Гур

Гур. На пути к горам

Сегодня мы преодолели достаточное расстояние. Даже несмотря на задержку для тушения пожара. Я размышлял о событиях уходящего дня, выстраивал планы, лежа в одних штанах на подстилке посреди шатра. После ужина слегка ополоснулся в маленьком ручейке и сейчас с удовольствием расслаблялся. Ранний вечер ласково обнимал лагерь. Мои женщины куда-то убежали, возможно к тому же ручейку. Вошла посвежевшая Уайда, посмотрела на меня и легла поперек, закинув ноги мне на живот. Я положил руку ей на грудь, огладил сквозь рубашку два упругих полушария с плотными сосками и крепко прижимая руку, двинулся к пупку. Миновав его, слегка щелкнул ногтем по завязке пояса. Львица послушно сбросила штанишки и вновь откинулась на подстилку. Светлая кожа моего живота мягко сомкнулась со смуглой кожей бедер Уайды.

Я стал ласкать ее лобок, услышал довольное урчание. Уайда слегка двигала бедрами, подставляя самые приятные места. Глаза закрыты, на лице блаженная улыбка. Вбежала Майта, села на колени рядом, наклонилась и весело чмокнула в щеку. Посмотрела на млеющую львицу. Увидела мою руку, перебирающую колечки волос, и обиженно протянула:

— А я?

Я посмотрел на нее. А бровки-то растут. Увидел жалобную гримаску на личике. Какая красивая девочка.

— Любимый сотник, дай мне свою щелочку, я ее поцелую.

Через мгновение надо мной нависла попка Майты. Она опустилась и осторожно села мне на плечи, окружив бедрами мою шею. Чуть развела колени и терпкая долинка приблизилась к моему лицу. Мой язык проник между нежных складочек и стал теребить мягкий бугорок. Майта застонала и чуть откинулась назад. Я захватывал губами складочки и отпускал их. Пальцами, ласкающими Уайду, я ощутил волну дрожи, прошедшей по телу львицы. Уайда протянула руку и охватила ближайшую к ней грудку девочки. Волна желания подымалась. Вдруг Уайда вскрикнула: «Не могу больше терпеть, хочу тебя», резко перевернулась и стала сдирать с меня штаны. Я приподнял таз, помогая ей. Освободив от остатков одежды, Уайда ртом взяла меня в плен и начала энергично массировать языком и губами. Слышно было страстное дыхание и увлеченное ускоряющееся чмоканье. Майта царапала и тискала мои бока и грудь, будто стремясь сорвать кожу и проникнуть в глубину. Упоение поглотило меня. Я взорвался, выгнулся дугой, еще больше столкнув Майту на себя. Мои язык и рот полностью оккупировали долинку.

Упав на подстилку, я обессиленно откинул голову. Майта чуть отодвинулась, позволяя мне дышать свободнее. Перед глазами появилось довольное лицо Уайды.

— Наконец я выпила тебя.

Жарко накрыла рот нежным облаком губ. Обцеловала лицо, повернулась к Майте и провела языком по лобку. Потом привстала и сплелась с Майтой в страстном поцелуе. Шевельнулась шторка шатра, я ощутил ауру Анниэль, поспешно удаляющуюся от нас в направлении к ее шатру. Что это было? Майта откинулась на меня в позе натянутого лука, а Уайда стала целовать ее грудь. Я вновь, как и в первый раз, ласкал чудесное лоно Уайды. Подтянул Майту и продолжил ласково теребить языком набухший пупырышек. Прерывающиеся стоны обеих красавиц походили на страстную полемику о любви, в которой каждая желала вставить свой аргумент. И пришел миг, когда женщины закричали и завизжали, объединившись и наконец найдя истину в извечном споре. Уайда задрожала и выгнула попку еще выше. Ауры Анниэль и Жеки передвинулись в нашу сторону, остановились и вернулись. Сомкнулись вместе. Ну-ну, подумал я.

Мои женщины легли на меня с двух сторон и обвили руками и ногами. Вдруг Уайда хихикнула:

— Перепугали молодежь?

— А может подвигнули на подобное? — в ответ прыснула Майта.

Я хмыкнул.

За что я люблю моих женщин? В том числе за то, что они не скрывают ни своих мыслей, ни своих желаний. Искренность — высшая добродетель.

Мне понравилось, как чисто сработала Анниэль при разборке горящего дома. Я подозвал ее и спросил:

— Сможешь уронить стены наружу, чтобы ни одно бревно не упало внутрь? Тогда я поддержу крышу воздухом.

— Смогу.

Все прошло как надо. Молодец она. Умница и красавица. И быстро привела в сознание ребенка. По плотности ауры она уже близка к первому дану. Видел, как второй день подряд она хлопала Жеку прутом, будто бы в наказание, причем удар прута маскировал то, что в этот момент она отщипывала кусочек ауры Жеки. А после десятка ударов наполняла ауру из своей и залечивала легкие синяки. Наращивала силу. Хитрунья. Да и здоровью Жеки это полезно.

А он знает все больше слов. Сегодня за обедом следил за разговором, сказал несколько простых фраз. Все обрадовались, а Уайда даже похвалила. Но Жека, видимо, побаивается моих женщин. Отмолчался, уж «спасибо» говорить он уже научился. Это он еще Уайду в львином облике не видел. А может быть, просто не понял, что она похвалила.

Завтра мы обязаны достичь гор, спать.

Жека. Сначала больно, а потом приятно

Почему так получилось, не понимаю. Но если привалило счастье, то стоит ли искать этому объяснение?

А началось все с неприятного инцидента.

Выйдя по своим делам и проходя мимо палатки Гура, я случайно глянул в приоткрытый вход. Было еще не очень темно, да и белая кожа Гура и его сестры хорошо заметна в сумерках. Волосы встали дыбом, я всмотрелся пристальнее. Ужас, сестра сидела на лице Гура, в то время как белокурая тетка грызла ему пах. «Оскопляют!» — мелькнула мысль. Тетка отгрызает ценные части тела, а сестричка-гадина закрывает ему рот, чтобы не орал. Совсем свихнулись на почве лесбиянства, жеребцов в меринов превращают.

Я, как бешеный мустанг, не желающий становиться мерином, шарахнулся к палатке Анниэль, заскочил внутрь, схватил ее за руку. Анниэль увидела мой испуг и что-то спросила. Я все равно не понял вопроса, а сам мучительно пытался вспомнить, чему она учила, чтобы немедленно оповестить о происходящем бесчинстве.

— Гур, женщины, бить больно! — ляпнул я и показал рукой на их палатку.

Анниэль метнулась в указанном направлении. Надеюсь, она приведет в чувство отмороженных физкультурниц. Это же надо, на брата напасть! Вторая атлетка хоть не сестра. Как будто такое обстоятельство может служить оправданием. Анниэль — магиня, пусть применит магию, долбанет им бревном по бестолковкам. Наколдует, чтобы им стыдно стало. Или словом образумит. Если они скрутили бугая Гура, то у меня никаких шансов. Надежда лишь на быстрые ноги. Где мои туфли, может обуться?

Через некоторое время Анниэль вернулась. Глаза широко открыты, взгляд в землю, бурное дыхание, сильный румянец. Молчит, ничего не говорит. Поругалась с ними, что-ли? Да что случилось? Я уже и за Анниэль стал беспокоиться, все ли с ней в порядке. Успокаивая девочку, я погладил по горячей спине. Она задрожала.

Внезапно из палатки Гура раздался протяжный женский крик и визжание. Тетки заорали? Что, Гур-таки освободился и уделал их? Я машинально кинулся ему на помощь. И вдруг почувствовал, как Анниэль схватила меня и потащила в свою палатку. Уронила, сама упала сверху и стала страстно целовать. Я обнял красавицу за ладную попку, а второй рукой прижал ее голову к себе. Вот счастье-то! Пусть Гур сам своих теток воспитывает. Мы катались по ковру, я раздевал Анниэль, а она целовалась как безумная. Мне обнажиться проще, всего-то плавки скинуть.

Мы слились воедино, я охолаживал себя, чтобы дольше доставлять удовольствие Анниэль. В любовном жару, мне вдруг неожиданно пришла мысль, что тетки, может быть, орали не от боли, когда их там Гур мутузил по чем зря, а в любовном оргазме? Если так, то вся ситуация предстает совсем в другом плане. Учено выражаясь, в принципиально иной перспективе. Я настолько поразился этому, что забыл о сдерживании. Мы с Анниэль тут же впали в упомянутое состояние. Свет в глазах померк, сменившись жгучим наслаждением.

С трудом придя в себя, нежно обцеловав и отгладив довольную, тяжело дышащую девчонку, я лег рядом. Так все же, получается, что Гур спит не только с Уайдой, посторонней теткой, но и с собственной сестрой? O tempora, o moris! Он что, на старости лет ума лишился? Альцгеймера подхватил? Надо ему про генетику рассказать, когда научусь языку. Про рецессивные и доминантные гены. Про накопление повреждений при родственных скрещиваниях. Он хоть и скинхедный шварцнеггер, но вроде не дурак, поймет.

Сегодняшний день я не забуду никогда. День счастья! Точнее, вечер. Рил! Такой необыкновенной красавицы, восхитительного воплощения женственности у меня не было никогда. Это же ангел, прилетевший с небес! Все мои прежние подруги и в подметки ей не годились. Хотя бьется больно по спине. Да пусть бьет, за любовь такой женщины, чтобы стать ее BF, я готов даже розги терпеть.

За Анниэль я выдержу все!

Гур. Подготовка к визиту

Мы приближались к высокогорью. Уже заметно, как вдалеке тракт, извиваясь змейкой, поднимался вверх, чтобы там устремиться на эльфийское плато. Анниэль, выполняя мое поручение, на быстрых рысях догоняла отряд. Я попросил ее купить во встреченном торговом караване несколько вещей, необходимых для маскировки. А именно, меч, плащ и сапоги эльфийского происхождения. Собирался играть роль охранника благородной эльфийской госпожи. Акцент жителей плато я смогу воспроизвести, а личина эльфа скроет лысый череп.

Свернули с тракта влево и поехали вдоль предгорий, выбирая место для лагеря. Двигались по ровной степной почве, а справа, в какой-то сотне локтей от нас, из земли выпирали каменные корни гор. Все-таки здесь степь резко, без малейшего перехода, вонзалась в горы. Даже странно, что так резко. Мною запланировано, что в акции «Возвращение львят» должны участвовать лишь мы с Анниэль. Остальные будут дожидаться здесь. Проехав около версты, обнаружили удобное место, закрытое по сторонам отрогами.

Все занимались распаковкой грузов и обустройством лагеря. Мои красавицы, захватив корыто и бурдюк, увели лошадей на место отдыха далеко в глубину лагеря, к скальному уступу. Анниэль выбирала необходимые вещи из сложенного груза. Даже Жека был чем-то озадачен, принимая участие в общей работе под руководством эльфийки. Я не интересовался и не собираюсь спрашивать у Анниэль, что она делала вчера вечером у нашего шатра, потому что не намерен попусту конфузить молодую женщину. Просто предположил, что Анниэль, как и Майта, является поборницей самообразования.

Заметно, что отношения у пополнения перешли, хм, на новый уровень. Анниэль, иногда останавливая взгляд на Жеке, заметно пунцовела. А кавалер просто поедал ее глазами. Мы-таки подвигли их на подобное. Небось мои женщины, когда их не слышали Анниэль с Жекой, вдоволь потешались по этому поводу. Роман находился в второй стадии, называемой «безумная страсть». После «взаимного влечения». Той же, что и у нас с моими женщинами. Мы просто успели немного раньше. Но, как бы там ни было, эта влюбленность может перерасти в нечто серьезное и дать мне реальный шанс оставить талантливого мага в ордене. Чему я несомненно рад.

— Как далеко отсюда до зоопарка? — поинтересовался я у сосредоточенной Анниэль.

Она оторвалась от работы, потерла лобик, прикидывая дистанцию. Жека волочил подстилку и треногу в указанное ею место.

— Около девяти верст.

— Значит мы должны выехать сразу после обеда, чтобы прибыть на место ранним вечером. Лошадь не расседлывай.

Установили шатры. Майта принялась кашеварить, а молодежь разложила подстилку и выкладывала снедь. Я двинулся к табуну и нашел Уайду, наливающую воду в корыто для лошадей.

— Любимая, пойдем в шатер и ты меня оближешь.

— Что? Какой ты ненасытный! — искренно удивилась львица. — Я всегда не против тебя облизать, но может смогу доставить тебе большее удовольствие в другой раз?

— Хм. Ты не поняла. Нужен твой запах на моем теле. Чтобы привлечь наших котят.

— Ах, какой насмешник! Ведь специально так интригующе выразился?

— Да, — чистосердечно признался я и приобнял Уайду.

Мы направились к шатру. Увидев это, Майта поставила котелок на подстилку и догнала нас.

— Я тоже хочу! — заявила нахальная девочка и чмокнула львицу.

— Пошли.

Зайдя в шатер, я объяснил Майте смысл уединения:

— Любимый сотник, в этом деле ты можешь быть лишь зрителем. Уайда полижет меня, оставляя собственный запах, он позволит детям почуять мать и не бояться. Вот что, принеси пустую сумку побольше. Такую, где бы малыши могли улечься поудобнее.

Майта убежала за сумкой. Уайда разделась и обернулась.

— Оближи мне кисти рук, лодыжки, живот и шею.

После сеанса облизывания шершавым львиным языком я оделся. Вошла Майта с большущей сумкой. Сокрушенно нахмурила бровки.

— Опять я все пропустила. Она лизала тебя в интересных местах?

— Мы потом покажем, как все было, на бис, — хмыкнул я и повернулся к львице.

— Уайда, мы уходим, а ты оставь в сумке свой запах. Как, ты знаешь.

Анниэль с любопытством смотрела на нас с Майтой. Прикидывала, чем же мы там втроем занимались. Не придумала. Наука оказалась бессильна. Из шатра вышла львица с сумкой и подвязала ее на Уголька.

После обеда, я пошел переодеваться в эльфийский наряд. Нацепив клинок, сделал объявление.

— Сейчас мы с Анниэль отправляемся за детьми. Если все пройдет нормально, вернемся ранним утром. Майта остается за старшего. Всем занять скрытное место, не спать. Шатры будут отвлекать внимание возможных агрессоров.

Вскочили в седла.

— Берегите себя, — вдруг сказал Жека.

Анниэль улыбнулась Жеке, порылась в сумке и бросила ему ягодку. Зарделась. Он воодушевился и не сводил с нее глаз. Я вглядывался в моих женщин. Они смотрели на меня. Наши души слились в объятиях. Любимые, до встречи.

Вперед.

Анниэль. Мы сделали это

Проехав версту по тракту, я обернулась и посмотрела на Гура. Позади ехал типичный эльфийский воин. Короткий бобрик, характерные уши, темно-синие глаза. Даже кожа имела структуру, свойственную горному народу. Его звали Гуриэл.

— Госпожа, Вы что-то заметили? — с выраженным акцентом жителей высокогорья, учтиво поинтересовался Гуриэл.

Вживался в образ. Впрочем, он всегда вежлив. Мы ехали ровной рысью, ничем не выделяясь среди других путников.

— Все в порядке, Гуриэл.

Задумалась. Картина вчерашнего волшебного вечера предстала передо мной, как наяву.

Появился перепуганный Жека, что-то пролепетал, указывая на шатер Гура. Видимо, там творилось нечто неладное.

Прибежав к шатру Гура, я заглянула внутрь. Потрясенно замерла, не в силах сдвинуться с места. Об оральных любовных ласках я, конечно, имела теоретическое представление, но столь эффектная их демонстрация смутила. Это же так непристойно! Приличные эльфийки не должны этим заниматься. На меня обрушился мощный поток эротической энергии трех страстных и физически здоровых людей. Ну, не совсем людей. Не всех. Мой любовный опыт был необычайно скуден, я помнила лишь боль и легкую брезгливость к моему первому кавалеру. Ему же последнему. Но я же ученый, а не нимфоманка.

Я зачарованно следила, как женщины самозабвенно вели Гура к высшей степени экстаза, ощутила трепет во всем теле, осознала, что хочу мужчину. Очень. Еще сильнее. А потом, когда Уайда и Майта стали неистово целовать и ласкать друг дружку, я чуть было сама не бросилась в этот водоворот страсти, но очнулась, испугалась таких желаний и убежала прочь. Какая я, оказывается, распутница! Хотя я сумела взять себя в руки, искаженные вожделением лица Гура и его жен, их откровенные, совершенно бесстыдные ласки стояли перед глазами. Как же это завораживало!

Меня дожидался Жека, со страхом и надеждой глядя на меня. Я попыталась что-то сказать, плохо получалось и он ласково погладил по спине. Прикосновение обожгло, я застыла, стараясь сохранить сладостное ощущение. Вдруг раздался громкий крик жен Гура. Вот и они взобрались на верхнюю ступеньку лестницы наслаждений. Жека было ринулся к Гуру, но я догнала его и потащила назад в шатер. Ты сейчас станешь моим, или я разлечусь на тысячу крошечных Анниэль.

Мы катались по одеялам в любовном угаре, как же может быть хорошо с мужчиной! Все сильнее и сильнее опутывало, то сжимало, то разрывало наслаждение, я уже даже не могла с уверенностью сказать, жива я или нет. Потом разнеслась безумным восторгом на меленькие брызги и упала в глубокое озеро счастья, чтобы там утонуть. Жека нежно целовал и гладил меня. Я приходила в сознание. Жека, ты мой мужчина. Мой мужчина! Мой.

С трудом очнулась от воспоминаний. Бережно положила их в укромный уголок памяти. Мы уже на плато. Удобные дома горожан расположились в художественном порядке. Тракт превратился в широкую мощеную улицу.

Безлюдно. Именно поэтому мы с Гуром решили проделать все в вечернее время. Мы, эльфы, не любим шастать по ночам. По этой причине, чуть смеркается, стремимся домой. Вечером, в спокойствии и комфорте, приятно выпить виноградного сока с южных склонов плоскогорья, поиграть с родственниками в логические игры, составить гороскоп, почитать свитки. Прибавила ходу, чтобы достичь зверинца до темноты. За спину не беспокоюсь, там Гуриэл. Уже и думаю, как воин, а не как ученый. А вот и кованые ворота зоопарка.

Изъятие малышей прошло на редкость легко. Мы спешились. Я подошла к нарядной будке охранника. Вышел служитель.

— Какова цель столь позднего посещения, госпожа? — недоуменно вопросил он.

— Пришла, чтобы забрать львят, — честно призналась я.

Молчание.

— Да, я знаю, они вдруг стали на все чихать. И вы, госпожа, прибыли, чтобы унести их для лечения?

В душе улыбаюсь фантазии Гуриэла.

— Именно так.

— Госпожа, пойдемте, я открою клетку.

Мы вошли внутрь территории и служитель запер ворота. Когда подошли к клетке, он отворил дверцу и спросил:

— Вы сами сумеете их взять? Они же могут кусаться и царапаться.

— Слуга заберет их, он опытный ветеринар.

Некрасиво сказала, невежливо, будто намекаю на что-то. Но знатной эльфийке, а не мне, позволено. Гуриэл подошел к открытому входу и поставил сумку возле клетки. Служитель закрыл глаза.

Прошло небольшое время, может быть тридцать стуков сердца. Раздалось мяуканье и два светлых пушистых пятна юркнуло в открытую сумку. Крупные детки у нашей львицы. Гуриэл закрыл сумку и повесил на грудь и вежливо обратился ко мне:

— Госпожа, теперь нужно доставить львят в лечебницу?

Я начальственно ответила и пошла к выходу зверинца. Служитель открыл глаза, потряс головой и заторопился к воротам.

Возвращаясь к тракту, я вдруг услышала удивленный возглас:

— Анниэль, дорогая, ты почему здесь, а не в ордене Братства Семи Звезд?

В испуге я повернула голову и увидела в стоящей карете своего сокурсника, которого недавно сменила в ордене. Какое неудачное стечение обстоятельств! Маг удивленно смотрел на меня, потом вдруг смешался и сказал:

— Простите, госпожа, я обознался.

Мы порысили дальше. Уф. Успокоилась.

Уже тракт. Вскоре должен быть поворот направо, к лагерю. Даже сквозь личину Гуриэла я ощущала токи счастья, исходящие от Гура. Странно, почему он так рад, они же не родные дети. Эмоциональной связи у них с Гуром нет, потому что нет истории отношений. Или он счастлив только потому, что представляет радость матери, воссоединившейся с детьми? Неужели он так хорошо понимает свою жену?

Я вспомнила Уайду, впившуюся в выгибающегося Гура. Возможно, страсть, которую они испытывают друг к другу, это не вся их любовь, а лишь некоторая доля? Как все сложно. Надо обдумать. Кстати, надо попробовать научить Жеку подсмотренному. Он же ребенок. Жеку нужно обучать. А я его наставница. И себя тоже, неплохо бы, научить любить так, как они умеют. Хихикнула своим мыслям. Очень неприлично и вообще бесстыже. Воспитанных эльфиек не должны обуревать подобные идеи.

Сумка, лежащая у Гура на луке седла, была открыта, руки Гура погружены в нее. Я слышала слабые попискивания и мяуканье. Видимо, малыши боялись незнакомого места и тряски.

А вот и поворот.

Жека. Бой в темноте, он быстрый самый

Когда Гур и Анниэль ускакали, не ясно куда, понял лишь слово «ребенок», тетки сразу залезли в свою палатку. Что, опять? Типа, пока Гура нет. Ладно, не мое дело. Я сидел, прислонившись к нашей с Анниэль палатке, и тихо называл различные предметы, попадавшиеся мне на глаза. Если не мог вспомнить, хлопал себя по спине. Собака Павлова, обыкновенная. Pavlov canis vulgaris.

Вдруг из палатки теток вынырнула львица и уставилась на меня. Я в ужасе взлетел на ноги. Затаилась в палатке, придушила вошедших теть, а сейчас нацелилась в мою сторону! А у самого даже перочинного ножика нет! Бросился бежать к выходу из лагеря. Но львица, легко обогнав, перерезала дорогу. Я в дикой панике отступал и вдруг услышал сзади веселый женский смех. Обернувшись, увидел сестру Гура, стоящую у входа в палатку и машущую мне руками. Ничего не понимаю, голова кругом идет.

— Иди сюда, не бойся, — услышал веселый голос лысой тетки и вдруг осознал, что разбираю слова, — это Уайда.

Что? Она оборотень?! От безумного страха до глубокого изумления переход небыстрый, но я его преодолел. Посмотрел на львицу. Она стояла, потягиваясь. Вдруг ее уши навострились, львица четырьмя прыжками запрыгнула на каменную россыпь и ударила лапой. Послышался писк какого-то зверька, а потом хруст раздавливаемых зубами костей. Облизываясь и скалясь, львица подошла к нам и легла на землю.

— Уайда, не пугай Жеку, — сказала тетка и ушла к лошадям. Сразу же вернулась, уже при мечах и с луком. На голове шлем. В руках — мешочек.

— Жека, иди за мной.

Мы пошли в сторону одного из отрогов, взобрались по камням в небольшую расщелину. Тетка протянула мне мешок и указала в глубину расщелины.

— Иди туда и ложись. Открой котомку.

Опасливо поглядывая на нее, я отошел и присел. В мешке оказались фляжки и свертки. Еда, догадался я. На полку вскочила львица и опала рядом с теткой. Та, не поворачиваясь ко мне, спросила тихим голосом:

— Жека, сколько тебе лет?

Все слова понимаю. Львица хлестанула тетку хвостом по спине.

— Двадцать восемь, — ответил я.

— А мне двадцать три. Пей воду и ешь. Мы здесь будем ждать Гура всю ночь. Дай (незнакомое слово), — протянула руку назад не глядя.

Ни черта себе, а я ее в тетки записал! Шестьдесят два кг (так я оценил) сыграли свою роль. Вес шестьдесят килограммов разделяет у меня женский пол на девушек и теток. Такая молоденькая, а тяжеленькая. Размышляя над кашкой, которую она в детстве ела с аппетитом, выбрал и сунул ей фляжку. Угадал. Надо запомнить. Так, как же тетку, э… девушку зовут? Да, Майта. И ее братец увесистый, видимо семейное.

Майта и львица замерли. Мне тоже было нечего сказать по существу. Смеркалось. Я задремал. Внезапно проснулся, получив львиным хвостом по ногам. Стояла глубокая ночь, ярко светили звезды. Им помогал полудиск луны. Майта и львица медленно привстали и застыли в позе предельного внимания. Лук и колчан лежали рядом. В руках Майты отблескивали мечи.

— Тихо, — прошептала Майта.

Я посмотрел вдаль и увидел огромного льва, неспешной трусцой приближающегося к лагерю. Коричневая грива зверя сверкала искрами в свете звезд. Внезапно Майта и львица рванулись вниз, перепрыгивая с камня на камень, затем понеслись навстречу ужасному пришельцу.

Лев принял угрожающую позу и припав огромной мордой к земле, зарычал. В глубине лагеря послышалось испуганное ржание. Женщины разошлись и стали обходить льва с боков. Хищник попытался напасть на Майту, та мгновенно отпрыгнула и полоснула мечом по лапе. Одновременно львица вскочила на спину льва и вонзила клыки в ребра. По сравнению со зверем, она казалась котенком. Раздался дикий рев раненого монстра. Он махнул лапой, пытаясь смести львицу, но та увернулась от удара, на миг раньше отпрянув в сторону и унеся с собой лохмотья львиной кожи и мяса. В это время Майта, непостижимо быстро оказавшись рядом, вонзила клинок чудовищу в глаз. Лев захрипел и медленно завалился на бок. Клокотания постепенно затихали. Он дернулся и замер.

Львица осторожно подошла к поверженному зверю, внимательно обнюхала и переливающейся лентой скользнула к Майте. Та присела, обняла львицу за шею и они надолго застыли в безмолвном единстве. Затем женщина легко поднялась и направилась в мою сторону. Львица последовала за ней.

Победительницы заняли исходные позиции и опять превратились в изваяния. После увиденного боя я был так взволнован, что уже не смог бы заснуть, даже если бы хотел. Уважительно поглядывал на Майту и Уайду. Вот это да, они просто супербойцы женскага роду! Такого хищника завалили в один секунд! Взгляд периодически упирался в огромную тушу льва и возвращался к героиням.

Небо начало светлеть. Внезапно львица навострила уши, хвостом стеганула Майту пониже спины и спрыгнула на землю. Белой стрелой помчалась к выходу из лагеря, перемахнув через мертвого врага. Майта повернулась ко мне и сияя, воскликнула:

— Гур возвращается, как хорошо! Жека, иди к лошадям, присмотри за порядком.

Не дожидаясь, стала быстро опускаться, легко прыгая с камня на камень. Вдалеке показались два всадника, рысящих в нашу сторону.

Анниэль!