ГП-12

Глава 2 Оператор Марушевич

Из следственного изолятора Костя сразу отправился на работу. В выходной день контора была пуста. Расписавшись в журнале у оперативного дежурного, он вошёл в свой маленький кабинет, снял пуховик и сел за стол. В сейфе у него хранилась папка с телефонами и адресами всех сотрудников организации. Костя просмотрел список охранников работавших на Варкарском месторождении и тут же нашёл того, с кем можно было поговорить про всё, что происходило на ГП-12.

Охранник Вениамин Носик был одним из самых старых работников организации. Он вырос в Надыме, и Костя знал его давно. Будучи по национальности евреем, Веня уже лет десять как собирался «бросить всё к чёртовой матери» и уехать в Израиль, куда давно уже переехали его родители и жили все родственники, но ему всё время что-то мешало. Он получил хорошее образование, но работу по полученной профессии не искал, и продолжал сидеть в охране, постоянно готовясь к отъезду. Один Бог знает, как это у него получалось, но он всегда владел самой свежей информацией обо всём что происходит и в ближайшем будущем произойдёт в их организации.

Костя пододвинул рабочий телефон и набрал его номер.

После четвёртого гудка в трубке раздался голос Носика:

– Что, Константин Владимирович, и в выходной не отдыхается?

– Шалом алейхем, Венечка! – улыбнулся Костя, – Ты, помнится, мне тоже обещал достать телефон с определителем.

– Костя, через неделю будет здесь! Идёт посылкой из Ростова. Клянусь!

– Это радует. А то она, кажется, пешком из Ростова идёт. Слушай, ты же работал на двенадцатом промысле, расскажи, как там вообще работалось? Случались какие-нибудь ЧП?

– Это ты за убийство Володи Краснова интересуешься? Что у них там стало? Что Артём говорит?

– Артём арестован, следователи разбираются. Ты мне про объект расскажи.

– Ну что про объект рассказать… Всё это ГП – сплошное ЧП. Ты же помнишь, я там работал, когда промысел ещё работал, так я тебе вот что скажу: я каждую вахту думал, что до конца вахты я не доработаю.

Студилин рассмеялся.

– Да, Веня, мощно задвинул! И что там было такое, что ты так думал? – подражая Вениному еврейскому акценту, спросил Костя.

– Страшное дело что там было! – возмущённо воскликнул Носик. – Там вечно происходило что-то опасное. Как на вулкане! Никогда не знаешь, что может сейчас случиться! Уже, вон, и ГП не работает, а ЧП всё равно случается.

– А рабочие тоже замечали, что на промысле не всё ладно?

– Ну конечно! Там же всегда новенькие работали. Устроятся, поработают год – два и разбегаются оттуда кто куда как тараканы. Это самое невезучее ГП. Полтергейст какой-то там живёт. Клянусь! При мне за те три года, что я там был, у мастера инфаркт случился, – до больницы не довезли – умер, женщина повар кипятком обварилась, я сам чуть под машину не попал! И, вот, всё там так. Один только больной на голову Миша Марушевич там хорошо жил. При нём ГП открылось, при нём же и закрылось. Миша всех там пережил.

– А кем этот Миша работал? – спросил Костя, записывая имя и фамилию в свой блокнот.

– Оператором на ДКС. Сейчас на пенсии. Из Надыма уехал, где-то под Тюменью дом купил.

– Понял, Веня, спасибо за информацию.

– Так что там Артём? Он уже нашёл себе хорошего адвоката?

– Не знаю, Веня, не знаю. Ладно, будь здоров! Ещё раз спасибо!

Закончив разговор с Носиком, Костя тут же набрал номер детективного отдела. Он знал, что работы у ребят из детективного всегда выше крыши и в кабинете даже в выходные кто-то есть.

Трубку взял Максим Скрипкин – тоже старый школьный товарищ, заядлый рыбак и охотник. Как все сотрудники детективного отдела он был бывший сотрудник МВД.

– Здорова, Макс! Всё в трудах праведных?

– О! Привет, Костян! – обрадовался Скрипкин, – Сам знаешь, у нас же нет выходных – проходных… А ты чё на работе? Я думал, вы с Серёгой на избу укатили. Или тоже начальство чем-то озадачило из-за того что на двенашке произошло?

– Не то чтобы озадачило, сам разобраться хочу. Мне твоя помощь нужна.

– Ну, как говорится – чем могу. Расказывай.

– Слушай, найди мне, пожалуйста, телефон и адрес Михаила Марушевича. Бывший работник Газпрома, сейчас на пенсии где-то в Тюмени проживает. Работал всю свою трудовую жизнь оператором на двенашке на Варкарском.

– Хорошо, сделаю. Думаешь, он как-то связан с убийством?

– Нет, не связан, но он ни один десяток лет там отработал, может, что полезного расскажет.

– Добро, Кость, найдём. Поделись инфой, если что полезного узнаешь?

– Само собой! Ну, буду ждать звонка.

– До связи!

С работы Костя отправился домой. Настроение у него было скверное. Мрачные коридоры изолятора, горе жены и родителей Артёма, и сам рассказ убийцы оставили тяжёлый осадок. За время боевых действий в Чечне и специальных заданий по всему миру, Студилину довелось повидать много крови и людского горя, но душа его от этого не задубела, как это бывает у людей многое переживших. Он чувствовал ответственность за то, что произошло на Варкарском. Возможно, причиной тому было то, что он сам учил этих ребят владеть оружием. А может, дело было в обострённом чувстве справедливости, которое, как известно, всегда доставляет его обладателю дополнительные проблемы. Он не верил, что Артём мог преднамеренно убить друга. Пока ехали на место происшествия, Валерий Сергеевич – штатный психолог организации, предоставил руководству результаты последних тестов всей смены, дежурившей в тот роковой день. Все тесты были отличными. Психолог в организации был настоящим профессионалом, и никогда не ошибался. Смены, особенно на удалённых объектах, где вокруг голая тундра и круглосуточно одни и те же лица, формировались по психологической совместимости работников, и если у охранника по тестам и собеседованию были какие-то проблемы, его переводили в другую смену или на ближние объекты. В жизни, конечно, случается всякое. Например: узнал неожиданно спокойный, уравновешенный человек, что его друг совсем ему не друг, а негодяй и подонок, и убил его сгоряча. Но, такие преступления следователи по горячим следам распутывают. А у Артёма после происшествия был настоящий шок, да и сейчас он не в себе. Нет, тут определённо было что-то другое…

Чтобы отвлечься от невесёлых мыслей, он сварил себе кофе, закурил сигарету и вышел на балкон. Термометр за окном показывал минус семнадцать градусов. К вечеру будет ещё теплее. Город готовился к новогодним праздникам: заливались катки и горки, строился целый городок ледяных скульптур, всюду развешивались разноцветные гирлянды. Костя подумал, что раз уж не получилось выехать в лес, нужно хотя бы вечером прогуляться по городу и набережной…

Внезапно на кухне зазвонил оставленный на столе сотовый телефон.

Звонила его бывшая подруга Алёна, с которой они расстались четыре дня назад. Их роман был бурным, но недолгим. Они познакомились в ночном клубе. Жгучая стройная брюнетка, великолепно двигающаяся на танцполе, сразу завладела вниманием всех присутствующих мужчин, и Косте потребовалось немало усилий, чтобы добиться её внимания и уйти из клуба вместе с ней. Алёна была умница и красавица, с квартирой и хорошей работой, но у неё был один существенный, по мнению Студилина, недостаток – она слишком торопилась выйти замуж. За две недели знакомства она не раз звала его переехать к ней, или сама была готова перебраться к нему. Алёна ему очень нравилась, но в роли мужа и отца семейства Костя себя пока что не представлял. В конце концов, они решили расстаться. Последние дни они не созванивались, и это тоже не добавляло радости в жизни Студилина.

Алёнкиному звонку он обрадовался и тут же взял трубку:

– Привет, красавица. Как дела?

– Кость, у тебя всё нормально? – послышался в трубке взволнованный голос, от которого у Кости приятно защекотало в груди. – Я только что узнала, что у вас на работе кого-то убили!

– Да. На месторождении наш охранник напарника случайно застрелил.

– Случайно? А говорят кого-то, прям, изрешетили из пистолета…

– Так и есть, но там ситуация непростая, милиция разбирается. Неужели ты за меня испугалась?

– Нет! – голос её стал сердитым. – Надеялась, что это тебя там застрелили! Хотела убедиться.

Костя улыбнулся:

– Чем занимаешься?

– Ничем. Торт ем. И на тебя злюсь.

– Отлично. Значит, нужно сжечь лишние калории. Пошли вечером по городу гулять, а потом в ресторане поужинаем?

– Подлец ты, Студилин! Я из-за тебя уже на полтора килограмма поправилась с этими тортами. Ненавижу тебя!

Костя выжидательно молчал.

Алёнка тоже помолчала, потом смешно шмыгнула носом:

– Во сколько?

– В восемнадцать зайду за тобой. До встречи!

И положил трубку.

Уже с прекрасным настроением он позвонил в ресторан «Тбилиси», заказал столик, и принялся разбирать вещи, приготовленные к поездке в лес.

После обеда позвонил Максим Скрипкин и сообщил тюменский адрес и номер телефона Михаила Дмитриевича Марушевича. Костя тут же созвонился с Филимоновым и отправился к нему, чтобы вместе послушать, что расскажет о двенадцатом промысле работник, дольше всех на нём проработавший.

Сергей был дома и пытался навести порядок в своей холостяцкой квартире. Неутомимый историк, археолог, этнограф, после отъезда вышедших на пенсию родителей, превратил свою двухкомнатную квартиру в склад каких-то пыльных карт, книг, документов и всевозможных старинных предметов. Время от времени он разгребал свои Авгиевы конюшни, но порядок держался недолго.

Сергей встретил друга в старом запылённом спортивном костюме с мокрой тряпкой в руках. В коридоре в пакетах стояли вещи, приготовленные для отправки в гараж и в музей.

– Привет, барахольщик! – улыбнулся Костя, перешагивая через пакеты. – Ты чего это в воскресение уборку затеял? Грех ведь?!

Филимонов со студенческих лет, еще в Питере, начал ходить в церковь, а по возвращении в Надым стал прихожанином местной церкви и старался во всём придерживаться церковных канонов.

– Невелик грех. – отмахнулся Филимонов. – А это всё нужные вещи и ценные артефакты. А ты чего сияешь как начищенный самовар? Новую бабу опять завёл?

– Нет. С Алёнкой помирился.

– Ясно. Ну, проходи на кухню. Я сейчас освобожусь.

Пока Сергей заканчивал уборку, Костя сварил кофе и плеснул в кружки Ишимского бальзама, который любили оба.

Вооружившись диктофоном и записной книжкой, друзья сели за стол.

Сергей включил диктрофон:

– Набирай.

Дозвонились столько с третьего раза.

– Алло! Слушаю вас! – раздался, наконец, в трубке бодрый мужской голос.

– Марушевич Михаил Дмитриевич?

– Он самый!

– Здравствуйте. Меня зовут Студилин Константин Владимирович, я сотрудник службы безопасности «Нефтестрой сервис Ямал». Мы охраняем объекты на Варкарском месторождении. Вы много лет проработали на двенадцатом промысле и, наверное, помните наших ребят?

– Как же, как же! Отлично помню! И Витальку Матвеева и Ильдара Фаритова, Веню еврейчика, Вовку Краснова… Всех помню! А что?

– У меня к вам серьёзный разговор, удобно сейчас говорить?

– Так я же пенсионер! – рассмеялся Михаил Дмитриевич, – Мне теперь только и осталось, что разговоры разговаривать! Конечно удобно!

– Дело в том, что Володя Краснов позавчера на двенадцатом промысле погиб. Его застрелил во время обхода его напарник Артём Макеев. Вы должны помнить Артёма, он долго на двенашке работал.

– Да вы что! Макеев, это что ли Тёмка – друг Володькин?

– Да, всё верно.

– Ай-яй-яй… – сокрушённо выдохнул в трубку Марушевич. – Как же так-то? Они же, помню, не разлей вода были…

– Да в том-то и дело, что Артём и сам не понимает, как такое могло произойти. Его объяснения звучат как бред. Он утверждает, что стрелял в медведя-шатуна, который напал на его друга Володю во время обхода, а потом оказалось, что никакого медведя нет и не было, а все пули попали в Володю. Артём сейчас в следственном изоляторе, его следователи допрашивают. Я был сегодня у него в камере, он, кажется, на грани помешательства. Говорит, что на двенадцатом промысле творятся аномальные вещи, чертовщина, про которую всем известно, и это его помешательство с медведем, якобы, сделала нечистая сила. Ладно бы только он один нёс эту чушь, но ребята, которые работают на двенадцатом промысле, тоже говорят, что там происходит что-то неладное. Михаил Дмитриевич, вы дольше всех там проработали, можете что-нибудь рассказать об этом? Не замечали ли вы какие-то странности на этом объекте?

– Вооон оно что… – немного помолчав, грустно протянул Марушевич, – Не угомонятся, значит, тадебцы и после закрытия промысла…

– Простите, кто не угомонится?

– Тадебцы. Это ненцы так называют духов, которые шаманам помогают: духи воды, земли, духи зверей, птиц, ну и тому подобное. А, говоря по нашему, по православному – бесы.

Костя вопросительно посмотрел на Филимонова. Тот кивнул.

– А причём здесь шаманы?

– Знаете, не сочтите меня выжившим из ума, но вы ведь сами начали эту тему, так вот правду ваши ребята говорят – двенадцатый промысел нехорошее место. Мне когда-то ненцы рассказывали, что в древние времена там вообще кладбище было ненецкое, а в революцию на том месте русские комиссары шамана расстреляли со всей его семьёй, не дали их хоронить по-ненецки и где-то там же всех закопали. Вот духи, которые служили шаману, теперь всем русским за это и мстят. Устраивают пожары, аварии, несчастные случаи… И началось это ещё когда промысел только запускали в восемьдесят первом году. Кто давно в Надыме живёт, хорошо помнят ту аварию…

– Да, я всю жизнь прожил в Надыме и хорошо помню большой пожар в начале восьмидесятых годов на двенадцатом промысле Варкарского. Я тогда ещё в школе учился. По всему городу шуму и разговоров было! Все больницы и станции скорой помощи были забиты пострадавшими. У нескольких ребят с нашей школы там родители погибли. А, спустя неделю, мы, мальчишки, услышали, что на свалку за городом технику сгоревшую привезли. Набрали ключей, отвёрток и туда – открутить что-нибудь интересное! Развлечений же у нас в то время других-то и не было: на стройках лазить, да где-то что-то открутить. Техники сгоревшей тогда много привезли: Ураганы, Татры, Уралы, трубоукладчики… Но всё чёрное, покорёженное, в копоти. Походили вокруг, да ни с чем и ушли.

– Вот-вот! Правильно говорите! А это же при мне случилось. До сих пор всё перед глазами стоит. В час ночи второго мая восемьдесят первого года. Строительство промысла уже закончили, шла наладка оборудования. На центральной магистрали образовался свищ, произошёл взрыв газа и возгорание. Огненная струя из трубы диаметром тысяча миллиметров под давлением сто десять атмосфер била на сотню метров и под напором бокового ветра пошла стеной на рабочий посёлок. Люди, кто успел проснуться, раздетые бежали в тундру. Многих под порывами ветра догоняла огненная стена. Балкѝ, жилые бочки, техника – всё вспыхивало как факелы. Наши вагончики наладчиков наверху на сопке стояли, мы на это страшное зрелище сверху видели. Пока передали аварию, да пока краны перекрыли… Людей, кто успел убежать, на вездеходах – газушках ещё день потом собирали по тундре. Температура-то всего пару градусов плюсом была, у многих переохлаждение, пневмония. Выжившим с ожогами мы помогали, чем могли, а после уже все службы приехали. Надымский морг битком забит был. От многих людей вообще ничего не осталось. Обожжённых свозили в больницы, в пункты скорой помощи. Из Москвы срочно бригады врачей прилетели. Сколько точно людей погибло и пострадало, до сих пор никто кроме чекистов не знает. Нас, кто жив остался, тогда в Надым на допрос сразу увезли. А после допросов КГБшники подписку взяли о неразглашении и в отпуска отправили. Дааа, тадебцы тогда наделали делов… Я ещё молодой был, не верил ни в бога, ни в чёрта и после отпуска снова на двенадцатый промысел вернулся. Так до самого закрытия там и проработал.

– Страшная история. – печально вздохнул Костя. – А в последующие годы эти шаманские духи тоже вредили?

– Конечно! И ещё как! Всегда что-то происходило.

– Михаил Дмитриевич, а лично вы видели какие-то явные проявления этих… – Костя заглянул в блокнот Сергея, – тадебцев?

– Да как вам сказать, видеть не видел, но, то, что рядом кто-то присутствует, ощущалось постоянно. Особенно в ночные смены, когда на пульте один дежурил. Бывает, прям ясно слышишь, что кто-то по лестнице поднимается, выйдешь встречать, а там и нет никого. Или совершенно исправное оборудование отказывается работать. Вот, всё сто раз проверяешь, – всё исправно, а не работает. Хоть тресни! Каждая ежегодная остановка на профилактические работы – сплошное мучение: турбины не запускаются, краны заклинивает, датчики показывают чёти что. Зимой перемерзает даже то, что никак не должно было перемерзать. А происшествий да несчастных случаев уже все и не вспомню. Ну а вишенкой на торте стало неожиданное падение давления в скважинах нашего фонда, хотя по всем расчётам такого быть не должно. Поэтому нас первых и закрыли.

– А почему вы там столько лет работали? Могли ведь уйти куда-нибудь на другой промысел или вообще на другую работу. Вы опытный работник советской школы, – такие везде нужны.

– Мне очень хорошо платили. На других объектах мне бы столько никто не платил. После того первого пожара за нашим промыслом крепко закрепилась дурная слава. Да и потом вечно что-то случалось. Вот народ и старался уйти на другие объекты. Начальники, мастера менялись чуть не каждый год. Сверху, к примеру, назначат на повышение бывшего мастера с другого промысла к нам начальником или замом, тот поработает полгода – год, и в другое место сбегает. А молодых операторов и слесарей после училищ, стажировать кому-то надо, вот и ценили меня за то что знаю свою работу и не сбегаю. Зарплата у меня всегда была по максимуму, со всеми доплатами и отпуск брал когда мне было нужно.

– А с вами за всё это время ничего не случалось?

– Тут понимаете, в чём дело… Как бы это объяснить… – замялся Марушевич, – Пару лет спустя после того, первого пожара, когда промысел уже работал на полную мощность, меня чуть кран-балкой с грузом не придавило. Чудом жив остался. Перепугался – жуть как! Я тогда как раз в отпуск уходил, ну и подумывал уже себе другую работу подыскивать. А уходить-то с Варкарского не хотелось, тогда на Севере хорошие деньги платили – нигде больше таких денег не заработать. И решил тогда я поехать к себе на родину в Белоруссию, в деревню Волчин, это под Брестом. Мы родом-то из Белоруссии. Моя бабка ведуньей была, первой на всю округу. Заговорами и детей и взрослых лечила, сглаз, порчу снимала, ну всё такое… К ней даже местное партийное руководство тайком ездило! Вот и решил я с ней сперва посоветоваться. Ну, рассказал ей всё как есть, объяснил, что не хочу уходить оттуда, но боюсь, что доконает меня нежить местная. Рассказал ей историю про шамана, которую от ненцев слышал. Она всё выслушала, посоветовала лучше уйти работать в другое место, и научила что делать, если не уйду. Пошептала свои наговоры, со свечкой вокруг меня походила, и оберег в мешочке на шею повесила, чтобы на работе носил. Ещё научила, как этих тадебцев задобрить, чтобы не трогали. Ну я и остался на двенашке. Стал делать всё в точности, как баба Тая научила, и всё – отстали от меня шаманские духи! На промысле ведь ничего не утаишь, другие работяги конечно видели, как я духов кормлю, да говорю им что-то, стали за придурковатого держать. Даже колдуном называли! А кое-кто и побаивался! – Марушевич рассмеялся, – А я своё дело делал и работал дальше. Были, конечно, и у меня иногда неприятности, но это так – мелочи жизни. Вот такая история.

– Дааа, уж… – угрюмо протянул Костя, – Никогда бы не подумал, что такое может на самом деле происходить… А самое скверное, что никакой суд во всё это не поверит и отвечать Артёму придётся по всей строгости.

– Верно. Так и есть. В такой ситуации Тёмку спасёт, если его признают психически не здоровым и отправят на лечение.

– Он и в самом деле психически не здоров. Ну, будем стараться ему как-то помочь… Спасибо вам, Михаил Дмитриевич, за то что всё мне разъяснили. Спасибо большое!

– Пожалуйста. Обращайтесь, если ещё вопросы будут. Если это в ваших силах, постарайтесь сделать так, чтобы двенадцатый промысел скорее разобрали, и людей там больше не было. Иначе, ещё что-нибудь произойдёт. Непременно произойдёт. Уж поверьте мне.

– Обязательно, Михаил Дмитриевич, обязательно постараюсь! Спасибо вам, ещё раз. До свидания!

– До свидания!

Костя отключился, отпил из кружки остывшего кофе и посмотрел на Сергея.

– Тадебцё – дух, помощник шамана. – сказал Филимонов, хорошо знавший ненецкий язык.

– Ну и чё скажешь, историк, этнограф? Что обо всём этом думаешь?

Сергей выключил диктофон и ответил не сразу.

– Скажу, что старик говорит совершенную правду. Современная наука пока не может объяснить некоторые аномальные явления, но эти явления существуют. Когда-нибудь всему этому найдётся научное объяснение, ну а пока всем проще эти явления высмеивать и отрицать факт их существования. О чудесах, которые могли делать шаманы севера, писали многие путешественники и исследователи, например: Барченко, Житков, Носилов. Эти знания и сейчас кое-где ещё сохранились, только об этом мало что известно.

– Чудеса шаманов это замечательно, а Макееву Артёму теперь что делать?

– Марушевич прав: ему остаётся только сделать так, чтобы его признали психически не здоровым. Полежит пару лет в психушке, потом выйдет на свободу. Это лучше, чем восемь или десять лет в тюрьме сидеть.

– Тут ещё вопрос, где лучше… Наколят какой-нибудь дрянью и в самом деле дураком сделают. – Костя подошёл к окну, открыл форточку и закурил. – Завтра – послезавтра постараюсь ещё раз увидеться с Артёмом. Он уже должен немного успокоиться, может, что новое расскажет. Узнаю, нашли ли ему адвоката, и спрошу у него насчёт обоих вариантов, да со следователем хочу поговорить…

Студилин посмотрел на друга. Во время разговора с Марушевичем, Сергей делал в своём блокноте какие-то пометки, и теперь глядя на записи, о чём-то думал.

– О чём задумался? – спросил, наконец, Костя, докурив сигарету.

– Пытаюсь вспомнить, слышал ли я когда-нибудь о расстрелянной семье шамана на территории где сейчас Варкарское. Я же много со старыми ненцами беседовал о том, как советская власть устанавливалась на Ямале, и как это было конкретно здесь, – в Надымском районе. В то время большие стойбища были там же, где сейчас Надым стоит, где посёлки Ныда, Нори, Кутопьюган, Ватанги, Ярцанги. Всё на тех же местах. В посёлке Хэ вообще до революции много русских людей проживало, там и торговля шла активно и церковь стояла. Большие круглогодичные стойбища находились чаще всего на берегах больших рек и вдоль берега Обской губы.

– Да я в курсе про всё это! – отмахнулся Студилин, зная привычку друга превращать любой разговор в лекцию на исторические темы. – Дальше что?

– Не спеши. Так вот я помню рассказы об арестах и расстрелах почти во всех стойбищах, но там, где сейчас Варкарское месторождение не было стойбищ. Там много озёр, но рыба в них сорная, сплошные болота и ручьи, плюс комарья тьма тьмущая. Через те места только зимой, когда всё замерзало, пути кочевий проходили. Откуда там взялся шаман, да ещё с семьёй?

– Может зимой где-то там по дороге поймали красные комиссары шамана, который с семьёй куда-то ехал и там же всех и расстреляли?

– Нет. – отрезал Филимонов. – Марушевич сказал, что их не дали хоронить по ненецкому обычаю, а закопали. Значит, дело было летом, когда земля уже оттаяла. Но летом там никогда никто не жил и через те места не каслал[3] – местность не подходящая.

Костя пожал плечами:

– Ну не знаю… Может Марушевич что-то не так понял, или ненцы ошиблись… Или может всё-таки кто-то там жил. Там же есть и хорошие озёра с белой рыбой.

– Вот это нам и нужно выяснить.

Сергей поднялся и через минуту принёс на кухню походный пластиковый кейс со спутниковым телефоном.

– Минуты на карте, я помню, точно есть, но телефон разряжен… – нахмурился Филимонов, нажимая на кнопки старенького Иридиума. – Нужно сперва зарядить.

– Кому звонить собрался?

– Да всем знакомым тундровикам, у кого старики ещё живы. Вдруг кто-то что-то помнит о стойбище в тех местах. Это было бы очень любопытно. На таких местах почти всегда находятся следы поселений раннего железного века или средневековья.

– Если там что-то и было, то на том месте уже газовый промысел давно стоит. Забыл?

– А если стойбище было не на том самом, а где-то в стороне? Во всяком случае, можно вокруг пошурфить, вдруг что-то удастся обнаружить.

Сергей поставил на зарядку телефон, и стал листать свой блокнот.

Костя посмотрел в окно. Людей и машин на улице было непривычно много. Неспешно прогуливались парочки, сидели на лавочках старики. Радуясь тёплой погоде и выходному дню, во двор высыпала детвора с санками и клюшками.

– Слушай, такая погода классная, пошли вечером погуляем? Я Алёнке скажу, чтобы кого-нибудь из подруг пригласила, все вместе погуляем, в ресторане поужинаем. Я столик уже заказал.

– Не, – покачал головой Филимонов, не отрываясь от блокнота, – у меня работы полно. Раз в лес не поехали, хоть отчёты нужно доделать.

– Зря. У Алёнки ух какие подружки шикарные!

– Отстань, змей искуситель! – рассмеялся Филимонов.

– Не хочешь – как хочешь. Ладно, пойду я. Мне ещё нужно переодеться и купить букет красных роз. Звони, если передумаешь.

– Мне сейчас и без тебя есть кому звонить. – почесал в затылке Сергей, – Задал ты задачку…

– Так тебя же хлебом не корми, дай только в какой-нибудь исторической ерунде покопаться!

– Это верно! Ладно, проваливай, Казанова!

Сергей проводил друга и снова сел за записную книжку.