Город убийц

Глава 24

Чонг и Марго загрузились в гравиплан с гербом без всяких возражений.

— Зачем? — спросил я. — Тут идти пятнадцать минут. Хороший вечер, прогуляемся.

— С сегодняшнего дня прогулки отменяются, Анри.

— Что это за эмблема со щитом?

— Центральное Бюро Равновесия.

— Я арестован?

— О Боже, Анри! У тебя нездоровая реакция. Ты не арестован, ты под защитой. Пока вы вели ученые беседы, Система Психологического Мониторинга космопорта обнаружила странного гостя с Махди. Его задержали. Бюро с ним сейчас работает.

Я перестал упираться и залез в машину. Адам поднялся за мной.

— Что такое Система Психологического Мониторинга? — спросил я уже, когда гравиплан оторвался от земли.

— Датчики СМП анализируют сигналы с модов всех прилетающих на Остиум и, если обнаруживают аномальный эмоциональный фон, бьют тревогу.

— У меня тоже анализировали?

— Ну, разумеется, Анри. И у тебя все в норме.

— А, если бы не было в норме?

— Ну, карточку бы сняли. В случае проблем пригласили бы в Психологическую Службу. В случае совсем серьезных проблем — в Бюро. И поставили перед выбором: психокоррекция или депортация.

— А что с ним не так?

— Аномально низкий эмоциональный фон. Это хуже, чем аномально высокий. Аномально высокий — это потенциальный преступник, но бытовой потенциальный преступник: везет какую-нибудь гадость, решил кого-нибудь убить, просто задумал что-то опасное. Аномально низкий — признак махдийского шпиона. Еще бывает ложный эмоциональный фон, когда моды заэкранированы, а кольцо пытается обмануть систему. Этих сложнее отловить. Методы у нас есть, но мы можем потерять время. Так что решили подстраховаться. Извини, что лишили вас прогулки, но это могла быть смертельно опасная прогулка.

— Ничего, я понял. Он точно по мою душу?

— Выясняем. Но ты пока на балкон в номере не выходи, хорошо? И вы, Адам, тоже.

— Ладно, — кивнул я.

Адам вздохнул.

Сначала мы развезли по гостиницам Адама и Чонга, и только потом вернулись домой.

— Анри, тебе надо пройти через Арку, — сказал Эйлиас возле двери моего номера. — На внутренних планетах безопасно.

— Я подумаю, — сказал я.

Меня разбудило утреннее Солнце. Десять местных часов. Хотя час здесь процентов на двадцать длиннее, чем на Кратосе, и в сутках тридцать часов.

Камень на моем кольце на тумбочке возле кровати уже призывно сиял. Послание было от Эйлиаса.

«По твою душу, — писал Кэри. — Профессиональный махдийский убийца, нанятый твоим другом Ги. Гостиницу охраняют наши люди, но на улицу лучше не выходи. Он, видимо, не последний».

«Его депортируют?» — спросил я.

«Нет. Только коррекция. Причем серьезная и недобровольная. Во-первых, он слишком опасен. Во-вторых, мы не можем предоставить ему выбор, потому что у него нет свободы выбора. Это то, что они хотели сделать с тобой. Он запрограммирован на цель. Зеркальные нейроны выжжены, то есть он вообще не способен к сочувствию, инстинкт самосохранения минимален. Для него неважно останется ли он в живых после выполнения задания. Так что будем лечить. Точнее восстанавливать личность практически с нуля. А потом, как решит».

«Эйлиас, мне нужно оружие».

«Не факт, что оно тебе нужно. Бюро защитит тебя лучше, а от оружия может быть беда».

«Я умею пользоваться».

«Я в курсе».

«У вас на него нужно какое-то разрешение?»

«Нужно не быть в черном списке Психологической Службы, в остальном — свободно».

«Я там есть?»

«Почти наверняка нет. Но можешь проверить на их сайте».

И он скинул мне ссылку.

В списках меня не было.

«Нет тебя там, — подтвердил Эйлиас. — Но из дома лучше не выходи. По Сети ты тоже не закажешь — сейчас все посылки досматривает Бюро. Так что, если тебе так спокойнее, давай я тебе дам. Лазарник? Импульсный деструктор? ГЛД?»

«Лазарник».

«Рентгеновский устроит?»

«Конечно».

Разерный пистолет прибыл после полудня. Мне его принес человек из охраны от Бюро. Белая картонная коробка, похожая на футляр для дуэльных пистолетов и только что не перевязанная ленточкой.

Я открыл.

В коробке была записка от Эйлиаса: «Мы все проверили: ядов и лишней радиоактивности нет. Работает нормально. Безопасен. Но будь осторожен. Он гибридный, может работать в видимом диапазоне и давать обычный лазерный луч, одновременно с рентгеновским».

Под запиской меня ждало серебристое чудо. Удлиненное дуло, совершенные обводы, удобная рукоять и ничего лишнего. Разве что по дулу зачем-то изящный растительный узор. Ну, ладно. На Тессе тоже любят такие штуки.

Из всего оружия я испытываю явную слабость только к иглам Тракля и самурайским мечам, но лазарник Эйлиаса меня покорил. Я понял, что я его как-нибудь зажму.

«Спасибо! — ответил я. — Просто супер! Ты мне его не продашь?»

«Нет, я тебе его подарил. Еще раз заикнешься о деньгах, и ты не друг мне больше. Кстати, ты не хочешь открыть счет на Остиуме? Просто Бюро жаждет выдать тебе премию, и не знает, куда перечислить. А на Кратос неудобно, и деньги из РЦС уводить не хочется».

«Мда. Деньги от спецслужб я еще не получал…»

«Мы служим народу, а не правителям. И ничего плохого ты не сделал. И думаю, это не последние деньги».

И он прислал мне список банков с настоятельной рекомендацией отрыть счет в «Мистраль-банке», поскольку банк надежный, вся семья там деньги держит, есть представительство на Остиуме, и, если я все-таки пройду через Арку, не надо будет открывать новый счет.

Я не стал заморачиваться и потратил некоторое время на дистанционное открытие счета в «Мистраль-банке».

Потом я нашел в меню кольца шторы и приказал им раздвинуться. Напротив окна стоял трехстворчатый зеркальный шкаф, так что я прекрасно мог видеть все, что происходит в небе напротив гостиницы. Посылки они проверяют, так что яд — вряд ли, скорее всего будут стрелять с воздуха. Впрочем, смотря из чего. Из иглы Тракля можно одним выстрелом разнести всю гостиницу.

Я расположился в кресле слева от окна, под защитой глухой стены, спиной к нему и лицом к зеркалам.

«Можно к тебе зайти?» — спросил Эйлиас ближе к вечеру.

«Залетай!»

Он зашел, мигом оценил обстановку и понимающе улыбнулся.

Я сидел в том же кресле ногу на ногу и играл разером.

— Мы защиту поставили, — сказал Эйлиас. — Если они будут стрелять по окнам, мы их просто сразу поймаем.

Я указал ему глазами на кровать, и он сел на край.

— А из иглы Тракля? — спросил я.

— Вряд ли. Это боевое оружие. Оно запрещено в частных руках.

— Ага! У вас все-таки что-то запрещено!

— В порядке исключения. Но бывает. Так что иглу в магазине не купишь и через космопорт не провезешь.

— А на черном рынке?

— Есть, конечно, любители. Но отловят немедленно. Там же источник — детектируется на раз.

— И что будет нарушителю?

Мой друг пожал плечами.

— Оштрафуют.

Я поднял Эйлисов подарок духом вверх.

— Здесь тоже источник.

— Конечно, но короткоствольное оружие не запрещено. Иначе с чем же народу поднимать восстание, если власти зарвутся?

— А у властей будут иглы Тракля…

— Иглы Тракля будут ни у властей, а у армии, а армию финансирует народ. Республиканская службы охрана не имеет права на боевое оружие также, как и граждане.

Мы с ним протрепались почти до полуночи, но ровно ничего не произошло.

Ничего не произошло и на следующий день, и два дня спустя.

Зато визиты Эйлиаса стали традиционными.

На третий день я подумал, что, учитывая некоторые особые сексуальные обычаи РЦС, женам Эйлиаса пора начать ревновать. Но они не начали. Ни от Марго, ни от Лиз претензий не поступало.

Зато Эйлиас предложил отказаться от такого официального и бюрократического обращения, как «Эйлиас» и перейти на «Эли».

— Хорошо, — кивнул я.

В тот же день произошло еще одно знаменательное событие: мне на счет упали деньги от Бюро. Тысяча ауреусов. Я знал, что ауреус — самая дорогая валюта в галактике, но не сразу сообразил, сколько это. А когда пересчитал — обалдел. Полтора миллиона гео. Учитывая мои скромные потребности, мне этого хватит на жизнь лет на десять. Правда, половину я буду должен отдать за долги по искам. Ну, на пять. Тоже неслабо.

— Тысячу арок наши тебе кинули, — сказал Эли. — Ты только не обижайся, ладно? Мне вообще пятьсот.

Я подумал, что неправильно посчитал.

— Но это ведь полтора миллиона гео?

— Ну, да. Я и говорю, что гроши. Фонд героев вообще меньше миллиона арок не платит. А наши скупердяи чертовы!

— А какие у вас цены на Мистрале? — аккуратно спросил я.

— Раза в два ниже, чем здесь. Все-таки внутренняя планета. Это здесь Вавилон!

Я до сих пор не смог толком оценить цены на Остиуме, поскольку Эли не давал мне ни за что платить, но, судя по визиту в ресторан с Адамом, от цен на Кратосе они радикально не отличались.

— А что за «Фонд героев»? — спросил я.

— Фонд, который выдает премии тем гражданам РЦС, которые кого-нибудь спасли: сломанный гравиплан с пассажирами посадили, из пропасти вытащили или из огня, из пещер, из воды. И достаточно спасти одного человека. Они еще пенсию могут назначить. Пожизненную. Думаю, тебя тоже кто-нибудь выдвинет.

— Я не гражданин РЦС.

— Не важно. Ты посмотри, как Дика песочат!

И он кинул мне ссылку.

— Дик — это кто? — спросил я.

— Председатель Бюро.

По ссылке было выложено постановление о награждении меня и Эли, красивое, с аркой, планетами и гербом Бюро. А под постановлением были комментарии.

Самый ласковый звучал примерно так: «Дик, где твоя совесть? Пропил что ли? Мы тебе сколько накидали? Пятьсот миллионов, да? И где? Кто пробирки достал? Два человека: Анри и Эли. И ты им по тысяче и пятьсот арок? Они наши шкуры спасли!»

Большая часть остальных комментариев смысл имела примерно тот же, но не всегда была в рамках цензурной лексики. Думаю, Дик узнал о себе много нового.

— А что они не закроют комментарии? — спросил я.

— Запрещено. Не имеют права закрывать комментарии под государственными решениями. Народ должен иметь право высказаться.

— Но здесь лексика!

— Если народ хочет высказаться эмоционально, он должен иметь на это право! — отрезал Эйлиас.

Я написал, что благодарен народу РЦС за награду и комментарии.

И тут высказался Дик Моррис — председатель Бюро.

«Я прошу прощения у народа РЦС, — писал он. — Нас просто не так поняли. Это был аванс. Уважаемые господа Элиас Кэри и Анри Вальдо добыли для нас некие пробирки РАТ, но мы пока не знаем, что в них за вещество. Его исследуют наши ученые. Если выяснится, что это то самое легендарное оружие — естественно, мы в долгу не останемся».

— У вас под каждым постановлением такой срач? — спросил я.

— Ну, если народ не доволен, то да.

На следующий день мне на счет упали еще десять тысяч арок от некого Джона Фридома. Я поинтересовался у Эли, кто это.

— Джон Фридом? Президент «Мистраль-банка».

Можно было не спрашивать, мне уже пришло от него письмо:

— Ну, он же понимает, что тебе еще упадет! — прокомментировал Эли. — И хочется, чтобы уважали. И пиар никто не отменял. Сейчас все напишут, что Анри Вальдо открыл счет именно в «Мистраль-банке».

Написали.

В результате на пятый день этой эпопеи мне упали на счет еще тридцать тысяч от тридцати банков. Послания от них были примерно такого содержания: «Уважаемый господин Вальдо! Очень жаль, что Вы открыли счет не в нашем банке. Но у нас тоже хороший банк. Вам не нужен резервный счет? Пусть этот небольшой подарок послужит компенсацией недостойного поведения Дика Морриса и хоть частично оправдает народ РЦС в Ваших глазах».

— Ну, всем же надо попиариться, — пожал плечами Эли.

Я неуклонно становился миллионером.

Конечно за «Историю Тессы» мне тоже иногда приходили неплохие деньги, но не за три дня! И не столько!

Это меня временно примирило с сидением в четырех стенах, но к концу недели я взвыл.

— Последние тринадцать лет я только и делаю, что переезжаю из тюрьмы в тюрьму, — жаловался я Эли. — Психологический Центр Кратоса, полусвобода в Лагранже, ссылка в Чистое, Реабилитационный Центр на Сосновом, плен РАТ. И вот опять! Сколько можно?

Эли имел вид человека, оскорбленного в лучших чувствах.

— Ты можешь хоть сейчас выйти! — сказал он. — Но тебя тут же убьют!

— Ты уверен? Вы еще кого-то нашли?

— Нет. Но риск очень велик.

— Эли, надо расшатать ситуацию.

— Что ты придумал?

— Балкон под защитой?

— Да, но защиту можно пробить. Там опасно.

— Ее не мгновенно можно пробить.

Я подошел к окну и открыл балконную дверь.

Были сумерки. Из сада под балконом потянуло вечерней свежестью и запахом лилий. Я вдохнул полной грудью и вышел на балкон. Встал, опершись на балюстраду. Думаю, на фоне освещенной комнаты мой силуэт прекрасно выделялся.

На багровом небе загорались первые звезды, и Арка сияла белизной.

Эли вышел за мной.

— Думаешь, я отпущу тебя одного?

Я пожал плечами.

Справа от меня стоял очень соблазнительный круглый столик с прозрачной столешницей и три плетеных кресла.

— Принеси что ли бутылочку вина…

— Не ко времени. Тебе сейчас лучше быть трезвым.

— Вот уж не ожидал объявления сухого закона от человека, который угощал нас каннабисом.

— Это было для дела.

— Да, я понял.

— Давай, сделаем чай. Только вместе.

Мы отступили на кухню и соорудили чай. К нему прилагался дежурный Эйлиосов мясной пирог, ждавший часа в холодильнике.

Вышли обратно и уселись в креслах.

— У вас ведь, кажется, никакие наркотики не запрещены? — спросил я.

— Если они не запрещены, это не значит, что мы это приветствуем. Просто, если у человека зависимость, его легче вытащить к психологу, если никакие санкции ему не грозят: ни, если кого-то угостил, ни если кому-то продал. А, если нет зависимости — это вообще не проблема. Главное, чтобы не сформировалась. Но, конечно, если ты, употребляя рекреационное вещество, нарушаешь права других, то это запрещено. Курить в общественных местах, например.

— То есть курить в общественных местах запрещено, а колоть героин у себя дома — нет?

— Теоретически — да. Но психологическая служба отловит и пригласит на беседу на тему: а оно тебе зачем, и нет ли у тебя депрессии, и понимаешь ли ты риски, и нет ли уже зависимости…

— В случае героина?

— Не только. Но чего-то серьезного.

Эта светская беседа под предполагаемыми дулами лазарников меня положительно забавляла.

— А Адама вы также охраняете?

— Конечно, он же тоже в опасности.

В этот вечер ничего не произошло, и на следующий день мы решили повторить.

И примерно в то же время. Все-таки вечера на Остиуме великолепны.

Кроме роскошных закатов мое затворничество скрашивали совместные обеды в гостиничном ресторане в компании Эли и двух его нимф. Каждый такой обед начинался с обряда проверки всей моей еды неким РЦСовским прибором, напоминавшим инфракрасный термометр. Эли лично водил им над моим обедом, пока тот удовлетворенно не пикал. Эли кивал и провозглашал:

— Можно.

Эта процедура казалась мне забавной, а опасность эфемерной. Ну, поймали одного убийцу, почему собственно должен быть еще?

— Есть оперативная информация, — солидно пояснил Эли.

— Анри, ты устал, — сказала золотая нимфа Лиз. — Ну потерпи еще немного.

— Это почти наверняка оно, — сказала Марго. — Пробирки уже не здесь, и даже не на Мистрали. Мы побоялись их оставлять на обитаемых планетах. Вывезли на Геттерн. Это пятая планета от нашего солнца, холодная и безжизненная, но там есть научная база. Пока эксперименты все подтверждают. Мы с Чонгом ручками с этим не работаем, но информация к нам поступает вся. Твой Ги — гений.

— Злой гений.

— Увы! — она вздохнула. — Но на благо это тоже можно применять. Например, прожигать туннели в объектах, вроде пояса аль-Суфи. Увеличит скорости межзвездных перелетов. Но пока не понятно, как это сделать безопасно.

Я к чему-то заикнулся о прекрасном вечере на балконе в компании Эли и тут же пожалел об этом.

Но это было не то, о чем я подумал.

— О, Господи! — взмахнула ресницами Лиз. — Вы что с ума сошли!

А Марго пригвоздила взглядом Эли так, что сразу стало ясно, кто у них глава семьи.

— Вас пристрелят, — заметила она. — Эли, ты понимаешь, что нарушаешь наши с Лиз права, ты не только себе принадлежишь!

— Мальчишки, — вздохнула Лиз.

— Это совершенно безопасно, — сказал Эли. — Там защитное поле.

— Это я решил, что надо расшатать ситуацию, — взял я вину на себя.

И Марго посмотрела на меня так, словно я уже член семьи. И в этом что-то такое было… В общем приятно, что и темноволосой нимфе я, кажется, не совсем безразличен.

— Я же не мог отпустить Анри одного, — оправдывался Эли.

— Это точно безопасно? — спросила Марго.

— Абсолютно! — сказал Эйлиас. — Бюро в курсе. Все небо мониторят.

— Ну, ладно, — вздохнула Марго, и я понял, что высочайшее разрешение получено.