Грешить ради Сиенны

Глава 3

Сиенна

На следующий день я вышла из школы сразу после обеда с улыбкой на лице и выехала со стоянки с опущенным окном, впуская свежий воздух. Солнечный свет согревал одну сторону моего лица, и я слушал христианский рок через аудиосистему.

У меня было прекрасное настроение, потому что я даже не подозревала, что сегодня у учителей повышение квалификации, а это значит, что все занятия в средней школе отменены на вторую половину дня и учителя участвуют в собраниях или тренингах.

Я была уверена, что для них это отстой, но я была просто счастлив оказаться свободной от душных классов. Чем ближе был выпускной, тем сильнее мне хотелось покончить со школой, по крайней мере до осеннего поступления в муниципальный колледж.

Но это был уже совсем другой опыт. Я надеялась, что в колледже у меня будет возможность немного вырваться из своей скорлупы, изучить, что значит быть личностью, а не просто жить так, как хотели мои родители.

Может быть, я даже наберусь смелости и смогу противостоять им, когда познакомлюсь с реальным миром.

Я приехала домой рано утром, уверенная, что дом будет пуст. У мамы была встреча с советом благотворительной организации для бездомной молодежи, членом которой она была, а мой отец должен был быть в церкви, работая над своей проповедью на вечер. Каждую среду вечером там проходила короткая служба, примерно вдвое короче воскресной, с упором на молитву и размышления.

Они всегда ожидали, что я вместе с братом Адамом буду посещать, но у нашей матери в этот вечер всегда была своя группа по изучению Библии. Я всегда считала, что с ее стороны несправедливо пропускать служение в середине недели, чтобы поужинать с подружками, но она давно пресекла мои жалобы, указав, что у нее гораздо более тесная связь с Господом, чем у меня, поэтому ей не нужно служение в среду вечером, чтобы духовно просвещаться. Она также поспешила добавить, что помогает другим женщинам понять библейские чтения, так что в любом случае она делает работу Господа.

Адам, вероятно, был на занятиях, и я решила, что осталась дома одна. Сначала я направилась на кухню и взяла бутылку воды, а затем поднялась наверх в свою комнату. Я была на полпути по коридору, когда услышала какой-то звук.

Я остановилась, наклонив голову в сторону в замешательстве. Это было похоже на глубокий стон или что-то подобное, определенно мужской голос.

Мой отец? Адам?

Я не была уверена, но что-то помешало мне окликнуть его, поинтересоваться, кто здесь со мной. Какой-то неожиданный инстинкт подсказывал мне, что нужно тихонько посмотреть, а не объявлять о своем присутствии.

Я подкралась ближе к своей спальне, где дверь была приоткрыта. Это было странно. Я была уверена, что закрыла ее сегодня утром. Я нахмурилась и шагнула ближе, как вдруг снова услышала этот звук. На этот раз он был похож на рык, такой звериный, какого я никогда не слышала от мужчины, и источником его была моя спальня.

Подойдя к двери, я уставилась внутрь широко раскрытыми глазами. Я не могла поверить в то, что вижу, и, не задумываясь, толкнула дверь дальше. Мой взгляд остановился на отце, который сидел на краю моей кровати в одной лишь футболке. Его брюки валялись на полу у его ног, но я едва обратила на это внимание. Мое внимание было полностью приковано к тому, как он поглаживает свой толстый член какой-то розовой тканью.

Я задохнулась, когда поняла, что он использует мои трусики. Они были обернуты вокруг его эрекции, и он лихорадочно проводил рукой вверх и вниз. Его глаза были закрыты, но при звуке моего испуганного вздоха они распахнулись. Его взгляд остановился на мне, и я почувствовала, как у меня свело живот.

Это было совершенно ужасно. Мне казалось, что все, что я знала о мужчине, стоящем передо мной, было ложью. Он был озабоченным незнакомцем, дрочащим на моей кровати, и я не знала, что, черт возьми, делать.

Затем он внезапно встал. Движение разморозило мои мышцы, и я отреагировала, уронив бутылку с водой на ковер, повернулась на каблуках и выбежала из комнаты, даже издав пронзительный крик, когда поддалась внезапному отчаянному порыву убежать от него. Этот мужчина, которому я доверяла всю свою жизнь, теперь казался опасным. Мне нужно было сбежать от него.

Но он оказался гораздо быстрее, чем я ожидала. Мужчине было сорок девять лет, но двигался он со скоростью и грацией гораздо более молодого человека. Когда я мчалась к лестнице в коридоре, он схватил меня за волосы и резко остановил. Я задохнулась, когда он дернул меня назад, и мое тело столкнулось с его. Я почувствовала его эрекцию на своей заднице и порадовалась, что сегодня надела джинсы, а не юбку. Между нами появился столь необходимый барьер.

Свободной рукой он обнял меня за талию, придерживая за бедро. Я была слишком шокирована, чтобы что-то предпринять, и страх, который я испытывала, не помогал. Я понятия не имела, что произойдет дальше.

— Куда это ты собралась, маленькая девочка? — прошипел он мне на ухо, его голос был таким хриплым, какого я никогда раньше не слышала.

Я знала, что должна ответить ему, но мой голос, казалось, не слушался, любой ответ, который я могла бы придумать, застрял в горле. Возможно, это его разозлило, потому что в следующее мгновение меня повалили на пол.

Пол в коридоре был из твердого дерева, и у меня заболели оба колена, когда я приземлилась. Я быстро перевернулась и посмотрела на возвышающегося надо мной отца, сердце колотилось о грудную клетку.

— Что ты делаешь? — наконец спросила я. Я была ошеломлена блеском похоти, который так явно читался в его глазах. Я никогда раньше не видела в нем ничего подобного. Даже когда он смотрел на маму.

— Не строй из себя невинность, — усмехнулся он. — Это ты во всем виновата.

Я знала, что мне следовало бы ответить на этот вопрос и, возможно, попытаться убраться от него подальше, но я не могла перестать пялиться. Я не могла оторвать глаз от эрекции отца, которая все еще была обнажена. На нем была только футболка, так что спрятать ее не было никакой возможности, даже если бы он захотел, но он, похоже, вообще не собирался прикрываться. На самом деле, когда она смотрела на него, его член подергивался, как будто ему не терпелось добраться до нее.

Он тяжело дышал, стоя на месте, но ухмылялся.

— Посмотри на себя, ты пялишься на мое мужское достоинство. Тебе нравится, как я тверд для тебя, правда, малышка?

— Нет, папочка, я…

— Шлюхи так просто не убегают, — прервал он мое отрицание, и в его выражении лица было безумие, которое меня одновременно завораживало и пугало. — Ты не можешь просто убежать, не тогда, когда тебя поймали на плохом поведении.

— Что я сделала? — спросила я, совершенно сбитая с толку.

— У тебя крошечные розовые трусики испачканы соком твоей маленькой невинной киски.

Он шагнул вперед.

— Ты можешь обмануть маму, но ты не можешь обмануть меня, Сиенна. Я знаю, что ты надела их для меня. Я знаю, что ты хотела, чтобы я их увидел.

Я уставилась на него, ужасаясь мысли о том, что кто-то может это увидеть.

— Нет! Никто. Я не показываю свое тело ни одному мужчине. Я просто думаю, что они красивые.

— Я тебе не верю. Я думаю, что у тебя были нечестивые мысли, дочь моя.

Он тяжело дышал, а его член все еще торчал между бедер, как будто эта ситуация возбуждала его, несмотря на его гневные слова. Я приказала себе перестать смотреть на него, но не могла оторвать взгляд. Я никогда не видела таких раньше, даже в Интернете. На компьютерах было слишком много блокировок контента, а на телефоне — программ родительского контроля, поэтому я так и не смогла найти его в сети. Однажды Сара описала мне такой член, но мое воображение никогда не смогло бы представить что-то точное.

Член отца оказался толще, чем я ожидала, и длиннее, с большой веной, идущей по нижней стороне до самой грибовидной головки. На кончике выступила капелька влаги, и я облизнула губы, даже не успев подумать о том, что делаю.

Отец застонал.

— Посмотри на себя, как ты изголодалась по нему. Вот о чем ты думаешь по ночам, когда трогаешь себя? Ты представляешь, как берешь член в рот?

Мой взгляд метнулся к нему.

— Что? О-откуда ты это знаешь?

— Я наблюдал за тобой, — нахмурился он. — Скакала на подушке и лежала на спине, зарывшись пальцами глубоко в пизду.

— Наблюдал?

Я не могла придумать ничего более унизительного, чем осознание того, что за мной так наблюдали. Это были мои самые личные моменты, те, которые не предназначались ни для кого другого. И думать о том, что мой отец наблюдал за этим, было просто постыдно.

— Да, наблюдал. И не я один, знаешь ли. Господь видит все, даже то, что ты делаешь в темноте. Ты хоть думала об этом?

Он задал вопрос, но у меня не было возможности ответить. Он просто продолжал.

— Твои поступки имеют последствия, знаешь ли. Посмотри, как ты меня развратила.

У меня отвисла челюсть. Не мог же он на самом деле обвинять меня в том, за чем я его застукала. Это было совсем нечестно.

— Я делала это не для тебя, — попыталась возразить я, но было трудно возражать ему, пока я все еще лежала на полу у его ног. Здесь я чувствовала себя такой уязвимой. — Это не моя вина.

Он покачал головой и потянулся вниз, чтобы схватить меня за руку, и дернул меня, пока я не оказалась на коленях перед ним. Я тряслась от страха, не понимая, что он собирается со мной сделать. Я никогда раньше не видела его с такой стороны.

— Это точно твоя вина, — твердо сказал он. Его эрекция была прямо перед моим лицом, но я старалась не смотреть на него, боясь еще больше разозлить, уделив все свое внимание его члену.

Это было бы неправильно, верно?

— Ты грешница, Сиенна, — продолжал он, сложив руки на груди так, как всегда делал, когда выражал свое неодобрение. — Тебе просто повезло, что я единственный в этом доме, кто знает об этом. Твоя бедная, милая мама пришла бы в ужас, если бы узнала.

Это задело меня за живое, и мои глаза наполнились слезами, когда я подавила рыдания. Его слова привели меня в ужас, и я знала, что не забуду их, потому что он был прав. Если я думала, что вчерашний щипок, который она мне сделала, был плохим, то застукав меня за мастурбацией, она сделает еще хуже.

— Пожалуйста, папа, не говори ей, — умоляла я. Я не могла вынести мысли о том, что мне придется столкнуться с ее суровым неодобрением. — Пожалуйста. Я сделаю все, что угодно. Только сохрани это в тайне между нами.

— Что угодно? — спросил он, снова взяв меня за волосы и одарив холодной улыбкой, от которой у меня упало сердце. Но я кивнула. — Хорошо. Потому что ты должна быть наказана за свое поведение.

Я вытерла слезы, тяжело сглотнув.

— Наказана?

— Если ты хочешь, чтобы я сохранил это в тайне от твоей матери, ты должна будешь делать все, что я тебе скажу. Ты понимаешь? Ты примешь свое наказание как хорошая девочка, или тебе придется иметь дело с моим вечным разочарованием. А ты ведь этого не хочешь, правда?

Я поморщилась. Мне была невыносима мысль о том, что мне придется столкнуться с таким разочарованием от него. Я даже не подумала о том, что то, чем я занималась одна в своей комнате, может закончиться подобным образом.

— Я сделаю все, что ты скажешь.

Не успели эти слова вырваться из моего рта, как он уже схватился за основание своего члена. Притянул меня ближе, зажав рукой мои рыжие волосы. Он ударил меня по лицу. Это было не больно, но от шока я задохнулась. Мой отец, самый преданный проповедник из всех, кого я когда-либо встречала, бил меня по щеке своим эрегированным членом. Когда я смотрела на него сквозь ресницы, он сделал это снова, и я не смогла сдержать стон.

Жгучее возбуждение захлестнуло все мое тело, заставив киску затрепетать от желания, а соски напрячься. Я знала, что это так неправильно, но ничего не могла с собой поделать. Никогда еще я так не хотела прикасаться к себе.

Но меня наказывали за это. Я никак не могла сделать это, чтобы не получить еще больше неприятностей.

Отец схватил меня за челюсть и сжимал, пока я не открыла рот. Как только мои губы раздвинулись, он засунул его внутрь.

Я привыкла выполнять его приказы и только что согласилась сделать все, что он захочет, но все равно поднесла руки к его бедрам, чтобы оттолкнуть его. Но это было бесполезно. Он был слишком силен для этого, но я могла сказать, что моя попытка разозлила его, потому что он крепче вцепился в мои волосы, пока мой скальп не запылал от боли.

Я не знала, что делать, кроме как открыть рот еще шире, принимая все, что он мне давал. Его хватка на моих волосах немного ослабла, но его член стал больше и вошел прямо в мое горло. Я застонала, и на глаза снова навернулись слезы. Он удерживал мою голову на месте, грубо трахая мое горло, не заботясь о том, что каждый раз, когда головка его члена достигала задней стенки моего горла, я задыхалась, мои ногти впивались в плоть его бедер.

Слезы текли по моим щекам нескончаемыми потоками, и я продолжала бороться с навязчивой плотью отца, но какая-то часть меня — какая-то глубоко запрятанная сторона, которая, как я полагала, была такой же шлюхой, как утверждал отец, — любила это. Я была мокрой, как никогда раньше, хотя моя челюсть болела, и я едва могла дышать, обхватив его большой член.

— Папочка. — Я задыхалась между рваными вдохами. Теплая струйка слюны покрыла мой подбородок, стекая по груди и попадая на колье с крестиком.

— Грязная девчонка. Слюни на символ Христа и всего того, ради чего он пожертвовал собой. Шлюха.

От его взгляда у меня по позвоночнику пробежала дрожь. Зловещая ухмылка искривила его губы, усиливая леденящий эффект его пронизывающего взгляда.

Я была так возбуждена, что едва могла это выдержать. Я твердила себе, что это неправильно. Я не должна получать от этого удовольствие, но это только еще больше распаляло меня. Что со мной было не так?

— О, да, вот так, — простонал отец. — Если ты хочешь быть шлюхой, я покажу тебе, как это делать. Это правильно. Когда-нибудь тебе понадобится знать, как ублажать своего мужа. Это мой долг как твоего отца и проповедника.

Я хотела сказать ему, что это неправда, что я должна беречь себя для своего будущего мужа, но кто я такая, чтобы спорить с ним? Отец всегда был для меня авторитетом в вопросах морали. Если он говорил, что поступить так — его долг, я должна была его слушаться.

Какой-то голос в моей голове утверждал, что я просто иду на это, потому что я действительно шлюха, которая жаждет еще больше его доминирующего обращения и наконец-то почувствовать в себе член, о котором я фантазировала, даже если он принадлежит моему отцу. Я старалась не обращать на это внимания. Было проще согласиться с тем, что сказал отец. Я уже делала это большую часть своей жизни.

Поэтому я перестала думать и погрузилась в процесс сосания его члена. Я даже потянулась вверх, чтобы ухватиться за основание, куда мой рот не мог дотянуться, даже когда он уперся своей эрекцией в заднюю стенку моего горла.

Я накачивала его член рукой и двигала головой в такт движениям его бедер, а слезы все еще текли по моему лицу. Я была в неряшливом состоянии, но мне было все равно. Теперь, когда я позволила себе перестать сомневаться в причинах, побудивших отца сделать это, я наслаждалась этим. Я ничего не могла с собой поделать. Мне нравился мускусный запах в носу и его соленый вкус на языке. Грубое обращение принесло мне удовлетворение, которого я так долго жаждала.

— Я кончаю, — сказал он, и только моя рука у его основания удержала меня от полного удушья, когда он еще раз подался бедрами вперед и задержался там, внезапно излился своим членом мне в мой рот. Я хотела отстраниться, но его руки в моих волосах снова удержали меня на месте.

— Вот так, малышка. Прими все. Проглоти мое семя, как того хочет Господь.

Я сделала, как он сказал, проглотив каждую каплю, которую он мне дал, и удовольствие от этого было неожиданным. Я гордилась собой, что доставила ему удовольствие и сделала то, что от меня ожидали. Я приняла свое наказание как хорошая девочка, которой, как я знала, он хотел меня видеть.

Отстранившись, я смело провела языком по его кончику, и он вздрогнул. Посмотрев на него, я увидела, что в его взгляде все еще кипит жар, и всем сердцем понадеялась, что впереди еще много наказаний. Я буду молиться об этом, если придется, и неважно, насколько это было неправильно.