Грифоны. История леди Ровены

Глава пятая

— Что с ней⁈

— Забирай свою даму, рыцарь!

Смех солдат. Чувствую, как трясутся их тела — видимо, потеряв на какое-то время сознание, повисла на их руках. Ноги — словно и не мои. Звуки причиняют боль.

— Зря ты полез во все это, мужик.

Скрип ржавых петель тяжёлой двери и беспомощный полёт в никуда — тело меня по-прежнему не слушается. Сильные мужские руки ловят и прижимают к себе. Тепло. Становится легче. Сердце, чертыхнулось и замерло. Стараюсь не дышать, помня о невыносимой боли в груди. Браслеты по-прежнему на мне, а это значит, с каждым часом будет всё хуже.

Нужно сосредоточиться. «Усыпить» силовые потоки, заставить их на время «уснуть» — так, как нас учили в академии. Только так можно предотвратить полную потерю магии, ведь неизвестно, сколько времени будет продолжаться эта пытка. Судя по настрою губернатора, проявлять великодушие по отношению ко мне он не собирается.

Глубокий вдох. Медленный выдох. Прижаться к сильному мужскому плечу. Вспомнить ночь в пещере. Расслабиться. Даже в такой ситуации, как сейчас, необходимо расслабиться.

Давай, Ровена. Ты сможешь.

Ловчая сеть — не чета браслетам. Сверкающая паутинка высасывает магию в разы быстрее, и защиты от этой напасти практически нет! Робин же был опутан ею с ног до головы, как колбаска копчёная. Откуда у него силы держать ещё и меня?

— Главного позови, — приказывает сын конюха, да так, что сам король мог бы ему позавидовать…

— Ты это, мужик… Ты чего?

Распахиваю глаза. По камере разбросаны куски разорванной в клочья сети. Пятна крови. Кровь и сейчас капает из носа мага. Мага, сильнее которого я, пожалуй, в своей жизни ещё не видела. Кто этот человек? Может, он и не Робин вовсе? Может, личина? С таким потенциалом ещё и не такой фокус выкинуть можно…

Инстинктивно тянусь к его лицу — остановить кровь, напитать энергией, и тут же падаю на пол — магические браслеты атакуют на любое проявление силы, а я… Решила вспомнить курсы оказания первой помощи пострадавшим в горах — уж что-что, а эту премудрость на факультете изучения магических существ осваивать пришлось всем.

— Передайте Брасси, что его требует к себе Барт, — рычит Робин, подхватывая меня у самого пола.

— Думай, что делаешь, — закрывая за собой стонущую на все голоса дверь, ворчит седой охранник, одетый в зелёную, а не в серую, как у солдат губернатора, форму (в таких ходили отставные, что часто нанимались к мэру). — Я вот думаю. А посему беспокоить губернатора не пойду. Вот наш мэр, к примеру. Заболел, бедолага. Смертельно заболел. Главное вовремя. Знаешь, что я сделаю, как только сменюсь? Отправлюсь к доктору. Заболею. Пусть думают, что заразная у мэра хворь. Жаль, вчера не сообразил…

— Герт! — возмутился молодой.

— И ты, если не дурак, сделаешь так же, — отмахнулся седой. — Не понял еще, кто перед нами? — Он кивнул на Роба. — Ты хоть представляешь, что будет, когда эти двое схлестнутся?

— Не поможешь мне? — прищурился Роб.

— Ни в коем случае. Простите, леди Ровена. Правда и доносить губернатору о том, что Вы, ваша милость, освободились от пут, не стану.

— Ну, что ж, и на том спасибо. Если задуматься, весьма щедро. А воды принесёшь? — криво усмехнулся человек, о котором я, оказывается, совсем ничего не знала.

— Держите, — молодой уже протягивал сквозь прутья решетки глиняный кувшин.

— Джоана мне теперь покоя не даст, — печально заметил Роб, поднося свою добычу к моим губам. — Пей, Ровена. Пей. Нам надо много пить.

Я послушно делаю глоток. Еще один. Останавливаюсь с трудом — надо отдать половину Робину.

— Джоана?

— Джоана. Она вечно носилась по заштатным городишкам, разоблачая махинации начальства на местах. С одним грифоном. Я же ей и выговаривал, а получается, что вляпался сам, как мальчишка.

«Джоана…»

— Прости, — говорю вслух.

Робин по-детски, от души веселился, а я… Мне вдруг стало больно от того, что я понятия не имею, с кем провела эту ночь. Горечь от безысходности разливалась в груди. Я закрыла руками лицо. Сочувственно звякнули браслеты. Так мы с ними, глядишь, подружимся. В темнице и артефакт-убийца — приятное общество…

— Я сумею тебя защитить, — Робин чувствовал мой страх, но он не понимал, что боялась я… его.

Его. Совершенно неизвестного мне человека, который говорит о Джоане как… Как о сестре. Может быть, это вовсе не та Джоана? Хотя нет. Всё сходится. «Носилась по заштатным городишкам… С одним грифоном». А тот седой охранник? Как он сказал? «Ты что же, всё ещё не понял, кто перед нами?».

Мысли неслись, стаей грифонов мечась в гудящей от резкой потери силы голове. Надо взять себя в руки. Успокоиться. И хватит о нём думать! Подумай лучше о девочках. Представила, как губернатор выманивает Агату, или угрожает жизнью Синди.

Нет…

— Ровена! — Роб подхватывает на руки, несёт в угол, к тонкой подстилке из соломы, аккуратно опускается на пол, кутает в плащ и качает, как маленькую. — Тише. Тише… Брасси напугал тебя?

Кивнула, глотая слезы и чувствуя, что держаться больше нет сил.

— Он только говорил? Или позволил себе большее? — руки мужчины сжимают мои плечи.

— Нет. Не позволил. Просто… Пугал.

— И преуспел, как я вижу. Чего он хочет от тебя?

— Я думала, меня арестовали, чтобы отправить к королю.

— К Альфреду?

— Да.

Роб поцеловал меня в макушку и рассмеялся. Опять веселится. И что такого смешного я сказала?

— И зачем нашему славному королю понадобилась моя возлюбленная?

— Я — дочь лорда Юга!

— И ты хочешь награду?

— Роб… Не смешно.

— Я и не думал смеяться. Твой отец отдал жизнь за короля, имеешь право.

— Что? Что ты сказал?

— Твой отец дал возможность наследнику и Норфолку бежать, когда их заманили в ловушку.

Я бы упала, но мы и так сидели на полу.

— Это… правда?

— Конечно. Ты не знала?

— Знала. Но совсем другое. Мне сказали… На короля напали в замке моего отца. Он… Он его предал. Все эти годы я скрывалась от виселицы, думая только об одном — почему? Почему он это сделал? Что заставило его так поступить?

— Его величество не казнит женщин за проступки мужчин, — отрезал Роб. — Выдает замуж — да. Чтобы закрепить за сторонниками права на земли мятежных аристократов. Но преследовать дочь или жену за то, что отец или муж выступали против него… Нет.

— Уверен?

— Конечно.

— Кто ты, Робин?

— Какой же я дурак… Почему не отправился в поместье к Абикорнам? К той, другой Ровене? — Робин крепче прижал меня к себе. — Я был уверен, что Карл — твой сын.

— Карл? — Тихонько подсказала, стараясь не мешать разговору мужчины с самим собой.

Может, хоть так что-то узнаю?

— Сын Рауля Абикорна и леди Ровены. Воспитывается при дворе Альфреда, как гарант мира. На мальчишке магических клятв больше, чем блох на собаке! Но он жив, это главное. У него такие же лазоревые глаза, как у тебя…

— Как у всех, в ком течёт хоть капля королевской крови, — кивнула я.

— Когда решали вопрос, — не услышал меня Робин. — Оставлять ли жизнь мальчишке, я был готов схватить пацана и пуститься в бега. И нисколько этого не скрывал. Альфред, Ролан, даже Норфолк — все это понимали. Жизнь юного Абикорна — моя награда. А значит, и моя ответственность.

— Это правильно, — обрадовалась я за жизнь неизвестного мне мальчика.

Голова шла кругом. Альфред, Ролан, Норфолк… Знакомые имена. Вот только они из той, другой, почти полностью забытой жизни. А Джоана? Та самая целительница короля, или…

— Альфред был мне благодарен за то, что я вступился за мальчишку. Ещё одну казнь выдержать было… Просто немыслимо. Это было страшное время.

Он прижимал меня к себе, и говорил, говорил, как будто все эти годы был околдован заклятием молчания, и его наконец освободила добрая фея.

— Странно, но я не мог себя заставить увидеть дочь Рауля Абикорна. Девочка так и осталась в поместье вместе с матерью. Я еще радовался, что ни она, ни Ровена Абикорн не заинтересовали короля… Ты понимаешь? Я был уверен, что оставил ее с тобой. Дал возможность нормально жить.

— Сколько ей лет?

— Скоро восемнадцать.

— Как Агате. Синди чуть старше. На пару месяцев.

— Это твои дети?

— Да.

— Сложно с детьми, — философски заметил он голосом человека, счастье отцовства наблюдающим со стороны.

— Сложно, — согласилась я.

Вчерашний скандал с дочерью тут же возник в памяти, в сердце кольнуло.

— Расскажи, — вдруг попросил он.

— Что рассказать?

— О дочерях.

— Хорошо. Агата…

— Ей почти восемнадцать?

— Ты будешь слушать?

— Буду, — Робин уткнулся носом мне в шею. — Прости.

— Она… серьезная. Временами зануда. Самостоятельная. Слишком самостоятельная. Поступила в Столичную Академию в семнадцать лет. Сама поступила. Хочет двигать науку…

— Бедная… наука, — хмыкнул Робин.

— Издеваешься? Правильно. Вот и моё материнское сердце негодует. Но и гордится тоже. У неё всё получится, я уверена. Агата занимается грифонами. Хвасталась, что ее труды отметили.

— А Синди?

Роб внимательно слушал, почти не дышал. Словно боялся спугнуть.

— Синди… Она — дочь покойного мужа.

— Почему сразу не сказала?

— Потому что, хоть Синди в это не верит, я не делаю между ними различий. Они обе мои дочери и люблю я их одинаково.

— Твой покойный муж — господин Кравали? Вассал твоего отца?

— Да. И что с того?

— А то, — Робин нахмурился, — что он знал о том, что происходило в замке старого лорда. Что он наговорил тебе? Предательство отца выдумал… Зачем?

— Не знаю.

— Захотел и твое состояние, и мать для своей дочери? Поэтому не сказал правды?

— Не знаю, что тебе ответить. Муж вывез меня из столицы, дал свое имя. Дом, — холодно ответила я. — Он спас мне жизнь. И даже если он меня обманул, я останусь ему благодарна.

— А меня не было рядом…

— Робин, мы расстались! О чём ты?

— А девочке, говоришь, восемнадцать?

— Да. И знаешь… Хватит обо мне. Твоя очередь!

— Ну, что ж… Во всяком случае, обстановка вполне располагает к откровенным беседам.

— Тюрьма располагает⁈ — Возмутилась я и… рассмеялась.

Он всегда умел меня рассмешить. В любое время. В любом месте. В любой ситуации. Когда коленка в крови, когда разбила любимую мамину вазу и жду наказания, когда не удалось стащить с кухни сахар для лошадей…

Мы выросли. Столько лет прошло! А он опять меня смешит. В тюрьме, обхватив магические наручники своей рукой, словно это поможет.

— По крайней мере, нам некуда торопиться.

— А ещё никто не сможет сбежать, — прыснула я, чувствуя, как от смеха катится по щеке слезинка.

Кому рассказать, ведь не поверят. Сидит барышня в тюрьме, на коленях у мужчины. Мужчина — на подгнившей соломе, по углам — ошмётки ловчей сети, на женских запястьях — блокирующие магию браслеты, и оба смеются до слёз!

— Знаешь, что самое забавное?

— Что, Робин?

— Не считая расплаты за поцелуй, я ни разу не был в темнице! Даже когда ходил контрабандистом.

— Правда?

— Грегор командовал егерями. Они вынюхивали нас, как ищейки. Рано или поздно я бы попался, но внезапно мы оказались на стороне короля. Его в ту пещеру притащила Джоана, и мы из преступников превратились в верных слуг короны. А потом стали друзьями Альфреда.

— То есть ты сейчас… Не беглый преступник⁈

— И даже не дезертир — искупил кровью, так сказать.

— А в наших местах какими судьбами?

— Я же тебе говорил. Приехал в отпуск. Джоане не нравится мой цвет лица. Ха-ха-ха… Беременной целительнице лучше не перечить — себе дороже, да и Ролан за жену порвет. Так что я и не думал спорить. В отпуск — значит в отпуск. Я приехал и… Нашёл тебя.

— Неудачный получился отпуск, — вздохнула я.

— Не скажи.

Я вдруг поняла, что почти не чувствую наручников, магия очень медленно, но всё же струится внутри.

— Сломал, — улыбается он, поймав мой взгляд. — Эти убогие меня даже не обыскали.

Спасибо, Спасительница! Спасибо, что снова свела нас вместе.

— Робин?

— Да?

— Кто ты? Кто ты сейчас?

— Робин Барт, к вашим услугам. Министр по налогам и сборам. Там что-то еще с графским титулом, никак не запомню. Теперь твоя очередь раскрывать тайны. Агата, она…

— Твоя дочь.