Говорящие часы

Глава 21

Квизенберри выглядел озабоченным и, казалось, не особенно им обрадовался.

— Что у вас за важное дело?

— Зависит от того, сможете ли вы ответить на мой вопрос. Мистер Квизенберри, «Говорящие часы» находились у вас в доме долгое время. Обращали ли вы когда-либо внимание на то, что именно они говорят?

— Нет, не обращал. Часы меня вообще не интересуют. Это всего лишь идиотское хобби моего покойного отца. В доме полно часов с причудами — бьют куранты, собаки гонятся за зайцами, дюжина балерин вскидывает ноги… Никогда не обращал на «Говорящие часы» внимания больше, чем на любые другие.

— Очень жаль, мистер Квизенберри, потому что эти часы, кажется, совершенно необыкновенные. А последние два дня — когда вы узнали, что «Говорящие часы» весьма ценные и когда вам стало известно, что у вас не осталось никакого другого имущества, не припомните, в эти два дня вы не слушали часы?

— Должно быть, слушал, но не обращал внимания, что они там говорят. Не видел в этом смысла. И все-таки, что у вас за дело ко мне? Я тут по уши в работе. Это еще куда бы ни шло, но приходится разбираться с профсоюзом.

— Я видел пикеты на улице. Все работники бастуют?

— Нет, пока лишь некоторые. Это дело рук Теймерека, потому как я его уволил…

— Неужели он сумел организовать забастовку? По-моему, он был здесь менеджером по реализации.

— Коммерческим директором и управляющим отделом сбыта! — поправил его Квизенберри. — Пролаза он, с хорошо подвешенным языком. Всегда подыгрывал отцу. Мне было на него наплевать.

Джонни задумчиво кивнул:

— Ему, похоже, нравится Дайана Раск. Не находите?

Эрик Квизенберри раздул ноздри.

— Скоро я положу этому конец. То есть… — Лицо у него внезапно залилось краской.

Неожиданно распахнулась дверь, и человек в нарукавниках крикнул:

— Мистер Квизенберри, один из забастовщиков швырнул кирпичом в окно!

— Что? — Квизенберри вскочил. — Я сейчас разберусь. Я вызову полицию…

Он вихрем промчался мимо Джонни и Сэма. Джонни посмотрел на друга и захлопнул дверь.

— Тебе не кажется, что нам пора уходить? — занервничал Сэм.

— К чему спешить? Хочу перекинуться с Квизенберри еще парой слов. Он занимает меня. Внезапно превратился в матерого волка. Забавная история. Вот что женщина может сделать с мужчиной.

Он обошел вокруг стола Квизенберри и опустился в кресло-качалку.

— Сэм, я похож на финансового магната? — Локтем он задел телефон. — Не позвонить ли кому-нибудь по межгороду? — Вдруг у него на лице появилось испуганное выражение. — Черт побери, как же я раньше не подумал? Конечно…

— О чем ты, Джонни?

— Дядя Джо из Коламбуса, помнишь? Когда мы пришли, он вынес «Говорящие часы»? Он еще сказал, мол, так их полюбил, что даже готов оставить их себе. Он наверняка знает, что именно они говорят в три часа.

Сэм Крэгг вытаращил глаза:

— Правильно! Наверняка помнит…

Джонни снял трубку. Сэм сказал хриплым голосом:

— Постой, не звони по межгороду!

— Почему? Соедините меня, пожалуйста, с внешней линией. Ну да, мистер Квизенберри попросил меня позвонить…

Спустя минуту он сказал:

— Будьте добры междугородную. Коламбус, Огайо. Ломбард «Друг в беде» на Франт-стрит, владелец — Джо. Дядя Джо… Все правильно.

Джонни слышал гудки, потом наступила пауза. На секунду связь прервалась, затем телефонистка произнесла:

— Пожалуйста, соединяю.

— Добрый день, — сказал Джонни. — Ломбард дяди Джо?

— Точно! Говорит дядя Джо. Чем могу быть полезен?

— С вами говорят из полицейского управления Нью-Йорка. Мы расследуем дело, связанное с одной вещью, которая несколько месяцев находилась в вашем заведении в виде заклада и недавно была выкуплена. Речь идет о «Говорящих часах».

— А-а-а, помню, — сказал дядя Джо. — Но ровно час назад я уже дал вам информацию…

— Нам? — воскликнул Джонни. — Какую информацию?

— Ну, от вас звонили и спрашивали, что говорили «Говорящие часы». Что там у вас за бардак?

— Рабочий момент, — сказал Джонни. — Ничего особенного. Вы беседовали с нашим лейтенантом Мэдиганом. Произошел несчастный случай… Его убили.

— Убили?! Силы небесные! Уж не из-за той ли информации, что я сообщил ему?

— Кто знает! Приходится начинать все сначала. Вспомните, что вы сказали лейтенанту, то есть — что говорили часы!

— Часы хранились у меня почти три месяца. Они так мне нравились, что я все время их подводил, и они говорили каждый час. За три месяца я запомнил все…

— Подождите, — прервал его Джонни. — Возьму карандаш и бумагу — записать. Ну, вперед! Начиная с двенадцати часов. Что они говорили в двенадцать?

— «Двенадцать часов. Полночь и полдень. Следи за часами. Время и направление никого не ждут». В час: «Удача ждет того, кто слушает часы». В два: «Час близится, удача рядом». В три…

— Продолжайте, — торопил Джонни, записывая с бешеной скоростью. — В три?

— Они говорили: «Три часа. Радуга простирается от трех до четырех». В четыре: «Рой, рой, рой — горшок с золотом открой». А в пять…

— Это уже известно, — остановил его Джонни. — Можете не продолжать.

— А в чем, собственно, дело? — спросил дядя Джо. — Неужели кто-то зарыл горшок с золотом?

— Тот еще горшок, — согласился Джонни. — Большое спасибо, старина! В следующий раз, как буду в Коламбусе, с меня причитается.

Он опустил трубку на рычаг и поднял глаза на Сэма Крэгга.

— Джонни, что там у тебя?

— Возможно, миллион баксов. Только кто-то нас опередил.

— Не может быть!

— Кто знал о дяде Джо из Коламбуса?

— Только Джим Партридж.

— А еще Дайана Раск. И возможно, и убийца.

— Кажется, Джим Партридж и есть убийца! Я все еще ставлю на него.

— Вот так так! Он ведь папаша очаровательной юной леди, по которой ты сохнешь!

— Она на него не похожа. — Сэм кивнул на лист бумаги, который Джонни убирал в карман. — Что там написано?

— Слова, которые произносили «Говорящие часы» целых три месяца, пока находились в закладе у дяди Джо. Их слышал Том перед тем, как заложил часы, но у него не хватило смекалки понять, куда Саймон Квизенберри припрятал все свои денежки.

— Ты что, спятил? Саймон умер в нищете. Сам знаешь, компания заложена, коллекция часов тоже.

— Знаю. А что он сделал с деньгами? Он же был, как говорится, прикован к постели, следовательно, не мог их потратить. Так?

Сэм задумался:

— Так… А пустить их в дело он не мог?

— Спустить два-три миллиона за два года? Не будь наивняком. Лучше посчитай. За компанию Саймон получил от банка миллион. Еще полмиллиона — от грека за коллекцию. Еще он заложил поместье. Получается гораздо больше полутора миллионов. А если хочешь знать мое мнение, у Саймона помимо этого было еще кое-что. Ты понял — он был чокнутый. Ни единого друга! И что он делает? Собирает всю наличность, какую может, и зарывает в землю. На сына, Эрика, ему было наплевать, но он любил внука.

У Тома были задатки такие же, как у деда. В школе он попадал в разные переделки. Спорим, старый Саймон в свое время тоже имел неприятности. Ну вот, старик понимал, что Эрику коллекция до лампочки. Насчет внука он тоже не был уверен, но все же Том оставался его единственной надеждой. И вот он зарядил старые «Говорящие часы». Полагал, что если Том отнесется к нему со вниманием — а он казался деду посмышленей, чем его отец, — догадается, на что намекают «Говорящие часы». А если не догадается — что ж, тогда и на него можно махнуть рукой, а золоту и в земле ничего не сделается.

Сэм Крэгг нахмурился:

— Ну, так чего же мы ждем? Где этот клад?

— Где ему быть, как не в поместье «Двенадцать часов»! Для того Саймон и спланировал его в виде циферблата! Часы говорят: «Радуга простирается от трех до четырех… Рой, рой, рой, горшок с золотом открой!» Разве не ясно?

— Ну, ты голова! — заорал Сэм. — Денежки зарыты между двумя дорожками, то есть между тремя и четырьмя часами!

— До этого допер даже Ник Бос! Ставлю губки против пончиков. Ник проводил вечера в… Ш-ш-ш!

Распахнув дверь, Эрик Квизенберри захлопал глазами, увидев в своем кресле Джонни.

— Мистер Квизенберри, я звонил по телефону, — объяснил он, мило улыбаясь. — Вы не возражаете?..

— Нет, конечно нет, — ответил Квизенберри. — Ну, с тем делом я разобрался.

— Копов вызвали?

— Нет, поговорил с забастовщиками. Откровенно рассказал о своем положении — у меня всего шесть месяцев, чтобы наладить производство и добиться прибыли. Кажется, им понравился ход моих мыслей, и они вернулись к работе.

— Так ведь это прекрасно, мистер Квизенберри!

Эрик покраснел от удовольствия.

— Если бы отец допустил меня к управлению раньше, мы бы не оказались в такой яме, как сейчас.

Джонни набрал в грудь воздуху:

— Мистер Квизенберри, а вам когда-либо приходило в голову, что дела вашего отца не были так плохи, как он утверждал?

— Что вы имеете в виду? Я видел завещание. Ничего не осталось. Даже коллекцию часов перед смертью заложил… Не скрою, для меня это был шок. Всегда считалось, что наш завод — успешное предприятие.

— Может, так оно и есть! Не мог ваш отец перевести все активы в наличность и…

— Наличность? — Эрик, прервав Джонни, усмехнулся. — Ну и где же она?

— Может, спрятана? — Джонни пожал плечами.

— Знаете… — Эрик задумался. — В том, что вы сказали, возможно, что-то есть. Однажды Бонита высказала такое предположение — перед тем, как отец умер. Мол, он меня некоторым образом испытывает. Но потом он умер, и его поверенный, мистер Уолш, вскрыл завещание. Все оказалось в точности так, как отец и говорил.

— Приходило ли вам когда-либо в голову, мистер Квизенберри, — медленно произнес Джонни, — что вся кутерьма с «Говорящими часами» может иметь к банкротству прямое отношение? Зачем кому-то убивать вашего сына Тома вдали от дома, в Миннесоте? Чтобы забрать «Говорящие часы»?

— Так ведь их и не забрали! Я… в общем, подозревали вас и вашего друга…

— Было такое дело! Но вспомните: в Миннесоте вам сказали, что с Томом в камере сидят трое. Мы с Сэмом и еще один — бродяга. Так вот… всего час назад мы видели его здесь, в Нью-Йорке.

— Вы… уверены?

— На все сто. Он следил за нами… Поняв, что мы его узнали, он повернулся и побежал. Мы гнались за ним, но он мчался слишком быстро. И убежал.

— Бродяга! — воскликнул Эрик Квизенберри. — Когда хотят… словом, свалить что-либо на какого-то бродягу — легче легкого. Не обижайтесь, я хотел сказать — никогда не верил и не верю таким историям.

— На сей раз это правда. Мистер Квизенберри, открою вам еще одну правду. Относительно «Говорящих часов». Николас Бос дал за них мисс Раск сорок тысяч долларов. Я справлялся у часовщика с Лексингтон-авеню, признанного авторитета по часам. Он утверждает, что «Говорящим часам» красная цена — пять тысяч долларов.

Квизенберри внимательно посмотрел на него.

— Но я сам слышал, как Бос предлагал отцу пятьдесят тысяч долларов!

— Мне кажется, Бос уже тогда догадывался, что ваш отец тайно собирает деньги в кубышку. Возможно, он понял это уже тогда, когда дал ему полмиллиона за коллекцию.

— Очень похоже на отца. Доверять посторонним больше, чем членам семьи. Как подумаю о том, что он со мной сделал… — Губы у Эрика скривились в горькой гримасе. — Ладно, чего уж там. Может, он и припрятал деньги. Но разве их найдешь?

Джонни бросил на него задумчивый взгляд:

— На сто процентов я не уверен, но, возможно, помогу вам. Для этого придется провести какое-то время в вашем доме. В Хиллкресте. Лучше ночью.

— Места у нас хватит. Может быть, сегодня?

— Чудесно. Мы приедем до того, как стемнеет, потому что сперва надо кое-что проверить.

Выйдя на улицу, Сэм сказал:

— Джонни, я не врубился. Почему ты не сказал Квизенберри, где следует копать?

— Потому что Эрика интересуют лишь деньги, а я намерен покарать убийцу. И мой внутренний голос прямо-таки кричит, что он объявится там сегодня ночью.

Сэм вздрогнул:

— Мы станем приманкой в капкане. Джонни, мне все это не нравится!

Джонни схватил Сэма за плечо:

— Сэм, взгляни-ка на того пикетчика!

Он приближался к ним. Из-под плакатов, которые хлопали его по коленям, высовывались лохмотья.

— Бродяга! — прошептал Сэм.

— Тут-то мы его и сцапаем…

Джонни шагнул в сторону и оказался от пикетчика сбоку.

— Ну и дела! Давненько не виделись… — сказал он с издевкой в голосе.

И тут бродяга высунул из-под плаката руку — в ней он сжимал массивный автоматический пистолет 45-го калибра.

— Эй, вы, а ну полезайте в машину! — проскрежетал он. — Не то прикончу вас прямо здесь, на улице!

Джонни приподнялся на цыпочки, но, перед тем как броситься вперед, скосил глаза на стоявший у обочины черный автомобиль. Окошко было опущено — из него торчало дуло двустволки, над дулом маячила злобная физиономия.

Сэм тоже ее заметил.

Джонни расслабился.

— Ладно, сукин сын, твоя взяла. Пошли, Сэм…

В машине сидели двое. Один за рулем, второй, с двустволкой, — сзади. Водитель распахнул правую переднюю дверцу. Сэм сел в машину. Джонни ухватился было за заднюю дверцу, но ему жестом указали вперед. Он уселся рядом с Сэмом.

Зажигание было уже включено. Водитель переключился на передачу и надавил на педаль газа. Машина резко взяла с места.

Человек с двустволкой позади Джонни и Сэма прошипел:

— Моя игрушка как раз у ваших ушей, и в ней два заряда — по одному на каждого. На случай, если начнете дурить.

— Не начнем, — заверил его Джонни. — А как же тот парень — не поедет с нами?

— То, что я сказал, касается и вопросов! — отрезал тип с заднего сиденья. — Заткни пасть!

Машина свернула влево, на Сорок седьмую, попав на «зеленую улицу», промчалась к Одиннадцатой авеню. Каким-то переулком выехали на Двенадцатую авеню и свернули в южном направлении. Несколько кварталов они ехали под скоростной автострадой, затем снова повернули к Одиннадцатой авеню. Машина проехала полквартала вверх по улице и остановилась перед заброшенным складом.

— Приехали, — сказал тип на заднем сиденье. — Подождете, пока Чарли выйдет и откроет дверцу. Потом — бегом через дорогу! Я слежу, чтобы вы чего не откопали!