Горячая вода круглосуточно

— Что ты так штормуешь, море-океан?

— Я, дружок, по валу

выполняю план.

За речью речь,

за даром дар,

Буквально лезут все из кожи.

— А чем же славен юбиляр?

— Да вот…

до юбилея дожил.

Ты человеком стать бы мог,

Ты был бы добр, умен,

Когда тебе бы додал бог

Все, что недодал он.

Объясняется кратко и просто

В глазах ее вечная сырость:

Давались ей роли по росту,

Она же хотела на вырост.

Себе в искусстве равных он не знал,

Поскольку сам был бесконечно мал.

— Эх, нам бы магазин без продавца! —

Вздохнула вороватая овца.

— Молчи, дуреха!—

ей сказал баран.—

Будь разум и тебе бараний дан,

Ты поняла б:

стократ нужней пока

Нам ресторан без шашлыка.

С тех пор,

когда дебош в пивной

Отмечен фельетоном был некстати,

Киоски он обходит стороной,

Но не пивные,

а… «Союзпечати».

Конец!

Заколотили крышку.

Оставил он вдовой…

сберкнижку.

Директор курорта

снова и снова

Обходит владений фронт:

— Сосны?

— На месте.

— Море?

— Готово.

Остался только… ремонт.

Оценку экспонатам новым

Мы дали в нескольких словах:

— Оригинально!

Образцово!

Но жаль, что только…

в образцах.

О ядовитом типе оном

Скажу я, истину любя:

Его б назвали скорпионом,

Но он…

не жалит сам себя.

Кряхтел поэт, взбираясь в гору:

— Как жаль, что нет фуникулера.

— Тогда, — ответил кто-то басом, —

Не звали гору бы Парнасом.

Известно, что на чердаках

Вдвойне воспоминанья сладки, —

И нас носили на руках, —

Вздыхали рваные перчатки.

Поэт, видать, ужасный скромник,

Назвал свой сборник — «Однотомник».

Читатель скуки не приемлет,

Поправку внес он — «Однотемник».

Накрывшись с головою, счел чудак,

Что город погрузил во мрак.

Печально Кинолента стонет:

— Чего греха таить, стара.

Года с больших экранов гонят,

На «тялявиденье» пора!..

— Засел тут в бризе идиот.

Перестраховщик, бюрократ, —

Свидетельства не выдает

На…

самогонный аппарат.

Твердил он другу и врагу:

— Все сделаю, что я могу.

Но лишь, когда в могилу лег,

Впервые сделал все,

что мог…

— Вот, брат, оказия какая —

Я книгу потерял в трамвае.

— Кто автор?

— Имярек.

— Названье?

— «Вал и шквал».

— Возрадуйся, счастливый человек,

Ты ничего не потерял!

Задали Тренеру работу:

На кросс готовить Бегемота,

А Зайца, что быстрей экспресса,

Раскармливать в тяжеловесы.

Я ручаюсь головой,

Человек он деловой:

Знают о его делах

В трех районных нарсудах.

— Стихи прочесть? —

жеманился поэт.—

Боюсь занять поэмой я всю ночку.

И тут же дельный получил совет:

— А вы читайте…

через строчку.

Любил подшивки,

Снимал с них сливки.

Давным-давно мы не слыхали

Такого смеха в кинозале.

Как жаль,

мы радовались рано:

Тот смех звучал, увы…

с экрана.

Не лишенный интереса

Опыт нам твердит:

Чем сырей бывает пьеса,

Тем сильней «горит».

Сказал Пульверизатор:

— Ах!

Мы с Тучей день-деньской

в трудах,

Ни сна, ни отдыха не знаем —

Все орошаем, орошаем…

Ферзя начальнику

подставил некий Гусь,

А тот, не разглядев,

воскликнул вдруг:

— Сдаюсь!..

Мораль:

и подхалимам мука,

Когда начальство близоруко.

— Я с нетерпеньем жду оценки вашей, мисс.

Какой скульптуре вы бы дали приз?

Красавица жеманно сжала губки.

— Мне по душе вся серия «Обрубки».

Но коль уж вам мое столь ценно мненье,

фигура на стене достойна предпочтенья:

Округлость форм, багряно-алый цвет…

Со мною каждый согласится посетитель,

Что вы не просто скульптор, Вы — поэт!

А на стене висел… огнетушитель.