Господство Короля

Глава 29

Аврора

Я опаздываю.

Я могла бы обвинить в этом удушающие пробки, но не буду. Мне нужны были лишние минуты, чтобы смириться с тем, что я собираюсь сделать.

Не то чтобы это помогло.

К тому времени, как я открываю двери столовой, все уже сидят за столом.

Все.

И все их внимание переключается на меня.

Моя кожа покрывается колючками от того, что я вынуждена находиться в центре внимания. После публичного шоу, через которое я прошла во время суда над папой, внимание стало моим самым отвратительным врагом. Я делала все, чтобы не оказаться в центре внимания, оставаясь в тени.

Очевидно, я недостаточно хорошо справлялась с этой задачей, учитывая, что Джонатан нашел меня.

Фокус в этой комнате не похож на тот, который я получила одиннадцать лет назад. Присутствующие здесь люди не хотят изуродовать меня и повесить мою голову на палку. Однако энергетика тоже не радушная.

Джонатан, как обычно, сидит во главе стола. Его отглаженный черный костюм прилегает к его мускулам, как вторая кожа. Клянусь, этот тиран любит носить только черное, как и его сердце. Ненавижу, как ему идет этот цвет, он подчеркивает темноту его серых глаз и резкие линии челюсти.

Его худые, мужественные пальцы образуют шпильку у подбородка, когда он наклоняется вперед, опираясь локтями на стол. Эти пальцы были во мне только сегодня утром, когда он довел меня до оргазма, чтобы подготовить меня к размеру его члена, а потом...

Я заставляю себя отвести взгляд от него, чтобы сосредоточиться на других. Эйден сидит справа от него, наблюдая за мной с той расчетливостью, которую он унаследовал от своего отца.

Эльза сидит рядом с ним, язык ее тела полностью противоположен языку ее мужа. Она улыбается и неуверенно машет мне рукой, на что я неловко отвечаю.

Слева от Джонатана сидит светловолосый мужчина с пронзительными голубыми глазами — вернее, серо-голубыми. Леви Кинг. Единственный племянник Джонатана.

Я знаю, что он профессиональный футболист «Арсенала», и я видела его фотографии раньше, но вживую он еще более поразителен. Его телосложение кажется более крепким и высоким, чем у Эйдена. Несмотря на то, что он блондин и отличается от других мужчин Кинга, у Леви такой же прямой нос и напряженный взгляд, который должен резать.

Сейчас он наблюдает за мной так, словно я призрак, пришедший за его жизнью.

— Черт меня побери. Она действительно похожа на Алисию. Ты уверен, что это не она, дядя?

— Леви, — миниатюрная девушка с длинными каштановыми волосами и нефритово-зелеными глазами держится за его бицепс и качает головой.

Астрид Клиффорд. Жена Леви и дочь лорда Генри Клиффорда.

То, что я нарыла, прежде чем отправиться на свадьбу Эйдена, точно пригодится. По крайней мере, на меня ни с того ни с сего не нападают люди, которых я не узнаю.

Выражение лица Леви сразу же смягчается, когда он улыбается ей.

— Я просто говорю так, как я это вижу, принцесса.

— Леви, — предупреждает Джонатан своим тоном, не терпящим возражений. — Поменяй место.

— Я всегда сижу здесь, — возражает он. — Почему бы тебе не сказать Эйдену, чтобы он пересел на другое место?

Его младший кузен бросает на него взгляд.

— Этого не будет.

— Все в порядке, — я плюхаюсь на стул на другом конце стола.

Я понимаю, что нахожусь далеко от остальных, но, возможно, именно такое расстояние мне и нужно.

По тому, как слегка сузились глаза Джонатана, я могу сказать, что ему это не нравится, но он также должен понимать, что нет смысла затягивать этот вопрос. Особенно с его семьей в качестве компании.

Семья Джонатана.

Эта мысль поражает меня как гром среди ясного неба. Я не подписывалась на это, когда соглашалась на сделку. Предполагалось, что это будет только он, я и секс. А теперь есть члены семьи, и все усложняется.

За обеденным столом на секунду воцаряется тишина, и я начинаю трогать свою шею, потом часы. Я опускаю руку, когда Джонатан смотрит на меня через стол.

Он уже говорил это раньше. Что показывать свои секреты — это верный способ воспользоваться своими слабостями.

Хотелось бы мне быть более естественной в этом запечатывании эмоций, как он. Это одна из тех черт, которыми я восхищаюсь и одновременно ненавижу в нём больше всего.

Его уверенность в себе и то, как он пожимает миру палец, управляя им, это черта, которой обладают только лучшие из лучших.

Однако быть неспособным прочитать его, не говоря уже о том, чтобы понять его, совсем не весело.

Марго и Том вносят подносы с едой, нарушая тишину. Леви улыбается Марго, и даже Эйден улыбается ей. Она отвечает на их приветливое выражение лица своим собственным.

Ого. Значит, она умеет улыбаться. Просто она никогда не показывает этого мне.

К тому времени, когда она доходит до меня, ее лицо снова становится пустым профессионализмом. После того как она подает суп и основное блюдо, похожее на экзотический вид мясного рулета, они с Томом кивают, а затем уходят.

— Разве ты не собираешься нас представить, дядя? — Леви игнорирует суп и сразу переходит к мясу.

— Аврора, — говорит Джонатан. — Это мой племянник, Леви. Это его жена, Астрид. Ты уже познакомилась с Эйденом и Эльзой.

— Приятно познакомиться. Эльза так много рассказывала мне о тебе, — Астрид улыбается, и я замечаю, что на ней джинсовый комбинезон, который делает ее намного моложе, чем я думаю.

Я собираюсь взять ложку супа, но откладываю ее обратно, услышав ее слова.

— Мне тоже приятно с тобой познакомиться.

— У меня есть вопрос, — Леви делает паузу с вилкой мяса на полпути ко рту. — Почему мы никогда не знали о твоем существовании?

— Потому что она не знала, — говорит Эйден, не поднимая головы от своей тарелки. — Она призрак. Или, скорее, паразит.

— Что я говорил об уважении к гостям за моим столом? — смертоносный голос Джонатана прорезает зал, как гибель. — Если тебе не нравится здесь находиться, уходи.

— И оставить ее делать все, что она хочет?

— Эйден, — Эльза посмотрела на своего мужа. Несмотря на испуганное выражение лица Эйдена, она ничуть не испугалась. — Ты сказал мне, что будешь вести себя хорошо.

— Я не веду себя хорошо, дорогая. Особенно с самозванцами.

— Я не самозванка, — говорю я спокойно, хотя что-то внутри меня горит.

— Так вот почему ты пришла в дом моей матери и решила, что сделаешь его своим?

— У меня нет намерения брать что-либо у Алисии.

— Не произноси ее имя, — левый глаз Эйдена дергается. — У тебя нет права произносить ее имя, когда ты не пришла на её гребаные похороны.

— Я не пришла на ее похороны, потому что меня задержали в полицейском участке в Лидсе, — мой голос задыхается. — Я заявила на своего отца за убийство.

Тишина, воцарившаяся за обеденным столом, вызвана скорее удивлением, чем неловкостью.

Это первый раз, когда я разглашаю эту информацию добровольно, но Эйдену необходимо знать так много о моей жизни. Он должен знать, что бросить его в таком юном возрасте, несмотря на мою связь с Алисией, было нелегким выбором.

Джонатан смотрит на меня через стол, и я ожидаю неодобрения или, возможно, удивления. Вместо этого его губы кривятся в улыбке. В искренней.

В гордой.

Подождите. Он гордится мной?

Разве не он сказал, что я ничего не расскажу Эйдену? Он должен быть удивлен, что я все-таки рассказала. Или вся эта речь была манипуляцией, чтобы подтолкнуть меня к разговору?

Что бы это ни было, выражение лица Джонатана побуждает меня продолжать говорить.

— В то время мне было шестнадцать лет, я была несовершеннолетней. Поскольку у меня не было родственников, кроме отца и Алисии, меня отвезли в безопасное место. Я не могла присутствовать на похоронах Алисии, даже если бы хотела.

— Мне жаль, — глаза Астрид наполняются глубоким сочувствием. — Мама умерла, когда мне было пятнадцать. Это убило бы меня, если бы я не присутствовала на ее похоронах.

Мои губы дрожат, но я сдерживаю слезы. Все, о чем я думаю, это ночи, проведенные в том убежище. Страх. Чувство вины за то, что сдала отца. Мысли о том, что, если я совершу ошибку. Но больше всего меня поразило горе от потери Алисии и невозможность даже попрощаться с ней.

В каком-то смысле, я до сих пор не попрощалась.

— Что случилось потом? — Леви первым возвращается к еде.

— Заявления и судебные разбирательства, — я выпускаю дыхание. — Много судебных разбирательств.

— Сколько времени это заняло? — спрашивает Эйден. — Недели? Месяцы? Это не могло длиться одиннадцать лет, верно?

Эльза снова окидывает его взглядом, но его внимание остается приковано ко мне.

— Из-за характера преступлений, совершенных моим отцом, меня пришлось включить в программу защиты свидетелей.

На этот раз Джонатан сужает глаза на меня. Он не мог знать, что я сбежала из программы, как только смогла. После этого я не позволила им писать за меня мою историю. Я вернулась в коттедж и написала свое новое начало голыми руками.

— У тебя на все есть ответ. Блестяще, — Эйден возвращается к еде.

— Эйден, — предупреждает Джонатан.

— Ты не можешь привезти ее сюда, в место, которое мама называла домом, и ожидать, что я буду относиться к ней с пониманием. Эта женщина — не Алисия. Почему ты этого не видишь?

— Хотя она на нее похожа, — бормочет Леви.

— Молчать, — приказывает Джонатан, и точно так же все замолкают.

У него есть сила заставить любого человека слушать, даже если ему не нравится он или его решения.

— Эйден, — его внимание падает на сына. — Когда я сказал тебе держаться подальше от Эльзы, что ты сделал?

— Это другое...

— Ответь на мой вопрос, — прерывает он его. — Что. Ты. Сделал?

— Я женился на ней.

Леви смеется себе под нос, но останавливается, когда смертельное внимание Джонатана переключается на него.

— А ты. Ты слышал хоть слово из того, что я сказал о том, чтобы держаться подальше от дочери лорда Клиффорда?

— Нет, — Леви берет руку Астрид в свою и целует ее костяшки. — Я сделал ее своим миром.

— Очаровательно, — судя по тону, которым говорит Джонатан, он находит это не очаровательным. — Итак, вы двое ожидаете, что я буду вас слушать. Знаете, как я это называю? Лицемерие.

Эйден издает насмешливый звук, но ничего не говорит, и я догадываюсь, что это происходит из-за того, что Эльза незаметно держит его руку у себя на коленях.

После этого трапеза проходит мирно — в основном. Я остаюсь на своем месте, пока Леви рассказывает о предстоящей игре, а затем вступает в дразнящий спор с Эйденом, который бросил футбол после школы.

Эйден просто говорит ему, что это он зря тратит время, потому что карьера футболиста недолговечна.

Я сосредоточена на своей тарелке и отвечаю только тогда, когда Астрид или Эльза задают мне вопрос, что, как я полагаю, является их вежливым способом вовлечь меня в разговор.

Джонатан редко говорит, если вообще говорит. Он просто слушает. Как в первые дни, когда я приехала сюда жить.

После этого у меня вошло в привычку, что мы разговариваем. Будь то о деловой колонке, которую он очень любит, или о политике. Неважно, что мы часто конфликтуем и это заканчивается ссорой. Я не люблю есть молча. Это привычка, от которой я пытаюсь избавиться любой ценой.

Джонатан показывает на мою тарелку через стол. Мои щеки пылают. Боже, не могу поверить, что он догадался, что я на самом деле не ем.

Я насильно запихиваю в себя несколько ложек, а потом делаю вид, что меня не трогает то, как Эйден избегает меня весь вечер. Леви бросает несколько замечаний в мою сторону, но вскоре отступает, отругав Джонатана или прикоснувшись к Астрид.

Когда ужин заканчивается, я извиняюсь, делая вид, что пролила воду на брюки своего костюма.

Когда я оказываюсь в своей комнате, из меня вырывается тяжелый вздох. Я падаю на кровать и обхватываю голову руками.

Все было не так катастрофично, как я ожидала, так что это о чем-то говорит.

Я думаю.

Не знаю, сколько семейных ужинов я смогу выдержать в будущем. Девочки добрые и приветливые, но я не могу сказать того же об их мужьях. Особенно Эйден. Он борется за мою жизнь.

Раздается стук в дверь, и я выпрямляюсь.

— Кто там?

Эльза открывает дверь, за ней Астрид, которая спрашивает:

— Мы можем войти?

— Да, конечно, — я встаю и веду их к небольшой гостиной в моей комнате.

Несколько раз, когда Лейла приходила сюда, она говорила, что у меня есть комната принцессы, подходящая для — извращений папочки —, на что я продолжала бить ее подушкой.

Мы втроем садимся, Эльза и Астрид рядом друг с другом, а я на стул напротив них.

Когда никто из них не заговорил, я прорезала тишину:

— Все в порядке?

— Абсолютно, — Эльза прочищает горло. — Мы просто хотели узнать, все ли с тобой в порядке.

— Да.

— Леви не ненавидит тебя, ты же знаешь, — промурлыкала Астрид. — Ему просто любопытно, что с тобой.

— Что касается Эйдена... — Эльза запнулась. — Когда он был младше, его забрали мои родители в качестве «выкуси» для Джонатана, а когда он вернулся, его мать была мертва. Это глубоко ранило его, и встреча с тобой вывела эту рану на поверхность. Дай ему время, и я обещаю, что он привыкнет к тебе.

Эйдена забрали Итан и его жена? Должно быть, поэтому Алисия позвонила мне и сказала, что ее сын пропал.

Подождите. Так вот почему Джонатан не выносит Итана? Потому что он похитил Эйдена?

Вместо того чтобы озвучить эти вопросы вслух, что потенциально может выставить меня мерзавкой, я наклеиваю улыбку.

— Время — это все, что у меня есть.

— Спасибо, — Эльза расслабляется в своем кресле. — Я знала, что ты поймешь.

— Так отличаешься от Джонатана, — бормочет Астрид.

— Точно, — Эльза обменивается взглядом со своей невесткой, и они обе качают головами.

— Он доставляет тебе неприятности? — спрашиваю я.

— Ты слышала его раньше? — Астрид поморщилась. — Он ненавидит меня, потому что мама стала причиной аварии, в которой погиб Джеймс Кинг, брат Джонатана. Ему все равно, что авария унесла и ее жизнь.

— Мне жаль.

Грустная улыбка трогает ее губы, когда она смотрит на внутреннюю сторону предплечья, где есть татуировка в виде солнца, луны и звёзды, звезда закрашена черным цветом.

— Сейчас мне лучше, я думаю. Но Джонатан все еще видит во мне причину смерти своего брата. Он не перестает напоминать Леви о том, как моя мама убила его отца.

— Или Эйдену о том, что Алисия умерла из-за моего отца, — Эльза опускает глаза.

— Подожди. Вернись назад. Джонатан думает, что моя сестра умерла из-за Итана?

— Ну, помнишь, я говорила тебе, что Эйдена забрали мои родители? Алисия погибла в автокатастрофе по дороге на его поиски.

Ох.

Я не знала этого.

Это, однако, объясняет агрессивность Джонатана, которую он без колебаний проявляет всякий раз, когда Итан находится рядом, несмотря на его в целом безэмоциональный фасад.

— Могу я спросить тебя кое о чем, Аврора? — голос Астрид низкий, нерешительный.

— Конечно.

— Почему... почему ты с ним?

— Да, — Эльза наклоняется. — Он страшный, как диктатор.

— И он не знает, как чувствовать, — добавляет Астрид.

— Ему не нравится все, что не является его работой.

— И его наследие.

— У меня мурашки по коже каждый раз, когда он входит в комнату.

— На днях я сказала Леви, что старею на десять лет каждый раз, когда мы ужинаем с ним в кругу семьи.

— О, Боже. Я тоже!

Мои губы разошлись при их обмене. Джонатан уверен, что выиграл награду «Самый ужасающий человек года».

Их внимание снова падает на меня, глаза ожидают ответа на их вопрос. Должно быть, они задавались этим вопросом уже некоторое время.

Я могла бы не отвечать им, но они мне нравятся. Джонатан — идиот, если не ценит их за то, что они приручают его потомство. Поэтому я говорю правду.

— У меня нет выбора, кроме как быть с ним.

— Как ты справляешься? — спрашивает Астрид.

— Я не боюсь его, я думаю.

— Не боишься? — почти кричит Эльза.

— Нет, не совсем.

То есть, иногда он меня пугает, но этого недостаточно, чтобы перечеркнуть все остальное в нем. Возможно, дело в факторе близости, или в том, что я просто знаю, что Джонатан больше, чем он показывает миру.

Его страница не наполовину исписана или пуста. Она просто зашифрована, и никто не осмелился взломать код из-за окружающих его проводов.

— Ты первый человек, которого я когда-либо встречала, который сказал это, — глаза Астрид наполняются благоговением. — Ну, Леви тоже его не боится, но он Кинг. Он не в счет.

— Эйден тоже не в счет, — соглашается Эльза. — У них есть свой эксклюзивный код общения, в который никто не посвящен.

Мое сердце теплеет от того, как Астрид и Эльза говорят о своих мужьях. Я чувствую их любовь к ним, и, несмотря на агрессивность — или пассивно-агрессивность — двух других по отношению ко мне, я чувствую, как сильно они заботятся о благополучии своих жен.

Как сказал Джонатан, они не особо заботились о его мнении, когда решили преследовать этих женщин.

Я рада, что они этого не сделали. Должно быть, им стоило многого, чтобы пойти против такого сурового человека, как Джонатан, но их усилия того стоят.

Эльза, Астрид и я говорим об искусстве, поскольку Астрид изучает рисование, а Эльза увлекается архитектурой. Учитывая, что я тоже дизайнер, я даю им советы о некоторых полезных занятиях, которые я проходила еще в университете.

С ними весело общаться, и вскоре никто из нас уже не чувствует себя настороженно или неловко рядом друг с другом.

Я не знаю, сколько времени мы проводим в моей комнате. Но достаточно долго, чтобы Леви и Эйден пришли их искать.

Я планирую встретиться с Эльзой и Астрид за обедом на следующей неделе, и вскоре после этого они все уходят.

Я переодеваюсь в пижаму и забираюсь под одеяло. Проверив электронную почту и немного пообщавшись с Лейлой, я готова заснуть.

Сегодняшний день вымотал меня до предела. Сначала работа. Потом сообщение Алисии. Завершила день ужином.

Дверь открывается, и я знаю, кто это, еще не видя его. Он единственный, кто врывается без приглашения.

Его лесной аромат покоряет мое пространство еще до того, как он появляется в поле зрения. Мои мышцы напрягаются, как каждый раз, когда он оказывается поблизости. Мне всегда кажется, что я должна быть готова к его появлению.

— Забудь об Эйдене, — Джонатан садится на край кровати.

Он в черных хлопчатобумажных брюках и футболке. Это один из редких случаев, когда я вижу его в домашней одежде.

— Что значит забудь о нем?

— Ты строишь планы с Эльзой, чтобы попытаться сблизиться с ним, не так ли?

И да, и нет. Мне действительно нравится общество Эльзы, но я также надеюсь, что смогу подойти к Эйдену в будущем. Учитывая его реакцию, пусть это будет далекое будущее.

— Ты не хочешь, чтобы у меня были хорошие отношения с твоим сыном, чтобы мы не могли устроить заговор против тебя?

— Я не хочу, чтобы ты разочаровалась, потому что он вспыльчивый.

Мое сердце колотится. Черт. Как он может тронуть меня такими простыми словами?

Я прочищаю горло.

— Ты имеешь в виду, как ты.

— Типа того. Это связано с фамилией.

— Если я могу справиться с тобой, думаю, я смогу справиться и с Эйденом.

— Ты можешь справиться со мной? — он смотрит на меня снизу вверх. — Откуда у тебя эта идея?

— Эльза и Астрид считают, что я справляюсь.

— Эльза и Астрид еще дети.

— Они не дети. Они замужем за твоим сыном и племянником.

— Которые сами еще дети.

— Кстати. Ты не должен быть придурком по отношению к ним. Ты им тоже не очень-то нравишься.

— Мне плевать на то, чтобы нравиться.

— Правда?

Он делает паузу, бросая на меня неразборчивый взгляд, затем кивает.

— То, что тебе нравится, не помогает добиться результата. Страх, с другой стороны...

— Это твоя семья, Джонатан. Они не должны бояться тебя, — мой голос повышается, и я понимаю, что позволила своему гневу встать на пути. Я шепчу: — Я не хотела кричать.

Он протягивает руку к моим волосам, и я замираю, когда он убирает их со лба.

— Максим не виноват, дикарка. Говори это своему отражению в зеркале каждый день, и в конце концов ты в это поверишь.

Жирные слезы наполняют мои глаза, и мне требуется все, чтобы не дать им вырваться наружу, когда я погружаюсь в его нежные, но твердые поглаживания моих волос.

Иногда мне кажется, что он может погрузить в меня свои пальцы и вытащить меня наружу. Иногда я не могу решить, является ли это его обманчивой нежностью, которую он использует только для того, чтобы получить то, что хочет.

Но в данный момент я предпочитаю утонуть в его успокаивающих прикосновениях. Возможно, я пожалею об этом позже, но не сейчас.

— Спи, — он начинает вставать, но я держу его за руку, останавливая на его пути.

Я еще не готова отказаться от этого тепла.

Не сегодня.

Он поднимает бровь.

— Или ты предпочитаешь, чтобы тебя отшлепали за то, что ты не доела свой ужин?

Хотя от этого обещания у меня подкашиваются ноги, это не то, чего я хочу. Это что-то более глубокое, и это может ранить меня сильнее, чем любое из его наказаний.

Я опускаю одеяло на свободную сторону кровати.

— Останься.

Он делает паузу, но не убирает свою руку с моей.

— Я не сплю с другими.

— Только сегодня, — пробормотала я.

— Почему?

— Пожалуйста, Джонатан.

— Я соглашусь, только если ты сделаешь что-то взамен.

Чертов тиран. Но он поймал меня в уязвимый момент, когда я согласна практически на все.

— Что?

— Ты не пойдешь на ужин с Итаном.

Почему я не удивлена? Но поскольку это небольшая цена, я киваю.

Джонатан забирается под одеяло вместе со мной, и я ожидаю, что он останется на своей половине кровати. Удивительно, но его рука обхватывает мою спину. Я кладу голову ему на грудь, используя ее как подушку. Его сердце бьется сильно и ровно, как и весь он.

Я так хорошо прижалась к его телу, как будто именно здесь я всегда должна была быть.

Его пальцы гладят мои волосы, как он делал это раньше, и я теряюсь в его лесном запахе. Так, как он пахнет только что из душа.

Чего я не говорю Джонатану, так это того, что я тоже не делю спальное место. Мне всегда нужно быть одной, чтобы убедить себя заснуть и проснуться в одиночестве на случай, если мне приснится плохой сон.

Но сегодня я не трачу полчаса или больше на то, чтобы ворочаться и думать о счастливых мыслях, которые помогут мне побороть надвигающийся кошмар.

Я просто засыпаю.

И я знаю, что простое действие сна больше никогда не будет для меня прежним.