Гувернантка (СИ)

ГЛАВА 4

Утро тоже оказалось веселеньким. Проснулась я от беготни по коридору — кто-то так топал, что я встала, накинула халат и выглянула из двери. Мимо как раз проносилась Клавдия Васильевна, а за ней Оля с тазом в руках. Они были не в себе и не обратили на меня никакого внимания. Неожиданно я тоже запаниковала и кинулась вслед за ними. Обе скрылись в комнате Олега, а у меня перехватило дыхание. Остановившись перед закрытой дверью, я переминалась с ноги на ногу и не знала, как поступить. Тревога гнала меня внутрь, а здравый смысл заставлял оставаться на месте. Вдруг из комнаты вышла Ольга и чуть не наткнулась на меня.

— Что случилось? — вцепилась я в нее.

— Ой, Таня, Олегу Константиновичу так плохо! Его прям наизнанку выворачивает — такая сильная рвота. Я за свежим бельем. — и она вывернулась из моих рук.

— Дела-а! Если не разобраться со всем этим, то Олег запросто умрет прежде, чем сойдет с ума, что впрочем не на много отличается друг от друга. Я вернулась в свою комнату, переоделась и заставила себя сесть в кресло, чтобы обдумать ситуацию. Мысли разбегались в разные стороны, но основной их поток стремился в комнату Олега. Я тупо смотрела в окно, как вдруг увидела, что по улице медленно движется машина скорой помощи. Ну, слава Богу! Кто-то догадался вызвать врачей. Нельзя же постоянно все списывать на переутомление.

Я стремительно выбежала на крыльцо, но машина проехала мимо наших ворот и остановилась у соседних. Наверное ошиблись адресом. Я кинулась за Клавдией Васильевной, потому что понимала, что в данной ситуации заниматься самодеятельностью было рискованно. Мы столкнулись в дверях.

— Клавдия Васильевна, там машина скорой помощи, но почему-то проехала к соседям.

— Скорая? — переспросила она. — Что ж — это божий промысел. Беги, Татьяна, пусть они к нам придут.

Я не совсем поняла про божий промысел, но дважды мне повторять не пришлось — я уже неслась к воротам. В машине был только водитель. Он сказал, что врач с медсестрой ушли в дом. Я тут же побежала туда. Пройдя веранду, на которой мы вчера пили чай с хозяином, я оказалась в большой комнате и сразу поняла, что водитель не ошибался адресом — именно сюда были вызваны врачи. На диване лежал очень бледный Юнлен Семенович, а доктор склонился к его ногам и что-то там внимательно рассматривал и ощупывал. Маленький пенсионер стонал, не открывая глаз, а я разглядела большую ссадину у него на лбу. Рядом стоял молодой человек, держал старика за руку и непрерывно повторял.

— Дед, потерпи, ладно? Потерпи. Дед, слышишь, потерпи.

Тут он увидел меня, оставил в покое руку своего деда и подошел.

— Вы кто? — спросил он.

— Я работаю у ваших соседей. Мы вчера с Юнленом Семеновичем пили здесь чай. Что с ним случилось? Вы ведь его внук?

— Да, меня зовут Максим. — представился он.

— Таня.

— Да вот, незадача какая. — махнул он рукой в сторону дивана. — Дед вчера спать ушел как обычно. Утром я выбегаю во двор, чтобы размяться немного, а за углом кто-то стонет. Заглянул — дед лежит на земле весь ободранный. Я его на руки, а обе ноги болтаются, как неживые — сломаны оказались. На голове большая ссадина, рука повреждена, а рядом его подзорная труба валялась. Зачем он ночью в мансарду полез, ума не приложу? Дня ему мало! Вот «скорую» вызвал.

Вдруг от дивана послышался сначала надсадный кашель, а потом хриплый голос произнес.

— Это она… она меня столкнула.

Внук повернулся к деду и я увидела, что Юнлен Семенович указывает дрожащим пальцем прямо на меня.

— Она… она… — хрипел старик.

Я просто остолбенела от подобного обвинения. Олег подошел к деду, взял его дрожащую руку в свою и ласково сказал.

— Ну что ты, дед, это же соседка наша, Татьяна. Ты вчера с ней чай пил. — а потом врачу — Заговаривается уже. Ему что, хуже?

— Трудно сказать. Сильные ушибы и два открытых перелома. Сейчас шины наложим и в город его заберем.

— Я с вами поеду. — засуетился Максим.

— Извините, я ведь что пришла. — тронула я Максима за рукав. — Пока Юнлену Семеновичу шины накладывают, не мог бы доктор зайти к нам. Олегу Константиновичу очень плохо. Это не займет много времени.

Я умоляюще посмотрела на врача, а он, в свою очередь, на часы.

— У нас есть двадцать минут. Идемте.

— Спасибо. — Сказала я Максиму и врачу одновременно.

На крыльце нас ждала Клавдия Васильевна.

— Здравствуйте, доктор, прошу за мной. — церемонно сказала она и направилась в левое крыло. Врач за ней.

Я осталась в холле и нервно забралась в кресло прямо с ногами. К Олегу бы меня все равно не пустили, судя по выражению лица Клавдии Васильевны. Да и было пока о чем подумать. Я обхватила голову руками. С чего это Юнлен Семенович сказал, что это я его столкнула? Бедный старик, от такого падения у него, конечно, мог повредиться рассудок, но я почему-то так не думала, а сразу поверила, что его столкнули. Максим, очевидно, не знает о привычке деда подглядывать за соседями, а я знаю. И это наводит на определенные мысли. Не одна я, значит, такая наблюдательная. Неожиданно в коридоре раздались голоса и я вся обратилась в слух.

— Ну что, доктор? Что с ним? — спросила Клавдия Васильевна.

— Я считаю, что это отравление, только пока не пойму чем. Пусть принимает активированный уголь и лекарство, которое я прописал. Правда оно дорогое. — зачем-то предупредил доктор, хотя прекрасно видел, что деньги в этом доме не проблема.

— Спасибо вам, я провожу. — сказала Клавдия Васильевна.

— Вам спасибо. — со значением сказал доктор, шурша купюрами.

Вот и хорошо, значит не бесплатно побеспокоили. Клавдия Васильевна свое дело знает крепко, хорошая из нее домоуправительница. Они прошли к выходу, а я выбралась из кресла и пристроилась возле дверей. Проводив доктора, Клавдия Васильевна вернулась и наткнулась на мой вопросительный взгляд.

— Спасибо вам, Татьяна, за хлопоты.

— Пожалуйста, мне было не трудно. Как себя чувствует Олег Константинович?

— У него сильное переутомление и расстройство желудка. — не моргнув глазом соврала она и скрылась в левом коридоре.

Ненавижу, когда врут! Ведь она могла просто сказать: «Спасибо, уже лучше», но предпочла потратить больше слов, только бы соврать. Обман вообще мерзкая штука. Особенно, когда нет видимой выгоды от него. Я всегда в таких случаях чувствую себя оскорбленной. Да еще это, навязшее в зубах, слово «переутомление». Сговорились они все что ли?

Из задумчивости меня вывел Илья — он тихонько подошел и встал рядом.

— Что, парень, грустные дела творятся? — спросила я, потрепав его по волосам.

— Да. — вздохнул он.

— А ты как себя чувствуешь? — повернула я к себе его бледное личико.

— Нормально, я ведь вчера перед сном не ходил к папе в комнату.

— Что значит, не ходил к папе? — присела я перед Ильей, внимательно глядя в глаза.

— А я уже давно заметил, как приду к папе пообщаться, так мне после этого через некоторое время становится плохо. Теперь-то мы с ним на прогулке видимся, поэтому я в комнату не хожу.

— Да что ты говоришь? Задумчиво протянула я и закружилась по холлу, пытаясь поймать мысль, мелькнувшую у меня в голове после слов Ильи.

Так, что же получается? Они вместе в комнате, Илье становится после этого нехорошо и симптомы недомогания у обоих одинаковые. А все упорно списывается на простое недомогание в результате переутомления. За всем этим несомненно что-то кроется, но я упускаю из вида какую-то важную деталь.

— Илья. — я снова присела перед мальчиком. — Через какое время тебе становится плохо? Почти сразу, как уходишь от папы или немного погодя?

— Ну, где-то через час. — мальчишка был по-взрослому сосредоточен.

— А в городе тебе становилось плохо?

— Нет, ни разу. — уверенно ответил он.

— Послушай, а хочешь мы сейчас папу навестим?

— Да, а можно?

— Конечно можно.

Если домоуправительница все еще в комнате Олега, то уж Илью-то она не прогонит. А я при нем. Право имею.

Я тихонько приоткрыла дверь в комнату Олега, от волнения даже забыв постучать, и тут же встретилась с ним взглядом. Он полулежал на подушках и умирающим не выглядел, что меня сильно взбодрило. Конечно, я отметила и бледность, и круги под глазами, но страшного в этом ничего не было. Илья подбежал к отцу, обхватил его руками и положил голову на грудь. Олег ласково погладил мальчика по спине.

— Пап, тебе лучше? — тихо спросил Илья.

— Лучше, намного лучше. Я бы даже позавтракал, если кто-нибудь накормит. — ответил Олег, с улыбкой глядя на меня.

— Говорят, что у тебя отравление. — с сомнением покачала я головой.

— Правду говорят, но это отравление не пищевое. — многозначительно произнес Олег.

Я уставилась на него и снова меня обуяло чувство, что я никак не могу уловить что-то важное в череде последних событий.

— Тань, я вчера тебе не успел сказать, что кроме всяких там завываний меня преследуют еще и запахи. Причем довольно неприятные. — покосился он на Илью, который уже перебрался к столику с лекарствами и внимательно их разглядывал.

— Запахи? — переспросила я.

— Иногда в комнате пахнет как бы… ну не знаю… — Олег пощелкал пальцами, подбирая нужное слово.

— Газом. — вдруг сказал Илья и пояснил, увидев наши удивленные лица. — Когда я бываю у тебя в комнате, здесь пахнет газом, а мне потом плохо.

Олег озадаченно посмотрел на меня, а я развела руками, мол, да, есть такой факт.

— Но это не тот запах. Что я не знаю как газом пахнет. Похож, конечно, но не тот. — возразил Олег.

— Ты не куришь, вот и не узнал этот запах. — авторитетно заявил Илья.

— А ты что, куришь что ли? — почти одновременно возмутились мы.

— Да нет. — успокоил нас Илья. — Лешка Прохоров у отца сигареты таскает и зажигалку один раз притащил, а она не чиркает. Нажимаешь — газ шипит, а огонек не загорается. Так вот, от зажигалки также пахло.

— Илья, поймаю с куревом — уши оторву! Будешь их в кармане таскать, как сувенир. — Погрозил пальцем Олег.

— Знаю, ты говорил уже. — напомнил мальчишка и скроил смешную рожицу.

— И что это все значит? — спросил Олег уже у меня.

— Не знаю. — сказала я, а сама в это время скосила глаза на Илью. — Может быть погуляем попозже? Думаю, тебе свежий воздух не помешает.

— Да, конечно, можно часа в три пойти потихоньку прогуляться. А сейчас бы я позавтракал. — напомнил Олег.

Мы с Ильей вышли в коридор и направились в сторону кухни. В холле я остановилась, повернула мальчика к себе лицом и сказала.

— Очень хочется думать, что тебе не надо объяснять про все странности, которые творятся в доме. Просто не ходи больше к папе в комнату, пока мы тебе не разрешим. Договорились?

Илья утвердительно кивнул, после чего я пошла к Ольге и сказала, что Олег Константинович хочет есть.

— Сделай ему что-нибудь легкое. — попросила я.

— Скоро обед. У нас картофельный суп и творожная запеканка. — перечислила Оля. — Думаю, ему подойдет.

— Как, а мясное? — удивилась я, потому что кормили здесь отменно.

— Так ему же, наверное, нельзя.

— Это я уже о себе беспокоюсь. Помру без мяса. — пояснила я, хищно оскаливаясь.

— Голубцы притупят твою кровожадность? — смеясь, спросила Ольга.

— Вполне. — согласилась я. — А вот творожная запеканка — это не для меня. Творог ем только в чистом виде.

Выполнив просьбу хозяина, я отправилась на улицу в поисках Ильи. В ближайших кустах кто-то возился, сопел и кряхтел, а иногда доносился возглас: «Вот она!» или «Хватай, чего ждешь?». Я подошла к парапету и моему взору открылись три оттопыренные задницы. Одна вся в шерсти и с хвостом, другая принадлежала Илье, потому что была маленькая и худая, а третья, мускулистая, упругая и туго обтянутая джинсами, могла быть только Николашина.

— Бог в помощь! — сказала я.

Человеческие головы тут же вынырнули из кустов, а увлеченный пес никак не отреагировал на мое пожелание.

— За чьей жизнью подглядываем? — поинтересовалась я

— Там ящерица, вот такенная! — с восторгом развел руки Илья.

— Это уже не ящерица, а молодой крокодил. — с сомнением покачала я головой.

— Ну… вот такая. — руки мальчика сошлись сантиметров до двадцати.

— Уже ближе к истине. — похвалила я его за скромность.

Оба тут же снова скрылись в листве.

— Будет она вас ждать. — сказала я. — Сбежала уже давно.

— Нет. — послышался голос Ильи. — Ее Чиф караулит.

— Ну-ну, дерзайте. — пожелала я и в этот момент услышала звук приближающейся машины. С крыльца мне хорошо было видно крышу скорой помощи. Автомобиль, как и утром, остановился у соседских ворот. Господи, что там опять произошло?

— Коля, оставь бедное пресмыкающееся, мне твоя помощь нужна. — позвала я.

Николаша вынырнул из кустов, поднялся ко мне и тоже увидел машину.

— Что у них там снова стряслось? — удивился он.

— Вот и меня это интересует. Ты знаком с соседями?

— Да, конечно. А что?

— Потом объясню, а сейчас пойдем к ним, узнаем что и как.

Пока мы разговаривали, хлопнула дверца автомобиля и он заурчал, отъезжая. Мы видели, что калитка осталась открытой и дверь на веранду тоже. Через минуту Николаша уже стучал в нее костяшками пальцев, чисто для приличия, потому что на веранде никого не было, а голоса доносились откуда-то из глубины дома. Один из них явно принадлежал женщине. Николаша снова выбил вежливую дробь по двери и мы вошли в комнату.

На диване снова лежал Юнлен Семенович, но уже с ярко выраженными признаками врачебной помощи. Обе ноги в гипсе, рука аккуратно перебинтована, на лбу большой красивый пластырь. Возле больного хлопотала женщина, поразительно на него похожая. Прямо, как родная сестра. Впоследствии оказалось, что она даже больше, чем родная сестра — они были близнецами. Не часто приходится встречать пару пожилых близнецов. Поверьте — это очень забавное зрелище.

Оценив моложавость женщины и ее пионерскую выправку, я подумала, что и имя у нее должно быть под стать имени Юного Ленинца. Какая-нибудь Домна или Октябрина, но ошиблась.

— Здравствуйте, Лина Семеновна — обрадовался Николаша.

— Коленька, здравствуй, родной! — порхнула она нам навстречу.

— Давненько вас тут не было. — скалился в улыбке мой провожатый.

— Да вот, сподобилась снова тут оказаться, только в качестве сиделки. Ух, шелопутный. — погрозила она кулаком в сторону дивана.

Я глянула туда же и увидела, что Юнлен Семенович смотрит на меня во все глаза и снова тянет ко мне указующий перст. Я непроизвольно отступила за широкую Николашину спину, а старик неожиданно произнес.

— Танечка! Таня! Простите меня глупого. Напраслину на вас возвел, простите старика. — и уронил слабую руку на покрывало.

— Ну не надо, Юнлен Семенович, что вы. — забормотала я, чувствуя большую неловкость.

— Ах, так это вы и есть Татьяна? — спросила Лина Семеновна, уперев руки в боки. — Полюбуйтесь, что из-за вас получилось!

Я совсем растерялась, то прощения просят, то снова обвиняют. Черт ногу сломит!

— Он же из-за вас в больнице всех чуть с ума не свел! — продолжала женщина. — Везите, говорит, меня назад, не буду у вас тут лежать. Мне, говорит, у Танечки прощения попросить нужно. Оговорил я ее.

Мы с Николашей недоуменно слушали, хлопая глазами.

— И ведь добился своего — дали машину и привезли сюда. Вот уж Максимка разозлится. Он же там уже всем деньги рассовал, чтобы лучше за Юником ухаживали. А тут здрасьте-пожалуйста! Хорошо, что вы сами пришли, а то он уже меня за вами посылал.

Я подошла к дивану и взяла старика за руку. Рука была мягкая, но холодная, а в его глазах дрожали слезы. Я и сама чуть не разревелась, но сумела взять себя в руки. Это дети любят, чтобы их пожалели, а старикам жалось ни к чему, они от нее слабеют. Старикам нужны сострадание и помощь, а еще защита на склоне лет. Ненавязчивая такая, но продуктивная. Сейчас такую защиту могла предоставить ему я, потому что, в силу обстоятельств, знала больше, чем остальные. Как бы в подтверждение моих мыслей Юнлен Семенович сказал.

— Они не верят, что меня столкнули. Думают, я заговариваюсь после падения. Было у меня, конечно, помутнение, когда вас во всем обвинил, но и только.

— Если вам не трудно, расскажите, что запомнили. — попросила я и поманила поближе Николашу.

Пусть послушает, потому что мне может понадобиться помощник, а лучше Николаши никого не найти. Олег слишком на виду, да к тому же ему отведена роль жертвы в этом детективном сериале. Тем временем Юнлен Семенович начал рассказывать.

— У меня бессонница — возраст, сами понимаете. И к трубе-то подзорной я пристрастился из-за того, что просыпаюсь еще до рассвета и ворочаюсь с боку на бок без сна. А тут, хоть какое-то развлечение. Смотрю как звезды меркнут, как небо светлеет, как туман уходит. Про восход солнца вообще говорить нечего — волшебство, да и только. Днем иногда тоже к трубе тянет, я ведь здесь один целыми днями, скучно бывает, вот и осматриваю окрестности.

Я слушала и испытывала стыд за свои неуместные подколки. Правильно говорят, что не нужно торопиться осуждать человека, прожившего большую жизнь, пока сам столько же не проживешь. Минус тебе, дипломированный психолог.

Сегодняшней ночью я тоже до рассвета проснулся, полежал немного, да и поднялся в мансарду. Только трубу наладил, глядь, в вашем саду кто-то ходит. Даже не удивился, когда Анну рассмотрел. Только она может в неурочное время по саду шастать. Продолжаю наблюдать — она присела перед дубом и что-то там ладит в траве, только вот не видно чего, она спиной загораживает. Долго Анна под дубом сидела, минут пятнадцать, я даже смотреть устал. Потом вдруг поднялась и пошла к дому, а в руках у нее что-то такое знакомое, но в сумерках как следует не разглядеть. Дошла она до кустов и сунула туда то, что несла, а потом, как мне показалось, прямо в мою сторону посмотрела. Уйти бы, да лечь старому дураку, а я решил еще понаблюдать. Увлекся и не заметил как кто-то сзади меня оказался. Даже крикнуть не успел — меня за ноги подхватили и из окна вышвырнули. Ладно, хоть не головой об землю, а то бы уже в нее и зарыли. Ногам вот только сильно досталось.

— Вы что же, двери на ночь не закрываете? — с удивлением спросила я.

— Не закрываем. Кто сюда полезет? Кругом собаки, сторожа, люди живут круглый год. — беспечно сказал пенсионер, но потом подумал и добавил. — Теперь будем закрывать, после всего-то.

В это время Лина Семеновна позвала нас пить чай, но мы отказались, потому что пора было идти обедать.

— Вы уж проведывайте нас почаще. Вон Юник как ожил после разговора с вами. — пригласила она, провожая нас до калитки.

Мы поблагодарили, распрощались и пошли обедать, договорившись с Николашей о встрече в беседке, где я обещала ему все разъяснить. Николаша пребывал в сильном нетерпении, детективный вирус делал свое дело. Мой приятель запихал в себя обед быстрее, чем Чиф вылизал миску, и все оставшее время отравлял мне удовольствие от еды, строя нечеловеческие гримасы.

Когда я помогала Оле убирать со стола, Николаши в столовой уже не было. Направляясь к беседке, я еще издали увидела его, прохаживающегося в ожидании. Я остановилась у кустов, примыкающих к стене дома и окликнула Николашу. Он прискакал как антилопа гну, в три прыжка.

— Как думаешь, в этих кустах Анна спрятала свою ношу? — спросила я.

Николаша огляделся и уверенно сказал.

— Здесь, больше негде.

Я тоже огляделась, никого не заметила и осторожно раздвинула кусты. Предмет даже не был тщательно схоронен, просто стоял в кустах подальше от посторонних глаз. Рядом со мной появилась Николашина голова и мы переглянулись. Он протянул руку и приподнял знакомый предмет.

— Зачем ей это? — спросил Николай.

— Хороший вопрос. — усмехнулась я. — Но думаю, что ответ у меня есть, пошли.

Мы направились к беседке, сели и я рассказала Николаше все, что знала об этом деле и даже то, о чем только лишь подозревала.

— А вот теперь пошевели мозгой, для чего нашей Анне, в свете всего изложенного, понадобился пятилитровый газовый баллон?

— Чего тут шевелить, итак все ясно — угробить она хочет Олега Константиновича. Только вот вопрос — зачем?

— И сразу напрашивается еще один вопрос. — озадачила я его. — Почему сегодня она не довела дело до конца?

— До какого? — не понял Николаша.

— Дурак что ли? — ласково спросила я.

— А, понял. Почему не весь баллон спустила? — явил он чудеса сообразительности. — Кстати, там литра три еще будет.

— Значит, на этом она не остановится. — задумчиво сказала я. — Как думаешь, она столкнула старика?

— Зуб даю. — сверкнул белоснежной эмалью Николаша.

— Тогда надо осмотреть мансарду и площадку под окном, может увидим что-нибудь. — предложила я.

Через пять минут, получив разрешение хозяев, мы уткнулись носами в подоконник мансардного окна. Улик было — хоть отбавляй. За деревяшку зацепились ситцевые клочки от пижамы Юнлена Семеновича, а на полу валялось несколько комочков земли. В правой раме была выбита щепка, наверное подзорной трубой задел, когда вываливался из окна. Я посмотрела вниз и поежилась. Повезло старику — мог бы запросто уголить на ствол старой вишни и остался бы висеть, проткнутый сучьями, истекая кровью. Я так ясно представила себе эту картину, что непроизвольно передернула плечами.

— Ты чего? — повернулся Николаша.

— Да так, воображение разыгралось. Пойдем, пошарим под окном.

Мы обошли дом и начали бродить вдоль стены. Ничего особенного, только никому уже не нужная, вдребезги разбитая, подзорная труба. Я взяла ее в руки и ахнула. За металлическую клепку на корпусе зацепилось несколько шелковых ниток… сиреневого цвета. Николаша подошел и взглянул мне через плечо. Мы некоторое время помолчали, а потом он вдруг изрек.

— Сиреневый туман.

— Что? — не поняла я.

— Мы между собой так Наталью называем. Ты разве не заметила, что у нее вся комната сиреневая, дом велела сиреневым украсить, забор опять же, да и ходит она преимущественно в сиреневом? Правда, что странно, только здесь. Городская квартира у них нормальная и одежда не сиреневая — пояснил Николаша.

— Что же это получается — здесь была Наталья?

— Получается, что так. Больше у нас никто сиреневого не носит.

— Подожди, подожди, тут надо все взвесить. — не желала я расставаться с такой заманчивой версией, в которую укладывалась Анна в полный рост. — Зачем Наталье пытаться убить старика?

— А Анне зачем? — спросил Николаша.

— Чтобы он не рассказал о том, что видел в саду. Это же понятно! — запальчиво пояснила я.

— Ну, вот именно. — кивнул мой напарник.

— Ты хочешь сказать, что и Наталью он мог видеть…?

— Запросто.

— Так, стоп! У меня уже голова кругом. Пошли в сад, еще раз все проанализируем. — предложила я.

— Мы вышли за ворота и тут же наткнулись на молодого мужика бомжеватого вида и явно бывшего навеселе.

— О! Колян! Мое почтение! — преувеличенно громко сказал тот. — А у меня к тебе просьба.

— Та-ак! — протянул Николаша, окидывая мужчину взглядом с ног до головы. — Надо полагать, что у тебя опять мама умерла и снова понадобились деньги на похороны?

— Ну, ладно тебе вспоминать-то. — начал канючить мужчина.

— Представляешь? — повернулся ко мне Николаша. — Чтобы у Анны денег выклянчить, этот тип на родную мать наговорил, что она умерла.

— Ну и что такого? А ваша Анна — та еще стерва! — окрысился алкаш.

— Да ну? А еще недавно ты клинья под нее подбивал. — напомнил Николаша.

— Все! Развод и девичья фамилия. Такого как я, молодого, ей не надо, а вот к старику ночами шастать — это пожалуйста! — все больше распалялся парень.

Мы молча переглянулись.

— Это ты о чем? — спросил Николаша у пьяницы.

— Так прямо сегодня, когда еще чуть-чуть светало, я на озеро шел с удочками. Зорьку решил отстоять. Смотрю, а Анна осторожно так к нашему Юному Лену в калитку шасть. А на самой только ночная рубашка и больше ничего.

— Сиреневая? — спросили мы в один голос.

— Че сказали? — прищурился мужик.

— Какого цвета на ней была рубашка? — уточнил Николаша.

— Да почем я знаю, сумерки еще были.

— А почему думаешь, что это Анна, может Наталья была? — попытался Николаша подставить подпорки под свою собственную версию.

— Да что я, слепой что ли? — обиделся абориген. — Ну вас совсем! Пойду я.

И он побрел дальше, в поисках сердобольного человека, который дал бы ему десятку на пиво без всяких глупых вопросов. Николаша с горечью смотрел ему вслед, а я вдруг заволновалась. Откуда-то из подсознания выплывала логическая цепочка: Анна, ночь, ночная рубашка, сон, постель.

— Точно! — заорала я, испугав Николашу. — Слушай, мне обязательно надо попасть в комнату Анны. Обязательно!

— Подожди, не ори так. Зачем тебе туда, да еще и срочно?

— Понимаешь, я, когда с Ольгой таскалась по комнатам в поисках лески, то для вида взбила подушку на кровати Анны, а из наволочки неожиданно выпал шелковый сиреневый шарф с серебряной ниткой. Я удивилась, но снова затолкала его в наволочку. Теперь мне срочно нужно на него взглянуть. Если он порван, то все! Других доказательств и не требуется, это точно Анна старика сбросила.

— Я все понял. — сказал Николаша. — Но придется ждать когда Ольга пойдет расстилать постели, а это в девять вечера, не раньше. А сейчас, чтобы не нарваться на хозяйский гнев, мы позовем Илью и пойдем на озеро купаться. Заодно и успокоишься, а то ты слишком возбуждена.

Николаша был прав на все сто, подзабыла я о своих гувернантских обязанностях. Парень где-то сам себя развлекает. Отыскав Илью за компьютером, мы отправились на озеро. Долго купались, валялись на покрывале и играли в волейбол, но все эти приятные занятия так и не смогли вытравить из сердца тревогу и дурные предчувствия. Анна в данный момент находилась в доме, Олег тоже, да и Наталья из своей комнаты после обеда не выходила. Плохая у Олега компания — ненадежная по всем параметрам, да и опасная, в свете последних событий. На дневную прогулку он пойти не смог, перенес ее на вечер, а я уже так по нему соскучилась. Еле дождалась ужина, после которого мы с Ильей, Чифом и Олегом наконец-то оказались за воротами.

Олег был бледен, но держался молодцом. Илья неожиданно подошел к отцу и прижался, обхватив его руками. Сцена вызывала чувство умиления, особенно у меня, потому что эти два человека становились мне все ближе и дороже. Тем более теперь, когда оба они были в опасности. Я не считала, что Илья случайно оказывался в комнате отца именно тогда, когда Анна пускала по трубке газ. Почему-то думалось, что было как раз наоборот — ждали, когда придет Илья, а потом пускали газ. Как говорится, одним выстрелом — двух зайцев.

— Олег, я хотела тебя кое о чем попросить. — начала я, когда наша компания отошла от ворот в сторону озера.

— О чем угодно, мадам. — отвесил он шутливый поклон.

— Все шутишь? А ведь дела обстоят гораздо серьезней, чем может показаться. — и я рассказала ему то, что нам с Николашей удалось узнать за сегодняшний день.

Олег был ошарашен и долго пребывал в задумчивости, хмуря брови. Потом повернулся ко мне и с отчаянием спросил.

— Тань, за что? Чем мы с Ильей ей помешали? Ведь уже давно живем, как посторонние люди. Если раздражаем, скажи, и расстались бы спокойно. Неужели она думает, что я стал бы спорить или возражать?

— Так значит ты считаешь, что роль Натальи здесь не последняя? — осторожно спросила я.

Олег посмотрел на меня с таким удивлением, что я почувствовала себя тупой овцой, не понимающей очевидных вещей. Потом он потер лоб рукой и сказал.

— Извини, я забыл, что ты не в курсе, на чем основаны отношения между сестрами и их няней, иначе бы не спрашивала.

— Не понимаю. — сказала я.

— Сейчас объясню. Стержень, ось, костяк, центр, вокруг которого вращаются все интересы Анны и Клавдии — это Наталья. Клавдию она просто поработила, манипулируя ею с времен своего младенчества и до сегодняшнего дня. Она для Натальи денщик, няня, раба, секьюрити и ФБР одновременно. Она Цербер, сторожащий вход в пустую и бездуховную Натальину жизнь. Единственный человек, которого няня беспрекословно подпускает к обожаемой Натальюшке — это Анна. Но беспрекословность Клавдии зиждется на строгом приказе, типа: «Не трогать!», поступившем от Натальи. Я не сомневаюсь, если Наталья скажет «Фас!», Клавдия тут же разорвет Анну на мелкие куски, как впрочем и всякого, на кого в это время будет направлен указующий перст.

— А как же ты? Тебя-то она подпускала? Или тоже существовал высочайший приказ? — не удержалась я от ревнивого вопроса.

— Да я в этом просто уверен! Если бы ты знала, сколько раз я натыкался на непробиваемую Клавдию, когда мне нужно было повидать Наталью, а та была не расположена меня видеть. Никакие аргументы не способны были поколебать верную няню. Мне бы такого секретаря в офис — цены бы ей не было.

Неожиданно упоминание о секретаре заставило меня взглянуть на нас с Олегом с иной точки зрения. Я же совершенно ничего не знаю о нем. Где работает, с кем дружит, есть ли у него другая женщина, что он любит? Например, может же так быть, что одним из его развлечений на загородной вилле является заигрывание с гувернанткой сына, сопровождающееся прогулками по вечерам и нежными взглядами в ее сторону. А я не раз ловила на себе именно такие взгляды Олега. Неужели мне настолько не хватает мужского внимания, что я обычный дачный флирт принимаю за начало серьезных отношений? Но я же не прыщавая гимназистка, чтобы млеть под случайным мужским взглядом.

Я искоса посмотрела на Олега и мне вдруг страшно захотелось прямо в эту минуту получить хоть какое-нибудь доказательство его доброго расположения ко мне. Да что там — расположения! Я хотела доказательств, что не безразлична ему, что нужна и даже необходима. Чувства захлестывали меня и, наверное, выпирали из ушей, потому что Олег вдруг споткнулся на ровном месте, повернулся ко мне, и я готова была поклясться, в его глазах вспыхнули нежность и желание. Мы шагнули друг к другу и, Бог знает, что произошло бы дальше, если бы не голос Ильи, заставивший нас отпрянуть в стороны и прийти в себя.

— Пап, а Чиф по чужим грядкам гуляет!

— Бежим спасать чужие грядки! — смеясь сказал Олег и потянул меня за руку.

Чиф действительно бродил по чужому огороду, в который опрометчиво оставили открытой небольшую калитку. Олег, озираясь, проник на огород и вывел упирающегося пса. Пора было возвращаться и мы двинулись к дому.

— Ты, вроде бы, хотела меня о чем-то попросить. — вспомнил Олег.

А, да. Понимаешь, мы с Николашей хотим сегодня вечером проследить за Анной. Для этого ты должен спровоцировать ее на действия. Демонстративно пригласить к себе в комнату Илью перед сном. И еще — заткни чем-нибудь отверстие под подоконником, хватит уже вам с Ильей газом дышать.

— Хорошо, договорились. — согласился Олег.

На этом мы расстались и я пошла искать Николашу, чтобы обговорить детали предстоящей вылазки.