Гроза 1940

27 мая 1941 года Северная Африка

Знойный южный ветер перегонял песок пустыни через приморскую дорогу ВиаБальбоа исполосованную гусеницами танков и бронетранспортёров. Обтекал наполовину засыпанные тем же песком брошенные британские автомобили. Коегде горки того же песка обозначали не убранные, высохшие под знойным пустынным солнцем, трупы, скорее всего англичане, или кто там у них держал оборону на этом участке. Порой Роммель и сам не знал: с кем ему придётся столкнуться в очередной раз. Кого только не нагнало в эти богом проклятые места английское командование. Весь многолюдный и многоцветный колониальный сброд со всех концов пока ещё необъятной империи, в которой как хвастались англичане, «"никогда не заходит солнце"». С кем только не приходилось сталкиваться за эти недели его солдатам. Южноафриканцы, австралийцы и новозеландцы, как самые стойкие войска использовались против него чаще всего, но попадались и сипаи и гуркхи из Индии, поляки и чехи, сбежавшие в своё время в Англию от победоносного вермахта. А теперь пытающиеся свести с Германией счёты в этих никому не нужных песках. Были среди солдат противника и французы, и бельгийцы, и голландцы, и, даже немцы, из антифашистов, побоявшихся отправиться к русским. Говорят, что где–то в пустыне в одном из оазисов у англичан есть даже еврейский батальон. Это сообщение доставило офицерам его штаба несколько минут искреннего веселья.

– Эрвин, а почему вы не используете трофейную технику? – Паулюс сидящий рядом с Роммелем указал на, стоящие вдоль дороги коегде впритык друг к другу, английские машины.

– У нас это барахла столько, что не знаем куда их девать. – Отмахнулся рукой Роммель. – Когда Уэйвелл «"победоносно выравнивал линию фронта"», как утверждали английские газеты с подсказки Черчилля, он нам оставил столько техники, что хватило переформировать в моторизованные все мои пехотные части. Одних танков мы захватили почти пять сотен. А уж автомобили и не считал никто. Вот и выбирали из них самые лучшие и пригодные для нас. А потом когда подошло к концу топливо и их брать перестали. Слили бензин и бросили за ненадобностью. Даже если бы я захотел их использовать, всё равно сдвинуть их с места нечем. Бензина с трудом хватает для танков – парировать удары англичан, которые здесь напоминают сказочную гидру. Чем больше мы их тут бьём, тем больше у них техники и солдат. Черчилль перебросил сюда все войска из Азии и Африки с расстояния в две тысячи километров.

Паулюс удовлетворённо кивнул. Именно это он и предполагал, когда предлагал Гитлеру нанести удар в Африке. Надо признать, что Роммель оказался на высоте, прекрасно проведя всю операцию. Искусно обходя англичан, нанося им удары со всех, даже самых неожиданных сторон, он создал у английских генералов иллюзию превосходства, в которую они свято верили эти два месяца, да и верят до сих пор. Чем же объяснить, что имея более чем трёхкратное превосходство, они решаются только на то, чтобы иногда проводить разведку боем.

– Самым моим опасным противником является отсутствие горючего. – Продолжил развивать тему командующий Африканским корпусом. – Если бы у меня были хоть полторы заправки на танк, я бы уже вкатился в Каир. И никакие Уэйвеллы и Окинлеки меня бы не остановили. Хотя надо признать, что мои «"ролики"» уже отработали ресурс, моторы надо заменять новыми. Мы ещё можем передвигать их вдоль линии соприкосновения с британцами, но серьёзного броска вперёд мои панцеры не выдержат.

– Боюсь Эрвин, что о моторах придётся забыть, да и обо всём остальном тоже. – Паулюс окинул взглядом придорожные пески и продолжил. – Нам пора думать как выбираться из этого никому не нужного места.

– Почему не нужного? – Усмехнулся Роммель. – Черчиллю эта проклятая пустыня очень нужна. Да и наш союзник дуче тоже от неё не откажется, хотя без нас он уже давно бы сидел на Сицилии.

Роммель понимал, что время серьёзного разговора ещё не пришло. Срочный прилёт Паулюса мог обозначать только одно, что дела в Европе пошли скверно и его, не такой уж сильный, корпус понадобился там. А то что дела у вермахта неважные ясно было уже на второй день вторжения в Россию. Вдруг заткнулся Ганс Фриче, весь первый день пропевший об стремительных ударах «"танковых богов"» Германии, как гнилую мешковину рвущих сопротивление русских войск. Зато выступил Геббельс со странной речью о величии германского духа, который остаётся твёрдым даже в дни тяжких испытаний. На третий день небо над его позициями очистилось от немецких самолётов, которые по словам лётчиков срочно перебрасывали в Румынию. Заткнулись в эфире вечно говорливые итальянцы. Офицеры итальянских частей пытались выяснить у немцев положение на востоке и, не получив вразумительно ответа, теряли доверие к союзникам.

Первые исчерпывающие ответы были получены от пленных британских офицеров. Не скрывая сарказма они рассказывали, что дивизии «"непобедимого вермахта"» разгромлены русскими уже на границе. Как все «"танковые боги"» въехали на своих «"роликах"» прямо в заботливо приготовленные для них котлы, где их танковые группы и перемалываются русскими. Как лучшая в мире германская авиация добивается в небе и на аэродромах русскими истребителями. Что Красная Армия захватила столько пленных, что русские потеряли им счёт.

– Мне непонятно, как вы умудряетесь держаться против наших войск, если какие–то русские колотят вас как хотят. – Закончил свой рассказ пленный британский майор, со сквозящим в голосе презрением к противнику. Сам он совершенно случайно въехал на своём джипе в расположение передовых частей вермахта. А судя по внешнему виду и на фронте оказался так же случайно. Холёная морда истинного прожигателя жизни дополнялась идеально отглаженным кителем и членским билетом аристократического клуба Каира.

Роммель критически окинул взглядом свои мятые шорты в масляных разводах, разбитые африканскими дорогами ботинки, свои руки в ссадинах и заусеницах. Его вдруг одолела злость. Выслушивать замечания от этого напыщенного ничтожества было просто унизительно.

– Пока что майор, это вы «"умудряетесь держаться против"» меня, а не я против вас. – Со злой усмешкой поставил он британца на место. – А что касается «"каких–то русских"», то я уверен, что и вам скоро придётся проверить на своей шкуре силу их ударов.

– Но Британия не собирается воевать с ними. – Заявил майор.

– Вы, как всегда, собираетесь отсидеться за чужой спиной? – Поинтересовался Роммель. – Не надейтесь. Если всё, что вы тут мне рассказали, является правдой, то и вашей Англии придётся вступить в войну с нашим общим врагом. И чем быстрее вы это поймёте, тем больше шансов у вашей Британии уцелеть. – Видя, что майор пытается ещё что–то сказать, Роммель махнул рукой. – Уведите этого болвана.

Был этот разговор вчера днём. А вечером его предупредили, что в расположение Африканского корпуса вылетает его давний друг Паулюс, который не так давно и устроил ему командование им. И вот тогда Роммель понял, что всё рассказанное британцем – правда. Только большая беда могла в самый разгар компании отвлечь одного из высших офицеров генерального штаба на второстепенный участок фронта. Роммель был умным человеком и прекрасно понимал значение Африканской компании в общих задачах вермахта.

Даже когда его танки только ворвались в Бенгази, он уже понял, что удар его корпуса всего лишь отвлекающий манёвр, главное предназначение которого испугать английское командование. Но Роммель не стал бы «"лисом пустыни"» если бы не использовал до конца самый завалящий шанс. Стремительно обтекая укрепления англичан, которые они пока не собирались сдавать, он устремился на восток.

Жара, пыль, скрипящий на зубах песок, взметаемый сотнями гусениц танков и бронемашин, пытающихся обойти друг друга в этой необозримой дали. Кипящее масло на раскалённых двигателях. Мгновенно исчезающий бензин из повреждённых емкостей. Кипящая вода в радиаторах. Раскалённые пушки на только что захваченных английских позициях. Жаркое пламя сгорающих танков. Растрескавшиеся губы и жуткая постоянная жажда. Далёкие миражи оазисов и дворцов, исчезающие стоило только подойти поближе. И невозмутимые верблюды наблюдающие за его бронированными колоннами. Душные дни сменялись холодными ночами, когда без шинели можно было замёрзнуть. А на смену холоду ночи опять приходила удушающая жара полдня. И так день за днём, пока его войска рвались на восток, через эти проклятые пески.

Через неделю, обойдя блокированный Тобрук, Африканский корпус выполнил поставленную перед ним первоначальную задачу. На этом его возможности и заканчивались. Но тут на Роммеля пролились дары фюрера. К новой, полностью укомплектованной, панцердивизии фюрер добавил поддержку ещё одного воздушного корпуса, затем были переброшены ещё две пехотные дивизии, а самое главное итальянцы всё–таки притащили танкеры с горючим. Всё это свалилось на его голову настолько вовремя, что впору было поверить в свою счастливую звезду.

И он ударил! Ударил так, что британцы, бросая танки и пушки, выбрасывая из перегруженных автомобилей оружие и боеприпасы, побежали во всю мощь моторов. Сталкивая с шоссе брошенные англичанами автомобили, его танки рвались к Каиру. Панические вопли эфира сопровождали каждый оазис занятый его войсками, каждый бархан, оставленный позади его мотопехотой. Почти не встречая сопротивления он к началу мая вышел на рубеж ЭльАламейна и… остановился.

Не потому, что британцы сумели организовать оборону. И не потому, что Черчилль перебросил в Египет всё, что сумел найти в пределах пары тысяч километров. Просто у его танков закончилось горючее! И взять его было негде!

Фюреру было уже не до африканских чудес. Роммель выполнил свою задачу, оттянув на себя все английские войска Средиземноморья. Да, его действия позволили сократить сроки югославской и греческой операции. Стремительно убегающие англичане не способствовали поднятию боевого духа союзников. Греческие генералы предпочли быстрый мир позорной капитуляции. Через неделю после начала операции вермахт парадным строем прошёл через Афины.

Столь же быстро была разгромлена и Югославия. И хотя войска ещё могли сражаться, генералы предпочли сдаться на милость победителя. Просидев в министерских креслах всего две недели, поспешили удрать вслед за убегающими англичанами и их ставленники. Победоносный вермахт растекался по Балканам.

А Роммель остановился в шести десятках миль от желанной, но пока недосягаемой, Александрии.

Нет, фюрер не забыл его лично. Не забыл и его солдат. Награды на его корпус посыпались как из рога изобилия. Дождь Железных крестов всех степеней пролился на солдат и офицеров Африканского корпуса. Вот только бензинового дождя, который ему был так нужен, Роммель не дождался. Рейху было не до никчемных пирамид. Фюрер посоветовал попросить горючее у итальянцев. Но дуче сам сидел на голодном пайке и того, что он сумел наскрести с трудом хватало для парирования контрударов англичан, которые они наносили с периодичностью говорящей о том, что делали они это не из стремления отбросить его назад. Просто это была реакция британских генералов на назойливые понукания Черчилля.

Наступило тягостное равновесие. У Роммеля не было сил отбросить англичан, а британские генералы не испытывали большого желания отбросить его. Больше трёх недель продолжались взаимные прощупывания противника, которые пока не привели ни к какому результату. Ставя себя на место англичан, Роммель находил десятки способов нанести поражение если не его дивизиям, то хотя бы итальянцам, старательно готовился к предполагаемому удару, но всё заканчивалось ложной тревогой. В конце концов и у него возникло ощущение несерьёзности сложившегося положения. Его солдаты плескались на пляжах Аравийского залива, по другую сторону которого шумела пока недоступная Александрия. В нескольких километрах от него принимали солнечные ванны англичане. Иногда над его позициями пролетали английские Харикейны, его зенитчики отвечали ленивым огнём, которым всё и заканчивалось. Почти все самолёты прикрытия его корпуса были перебазированы на будущий Восточный фронт, а те, которые остались, были ограничены жестким лимитом горючего.

А с началом компании на востоке поведение британских генералов стало настолько вызывающим и беспечным, что возникало сильное желание наказать их за самонадеянность. Вот только сил на это не было.

Визит Паулюса давал надежду, что возникшая неопределённость должна разрешиться каким–либо образом. Или он должен окончательно разгромить англичан, но вероятность такого решения проблемы всё–таки была очень маленькой. Или же, что более ожидаемо, его заставят отойти на более выгодные для обороны рубежи, для консервации сложившейся ситуации. Что неприемлемо для него лично, но выгодно для Германии, которой ещё один активный фронт в данной ситуации попросту не нужен.

Наконец томительная дорога закончилась. В сомнительном уюте штабной палатки, к которому командующий Африканским корпусом привык за эти месяцы, но который вызывал у, привыкшего к уюту генерального штаба, Паулюса брезгливое выражение лица, наступило время серьёзного разговора. Оставшись вдвоём, генералы посмотрели друг на друга, после чего Паулюс извлёк из своёго портфеля несколько листков бумаги и подал Роммелю.

– Тебе надо ознакомиться с этим, Эрвин.

Гриф в правом углу документа «"Совершенно секретно. Только для командования"» сообщал о серьёзности документа, а уточнение, сообщавшее, что это всего лишь пятнадцатый экземпляр документа, говорило о значимости его, командира Африканского корпуса, в нынешней иерархии вермахта. А вот само содержание вызывало столько вопросов, что Роммель пытался несколько раз оторваться от него, но каждый раз Паулюс, останавливал его, требуя дочитать до конца.

Документ был очень занятным. Ибо обобщал первые впечатления от столкновений с русскими войсками. И, хотя в нём было очень много фраз «"предположительно"» и «"возможно"», вызывал удивление названными в нём цифрами.

– Фридди, надеюсь это преувеличение предназначенное для того, чтобы пугать фюрера. – Роммель попытался сохранить критическое суждение о ситуации, но Паулюс охладил его.

– К сожалению, Эрвин, это не преувеличение, а преуменьшение, чтобы не пугать фюрера.

– Что ситуация настолько плохая? – Продолжил прощупывание Роммель.

– Ситуация просто катастрофическая! – Ответил ему Паулюс. – Со времён Фридриха Великого, которого так любит наш фюрер, рейх не был в столь сложном положении. То, что посчитали нужным сообщить тебе в этом документе эти бюрократы Кейтель и Йодль, не отражает и наполовину реальной ситуации.

– Так что нас ожидает? – Спросил Роммель.

– Нас ожидает крах! – Ответил ему, обычно спокойный и уравновешенный, Паулюс. – Все эти новинки военной техники, о которых ты сейчас прочитал, сводят все преимущества вермахта даже не на ноль, а на какую–то отрицательную величину, которую я назвать не решусь.

– Фридрих, мне кажется ты драматизируешь ситуацию. – Сказал Роммель.

– Эрвин, я сам видел атаку русского танкового корпуса день назад под Краковом. Наша артиллерия потратила, наверное, весь запас снарядов, чтобы остановить всего лишь несколько танков. А остальные спокойно въехали на позиции наших батарей и втоптали в землю пушки вместе с расчётами. Эрвин, снаряды противотанковых пушек отлетали от брони этих монстров, не причиняя им никакого вреда! А эти, с позволения сказать, танки пробивали броню наших панцеров за километр!

– Но ведь у русских не было танковых корпусов?

– На Восточном фронте зафиксированы действия, по крайней мере, восьми русских танковых корпусов. – Охладил своего товарища Паулюс. – Правда у них другая организация, они состоят всего лишь из бригад, а не дивизий как у нас, но по три сотни танков в них есть. Причем большая часть из них – новейшие тридцатитонные тяжёлые танки, не имеющие аналогов в остальном мире. Хотя сами русские называют их средними.

– Почему? – Удивился Роммель.

– Потому что у них есть ещё более тяжёлые – пятидесятитонные! – Усмехнулся Паулюс. – Причём вооружены эти монстры пушками в сто пятьдесят миллиметров.

– Фридди, у меня возникают сомнения в правдивости этой информации? – Удивился командующий Африканским корпусом. – Зачем вооружать танки таким калибром, если все задачи, стоящие перед ними, можно решить пушками намного меньшими по калибру?

– Этот вопрос, Эрвин, ты задашь Сталину, когда он окажется у нас в плену. – Сказал Паулюс. – Или, когда мы окажемся в плену у русских. Что, как мне кажется, в нынешней ситуации намного более вероятно. Ты прочитал про самоходные орудия?

– Да, и опять у меня возникают сомнения. Зачем они нужны, если есть такие танки?

– При той же массе они вооружены более мощным орудием. Самоходная установка на шасси русского среднего танка вооружена пушкой калибром 85 миллиметров. Пробивает наши панцеры насквозь с любой дистанции. Я сам видел Т–4 после такого попадания. Он был пригоден только в переплавку. Но это не всё. У русских несколько типов новых самолётов, в том числе бронированный штурмовик.

– Как бронированный? – Оторопел Роммель.

– Двигатель и кабина пилота прикрыты бронёй, которая легко выдерживает попадания крупнокалиберных пуль и даже снарядов авиационных пушек. Командующий Африканским корпусом только покачал головой.

– У пехоты очень много автоматического оружия. – Продолжил Паулюс. – Причём как винтовки, так и пистолеты-пулемёты. Много крупнокалиберных пулемётов, которые пробивают броню наших бронетранспортёров. Много противотанковых ружей большого калибра, попадания пуль которых с большого расстояния выдерживает только лобовая броня Т–3 и Т–4. А вблизи они пробивают броню любых наших танков. В пехотных подразделениях много снайперов, очень эффективно применяемых, в некоторых случаях за первые минуты боя наши части оставались без офицеров. Есть ещё какое–то новое оружие, про которое можно сказать только то, что после него остаётся выжженная земля. Что это – огнемёт, пушка или миномёт новой конструкции – мы ничего определённого сказать не можем. Тот кто видел работу этого оружия или в раю, или в плену у русских, если, конечно, они их не расстреливают на месте.

– Фридди, как же можно воевать при таком превосходстве противника? – После непродолжительного молчания спросил Роммель.

– Не знаю, Эрвин. Пока что мы только пятимся всё дальше и дальше, и скоро упрёмся в границы рейха. Если русские до этого времени не перебьют всех наших солдат.

– И что же мы будем делать?

– Нам нужно заключить мир с англичанами, чтобы хотя бы развязать руки на западе и юге. В идеале возможно совместное выступление вместе с ними и французами против русских. – Начал излагать причины своего прилёта Паулюс. – Твоей задачей будет передать английским генералам копию этого документа. Каким образом это сделать, решишь сам. Самое главное, чтобы они испугались и прислушались к нашим словам.

– Я сомневаюсь, что это возможно. – Сказал Роммель, в последних боях поражённой британской армией, в которой прекрасные солдаты сочетались с бездарными генералами. – Самоуверенность английских генералов превосходит их же собственное тупоумие. Они мне попросту не поверят. Они искренне верят, что их армия лучшая в мире. А наши поражения на востоке отнесут на счёт слабости наших войск, а не силы русских.

– Значит нужно их убедить, что русские действительно сильны. – Паулюс брезгливо стряхнул с рукава влетевшего в палатку пустынного мотылька.

– Они всё равно в это не поверят, пока русские танки не пройдут через их позиции.

– Вот и пусть не верят, лишь бы они оказались на пути русских танков. Неважно каким способом мы их туда заманим. Но если они окажутся на Восточном фронте, мы с тобой свою задачу выполним.

– Боюсь, что пока мы сумеем это сделать, Восточный фронт будет проходить западнее Берлина, а то и всей Германии. – Проворчал Роммель, не испытывавший никаких иллюзий по поводу сообразительности британских генералов.

– Эрвин, ты стал излишне пессимистичен. – Сделал вывод Паулюс.

– Я просто стал более информированным. – Уточнил Роммель выводы своего товарища. – Кстати, Фридрих, а фюрер знает о дополнительной цели твоего визита?

– Тебя стало беспокоить мнение Гитлера о твоих действиях? – Съязвил Паулюс.

– Я немного благодарен ему за то, что из командира полка стал командующим корпусом, пусть и на второстепенном направлении. – С не меньшей язвительностью ответил Роммель.

– Интересы Германии не всегда совпадают с интересами фюрера. – Сказал Паулюс, пытаясь смягчить высказанные ранее мысли.

– Фридди, я не хотел обидеть тебя. – Пошёл на попятную командующий Африканским корпусом. – Мне просто хотелось уточнить – является ли твоя просьба официальным приказом ОКВ, или же это пожелание некоторых генералов. Паулюс улыбнулся и достал из своего портфеля ещё одну бумагу.

– Знаешь Эрвин, но Гальдер предвидел твою реакцию и просил передать тебе один образчик большевистской пропаганды.

Роммель быстро пробежал текст листовки. Стандартный пропагандистский листок. Он сам может накропать таких сколько угодно. Но всё же что–то в нём было. Просмотрев второй раз он понял что это. Фраза, слегка выделенная из основного текста, говорила: «"Гитлеры приходят и уходят, а Германия остаётся"».

– Вообще–то это перефразированная фраза Мольтке о кайзерах, но впечатляет. – Уточнил Паулюс насладившись впечатлением, оказанным на своего товарища данной цитатой. – Тебе не кажется, что в данной ситуации, она как нельзя лучше отражает сложившиеся положение.

– Хорошо, Фридди, я выполню пожелание Гальдера, или кто там стоит за этим заговором. – Видя, что Паулюс пытается возмутиться, Роммель остановил его. – Не нужно возмущений. Я люблю Германию не меньше тебя. И если для её блага нужно не считаться с мнением Гитлера, я это приму.

Генералы замолчали, вслушиваясь в шум пустынного ветра за тонким полотном палатки, перегоняющего глупые песчинки с одного места на другое. Паулюс невольно прислушался к его шуму, возникли неизвестно откуда пришедшие мысли о том, что эти же самые пески видели непобедимые римские легионы. Теперь вот их топчут дивизии вермахта вместе с бесталанными наследниками некогда могущественных римлян. История идёт по кругу, всё возвращается на прежние места. Вот только, нужно признать, что его далёкие предки могли попасть в эти обжигающие пески только в качестве рабов и гладиаторов. Но это не умаляет заслуг их потомков.

Роммель же задумался о практической стороне вопроса. Передать справку ОКВ о действиях на Восточном фронте британским генералам недолго. Главная проблема – как заставить этих идиотов принять её к сведению и сделать правильные выводы. Возникали намётки плана будущих действий, о котором он пока не собирался говорить никому, пока представитель генштаба, каким бы другом он не был, не покинет территорию подвластную его войскам. Желая отвлечь Паулюса от мыслей о его возможных действиях, он спросил:

– Что мне делать, если англичане не сделают правильных выводов из наших сведений?

– Командование считает, что тебе нужно оттянуться к ближайшему порту, который позволит эвакуировать твой корпус в Италию. При неблагоприятном варианте развития событий, а он не исключён, твои дивизии более нужны в Европе. Если в Италии связаться с тобой для получения указаний Генштаба будет невозможно, то ты должен прорываться в Австрию. Ну а если тебе не удастся эвакуироваться, то ты должен отойти хотя бы в Триполи, а ещё лучше в Тунис, чтобы контролировать эти ключевые позиции. Если ничего этого сделать будет невозможно, то и все указания ничего не стоят. Поступай тогда сам, как посчитаешь нужным в сложившейся ситуации.

Роммель согласно кивнул и глянул на часы. Был уже первый час ночи. Из–за полога палатки ощутимо тянуло прохладой, которая к утру превратится в самый настоящий холод, заставляющий часовых на постах кутаться в шинели и ругать эту чёртову пустыню, которая зачём–то понадобилась рейху. Пришло время отдыха. Он вызвал адъютанта, который показал Паулюсу его место в штабном фургоне. Сам же командующий Африканским корпусом предпочёл остаться в палатке, чтобы без помех ещё раз обдумать возникшие у него мысли.

Подпрыгивая на неровностях плохо засыпанных воронок, Юнкерс Паулюса оторвался от земли и, набирая высоту, потянул к северу. Вслед нему заспешила четвёрка истребителей прикрытия. Под брюхом самолёта колебался мираж несуществующего озера, сдобренный пальмами далёкого оазиса. Набирающая силу жара уже прокалила броню бронетранспортёра так, что к ней опасно прикасаться – можно получить ожог. Внутри железной коробки ненамного прохладнее, но стены, хотя бы, защищают от обжигающих солнечных лучей.

Кавалькада из двух бронетранспортёров повернула в пустыню, срезая петлю приморского шоссе. Взрывая носом небольшие барханы они устремились в песчаную даль. Роммель не хотел рисковать, если английская разведка узнала о его поездке, то сейчас вдоль всего шоссе английские истребители откроют охоту на всё, что движется. Хорошо изучив режим работы британской авиации командир Африканского корпуса использовал для отправки Паулюса относительно безопасные утренние часы, когда выгнать чопорных англичан на войну можно было только самым жёстким приказом. Конечно, вылет они всё равно совершат позднее и, не обнаружив желанной цели, сбросят бомбы на безответный аэродром, который ежедневно приходится приводить в порядок, засыпая песком многочисленные воронки. Да истребители проутюжат на дороге неудачников, занесённых на неё отвернувшейся от них фортуной.

Мотаясь на жёсткой лавке в такт броскам машины, Роммель шлифовал свой замысел, над которым просидел практически всю ночь. В нём нашлось место и трезвому расчёту, и банальному безрассудству и переменчивой удаче. Но если он удастся, то у него будет шанс взлететь на самую вершину в сложной иерархии вермахта. Хотя у него были сомнения – стоит ли туда стремиться в данной обстановке.

Второй задачей этого плана было заставить англичан считаться с его мнением. Он прекрасно понимал, что со слабым противником британские генералы разговаривать не будут. Сколько бы не покрикивал на них Черчилль из далёкой метрополии, сколько бы не понукал их, реальной власти над этим аристократическим клубом у него не было. Он не мог как Сталин расстрелять провинившегося генерала, или как Гитлер отправить того в отставку. Всё, что он мог сделать – переместить бесталанного полководца на другое, не менее тёплое, место, чаще всего подальше от войны. А такое решение вопроса большинство этих «"джентльменов войны"» вполне устраивало.

Чтобы заставить их поступить как нужно ему, Роммелю, нужно загнать их в самый дальний угол ринга, из которого они не смогут вырваться, и вот только тогда начинать договариваться.

На этот раз в штабной палатке он собрал всех, кто нужен был ему в решении этой проблемы. Первым делом он раздал офицерам и генералам, размноженный к этому времени документ ОКВ, доставленный Паулюсом. Какой смысл скрывать от своих подчинённых то, что скоро будет напечатано во всех английских газетах и комментироваться на всех радиостанциях от Дели до Каира. Если бы данную информацию удалось вручить лично самому Черчиллю, то, может быть, её сохранили бы в тайне. Но в этом вселенском борделе под названием Каир, самое большее, через сутки не будет иметь копию этого документа только самый ленивый или самый жадный.

Офицеры, ознакомившись с содержимым, мрачнели, тихо переговаривались между собой, ждали его указаний.

– Итак господа, я должен сообщить вам неприятнейшее известие – всё, что мы с вами здесь до сегодняшнего дня делали не имеет никакого смысла.

Офицеры мрачно молчали, они и сами сделали такой же вывод. Кто–то тихо выругался.

– Командование поставило нам задачу приготовиться к эвакуации. Но, как вы понимаете, удачная эвакуация возможна только при непротиводействии противника. Предоставит ли он нам в данной ситуации такой шанс?

Роммель высказал общие мысли и теперь внимательно всматривался в лица подчинённых. В них он выискивал недовольство, мрачную решимость, но не видел обречённости. Это ему и было нужно. Пока его корпус не утратил боевого духа, он ещё покажет всем на что именно способен генерал Роммель.

– Второй задачей является ознакомление британских генералов с данным документом. – На лицах некоторых мелькнуло удивление, но вскоре сменилось пониманием. Роммель продолжил. – Вот только сумеют ли они сделать из него правильные выводы?

Генералы с сомнением покачали головами. Кто–то усмехнулся. Начальник разведки корпуса тихо рассмеялся.

– Вам майор, – обратился Роммель к нему, – и предстоит это сделать. Тот только кивнул в ответ.

– Но как вы понимаете, господа. – Продолжил Роммель. – Убедить англичан можно только силой. Со слабым противником разговаривать они не будут. Значит наша третья задача – доказать им, что мы сильнее их, чего бы они о себе не воображали. Роммель подошёл к карте лежащей на соседнем столе.

– Майор, подтвердились ли ваши сведения, сообщённые позавчера.

– Да, мой генерал. – Поднялся начальник разведки корпуса. – Англичане действительно накапливают горючее в указанном месте. От наших позиций до склада всего лишь пятнадцать километров.

– Обнаглел Окинлек. С нами совсем не считается. – Заметил генерал Штрайх, командир пятой лёгкой дивизии. – Насколько велики запасы?

– Нам хватит до самого Каира. – Подвёл итоги разговора Роммель.

Генералы заулыбались. Если уж придётся заключать мир с англичанами, то лучше сделать это в Каире. Это с британских генералов собьёт их спесь, и заставит задуматься о событиях на востоке.

– Я чувствую себя как гость по ошибке приглашённый на светский раут. – Начал постановку задачи Роммель. – Только он вошёл во вкус, как вдруг обнаруживается, что он лишний и его начинают выкидывать за дверь. И как–то хочется напоследок очень невежливо хлопнуть дверью.

– Когда будем «"хлопать дверью"»? – Поинтересовался генерал фон Тома.

– На подготовку операции достаточно трёх дней, но исходить будем не только из этого срока. Нужно чтобы британцы старательно изучили «"эту бумажку"». – Роммель кивнул на справку ОКВ. – И окончательно расслабились. А вот тогда мы ударим.

– Предлагаю назвать операцию «"Случайный гость"». – Сказал командир пятнадцатой танковой дивизии генерал фон Приттвиц.

Засмеялись присутствующие, Роммель согласно кивнул. Генералы придвинулись к карте и началась разработка последнего прощального «"хлопка дверью"» на Африканском театре военных действий.