Гремучий Коктейль 7

Глава 19

Учитывая текущую обстановку в мире, организация первого матча по гритболу должна была провалиться или быть заморожена. Так диктовали что логика, что здравый смысл — у нас тут чуть ли не апокалипсис с этими Каскадами. Однако, я решил пойти против них, попросту отменив плату за билеты для всех жителей Чикаго. Это помогло нам собрать порядка десяти тысяч зрителей, среди которых удачно разместились приглашенные Истинные и, что куда важнее, много-много репортеров с эфировизорами, вплоть до профессиональных съёмочных групп, возле которых терлись самые маститые журналисты.

Матч между «Бульдогами Чикаго» и «Дикими котами», открывающий для Сердечника эру жестокого, но крайне зрелищного спорта, всё-таки произошёл по расписанию.

— Кейн? — с огромным сомнением проговорила моя жена, разглядывающая происходящее на поле в небольшой бинокль, — По-твоему, это спорт? Они просто хотят переломать друг друга…

— Пока еще не хотят, — окинув взглядом бодро идущий мяч, в ходе которого «коты» уже дважды забили «собакам», заочно считавшим себя победителями, — Пока это только разогрев. Но да, милая, это не просто спорт. Это будет самым популярным видом спорта в мире. Вон, посмотри на Азова. Да и вообще, по трибунам взглядом пройдись.

Люди любят насилие, уж если не применять по отношению к другим, то смотреть — уж точно. Зрелище сталкивающихся силовых доспехов, отлетающие детали, злые хриплые крики игроков, устремляющихся в новый бой, хромающих, размахивающих заклинившими руками, это всё медленно и верно приводило зрителей в состояние между восторгом и исступлением. Шок, удивление и непонимание быстро ушли после первой замены, когда одного из команды «котов» буквально выковыряли из разбитого и погнутого доспеха, но при этом целым и почти неокровавленным.

Следующего выбывшего встречали слаженным ором поддержки, ставшего сигналом к началу горячечного восторга, овладевшего толпой. Разгоряченные игроки, слыша поддерживающий рёв, тоже постепенно теряли контроль, из-за чего приходилось гасить натуральные драки, выбрасывая на поле сидящих на замене, но наблюдатели этого конфликта начали мстить друг другу уже игровыми методами, сбивая с ног то одного, то другого.

Даже меня это зрелище захватило. Я видел нечто похожее на Земле, оно называлось «регби», только вот гритбол от него отличался как гигантский медведь от умильного чау-чау. Грохот, звон, удары, способные убить быка, всё это выводило гритбол в высшую лигу зрелищности! На Земле бы половина устроителей подобных шоу продало бы за него душу, а вторую половину пристрелили бы, толкаясь в очереди на продажу!

Совершенный успех. Настолько, что я вижу, как Истинные из лож посылают своих представителей к операторам эфирозаписи для того, чтобы договориться о покупке копии записи, чем скорее, тем лучше. Да и простолюдины, мягко говоря, впечатлены по самое небалуйся, возле выходов, куда уковыляли игроки, настоящая толкучка.

— Варварство! — хором поставили диагноз Кристина и Пиата, стоящие около меня.

— Фу! — неожиданно бодро соврала Дайхард-младшая, явно пребывающая в полном восторге от увиденного.

Через три часа, проводив всех своих назад в особняк, я соловьем разливался на очередной пресс-конференции, рассказывая о сроках, методах тренировок, ценах на экипировку и прочем, что должно было сжато предоставить заинтересованным лицам информацию о гритболе. Нанятые люди из мэрии, отрабатывая гонорары, предоставляли сухие и неинтересные выжимки. Мы всячески намекали желающим услышать, что даже один аристократ сможет нанять, обучить и подготовить свою команду, которая мало того, что принесет ему потом деньги и славу, так еще будет считаться дополнительной дружиной, переоценить которую в наше неспокойное время просто нельзя.

Наверное, в этот момент меня вспомнили добрым словом все китайские производители дешевых доспехов.

К концу конференции в дверях нарисовался чуть ли не целый отряд сурово выглядящих полицейских, возглавляемый старшим инспектором по особо важным делам. Журналисты, насытившиеся данными о гритболе, возбудились при виде этой делегации, но их тут же начали аккуратно удалять из здания — прибывшим огласка была не нужна. Впрочем, как и мне.

Полиция прибыла взять у меня показания о случившемся в Майами, и этот момент пока стоило от широкой общественности уберечь. Показания необходимо было внести в общее расследование, затем предоставить дело на суд Герцогов, и только после этого обнародовать, и то, когда станет ясно, что делать с индейцами. Последние, получив такой сокрушительный удар по своему командованию, пока пытались оправиться, а Герцоги по этому поводу имели все основания беспокоиться. Всё-таки, коренного населения нельзя сказать, что было мало.

Здесь меня и попытались подставить.

— Господа, вы куда-то спешите? — поинтересовался я у полицейских, спешно собирающих только что написанные бумаги.

— Да, ваше сиятельство, нас ждёт спецпоезд, — сухо отозвался инспектор, имя которого я забыл сразу после того, как он представился несколькими часами ранее, — Вынуждены откланяться.

— А я вынужден просить вас задержаться, иначе на поезд прибудут только урны с вашим прахом! — встал я с места, — Решили пошутить со мной, господа?

— Чт… — заикнулся один, продолжая движение к двери.

— Опросные листы к осмотру, немедленно! — тут уже пришлось не просто рыкнуть, а и молнии по шевелюре пустить, — Стенографию — немедленно!

— Вы понимаете, что делаете⁈ — раздулся инспектор, краснея, — Вы угрожаете представителям страны!

— Я буквально на днях казнил вашего короля, — скривился я при виде пытающихся лапать оружие людей, — Думаете, за вас с меня хотя бы спросят? Не с этими вашими почеркушками, господа! На стол их, живо! Повторять не буду!

Хорошо, когда есть репутация. Мне даже не пришлось доставать оружие.

Бумаги, которые, по процедуре, обязательно должны были (по закону) пройти мою вычитку, а также получить подпись и печать, выставляли допрос меня как обвиняемого, косвенно признающего свою вину за неспровоцированное нападение на государственных чиновников. То есть, Кадархиаллу. Синдикатовцы были указаны «неустановленными лицами», а общая картина от этих «показаний» могла трактоваться очень вольно. Намного вольнее того, о чем мы говорили с Герцогом Дарквиллом, согласовываясь приход этой инспекции.

— Красиво написано, господа смертники. Оружие вон в тот угол кидайте, затем, будьте добры, воспользуйтесь наручниками, чтобы заковать друг другу руки. Мне нужно связаться с одним из Герцогов по поводу ваших художеств, так что, будьте добры подчиниться.

Кто бы не отдавал (или не передавал) приказ этому старшему инспектору, он выбрал человека, который понимал последствия провала своей авантюры, так американец, вместо того чтобы подчиниться, выхватил свой полуавтоматический пистолет и навел его на меня. Даже выстрелил четыре раза, пока я неторопливо к нему шёл, предупреждающе поглядывая на остальных. Такое смешное количество выстрелов перезаряженная защита вынесла без малейшего напряжения, а затем была короткая тонкая молния и глухой вскрик падающего на пол человека.

— Буду откровенен, — поднял я глаза на остальных, — У простых исполнителей шансы выжить есть. Инспектору крышка, но не здесь и не от моей руки, это решат в Вашингтоне. Оружие на пол, заковывайтесь. Я поговорю с Герцогом Дарквиллом, а затем мы перепишем все показания, заверим их печатями и подписью нотариуса, затем я выделю человека, который будет держать документацию, пока вы не доставите её назад, вместе с инспектором. Порядок действий ясен, господа? Все пройдет по закону.

С пуленепробиваемым человеком соглашаются куда быстрее, чем с обычным. Мне, конечно, было интересно, кто это из влиятельных людей меня решил подставить, так что пришлось разделить этот интерес с Дарквиллом. Герцог, у которого и так было полно проблем с Обществом, без всякого удовольствия отнесся к тому, что кто-то рядом решил сыграть в свою игру. Попросив меня передать разговорник капитану, сопровождавшему инспектора, Герцог отдал недвусмысленный приказ действовать в точности согласно моему плану, отдельно подчеркнув для повеселевших полицейских, что на этот раз нужно строго придерживаться законов.

Обреченно стонущего инспектора, пытающегося оправдываться, полицейские перевязали как колбасу, оставив, впрочем, возможность передвигаться на двух ногах.

Потрясающая жизнь. По всему миру бродят монстры и открыты порталы, что вскоре закончится, и пойдет последний месяц существования человечества на этом уровне прогресса. Мне на разговорник названивает злобный дракон, терроризирующий вопросами «ну когда⁈», какие-то члены Общества настойчиво добиваются встречи, журналисты осадили особняк, жена нервничает, пытаясь найти еще опорные пункты Синдиката (потому что понятия не имеет, что ей делать), так теперь еще и простые смертные Герцоги хотят накинуть крючков для лучшего контроля.

А может потому, что им просто невероятно остро хочется сунуть мне это проклятое Чикаго, которое сейчас натурально в подвешенном состоянии. Эдакий гигантский ананас, который жрёт тебя, пока ты жрёшь его. Огромная точка нестабильности во всей нестабильной стране, угрожающе покачивающаяся из стороны в сторону. «Хайтауэр» был далеко не влиятельным за пределами Чикаго лордом, но это не значит, что его вообще можно заменить. Пустой домен, да еще такой своеобразный, отчаянно хочет нового хозяина, которого из воздуха не родить. Альтернатива только одна — я.

Или…

Вспомнив анекдот про внучку Рокфеллера, простого сибирского парня и директора швейцарского банка, я принялся обзванивать могущественных сущностей, делая им незамысловатые, но очень внезапные предложения. «Вам дракон нужен? Нет? А если он будет хозяином Чикаго? Вы хотите настолько же хорошего управляющего, как и раньше? А если он будет графом Хайтауэром? Нет, не падайте в обморок, вы подумайте, подумайте…»

«Привет, дракон. Тут без тебя всё сыпется. А хочешь вернуться графом так, чтобы тебя приняли?»

Надо сказать, что изначальная идея, рожденная из-за большого нервного напряжения, мной планировалась просто как небольшая «атака» на тех, кто теребит меня день за днем в своих интересах. Встречная инициатива, простой ход без всякой надежды на успех, холостой выстрел. Однако, все затронутые стороны внезапно крайне сильно заинтересовались предложением! Дракон? А что ему еще теперь делать, как не валяться где-то в ожидание, пока я ему позвоню? Городские «шишки»? А им-то какая разница, насколько граф дракон, если он всё время граф? Молчать? Да запросто. Герцоги? Ну, за исключением Дарквилла… хотя, почему за исключением?

Тот тоже вполне бодро согласился. Древний ящер, мало того, что занятый делом, так еще и легко локализуемый — намного лучше, чем сидящая где-то многотонная тварь, способная в течении суток добраться до любого уголка планеты и разобрать там всё к чертовой матери!

Правда, был один нюанс…

— Я уже скучаю по Аркендорфу, — проворчала моя супруга, руководящая десятком нанятых служанок, помогающим нам собирать немногочисленные пожитки, — Мы переезжаем чаще, чем цыганский табор.

— Ты могла бы через пять минут обнимать отца с матерью, — ухмыльнулся я, — если бы поддалась на уговоры Азова.

— Милый, я сомневаюсь, что проблемы, угрожающие тебе, оставят после себя целое княжество, вздумай они к нам домой наведаться. Если учесть то, что мы переезжаем как раз из-за проблемы, способной разорить Дайхард дотла, то я лучше побуду рядом с тобой.

— Боюсь, тогда тебе еще придётся идти со мной на прием к огромному чудовищу, притворяющемуся человеком. О чем ты думала, когда выходила за меня замуж?

— Да, — сделав паузу и пожевав губами, согласилась жена, — Это я поспешила. Но, знаешь, что, Кейн?

— А?

— Ты высокий. Мы, женщины, очень многое прощаем высоким мужчинам. Но всё-таки… всё-таки скажи мне — зачем?

— Чтобы нас не засосал вакуум власти, дорогая. Смотри, Чикаго буквально умоляет о повелителе, Петру Третьему мы не любезны, а вот Герцогам, особенно после того, как лишились статуса Истинных — очень даже. Нашему императору сейчас буквально ничто не мешает использовать твоих родителей и братьев как заложников, чтобы вынудить нас отречься от титулов… ну, в пользу хотя бы Игоря Юрьевича. Дальше следует лишь пара договоров между странами, после чего мы оказываемся привязаны к этому проклятому городу.

Говорить жене, что разглядел эту возможность лишь после того, как подружил назад дракона и Америку, я, конечно, не стал. Проводив их в отель, в котором выкупил дополнительные этажи для охраны и слуг, я занялся той кашей, которая оказалась столь удачно заварена.

«Нового» хозяина Чикаго я остался встречать в его особняке, вместе с целой оравой жутко нервничающих представителей мэрии из тех, кто знал о подоплеке событий. Мэр, имеющий бледный вид и дрожащие пальцы, присутствовал со всем своим секретариатом. Люди… нервничали, а я расслабленно сидел, мысленно хваля Пиату, укравшую из особняка аркхавн. На это оружие у меня были большие планы.

— «Кстати, ты вообще никак не ищешь Книгу», — внезапно подал голос лорд, — «Не думаешь о ней, не строишь планов»

— «Потому что бессмысленно», — тут же откликнулся я, — «Либо бессмысленно, либо вредно. Когда мы последний раз обсуждали этот момент, я почти полностью уверился, что Игра — вовсе не то, что себе представляют члены Общества. Мы можем лишь догадываться и предполагать, но они в корне убеждены, что Книга — это приз. Награда. Ждущий своего хозяина артефакт, желающий выбрать наиболее достойного»

— «Думаешь иначе?»

— «Уже уверен. Я даже почти поклясться могу, что окажись Книга в моих руках, даже самым случайным образом, то я ничего бы с ней не смог бы сделать. И никто из них не смог бы»

— «Чересчур радикально, Кейн»

— «А ты посмотри вокруг. Весь мир пляшет под дудку невидимого кукловода, для которого местное человечество — даже не пушечное мясо, а какая-то декорация. В чем люди виноваты? Они даже не могут запомнить название Бесконечной Книги Правил, они к Игре не имеют ни малейшего отношения, и они что для Общества, что для дракона, что для Книги — пустое место. Каскады, Алистер Эмберхарт. Книгу ищут телокрады, с какой стати она угрожает простым смертным? За что она готова стереть их с лица планеты? Лишь для того, чтобы доставить неудобства кучке бессмертных ублюдков? Напугать их?»

— «Или это пустая угроза. Сотрясение воздуха», — лорд сегодня был скептичен.

— «Что заставляет тебя так думать?»

— «Твои же слова о том, что Книга кукловод, под чьими руками развивается всё действо. Осталось только понять, что ей нужно»

— «Согласен, но это не всё»

— «А что еще?», — поинтересовался лорд.

— «Я, ты, мы. Фелиция Краммер дель Фиорра Вертадантос. Какую роль мы играем для Книги? Какую роль играет гримуар Горизонта Тысячи Бед? Мы же связаны с ней, это однозначно. Но как?», — рассуждал я.

— «Если ты найдешь ответы на этот вопросы, то ты найдешь и Книгу», — внезапно подала голос даймон, а затем застенчиво добавила, — «Мне так кажется…»

Не успел я среагировать на такую внезапную идею, как раздавшийся от входа шум вынудил прервать размышления. Прибыл его светлость граф Лонгбрук, он же…

…двухметровый широкоплечий детина с как будто бы высеченным из камня лицом и… длинными белыми волосами. Аж до середины спины. В дорогом костюме, с тростью, внушающий трепет и уважение… но отличающийся от «графа Хайтауэра» лишь прической и её цветом!

— Я — граф Дориан Лонгбрук! — рявкнул на людей проклятый Акстамелех, стоя в дверях как баран особо наглой породы, — С сего дня Чикаго правлю я!