Город злодеев. Королева зеркал

Глава четвёртая

Сойдя с поезда в Центре, я переодеваюсь в туалете подземки в юбку и блузку на пуговицах. Я натягиваю чулки и высокие ботильоны, которые молодые богатые девушки носят здесь в снег и дождь, и завершаю образ шерстяным пальто и пастельно-голубым шарфом. Я купила этот наряд в прошлом году, когда только попала на стажировку в Центре. Мне повезло найти ботильоны со скидкой, но я так и не смогла заставить себя надеть эти вещи. Я ожидала, что мне придётся одеваться как одна из Элит, чтобы вписаться в обстановку, но оказалось, что я получила место стажёра в том числе потому, что я Наследница, и в участке хотели, чтобы так я и выглядела во время работы. Одежда кажется чужой, и мне хочется её сорвать. Я снимаю свой обычный тёмный макияж и наношу нейтральную палитру, светло-персиковую помаду и коричневую тушь вместо чёрной. Я в последний раз оглядываю себя и убираю волосы в пучок на затылке. Никогда не видела, чтобы Элиты ходили с распущенными свободными волосами, как я. Я выгляжу совсем по-другому.

Мне почти удаётся поверить, что я росла богатой и лишённой магии.

Я выхожу из туалета, задираю нос, расправляю плечи и иду вперёд. Если бы Урс увидела меня сейчас, то точно не удержалась бы от комментариев. А Джеймс? Мы бы сразу расстались.

Центр прекрасен по-своему – в потребительском смысле. Сейчас начало ноября, холод здесь более пронизывающий, чем в Шраме. Небоскрёбы возвышаются над головой толстыми серыми колоннами, по их стенам мерцают окна, горящие жёлтым светом. Это время года, когда люди начинают задумываться о жизни и идут в магазины за подарками, и… я не знаю… домашними сырами. Яркий блеск и сияние Шрама исчезли, сменившись тренчами и портфелями, остроугольными пакетами, костюмами, галстуками и практичной обувью. Вдоль улиц выстроились магазины, и впервые на моей памяти прохожие улыбаются мне и кивают. Хм. Так вот каково это – не быть изгоем, когда гуляешь по этому району. Интересно.

Я обдумываю план, который на самом деле вовсе не план. Он строится лишь на фантазии, что этот макияж и одежда будут достаточной маскировкой, чтобы скрыться с радаров. Ещё я полагаюсь на частую смену кадров в участке, на то, что новички, которые должны работать за стойкой регистрации, понятия не имеют, кто я такая, и не увидят связи между мной и размытыми фотографиями с ночи битвы. Эти три вещи должны дать мне преимущество. Я случайно узнала, что детективов Колмана и Махони сегодня там не будет, а шеф и её помощница Мона, скорее всего, запрутся в кабинете начальницы, если ещё будут здесь так поздно.

К сожалению, когда карьера заканчивается полным крахом, даже не начавшись, люди тебя запоминают. Я борюсь с беспокойством, поднимаясь по лестнице здания на этаж, где находится полицейский участок.

– Я могу вам чем-то помочь? – спрашивает охранник. На его лице нет признаков тревоги или узнавания.

– Мне наверх. Боюсь, я должна кое о чём сообщить в полицию.

Он кивает.

– До закрытия всего час.

– Знаю, знаю. Поезд задержался. Глупая я, – я наклоняюсь вперёд как можно небрежнее. – На самом деле, у меня была послеобеденная встреча за коктейлем. Оттуда бывает сложно вовремя уйти.

– Держу пари, так и есть, – говорит охранник так, словно съел что-то кислое. – У Элит всё время вечеринки, да? – Он что-то печатает на своём компьютере. – Хорошо, покажите удостоверение личности и проходите.

Я достаю бумажник из заднего кармана и вынимаю поддельный паспорт, который сделала специально для подобных случаев, когда мне не стоит разглашать своё настоящее имя. Петунии Кларк восемнадцать лет, она из Элит и зарегистрирована в бутик-отеле на случай, если кто-нибудь отправится её искать.

Я улыбаюсь так мило, как только могу, когда охранник вводит мою информацию в базу. Я никогда не умела выглядеть невинной, поэтому старалась не попадать в ситуации, где это могло мне понадобиться. Что-то во мне кажется подозрительным, когда я пытаюсь притворяться милой. Охранник возвращает мне паспорт, проводит через систему безопасности, вручает значок-наклейку и указывает на лифт.

– Второй этаж, – говорит он.

Как только я скрываюсь из виду, то нажимаю кнопку третьего этажа. Свет мигает жёлтым, нервы напрягаются, и я чувствую, как адреналин разливается по телу. Проблема не только в том, куда я иду. Просто всплывают воспоминания о моём последнем визите сюда, которые раньше мне удавалось подавлять. Я стараюсь помнить, что нахожусь под камерой, держать голову под углом, который скроет моё лицо, и вести себя как можно спокойнее, чтобы выглядеть нормальной. Пока лифт мчится вверх, я вспоминаю, когда была здесь в последний раз. Прошло всего несколько дней, но кажется, что целая жизнь.

На следующий день после битвы, когда я провела ночь в больнице, а затем в участке, полицейские – уже не мои коллеги – меня допросили, а затем сопроводили в главный зал, чтобы я могла забрать вещи со своего стола. Хотя мои конечности двигались как положено и мне удавалось сохранять на лице выражение, соответствующее нормальному человеку, я была уже не такой, как раньше. Я изменилась, разрубив плоть Джеймса, но дело было не только в этом. От укола, который сделал мне Лукас, внутри словно поселился электрический ток, и мне казалось, что он сожжёт меня дотла. Насколько я понимала, то, что мне вкололи, уже усвоилось, и побочные эффекты от укола прошли.

Но я чувствовала, что внутри меня осталось нечто более постоянное.

«Да, – говорит Она. – Это была я».

Тем временем в полицейском участке царил хаос. Все полицейские были вызваны на работу, Кайл и Лукас Аттенборо находились под стражей, а Калеб Ротко был прикован наручниками к стулу в центре зала. Он кивнул мне, когда я проходила мимо, но я едва обратила на него внимание. У меня было слишком много забот, чтобы замечать его присутствие.

Джия набивала коробку моими вещами, когда вошла начальница. Сначала я никак не отреагировала и просто наблюдала, как она скользит по залу в сопровождении Моны. Шарлин Ито в безупречном шёлковом костюме и сверкающих драгоценностях, с красивым царственным лицом и выверенными грациозными движениями. С тех пор как она пришла ко мне, когда была убита моя семья, я каждый день мечтала стать такой же.

Шеф даже не взглянула на меня. Она ни на кого не смотрела.

Когда я уловила запах дорогих духов, мне захотелось её уничтожить.

Наблюдая за тем, как властно шеф вышагивала по участку той ночью, я не могла не задаться вопросом, была ли она той же самой женщиной, которую я застала два дня назад за передачей конверта подозрительному парню с татуировкой кинжала. Тогда я посчитала его платой за помощь в поимке Калеба Ротко, потому что видела того парня в его салоне, но на самом деле это могло быть что угодно. Факт оставался фактом: шеф солгала насчёт доказательств того, что Калеб убил Урсулу и Малли. Это было неоспоримо, поскольку девушки оказались живы.

Шеф Ито уволила меня, а затем Беллу, которая вообще не заслуживала увольнения, а потом у неё не хватило совести даже встретиться со мной лицом к лицу. Я злилась и чувствовала себя преданной.

Поэтому я вдыхала запах её духов, наблюдала за её походкой, за самодовольным изгибом губ, а потом напала.

Я пронеслась мимо Джии и побежала к шефу. В голове была только одна мысль: причинить ей боль, заставить её заплатить за то, что она сделала.

Мне хотелось оторвать её лицо от черепа.

Хотя я не кричала и не издавала никаких звуков, мне не удалось зайти далеко. Джия крепко меня схватила, прежде чем я добралась до шефа, а затем между нами встали несколько полицейских, которые до этого наливали себе кофе. И тогда я закричала, не в силах сдержать разочарование. Я жаждала почувствовать, как я разрываю её плоть собственными руками.

Шеф стояла невредимой среди множества людей. Она ни на мгновение не потеряла самообладания, и её самодовольство только выросло, проявляясь на лице. Истина была такой холодной и такой очевидной, что я не могла поверить, что когда-то доверяла шефу Ито и сделала её своим кумиром. Она была явно и очевидно… злой. Я была так глупа.

Мона свирепо смотрела на меня, пока я боролась с полицейскими, которые меня держали.

– Не дёргайся, синичка, – сказал детектив Джонс мне на ухо.

Конечно, я начала извиваться, но он только схватил меня крепче.

– Наглости тебе не занимать, – начала Мона, указывая на меня пальцем. – После всего, что для тебя сделала шеф Ито, ты проигнорировала её приказы…

– Хватит, – требование успокоиться слетело с губ начальницы. – Мэри Элизабет, немедленно остановитесь, – в её словах не было ни яда, ни напора, но я всё равно обмякла. Шеф была моей героиней и до сих пор оказывала на меня влияние, которое я не могла объяснить. Мне требовался ещё один день, чтобы понять, что я до сих пор хотела ошибаться. Я до сих пор хотела, чтобы шеф Ито оказалась хорошей.

– Идём, – сказал детектив Джонс. – Ты пойдёшь со мной.

– Нет, – сказала шеф. – Отпусти Мэри. У неё была трудная ночь. Она не спала, да и тот инцидент с топором. Не нужно забывать, Мэри Элизабет совсем недавно обнаружила, что её друзья – патологические преступники, настоящие сумасшедшие. Кому станет лучше, если её арестуют? Её уже допросили и оправдали. Девочке нужно вернуться домой, – шеф огляделась по сторонам. – И нам нужно найти исчезнувших детей Шрама. Всё, приступайте к работе, – её пристальный взгляд остановился на мне, и я застыла на месте. – Берегите себя, Мэри Элизабет. Я восхищаюсь вашим упорством и вашей страстью, но больше сюда не приходите. Если вы это сделаете, то, скорее всего, застанете меня в менее великодушном настроении.

С этими словами шеф Ито ушла, исчезнув в своём кабинете, и в участке снова воцарилась тишина.

Когда Джия повела меня наружу, неся в руках коробку с вещами, Калеб Ротко уставился на меня, широко и зубасто ухмыляясь. Он поднял руку в приветствии, а затем медленно согнул пальцы один за другим, будто нажимая на клавиши пианино. Взгляд Калеба следил за каждым моим шагом, и я чувствовала, что он прожигал мне спину ещё долго после того, как мы вышли из зала – так же, как при нашей первой встрече.