Грозный Шторм

Глава 13.

Максим

Вот что значит: умереть и воскреснуть. И именно это со мной сейчас происходит.

Целую пухлые губы, трогаю желанное тело и просто дурею. В мозгу вспышки. Искрит, коротит, замыкает.

Мне бы в руки себя взять, отпустить Аню. Да не так это просто, как может показаться на первый взгляд. Как взять в руки себя, когда хочется держать её. Гладить, трогать, сминать.

Я так долго держался, что когда дорвался, уже не оторвать от неё.

И она та ещё чертовка. Язычок свой дерзкий подключила. Ничуть мне в напоре не уступает. Я веду, она подчиняется и позволяет.

От ощущения, как в кожу ногтями впивается, кровь кипит и разгоняется по венам с удвоенной силой.

Провёл ладонями по спине, пояснице и, не прерывая поцелуя, сжал упругие ягодицы.

Твою маму! Как давно я мечтал примериться ладонью к этому раю для грешников. Руки чесались, сколько приходилось себя в узде держать. А сейчас вроде как можно. Сжимал округлую попку, а сам чуть ли не урчал в голос. Капец меня повело. Просто волной накрыло. Накрыло и смыло к хренам.

Член болезненно изнывал. Колом стоял, натягивая полотенце, которое вот-вот свалится на пол. А может, и хрен с ним, пускай падает? Никаких помех.

Отрезвило только то, что за дверью душевых послышались шаги. Да, зайти не зайдут. Как сказала Аня? Там на ручке шнурок? Шнурок, мать его етить. Смешно.

Но тем не менее не буду же я нагибать девчонку, пока за дверью уши? Да и не дикий же я. Хотя это спорное утверждение, конечно. Уже сам ни в чём не уверен.

Мысленно отвесил себе пару смачных оплеух и оторвался от губ Ани. Я-то оторвался, а она за мной следом потянулась. Словно не желала прекращать.

– Т-ш-ш. За дверью кто-то есть, – говорил негромко, продолжая тискать попку.

– А? О-о…, – тут же отвела взгляд и густо покраснела.

Немного рассеянная, словно дезодорированная. И такая милая.

У меня сейчас было два варианта. Или продолжать, забив на нормы приличия, субординацию и здравый смысл. Или резво рвать отсюда когти, потому что чем дольше я нахожусь рядом с ней, тем менее адекватным становлюсь.

Чисто на волевых оторвал ладони от её упругого, округлого магнита и сделал пару шагов назад. Отошёл на такое расстояние, чтоб нельзя было протянуть руку и сгрести девчонку обратно в охапку.

Оба молчали. Только дышали как паровозы. Тоже оба.

Аня на меня вообще не смотрела. Только, нагнувшись, подняла с пола свои вещи и прижала их к груди.

Я тоже не торопился языком трепать. Умылся ледяной водой, взял свои вещи и, не дожидаясь, пока спадёт стояк, вылетел из душевых. Прямо так, в полотенце. Только причинное место под ним шмотками прикрыл.

– Не понял, – преградил мне дорогу Ромыч. – А ты, кэп, тут что забыл? – переводил взгляд то на меня, то на душевые.

– Рома, иди на хер! – я тут же взвился. Сам не понял из-за чего. – Я тебе не пацан, чтоб отчитываться, как перед батей.

– Не пацан. Но Аня там? – видимо, красная хрень на дверной ручке слишком говорящая.

– Там, – наградил его не менее суровым взглядом, что и он меня. – Так что советую туда не заходить. Иначе пиздец тебе, Рома.

Вот ни хрена не шутил. Всё, что касается Ани, на хрен убивает во мне чувство юмора. Слишком остро реагирую, слишком быстро завожусь. Да всё, блин, слишком!

– Понял, товарищ капитан, – процедил сквозь зубы.

Остаётся только догадываться, какого лешего он так эмоционирует. Запал на неё? Такой итог не удивителен.

Да что там говорить? Если я сам поплыл. И как бы Ромыч ни бесился, для него там без вариантов. Почему? Потому что этот вариант я присмотрел для себя.

Долго приглядывался. Долго взвешивал. Не менее долго отрицал. Но, блин, против правды не попрёшь. Кого я обманывал? Себя?

Всё же не зря говорят: женщина на корабле – к несчастью. Вот она, моя персональная погибель.

Скрутило так, что ни спать нормально не могу, ни есть.

Впервые в жизни так на девушке перемкнуло. Даже на бывшую жену в начале отношений такой реакции не было. А тут просто навылет.

Я ведь сначала злился на неё. И на себя.

На неё, что так и осталась на судне. На себя за то, что уже тогда заподозрил неладное в своём к ней отношении.

Утром встаю, думаю об Ане. Днём делами занимаюсь, думаю о ней же. Вечером та же фигня. Я, наверное, скоро собственноручно на корпусе судна краской её имя накатаю.

А ночью… Ночью меня вообще основательно клинит.

Ещё немного и начну ей в стену членом азбуку Морзе выстукивать. Три коротких, три длинных, три коротких. SOS, Аня, SOS.

Но дело ведь не только в похоти. И пусть её хоть отбавляй. Меня на ней в целом повело.

Мне хотелось её видеть. Знать, где она и что делает. Всё ли у неё в порядке. Наблюдать, слышать.

В какой момент меня так шарахнуло? Вот вообще не вспомню и не пойму.

Просто жил себе, жил. Проблем не знал. А потом проснулся одним утром и понял, что всё, приплыли.

Бывает ли так? Похоже, бывает. Я и не знаю, радоваться или нет.

Вообще сейчас, когда вернулся в свою каюту и пока размышлял, малость встрепенулся.

Вспомнил, как целовал Анюту. Как губы её ловил вместе с дыханием. Так сразу кровь к паху прилила.

Но вот тяготили меня сейчас далеко не тяжёлые яйца. И не член как орехокол.

Я ведь свалил от неё в душе как-то не по-мужски. Словно слинял. Благо не через окно. И то потому, что его там не было.

Даже не просто не по-мужски, а в целом не по-человечески.

Да бред, как ни посмотри. Аж самому перед собой стыдно стало. Уж молчу про то, как чувствовал себя перед Аней. И, главное, как выглядел в её глазах. И тут уже можно сколько угодно говорить, что вылетел оттуда, сверкая пятками, в благих целях. Чтоб не сорваться.

Капец. На Ромыча рыкал, а сам действительно как пацан. И что теперь делать?

Не придумал ничего другого, кроме как поговорить с Аней. Пока не совсем понимаю, о чём именно. Но надо.

Скинул полотенце, которое так и не стянул с бёдер. Надел нормальную одежду и вышел из каюты.

Да, поговорить определённо стоит. Может, ещё и повторить? Ой, блин, точно не здоровая фигня со мной происходит.

Подойдя к двери её каюты, занёс руку, чтоб постучать. Но не успел.

Дверь распахнулась, и мне прямо в руки прилетело пятьдесят килограммов счастья, желания, похоти и кайфа. Всё в одном флаконе.

– Ой! – воскликнула Аня, врезавшись в меня на полном ходу.

– Вот тебе и «ой», – проговорил, не сводя с неё взгляда.

Стоит, смотрит на меня, глазами хлопает, как загнанная лань. А это я ещё загонять не начал. Капец. И как тут оставаться спокойным? Да это что-то из области фантастики.

– А вы ко мне? – отмерла, сменив взгляд Бемби на дьявольский.

Ловко у неё получается. Миг – и вместо робкой девчушки передо мной дерзкая бестия. Что ещё в себе таит этот сундук Пандоры в лице Ани?

– К тебе, – попёр вперёд бронепоездом, подталкивая её обратно в каюту. – И, может, перестанешь мне уже «выкать»? Раздражает.

Правда, раздражает. Мой язык у неё во рту хозяйничал, а мысленно я её вообще всю облизал. Какое тут «вы»? Знай она, о чём я думаю, глядя на неё, давно бы общалась со мной на «ты – козёл».

Но пока опустим этот момент и мои фантазии. Иначе подымется главный рычаг, нацеленный на эти самые фантазии. А я вроде как поговорить пришёл.

– Не уверена, что получится, – тут же замялась. – Нужно же субординацию соблюдать, – после этих слов мои брови в удивлении поползли вверх.

Какая, в жопу, субординация? Всё, баста! Нет её, субординации этой. На берегу оставил, когда решил вернуть Аню на рейс.

– А ты постарайся, – склонил голову чуть вбок, не отрывая от неё заинтересованного взгляда.

Смотрел на губы, тонкую шею и открытые ключицы. Смотрел и думал. А о чём я вообще поговорить-то хотел? Все мысли разом из головы выбило, стоило увидеть, как Аня, прикусив губу, смотрит на меня из-под полуопущенных ресниц.

Да, может, ну его на фиг, разговоры эти? Я вообще красиво говорить не мастер. Как-то больше действиями изъясняться умею. И то не всегда правильно.

– Так зачем вы пришли? – дёрнулся, поняв, что подвис.

Точно, да. Поговорить я пришёл. Припоминаю. Извиниться, как минимум. Объясниться.

Да только вместо этого сделал ещё один шаг к ней и, протянув загребущие руки, по-хозяйски сцапал.

Аня и пискнуть не успела, как накинулся на неё с поцелуем. Да я и сам понять не успел, что творю. Просто делал то, на что подталкивали инстинкты.

Взять себе, присвоить. Чтоб никто даже в сторону её не смотрел. А кто рискнёт, так, блять, и останется со свёрнутой шеей.

Кайф. Снова таранил её ротик языком. Даже тормозить себя не пытался. Только если она остановит. Но Аня, судя по тому, как пылко отвечала на поцелуй, тоже не планировала меня прерывать.

То, что сейчас происходит, почти как разговор. Просто язык работает немного иначе. Процесс более приятный. Затягивает куда сильнее, чем болтовня.

Мои руки были везде. Тискал её всю. А она жалась ко мне как котёнок, ищущий тепла. И это она по адресу. Не то что согрею, спалю на хрен. Нас обоих.

Поддел край её майки и нырнул рукой под тряпицу. Коснулся упругой груди и зарычал в голос. Член чуть голову не свернул, врезавшись в ширинку. Не самые приятные ощущения. Но и они уходили на второй план от понимания, кто в моих руках.

Когда стягивал с Ани майку, она не сопротивлялась. Только задышала глубоко и громко. А у меня самого пульс так долбил, что оглушал.

Ни одна морская качка не сравнится с тем, как сейчас раскачивало меня. Смотрел на её грудь с маленькими заострёнными и розовыми сосками и воздухом давился.

– Это даже лучше, чем я представлял, – проговорил сипло.

– Вы так-то уже видели меня топлес, – ответила дрожащим голосом.

– Но не трогал же, – и тут же накрыл грудь ладонями.

Мне эта грудь ночами снилась после того случая с пауками. А сейчас дорвался.

Снова целовал её, ласкал руками, слегка сжимая пальцами соски. Эта грудь создана для моих рук.

Кажется, расслышал голос Ани далеко не сразу.

– Не надо. Стоп! – схватила меня за запястье, верно расценивая намерения, когда начал стаскивать с неё шорты.

– В смысле? – смотрел на неё как баран на новые ворота. В смысле не надо? Кому не надо? Мне лично очень надо. Так надо, что скоро задымлюсь.

– Я не буду… секса не будет, – конец фразы произнесла уже более уверенно и прикрыла грудь ладошками.

А меня что-то подорвало так. Час от часу не легче.

– Я что, мальчик? Сначала подпускаешь, зелёный свет даёшь, а теперь «не буду»? Сначала: да-да. Потом: нет?

В жизни секса не выпрашивал. Неужели теперь буду? Да, походу. Уже близок к тому, чтоб начать. Не знаю, правда, как правильно это делать. Аня, дай мне? Не, так точно не стоит начинать.

– Это не я к вам пришла, а вы ко мне! И не я первая целоваться полезла! Оба раза, на минуточку!

Не знаю, что на меня нашло, но ляпнул я, явно не подумав.

– С Ромычем также ломалась или более сговорчивая бы…ла…, – толком договорить не успел, как она мне по морде саданула. Нормально так вломила, надо сказать. У самой аж грудь не прикрытая подпрыгнула. Бля, не о том я думаю.

– Офигел совсем, что ли? Ты! Ты, капитанская обнаглевшая морда, за кого меня принимаешь? Не мальчик он, видите ли! А я что, похожа на девочку, которая всем даёт, что ли?

Если бы можно было убивать взглядом, то Анин бы давно меня расчленил.

Но во всём есть плюсы, так ведь? Уже не «выкает». Стремительно учится, скоро и козлом назовёт. Капитанская морда – лёгкая разминка. Ну заслужил, чего уж. Что-то понесло меня, и не сдержался. За это и выхватываю.

Хотя обычно не терплю женских истерик и попыток расцарапать мне морду лица. Но и Аня не визжит ультразвуком и не целится выцарапать блуждающие по её телу глаза. Вломила мне, как мужик – кулаком. Ну, вернее, кулачком. Слабо, правда, и немного вскользячку. Но тем не менее.

Зато как-то и я перестал тему с Ромычем разгонять.

– Анют, извини. Я не хотел обидеть. Вспылил, не подумал над тем, что говорю, – короче, полностью признал свою вину и выбрал капитуляцию.

Но Анюта уже разошлась.

– Не было у меня ничего с Ромой! У меня вообще ничего и ни с кем не было! А теперь пошёл на хрен отсюда!

По мере того как она говорила, до меня доходила суть произнесённых ею слов. В смысле ничего и ни с кем? Прям вообще?

Видимо, у меня в момент осознания взгляд вспыхнул так, что Аня резко замолчала.

Она меня сегодня в нокаут отправить решила? Сначала рукой приложила, теперь словами. И тут ещё поспорить можно: от чего эффект ощутимее.

– Аня, ну, прости меня. Дурак я. Глупость сморозил. Я так не считаю, просто ревную тебя к Роме, – ну а что? Если сдаваться, так уж с поличным. Да и перегнул я до этого.

– Ревнуешь? Ты? – ну вот, кажется, нужные слова подобрал. Аня малость дезориентирована. Но и любопытство во взгляде проявилось.

– Я, – ещё и кивнул в подтверждение. – Очень сильно ревную.

Громко вздохнув, окончательно приняв свой сдвиг на ней, шагнул вперёд и прижал к себе.

Уже не лез к ней с поцелуями, не таранил языком с членом наперевес. Просто прижимал к себе и поглаживал по обнажённым плечиками.

Ну что я за дурак? Она ведь девчонка совсем. Ещё и нетронутая, получается. А тут я такой неотёсанный нарисовался. Мало того что грублю, так ещё и напираю, как на прожжённую портовую девку. Видно же прекрасно, что она далеко не такая.

– Я постараюсь быть мягче. Буду ухаживать, насколько умею, – вздохнул тягостно, не веря, что всё это говорю именно я. – Но ты, главное, смирись, что я уже не отвалю. И да, с сексом лезть не буду, пока сама не захочешь, – почему-то было ощущение, что я перед ней малость обнажился.

Наверное, потому, что впервые озвучил вслух своё к ней отношение. Пусть и завуалировано, и не напрямую. Но суть-то ясна.

– А я захочу? – по голосу слышу, что улыбается.

– Естественно, – ответил без промедления.

Ну а что? Она уже хочет. Просто пока не готова. Поэтому в своём ответе я был уверен.

– Ну и самонадеянный же вы засранец, Максим Шторм, – задрав голову, затянула меня в свои омуты и улыбнулась. – Но мне нравится.

Кажется, только сейчас дышать начал. Во меня с неё плющит. Но тоже не смог не улыбнуться в ответ.

– А мне нравишься ты, – фух, ещё легче стало морально. Понял, принял, озвучил. Можно сказать, все стадии прошёл: от отрицания до принятия.

А Анютка вон, снова краснеть начала.

– А свидания будут? – задала неожиданный вопрос, закусив губу.

Свидания? На корабле посреди моря? Где в округе ни хрена нет, кроме дохреллиона литров солёной воды и изредка гадящих на палубу чаек?

– Будут, – ответил утвердительно.

– А цветы? – она прикалывается, что ли?

– И цветы будут, – продолжал себя закапывать глубже, уже сейчас думая, как выкрутиться.

Цветы? Цветочного магазина в проекте судна не предусмотрено. Тут даже галимой клумбы нет, чтоб спереть хоть какой-то цветочек. Тут нет ни-че-го. Но, отвечаю, будут ей цветы. Я же уже пообещал. На свою голову.

Надел на Аню майку, снова стали целоваться. Но уже с другим подтекстом. Это был поцелуй не ради продолжения и разгона. Это был поцелуй ради поцелуя.

Такой, где смакуешь каждую секунду, упиваясь отдачей. И берёшь на полную, и отдаёшь не меньше.

Понятия не имею, насколько завис в каюте Ани. Но совершенно не торопился её покидать.

Но стоило выйти, как наткнулся на Ромыча, стоящего у моей двери. У него радар, что ли, вшитый? Стоит мне приблизиться к Анютке, он тут как тут.

– Что-то сказать мне хочешь? – задал вопрос, подойдя к нему.

– Хочу, – и, кажется, знаю, о чём пойдёт речь. Точнее о ком.

– Ну, заходи, – пропустил его в свою каюту и зашёл следом.

– Не лезь к Ане, – начал с места в карьер.

– Иначе что?

– Иначе не посмотрю, что ты капитан и в целом мой друг. Обидишь Аню, я в стороне стоять не буду.

– Не обижу, – не люблю оправдываться. Но этот разговор должен был состояться.

– Я же давно тебя знаю. Ты ничего серьёзного ей не предложишь. А покрутить шашни, а потом свалить в закат – это не про Аню, – верю, что беспокоится за неё. Но, думаю, не только в этом дело.

– Она и тебя зацепила? – задал прямой вопрос без желания жевать сопли.

– А ты думаешь, она может не зацепить? – усмехнулся друг немного раздосадовано.

Я не думаю, я теперь наверняка знаю, что это нереально – не запасть на Аню. Вот и бешусь, что тут одни мужики кругом.

– Понимаю. Но зря ты думаешь, что обижу и ни на что серьёзное не мечу. Ты и сам ходок тот ещё. Но понимаешь же, что это прекращается, когда переклинит на ком-то. Я к ней не полезу, если сама не захочет со мной связываться. Но и не сольюсь только потому, что ты так хочешь. Решать не тебе и не мне, а Ане.

Ромыч и сам это прекрасно понимает.

Не дурак. На том и порешали. Пусть он и ушёл от меня недовольным. Ещё и рявкнул напоследок, что я нежилец, если всё же обижу.

А я уже окончательно определился в своём желании. Аня нужна мне вся, целиком и полностью. Нужен ли ей я – покажет время.