Горизонты техники для детей, 1973 №2

Яркая звезда Альдебаран

9-го марта года, в Болонье, был теплый весенний вечер. Слушатели университета выходили из здания и разбегались по городу: одни — приглашенные к богатым купцам на ужин, другие — с приятелями — в винные погребки, а остальные — в бурсу. Там, при слабом свете масляных светильников, они допоздна будут корпеть над книгами.

По улице, вдоль стены монастыря Сан-Стефано, шли два студента, занятых серьезным разговором. Младший — итальянец Марко Беневентано, старший — поляк, Николай из Торуня, Коперник.

— Итак, сегодня мы еще раз увидимся у профессора Новарры? Пусть только взойдет луна! Ночь будет тихая и для наблюдений за звездами очень подходящая!

— Меня удивляет, Николай, лишь одно. Ты приехал сюда из далекой Польши, чтобы изучать каноническое право, а занимаешься астрономией!

Николай усмехнулся.

— Разве ты не знаешь, что до приезда в Болонью я учился в Кракове? Сколько там замечательных астрономов учило нас! Да и мой учитель, Войцех из Брудзева, говаривал, что астрономия — одна из самых прекрасных наук!

— А знакомили ли вас там с трудами Птоломея?

— Да, конечно, мы их читали, — холодно ответил Николай. Но Марко не заметил новой интонации в голосе приятеля и с восторгом воскликнул:

— Замечательный мудрец! Прошло уже тринадцать веков, а в мире до сих пор нет равного ему астронома! Как прекрасен, как полон гармонии мир, описанный в его «Альмагесте»!

И, не отрывая взора от розовеющих облаков на горизонте, там, где только что зашло солнце, Марко начал «декламировать»:

— Земля круглая и совершенно неподвижная, и помещена она в самом центре мира. Хотя и не самая большая, но самая главная: именно вокруг Земли двигаются остальные планеты. Луна, Меркурий, Венера, Солнце, Марс, Юпитер, Сатурн! Выше находится сфера неподвижных звезд, над ними — Небо. Ах, какой изумительный порядок царит во всем мире!

Николай задумчиво Молчал.

— Этот порядок, эта гармония не такие уж идеальные, — ответил он в конце концов. — Вычисления Птоломея якобы позволяют предвидеть движение небесных светил. Но того, кто захочет воспользоваться таблицами Птоломея, ждет много неожиданностей. Действительность часто не соответствует теории. В таблицы все время вносят поправки.

— Как же так? Ты осмеливаешься возражать столь великому астроному? Подвергаешь сомнению «Альмагест»? — испугался Марко.

— Наоборот. Я ценю его очень высоко, — серьезно сказал Николай. — Это великий ученый. Он первый понял, что видимые движения небесных тел не хаотичны, а подчиняются системе, и старался эту систему найти, изучить. Но правильный ли он избрал для этого путь?

— Николай, ты ведь знаешь, что движение планет вокруг Земли не простое, а сложное. Не по орбите воображаемых окружностей, которые бегут вокруг Земли и отличаются друг от друга, так как планеты неодинаково удалены от Земли. Ты ведь знаешь, что каждая планета вращается вокруг какой-то точки тоже по окружности, а та точка, в свою очередь, движется по кругу, опоясывающему Землю. Эти окружности вокруг точек называются эпициклами и…

Николай понимающе улыбнулся:

— Ты прекрасно усвоил науку мастера! Действительно, планеты движутся по эпициклам, а центр каждого эпицикла двигается по воображаемой окружности каждой планеты вокруг Земли. Следует, однако, заметить, что движение планет в действительности не соответствует вычислениям. Поэтому вводятся новые эпициклы, как бы второй степени. Итак, планета движется по эпициклу, центр его — по второму эпициклу, а центр этого эпицикла — по окружности вокруг Земли. Но это еще не все! Движение некоторых планет было так загадочно, что пришлось ввести эпициклы третьей, четвертой и пятой степени! — А теперь умножь все это на число планет! От одного только рисунка эпициклов кружится голова! И все-таки до сих пор движение планет полно загадок!

— Ну и что же? — обиделся Марко. — Может быть надо будет ввести следующие дополнительные эпициклы, и тогда все станет на свое место!

— Может быть… — задумчиво повторил Николай.

На этом разговор закончился. Дальше каждый пошел в свою сторону. Было уже совсем темно. Подумав, Николай направился прямо к профессору.

Астроном Доминик Мария Новарра жил возле часовни святого Иосифа. Неподалеку находилась галерея. Здесь, пользуясь несколькими простыми инструментами, ученый и его ученики вели наблюдения за небесными светилами.

Стал там квадрант, которым пользовались для определения углового расстояния между Солнцем и Землей. Немного дальше стояла астролябия, сложенная из нескольких толстых деревянных обручей. Обручи легко вращались один в другом, а все вместе были насажены на общую ось. На внутреннем обруче виднелись знаки зодиака — это позволяло в любой момент определить местонахождение небесного светила. В просторном углу стоял звездный угломер — трикетрум — со своими тремя длинными рейками. Вертикальная и верхняя рейки имели по два метра длины, а нижняя, соединенная с вертикальной шарнирами — более трех метров. Подвижную верхнюю рейку можно было направить на звезду, и на подвижной нижней рейке со шкалой определить положение небесного светила. Вот и весь набор астрономических инструментов, если не считать песочных часов. Все остальное в наблюдениях зависело от хорошего зрения.

— Как всегда, приходишь первым, Николай, — приветствовал его профессор.

— Ведь сегодня мы будем наблюдать приближение звезды Альдебаран к Луне! Я не забыл, что нужно еще проверить вычисления.

Профессор и ученик энергично принялись за дело. Потом Николай занялся подготовкой рабочих инструментов, устанавливая их соответствующим образом.

— Что-то мне кажется, что сегодня больше никто не придет, — заметил Новарра.

— Должен был прийти Марко, — ответил Николай. — Может быть я его чем-то обидел? Мы с ним говорили об учении Птоломея.

Профессор, не отвечая, продолжал писать. Потом серьезно сказал:

— Марко — милый юноша. Он твой друг, а мой ученик. Но ты не должен говорить другим о своих сомнениях. Ты же знаешь, что учение Птоломея признано церковью официально! Твои разговоры могут закончиться большими неприятностями!

Молодой астроном не обратил внимания на последнюю зловещую фразу.

— Птоломей говорит, что расстояние от Луны до Земли во время лунных фаз меняется. Оно в два раза больше во время полнолуния и первой фазы, чем во время остальных четвертей. Наблюдения Луны и вычисления доказывают, что она одинаково удалена от Земли и в полнолуние и во время всех остальных фаз!

Профессор внимательно посмотрел на Николая, но промолчал.

— Мы вовсе не находим звезд там, где они должны быть согласно Птоломею, — продолжал молодой ученый. — Удивительно и то, что через каждые несколько сот лет нужно вводить поправки в Птоломеевы таблицы и только тогда можно ними снова пользоваться, а результаты вычислений и наблюдений — совпадают. Однако, со временем, таблицы снова начинают ошибаться все больше и больше и снова надо вносить поправки… Этих поправок накопилось уже пятнадцать сборников!

— Да, действительно много раз уже вносили поправки в таблицы, — неохотно подтвердил Новарра, а Николай продолжал высказывать свои сомнения:

— Арабские астрономы, среди которых, как мы знаем, есть много замечательных ученых, тоже обращают внимание, что когда результаты наблюдений не совпадают с вычислениями, нужно вводить новые эпициклы! Как они усложняют картину неба!

— Какие же выводы из этого всего ты делаешь? — угрюмо спросил профессор.

— Никаких! — резко ответил Николай. — Слишком мало я знаю! Слишком мало провел наблюдений!

Профессор не настаивал на более подробном ответе. Он очень беспокоился за своего ученика, такого способного и такого смелого. А в этом случае смелость — вещь опасная — за Птоломеем стояла католическая церковь с целым своим авторитетом!

Теплая весенняя ночь была в полном разгаре. Месяц освещал террасу, на которой оба ученых следили за небесными светилами. Их интересовала звезда Альдебаран — самая большая и самая яркая звезда в созвездии Тельца. Альдебаран медленно двигалась по направлению к месяцу, между «рогами» которого должна была очутиться в точно рассчитанное время.

Вдруг Николай резко повернулся к профессору:

— Господин профессор! Что это значит?!

Оба, затаив дыхание, неотрывно глядели в чистое безоблачное небо. Да, ошибки быть не могло! Звезда Альдебаран не пошла по пути, предвиденному Птоломеем! Она попросту исчезла!

* * *

— Но все-таки, что говорит профессор? Что он говорит? — лихорадочно повторял Марко. — Как жаль, что меня не было тогда с вами!

— Профессор не говорит ничего. Он очень осторожен, — ответил Коперник, устало откинувшись на спинку высокого кресла. — Но я, кажется, догадываюсь, в чем дело. Почему Альдебаран исчезла. Сегодняшняя ночь дала мне очень много…

— А может следует снова исправить кое-что в таблицах?

— Нет, Марко. Учение Птоломея не спасешь мелкими поправками. Нельзя объяснять каждое непонятное слово само по себе. Объяснить-то даже и можно, но эти объяснения противоречат одно другому! Следует создать такую теорию, все части которой сложатся в единое логичное целое!

— Значит, ты хочешь вообще опровергнуть учение Птоломея? Подумай серьезно, Николай!

Черные глаза Николая задумчиво смотрели на друга.

— Я уже давно думаю над этим. Еще во время моего путешествия в Италию, в дороге, я читал труды разных ученых-астрономов. Сколько уже было всевозможных предложений, попыток ввести новые эпициклы, новые, более сложные виды движения… Вчера, когда мы с профессором следили за исчезающей звездой, меня поразила, нет, меня просто оглушила одна мысль, одно предположение, которое, может быть, могло бы объяснить все неясные места в учении Птоломея… Но это только лишь предположение… Подтвердить его должно множество наблюдений, целые годы наблюдений и расчетов. Хватит ли на это одной жизни? Моей жизни… Но я все-таки посвящу ее полностью моей теории, которая, может быть лучше объяснит строение мира.

— Твоя теория? Что же это за теория?

— О том, что не Солнце движется вокруг Земли, а Земля вместе с другими планетами — вокруг Солнца…

ГАННА КОРАБ