Граф Суворов 2

Глава 23

— Тост! За нас! — крикнул я, поднимая кружку до краев наполненную полусладким. — За наши победы и свершения!

— За победы! — тут же поддержали меня товарищи, собравшиеся по такому случаю в столовой. За окном стояла поздняя ночь, но это не мешало нам праздновать заслуженную победу. А учитывая разгром, который мы устроили и княжеским и альфовцам — победа была просто грандиозной. Меньшиков, понятное дело, пытался ее украсть, но тут мы сделать ничего не могли. Так что оставалось только радоваться самим себе.

— Ну что, холодножопый, доволен? — смеясь спросила Лена у Шебутнова, притянув его к себе. На фоне накаченной третьекурсницы Леха выглядел маленьким и щуплым, но все равно косился на нее улыбаясь.

— Хватит меня уже так называть… я же не просто так в замке до последнего сидел! На мне пять рыцарей! — попробовал отбиться Шебутнов.

— Пять? Ах ты умница моя, вот я тебя тогда пять раз поцелую! — пообещала подвыпившая девушка, и тут же ухватив его за щеки впилась в губы.

— Раз! Два! Три! Четыре!.. — не растерявшись начали со смехом считать товарищи, сидящие с нами за столом.

— Эй, это было только четыре! — удивленно проговорил Леха, после чего Лена что-то прошептала ему на ухо.

— …ну или если захочешь можно обойтись поцелуем. — сказала Жарская чуть громче, но не отодвигаясь от него.

— Нет… нет. — проговорил Шебутнов, совершенно покраснев, а в следующую секунду вскочил со скамьи и под улюлюканье и одобрительный вой товарищей утащил свою изрядно подвыпившую избранницу в сторону туалетов.

— Кто бы мог подумать, что у них так совпадет. — удивленно покачав головой сказал я. — Я думал он по… более миниатюрным девушкам.

— Хм… тебе нравятся девушки по ниже? — спросила примостившаяся у меня на коленях Ангелина.

— Твой рост и размеры меня более чем устраивают. — усмехнулся я, прижимая к себе девушку. Алкоголь быстро выветривался, разлагаясь на питательные вещества. Слишком уж я разогнал метаболизм, надо оттягиваться пока бокал не пустой и народ веселится. Когда еще будет такой повод? — Тост! За тех кто выжил и тех кто с нами!

— Да! За нас! Роту мертвецов! — рассмеялся кто-то и его тут же поддержали. Звучало, конечно, немного дико, но учитывая общее подпитие, наш подростковый возраст и победу — почему нет? Пусть и «выжило» нас меньше пятнадцати человек, но выжили же. Да еще и триста очков за два раунда заработали. По сотне убитых и пятьдесят за оборону.

— Может тоже… пойдем? — предложила Ангелина, прижимаясь ко мне грудью скрываемой только тонкой маечкой.

— Можем, только не в туалеты. — усмехнулся я.

— Кладовка? — рассмеялась Ангелина, вспоминая один из прошлых казусов. Но сегодня нам удалось выбрать более удачное место — на кухне, где мы и заперлись. И пусть хоть кто-то попробует сказать, что металлический стол не подходит для сексуальных утех двух подростков без собственной кровати.

Спать мы пошли скорее ближе к утру, когда часть кадетов еще гудела, а всего через пару часов, на построении, стало заметно кто жестоко квасил, а кто знал меру. Судя по обильным синякам и засосам на шее у Лехи, его партнерше мера тоже была неизвестна, да и вообще, еще вопрос кто кого трахал.

— Отдохнули бойцы? — чуть хрипловатым, но довольным, а скорее довольно-злорадным голосом проговорил Строгонов, вышагивая перед строем. — Согласно донесениям дежурных, вчера вечером, вместо того чтобы соблюдать комендантский час и отбой, вверенные вам подразделения занимались пьянством и блудом! Да еще и без привлечения старшего командования. Это залет, бойцы!

Последнее он чуть не прокричал, да так что передние ряды попятились. Что учитывая похмелье у большей части личного состава вызывало не шуточные головные боли и гримасы.

— Вам стоило бы прочитать длинную, обстоятельную и громкую лекцию. О вреде пьянства! Но я знаю, что вам это не поможет, судя по вашим действиям мозгов у вас совсем нет! — проорал Строганов, и большая часть кадетов опустила взгляды, не в силах встречаться глазами с подпоручиком. — Раз слушаете и выполняете распоряжения командования задницей, значит через нее и будем доводить до вашего сведения дальнейшие инструкции. На право! Бегом марш! Веселей!

Такой подлянки не ожидал никто. Не после вчерашнего. Впрочем, побежали все. И если в начале было даже забавно, как страдающие похмельем справятся с такой проблемой, то уже через несколько минут мне пришлось подхватить тяжело дышащего Краснова, плетущегося рядом.

— Полной грудью дышим! Веселей! — подбадривал нас Строганов. — Раз-дав. Раз-два. Раз-два-три! На веселых на утят, быть похожими хотят.

— Быть похожими хотят. Все-все-все… — со стонами и матами отдельных личностей ответили бойцы смешанного подразделения 1У и Ж. Хорошо хоть нам не требовалось бежать в том же темпе как сегодня носились Альфовцы и княжичи которых будто специально вывели на ту же дорожку что и нас.

Строганов явно издевался «любя». Парней и девушек тошнило, но их товарищи подхватывали их под руки и через час нам стало всем одинаково нормально. Хотя какая тут к черту норма — фигово было всем. Даже я держался в основном за счет праны. Надо признать, девушки в целом выглядели свежее. А когда наши роты поравнялись я с удивлением увидел, что и на Лене полно синяков. Ого, встретились два одиночества.

Хотя может Шебутнов от нее просто отбиваться пытался ближе к утру. В палатке Леха появился даже позднее меня, что говорит и о его выносливости, и о других качествах. Правда сейчас он выглядел не лучшим образом — из серии «бобик сдох». Ну хоть тащить его не пришлось, уже хорошо.

Ближе к полудню Строганов все же сжалился и отпустил нас на обед, где самым популярным блюдом стали соленые огурцы, без огурцов. Куриный бульон без курицы и прочие деликатесы. Впрочем, я спокойно поел, как и некоторые особенно догадливые из парней. А когда мы вновь вышли на построение нас погнали на летний стадион.

Удивительно, но в этот раз даже пять мест на первом ряду, рядом с Гербом и его однокашниками, оказались свободны. Так что я со своими взводными со спокойной совестью их занял, с молчаливого согласия Гены. Хотя, а что он мне мог сказать после вчерашнего? В принципе много чего.

— Кадеты, встать! Смирно! — раздалось из громкоговорителя и на трибуну поднялся не знакомый мне, лысоватый мужчина в зеленом мундире с парой орденов и пышными торчащими в разные стороны седыми усами. Следом за ним поднялись Меньшиков и Строганов, которому чуть ли не на краю платформы пришлось балансировать.

— Светлейший князь, Василий Михайлович Долгорукий. — донеслось из динамиков, и мы встретили поднимающегося для выступления боярина троекратным ура.

— Спасибо! Спасибо… — проговорил князь, прочистив горло. — На протяжении двух недель мне, как и всей империи, посчастливилось наблюдать за самоотверженностью и навыками молодого поколения детей боярских и дворян. Что там, даже дети простолюдинов показали себя достойными стать претендентами на столь высокие звания!

— Угу, но сажать нас он не спешит. — зло бросил Таран, что в принципе было верно. Нам даже смирно стоять не разрешили, не то, что сесть во время речи главнюка.

— Почти полторы тысячи кадетов приняли участие в военных играх. Пятнадцать ожесточенных схваток, максимально приближенных к боевым, с применением военного обмундирования и техники. — продолжил говорить Долгорукий, и я понял, что он не нам все это рассказывает, а замершим в нескольких метрах от него репортерам со здоровенной камерой. — Это самые крупномасштабные учения за последние двадцать лет, и я рад что они прошли под моим патронажем.

— Вот стелет то, гад… — пробормотал Леха. — Сейчас выяснится, что и Суворовы и даже Меньшиковы не причём.

— Рад сообщить, что по результатам этих игр было выявлено множество подающих надежды кадетов, которые уже в следующем году отправятся в Высшую военную академию имени Михаила Илларионовича Кутузова, бессменным почетным ректором которой я являюсь. — не замедляя, но и не ускоряя темпа толкал речь князь. Явно ему это было привычно, и он был готов рассказывать часами, вот только чем больше он болтал, тем больше становилось понятно, что… ни о чем.

Я, чуть стоя не заснул, пока Долгорукий наконец не свернул самовосхваление и не перешел наконец к главному.

— По результатам военных игр было отобрано три лучших команды. Первая — сборная команда кадетов дворянского и боярского происхождения, инициированных и совершеннолетних молодых людей, прошедших жесточайший отбор. — чуть взбодрившись произнес он. — И я горд, что эту роту лучших возглавил мой внук, княжич Михаил! Уверен, и в будущем он проявит себя не хуже. Команда заработала семьсот двадцать баллов.

— В смысле блин лучших? — в непонятках пробормотал Леха, и тут я с ним был совершенно согласен. Нас что, откровенно кинули?

— Вторая рота, возглавляемая потомственным военным, Геннадием Романовичем Беляковым, показала свои выдающиеся результаты, грамотность в бою и тактическую смекалку! — продолжил чуть менее эмоционально Долгоруков. — Так же хочется выделить личное мастерство командира в использовании резонансных техник одиннадцатого ранга в неполные восемнадцать лет! У команды… кхм. Больше семисот баллов.

— Больше семисот это сколько? — не выдержав спросил Герб, и я его прекрасно понимал. Пусть он и несогласен был с подставой от армии, но то, что свои бои Гена провел куда чище чем княжеский отпрыск — видели все. Да у него даже убитых почти не было, что во время обороны, что во время штурма.

В это же время Меньшиков чуть подошел к Долгорукому и что-то попытался шепнуть ему на ухо, но тот лишь помотал головой и отмахнулся.

— Третья вышедшая в финал группа — экспериментальная. Собранная из кадетов императорского военного училища им… кхм. — сделав вид что закашлялся пропустил «Суворовского» Долгоруков. — Кадеты в этой группе от… пятнадцати до восемнадцати лет. Большая часть была не инициирована?

Зажав микрофон ладонью, он обернулся к стоящим позади Меньшикову и Строгонову, но не то зажал не плотно, не то был еще микрофон.

— Кто эту хрень писал? Вы что мне подсунули? В смысле не инициированные, вы что идиоты? — сердито проговорил Долгорукий и по рядам прошло заметное оживление и смешки.

— Ваше сиятельство, обратите внимание на подпись. — настойчиво сказал Строганов, перегнувшись через плечо Меньшикова.

— Ну, генерал Суворов, и? — нахмурился почетный ректор, но мой денщик, совершенно не стесняясь ткнул куда-то в край листа. — Утверждено, Ро… кхм.

— Когда успели? — вырвалось злобное высказывание Константина.

— Кх-кхм. — прочистил горло Долгорукий, ставший темнее тучи, и быстро пробежавший глазами уже прочитанный текст. — Кадеты военного училища имени А. В. Суворова, собранные в сводный ускоренный факультет, совершили невозможное. Своим делом доказав, что даже простолюдины, вчерашние сироты, под чутким руководством армейских инструкторов и на благо империи, могут справится с любой поставленной задачей. Рота У1 получила… кхм… мда.

У него даже рука с листочком опустилась, когда он прочитал цифру. Явно не этого он желал и не за этим сюда пришел. Говорить на камеру совершенно не хотелось, но подпись на документе он знал и знал слишком хорошо.

— Прошу прощения. Кашель. — проговорил Долгорукий, собравшись с мыслями. — Рота У1 получила восемьсот семьдесят очков. И является победителем военных игр. Возглавляет роту Александр Иванов. Сирота… Браво, кадетам, достойно показавшим свои навыки и находчивость, во славу русского оружия, и во славу России! Ура!

— Ура! Ура! Ура! — ответили кадеты. В это время к оператору подошло несколько человек, камеру сняли с треноги и вместе с репортером куда-то быстро увели.

— Похоже сегодня по телеку появится совершенно иная версия этой речи. — проговорил я, глядя на то, как ругаются Меньшиков со Строгоновым. Стоящий рядом Долгорукий был чернее тучи. Видно, было что ему все происходящее не по душе, а судя по высказыванию, проскользнувшему раньше — он собирался сказать совершенно другое.

— …Ебитесь как хотите!.. — наконец не выдержав гаркнул усатый старик и быстро спустился с подиума, тут же затерявшись среди охраны.

Как они могли его опозорить! Подменить речь, прямо перед выступлением! Да еще и выставить его идиотом! Это было неслыханно. Василий Михайлович шел по длинному темному коридору в окружении охраны, и ординарцев. Кто ему эти бумажки подсунул? Строганов, этот мальчишка? И ведь то что он прописывал, та речь к которой готовился, почти полностью совпадала с этой… почти.

Кто-то сумел взять заготовку, подправить ее, заверить у Мира и его величества, а после сунуть обратно в папку. Да так, что он не заметил разницы! Позор… позор! Но ничего. В этом году Мир его переиграл, заставил признать поражение на пустом месте. Но такого унижения внука он не потерпит. Впереди еще турнир, поддержанный дворянским собранием Петрограда, а уж там у него найдутся надежные люди.

Новый год… елка в зимнем. А ведь все это будет до инициации. Если его величество выделит этих… кадетов. Ну ничего, дедушка старый, но мудрый. Есть время подготовится. Этот прием будет для них самым запоминающимся. Первым и последним. После такого позора никто и никогда в высшем обществе их не примет. А уже если кто-то из щенков попадется в жандармерию… пожалуй по такому случаю и пару бумажек не грешно спустить.

Через час нас вновь собрали, но теперь уже перед новеньким зеленым трехэтажным зданием с покатой металлической крышей. По бокам отделочные работы еще не закончились и было видно, как утепляют блоки пенобетона. Быстровозводимая конструкция на металлическом каркасе, но с тройным стеклопакетом.

— Называю фамилию, подходите, получаете ключи. — гаркнул Строганов, но даже его ор, холод и торчание на стадионе в течении часа не могли сбить все время появляющиеся на лицах парней и девчонок улыбки. — Абрамов. Алупкин, Баянов, Беляков… Иванов А. Б., Иванова К.З., Ивель, … Лисичкина…

— Веселого новоселья, и никакого алкоголя, утята. А то в следующий раз маршбросок будет на корячках. — предупредил Строганов. — Остальные будут расселены по старым корпусам. Стройся. за мной, шагом. Марш!

Не веря своему счастью, я посмотрел на ключи с номером комнаты. Нужно будет обеспечить дополнительные пять мест девчонкам, но даже так парни будут жить не в старых обшарпанных бараках, а в тех же корпусах что и старые группы алфавита. А сейчас мы… черт да это же наше здание!

Взбежав по короткой металлической лесенке, я вслед за остальными вошел в коридор первого этажа. И в то же мгновение мне в лицо пахнуло теплым воздухом с запахом еще не выветрившейся краски, свежей резины и дерева. Вытерев ноги о решетку при входе я пошел искать свою комнату, благо далеко идти не пришлось — 107а. При этом все двери до этого были заперты. Дежурный, медчасть… что-то слишком жирно, я получается прямо у офицерских покоев. Но когда я открыл дверь в свою комнату у меня даже дыхание перехватило.

Одна кровать! ОДНА. Зато какая, большая, двуспальная, прямо как в выделенной комнате, в особняке Суворовых. Стены — вагонка, но тепло, и окно во всю стену. А перед ним стол. Нормальный учебный стол, со стулом. Длинный встроенный шкаф для книг, отделение для одежды, с зеркалом на дверце. Господи… отдельный санузел с душем!

— Ого, я-то меняться койками хотел. — заглянув ко мне ошарашенно проговорил Шебутнов. — Судя по кровати ты тут один жить будешь?

— Саша? — донесся до меня голос Ангелины, и спустя всего несколько секунд ее рыжая шевелюра уже заглянула ко мне. — О, Саша! О-о-о…

— Ну. Как видишь… один я жить не буду. — усмехнувшись проговорил я, и товарищ, все поняв без лишних слов, удалился.

Михаил с тоской посмотрел на доставшуюся ему комнату. Непонятно, чему вообще радовались одногруппники. Крохотная, чуть больше четырнадцати метров, комнатка, с единственным столом. Кровать, полуторка, с плоским, даже не ортопедическим матрасом. Стены даже без отделки, будто в бане или в загоне для скота оббитые дешевой вагонной доской. А уж когда он заглянул в туалет… ни ванны, ни раковины. Лейка душа над унитазом — такого убожества он даже в зале ожидания на вокзалах не видел.

И здесь ему, наследнику одного из древнейших родов империи, придется провести полгода своей жизни? Михаил хотел плюнуть на все и отказаться от идеи, тем более после такого подлого мухлежа со стороны военных, и только слово, данное деду, его останавливало.

Доказать, что он лучший. Показать превосходство боярских родов над дворянчиками и чернью, а потом бросить Суворовым их подачку и посмотреть, как они утрутся, перед всей империей выбрав себе в наследники не лучшего, а доступного. Он столько наслушался об этих приспособленцах, собачках на побегушках у царя, что не сомневался — их, истинно великий род, должен поставить их наместо.

Ради деда и отца. За честь и славу Долгоруких!