Гражданский брак (СИ)

Глава 52

Кавказские овчарки понюхали Милу, посмотрели человеческими глазами и лениво потрусили по лужайке по своим собачьим делам. Лайка попрыгала вокруг девушки, дождалась, когда Мила кинула ей мяч, и прыжками кинулась довить игрушку.

— Ну вот, не бойся, теперь собаки тебя знают, — дядя Миша стоял рядом.

Но Мила все равно побаивалась. Ее чихуахуа Буся была в 20 раз меньше этих монстров с огромными клыками.

— Но ночью все равно по участку не ходи!

Они остались в усадьбе вдвоем с дядей Мишей, а Роман покатил на катере в Усть-Малу по своим делам. В сердце поселилось печальное томление, расставаться даже на день с Романом было мукой.

Мила терзалась — что это? Она привязалась к мужчине из-за ребенка? Потому что в ней — его семя? Или сыграло роль затворничество, когда Роман был единственным, с кем можно было хотя бы переписываться и купаться в его восхищении и горячих нескрываемых желаниях? Или гормоны шалят? Или правда, влюбилась? Но она никогда ни к кому не чувствовала такой тяги. Никогда ее сердце не ухало вниз т одной мысли о мужчине, о воспоминаниях объятий прошлой ночью…

— Не грусти, королева, всего сутки, и я с тобой. Если что, дяди Миша тебе поесть приготовит.

— Я сама умею! — возразила Мила, — на кулинарные курсы ходила. — и чуть не ляпнула "когда с Вовкой жили". Вовремя прикусила язык.

И вот теперь они одни со старым эвенком. Он пытался развлекать Милу как мог. Ему удалось удивить девушку, когда она спросила, сколько они знакомы с Романом. Оказалось, эвенк и его жена воспитывали Рому с 11 лет.

— Его отец шибко пил. Вот дом и сгорел. Напился и, поди с сигаретой уснул. Ромка тогда у соседей ночевал, вот и спасся. А жёнка — мать Ромкина — тоже сгорела. Его хотели в детдом забрать. А он в лес убежал. Ко мне в избушку пришел. Голодный. Три дня ягодой питался. Я забрал. А что? Дочки уже взрослые были. Старшая в городе на врача училась, младшая в Большой Речке в интернате школу заканчивала. Решили с женой — пусть сын будет. Опеку моя баба оформила. Так и жили. Охотиться научил, зверя выслеживать, ичиги шить.

Мила сидела в беседке и размышляла. Вот откуда борзость, бесстрашие Романа и умение точно метать нож — он рос в тайге! По сравнению с ним даже Царев чуть ли не мажор. Все-таки, у Вовки есть семья, зажиточные родители. А Роман сам себя сделал.

Черт. Она даже не представляет себе эту жизнь, из которой ее мужчина выбрался наверх — к огромной усадьбе, своему бизнесу. Острой иголочкой кольнуло в сердце сочувствие — у этого сильного мужчины не было детства…

Раздалась надоедливая мелодия с планшета, который ей оставил Рома вместо телефона. На крыше основного дома усадьбы стояла "тарелка" и была спутниковая связь. Отец! Заколебал названивать. Опять будет ругаться и нотации читать! Ведь вроде бы они с Романом обо всем договорились — через три дня встреча и разговор в реале.

Мила вздохнула:

— Да, пап.

— Как ты там, дочь? — отец опять нервничал и злился, судя по голосу.

— Пап. Все нормально. Нет, здесь не деревня. Дом в русском этно-стиле, классный, все удобно. Хочешь, тебе экскурсию проведу? — Она взяла планшет и направила камеру от себя. Обходила участок и показывала отцу усадьбу Романа.

— Ты что там, одна?!

Стоп, а надо ли отцу говорить, что Рома уехал? Не, лучше не надо.

— Просто гуляю. Ой, папа, все, пойду обедать. Пока-пока. Целую тебя и маму.

Фух. Но в целом, отец, вроде смирился. Не наезжает и не орет, как в начале. Но про беременность они еще родителям не сказали.

Олеся и Володя шли из театра. У девушки горели глаза — ее парень сводил ее на "Ленинградский романс", где главные роли играли ее любимые актеры Игорь Петренко и Екатерина Климова! Как здорово, что столичные актеры привезли свою антрепризу в их город!

Олеся была под огромным впечатлением, у нее даже слезы выступили. Она говорила и говорила, размахивала руками, переживая заново судьбу героев спектакля: война, первая любовь, два друга и одна девушка…

— Вот зачем она так сделала — выбрала Леонидика! Она его пожалела, но любила-то Марата! Мне кажется, что Леонидик стал спиваться, потому что чувствовал, что она его не любит.

Вова прервал молчание:

— Она его давила. Не верила в Леонида как в мужчину. Да и он тоже, как сопля. Прицепился к ней, украл чужое счастье, — буркнул Вова.

Олеся остановилась, впившись взглядом в друга.

— Она заботилась о нем, а не давила! Жалела.

— Мужчине женская жалость не нужна, она только мешает, — гнул свое Вова. — И она тоже, из вредности Марата оттолкнула, хоть и любила. Сама себе жизнь испортила.

— Нет, Вова, ты не прав!..

Так, в спорах о высоком они подошли к дому Олеси.

— Пол-одиннадцатого, поздно. — девушка оторвала взгляд от сотового. — Может, останешься переночуешь?

Вова энергично замотал головой. Было уже такое. Это слишком сильное испытание для него — спать в одной комнате с любимой девушкой, не смея прикоснуться к ней. А она ему так доверяет!

— Я уже вызвал такси.

— Тогда я тебя провожу, подожду.

— Холодно, Олесь, — он приобнял ее.

Девушка широко улыбнулась и положила свои руки на плечи Царёву:

— Ничего не холодно, у меня пуховик теплый.

Они стояли, прижавшись друг к другу, Олеся положила голову на плечо Володи, а он почти не дышал. Во двор въехала машина. Такси. Вова осторожно отстранился. И в этот момент девушка чмокнула его прямо в губы. У парня аж в глазах потемнело, Он сжал Олесю и потянулся углубить поцелуй, но она уже выскользнула и помчалась к подъезду. Помахала рукой и исчезла за железной дверью.

— Бабуль, у меня все так с Вовой хорошо, что аж страшно…

— Чего страшно-то, внучка?

— Что все так хорошо, что он не лезет, не наглеет, нежный и терпеливый.

— Вот не ошиблась я в парне! Рада, что и ты поняла, что красавчик — это не главное. Да и обаятельный твой Вовчик, и мужественный, и глаза хорошие, добрые. Такой не обидит.

— Я наверное, поняла, что такое "как за каменной стеной". Я с ним так себя чувствую — как за прочной стеной. Ой, бабуль, мне так на душе хорошо!.. Да, на Новый год меня не ждите, мы останемся здесь. Будем всей группой встречать у Вовы дома. Ему родители большую квартиру здесь купили. Мы уже придумали всю программу на ночь и кто за что отвечает.

— Солнышко ты мое, как я рада за тебя.

— Ба, ты что там, плачешь?! Чего плачешь-то?

— Да за тебя радуюсь, золотко мое. Спаси тебя Бог. Пусть все будет хорошо.

— Да все будет хорошо, бабулечка! Кстати, ба, а как там твой Терентий Николаевич поживает?

— Да хорошо поживает. Замуж зовет.

— Ааа??

— Вот тебе и "а". Я вот думаю — оно мне надо?

— Ну ба, у меня нет слов, я в восхищении!!