Государь

ГЛАВА 18

Линан проснулся с вытаращенными глазами, широко раскрытым в безмолвном крике ртом и окаменевшими от страха мускулами. Какой-то миг он не мог сообразить, где находится, а затем услышал ровное и нежное дыхание спящей рядом Кориганы.

Даавис. Ночь. Осень.

Безопасность.

Мускулы его расслабились, и он, обмякнув, повалился спиной на матрас и закрыл глаза в тщетной надежде еще немного поспать – но через несколько минут понял, что это бесполезно и встал с постели. Затем быстро и тихо оделся, постаравшись не потревожить сон Кориганы, и покинул опочивальню. Двое Красноруких отдали честь, когда он вышел из спальни, а еще двое бесшумно двинулись за ним. Он не знал, куда идет, но чувствовал, что ему нужно сделать что-то тяжелое физически, что-то, способное утомить его настолько, чтоб, уснув, он не видел кошмаров.

Выйдя во двор, он остановился. При тусклом свете раннего утра под серым небом дворец – да и весь город – казался удушающее тесным. Он направился к конюшне, выбрал кобылу и оседлал ее. Сопровождающие его Краснорукие сделали то же самое. Закончив, все трое выехали из дворца, а затем и из города, галопом направляясь на север, пока Линан не почувствовал, что лошадь под ним уже с трудом выдерживает аллюр. Он замедлил его до шага, а затем спешился. Ведя лошадей на поводу, Линан и его телохранители пошли обратно к Даавису. В городе люди шли на работу. Открывались лавки, гремели по булыжникам телеги, везущие с ферм на рынки свежие продукты, бойкие ребятишки петляли среди уличных толп, пробираясь к лавкам и домам, неся деревянные блюда, нагруженные хлебом и пирогами из пекарен. Ассенизационные телеги заканчивали свой последний объезд и покидали город, заставляя всех, мимо кого они проезжали, морщиться от вони. Уборщики совершали утренний обход, подбирая дохлых грызунов, птиц и прочих животных, какие издохли ночью и оказались на мостовой или в канавах.

На улицах большей частью царила такая суета, что ни у кого не находилось и минуты времени, чтобы обратить внимание на невысокого юношу, ведущего ко дворцу лошадь. Вот двое его спутников иной раз заставляли некоторых отпустить по их адресу какое-то замечание. Раз-другой случайный прохожий видел лицо Линана и ахал, внезапно сообразив, кто он такой, а затем бледнел в приливе внезапного страха; но прежде, чем наблюдательные успевали что-либо сделать, Линан уже проходил мимо и терялся в толпе, оставляя их вздыхать от облегчения.

Когда они добрались до дворца, какая-то четтка бросилась взять его лошадь, но он жестом отослал ее и сам вернулся на конюшню, где, невзирая на возражения местного слуги, настоял на том, чтобы самому почистить скребницей и накормить кобылу. Закончив, он почувствовал себя разогревшимся, вспотевшим и расслабившимся. Идя обратно в покои, он увидел во дворе Фарбена, деловито и повелительно раздающего указания нескольким рабочим, одновременно руководя писцами и секретарями. Увидев обращенный к нему взгляд Линана, Фарбен остановился и приблизился к нему.

– Принц Линан, вы желали меня видеть?

Один из секретарей Фарбена, молодой рыжий парень, казалось, удивился, что его хозяин вообще осмеливается разговаривать с Линаном.

– Нет. Рад видеть, что вы выполняете свои обязанности.

– Как мы и обсуждали, я должен сохранять город в порядке Для возвращения его законной правительницы. – Он сказал это без всякого намека на сарказм.

Линан натянуто улыбнулся, понимая, что Фарбену нужно напоминать всем, почему он работает администратором в городе, оккупированном врагом.

Ко времени прибытия Линана Коригана уже проснулась и завтракала. Она по-прежнему оставалась в постели, и большая миска с фруктами стояла у нее на коленях.

– Куда ты ездил?

– На прогулку, – ответил он, присаживаясь рядом с ней и беря себе фрукт.

– Тебе следовало взять меня с собой.

– Ты спала. Городская жизнь изнежила тебя.

– Мы, четты, вовсе не пренебрегаем роскошью, – негодующе фыркнула Коригана. – В Океанах Травы у нас нет выбора, когда нам спать и на чем спать. Но когда выпадает случай насладиться мягкой постелью и возможностью поспать допоздна, мы не отказываем себе в таком удовольствии.

– Значит, ты не скучаешь по степи?

– Конечно, скучаю. – Коригана сделалась серьезной, и голос ее стал тихим, будто бы доносящимся издалека, словно она внезапно перенеслась в Океаны Травы. – Сколько мы еще пробудем в Даависе?

– Пока не прибудут подкрепления из Хаксуса. Нам нужно оставить в этом городе гарнизон, а потом собрать припасы для кампании в Чандре. Даавис будет служить нам базой, пока не возьмем Спарро.

– Подкрепления, возможно, прибудут лишь поздней осенью. Не забывай, Хаксус все еще только оправляется от поражения. И значит, до следующей весны никакой кампании не будет, а к тому времени Арива организует новую армию.

– А кто сказал, что мы должны ждать до весны?

– Ты будешь воевать зимой?

– Зима на востоке бывает суровой, но она ничто по сравнению с тем, что приходится выносить четтам в Верхнем Суаке. Мы можем напасть на Чандру, когда будем готовы, даже если такая готовность придется на середину зимы. К тому времени наши четты как следует отдохнут.

– Разве ты не собираешься попросить у кланов еще воинов?

Линан покачал головой.

– Нет. Мы начали поход с двадцатью тысячами всадников, и у нас все еще почти восемнадцать тысяч. Этого хватит для завоевания Кендры, покуда не вмешивается со своей армией Гренда-Лир. А коль скоро Спарро будет в моих руках, воспользовавшись войсками из Хьюма и Хаксуса, мы сможем сколотить армию, способную посоперничать со всем, что бы ни создала Арива.

– Мы, четты, не привыкли сражаться совместно с другими войсками. Будет нелегко заставить всех нас действовать слажено.

– Тем не менее с твоей, Эйджера и Гудона помощью мы с этим справимся.

Он вдруг потупился и взял из миски фрукт, не надкусывая его.

– С Камалем это было бы намного легче, – сказала за него Коригана.

– Да. Думаю, в грядущие месяцы нам будет больше всего недоставать его. Зимой, когда всем остальным хотелось оставаться дома, сидя у камина, попивая пиво и рассказывая байки, он выгонял гвардейцев упражняться, или точить мечи, или обучать новобранцев. Уж он-то знал, как превратить крестьянских парней, рыбаков и работяг в самых лучших солдат королевства. У меня такого навыка нет.

– Возможно, Эйджер сумеет, – заметила Коригана. Линан улыбнулся.

– Да, старина Эйджер. Если кто и способен справиться с этим теперь, после смерти Камаля, то только он.

– Подъем!

Эйджер почувствовал, как его перевернули, прежде чем с глухим стуком удариться о холодный каменный пол.

– Уф, – пробурчал он.

Мофэст встала над ним, ногой потыкала его в спину. И добилась лишь еще одного невнятного звука. Она недоверчиво покачала головой. Он начинал слишком сильно привыкать к удобствам так называемой цивилизации. Она подошла к рукомойнику и вернулась с кувшином для умывания, вылив ему на голову содержимое.

– Совсем не обязательно было это делать, – все еще лежа на полу, проворчал Эйджер. – Я и так уже проснулся.

– Да, как просыпается дерево.

Он внезапно повернулся, схватил ее за лодыжки и рванул на себя. Она упала на него, он схватил и поцеловал ее.

– Мы зря теряем время в Даависе, – сказала она.

– Здесь еще много дел.

– Да, но не для клана Океана. Чтобы отстраивать город, у Линана есть строители, плотники и каменщики. А нам следует ездить в чистом поле.

Он снова поцеловал ее.

– Не говори мне, что ты так не считаешь, – настаивала она. Он вздохнул и выбрался из-под нее.

– Возможно, – признал он, разыскивая среди постельного белья свои бриджи и кожаную безрукавку. Они сбились в спутанный ком в ногах постели. Одежда почему-то всегда оказывалась там. Он гадал, не вызвано ли это каким-то законом природы.

– Сам Хьюм ведь еще не завоеван, – добавила Мофэст.

– Восточные провинции не похожи на Океаны Травы, – сухо рассмеялся он. – Если взять столицу, то возьмешь и сердце провинции. А на западе никакой столицы нет.

– Там вообще нет городов, – уточнила она.

– А на востоке политическая и экономическая сила сосредоточена в больших и малых городах, они связаны со столицей торговлей и традицией. И потому не осталось никакой незавоеванной части Хьюма, так как Хьюм был завоеван в тот миг, как под нашим натиском пал Даавис. А когда мы выступим в поход на Чандру, то нацелимся прямо на Спарро. Когда же мы возьмем Кендру, все королевство упадет в наши руки, как созревший плод.

– Как странно. – Мофэст покачала головой и стукнула себя в грудь. – Вот почему четтов никогда не завоевать!

– Неверно. – Эйджер мрачно улыбнулся ей. – Завоевать можно всех. Надо только узнать слабое место народа и ударить по нему.

– У нас нет слабых мест, – заявила она.

– Ну конечно, есть. Ваши суаки и водопои. Ваш скот. Ваше отсутствие организации. Ваша склонность к грызне и спорам между собой. Всем этим можно воспользоваться. Как и воспользовались наемники и король Хаксуса во время Невольничьей войны. Отцу Кориганы пришлось пойти на войну против собственного народа, чтобы объединить его.

Он направился к рукомойнику, огляделся в поисках воды и лишь потом вспомнил, куда ее подевала Мофэст.

– Ну и как мне теперь умыться?

– Ты и так чистый, – она провела пальцами по его насквозь промокшим волосам.

– Но ты права. Надо чем-то заняться. Я поговорю об этом с Линаном. Может, он отпустит клан Океана на разведку в Чандру.

Глаза у Мофэст так и загорелись.

– Дать бой?

Эйджер пожал плечами, заставив свой горб подняться в воздух подобно горе.

– Может быть. Но главным образом выяснить, где у них расположены сторожевые посты, чтобы мы могли захватить или обойти их, когда в поход выступит вся армия.

– На это могут потребоваться недели, – взволнованно проговорила она.

– Да, – рассмеялся Эйджер. – На это могут потребоваться недели.

– Мы будем вместе. Наедине.

– Наедине с тысячей воинов клана Океана.

Настала ее очередь пожать плечами.

– Ну, они все равно что семья.

Эйджер застонал.

– Никому не нужна такая большая семья.

– Ты наш отец, Эйджер, наш вождь.

Он кивнул, улыбнувшись.

– Да, и горжусь этим.

Мофэст облизнула губы.

– И мы всегда можем пополнить эту семью.

Улыбка Эйджера превратилась в усмешку.

– Это требует стараний.

Мофэст взяла его за руку.

– Чем больше, тем лучше.

– Я же только-только оделся, – запротестовал он, впрочем, не сильно.

Гален счел это место сухим, малопривлекательным на вид и неуютным; кишащим законной долей пауков, скорпионов и многоножек. Именно потому он и понял, что Чарионе оно понравится.

– Идеально, – промолвила она.

– Еще бы, – пробормотал он себе под нос, а затем добавил уже погромче: – Холмы эти выше, чем я ожидал.

– Хорошая территория для обороны, – задумчиво произнесла она, – и тянется близ реки. – Королева остановилась на самой высокой точке, на валуне величиной с дом, и посмотрела на запад и северо-запад. – Хороший обзор.

– Даавис видно?

– Не совсем. На горизонте виднеется пятно, которое может быть дымом кухонь города.

– Или же просто тучей.

– Вполне вероятно. Но я вижу северную дорогу. Она достаточно далеко, чтобы выглядеть тонкой желтой ниткой.

– Укрытие с видом на пыльную дорогу. Чудесно.

– Не надо язвить. Тебе не идет. Это место дает мне идеальный пункт наблюдения за главным путем подхода подкреплений к Линану из Хаксуса.

Гален молча обругал себя; ему следовало понять, насколько важна эта дорога, как только Чариона упомянула о ней. Он вскарабкался на валун и встал рядом с ней.

– Как твой бок?

Она медленно подвигала правой рукой вверх-вниз. Дуга размаха, которую она могла описать, увеличивалась с каждым днем, а синяк на груди сделался теперь розовато-желтым пятном, съеживающимся что ни день.

– Скоро смогу пользоваться мечом, – прикинула Чариона.

– Я все думал, когда ты подойдешь к этому. Действовать мечом против кого?

– Против Линана, конечно же.

– Я имею в виду, против кого конкретно?

Она показала в сторону дороги.

– Против них.

Гален прищурился и еле-еле сумел различить на северной дороге какую-то темную рябь.

– Войска.

– Или припасы. А может, даже небольшой караван. Чем бы оно ни было, его уничтожение причинит ущерб Линану. – Она продолжала смотреть на север. – Глянь-ка вон туда…

Гален снова прищурился.

– В той стороне я даже дороги не вижу…

– Вот-вот. Если я не ошибаюсь, – она повернулась к Галену, – а со мной такое бывает редко – это теснина Элстра. Она тянется с севера на юг примерно лигу.

На сей раз Гален вполне поспевал за ее мыслью.

– Идеальное место для засады.

– Именно. Особенно для отряда пехоты.

– Ты собираешься набрать пехоту?

Он впервые слышал об этом.

– Божья погибель, Гален, – она покачала головой. – Вы, аристократы Двадцати Домов, действительно полагаете, будто мир был создан исключительно для вашего блага.

– И чем я заслужил подобную оплеуху? – раздраженно спросил он.

– Откуда ты получаешь своих лошадей?

– Лично я?

– И ты, и все другие рыцари.

– Ну, из своих конюшен или с ферм за городом.

– И какие урожаи вы собираете на тех фермах?

– Небольшие. Там в основном пастбища для лошадей… – Он умолк.

– Вот именно. Чтобы разводить лошадей, надо быть богатым, особенно если разводишь боевых коней, поскольку их нужно по-особому объезжать, кормить и скрещивать. Ты погляди вокруг. Это страна фермеров и лесорубов. Неплохая по любой мерке, но не богатая. Земля здесь более сухая и глинистая, чем у вас вокруг Кендры или в зеленых долинах, какие найдешь повсюду в Чандре. У среднего фермера может быть одна лошадь, самое большее две, но это, вероятно, будут старые клячи с продавленными спинами и склонностью кусаться. Вот потому-то я и собираюсь набирать пехоту. Кроме того, если мы воспользуемся в качестве укрытия этим холмом, то куда бы ты предложил деть наших лошадей?

– Я никогда не сражался пешим, – с сомнением протянул он.

– Нет, сражался. – Она потрепала его по руке. – Защищая мой город, и по всем донесениям, сражался ты хорошо.

– Откуда ты знаешь? – спросил Гален, но она видела, что он польщен такой оценкой.

– Фарбен рассказал. По-моему, ты ему понравился. – Лицо ее стало серьезным. – Надеюсь, он прав.

Гален снова рассмотрел холм с точки зрения Чарионы. Тот давал им легко обороняемую позицию, хороший обзор северной дороги, доступ к реке и уйму потайных нор.

– Отлично, ты меня убедила, – сказал он. – Что дальше?

– Будем набирать солдат.

– Как только ты этим займешься, о твоей затее тут же поползут слухи. В конечном итоге об этом Прознают четты и заявятся посмотреть.

– Пускай. Нам самое время снова дать им по носу.

– Ты серьезно думаешь, что мы сможем победить?

Чариона полуулыбнулась и покачала головой.

– Сами по себе? Конечно, нет. Я рассчитываю на то, что ваша королева – извини, НАША королева – в конце концов придет мне на выручку. Я помогу ее делу всем, чем смогу. Мы можем лишь ужалить Линана, но, возможно, хватит и этого. Это может иметь огромное значение.

Линан созвал военный совет. После падения Даависа это был первый случай, когда он, Коригана, Эйджер, Гудон и Дженроза встретились в одном помещении. Они собрались в зале, который, как сообщил им Фарбен, использовался для тех же целей королевой Чарионой, и расселись вокруг квадратного стола. Все, за исключением Дженрозы, казались расслабленными и уверенными в себе; она же сидела с тем усталым, мрачным выражением лица, которое появилось у нее после отъезда Эйнона, и Линан не знал, как и чем можно изменить его. И твердо решил поговорить об этом с Эйджером после заседания.

– Нам нужно обсудить несколько вещей. Во-первых, к нам начали прибывать подкрепления из Хаксуса.

– Видел я их, – пренебрежительно обронил Эйджер. – Жалкие крохи. Всего лишь новобранцы.

– После недавно перенесенного Хаксусом нам не следует ожидать лучшего. Но их можно будет обучить. – Он многозначительно посмотрел на Эйджера, и горбун понимающе вздохнул.

– Мы также должны решить, кем заменить Камаля.

Дженроза резко подняла голову.

– Что ты хочешь этим сказать? – требовательно спросила она.

– Я хочу сказать, что нам нужен кто-то для командования знаменем улан, – не меняя интонации, ответил Линан. И посмотрел на Гудона. – Я подумывал о твоем брате Маконе, но он нужен мне в другом месте. И в-третьих, мы должны обсудить время нашего нападения на Чандру.

– Я и сам немного поразмыслил над этим, – признался Эйджер.

– Я так и думал, что ты мог поразмыслить об этом, – улыбнулся Линан. – Твои размышления случайно не связаны с длительным рейдом на территорию Чандры?

Эйджер, похоже, смутился.

– Возможно, – чересчур сдержанно ответил он.

– С участием клана Океана?

Эйджер неуютно заерзал в своем кресле.

– Возможно.

– В первую очередь – первоочередное, – вмешалась в их пикировку Коригана. – Подкрепления.

– Пока их прибыло всего триста, четырьмя группами, – сообщил Линан. – Сплошь копьеносцы.

– А сколько ты просил прислать Салокана?

– Чуть больше трех тысяч, почти все они будут выделены для обороны Даависа; и горстка саперов, на замену тем, кого мы потеряли при штурме города.

– Этих надо ценить на вес золота, – сказал Эйджер. – Ты доверишь хаксусцам защищать для тебя Даавис?

– Ровно настолько, насколько необходимо. Если все пойдет по плану, то еще до следующего лета в наших руках будет Спарро, и Даавис станет менее важным в общей картине.

– А Салокан не попытается захапать его себе? – спросил Гудон.

Линан вспомнил свой последний разговор с Салоканом.

– Нет. Он нас никогда не предаст.

– Это не помешает какому-нибудь наделенному богатым воображением хаксусцу из гарнизона попытаться захватить Даавис от его имени.

– Мы оставим командовать гарнизоном офицеров-четтов, – сказал Линан, – а вместе с ними и приличный контингент воинов-четтов.

– Пока только триста бойцов подкрепления. – Коригана покачала головой. – Надеюсь, приток несколько возрастет.

– Этих Салокан отправил из числа своих внутренних войск сразу, как только получил мою просьбу. Остальных рекрутировали и отправят на юг через несколько дней. За половину осени мы должны получить их всех. Более того, они привезут с собой припасы – оружие, лошадей, несколько золотых слитков.

– Слитки? – заметно удивилась Коригана. – Нам, четтам, не нужно платить за службу!

– Не для нас, кузина, – пояснил Гудон. – А для города. Если Даавис хочет выжить, он должен возобновить торговлю, да и хаксусским войскам придется платить.

– Если ты хочешь, чтобы я обучал эти жалкие крохи, малыш, – завел речь о своем Эйджер, – то не позволишь мне гулять по Чандре с кланом Океана.

– К сожалению, да, – согласился Линан.

– Мои ребята будут разочарованы.

– Я не хочу, чтобы это случилось, дружище. Клан Океана все же сможет провести свой долгий рейд, но сделает это под предводительством Мофэст, а не твоим.

– Отлично. – Эйджер кивнул.

– Уланы, – ровным тоном заговорила Дженроза. – Кто будет командовать ими? Кто сможет заменить Камаля в их сердцах? И поскольку ты отпустил три эскадрона с Эйноном и Маконом, здесь у тебя осталось немногим больше. В сражении с рыцарями они потеряли почти половину своих бойцов.

Каждое слово было нацелено на Линана, словно она оскорбляла его за такое пренебрежение уланами и, тем самым, памятью ее возлюбленного.

– Думаю, в их сердцах Камаля не заменит никто, – ответил Линан. – Да и в сердцах остальных, если уж на то пошло. Но я не стану наказывать их за это, оставляя без командира. А численность их мы увеличим, когда реорганизуем некоторые знамена. – Он повернулся к Коригане. – Сделай так, чтобы к уланам добавили еще двести всадников. Согласуй их обучение с Эйджером.

– Я ничего не понимаю в тяжелой кавалерии, – возразил Эйджер.

– Но ты знаком с дисциплиной, необходимой для того, чтобы заставить тяжелую кавалерию работать.

– А кто будет командовать? – не отставала Дженроза.

Линан встретился с ней взглядом.

– Терин из клана Дождя.

Выражение лица Дженрозы мало чем отличалось от лиц остальных участников совещания.

– Он слишком молод! – заявила Дженроза.

– Верно, это огромная ответственность для Терина, – поддержал ее Гудон.

– Он возглавляет собственный клан, умело и храбро командовал одним из наших знамен. Кроме того, он заслуживает награды за свою роль в нашей победе над наемниками. Если б не он и его клан, Рендл никогда бы не попал в западню.

– А кто примет командование его знаменем?

Линан пожал плечами.

– Им должен стать вождь клана. С тех пор, как мы выступили весной из Верхнего Суака, многие вожди проявили инициативу. Коригана может выбрать того, кто, по ее мнению, больше всех заслуживает повышения.

– Акота из клана Луны.

Линан удивленно посмотрел на нее.

– Она же выступала против тебя на стороне Эйнона.

– Верно. – Коригана кивнула. – Но после возвращения Эйнона она доблестно сражалась за наше дело. Кроме того, это покажет тем, кто первоначально стоял на стороне Эйнона, что между кланами четтов больше нет никакой вражды.

– Она уже старая, – пробормотала Дженроза.

– Зато опытная, – контрдоводом ответила Коригана.

– Значит, решено, – твердо сказал Линан. – А теперь перейдем к последнему вопросу: когда нам возобновить войну?

– Как только Даавис будет подготовлен к обороне, – быстро сказала Коригана.

– Как только мой клан завершит свой рейд, – высказался и Эйджер. – Мы не можем вторгаться вслепую. Чандра куда более крепкий орешек, чем Хьюм: она и богаче, и населения там больше, и дороги получше, да и к Кендре поближе…

– На Хьюм мы напали, как степной волк на карака, – напомнил Гудон. – Без предупреждения.

– И проиграли, – указал Эйджер. – Мы не знали ни численности, ни состава вражеской армии.

– Эйджер прав. – Линан тяжело вздохнул. – Мы проиграли потому, что приняв решение добиваться трона Гренды-Лир, я слишком рвался схватиться с армией королевства. Хотел одолеть ее и покончить с этим.

Все взгляды остановились на Линане. Никто, даже Дженроза, искренне не считал, что в поражении виноват он. Линан понял, о чем они подумали.

– Решение принимал я, и значит, ответственность лежит на мне. Проиграли мы все, включая Камаля, проиграли потому, что у меня не было о враге сведений, нужных для составления надлежащего плана сражения.

– Даже Камаль не стал бы винить тебя в этом, – сказала Дженроза.

Теперь все взгляды обратились к ней. Эти слова были самыми мягкими, какие кто-либо слышал от нее за долгое время.

– Спасибо, – сказал Линан.

– Значит, ты дождешься, пока клан Океана не закончит свой рейд, прежде чем двинуть в Чандру всю армию? – спросил Гудон.

– Подождем. – Линан кивнул.

– Верно, маленький господин, я понимаю твою озабоченность, – продолжил Гудон, – но подумай о том преимуществе, которое ты получишь при стремительном нападении. Ведь ты же Белый Волк.

– Есть и другие причины помедлить, – с улыбкой ответил Линан. – Причины, в которые я в данный момент не хочу углубляться. Но тут вы должны мне довериться.

Сбитый с толку Гудон ничего не сказал, но кивнул, соглашаясь с ним.

– Значит, закончили, – сказал Линан.

Все встали, собираясь разойтись. Он подошел к Дженрозе и положил руку ей на плечо.

– Задержись немного.

Он подождал, пока остальные не вышли, и жестом предложил ей снова сесть.

– Я откладывал решение об уланах сколько мог, – сказал Линан.

– Спасибо, что говоришь мне об этом, – немного напряженно поблагодарила она, а затем более непринужденно добавила: – Я знала, что это было необходимо сделать. Но боялась, что замена Камаля в качестве командира знамени улан будет означать, что он никогда не вернется.

– Задерживало меня не только это, – медленно проговорил Линан. – Не знаю, следует ли мне говорить тебе об этом, но по-моему, ты заслужила право знать. Мы всегда были друзьями, но иногда я не могу сделать для друзей того, что хотел бы.

Дженроза с любопытством посмотрела на него. Она понятия не имела, о чем он толковал.

– Что ты имеешь в виду? Что еще задержало твое решение?

– Многие из улан выразили мне или Эйджеру желание, чтобы ты заняла место Камаля в качестве командира их знамени.

Дженроза моргнула. Идея эта показалась ей одновременно и абсурдной, и желанной. Она не была воином, но иметь возможность продолжить начатое Камалем, делать это именем Камаля!

– Почему же ты мне не сказал? – спросила она.

– Вот сейчас и говорю.

– Но почему ты не посоветовался со мной об этом? – Голос ее сделался резким.

– Время, когда я должен был советоваться с тобой – или с Эйджером, или еще с кем-либо – о том, как командовать этой армией, прошло.

– Вот как раз это-то больше всего и ранило Камаля! – выпалила она.

Едва договорив, она ахнула и отвернулась от Линана. На глаза Линана навернулись слезы.

– Да, и понимание этого ранило и меня тоже. Но пойми, Дженроза, мое решение было принято для общего блага. Ты храбрый боец, но ты не воин, а для командования уланами мне нужен воин. Сами же уланы – как и мы с тобой – хотели бы сохранить Камаля любым способом, каким только можно, и сделать тебя командиром знамени было для них способом добиться этого, – но это было бы неправильно. И последняя причина, самая веская причина, хотя ты, возможно, не согласишься с этим, заключается в том, что у тебя и так есть роль в этой армии, роль, которую не сможет сыграть никто другой. Ты…

– Нет! – закричала она, оборвав его. – Не говори этого, не произноси этого слова!

Линан в замешательстве посмотрел на нее. Ему было больно видеть ее такой расстроенной, но он не вполне понимал, что же послужило причиной. Он видел, что это не только из-за смерти Камаля, но более ни о чем не догадывался. Если б только он мог спросить у нее…

– Ладно, – согласился он и протянул руку коснуться ее, но она внезапно встала и отступила от него.

– Мы закончили?

Ее тон сказал ему, что безусловно закончили, независимо от того, хотелось ему этого или нет.

– Да.

Она коротко кивнула и вышла.

Чариона, низко пригнувшись за скальным выходом, отмечающим край теснины Элстра, слегка похлопала по плечу каждого из своих новых солдат. Команда была смешаная, но эти люди являлись первыми добровольцами, желающими сражаться за Хьюм, и, что еще важнее, были знакомы со стрельбой из лука, даже если лук этот был для охоты на мелкую дичь, разнообразившую диету фермеров и ремесленников. Она выставила по верхнему краю теснины цепь из шестидесяти лучников. Еще сорок бойцов имели оружие рукопашного боя – в основном копья, но кое-кто и мечи, унаследованные с воинской службы или от служивших в армии предков – и находились под командованием Галена. Они располагались в сухом русле реки, тянущемся в теснину близ ее южного конца. Она прошла до конца цепи стрелков и рискнула выглянуть из-за скального выхода – посмотреть, как там отецХерн, отвечающий за половину лучников на другой стороне теснины. Они коротко помахали Друг другу, а затем переключили внимание на ползущую по теснине колонну. По прикидке Чарионы, в ней насчитывалось примерно сто пятьдесят вражеских солдат, шагающих по двое в ряд, разделенных на два отряда с большим обозом между ними. Сплошь пехота, сплошь вооруженная копьями и мечами, а единственной защитой ей служили шлемы массового производства. Даже отсюда Чариона видела, что военная жизнь для неприятеля столь же нова, как и для ее собственных солдат; оружие свое они держали слишком напряженно или вообще как попало, да и шлемы не всегда сидели на них так, как следовало. И, самое важное, они не выслали разведчиков ни вперед, ни по флангам. Более легкой цели они ей предоставить не могли.

Трудность заключалась в необходимости дождаться наиболее подходящего момента для нанесения удара. Она не переставала приглядываться к своим солдатам, готовая остановить любого, кто вздумает встать и выстрелить раньше времени: при такой близости неприятеля это было сильным искушением.

Чариона рискнула выглянуть еще раз – проверить, точно ли она прикинула скорость их передвижения. Достаточно близко, решила она, снова спряталась и принялась считать. Дойдя до двухсот, проверила еще раз. Последние солдаты колонны поравнялись с ее позицией. Пора.

– Давай! – крикнула она, вскакивая на ноги.

Враги посмотрели в ее сторону как раз вовремя, чтобы увидеть тридцать стрел, со свистом полетевших в них. Большинство не попало в цель, но три нанесли смертельные или увечащие раны, а еще десять вонзились в руки и ноги. Сразу же после этого выкрикнул команду и отец Херн; ошеломленный и сбитый с толку неприятель любезно посмотрел в другую сторону – и получил еще тридцать стрел; эти, будучи лучше нацеленными, нанесли больше вреда.

Когда по колонне с обеих сторон хлестнул второй залп стрел, строй распался, превратившись в беспорядочно мечущуюся толпу. Большинство ударилось в панику, причем некоторые потому, что в них попали. Никто не отдавал приказов. Еще один залп. К этому времени поразили уже половину шедших в хвосте колонны. Солдаты катались по земле, стеная и крича от боли.

– Вперед! – приказала Чариона, и ее тридцать лучников полупробежали вперед к югу и принялись стрелять по авангарду колонны.

Херн дал своей группе еще пару раз выстрелить по арьергарду, прежде чем направить их туда же. Всего через несколько минут неприятель обратился в бегство. Побросав оружие, новоиспеченные солдаты бросились бежать обратно тем же путем, каким пришли. Ждавшая этого Чариона приказала лучникам сосредоточиться на животных, тянущих телеги и фургоны обоза. Многие стрелы угодили в цель, но лишь немногие нанесли смертельные раны. Большинство животных вставало на дыбы и заворачивало обратно, загораживая дорогу своим грузом. Стремясь убраться прочь, солдаты авангарда перелезали через них и друг через друга. Теперь Чариона подала последний сигнал – и две стрелы полетели к устью сухого русла.

Секунду спустя оттуда вырвались Гален и его сорок воинов и врезались в бегущих солдат. Они не знали пощады, без колебаний поражая врагов в спину и отшвыривая в сторону трупы, спеша добраться до новых противников. Покуда пехота, рубя, продвигалась с севера, две группы лучников перебежали на свою первоначальную позицию и осыпали новыми стрелами все еще дезорганизованный арьергард. Некоторым солдатам из самого конца колонны повезло избежать этой бойни, но из остальных это мало кому удалось.

Бой быстро закончился, и теснина наполнилась запахом крови и смерти. Над ней уже кружили вороны и даже ястребы, дожидаясь начала пиршества.

Чариона присоединилась к Галену у обоза. Тот держал горсть золотых монет.

– Деньги! – крикнул он. – Хаксусское золото и серебро. Хватит для набора небольшой армии!

Он бросился к паре разбитых ящиков; из них на дорогу высыпалась солома, быстро пропитывающаяся кровью; среди соломы валялись мечи. В фургонах поблизости стояли ящики таких же размеров.

– И у нас теперь хватит оружия снарядить ее!

Чариона кивнула.

– Нам надо уходить, – спокойно сказала она. – Возможно, четты отправили отряд проводить эту колонну на последнем отрезке пути.

– Если нет, то в будущем станут отправлять! – усмехнулся Гален.

– И это еще больше замедлит наступление Линана.

Гален похлопал ее по плечу.

– Можешь, по крайней мере, хоть немного улыбнуться. Это же замечательная победа! Посмотри, чего ты добилась всего лишь с сотней необученных новобранцев!

– В бою с такими же необученными, захваченными врасплох и очень усталыми новобранцами, – уточнила она. – Но да, победа эта важна. Она поможет поднять боевой дух и увеличит приток добровольцев.

Гален сделался серьезней.

– И гарантирует, что Линан явится за нами.

Теперь уже улыбнулась Чариона, но без веселья.

– Если хоть чуточку повезет.

Эйджеру разрешили проехать со своим кланом до самой границы Чандры. На дорогу туда из Даависа уйдет три дня – три дня, которыми он собирался насладиться сполна. В первые несколько часов он установил быстрый темп, стремясь освободиться от паутины, опутавшей его разум и разум его воинов. У городской жизни были свои преимущества, но она ограничивала взгляд на мир и на свое место в нем. А верхом на лошади, с развевающим волосы ветром, запахом деревьев и земли в ноздрях, птичьим пением в ушах, ощущением прямых солнечных лучей на коже, жизнь с каждым мгновением делалась все шире – так же, как и усмешка Эйджера по мере того, как город оставался все дальше и дальше позади.

Незадолго до полудня Эйджер осознал, что от земли идет тяжелый, глухой гул, словно поверхность, по которой он скакал, изменилась. Затем он почувствовал перемену и в своих воинах; по колонне от арьергарда до авангарда пробежал шепот. Он оглянулся через плечо и застонал, увидев фигуру, несомненно принадлежащую скачущему к ним Линану.

«Он передумал и собирается попросить меня вернуться в Даавис уже сегодня», – подумал он. А затем заметил и другие детали.

Позади Линана трепетал на ветру его стяг – золотой круг на темно-красном поле – и тянулась колонна всадников, заметно более широкая, чем ей следовало быть, четыре лошади вряд вместо двух.

– Он привел с собой Красноруких, – вслух подивился он.

– Линан? – Мофэст посмотрела на него.

Вместо ответа Эйджер поднял руку, останавливая свою колонну и принялся ждать, пытаясь игнорировать сотню вопросов, крутившихся в голове.

Через пару минут Линан догнал их. Он натянул узду, и бок о бок с ним высился б седле Гудон, весело ухмыляясь, словно ярмарочный болванчик.

– Решили присоединиться к нашему рейду по Чандре, ваше величество? – легковесно спросила Мофэст.

– Хотелось бы, – улыбнулся ей Линан. Он откинулся в седле и глубоко вздохнул. – Клянусь богом, очень хотелось бы.

– Что случилось? – спросил охваченный нетерпением Эйджер.

– Мы потеряли колонну, – ответил Линан.

– Где?

– В теснине примерно на день пути к северу отсюда. Перерезано свыше ста бойцов подкрепления из Хаксуса, и забраны все сопровождаемые ими припасы и деньги.

– Когда?

– Три дня назад. Некоторые из уцелевших добрались до Даависа как раз после того, как ты выехал с кланом.

– А кто?

– Никто не смог нам этого сказать, – пожал плечами Линан. – Это была хорошо подготовленная засада. Лучники по обеим сторонам теснины, спрятанный в сухом русле пехотный резерв. У них не было никакой надежды на спасение. – Он на миг поднял взгляд к небу, а потом снова опустил его на свои руки. – Дела начинали складываться слишком просто, не правда ли, дружище? Мне следовало знать, что обязательно должно произойти что-то подобное. Просто во всех прочитанных мной исторических сочинениях взятие столицы королевства прекращает всякое сопротивление.

– Это ведь гражданская война, – указал Эйджер. – У нас нет никаких исторических сочинений о гражданских войнах, за исключением легенд о самых древних временах. – Он увидел по лицу Линана, что присутствовало еще что-то. – Продолжай.

– Единственное, о чем в один голос говорили все уцелевшие, так это о том, что засаду спустила с цепи темноволосая женщина.

– Чариона. Мы знали, что она скрылась из города.

– И бежала, как мы думали, в Чандру, а потом в Кендру.

– Прочь с нашего пути, – добавил Гудон.

Линан наклонился и похлопал Эйджера по плечу.

– Ну, по крайней мере, теперь ты знаешь, что я прискакал сюда не для того, чтобы уволочь тебя обратно в город.

Пораженный Эйджер внезапно поднял голову.

– Ты ведь не бросил на поиски все знамена, верно?

Линан разочарованно посмотрел на друга.

– Я понимаю, что это может быть отвлекающим ударом, с целью оставить город без защитников. Коригана по-прежнему там, вместе с остальной нашей армией. Для охоты на Чариону нам нужно только два знамени. Будь ее отряд сколь-нибудь больше одной-двух сотен, из хаксусской колонны не уцелел бы никто.

Эйджер слабо кивнул вместо извинения.

– Значит, мы едем на север?

– Пока не доберемся до той теснины. А там поищем след.

– Охота! – воодушевился Эйджер.

Ухмылка Гудона сделалась еще шире.

– Верно, дружище, охота!

Отец Херн закончил отсчитывать два хаксусских золотых и четыре серебренника. Заботливо завязав кожаный кошель с деньгами, он положил его в карман плаща, и передвинул монеты через свой кухонный стол. Сидевший напротив него черноглазый коротышка поглядел на монеты, а потом на священника.

– Так значит, этого хочет наша королева?

– Ты знал меня почти всю жизнь, Кивилас, и доверяешь мне. А я говорю тебе, что королева Чариона возглавляла нападение в теснине Элстра. Хьюм дает отпор этому демону Линану.

– Этому демону Линану? – насмешливо улыбнулся Кивилас. – Вы что толкаете, отец, политику или религию?

– Я самолично слышал от Чарионы, на что похож этот Линан Розетем, – отозвался отец Херн. – Он – демон. – Руки у него немного тряслись и пришлось положить их ладонями на стол. – Откровенно говоря, я не хотел ввязываться в это дело, но узнав от самой Чарионы, чем стал принц Линан, счел, что у меня нет иного зыбора, кроме как помогать всем, что только в моих силах.

Улыбка Кивиласа исчезла, а лицо потемнело.

– Я слышал разговоры и о его сестре. На прошлой ярмарке поговаривали, будто ее дочь родилась, изрыгая кровь, и убила двух повитух прежде, чем ее сумели уничтожить.

Херн побледнел. Эту историю не слышал даже он с его церковными связями. Но ничуть не усомнился в ней.

– Думаю, проклят весь род Розетемов. Ходит даже слух, что Олио, которого все знают как человека мягкого, словно ребенок…

Кивилас кивнул в знак того, что он тоже слышал об этом.

– …занимался темной магией в ночь, когда Кендру охватило пламя.

– Кендра уничтожена?

В это Кивилас не мог поверить, и его лицо красноречиво говорило об этом. Кендра неуничтожима. Даже хьюмские фермеры вроде него, простые как палки и в большей степени наделенные здравым смыслом, нежели воображением, верили, что в столице Гренды-Лир – столице мира! – есть нечто почти мистическое.

– Не целиком. – Херн покачал головой. – Но от дворца до причалов все сгорело.

– Тогда Арива не отправит армию на север! Она использует ее для восстановления города!

– Чариона и ее помощник-кендриец заверяют меня, что Арива нас не подведет. Мы можем ожидать армию скоро, возможно еще – до зимы.

– Нет, – не согласился Кивилас. – Вы священник и привыкли верить в труднодостижимое, но я фермер и полагаюсь на то, что вижу собственными глазами. Я сражался с работорговцами во время Невольничьей войны, и точно вам говрю, что никакая армия не передвигается так быстро. – Он поморщился. – За исключением, возможно, пришедшей из Океанов Травы.

Херн толкнул монеты дальше через стол.

– Я знаю о твоей службе Хьюму и королевству. Именно потому-то я и попросил тебя прийти. Твоя деревня может дать семь солдат для армии Чарионы, а с тобой восемь. Вот сумма, равная двадцати четырем серебренникам, плата вперед, за полный месяц. Возьмите ее и присоединяйтесь к нашему делу.

– Нам не нужно денег, чтобы доказать свою преданность королеве Чарионе. – Имя ее он произнес почти благоговейно.

– Королева знает это. Она не покупает вашу преданность, а заботится о том, чтобы ваша деревня не понесла ущерба, отправив своих лучших и сильнейших сынов присоединиться к ней. Благодаря этим деньгам, пока вас нет, на столах ваших семей всегда будет еда.

Кивилас одобрительно хмыкнул. Его ладонь зависла над монетами.

– А когда минет первый месяц?

– Будут новые деньги, захваченные в обозах из Хаксуса.

Кивилас усмехнулся и сгреб монеты в ладонь.

– Вы получите своих восемь солдат.

– Не я, – серьезно ответил Херн. – Королева Чариона.

Добираться до теснины четтскому войску понадобилось день с лишним. Следы бойни они нашли достаточно легко. Дорога была завалена полусъеденными трупами ста с лишним солдат. Мухи роились в воздухе густо, подобно туче пыли, а птицы перекликались и кружили в вышине, дожидаясь, когда живые уберутся и они смогут возобновить пиршество. Прежде всего Линан приказал собрать мертвых на огромный погребальный костер. Эту работу еще не успели завершить, когда наступил полдень и стоявшая в воздухе вонь сделалась почти невыносимой. Линан сам зажег погребальный огонь.

Четты рассыпались, расходясь на север и юг, восток и запад от теснины, выискивая малейшие следы участников засады. Им не понадобилось много времени, чтобы обнаружить, что враг подошел с востока, а затем отступил туда же, тяжело нагруженный добычей.

– Что расположено между нами и Спарро? – спросил Линан Эйджера.

– Леса, немного холмов, несколько сел, – ответил Гудон раньше, чем Эйджер успел открыть рот. – Не забывай, маленький господин, что я, бывало, ходил лоцманом вверх-вниз по Барде. Эту часть мира я знаю весьма неплохо.

– Сколько сел?

– Не знаю. – Гудон пожал плечами. – У них там регулярно устраиваются ярмарки, значит, сел много, и между ними еще деревни.

– Не нравится мне это, – высказался Эйджер. – Враг мог рассеяться среди деревень и сел, и тогда будет почти невозможно выследить всех, особенно их предводителей.

– Тем не менее мы попытаемся, – решил Линан. – Если я должен буду наступать на Чандру, мне не нужен неприятель, действующий у меня в тылу.

– Нам может потребоваться на это остаток осени, – указал Эйджер.

– Мы двинемся на восток, пока не выйдем на первое поселение. А там получим описание окружающей местности и разделимся на четыре группы для охвата как можно большего числа сел и деревень за самое кратчайшее время. Эйджер и Мофэст разделят клан Океана, а мы с Гудоном – Красноруких.

Остальные не могли предложить ничего лучшего, и потому сводный отряд продолжал двигаться на восток, пока не добрался до местечка, слишком малого даже для того, чтобы называться деревней. Проживали там мелкоземельные фермеры, – работающие на земле, арендованной у владельца, который проводил почти все свое время в Даависе. Их знание местности простиралось не больше, чем на двадцать лиг в любую сторону, но в эти пределы попадала пара деревень и одно село.

– Как называется это село? – спросил Эйджер.

– Оно называлось Эсквидион, – сообщил ему фермер.

– Называлось? – переспросил Линан.

Фермер отступил на шаг. Он был не против разговора с безобразным ублюдком с изуродованной спиной, но этот невысокий бледный малый со шрамом пугал его.

– Священничье, если позволите.

– Позволяю, – разрешил Линан, озадаченный подобным выражением. – Но почему Священничье?

Фермер посмотрел на него как на идиота.

– Надо полагать, потому что там живет священник, – предположил Эйджер.

– Именно так, – согласился фермер. – Он приехал лет десять назад, построил часовню и все такое, и объезжает всю округу. Он может нарисовать вам карту, с вашего позволения.

– Позво… – Линан покачал головой. Какой смысл? – Тогда мы отправимся в Священничье. Вы видели, как тут проходили какие-нибудь солдаты?

– Только вас.

Следуя довольно туманным указаниям фермера, они около полудня нашли наконец большое село. Оставив за околицей большую часть колонны под командованием Мофэст, Линан, Гудон и Эйджер поехали по пыльной дороге, бывшей тут за главную улицу. Они спросили у одного местного, в самом ли деле это местечко село Священничье, и им совершенно недвусмысленно растолковали, что те, кто родился и вырос здесь, по-прежнему называют его Эсквидионом.

– Но священник-то здесь есть? – спросил Эйджер.

– В часовне, – ответил местный и показал на длинное, невысокое здание на краю села, сооруженное недавно из тесаного песчаника.

Трое спутников подъехали к часовне и спешились. Линан двинулся было войти первым, но Эйджер остановил его.

– Пусть сперва войдет Гудон. Священник не слишком удивится, увидев четта.

Гудон согласился и вошел, а следом за ним вошли и Эйджер с Линаном. В помещении было темно, и священник, вероятно, не очень хорошо разглядел, как они выглядят. По обе стороны просторного помещения стояли два ряда скамей, и они оказались в идущем между скамьями проходе, в конце которого стояло повернутое к скамьям простое, крепко сколоченное кресло. За ним же находилась стена с дверью.

– Задний вход? – спросил Гудон.

– Нет, – ответил Эйджер. – Главный зал не такой длинный, как здание. Там, вероятно, жилище священника.

Гудон подошел к двери и постучал. Они услышали, как заскребло по полу кресло, а затем шаги. Дверь открылась, и они столкнулись с мужчиной огромного роста, который, казалось, заполнил собой весь дверной проем. Он посмотрел на Гудона и моргнул от удивления.

– Уважаемый отец, – самым любезным тоном обратился к нему Гудон, – надеюсь, мы не помешали вашей медитации?

– Вовсе нет, – заверил его священник, малость слишком быстро на слух Линана. – Чем могу помочь?

– Я прибыл в поисках некоторых сведений. Меня направили к вам.

– В самом деле? Вероятно, сведений духовного рода?

– Увы, нет, – покачал головой Гудон. – Нам нужны сведения об этой местности, такие, как число сел и деревень, и число проживающих в них жителей.

– Я священник, а не картограф.

– Но вы также человек сведущий и немало поездивший, – вышел из-за спины Гудона Эйджер.

Священник неплохо потрудился, пытаясь скрыть свое потрясение, и Линан был уверен, что потрясен он отнюдь не видом горбуна. Работая в сельской местности вроде этой, он наверняка видел многих людей с уродствами того или иного рода; потрясение вызвал сам Эйджер – священник явно узнал его.

– Мне знаком ваш выговор, – быстро продолжил Эйджер. – Вы родом из одной деревеньки к востоку от Кендры.

– Вы там бывали? – спросил священник, пытаясь делать вид, будто ему это интересно, и увести разговор в сторону от предмета обсуждения.

– Нет, – признался Эйджер, – но у меня есть товарищ родом из деревни в той округе.

– Вы знаете, как называется та дерев…

– Ее зовут Дженроза Алукар, – не дал ему договорить Эйджер. – И, опережая ваш вопрос – меня зовут Эйджер Пармер.

– Верно, а меня – Гудон, – назвался четт.

– А, да. – На лбу у священника выступили мелкие бисеринки пота. – Я отец Херн. – Он попытался заглянуть за спину Эйджера. – А другой ваш друг?

– Друг? – переспросил Эйджер. – Да, полагаю, он мой друг. А также мой повелитель. Ваше величество?

Линан шагнул в сторону, чтобы священник рассмотрел его.

– Вы уже знаете, кто я, не правда ли, отец Херн?

У священника был такой вид, словно он, того и гляди лишится сознания. Гудон поддержал его за руку, а потом помог отойти в глубь зала и присесть в кресло. Линан занял единственное оставшееся кресло по другую сторону узкого стола и кивнул Эйджеру с Гудоном. Двое его спутников подвинули кресло священника так, что Херну приходилось смотреть прямо на Линана.

– И кто я?

– Вы принц Линан Розетем.

– Почти точно, – сказал Линан. – Я КОРОЛЬ Линан Розетем.

– А-а, – произнес священник и отвел взгляд.

– Нам нужна карта округи, – продолжал Линан. – Я хочу, чтобы на ней были отмечены все деревни и села. И я также хочу узнать о любых известных вам особенностях местности.

– Особенностях местности?

– Ну, в нескольких лигах к западу отсюда, по-моему, есть одна теснина. Вы, к примеру, можете нанести на карту и ее.

– Теснина Элстра, – напряженно произнес отец Херн.

– Красивое место, – добавил Линан. – Как мне кажется.

– Да.

– У вас есть бумага? Перья? Увы я не вожу их с собой.

Священник встал, но Эйджер, приложив некоторое усилие, заставил его сесть обратно. Все услышали, как в одном из карманов священника что-то громко брякнуло.

– Не подымайтесь, отец Херн. Гудон принесет их вам.

– В буфете у вас за спиной.

Гудон подошел к буфету и порылся там, а затем вернулся с несколькими грубо обрезанными квадратными листами бумаги, пером и чернилами. Он поставил их перед священником.

– Не пропустите никаких мелочей, – указал Линан. – Даже если считаете их маловажными.

– Можно мне спросить, для чего это? – спросил отец Херн.

– Нет.

Священник отвинтил крышку бутылочки чернил, обмакнул перо и принялся за работу. Быстро набросал реку Барду, затем теснину и Эсквидион, а потом заполнил пространство между ними другими названиями. Через несколько минут он остановился и критически рассмотрел свой труд. Добавил еще несколько пометок, а затем подвинул бумагу через стол к Линану.

Линан взял и подул на нее, суша чернила. Ему подумалось, что масштаб выдержан весьма точно, судя по тому, где священник поместил теснину и Эсквидион по отношению к реке. Но он знал этот район не так хорошо, как Гудон, и потому передал карту четту. Гудон прошелся по ней взглядом и кивнул.

– Хорошая работа, отец, – похвалил Линан. – Вы хорошо обучены. Вы учились под руководством примаса Гироса Нортема?

– Нет. Когда я был послушником, примас мало занимался обучением. Это было во времена Невольничьей войны, и он тогда был занят другими делами.

– Так же, как и присутствующие здесь мои друзья, – согласился Линан. – Сам я, конечно, был слишком мал.

– Ваш отец доблестно служил своей стране.

– Вы его знали?

– Только с чужих слов. Я видел его однажды с вашей матерью… королевой Ашарной.

– Вы восхищались им?

– Очень сильно, – быстро ответил отец Херн, и Линан поверил ему. – Всякий в нашей церкви не мог не восхищаться человеком, который уничтожил работорговцев.

Линан кивнул, поджав губы.

– Тогда ради него я, возможно, и не убью вас.

Священник замер. Руки его так плотно сжали подлокотники кресла, что побелели костяшки пальцев.

– Простите, если я совершил что-то, оскорбившее вас, при… король Линан…

– Встать! – приказал Линан. – Выверните карманы плаща!

– Карманы плаща?

– Выверните их.

Священник вывернул; сперва левый, где оказался мел, сушеный фрукт, кремень с кресалом; а затем и правый, где оказался лишь кожаный мешочек.

– Откройте мешочек и высыпьте на стол.

На стол высыпались, покатились и забрякали золотые и серебряные монеты. Линан взял одну и изучил ее взглядом.

– Хаксусская.

Лицо отца Херна сделалось белым.

– Где она?

– Она?

– Королева Чариона. Где она?

– Я никогда не видел королеву Чариону. И не могу даже сказать, как она выглядит.

– Понятно. Сколько вы прожили в Эсквидионе?

– Прожил здесь? Около десяти лет.

Линан повернулся к Гудону.

– Возвращайся к колонне. Приведи ее сюда. Сожги это село дотла. Если кто-то вздумает сопротивляться, убей их.

Подытоживающая отвела Дженрозу в кузницу, которую обнаружила в наиболее бедном районе Даависа. Там имелась небольшая домна и производились железные товары для домашнего хозяйства. Подытоживающая спросила у кузнеца, можно ли ей продемонстрировать Дженрозе свою магию, покуда он будет работать.

– Магию? – нервно переспросил кузнец.

– Для ускорения твоей работы и улучшения качества железа.

Тут уж кузнец усмехнулся и охотно согласился.

– Если пытаешься сделать и то, и другое, – сказала Дженрозе Подытоживающая, – то есть заставить домну работать более действенно и улучшить качество железа – то сильно увеличиваешь напряжение, которому подвергаешь себя, и не обязательно добьешься успеха. Лучше всего сосредоточиться на создании верной магии для одного или для другого.

Подытоживающая встала как можно ближе к домне и принялась петь. То ли подействовала магия, то ли просто вера кузнеца в действенность песни, но он заработал энергичней. За короткий период он сделал два черпака и кастрюлю. Подытоживающая выбралась из кузницы поостыть. С нее градом катился пот.

– Почему ты не снимешь рубашку? – спросила Дженроза.

– Что, здесь? – переспросила Подытоживающая. – Среди всех этих чужаков? – Вопрос Дженрозы ее просто поразил.

– Но ведь в Верхнем Суаке…

– В Верхнем Суаке я работала с моими соплеменниками. Они всю жизнь видели нагих магов и магичек, работающих около домен. А здесь все постоянно одеты.

– Может, ты создашь новую моду, – пошутила Дженроза, чуть раздвинув в улыбке уголки рта.

– Или беспорядки, – парировала Подытоживающая.

Улыбка Дженрозы сделалась шире.

– Ну, во всяком случае, тебе будет не так жарко.

Подытоживающая хмыкнула и вернулась к домне. Новые черпаки и кастрюля были поставлены на верстак, где их отделкой занялся сын кузнеца. Кузнец с нетерпением посмотрел на Подытоживающую.

– И что дальше, сударыня магичка?

– Вам требуется сделать что-нибудь особенно трудное или дорогое?

Кузнец почесал в затылке.

– Прошу прощения, но в такой маленькой кузне все трудно, Я ее, конечно, как и большинство других кузнецов, унаследовал от своего папаши, ну а при том, как я зажат между Орвином-пекарем с его печью и Милтом-кожевенником с его чанами, для расширения кузницы совсем не осталось места…

– Или что-нибудь дорогое? – не отставала от него Подытоживающая.

– Ну, последний крупный заказ, который я делал – это дешевая зеркальная подставка для какой-то дамы близ дворца. В смысле, дешевая для нее. Я-то с этого заказа заплатил почти все свои долги…

– Но сейчас у вас ничего подобного нет?

– Нет, за исключением нового противня для моего соседа Орвина, который хочет попробовать выпекать плоские буханки.

– И что же в нем дорогого?

– Не столько дорогого, сколько дополнительно трудного. Противень не может быть ребристым или с наплывами на дне и должен быть в точности нужного размера. Я все откладываю работу над ним, пока у меня не будет побольше времени, но времени все не выдается, и Орвин уже начинает проявлять нетерпение.

– Не он один, – пробормотала себе под нос Подытоживающая. – Давайте сделаем его сейчас. Я вам помогу.

Кузнец усмехнулся и принялся готовиться к работе.

– Я собираюсь применить песню второй разновидности, – уведомила Дженрозу Подытоживающая. – Хотя для правильного заклятия требуется больше сосредоточенности, зачитывается оно медленнее и ровнее, и под конец не так сильно устаешь… и потеешь.

Подытоживающая принялась петь, а кузнец, вместо того, чтобы заработать с новой энергией, стал трудиться в ритме пения. Он работал тщательно, методично, но нисколько не уставая, и Дженроза гадала, не действовало ли заклинание на кузнеца в той же мере, что и на огонь.

Дженроза переместилась со своего места рядом с Подытоживающей на другое, за спиной у кузнеца, позаботившись не оказаться на пути его взмахов молотом, и пристально посмотрела на домну. Пламя металось, запертое в своей клетке, гонимое природой и магией, жар накатывал на Дженрозу, как волны невидимого моря. Она оказалась почти загипнотизированной и, сама не желая того, начала подхватывать песню, голос ее поднимался и опускался в одном ритме с голосом Подытоживающей. Через некоторое время она заметила, что в печи виднелось еще что-то, кроме пламени и слитка, что-то, корчащееся вместе с огнем, но отдельное от него, более вещественное. Она попыталась сфокусироваться на этом предмете, и голос ее изменился помимо ее воли, сделавшись более глухим и сильным, а голос самой Подытоживающей следовал за ним, словно впадающий в реку ручей.

Предмет в печи и окружающее его пламя начали сливаться, не обратно в огонь, а во что-то совершенно новое. Дженроза увидела теперь здания и мелькающие силуэты бегущих людей, горящих и падающих наземь. Она попыталась отвести взгляд, увидела мельком, как кузнец вытаскивает свое железо и кует его, как взмывают снопы искр, а затем обнаружила, что ее взгляд следует за железом, когда его задвигают обратно в печь – и снова увидела страшную сцену резни и разрушения. Она попыталась вернуть песнь к первоначальной песне Подытоживающей, но песнь воспротивилась ей. У нее возникло такое ощущение, словно она пытается идти против ураганного ветра, и в воздухе запахло горящей плотью. Огонь делался все ярче и ярче, и видение унеслось прочь, сменившись лицом, созданным из самых белых, самых жарких языков пламени, лицом глядящего на нее Линана.

Она пронзительно закричала, отшатнулась и рванулась вон из кузницы. До нее донеслось страшное ругательство, стук упавшего молота, она услышала, как ее зовет Подытоживающая, а затем оказалась на прохладном воздухе, падая наземь и по-прежнему пронзительно крича. Грубые руки поймали ее и мягко опустили на землю. Последовали новые крики. Шипела и испарялась вода. Измученный, шепчущий голос Подытоживающей у нее в ушах.

Она открыла глаза. Кузнец нависал над ней с испуганным и рассерженным видом. Сын его прятался у него за спиной. Кузницу заволокло дымом. Подытоживающая обняла Дженрозу и помогла ей подняться на ноги.

– Противень напрочь погублен, сударыня магичка, а то был мой самый дорогой слиток железа.

– Железо я заменю, – через плечо бросила Подытоживающая, – и позабочусь, чтобы в следующий раз противень был сделан как надо.

– Уж не знаю, что такое сделала ваша подруга, но от этого там уж точно стало жарко. Думаю, даже печь могла потрескаться.

– Мой клан заплатит за новую печь, кузнец. Куда как лучшую.

Кузнец, онемев, кивнул, не зная, что еще сказать, и прогнал сына прочь.

– Что случилось? – спросила у Дженрозы Подытоживающая.

– Разве ты не знаешь?

Подытоживающая развела руками.

– Да откуда мне знать? То, на что ты способна, настолько за рамками моего опыта…

– Не говори этого. Никогда этого не говори.

– Ты в силах стоять сама?

– Думаю, да. – Дженроза перенесла на ноги весь свой вес; почувствовала, как у нее закружилась голова, но не потянулась опереться на Подытоживающую.

– Извиняюсь за то, что причинила кузнецу неудобство. Кто-нибудь пострадал?

– Нет. Я помню, как возникло ощущение изменения в песне, как возникло что-то более глубокое и мощное, чем все, с чем я когда-либо сталкивалась раньше, а затем ты, спотыкаясь, попятилась и выбежала вон из кузни. И одновременно жар сделался слишком велик для всех нас. Я услышала треск, увидела, как кузнец бросил что-то в чан с водой и выскочил из кузни вместе с сыном.

Вокруг начал мельтешить народ; кузнец что-то рассказывал окружающим, показывая на двух магичек.

– Пошли отсюда, – предложила Подытоживающая. – Нам надо поговорить об этом.

Сперва медленно, но все убыстряя шаг по мере того, как Дженроза приходила в себя, они вернулись во дворец, в комнату Дженрозы, прихватив по пути на кухне кувшин холодной воды и две кружки.

Подытоживающая налила воды и спросила у Дженрозы, подавая ей кружку:

– Ты можешь мне сказать, что именно увидела в печи?

– А откуда ты знаешь, что я там что-то видела?

– Когда песня изменилась, я очень внимательно наблюдала за тобой. И знаю: ты там что-то увидела.

– Я увидела горящую деревню или село и охваченных огнем людей. А потом унюхала, как все это горит.

– Не удивительно, что ты отпрянула, – сказала Подытоживающая.

Дженроза кивнула, не упомянув о том, как под конец на нее глянуло лицо Линана. Именно оно, а не ужас увиденного ею до этого, напугало ее настолько сильно, что она не смогла завершить песнь.

Подытоживающая уперлась взглядом в собственную кружку, словно выискивала там какое-то личное видение.

– У тебя есть судьба, Дженроза Алукар, независимо от того, нравится тебе это или нет.

– Довольно, – рассердилась Дженроза.

– Нет, не довольно. Ты упорно прячешься от нее, но скорее только вредишь себе, отрицая то, на что способна. И ты постоянно натыкаешься на различные проявления своей силы, которая теперь, когда тебе показали, как правильно применять магию, стала резко пробуждаться. Ты не можешь избегать того, чем являешься. И не можешь избежать ждущей тебя судьбы.

– Да нет никакой такой судьбы. Мы сами делаем выбор, сами определяем свое будущее.

– Несомненно, – согласилась Подытоживающая, и Дженроза в удивлении посмотрела на нее. – Ты ошибочно полагаешь, будто судьба записана как закон, что судьба требует лишь одного пути.

– А разве не так? Разве судьба не означает именно это?

– Твоя судьба – это место, куда ты прибудешь. А вот как ты туда попадешь, зависит только от тебя.

– Так значит, она все-таки записана как закон? – горько рассмеялась Дженроза. – Конца никак нельзя изменить, только дорогу, по которой я приду к нему.

– Какого конца? Конца, который ты видела писанным на воде реки в Колби? Или в огне нашего бивачного костра во время осады? Ты можешь быть уверена, Дженроза, что это концы, а не всего лишь перекрестки дорог на твоем пути туда?

Дженроза посмотрела на Подытоживающую, и отчаянье было в ее глазах.

– Я вижу кровь. Всю кровь мира. И больше ничего.

Подытоживающая побледнела.

– Я боялась, что может оказаться что-то в этом роде.

– Что это означает?

– Смерть.

– Ну конечно, это означает смерть! – выпалила Дженроза, не в состоянии больше обуздывать свой страх и гнев.

– Близкую смерть, – продолжала Подытоживающая.

Дженроза невольно содрогнулась.

– Знаю. Извини.

Глаза Подытоживающей расширились, когда она поняла.

– И ты знаешь, чью, не так ли?

– Да, – жестко кивнула Дженроза. – Я знала это с того самого дня в Колби. И всякий раз, когда у меня бывает видение, оно одно и то же. Я знаю, чья это смерть. – Она закрыла глаза от боли и горя. – И знаю, что стану ее причиной.

Те же леса, которые не давали легко заметить их укрытие, позволяли и врагу незаметно подобраться к ним на выстрел из лука. Первым признаком того, что все пошло наперекосяк, стал вопль часового, за которым последовал свист нескольких сотен стрел, посыпавшихся среди валунов и деревьев. Чариона с Галеном выскочили из своей пещеры близ вершины холма с мечами в руках, глядя во все стороны в попытке определить главную ось атаки. Стрелы застучали рядом по камням. Новые вопли. Солдаты хватались за оружие, ныряли в укрытия.

– Как они нас нашли? – воскликнул Гален.

Чариона не ответила. Внезапно сделалось очень тихо. Никаких залпов, никаких криков умирающих. Даже раненые, казалось, задержали дыхание.

– Что происходит? – спросил Гален.

Чариона жестом велела ему помолчать. Она расслышала приближающееся движение с южной стороны холма, оттуда, где река протекала ближе всего к нему. Она начала было спускаться по склону, но Гален схватил ее за руку.

– Не дури.

Чариона вырвала руку и прожгла его взглядом, но дальше не пошла.

– Укройтесь, ваше величество! – крикнул находившийся рядом солдат.

– Согласен, – сказал Гален и присел на корточки за невысоким кустом, потянув за собой упирающуюся Чариону.

– Сегодняшним утром ты уже дважды хватал мою королевскую особу, – прошипела она ему.

Он изумленно посмотрел на нее. Когда они только-только проснулись нынче утром, она реагировала иначе.

– А как насчет…

– Это иное дело, – холодновато отозвалась она и снова переключила внимание на обстановку ниже по склону.

Ей ничего не удалось разглядеть среди зелени и камней, но по доносящимся звукам она поняла, что на них надвигалось множество вражеских солдат. Ударил еще один залп, рикошетя от камней, задевая стволы и листья, вонзаясь в руки и лица.

– Мы в беде, – зло бросила она. – Нас предупредили недостаточно рано для надлежащей подготовки к обороне. Наши люди рассыпаны по всему холму.

– Думаешь, мы окружены?

– Чтобы целиком окружить этот лагерь, им понадобится не меньше пяти тысяч воинов, а если бы к нам подходили такие силы, уж мы бы их увидели.

– Значит, мы можем отступить.

– Мы с тобой можем, у нас есть лошади. Наши новобранцы тоже могут убраться с холма, но как только они окажутся на ровной почве, четты сразу погонятся за ними и порубают их.

– Они могут сдаться.

– А ты принял бы чью-то капитуляцию после того, как перебили одну из твоих колонн?

– Нет, – тяжело вздохнул Гален. – Но у новобранцев больше шансов, чем ты говоришь. Они могут скрыться в лесу – там четтам тоже придется преследовать их пешими – а наши бойцы местные.

– Не знаю… – покачала головой Чариона.

– Что произойдет, если мы останемся здесь?

– Мы погибнем, – признала она. – Как нам следовало погибнуть еще в Даависе.

– Невероятно трудно сказать что-то более глупое и бессердечное, – отозвался Гален.

Она коснулась его лица.

– Да, извини. Нам нужно спасти как можно больше этих фермеров и селян. Если бы только у нас нашлось побольше времени для работы с ними, я смогла бы кое-чего добиться с их помощью.

– Ты уже добилась. Мы пообкорнали шерсть степному волку, и если повезет, это еще может сойти нам с рук. – Он рискнул выглянуть из-за куста. – По-прежнему чисто. Иди направо, передай приказ. А я пойду налево. Встретимся на другой стороне холма и спустимся к лошадям.

Чариона кивнула, наклонилась и быстро поцеловала Галена в губы.

– По-моему, я люблю тебя, – взволнованно сказала она, а затем исчезла.

– Спасибо, – ответил Гален пустому воздуху и направился в противоположную сторону.

Линан глядел на кровь на своих руках. Она потемнела и скапливалась в линиях его ладоней, пока руки не стали выглядеть, словно исчирканные красной паутиной.

– Стрелы оказывают действие, – сказал сидящий рядом с ним Эйджер, ни к кому конкретно не обращаясь.

Гудон хмыкнул, соглашаясь с ним, но Линан проигнорировал его. Он был поглощен цветом своих рук. Кровь запеклась и у него под ногтями. Он с любопытством понюхал кончики пальцев.

– Кровь священника, – пробормотал он про себя.

Она пахла ничуть не иначе, чем любая другая, и это разочаровывало. Он ожидал от нее чего-то особенного, отдающего чем-то священным. Линан вспомнил, как священник истекал кровью после того, как он заколол его. Сперва он был потрясен собственным поступком и обилием крови, но потом потрясение сменилось ужасной, тайной радостью, и ему на долю мгновения стало понятно желание Силоны напиться теплой крови.

– Линан, уже почти пора, – напомнил Эйджер.

Линан посмотрел на него, моргнул. Его друг был немного расплывчат. Он снова моргнул.

– Что?

– Атаковать. Запас стрел у нас не безграничен.

– Конечно, – вспомнил Линан, а затем крикнул: – Довольно! – Четты тут же отложили луки. Он повернулся к Эйджеру. – А теперь посмотрим, окупится ли твое обучение Красноруких и клана Океана владеть гладиусом.

– Окупится, – уверенно предсказал Эйджер, обнажил гладиус и поцеловал клинок. Он встретился взглядом с Линаном. – Только прикажи.

Линан обнажил собственный меч и встал.

– На холм! – прорычал он.

Его призыв поддержал кровожадный волчий вой почти двух тысяч четтов, когда те последовали за Линаном, Эйджером и Гудоном вверх по склону. На них обрушился град стрел, некоторые находили цели, но их было недостаточно, чтобы замедлить атаку. Четты врезались в первое спешно организованное кольцо защитников, словно поток, легко перевалили через него, закалывая всех, кто оставался драться, выкрикивая проклятья тем, кто убегал.

Линан остановился оглядеть вершину и увидел, что защитники повсюду бегут, но в их бегстве проглядывал некоторый порядок. С миг он опасался засады, а затем сообразил, что у них не было времени устроить ее. Им приказали бежать. И они уходили от него, от его мести. В нем вскипел гнев. Пронзительно закричав, он бросился в погоню, прыгая по камням, перелезая через валуны, которые остановили бы любого другого. Он обрушивался на двух-трех убегающих разом, коля мечом в одной руке и кинжалом в другой, а затем несся к следующей группе. Слух о нем бежал впереди него, вызывая вопли страха и отчаяния, и он использовал их, выслеживая и убивая вопивших. Он добрался до вершины раньше остальных и посмотрел вниз, на другой склон.

Слишком много, чтобы он смог догнать их всех, а его храбрые четты слишком отстали. Он повернулся и крикнул своим воинам спускаться обратно, вскочить на лошадей и обогнуть холм; так они, по крайней мере, хоть некоторых поймают в западню прежде, чем беглецы доберутся до относительной безопасности леса вдоль реки. Команда прошла по рядам атакующих. А затем Линан возобновил погоню. Кожа плотно обтягивала его лицо, глаза сделались желтыми от дикой ярости, он несся вниз, перепрыгивая с валуна на валун, словно горный козел, перелетая через удирающих врагов и приземляясь перед ними, убивая, разрывая на части, расплачиваясь с ними за то, что дерзнули напасть на его солдат в его королевстве. Когда зашло солнце, он добрался до подошвы холма, с красными от крови руками и волосами, с багровыми пятнами на губах и щеках.

Чариона с силой натянула узду и ее лошадь развернулась кругом. Ехавший позади Гален отобрал у нее повод.

– Ты что делаешь? Четты наверняка отстают от нас не больше, чем на пол-лиги!

Она ответила ему диким взглядом.

– Божья погибель, парень, неужели ты не слышишь его?

Гален проглотил свой страх.

– Конечно, слышу! Весь клятый мир его слышит! Он больше демон, чем человек! Что ты собираешься делать?

– Остановить его! Он режет моих солдат, охотится на них, словно степной волк на караков!

– Не всех, Чариона! Многие сумеют скрыться. Уже почти стемнело и они почти добрались до леса. Если ты попытаешься самолично противостоять Линану, то только понапрасну погибнешь.

– А какая разница? – закричала она на него. – Ты ведь рассказывал мне, что он сделал с твоими рыцарями. Так смогу ли я остановить его, даже если за моей спиной будет огромная армия?

– Не знаю… – покачал головой Гален.

– Тогда давай просто покончим с этим сейчас! Зачем без конца убегать?

– Затем, что я не утратил надежды – и не дам расстаться с надеждой тебе.

Чариона перестала противиться, и он снова потянул ее лошадь вперед, пустив свою рысью. Через некоторое время она забрала узду и поехала рядом с ним. Он слышал, как она тихо плачет в ночи, а затем поймал себя на том же.

Линан встретил свою армию у подошвы холма. Он не знал, скольких убил, но его все еще переполняла неудержимая ярость. Расширенными глазами уставился он на своих четтов, и те не могли встретиться с ним взглядом. Только Эйджер Одноглазый, повидавший в свое время больше ужасов, чем любой из них, смог выдержать его взгляд.

– С тобой все в порядке? – спросил он.

– Да, – напряженно кивнул Линан. – Никаких следов Чарионы?

– Никаких.

Несколько Красноруких тычками подогнали к нему группу безоружных людей, сплошь раненых, измотанных и явно до ужаса боящихся Линана.

– Кто это?

– Пленные, ваше величество, – доложил один из Красноруких.

– А я что-нибудь говорил насчет взятия в плен?

Краснорукие переглянулись, а затем покачали головами.

– Нам следует забрать их с собой в Даавис для допроса, – высказался Эйджер.

– Для чего? – осведомился Линан. – Их маленькая армия рассеяна, а предводительница бежала. Зачем сохранять жизнь этим изменникам?

– Изменникам? – выпалил один из пленников, а затем побледнел, сообразив, что наделал.

Линан сделал к нему шаг, вытянув руку, чтобы взять его за горло. Рыжего молодого парня. И остановился, не завершив шага.

– Я тебя знаю, – произнес он себе под нос.

Рыжий начал неудержимо трястись.

– Я уже где-то видел тебя, – продолжал Линан. Он резко выбросил руку вперед, схватив рыжего за подбородок и приблизив его лицо вплотную к своему. – Как тебя зовут?

Рыжий невольно уставился в эти желтые глаза, невольно заметил жесткую, белую кожу врага, невольно обделался от страха и боли.

– Отвечай! – крикнул Линан.

– Линан! – Эйджер положил руку ему на плечо. – Он не может ответить. Ты сломал ему челюсть.

Линан бросил рыжего на землю и выхватил меч. Одним взмахом он обезглавил пленного. Его с шипением окатило горячей кровью. Он нагнулся поднять голову за рыжие волосы. И снова вплотную приблизил его лицо к своему.

– Я таки ОЧЕНЬ даже хорошо тебя знаю. – Он повернулся к Зйджеру. – Моя лошадь с тобой?

Эйджер сделал знак, и один четт подвел к нему его кобылу. Он легко вскочил в седло, все еще держа в одной руке отрубленную голову, и бросил взгляд на Красноруких.

– Никакие пленные нам не нужны. Перебить их всех.

Когда колонна развернулась и двинулась обратно к Даавису, все слышали вопли истребляемых у них в тылу пленников. Гудон ехал рядом с Эйджером, и они вместе смотрели на скакавшего в авангарде Линана.

– Что он делает? – спросил Гудон.

– Разговаривает с головой, – ровным тоном ответил Эйджер.

– Он назвал пленных «изменниками», – отметил Гудон.

– А когда он допрашивал священника, то представился ему как король Линан. Раньше он никогда этого не делал.

– Верно, дружище. – Гудон нервно провел языком по губам. – Скажи мне, Эйджер Пармер, вождь клана, ты узнаешь еще нашего Линана или больше не узнаешь его?

Эйджер почувствовал, как по его деформированной спине прошел спазм, ощущение, которого он не испытывал дольше, чем мог вспомнить. И горбун знал, что именно это означало. Он снова учился бояться.