Глава 12 Фрайт


Эмили


Металл пистолета прижимается к моей спине. Не могу поверить, что Джай дал мне спрятать его под своей футболкой. До этого я никогда не держала оружия, и это пугает. Разве оно не может выстрелить случайно? Я прекращаю нервно трястись, молясь случайно не прострелить дырку в своей заднице.

Пока толпа и я ожидаем выхода бойцов, закрываю глаза и концентрируюсь на замедлении дыхания. Горячий, застоявшийся воздух обжигает мои легкие, разъедая ткани, словно ядохимикат.

Джай все еще не посвятил меня в свой план, но если все пройдет гладко, то мои легкие снова смогут наполниться свежим воздухом, и я хочу этого больше всего на свете. Должно быть, курильщики чувствуют себя именно так — словно сжатыми изнутри, не в состоянии вдохнуть полной грудью. И они делают это по своей воле?

Я открываю глаза, когда толпа, смыкающаяся вокруг меня, ликует. Я прямо как в клетке, мой живот прижимается к перилам, когда Череп выходит на свой выступ надо мной. Сожаление, вина и беспокойство тяжестью оседают во мне и вызывают ощущение слабости. Если вдруг кто-то сильно прижмется ко мне, то сможет почувствовать пушку. К счастью, Джай заставил меня надеть одну из его футболок. Она мне большая, и ткань лучше скрывает пистолет.

Я наблюдаю за Черепом, пока его глаза сканируют толпу. Он ищет меня. Он всегда ищет меня и, в конечном счете, находит. Скромная улыбочка, которую он дарит мне, когда наши взгляды встречаются, посылает холодок по моему позвоночнику. Ненавижу тебя — заявляю я свирепым взглядом, заработав довольную ухмылку в ответ. Интересно, как пройдет сегодняшний вечер, если я достану пушку и выстрелю ему в голову прямо сейчас? Я оказала бы миру услугу, вне всяких сомнений... но лишила бы Джая возможности отомстить. Он упорно шел к этому... из-за этого он временно отстранен от работы. Я знаю, что он коп. Я выяснила это, как только покинула комнату Черепа вчера, и до сих пор не решила, как отношусь к этому. У меня нет никакого права злиться. Джай и я практически незнакомцы друг для друга до сих пор. Думаю, что чувствую себя просто разочарованной... разочарованной оттого, что он не может доверять системе, которой служит. Но его семья значит для него все. Теперь мне понятно, что семья — это то, за что ты готов умереть... и я надеюсь однажды испытать такую степень любви.

Череп морщит губы, и я качаю головой, заставляя его засмеяться. Надеюсь, что сегодняшний вечер — это последний раз, когда я вижу его ужасное лицо.

Я опускаю глаза, когда еще одна волна аплодисментов прокатывается по тоннелям, посылая пульсирующую боль в мою голову. Входят бойцы. Сначала мужчина, которого они называют Фрайт, и, Боже мой, его имя соответствует ему. Он не такой высокий, как предыдущий парень, который дрался с Джаем, но очень широк, если не сказать больше. Его плечи — массивные и крупные, мускулистые руки — накачанные и плотные, а ноги — крепкие и сильные. Его даже можно было бы назвать красивым, если бы он не усмехался так презрительно и часто. Темные волосы Фрайта коротко подстрижены и торчат небрежным ежиком. Густые брови, припухшие полные губы, словно кто-то целовал их всего пару минут назад.

Я провожу пальцами вдоль ключицы, практически сжимаю грудь от ужаса, когда цепи клетки напрягаются под его весом. Я хочу закрыть глаза, но не могу заставить себя сделать это. Когда натянутые цепи трутся о металлические балки, удерживающие клетку над открытой пастью тоннеля, хлопья ржавчины крошатся и падают на меня. Я пробую их кончиком языка и глотаю. Надеюсь, это последний раз, когда я пробую на вкус ржавчину и вдыхаю запах крови в окружении трущихся об меня потных людей.

Фрайт подпрыгивает, и еще больше ржавчины осыпается. Это повторяется снова и снова, пока он скачет в клетке, поддерживая свои мышцы разогретыми.

Затем толпа снова гудит, и я смотрю в левую часть комнаты, откуда выходит Джай. Я не видела его несколько часов. Теперь он здесь. Через плечо парня, стоящего передо мной, я вижу его колючие волосы и блестящий лоб. Он поднимает руки, через голову стягивает свою зеленую футболку и бросает ее на пол. Он обнажается сантиметр за сантиметром, пока все его тело не предстает передо мной. Освещение вместе с его потом делают удивительные вещи с очертаниями его тела. Тени от его мышц слегка выделяют самые видные части, и я... ну, ладно, у меня нет слов.


Джай


Клетка. Мое сердце бьется о грудную клетку так сильно, что может оставить синяки. Руки по бокам — сжимаются в кулаки, разжимаются, а затем сжимаются снова. Обычно я не чувствую себя таким чертовски измученным перед боем, но сегодня все по-другому. Сегодня на кон поставлено все.

Вхожу в клетку, и дверь позади меня с лязгом закрывается. Разминаю шею, пока она не начинает хрустеть. Ненавижу незаконные бои. В этом нет никакой славы. Одна лишь боль. Нет рефери. Не существует раундов, и никто не соблюдает правила. Ты бьешься и побеждаешь. Либо вылетаешь. Худший вариант развития событий? Ты падаешь и уже не можешь подняться.

Я быстро уклоняюсь вправо и чувствую поток ветра, обдающий мою щеку, когда кулак Фрайта проносится мимо. Какого хрена? Я упустил сигнал начала боя?

Я уворачиваюсь, заметив другой кулак, летящий мне в лицо. Ладно, похер на сигнал. Если он хочет играть так — чудненько.

Я позволяю ему махаться как сумасшедшему, пока уклоняюсь и увиливаю, пытаясь оценить его силу.

Влево.

Вправо.

Вниз.

Влево.

Вправо.

Вниз.

Сплюнуть и повторить. Слишком легко. Я обнаружил твою слабость, мудак. Шаблоны. Фрайт работает по образцу. Так ему наиболее удобно. Он, вероятно, даже не понимает этого. Шаблоны хороши, когда тренируешься, но, когда ты дерешься в реальном бою, это может стать причиной поражения.

Он продолжает размахивать кулаками, осыпая меня градом ударов. Я блокирую их, насколько возможно игнорируя боль, распространяющуюся по моим предплечьям. Мне нужно держаться, пока его ритм не собьется. Как только он начнет сдавать, отвлечется хоть на долю секунды, я выиграю.

Несколько минут спустя Фрайт уже тяжело дышит, а я еще даже не начинал. Когда он меняет свою тактику, пытаясь небрежно ударить меня в колено, я бью. Резко отклоняюсь в сторону, затем уворачиваюсь от неудачной попытки ударить меня по ребрам. Не могу сдержать ухмылку, когда он рычит от досады и замахивается мне в лицо. Я всегда говорю: «Нет ничего проще, чем бой со злым противником». Он снова скалится, когда я уворачиваюсь. Низко приседаю и сжимаю руку в кулак. Дергаюсь вверх с рыком, точно рассчитывая место нанесения удара. Забавно, но я еще не нанес удар, а мой мозг сам решил, что его горло — идеальное место для этого. Ну, в общем, туда я и ударил. Без перчаток мои кулаки сводит от удара по его горлу. Крича от боли, Фрайт дергается вперед, его огромное тело придавливает меня своим весом, и мы валимся на брезент.

Не ожидал этого.

Я приземляюсь на спину и быстро оборачиваю ноги вокруг его талии. Фрайт, конечно, крупный мужик, но есть большая разница между «большой» и «сильный», и здесь, определенно, присутствует недостаток в силе, что удивительно для мужика его-то размеров.

Я зажимаю его между ног и разворачиваю свое тело. Как-то мне удается перевернуть нас, пока он держится руками за свое горло. Без пощады я обрушиваю поток тяжелых сильных ударов на его голову и лицо. У крови не займет много времени, чтобы окрасить мои костяшки и его быстро распухающую кожу. Он поднимает руки в жалкой попытке защитить свое лицо, и я позволяю ему это, пока немного откатываюсь назад, направляя кулаки на его незащищенные ребра.

Я не должен сильно калечить его, показывая все свои возможности, но за боем наблюдает Череп, и я хочу продемонстрировать ему, насколько опасен.

Пот бежит по спине, и знакомое чувство, всегда возникающее в разгар боя, начинает нарастать в моей груди. Это плотная темнота, наполняющая меня яростью и гневом. Словно черная дыра, она поглощает меня и не позволяет просочиться хоть малой полоске света. Прилагая усилие, я заставляю себя спокойно дышать через нос и пытаюсь еще ненадолго отогнать темноту.

И именно тогда понимаю, что Фрайт не двигается. Я прекращаю его бить, моя грудь сильно вздымается. Визги и скандирования громом отдаются в моих ушах, и я перевожу взгляд с лица противника на толпу.

Тьма рассеивается.

Я сделал это. Я выиграл этот бой. Настал черед фазы номер два.

Как я ожидал и планировал, три парня Черепа выбегают, словно тараканы из своего небольшого укрытия, и несутся к клетке. Я встаю, когда они открывают ее и подходят ко мне.

— Тебя хочет видеть Череп, — говорит один из них. Не знаю, кто.

Я киваю, ступая с шаткого брезента на твердую землю.

— Знаю.

Дотягиваюсь до футболки, чтобы одеться. Натянув ее через голову, я замираю. Один из головорезов Черепа приближается вместе с Эмили, зажатой под его рукой. Мое сердце прекращает биться, легкие замерзают, а желудок падает вниз.

Дерьмо. Блядь.

Я знал, что Череп захочет увидеть меня после боя, особенно после того, как Эмили сказала ему, что я ищу Джоэла. Но я совершенно не ожидал, что Эмили тоже будет присутствовать. Именно поэтому спрятал пушку у нее.

План состоял в том, чтобы выйти отсюда без осложнений. Но, как всегда, дерьмо просто усложняется.

Я протягиваю руку и хватаю запястье Эмили, притягивая ее к себе подальше от человека Черепа. Ее маленькое тело дрожит возле моего.

— Я возьму ее, — говорю я ему, и он поднимает свои ладони.

— Хорошо. Ты возьмешь ее.

Я удерживаю ее рядом, но так, чтобы не натягивалась футболка, демонстрируя контуры оружия. Пока мы идем, она смотрит на меня испуганными глазами. Ее страх ударяет меня прямо в грудь и сбивает дыхание. Ты будешь в порядке. С тобой ничего не случится. Я не позволю. Эти слова застревают в горле, поэтому все, что я могу сделать — это утешительно улыбнуться и притвориться, что это — всего лишь часть плана.

И по печали, отразившейся в ее глазах, я понимаю, что она обо всем догадалась.


***

Черные, похожие на бусинки, глаза Черепа настороженно осматривают нас, когда Эмили наполовину прячется за мной. Ненавижу находиться в его присутствии. Моя челюсть сжимается до боли в зубах.

— Ну, разве вы двое не выглядите милыми?

Он улыбается, но я вижу горечь в его глазах и слышу ревность в голосе. Череп не в своем уме, если думает, что действительно владеет Эмили. Отбросив в сторону его деньги и власть, чем такой, как он, может привлечь женщину?

Он закидывает ногу на ногу и проводит острым ножом по губе. Пятеро его людей «украшают» комнату, терпеливо ожидая вдоль стен. У всех пистолеты… и, держу пари, ножи тоже. Блядь. Нужно, чтобы все прошло гладко — я недостаточно вооружен, чтобы одолеть их всех.

— Чего ты хочешь? — спрашиваю я, нетерпеливо проводя ладонями по бокам.

— Ооу. Враждебность, — он усмехается. — Чего и следовало ожидать. Я действительно сожалею о твоем брате. Правда.

Не надо об этом. Только, блядь, не об этом.

Я усмехаюсь.

— Нет, не сожалеешь.

Он откидывается на своем небольшом деревянном стуле, постукивая ножом по столу. Тук. Тук. Тук. Тук.

— Ты уличил меня. Совсем не жалею.

— Тогда зачем бросаешь слова на ветер? — вмешивается Котенок.

Ее страх слышен в дрожащем голосе. Я действительно хочу, чтобы она не привлекала к себе внимание. Череп изображает шок, его татуированные губы идеально складываются в букву «О».

— Она говорит… — он кладет свой нож на стол и протягивает руки. — Почему бы тебе не присесть, Китти-Кэт?

Приступ злости накатывает на меня от этой ужасной клички, но мне удается кое-как приглушить этот яростный зуд. Совсем немного.

Когда она не двигается, он проводит ладонями по слаксам цвета красного дерева и гладит свои бедра. «Еще несколько минут», — говорю я сам себе. — «Сдержи свое желание прикончить его еще на несколько минут».

Эмили мягко сжимает мою руку и выходит из-за меня. Все, что я могу слышать — шум в ушах и единственное подходящее случаю слово, эхом повторяющееся в моей голове.

Дерьмо.

Дерьмо.

Дерьмо.

Как только Череп обнаружит оружие, которое спрятано у нее — она мертва. О чем я думал? Она успевает сделать только шаг от меня, когда я хватаю ее лицо одной рукой и оставляю жесткий поцелуй на ее губах. Пока одной рукой я удерживаю ее лицо, второй проскальзываю под футболку и хватаюсь за пистолет.

Все ее тело напрягается, а я успокаивающе поглаживаю по щеке большим пальцем, пока вытаскиваю пистолет из-за пояса ее шорт и прячу себе за спину. Слава Господу, ни один из людей Черепа не стоит за нами.

Я прерываю поцелуй и слегка подталкиваю ее в направлении Черепа. Широко открыв глаза, она оглядывается на меня через плечо, и я киваю головой. Пытаюсь убедить себя, что все будет нормально, независимо от того, что скажет или сделает Череп. Через несколько минут все это не будет иметь значения.

Глаза всех присутствующих направлены на Эмили, пока я засовываю оружие себе за пояс и прикрываю футболкой. Мгновенно становится легче дышать.

Я сдержан и спокоен, когда Котенок подходит к Черепу и поворачивается, усаживаясь к нему на колени. Но когда он, самодовольно глядя на меня своими черными глазами, касается голой кожи ее бедер, я просто схожу с ума.

Сдерживаясь, с трудом делаю вдох через нос и задерживаю воздух, потом медленно выдыхаю. Спокойствие. Спокойствие — это хорошо. Я игнорирую свои сжимающиеся кулаки, побуждающие меня треснуть по чему-нибудь.

— Есть проблемы? — спрашивает Череп, его улыбка такая широкая, что делит его лицо пополам.

С трудом сглатываю, ощущая резь в горле. Я едва могу говорить, едва могу дышать.

— Нет, — мой голос низкий и окрашен гневом. — Нет никаких проблем.

Я вжимаю голые пальцы ног в бетон, удерживая себя на месте. Его рука, покрытая татуировками костей, скользит по всей длине ее волос, похлопывая так, словно она животное. Я скриплю зубами. Он заплатит за такое унижение. Я позабочусь об этом.

— Твой брат выиграл место в моей команде. Знаешь об этом?

Я киваю. Конечно, он выиграл. Я не сомневался в этом ни секунды.

— Он был безупречным бойцом. Лучшим из всех, кого я видел.

Я снова киваю.

Он хватает Эмили за плечи и прижимает ее к своей груди. Она вынуждена облокотиться на него, и в этом положении обнажается небольшая полоска кожи чуть выше кнопки ее шорт. Котенок фокусирует взгляд на потолке и хмурится, показывая, насколько ей неприятно.

— Он убивал для меня. Я говорю про жестокие, хладнокровные убийства.

Эмили смотрит на меня. Ее глаза круглые от шока.

— Я знаю, какие преступления он мог совершить, работая на тебя.

Череп опускает руки по ребрам Котенка, и кончиками пальцев начинает поглаживать ее теплую обнаженную кожу, вызывая у нее дрожь. Сотни разъяренных ос поднимаются в моем животе и быстро проносятся сквозь мою грудь. Пистолет прожигает мне спину, умоляя использовать его.

— И как вы к этому относитесь, офицер Стоун?

Я пожимаю плечами.

— Я временно отстранен. Мне плевать на то, что он, ты или кто-нибудь еще делаете. Это не мое дело.

— Ты не под прикрытием?

Я качаю головой.

— Я просто ищу своего брата. Скажи мне, где он, и я пойду своей дорогой.

— Я же сказал Эмили…

— Я знаю, что ты ей сказал, но не верю тебе.

Он приподнимает бровь, его губы все еще изогнуты в самодовольной ухмылке. Независимо от того, что произошло с Джоэлом, он что-то скрывает.

— Тебе придется. Он предал меня, а я неодобрительно отношусь к таким вещам.

Я стискиваю зубы, затем расслабляюсь.

— Точно.

Он поворачивает голову, обводя указательным пальцем одну из кнопок на шортах Эмили.

— Точно?

— Мы оба знаем: ты не из тех парней, которые быстро решают дела с предательством посредством пули в голову. Нет. Ты больше походишь на...

Тело Эмили напрягается, когда он засовывает кончик указательного пальца под кромку ее шорт. Я смотрю на то, что он делает, после чего перевожу свой пристальный взгляд снова на него.

— ...мучителя.

Вторым пальцем Череп гладит ее кожу чуть ниже бедер. Если он пойдет дальше, то я использую оружие и отстрелю ему пальцы.

— Хочешь узнать, как он предал меня? — спрашивает Череп, и я качаю головой.

— Он влюбился в мою женщину. Я убил его у нее на глазах, и сделал так, чтобы она вспоминала об этом всякий раз, когда посмотрит мне в лицо.

— Зачем ты мне это говоришь? — спрашиваю я.

— Потому что твой брат должен мне женщину, — его язык выскальзывает между губ и облизывает ушко Эмили, заставляя ее задрожать. — Твоей будет достаточно.

Он опускает руку между ее ног, и она, задыхаясь, дергается вперед. Большего я не смогу выдержать. Выхватываю пушку и — БАМ! БАМ! БАМ! БАМ! БАМ! — Эмили вскрикивает. Головорезы, которые окружали Черепа, валятся на пол. Я направляю пистолет прямо на него, целясь ему между глаз. В мой план не входило тратить пули впустую. Пять уже потрачено, осталось только две. Череп достает руку из шорт Эмили и показывает мне ладони.

— Я здесь не для того, чтобы оплачивать долги своего брата, Череп, — для ясности направляю оружие на его голень. — Теперь ты скажешь мне, где он, или мне нужно прострелить тебе ногу?

Он прищуривается. Его не пугает пистолет. Спорю, что ему сотню раз тыкали им в лицо.

— У тебя есть тридцать секунд до того, как здесь появятся другие мои парни. Лучше пусти мне пулю в голову, иначе я заставлю тебя пожалеть.

Мой палец дергается на спусковом крючке. Я хочу. Чертовски сильно хочу этого... но тогда мне никогда не найти Джоэла.

— Двадцать семь, — предупреждает он меня.

— Иди сюда, Котенок, — кричу я, протягивая руку.

Она соскальзывает с его колен и бежит ко мне. Ее дыхание учащенное, она на грани паники.

— Открой дверь.

Кивнув, она открывает дверь, и мы выходим. Большая часть толпы рассеялась. Оставшиеся останавливаются, в шоке наблюдая за нами. Я хватаю Эмили за руку и бегу, таща ее за собой.

Люди таращатся на нас, когда мы пробегаем мимо, и через мгновение дверь позади нас распахивается.

— Не стойте просто так!!! Прикончите их! — кричит Череп, его голос дрожит от гнева. — Сто штук тому, кто принесет мне блядскую голову этой свиньи!

Тридцать порочных, голодных до денег бойцов начинают гнаться за нами. Они быстры, но мы уже впереди. Бетонные стены позади нас словно в тумане. Тусклые огни над нашими головами быстро мигают, и вскоре мы попадаем в душевую зону.

— Не очень-то буду скучать по этому местечку, — пыхтит Эмили, и я в изнеможении хихикаю.

К счастью, мы недалеко от ворот, и я, черт возьми, молюсь, чтобы Маркус выполнил часть своей сделки. Если нет, то мы трупы.

Конечно же, ворота открыты, цепь и замок кучей валяются на полу. Я тону в волнах облегчения, словно в реке, вышедшей из берегов.

Стреляю в решетку, оторвав металлическую пластину, которая обычно удерживает замок.

— Беги! — кричу я, проталкивая Эмили перед собой. Она ныряет в ворота, и следом несусь я, закрывая их за нами. Вижу, что первая линия бойцов вырывается на свободу из тоннеля, следуя прямо за нами. Нервы сдавливают мое горло словно тисками, руки трясутся, пока я хватаю цепь и накручиваю ее на решетку. Тут же появляется Эмили с замком. Наши пальцы дрожат, пока мы отчаянно пытаемся повесить чертов замок на место.

— Давай же, — я кричу на нее, а она ругается себе под нос.

— Черт! — выкрикивает Котенок, падая назад на локти, когда толпа врезается в ворота, отбрасывая нас назад. Я отскакиваю, мое сердце ударяется о ребра, а взгляд прикован к замку. Наши преследователи трясут ворота, и, хотя их скрежет разносится эхом по тоннелю, они не открываются. Я выдыхаю. Мы только что смогли повесить замок на ворота, прежде чем толпе, наступающей нам на пятки, удалось открыть их. Они трясут их, как испуганные обезьяны, проклиная и матерясь, но замок крепко держится.

Мы сделали это.

Издавая стоны, я поднимаюсь на ноги и помогаю Эмили встать.

— Нам нужно бежать, — говорю я, тяжело дыша.

Мы начинаем с бега трусцой, затем переходим на спринт. Не знаю, куда этот тоннель ведет или где мы окажемся, но, в любом случае, мы продолжаем бежать, оставляя панику и беспорядки позади.

Загрузка...