Город моей мечты (СИ)

Глава 4. Посетители нашего дома

Чаще всего это были женщины средних лет и с достатком. Их просьбы были в основном такие: вернуть любимого, погубить соперницу, отвадить супруга от пьянства, продлить молодость, навести чары красоты, с помощью заговоров сделать бизнес прибыльней или избавиться от сглаза завистливых конкурентов.

Из немногочисленных представителей мужского пола я запомнила только одного — Игоря Анатольевича. Очень серьезный, полноватый, с наметившимися залысинами на круглой голове. Он пришел вместе с плачущей сестрой Натальей, тоже дамой предпенсионного возраста.

У них случилось одно несчастье на двоих. Неделю назад потерялся их горячо любимый отец, ушел из дома Игоря Анатольевича, пока тот с женой были на работе, и не вернулся. Искали с привлечением полиции, расклеивали объявления, обзванивали больницы и морг, никаких следов. Видимо, дедушка страдал нарушением памяти, он мог просто заблудиться в городе и даже забыть свое имя, не говоря уж об адресе.

Кто-то подсказал безутешным родственникам телефон Марии Вологодской. И она помогла. Я ведь не знаю всех тонкостей ее «ремесла», не могу я объяснить, как она через фотографию дедушки «увидела», где он находится в данное время. Но ей это удалось…

— На обочине сидит. Лес рядом, сосны. Автобусная остановка. Жив, жив, только голодный очень и растерянный. Трасса шумная. Это от города не далеко, всего-то километров двадцать. Отец ваш куда-то домой рвался, в родные места. А дорогу, видать, забыл.

За потерявшимся дедушкой Вологодская поехала вместе с Игорем и Натальей. Тетя Маша потом сама плакала, когда рассказывала нам с Аней, какая трогательная получилась встреча. Нашли деда Толю и впрямь недалеко от остановки, где он вышел из пригородного автобуса, чтобы пешком дойти до знакомой деревни.

Там он родился, там его родители похоронены и жена. Отсюда его дети забрали в город. Почему-то им самим в голову не пришло искать отца в родной стороне. А, может, и звонили бывшим соседям, а те старика не видели, до своей старой избушки он ведь так и не дошел.

Но все же основными посетителями нашего дома были женщины. С Аниными подсказками понемногу я стала вникать в нехитрый ритуал «встречи клиентки», правильного настроя ее перед приемом. Данные всех гостей записывали в толстую «амбарную тетрадь», как по старинке выражалась тетя Маша. И не только телефоны, но и некоторые личные детали. Нужно еще добавить, что не со всех «страждущих» Вологодская брала деньги за свои услуги. И не всегда могла помочь.

Так, например, избавления от наркотического пристрастия или «игромании» не гарантировала. Эта была ее личная «ахиллесова пята», пыталась лечить бесплатно, и как раз при таких случаях часто приходилось отступать. Хотя боролась обычно до последнего.

Запомнился мне один такой пример. Уже начался ноябрь, выпал первый снег, но грозил еще стаять, осень стояла переменчивая. К нам во двор постучали. Аня была на работе, и мне пришлось впустить двух пожилых людей, явно жителей сельской местности.

Приехали они на стареньких «Жигули», вынесли из машины пакет с гусиной тушкой — «поклониться Марие Васильевне». Оказалось, что еще этой весной Вологодская безуспешно пыталась исцелить сына одного из мужчин от пристрастия к «зелью». А теперь парень и вовсе пропал, но, по некоторым данным, отрабатывает долги у местного наркоторговца, попросту попал в «рабство». Здесь бывали такие страшные случаи, Зарекой вообще много чего бывало.

Я позднее задумывалась, сколько же судеб прошло через руки тети Маши. Взять хотя бы историю этого деревенского парня. Отслужил в армии, приехал в город учиться и связался с дурной компанией, забросил учебу, был изгнан из общежития, бомжевал, выполнял любую грязную работу за определенное «вознаграждение». А дома горевали родители и маленькая сестренка-школьница, дома оставалась верная девушка, весь год армейской службы ждала, а вот парню оказалось милее «отрава».

Тетя Маша помогла, как сумела. Подключила какие-то свои особые знакомства и юношу отпустили за некоторую плату, гуся тоже пришлось отдать в качестве символического выкупа. Сама видела, как отец освобожденного «раба» пытался поцеловать Вологодской руки, но она не позволила, велела скорее уезжать, бутылку с наговорной водой вручила, наказала связывать парня и нещадно лупить ремнем, если снова «будет беситься и пытаться удрать в город». А когда гости уехали, Мария долго сидела на диванчике в прихожей, уставившись в одну точку, а потом сказала мне, что толку все равно не будет и «мальчик этот не кончит добром».

В этот вечер мне пришлось отменить все посещения, работать тетя Маша уже не могла. А ночью нам с Аней послышались крики и причитания в комнате дальше по коридору, потом громкая ругань. Николай Витальич пытался отнять у жены спиртное, но тетя Маша была его крупнее и яростно этому противилась. Ситуацию, кажется, спас Василий, удачно, что в эту ночь он оказался дома.

На моей памяти таких тяжелых моментов было несколько, я старалась относиться к ним с пониманием, у меня и своего жизненного опыта маловато, как я могла кого-то судить, а тем более мою кормилицу и хозяйку, давшую приют. С тетей Машей мы очень ладили, быстро нашли общий язык и порой мне казалось, что она добрее относится ко мне, чем к Ане — вероятной невестке.

Один случай тоже хочу привести в пример. Однажды Вологодской срочно затребовалось попасть в город, чтобы получить какие-то важные документы, а Василий уже неделю был в командировке. Пришлось нам с тетей Машей ехать в центр на такси, я сама предложила сопровождать ее после занятий, хотела еще забежать на рынок, посмотреть ботинки на зиму, прежние совсем потеряли вид и даже не грели.

Возле центральной площади с обледеневшим фонтаном мы разошлись, каждая по своим делам, но договорились встретиться на остановке в определенное время, чтобы вместе вернуться в Заречный район на «маршрутке». И тут-то случилось некоторое событие, заставившее меня проникнуться к Вологодской еще большим почтением.

Пока мы ожидали транспорт, ко мне пристала цыганка, также ожидающая «попутку» в родную Нахаловку. Худая, развязная женщина отделилась от кучки «товарок» и вкрадчиво завела разговор:

— Все про тебя вижу, красавица. А денежку дашь, так всю правду скажу. Вздыхает по тебе один парень, а подруги завидуют, отговаривают тебя от него. И ведь зря, упустишь свое счастье. Дай «бумажку», научу, как удачу привлечь. Да, не отворачивайся, красавица! Счастье ведь проворонишь, после не найдешь.

Я заглянула в черные насмешливые глаза и как завороженная начала открывать сумочку. Тетя Маша, стоявшая рядом, уверенно забрала мой кошелек себе.

— Хватит врать-то уже! Отстаньте от девушки.

Цыганка злобно что-то пробормотала, сплюнула в снег и снова обратилась ко мне:

— Дай хоть сто рублей детям на молочко, а тебя скоро ждет большое богатство, едет к тебе дорогой гость, так спешит, что вторую лошадь загнал.

Мария встала между нами и недобро смерила приставучую женщину взглядом:

— Говорю же тебе — отстань!

Цыганка подбоченилась, гордо выпятив грудь. Так я и не разобрала ее возраст, точно не молодая, но и старухой не назовешь. Но с Вологодской она разговаривала крайне дерзко:

— А ты чего лезешь, бабушка? Ты ей никто, я же вижу, так и стой спокойно, не мешай девушке про судьбу свою слушать. Я ей помочь хочу. Они тихая, смирная, такую легко затопчут. Каждый обидеть норовит. Свое проморгает, чужое придется грызть, а покажется ли чужое сладким?

Не желая спорить, тетя Маша наступала на «пророчицу», оттесняя ее назад:

— Все, все! Иди себе с Богом!

Но так просто сдаваться женщина не желала. Они подобрала подол красной юбки, скорчило жуткую рожу, и зашипела прямо как настоящая гадюка:

— А ты иди к черту!

У меня ноги задрожали. Столько лютой злобы было в ее голосе. Лица тети Маши я не видела, она стояла ко мне спиной, и я расслышал только ее спокойный, приглушенный голос:

— Ну, кому-то и черт помогает, а ты ведь ни с Богом, ни с чертом подружиться не можешь. Сын в тюрьме, дочь спивается, самой тебе срочно надо делать операцию «по-женски». Загнешься ведь к лету, а внуков-то кто поднимет? Их ведь у тебя немало, я же вижу… По дворам побираться пойдут, так ты вечно собачишься с родней, никто не подаст. Пропадут ребятишки из-за твоей дурости.

Что произошло дальше, я до сих пор вспоминаю с замиранием сердца. Если бы подруги не ухватили женщину, она бы точно вцепилась в тетю Машу, но кажется, та и сама могла за себя постоять. Через пару секунд цыганка уже выла в голос, сидя на коленях в грязном утоптанном снегу.

Одна из товарок что-то быстро шептала ей на ухо, искоса поглядывая на Вологодскую, видно, узнала «гадалку Марию» и теперь рассказывала подруге, с кем ее угораздило связаться. Но тут очень кстати подошла наша «маршрутка» и мы быстро покинули место «поединка».

Уже на знакомой улице, в декабрьских сумерках подходя к дому, тетя Маша взяла меня за руку, наклонилась к самому лицу и произнесла:

— Ты слова-то ее в голову не бери. Пустое она болтала. У тебя все будет хорошо, Танюша. Я знаю давно. Ты человечек светлый, легкий. Жизнь у тебя будет простая, без больших потерь. И сердечный друг ко времени сыщется, и деток родишь, первый у вас будет мальчик, а потом две девочки — погодки. Не очень богато будете жить, но на все нужное хватит. Самое главное, мир и лад будет в доме, а это ни на какие деньги не купишь. Запомни мои слова. Спокойна будь, сердце себе не рви, ничего не бойся наперед.

Дальше шли мы уже, молча, и я даже забывала утирать слезы, что сами собой катились из глаз, холодили щеки, оставаясь на губах соленым привкусом. На душе и, правда, поселился покой.

Иногда я задумывалась, почему Вологодские переехали из центра города за реку, да еще на самую окраину. Один из ответов виделся в желании поселиться в среде, близкой по знакомому деревенскому укладу. Полу-цыганская «Нахаловка», и впрямь, могла показаться типичному горожанину разросшейся деревней. Высотных домов почти не было, превалировал частный сектор, но здесь особенно четко было видно разделение по статусу: роскошные коттеджи соседствовали со старенькими избушками.

Население тоже было весьма разношерстным. Так, судя по слухам, возле маленького пруда в добротном, чистом с виду доме проживал «главный в городе криминальный авторитет». Эта улица считалась самой безопасной на всю Зареку. Здесь никто никогда не дрался, не буянил, не врезался на машине в забор, не бил о ворота бутылки. Ни разу не слышался вой полицейской сирены. А такие машины с «мигалками» бывали частенько в наших краях.

Но по какому-то негласному правилу местные «бандиты» старались не трогать местное же население. Вроде как все соседи, все свои. И по этой же причине «соседи» обычно не выдавали «своих». Такой специфический многолетний симбиоз. Оттого городские власти Нахаловку недолюбливали, дороги здесь не ремонтировали, благоустройство территории не проводили.

Но корпуса Университета и крупное студенческое общежитие располагались неподалеку, поэтому пришлось властям договариваться с негласными «заречными королями». После нескольких крупных разборок старожил с приезжими «учеными» в районе были усилены полицейские посты, торговцам всякой дурью резко «закрутили гайки» и ситуация несколько стабилизировалась. Студентов никто не трогал: парней не задирали, к девушкам не приставали, с преподавателями даже здоровались.

Так или иначе, учиться мне приходилось именно здесь, тетя Маша по своим личным причинам тоже решила обосноваться почти в эпицентре самого «сложного» района и наши судьбы с ней на какое-то время тесно переплелись.

К Новогодним праздникам я полностью вникла в свои обязанности «секретаря» при Вологодской, потому что Аня все чаще оставалась до ночи в Фитнесс-клубе. Она вечерами проводила занятия по аэробике для дам, желающих сбросить лишний вес, и группа была в полном восторге от столь энергичного тренера:

— Моя фамилия Худякова. И это намек, ясно вам? К восьмому марта я из вас таких стройняшек сделаю, муж не узнает, а любовник тем более. У кого любовника еще нет, советую завести, очень помогает в борьбе с лишним весом.

Дамы в возрасте сдержано хихикали, стыдливо опуская глаза. Только Ольга Викторовна Шаповалова — важная персона в одном солидном банке преданно смотрела на любимого инструктора, а после занятий договаривалась о приеме у тети Маши. Дело в том, что любовник Ольге Викторовне был совершенно не нужен, у нее имелся обожаемый муж на пятнадцать лет младше ее самой. И это обстоятельство являлось одновременно болью и гордостью начальницы.

Дама она была властная и давно привыкшая всеми повелевать, но к своему Ромочке пылала дикой страстью, бешено его ревновала, ожидая взамен хотя бы нежной привязанности. Безработный фотограф Роман был совсем не дурак и Шаповаловой эту нежность гарантировал. Однако Ольга Викторовна, как женщина практичная, хотела его чувства упрочить на весь свой оставшийся век, а потому зачастила в наш дом.

С Вологодской она вскоре стала держаться по-свойски, даже с некоторыми нотками превосходства, подсознательно чувствуя классовую разницу между «успешной банкиршей» и «бывшей колхозницей». Нюансы их общения стали известны мне от не в меру любопытной Анюты. Последний разговор, например, Аня передавала, давясь от смеха, почти натурально имитируя интонации ценной клиентки:

— Машенька, я слышала, что самое надежное средство — это женская менструальная кровь. Несколько капель в еду и мужчина никуда не денется. Машенька, как мне быть, я в полной растерянности, у меня уже нерегулярный цикл и уверенности нет, что еще пойдет кровь. Конечно, мой врач выписал мне особые препараты, очень эффективные, но я сомневаюсь…

— Оленька, я вам не советую к этому методу прибегать. Может обратный эффект случится, резкое отвращение у мужчины.

— Да вы что?! Ой, какой ужас! И что же делать?

— Есть средство гораздо безопасней…

— Да что вы говорите! Ай-яй-яй, на что только не решишься ради дорогого мужчины.

Я потом долго допытывалась у Ани, что же это за секретное средство, а когда девушка довольно грубо объяснила мне, что имелось в виду — сначала не поверила. И до сих пор не верю, что использование мочи вместо крови в ритуале приворота возлюбленного имеет столь великую силу. Я тогда сразу подумала, что никогда не буду использовать магию в борьбе за любовь. Это же не честно, это все обесценивает. Даже с тетей Машей поделилась своим решением, она только улыбалась, покачивая головой.

— Эх, Танюшка! От любви-то люди и не так еще с ума сходят. Только любовь ли это? Может, другое что…

Я не знала, что ответить. Я, наверно, не любила пока по-настоящему. На курсе мне нравился один мальчик, но он внимания на меня не обращал, дружил с городской модной девушкой. В перерывах между «парами» обнимался с ней в коридоре, за руку вел в столовую. Что толку зря мечтать, я и не пыталась.

А когда в общежитии жила, к нам в комнату часто забегал Андрей с верхнего этажа, он с «химфака», в черных круглых очках. Я его почему-то стеснялась, называла втихаря «Гарри Поттером». Придет, будто к себе домой и начнет умничать, девчонки-соседки мои кокетничали с ним открыто, а меня тайком поддразнивали, мол, Андрюха ради тебя тут сидит, тогда я злилась, пряталась в кухне, не хотела с ним общаться. И зачем себя заставлять, если совсем нет интереса к человеку?

Может, так я и останусь одна. Кто мне нужен, тому я не надобна, а если я кому приглянусь, тот мне может быть не приятен. Аня только фыркала, услышав такие доводы.

— Хочешь старой девой остаться?

— Нет. Просто хочу, чтобы все получилось само собой, чтобы я почувствовала, что этот человек… ну, как тебе объяснить… что мне хочется с ним встречаться часто, разговаривать обо всем. Как узнать — любовь это или нет? Может, об этом и думать не надо, я сама пойму.

— Так, как же ты поймешь, если у тебя никого нет! Давай я тебя с одним парнем познакомлю, у нас новый инструктор в мужском зале — молодой, ничего себе так. Ему скромные девушки нравятся, и еще ценит натуральную красоту, он сам сказал, а ты у нас почти блондинка, глаза голубые. Тань, да с тебя картины надо писать — русская красавица.

— Ну, что ты выдумываешь опять…

— Тебе надо получше одеваться и чаще бывать в местах скопления… э-э-э… нужного контингента. Больше открытости, дружелюбия и все получится тогда!

— А что же у тебя не получилось? Что ты на Васю кинулась, он не очень-то молодой и красавцем его не назовешь.

Я даже язык прикусила, думала, Аня обидится на меня, но она только бровями дернула и кажется, ответила честно:

— Понимаешь, надо как-то устраиваться в жизни. Надеяться мне не на кого, а он — городской. Вася — надежный, не пьет, не гуляет, чего еще желать. Я уже перебесилась, по клубам «тусила» первые годы, каталась с друзьями по ночному городу, выпивала. Много чего попробовала, даже залетела один раз по глупости, но все обошлось. А потом один человек сделал мне очень больно и я кое-что поняла. Нельзя сильно любить самой, пусть лучше тебя любят, а ты это принимаешь.

После Аниных слов я вдруг представила Андрюшу — «Гарри Поттера», который, преклонив колени, предлагает мне руку и сердце. Принимай — не хочу! Но, в том-то и дело, что я так не хочу. Мне надо к человеку это самой чувствовать, что-то такое важное, что словами и не расскажешь.

— Аня, а что тебе тетя Маша нагадала? Не хочешь говорить — не надо, я в душу лезть не хочу. Но, может, все-таки скажешь.

— Ничего особенного! Не под той звездой я родилась, вот в чем загвоздка! А с Васей у меня не будет детей. Вот такой приговор.

— Это она так сказала тебе? Может, хотела, чтобы ты отстала от ее Василия?

— Я сама видела. У Теть Маши стол есть — деревянный, без единого гвоздя сделан, на нем и гадали. Зеркала нужны и свечка, чтобы между ними поставить. Так нужно установить зеркала, чтобы они друг в друге отражались, и получился коридор. Я смотрела в него, сидела за этим столом, а Вологодская сбоку.

— И что ты увидела в этом отражении?

— Сначала думала — ерунда. Ну, темный тоннель, я туда уставилась, а потом будто туман в голове, все перед глазами поплыло и смотрю — впереди снег, поляна, а на ней холмики, засыпанные снегом, холмики с крестами, понимаешь? Маленькие такие холмики… Кладбище. А снег все валит и валит крупными хлопьями и холодно стало, у меня даже зубы застучали.

— Так что это может означать?

Аня пожала плечами, вытянулась на своем диване, притворно зевнула:

— То и значит. Не суждено мне стать матерью. С Васей — точно.

— А с кем-то другим?

— Не знаю. Теть Маш сказала, у меня пока все дороги закрыты, ничего хорошего впереди. А я думаю так, раз все равно закрыты дороги, так лучше я с Васей буду, а дети… Может, и без них можно прожить. У Васи уже есть дочка, он говорит, что ему больше и не надо. Тань, он, кажется, правда, любит меня, оттого его мать и не вмешивается. По-крайней мере сейчас не мешает нам. Иначе, давно бы меня выгнала, а ведь еще терпит мои грехи.

— Да какие там грехи у тебя? И ты ей помогаешь с клиентками, учет ведешь, всех помнишь в лицо.

— Надоела мне эта канитель. У той горе, у этой беда, а у третьей — блажь, вынь да положь ей начальника на золотом блюде. Чтобы из рук ел. А за какие заслуги, спрашивается? Может, я тоже начальника хочу?

— Не завидуй, такие как Василий твой на дороге тоже не валяются. И квартира у него есть и стабильная работа. Свекровь помогать будет, наведет на тебя вечную молодость и красоту, будешь жить сто лет, ни разу не кашляя.

— Только без детей… Я понимаю, за все в жизни надо платить. Но почему мне? Чем я хуже?

Тут я не знала, что Ане ответить. У меня самой все неопределенно, еще полтора года учиться, а что дальше? Остаться в городе или вернуться в родную деревню? Работу там не найду по специальности. Да и бабушка хотела мне другой доли, чтобы «ученая» была — городская. А чего хочу я… Нет у меня никаких четких планов, будто все заранее расписано, и все должно совершиться само собой. Живу одним днем, делаю, что могу. Видимо, не умею иначе.

Я очень люблю свое родное село, но еще я люблю этот город. Хотя, много ли о нем знаю… Много ли его видела… Четвертый год живу на окраине, учебный корпус — общежитие, а теперь учебный корпус — дом тети Маши. Сейчас мне жить легче. Комнату делю с одной Аней, но подруга в последнее время появляется только переночевать.

А порой Василий забирает ее из Фитнесс-клуба сразу в свою городскую квартиру. У них все серьезно. А у меня все как обычно и даже слишком спокойно. Я вроде бы немного поправилась, судя по тому, что стала тесновата привычная одежда. И еще Аня сделала замечание во время массажа:

— Танюха, тебе надо худеть!

Я немного расстроилась ее бестактности, могла бы и промолчать. Больше не буду разрешать ей тренироваться на мне, пусть на Васе своем практикует приемы «поглаживаний» и «растираний», я не кролик подопытный, так ей и высказала. Начала меня утешать, даже стала звать на свои занятия, причем совершенно бесплатно.

Конечно, у Ани фигура отличная, она же занимается всякими упражнениями в клубе, а я за эти полгода, кажется, отъелась. Нет, в общежитии не приходилось голодать, чего зря выдумывать, но здесь тетя Маша на еде не экономит, и ей еще часто привозят всякую деревенскую продукцию — молоко, яйца, творог. Иногда за свою «работу» Вологодская берет натуральным продуктом, кому-то проще так расплатиться. Тетя Маша это понимает.

Одним словом, питаюсь я теперь хорошо, тяжелым трудом не измучена, отчего бы не потолстеть. Только после Аниных слов пришлось задуматься. Даже попыталась ограничивать себя в еде, правда, это не очень у меня получалось. Аня же не отступала, вбила себе в голову, что меня надо по всем параметрам улучшать. Это я потом только поняла, откуда ветер дует и что она на самом деле задумала. Сказала бы прямо, что ей нужна помощь, мы же вроде подруги, я бы не отказалась.

Дело в том, что Аня хотела уехать к родственникам на две недели январских каникул, а заменить ее в клубе некому. Нужно оставаться за администратора с шести вечера до ночи, закрывать спортивные залы и сдавать ключи охраннику в вестибюле. Директор клуба не хотел Аню отпускать, пока замену себе на это время не найдет. Вот Аня и нашла — меня.

Пришлось выручать человека, пришлось мне приезжать в город сразу после праздника, за десять дней до начала занятий. Бабуля моя, кажется, не поверила, что я на работу еду. Выспрашивала тихонько, не завела ли я «друга сердечного», не по душе мне были такие расспросы. Никого я не завела и не предвидится даже!

В новогоднюю ночь я расплакалась, грустно вдруг стало. А если, и правда, не предвидится? Ничего-ничего, вот получу диплом, уеду в какую-нибудь глухомань детей истории учить, сосватают меня за местного комбайнера или плотника. Будет у нас крепкий дом на земле, посажу я огород, будут по нему наши детки бегать, клубнику искать. Обязательно разведу клубнику. И много — много цветов в палисаднике: флоксы, ирисы, пионы, анютины глазки, лаватеру, бархатцы. И еще какие-нибудь вьющиеся растения, пожалуй, клематисы…

И черную смородину, непременно, и вишневый сад можно сделать, и облепиху. Хотя, нет, облепиху не надо — она колючая, ее детям неловко будет собирать, лучше малины побольше и аккуратно подвязать кустики, чтобы все ягодки были на виду. За этими красивыми мечтами я, видимо, и заснула, а слезы высохли, девичьи слезы — вода…