславом Полонусом, появилась новая гравюра — та же яблоня, но теперь подпертая одним щитом с буквой С. Иногда в обводке виднелась надпись «Станислав Полонус» или «Станислав де Полония». Известный печатник нигде не поместил своей фамилии. Видимо, он мечтал прославить не семью, а родину. И поляк добился этого. В то время он был самым знаменитым печатником в мире, а печать с надписью «Станислав Полонус» обозначала наивысшее мастерство.

Но польскому книгопечатнику не пришлось больше увидеть своей родины. Станислав Полонус умер в Севилье, по всей вероятности, в 1514 году и там был похоронен. Его типография, руководимая детьми его преданного друга Майнарда, просуществовала до половины XVI века. И надо сказать, что всегда она пользовалась огромной славой.

ГАННА КОРАБ