Говорить ли президенту?

Пятница, утро, 11 марта

Первым проснулся Марк — наверное, потому, что спал в чужом доме. Он повернулся и взглянул на Элизабет. Она никогда не пользовалась косметикой, и утром была столь же красива, как и за столом во время ужина. Темные локоны волнами падали на шею, и Марк нежно потянул за мягкие пряди. Она пошевелилась и, перекатившись на бок, поцеловала его.

— Пойди почисть зубы.

— Очень романтично начинать день с такой фразы, — сказал он.

— Когда ты вернешься, я встану. — Тихонько застонав, она потянулась.

Марк взял тюбик «пепсодента» — зубную пасту надо будет сменить: он предпочитал «маклинз» — и стал прикидывать, где в ванной можно будет разместить свои вещи. Вернувшись, он заметил, что трубка по-прежнему лежит рядом с телефоном. Марк взглянул на часы: 7.05. Он снова забрался в кровать. Элизабет выскользнула из-под одеяла.

— Я на минутку, — сказала она.

В кино все совсем по-другому, подумал Марк.

Вскоре она вернулась и легла рядом с ним. Потом сказала:

— Ты мне все лицо расцарапал своим подбородком А ведь раньше ты всегда был чисто выбрит.

— В тот первый вечер я брился очень тщательно, — подтвердил Марк. — Смешно, но я никогда ни в чем не был так уверен. Но случилось все не совсем так, как я хотел.

— А как ты хотел?

— В кино все совсем по-другому. — На сей раз он вслух выразил свои мысли. — Знаешь, что сказал француз, когда его обвинили в изнасиловании мертвой женщины?

— Нет.

— Я не знал, что она мертвая; я думал, она — англичанка.

Доказав Марку, что она не англичанка, Элизабет спросила его, что он будет есть на завтрак.

Высказав свои пожелания, Марк скрылся в душе.

Покрутив краны, он отрегулировал воду до нужной температуры.

— Какое разочарование, — сказала Элизабет. — А я-то думала, мы примем ванну вместе.

— Я никогда не принимаю ванну с домашней прислугой. Дай знать, когда завтрак будет готов, — ответил Марк и, стоя под душем, принялся напевать «За вечную любовь».

Сквозь поток падающей воды просунулась изящная рука и закрутила кран с горячей водой. Пение резко оборвалось. Элизабет исчезла.

Быстро одевшись, Марк положил телефонную трубку на рычаг. Телефон тотчас же зазвонил. Появилась Элизабет в коротенькой комбинации.

Марк немедленно захотел вернуться в кровать.

Она сняла трубку.

— Доброе утро. Да, он здесь. Тебя. Не удивлюсь, если это ревнивая любовница.

Она надела платье и снова ушла в кухню.

— Марк Эндрюс слушает.

— Доброе утро, Марк.

— О, доброе утро, сэр.

— Я пытался дозвониться до вас с 8 вечера вчерашнего дня.

— Вот как, сэр? Я думал, что я в отпуске. Если вы заглянете в регистрационную книгу вашингтонского отделения, то наверняка обнаружите там соответствующую запись.

— Да, Марк, но отпуск придется прервать. Вас хочет видеть президент.

— Президент, сэр?

— Соединенных Штатов.

— Зачем я ей понадобился, сэр?

— Вчера бы я вас убил за такой вопрос, но сегодня вы уже герой. А президент хочет лично поблагодарить вас за попытку спасти жизнь сенатору Харрисону.

— Что?

— Почитайте утренние газеты. Сейчас ничего не спрашивайте. Я все объясню после.

— Куда мне прибыть и в котором часу, сэр?

— Вам сообщат. — В трубке щелкнуло.

Марк положил трубку и задумался. Он уже было собрался позвать Элизабет и спросить, не пришли ли утренние газеты, но тут телефон зазвонил опять.

— Марк, дорогой, послушай, а? Теперь, когда полчища любовниц обнаружили твое местопребывание, это наверняка опять тебя.

Марк поднял трубку.

— Мистер Эндрюс?

— Я у телефона.

— Одну минуточку, пожалуйста. Сейчас с вами будет говорить президент.

— Доброе утро. Это Флорентина Кейн. Я лишь хотела узнать, найдется ли у вас время заехать в Белый дом сегодня утром, около десяти часов. Я хотела бы познакомиться с вами и поговорить.

— Почту за честь, мадам.

— Тогда жду вас, мистер Эндрюс. Надеюсь познакомиться с вами и поблагодарить вас лично. Если вы подъедете к Западному входу, там вас встретит Джанет Браун.

— Благодарю вас, мадам.

Один из тех легендарных телефонных звонков, о которых так часто пишет пресса. Директор просто проверял, где он. Неужели президент пытается связаться с ним с восьми часов вечера?

— Кто это был, дорогой?

— Президент Соединенных Штатов.

— Скажи ей, что перезвонишь. Она-то всегда у телефона — ждет звонков.

— Нет, я серьезно.

— Ну конечно, серьезно.

— Она хочет меня видеть.

— Разумеется, дорогой, — у тебя или у нее?

Марк пошел в кухню и набросился на пшеничные хлопья. Появилась Элизабет — она размахивала газетой.

— Гляди-ка, — воскликнула она. — Официальное сообщение. Ты, выходит, не злодей, а герой.

Заголовок гласил:

— Значит, это вправду была президент?

— Да.

— Что же ты сразу не сказал?

— Я сказал, но ты ведь не слушала.

— Извини, — сказала Элизабет.

— Я люблю тебя.

— И я тебя тоже, только давай не повторять это каждую секунду.

Она продолжала читать газету. Марк жевал хлопья.

— Зачем понадобилось убивать сенатора Харрисона, Марк?

— Не знаю. А что пишут в «Пост»?

— До причины они еще не доискались. Пишут только, что у него было много врагов и здесь и за рубежом. — Она начала читать:

— Итак, теперь ты все знаешь, Лиз.

— Ничего я не знаю, — возразила она.

— Я сам многого не знал, — признался Марк.

— Жить с тобой будет нелегко.

— А кто сказал, что я буду с тобой жить?

— Я сделала такой вывод, видя, как ты поглощаешь приготовленный мной завтрак.

В отеле «Фонтенбло» возле плавательного бассейна сидел человек. Он читал «Майами геральд» и пил кофе. По крайней мере сенатор Харрисон уже не сможет доставить никаких неприятностей. Теперь он чувствовал себя в большей безопасности. Суан выполнил свою часть договора.

Он отхлебнул кофе. Горячий. Впрочем, неважно, — спешить ему некуда. Новые приказания уже отданы; дальше рисковать нельзя. К вечеру Суан будет мертв — об этом он позаботился. Как уверял адвокат, который еще никогда его не подводил, Матсона и Тони освободят из-за отсутствия улик, а сам он некоторое время не будет появляться в Вашингтоне. Расслабившись, он откинулся на спинку плетеного кресла, нежась под теплыми лучами майамского солнца. Потом снова закурил.

В 9.45 Джанет Браун, руководитель персонала президента, встретила директора ФБР у Белого дома. Поджидая Марка, они беседовали. Директор коротко рассказал ей о специальном агенте Эндрюсе. Браун аккуратно записывала в блокнот.

Без нескольких минут десять приехал Марк. Он только успел заскочить домой и переодеться в новый костюм.

— Доброе утро, директор, — небрежно поздоровался он.

— Доброе утро, Марк. Рад, что вы смогли приехать. — В голосе директора слышалась легкая ирония, но говорил он добродушно. — Позвольте представить вам Джанет Браун, руководителя персонала президента.

— Доброе утро, мэм, — сказал Марк.

Джанет Браун немедленно взяла инициативу на себя:

— Не будете ли вы так любезны пройти в мой кабинет — там мы сможем подождать. Сейчас президент будет записывать на видеопленку свое обращение к народу для вечерней телепередачи, чтобы в 11.15 успеть вылететь в Кемп-Дэвид. Полагаю, вы и директор сможете пробыть у нее около пятнадцати минут.

Джанет Браун провела их в свой кабинет, большую комнату в Западном крыле, из арочного окна которой открывался чудесный вид на Розовый сад.

— Я распоряжусь насчет кофе, — сказала она.

— Это внесет некоторое разнообразие, — пробормотал Марк.

— Простите? — переспросила Джанет Браун.

— Нет, ничего.

Директор и Марк уселись в комфортабельные кресла. На стене перед ними уже светился большой экран монитора на жидких кристаллах, изображавший происходящее в Овальном кабинете.

На лоб президенту наносили грим, готовя к съемке. Вокруг кружили операторы с камерами. Джанет Браун сидела на телефоне.

— Джанет, Си-би-эс и Эн-би-си готовы к съемке, но Эй-би-си еще возятся с передвижной телестанцией, — сказал возбужденный женский голос.

По другому каналу Джанет Браун соединилась с продюсером Эй-би-си.

— Поторапливайся, Гарри, у президента времени в обрез.

В центре экрана появилась Флорентина Кейн.

— Джанет.

Она подняла голову.

— Да, мадам Президент?

— Где Эй-би-си?

— Я только что поторопила их, мадам Президент.

— Поторопили? Их предупредили за четыре часа. Они до Второго пришествия собираются готовиться?

— Нет, мадам. Они уже идут.

На экране появился Гарри Натан, продюсер Эй-би-си.

— Теперь все в порядке, Джанет. Через пять минут можем приступать к съемке.

— Прекрасно, — сказала Флорентина Кейн и взглянула на часы. Было 10.11. Цифры изменились — теперь они показывали ее пульс: 72 удара в минуту. Нормально, подумала она. Цифры вновь исчезли — возникли новые: кровяное давление, 140 на 90. Высоковато; в выходные нужно будет проверить у врача. Теперь часы показывали индекс Доу-Джонса,[23] падение с 1,5 до 1,409. Потом и это исчезло, часы снова показывали время — 10.12. Президент в последний раз повторила про себя начальные строки своего обращения. Сегодня утром она вместе с Эдвардом проработала заключительный набросок речи и осталась довольна результатом.

— Марк.

— Да, сэр?

— Я хочу, чтобы сегодня днем вы сделали доклад Гранту Нанне в вашингтонском отделении.

— Хорошо, сэр.

— Затем я хочу, чтобы вы взяли отпуск. Настоящий отпуск где-нибудь в мае. В конце мая от меня уходит мистер Эллиотт — в ранге специального агента он будет возглавлять отделение в Колумбусе. Я собираюсь предложить вам его место и, помимо этого, стать моим личным помощником.

Марк лишился дара речи.

— Большое спасибо, сэр. С огромным удовольствием.

Весь план на пять лет к чертям собачьим!

— Вы чем-то недовольны, Марк?

— Нет, сэр.

— Если мы собираемся работать бок о бок постоянно, Марк, вы должны перестать называть меня «сэр» в неофициальных беседах. Я этого не выношу. Можете звать меня Голт или Горацио — как пожелаете.

Марк не мог сдержать смех.

— Вас забавляет мое имя, Марк?

— Ничуть, сэр. Просто я только что выиграл 3516 долларов.

— Проверка: раз, два, три. Порядок. Вы не возражаете, если мы устроим проверку голоса, мадам Президент? — спросил уже менее взбудораженный помощник режиссера. — Что у вас было на завтрак?

— Тост и кофе, — зазвучал голос президента.

— Благодарю вас, мадам. Отлично. К съемке готовы.

Президент взглянула в объектив камеры один.

— Сограждане-американцы! Я обращаюсь к вам из Овального кабинета всего через несколько часов после кровавого убийства сенатора Харрисона на ступенях Капитолия. Роберт Эверард Харрисон был моим другом и коллегой, и я уверена, что для всех нас смерть его станет невосполнимой утратой. В этот скорбный час мы разделяем боль потери вместе с семьей покойного. Но свершившееся зло только укрепляет меня в решимости поставить первым на повестке дня ближайшей сессии вопрос о законопроекте, строго ограничивающем продажу и незаконное владение оружием. Я сделаю это в память о сенаторе Роберте Харрисоне, дабы мы ощутили, что гибель его не была напрасной.

Директор взглянул на Марка; оба промолчали. Президент продолжала выступление: она еще раз повторила, что твердо убеждена в необходимости контроля над оружием, объяснив, почему эта мера заслуживает полной поддержки со стороны американского народа.

— Прощаясь с вами, дорогие соотечественники, я благодарю Бога за то, что Америка еще способна рождать людей, готовых отдать жизнь на благо служения обществу. Благодарю вас и спокойной ночи.

Камера спанорамировала на президентскую печать. Потом включились передвижные телестанции на улице, показав Белый дом с приспущенным флагом.

— Закончили, Гарри, — сказала помощник режиссера.

— Давай прогоним назад и посмотрим, что получилось.

Президент в Овальном кабинете и директор с Марком в комнате Джанет Браун смотрели повторный прогон. Все вышло на славу. Законопроект о незаконном владении оружием пройдет, подумал Марк.

В дверях кабинета Джанет Браун появился церемониймейстер и обратился к директору:

— Президент спрашивает, не соблаговолите ли вы и мистер Эндрюс пройти в Овальный кабинет.

Они встали с кресел и молча последовали за церемониймейстером по длинному мраморному коридору Западного крыла, мимо портретов бывших президентов, перемежающихся написанными маслом полотнами, призванными увековечить знаменательные события американской истории. Миновали бронзовый бюст Линкольна. Дойдя до Восточного крыла, они остановились у массивных белых полукруглых дверей Овального кабинета, украшенных большой президентской печатью. В коридоре за столом сидел охранник. Он взглянул на церемониймейстера; никто не проронил ни слова. Марк увидел, как рука охранника скользнула под стол, а затем услышал щелчок. Двери открылись, расколов печать надвое. Церемониймейстер остался у входа.

От воротника президента отстегивали крошечный микрофон, услужливая молодая женщина удаляла остатки грима с ее лица. Телекамеры уже убрали. Церемониймейстер объявил: «Директор Федерального бюро расследований мистер Г. О. Л. Тайсон и специальный агент Марк Эндрюс, мадам Президент».

В дальнем конце комнаты президент поднялась с кресла. Они медленно направились к ней.

— Сэр, — еле слышно сказал Марк.

— Да, Марк?

— Говорить ли Президенту?