Октябрь 1729 года

Из донесений герцога де Лириа архиепископу Амиде. Конфиденциально:

"Ваше преосвященство, у нас поразительного свойства новость! Император неожиданно воротился в Москву, остановился в Немецкой слободе, в Лефортовском дворце, собрал членов Верховного совета, знатнейших сановников, духовных, военных и гражданских, и объявил, что намерен вступить в брак со старшей дочерью князя Алексея Григорьевича Долгорукого, княжной Екатериной.

Событие в своем роде не новость, этого давно и с некоторой боязнью все ожидали, однако в браке молодого, не достигшего еще даже шестнадцатилетнего возраста государя все ясно видят нечестную проделку; все понимают, что Долгорукие, пользуясь маломыслием царя, слишком юного, и не обращая внимания на последствия, спешат преждевременно связать его узами свойства со своей фамилией, с тем расчетом, что уз этих, при неразрывности брака, предписываемой ортодоксальной церковью, невозможно будет расторгнуть. Однако умные люди понимают, что расчет Долгоруких не вполне верен; при неограниченном самодержавии царей никакие церковные законы не были сильны: об этом свидетельствовали неоднократные примеры в русской истории, да и за примерами такими не нужно пускаться памятью в отдаленные века — ведь еще жива первая супруга Петра Великого, Евдокия Лопухина, внуком своим освобожденная от долгого, тяжелого заключения, и Петр Второй вполне может пойти в этом по следам своего деда. Ходят такие речи среди русских вельмож: «Шаг смелый, да опасный. Царь молод, но скоро вырастет: тогда поймет многое, чего теперь не домекает». Конечно, говорят об этом лишь между собой.

Мы с графом Братиславом уже посылали к князю Алексею Григорьевичу и фавориту просить дозволения поздравить их. Они отвечали нам с любезностью, что мы можем приехать. Третьего дня возвратилась с богомолья принцесса Елизавета и тотчас же отправилась поцеловать руку будущей государыне. Каково это при ее непомерной гордыне? Ну что же, очевидно, судьба этой принцессы — смирение и забвение. По слухам, даже княгиня Прасковья Юрьевна, мать княжны Екатерины, называет ее «ваше высочество» и встает при ее входе.

Обручение назначено на конец сего месяца.

Добавлю, что одновременно с браком царя должен свершиться и брак фаворита. Он женится на богатой наследнице, дочери знаменитого полководца фельдмаршала графа Шереметева, умершего в забвении тем, славе коего как военного гения он немало способствовал. Невесту зовут Наталья Борисовна, император благоволит к ней за то, что отец ее, хоть и был приверженцем западных влияний на Россию и даже мальтийским кавалером, отказался принимать участие в гонениях на несчастного царевича Алексея и даже, послухам, осуждал преобразователя за это кровавое деяние. Она искренне влюблена в князя Ивана и почитает себя счастливейшей из смертных. Наталья Борисовна, очевидно, станет первой фрейлиной будущей императрицы. Боюсь только, что брак фаворита будет началом его падения, о чем сильно хлопочет его отец и его сестра, княжна Екатерина.

Князь Иван с женою поместятся в доме, отдельном от дворца, и он не будет так часто с царем, как бывал доселе, и противники его, конечно, воспользуются этим случаем, чтобы погубить его. Сестра ненавидит его, и меня уверяли, что она поклялась погубить брата, но в то время как она хочет подкопаться под своего брата, она не совсем уверена в собственном счастье. Царь не имеет к ней ни капли любви и относится весьма равнодушно; кроме того, он начинает ненавидеть дом Долгоруких и сохраняет еще тень любви к фавориту. Ему еще недостает решимости; лишь только он обнаружит ее, погибнут оба (и фаворит, и его сестра), и здесь произойдут новые и ужасные перемены. Хотя прежде, чем это случится, конечно, пройдет некоторое время, возможно, даже длительное, коим следует умело воспользоваться в интересах нашего короля и нашей католической веры.

И вот еще что напоследок. Отец невесты фаворита, Борис Петрович Шереметев, в 1686 году был послом в Вене. Братья нашего ордена, дети Игнатия Лайолы, обращались к нему с просьбой посодействовать в строительстве в Москве костела, да не в частном доме, а отдельно, чтобы церковь построена была с колоколами, чтобы погребение умерших католиков совершалось открыто, чтобы это подтверждено было государевой грамотою за себя и своих наследников. Шереметев отвечал: «Этой слышать не годится, и костелы римские в российском царствии никогда не бывали и впредь быть тому невозможно». Что же, ваше преосвященство, нам остается только радоваться, что в жены русский император выбрал Екатерину Долгорукую, а не Наталью Шереметеву с такой-то наследственностью. Как говорят русские, без добра не бывает ничего худого, а во всякой бочке дегтя есть своя ложка меда. А впрочем, я не силен в народных русских речениях в отличие от моего секретаря дона Хорхе Монтойя, который пребывает по-прежнему в болезни".

Загрузка...