Командарм по радио руководил действиями частей армии, наступающих на Перемышляны. К середине дня они завязали бой уже в самом городе, а часам к 17 и нам удалось войти в Перемышляны. Командующий приказал построить личный состав группы. Он объявил всем благодарность за выполнение его задания и наградил меня орденом Красного Знамени, а командиров танков орденами Отечественной войны I степени. Получили награды все члены танковых экипажей, автоматчики, бойцы взвода охраны командарма".
Рассказ гвардии старшего лейтенанта Вертилецкого раскрывает одну из характерных особенностей стиля управления войсками, присущую генералу Д. Д. Лелюшенко. Поездки из одного корпуса в другой, в передовые части, выполняющие боевую задачу в оперативной глубине обороны противника, были для него обычным делом. Когда он вспоминал в своих мемуарах о том, что выход 4-й танковой армии в глубокий тыл врага южнее Львова и захват Перемышлян заставил противника спешна начать отход с ранее занимаемого участка фронта западнее Тернополя, он скромно умалчивал о своем личном участии в захвате Перемышлян, позволившем оперативно принимать вытекающие из личных наблюдений решения, которые во многом предопределили успешный исход боевых действий.
Обстановка для немедленного освобождения Львова складывалась благоприятно, и командующий фронтом приказал 19 июля обеим танковым армиям на следующий день вступить в город. Перед 4-й танковой армией была поставлена задача стремительным ударом в обход города Львова с юга во взаимодействии с 3-й гвардейской танковой армией овладеть этим городом. Решающая роль в выполнении этой задачи принадлежала 10-му танковому корпусу, наступавшему в тесном взаимодействии с 6-м мехкорпусом. В ночь с 21 на 22 июля главные силы корпуса начали штурм Львова. Первым ворвался в город передовой отряд - 63-я гвардейская танковая бригада.
В это время 61-я гвардейская танковая бригада во взаимодействии с соединениями 60-й армии выполняла ответственную задачу - прикрывала правый фланг главных сил 4-й танковой армии, действовавших на Львовском направлении, не допускала выхода на Львов частей противника, пытавшегося прорваться из "бродского котла". Бригада вела упорные и тяжелые бои в районах - Ольшаница, Пшегноюв, Борткув. В этих боях наши воины проявили присущие им отвагу и мужество.
Так, у командира танкового взвода гвардии лейтенанта М. В. Побединского во время боя с противником в районе Борткув подбили танк. Он вылез из танка, поднял нашу пехоту, действовавшую с ним, и повел ее в атаку на противника. После боя он вернулся к своему танку и привел его на ремонт в роту технического обеспечения бригады. Отличился и командир танкового взвода гвардии лейтенант Лукьянов, который подбил один танк противника, а второй сжег. На большой скорости внезапно ворвался в Пшегноюв танковый взвод гвардии старшего лейтенанта Заикина, уничтожив до двух взводов пехоты и артиллерийскую батарею. Смело действовал в районе деревни Княжи танковый взвод гвардии старшего лейтенанта Г. Ф. Пронина. На занимаемые взводом позиции вышла группа вражеских солдат и офицеров численностью более двух тысяч человек. Танк гвардии лейтенанта Н. Л. Юдина стал теснить противника на позиции 1089-го стрелкового полка, а два других танка отрезали немцам путь отступления к лесу. Видя безвыходность положения, фашисты стали сдаваться в плен. Действовавшие со взводом автоматчики разоружили 1160 немецких солдат и офицеров.
Противник стал собирать силы для новой попытки прорыва, но ему преградили дорогу танки Проника и Юдина, в то время как выдвинувшийся на западную окраину Княжей танк гвардии лейтенанта Н. Горбачева своим огнем старался рассеять скопление вражеских солдат. Однако танк Горбачева подорвался на минах, а сам лейтенант был ранен. Под прикрытием Юдина Проник устремился на помощь Горбачеву, но и его танк подорвался на минах. В этой критической обстановке Проник и Горбачев проявили хладнокровие, сумели продержаться до ночи, сохранить свои, впоследствии восстановленные, танки благодаря товарищеской поддержке Юдина, не подпустившего к ним противника. Для гвардии лейтенанта Горбачева это оказался последний бой. До самого Дня Победы он лечился в госпитале, где ему вручили орден Красного Знамени.
В этих боях отличились разведчики бригады под командованием гвардии лейтенанта Холина. Например, член партии заместитель командира взвода разведки гвардии старший сержант Чураков за один день уничтожил 23 вражеских солдата и 14 взял в плен.
В боях за Подъяркув образец отваги и бесстрашия показал гвардии рядовой батальона автоматчиков Абдул Джалил Магометов. В пылу боя он оторвался от своих товарищей и оказался перед лицом семерых немецких солдат, возглавляемых офицером. Они окружили его и требовали сдаться в плен. Солдат ответил огнем. Тогда в него полетела граната, взрыв которой нанес легкие ранения лица и рук. "Зачем бросал?" - в ярости закричал Джалил, бросился к офицеру, схватил его за пояс и ударом кулака убил фашиста, затем таким же способом уничтожил двух солдат, остальные пустились в бегство. Огнем из своего карабина он уничтожил их. За этот подвиг Магометов награжден орденом Красного Знамени.
Командование и политотдел бригады отправили бесстрашным воинам Г. Ф. Пронику и А. Д. Магометову, а также их родным благодарственные письма. Были выпущены "боевые листки" с описанием их подвигов.
В ночь на 23 июля противник, прорвавшись из района Миклошов, Димбровица, Вилка Шляхецка, на юге перерезал шоссейную и железную дороги в районе Давидув.
61-я гвардейская танковая бригада, оставив 6 танков в засаде в Борткуве, выступила по маршруту: Ольшаница, Зацемне, Водники с задачей - очистить дороги от прорвавшегося противника и восстановить по ним снабжение наших войск, ведущих бой за Львов. К середине дня 23 июля бригада вышла в район села Романув, а к утру 24 июля в район Давидув вышла разведка в составе танкового взвода с отделением автоматчиков под командованием гвардии старшего лейтенанта Заикина. За ней в недопустимой близости следовала головная походная застава 1-го танкового батальона в составе четырех танков. Противник пропустил разведку и головную походную заставу в огневой "мешок" и внезапным огнем с близкой дистанции расстрелял их. Следовавший за ними 1-й танковый батальон укрылся в лощине.
Вот что впоследствии удалось узнать об этом происшествии. Первым был подбит и загорелся танк И. Л. Заикина. Командир и заряжающий были ранены, башнер убит. Радист-пулеметчик комсомолец Камалов и механик-водитель коммунист Филиппов выбрались из танка и бросились к своим товарищам, находившимся в башне горящего танка. Камалов помогал вылезти из нее раненому заряжающему, а Филиппов вытащил из башни тяжело раненного командира. Рискуя жизнью, под огнем вражеских пулеметов, он целый километр тащил ползком на плащ-палатке гвардии старшего лейтенанта Заикина и, выйдя из-под огня, на руках донес его до медицинского пункта бригады. Пока танкисты спасали раненых, автоматчики, действовавшие вместе с разведкой, заняли оборону, прикрывая танкистов своим огнем.
Следующим подбили танк гвардии лейтенанта Захарченко. Лейтенанта ранило, и, обливаясь кровью, он упал на башенного стрелка Белкова. После третьего попадания танк загорелся. Белков вытолкнул командира через верхний люк башни и, сильно обгоревший, вылез из охваченного огнем танка. Катаясь по земле, чтобы затушить загоревшуюся одежду, он заметил, что в таком же состоянии находится радист-пулеметчик гвардии старшина Засыпкин. Когда тот потушил огонь на себе, он подбежал к Белкову и стал помогать ему тушить одежду, а потом подальше оттащил от горящего танка. Через несколько минут танк взорвался. Ударной волной Белков был контужен и потерял зрение. Для Степана Петровича Белкова, как и для гвардии старшего лейтенанта И. Л. Заикина, это был последний бой. Больше они в бригаду не вернулись. В этом бою погиб гвардии старший лейтенант Барабаш, а гвардии лейтенанта Мазая, выскочившего из танка, схватили фашисты.
По поручению комбрига гвардии полковника Н. Г. Жукова я направился к месту событий. На безымянной высоте, восточнее Давидув, разместился наблюдательный пункт бригады, на котором находился начальник разведки гвардии капитан Н. С. Рязанцев и с ним пять разведчиков. Северо-западнее этой высоты залегла рота автоматчиков гвардии старшего лейтенанта Лобаса, которая действовала вместе с 1-м танковым батальоном.
С наблюдательного пункта бригады хорошо просматривалась вся впереди лежащая местность. Справа и впереди на расстоянии полутора километров стояли наши подбитые и сгоревшие танки. Дальше, в двух-трех километрах от НП, в бинокль хорошо просматривались тяжелые танки противника. Это они расправились с нашей разведкой и головной походной заставой. Мы с начальником разведки насчитали 11 "тигров". По всему чувствовалось, что противник перейдет к активным действиям, попытается разгромить нашу бригаду.
Я приказал командиру 1-го танкового батальона Б. Н. Мочалову с началом атаки противника выдвинуть по лощине ближе к шоссе роту Гребнева, в составе которой были танки с 85-миллиметровой пушкой, и фланговым огнем уничтожить атакующие танки противника. Батарея 57-миллиметровых орудий, действующая вместе с 1-м танковым батальоном, должна была занять огневые позиции юго-западнее наблюдательного пункта и подготовиться к отражению атаки вражеских танков. Роте гвардии старшего лейтенанта Лобаса ставилась задача - в случае атаки гитлеровцев пропустить их танки, а пехоту отсечь огнем от танков.
Отдав все эти распоряжения, я доложил о них командиру бригады, и он утвердил мое решение. Только мы успели проделать все это, как увидели, что танки противника развернулись в боевой порядок и стали набирать скорость. За ними бежала пехота. В атаку шло примерно 30-35 танков Т-4, а "тигры" остались на месте, прикрывая огнем действия средних танков. Мой сигнал на выдвижение танков роты гвардии старшего лейтенанта Гребнева он, очевидно, не заметил. Дорога была каждая минута. Я выскочил из окопа и перебежал шоссе, которое уже простреливалось пулеметным огнем приближающихся танков. Спустившись в лощину, поставил Гребневу задачу - немедленно отразить атаку неприятеля.
Бой развивался скоротечно. Гребнев вывел свои танки на такую позицию, чтобы "тигры" не смогли причинить ему вреда. Гвардии старший лейтенант Лобас пропустил немецкие танки через траншеи, в которых залегли его автоматчики, и пулеметным огнем отсек пехоту от танков, заставил ее лечь, а потом и отступить.
Противотанковая батарея своим огнем с фронта и танковая рота Гребнева с флангов сожгли семь машин противника. Получив такой отпор и потеряв связь с пехотой, танки противника остановились, потом начали пятиться назад, затем развернулись и на большой скорости скрылись в роще за "спину" своих тяжелых танков. Больше на этом участке противник не атаковал. По числу потерянных танков мы с противником уравнялись, но горечь от утренних неудач не проходила.
После боя мы нашли изуродованное тело гвардии лейтенанта Мазая с вырезанной пятиконечной звездой. Это был не первый случай зверских пыток и издевательств фашистов над нашими бойцами, ранеными и беспомощными попадавшими в плен. В районе Ляходов и Подъяркув были обнаружены трупы наших связистов гвардии старшего лейтенанта Бражникова, гвардии лейтенанта Шарошова, рядового Калюжного и других. Они дрались с противником до последнего вздоха. Когда попали к фашистам, те выкрутили им руки, выкололи глаза, вырезали на лбу пятиконечные звезды, обезобразили тела. По поводу зверств гитлеровцев в бригаде и других частях корпуса состоялись митинги, на которых наши воины поклялись беспощадно уничтожать в бою извергов.
Тяжелые бои с бродской группировкой противника, всеми силами пытавшейся разрушить коммуникации 4-й танковой армии от Золочева до Львова, бригада вела до 27 июля. Тем самым она оказывала большую помощь частям армии, в том числе своему 10-му танковому корпусу в победоноснейшем завершении освобождения Львова, продолжая надежно прикрывать с фланга львовскую группировку наших войск.
В этих боях 26 июля вновь отличилась рота гвардии старшего лейтенанта Гребнева. В этот день для части личного состава бригады, не принимавшей участие в боевых действиях, давала концерт бригада приехавших на фронт артистов во главе с известным конферансье Гаркави. Только начался этот концерт, как командиру бригады гвардии полковнику Н. Г. Жукову доложили, что поблизости, в районе Шаломыя, наши слабо защищенные позиции атаковали шесть вражеских танков. Комбриг распорядился немедленно направить на отражение этой атаки роту Гребнева. Гвардии старший лейтенант Гребнев действовал оперативно и расчетливо. На своем танке, имевшем на вооружении 85-миллиметровую пушку, он выдвинулся на хорошо замаскированную позицию, а остальные танки оставил в засаде. В смертельной схватке с шестью вражескими танками Гребнев сжег два "тигра" и одну "пантеру", нанося удары по бортам танков. Пока шло это сражение, воины бригады спокойно слушали концерт.
В боях в районе Шаломыя рота Гребнева уничтожила в общей сложности более 100 фашистских солдат и офицеров и пять автомашин. За эти подвиги гвардии старший лейтенант В. Гребнев был удостоен ордена Красного Знамени.
В ночь с 26 на 27 июля объединенными усилиями многих общевойсковых, и прежде всего танковых соединений, удалось полностью освободить Львов. Присвоение корпусу почетного наименования "Львовский" - это признание Родиной его военных заслуг, оно увековечило славные подвиги уральских добровольцев.
Почетные наименования "Львовских" получили и наша 61-я гвардейская Свердловская танковая бригада, а также 72-й тяжелый танковый полк, 359-й зенитно-артиллерийский и 1689-й истребительно-противотанковый полки. 62-я гвардейская Пермская танковая, 63-я гвардейская Челябинская танковая, 29-я гвардейская Унечская мотострелковая бригада, три полка и четыре отдельных батальона (дивизиона) удостоены боевых орденов. Весь личный состав заслужил благодарность Верховного Главнокомандующего. Это была высокая честь и большой праздник для наших воинов.
Взятие города Львова, разгром войск противника в "бродском котле" составили первый, основной этап участия бригады в Львовско-Сандомирской операции. На втором этапе 10-му гвардейскому Уральско-Львовскому танковому корпусу, а следовательно и нашей бригаде, предстояло внести свой вклад в выполнение боевой задачи 4-й танковой армии по разгрому Львовско-Станиславской группировки противника и последующему стремительному выходу к реке Висле, захвату плацдарма на ее западном берегу.
Получив приказ к утру 29 июля выйти в район Самбор, а к исходу дня овладеть районом Дрогобыч - Борислав, командир корпуса генерал-майор Е. Е. Белов принял решение-нашей бригаде в качестве передового отряда двигаться по маршруту: Сыгнеювка, Грудек-Ягелонский, Самбор и к вечеру 28 июля выйти в район Борислав. Бригаду усилили 357-м истребительно-противотанковым артиллерийским полком и саперной ротой.
Вечером 27 июля мы выступили по указанному маршруту. Впереди следовал 1-й танковый батальон, которым стал командовать гвардии капитан В. Г. Скринько, сменивший гвардии майора Мочалова. Скринько был ветераном батальона командовал сначала ротой, затем стал заместителем командира батальона. Он обладал спокойным характером, любил шутку, острое словечко, в самой трудной и опасной ситуации сохранял хладнокровие, сочетал высокую требовательность к подчиненным с заботой о них.
К утру 28 июля батальон вышел к Любень Вельки, по пути в районе Васювик он разгромил прикрытие противника, состоявшее из роты пехоты с двумя противотанковыми орудиями. Мост через реку Вершница оказался взорванным. Разведчики нашли брод, и к 17.00 бригада форсировала реку, вскоре достигнув Белицна Мале. Здесь боевую задачу уточнили и нам приказали наступать в направлении Дублены - Дрогобыч. Теперь впереди пошел 2-й танковый батальон. Достигнув населенного пункта Каланув, он встретил сильный артиллерийский и минометный огонь противника, который занимал оборону по рубежу реки Днестр на окраинах Самбора, Карловичи, Суперчицы, прикрывая таким образом район Дрогобыч - Борислав. 2-й танковый батальон с ходу атаковал противника в районе Карловичи, овладел северной окраиной этого населенного пункта и вышел к реке Днестр.
Комбриг гвардии полковник Н. Г. Жуков направил меня во 2-й танковый батальон для выяснения возможности форсирования реки Днестр в районе Карловичи. После того как я разыскал комбата, мы выслали разведку к берегу Днестра. В результате установили, что без овладения противоположным берегом форсировать Днестр танками нельзя. Попытка форсировать реку силами батальона автоматчиков успеха не имела. Добравшихся до противоположного берега Днестра автоматчиков противник контратакой отбросил в исходное положение.
В боях за Карловичи отличились комсорг роты автоматчиков Александр Перминов и редактор "боевого листка" Хихматулин. Они первыми ворвались в Карловичи и уничтожили 13 неприятельских солдат. Отважно действовал и комсомолец Бодяев. Он заметил на крыше дома корректировщика с радиостанцией, забрался туда и вынудил немецкого солдата вызвать огонь на себя. Бодяева ранило, а корректировщика убило.
В течение 29 и 30 июля бригада, другие части корпуса вели бои в районе Самбор, овладели северной частью города, но дальше продвинуться не смогли.
В ночь с 30 на 31 июля бригада получила приказ выйти из боя, сосредоточиться на северо-западной окраине Сусидовичи с задачей наступать в направлении Фельштын. Шифровку с приказом мы получили в час ночи. Темного времени на вывод батальонов, ведущих бой с противником, оставалось чуть больше часа. Чтобы избежать потерь в том случае, если бы пришлось выводить подразделения из боя после наступления рассвета, я бросился бегом в батальоны, и мы за полтора часа отвели их в полном составе на четыре-пять километров от переднего края.
В течение 1-4 августа наша бригада во взаимодействии с 29-й гвардейской мотострелковой бригадой овладела северо-восточной частью Фельштын. Развить наступление дальше не удалось. В трудном положении оказался 3-й танковый батальон, овладевший северо-восточной частью Фельштын. Дороги, .которые вели к батальону, находились в зоне артиллерийского и пулеметного огня противника. Снабжение батальона, особенно горячей пищей, стало проблемой. Здесь проявила отвагу и находчивость Люба Загородняя. Обладая крепким сложением и незаурядной силой, она где ползком, где на четвереньках носила на своей спине тяжелые термоса с пищей и кормила бойцов.
Отвагу, техническую смекалку проявили офицеры и солдаты технической службы по восстановлению поврежденной в сражениях боевой техники. Так, гвардии техник-лейтенант коммунист Сурганов под огнем противника, с помощью экипажей, восстановил четыре поврежденных в бою танка, за что его наградили орденом Отечественной войны I степени. На награду он ответил новыми делами. На подступах к Фельштын он заметил два подбитых танка, принадлежащих другой части. Ночью Сурганов пробрался к этим танкам и установил, что после небольшого ремонта их можно своим ходом вывести с поля боя. На следующую ночь Сурганов и группа техников-добровольцев подползли к танкам, огнем из автоматов и гранатами отбросили пехоту противника, пытавшуюся им помешать, устранили неисправность и к рассвету вывели танки в расположение нашей бригады. За этот подвиг Сурганова представили к награждению орденом Красного Знамени.
Боевое умение и храбрость показал экипаж гвардии лейтенанта Виноградова. Благодаря четким действиям стрелка из танкового оружия гвардии старшего сержанта коммуниста Масленникова и механика-водителя гвардии старшего сержанта Морина, были уничтожены два противотанковых орудия, раздавлено четыре пулеметных гнезда, огнем и гусеницами уничтожено до взвода пехоты противника.
Смертью храбрых пал на поле боя отважный пулеметчик батальона автоматчиков Виктор Марфин. Он прикрывал огнем пулемета наступление своей роты. Противник засек расположение Виктора Марфина и открыл минометный огонь. Одна из мин накрыла героя.
Командный пункт бригады размещался в монастыре неподалеку от Фельштын. Противник систематически подвергал командный пункт артиллерийскому и минометному обстрелу. Во время обстрела личный состав штаба укрывался в монастыре. Толстые стены надежно защищали от снарядов и мин. Только наша отважная радистка Таня Волкова не покидала своего поста у пульта радиостанции, обеспечивая непрерывную радиосвязь со штабом корпуса. Во многих местах кабину радиостанции пробили осколки. К счастью, Таня и радиостанция остались невредимы. Но все же и мы несли потери. 2 августа тяжело ранило помощника заместителя начальника штаба бригады по оперативной работе гвардии старшего лейтенанта М. Ф. Талашова, а телефонист, находившийся вместе с ним, погиб.
30 июля войска правого фланга 1-го Украинского фронта форсировали реку Висла в районе Сандомир и захватили большой плацдарм на ее западном берегу. Гитлеровское командование решило перебросить сюда танковые соединения со своего южного крыла и выбить наши войска с плацдарма. Командующий фронтом поставил 4-й танковой армии задачу - не допустить переброски этих вражеских соединений в район Сандомирского плацдарма, разбить и отбросить их в южном направлении в Карпаты. Во исполнение этой задачи 10-й танковый корпус должен был выйти в район Бирча Ломна, овладеть населенным пунктом Санок, не позволить противнику прорваться на северо-запад.
Наша бригада в ночь на 6 августа выступила из района северо-западнее Сусидовичи с задачей к исходу дня овладеть населенным пунктом Бирча. К середине дня передовой отряд бригады - 1-й танковый батальон - был встречен огнем с безымянных высот северо-восточнее Лещово. Командир бригады ввел в бой главные силы, и, несмотря на яростное сопротивление врага, бригада овладела этим населенным пунктом, затем Кузьмине, а к утру 7 августа вышла на подступы к Тырова-Волоска, овладела его северной окраиной. Дальнейшее продвижение приостановил сильнейший ружейно-пулеметный и артиллерийско-минометный огонь противника. В этом бою отличился пулеметчик батальона автоматчиков гвардии рядовой Янцитов. Он уничтожил 15 вражеских солдат.
В ночь с 7 на 8 августа бригада получила новую задачу. Ей приказали сдать свой участок 302-й стрелковой дивизии и наступать в составе корпуса в направлении: Писаревцы, Заршин, Новотанец все с той же целью - не допустить отхода танковых соединений врага в западном и северо-западном направлениях. Днем 8 августа бригада перешла в наступление на Писаревцы, форсировала реку Сан и вышла на территорию многострадальной дружественной нам Польши. При форсировании реки Сан отличились бойцы саперного взвода бригады, которые под огнем противника разминировали мост. При этом смертью героев погибли саперы гвардии рядовые Малышев, Максимов, Содомов и Софронов. Тяжело раненный сапер Павленко за участие в разминировании и восстановлении моста был награжден орденом Славы III степени.
Трудно передать ту радость, которую мы испытали, когда на нашем направлении изгнали с родной земли ненавистных захватчиков. Но мы понимали, как много еще нужно сделать для достижения Победы, как велика наша ответственность за выполнение освободительной миссии по отношению к братскому польскому народу. С первых дней пребывания на польской земле мы стремились на деле доказать, какие дружеские чувства питаем к трудящимся Польши, с какой ответственностью относимся к выполнению нашего интернационального долга.
Поляки тоже повсеместно проявляли дружелюбие к нашей армии. Мне запомнился такой случай. При подходе к населенному пункту нас встретил пожилой поляк и предупредил, что дальше путь заминирован, и провел нас в объезд минированного участка дороги. Я не запомнил ни фамилии этого поляка, ни населенного пункта. Случаев таких за время боевых действий на территории Польши было много. С риском для жизни помогали нам поляки бить общего врага.
Ведя упорные бои, бригада преодолела яростное сопротивление противника. К исходу 3 августа наши подразделения вышли в район Пельше, где в течение двух дней, отражая контратаки немецких частей, потеснили их в направлении Заршин. 11 августа 4-я танковая армия получила приказ командующего фронтом к 15 августа выйти на Сандомирский плацдарм. 10-й гвардейский танковый корпус сдал свои боевые участки 241-й стрелковой дивизии и сосредоточился в районе Фалокови - Строгув.
На этом и закончились боевые действия бригады в Прикарпатье. Это были трудные и кровопролитные бои. Мы потеряли многих отважных сынов Родины, славных танкистов, автоматчиков, саперов, разведчиков. Среди них гвардии старший лейтенант Чучук, гвардии лейтенант Руденко - они сгорели в танках вместе со своими заряжающими Крючковым и Горобец. Здесь погиб и похоронен гвардии старший лейтенант Абрамов, получили ранения: Джерлиганов, Москин, Мещеряков, Талашов, Якубович, Овчинников, Олейник, Глушков, Маликов, Васильев, Ефимов и другие. В местечке Чашки похоронены Кучеренко, Козинец, адъютант 1-го танкового батальона Курбан-Оразов.
С начала Львовской операции в бригаде было награждено 110 человек командиром бригады и 98 человек представлены к награждению командованием корпуса, армии и фронта.
Марш 4-й танковой армии на Сандомирский плацдарм протяженностью 400 километров осуществлялся скрытно в течение четырех ночей. Перед нашей армией, так же как перед 5-й гвардейской и 13-й общевойсковой армиями, ставилась задача - сменив 3-ю и 1-ю гвардейские танковые армии, решительными действиями сорвать попытки противника ликвидировать плацдарм, захваченный нашими войсками за Вислой.
Наша бригада двигалась впереди колонны корпуса как его передовой отряд по маршруту Ланцута, Карлювик, Гута Комаровска, Баранув и в ночь на 15 августа переправилась по понтонному мосту через Вислу. В боевых порядках бригады насчитывалось 18 танков Т-34. В этот же день вечером по тревоге мы заняли рубеж Олесница, высота 219,1 с задачей - не допустить прорыва врага в северо-восточном и восточном направлениях.
17 августа в партийных организациях батальонов и других подразделений прошли открытые партийные собрания, на которых коммунисты дали слово - не пропустить врага к Висле.
17-18 августа противник атаковал соединения 5-й гвардейской армии и кое-где сумел вклиниться в их позиции, но сильным контрударом нашего корпуса был отброшен, потеряв 150 солдат и офицеров, два танка. В боях отличились танкисты 61-й гвардейской Свердловско-Львовской танковой бригады, особенно из 2-го танкового батальона гвардии майора Никонова. В отражении атак участвовал и танк комбрига под командованием гвардии лейтенанта Савича.
19 августа 18 танков, до полка пехоты противника при поддержке артиллерии повели наступление на деревню Стшельце, которую обороняли пять танков 3-го танкового батальона под командованием гвардии майора Анкудинова. Наши танки были хорошо укрыты и замаскированы. "Ни шагу назад, без команды огня не открывать", - скомандовал комбат. Наступило томительное ожидание. Только тогда, когда головной танк врага приблизился на расстояние 120-130 метров, комбат подал команду: "Огонь!" Загрохотали пушки танков гвардии младших лейтенантов Мирошникова, Павельева, лейтенантов Горшкова, Олейникова. Один за другим вспыхивали вражеские танки, а уцелевшие начали пятиться назад. Но гитлеровские пехотинцы во весь рост приближались к деревне. Комбат приказал перенести огонь на пехоту. Длинные очереди танковых пулеметов стали косить врага. Группе автоматчиков противника удалось проникнуть в деревню и засесть в домах. Наши танкисты стали крушить дома и хоронить под их обломками противника. Танки врага и его артиллерия открыли огонь. Поврежден танк комсорга роты гвардии лейтенанта Олейникова, сам он ранен, убит стреляющий гвардии сержант Рожин. "Выйти из боя", - приказал комбат механику-водителю гвардии старшему сержанту Тимошенко. Танк, прячась за домами, вышел из села, взяв на броню убитых танкистов. Этот экипаж уничтожил до сорока солдат противника, сжег танк "пантера" и прикрыл собой танк командира батальона. Встретив танк на выходе из боя, командарм генерал Д. Д. Лелюшенко тут же наградил орденами оставшихся в живых членов экипажа.
Между тем бой продолжался. Героически сражался экипаж танка гвардии лейтенанта Горшкова. Прямым выстрелом с дистанции 20 метров он сжег танк противника. На его машину обрушился огонь нескольких танков. Машина получила прямое попадание, от второго остановилась и загорелась. Командир танка погиб. За 20 минут до этого боя он послал заместителю командира батальона по политической части следующее письмо: "Гвардии майору Константинову. Тов. гвардии майор! Если я в смертельном бою с фашистами погибну, но не отступлю ни на шаг, прошу считать меня коммунистом. Кандидат в члены ВКП(б) гв. лейтенант Горшков".
Весь период боя я поддерживал радиосвязь с гвардии майором Анкудиновым. Когда в строю осталось три танка, он запросил помощь. Но мы ее дать не могли все подразделения бригады вели напряженные бои. Просьбу Анкудинова доложил находившемуся на наблюдательном пункте бригады командарму генералу Д. Д. Лелюшенко. "Передайте Анкудинову, - сказал командующий, - что он награжден орденом Красного Знамени, а все участники боя награждаются орденами по его представлению. Помощь ему. окажем, а сейчас нужно держаться и врага не пропускать".
Слова командующего вдохнули в танкистов новый прилив сил. Они жгли танки врага, горели сами, но не отступали. Вражеский снаряд пробил танк комбата. Командир танка член партии гвардии лейтенант Дмитриев, дважды раненный в этом бою, не оставил танк и, маневрируя между домами, продолжал сражаться. Он сжег танк противника, уничтожил бронетранспортер. Когда танк загорелся и его охватило пламя, экипаж оставил боевую машину, снял танковый пулемет и продолжал бой в пешем строю.
Под стать комбату действовал и его заместитель по политической части гвардии капитан Сила, находившийся непрерывно в боевых порядках батальона. 14 часов непрерывного боя выдержали танкисты. С наступлением темноты в Стшельце вступили наши стрелковые част" с артиллерией. Противник отступил.
Все участники боя за Стшельце проявили невиданную стойкость и героизм. Пять наших танковых экипажей противостояли почти двум десяткам танков противника более полка пехоты, выстояли, несмотря на мощный огонь артиллерии, которому непрерывно подвергались весь период боя. В этом бою вновь отличилась-санинструктор батальона Анна Кванскова. Она вынесла из-под огня 12 раненых танкистов. За что удостоена ордена Славы III степени. С автоматом и гранатой отважно сражался старший адъютант батальона гвардии старший лейтенант Владимир Ковылов. Такую же стойкость, как танкисты 3-го батальона, проявили танкисты 1 и 2-го танковых батальонов, бойцы батальона автоматчиков.
Враг понес большой урон. Только в бою за Стшельце он потерял шесть танков и штурмовых орудий, три бронетранспортера, более 250 солдат и офицеров.
В конце августа противник нанес удар из района западнее Опатув. В то время как 6-й гвардейский мехкорпус и другие части 4-й танковой армии отражали этот удар, 10-й гвардейский Уральско-Львовский танковый корпус отбивал атаки противника в направлении Иваниска. Наша бригада прочно удерживала рубеж: Топорув, Господский Двор севернее Уязд, северо-восточные скаты высоты 288,8. Большую помощь нам оказывала авиация, наносившая мощные удары по атакующим танкам противника. Как правило, до переднего края нашей обороны доходила примерно половина вражеских боевых машин, а нередко советские штурмовики вовсе срывали атаку неприятельских танков. Большую роль в стабильности нашей обороны играла танковая засада от 1-го танкового батальона в составе трех танков, размещавшаяся в фольварке в километре северо-восточнее Иваниска. Все попытки противника уничтожить наши замаскированные танки ни к чему не привели, и он вынужден был прекратить бесплодные атаки.
Наша разведка с наблюдательного пункта установила, что в трех километрах северо-восточнее Иваниска сосредоточено около 30 танков в окопах. Их видел и командующий армией генерал Д. Д. Лелюшенко. У него возникло подозрение, что это не танки, а их макеты. Он дал задание бригаде проверить его предположение. Для выполнения этого задания выделил группу разведчиков во главе с гвардии старшим сержантом Денисовым.
Денисов выполнил задание отлично. С помощью оптических приборов он предварительно тщательно изучил расположение огневых средств, наблюдательных пунктов и ходов сообщения на переднем крае противника. В одну из ночей разведчики приступили к выполнению задания. Ночь оказалась лунной, и это затрудняло разведку. Пришлось через всю нейтральную полосу и оборону противника ползти на животе. К рассвету разведчики благополучно вернулись и подтвердили предположение командарма о том, что в окопах не танки, а их макеты.
До 12 сентября бригада находилась на указанном рубеже, поддерживая действия 71-й стрелковой дивизии. Противник вел себя в основном спокойно, и чувствовалось, что он исчерпал свои возможности и перешел к обороне. На этом Львовско-Сандомирская операция, по существу, завершилась.
В ночь на 13 сентября нашу бригаду, как и другие части 10-го танкового корпуса, вывели в район, находившийся на небольшом удалении от переднего края, в лесу восточнее Гризикамень.
От Вислы до Одера
Все войска нашего фронта готовились к завершающим операциям 1945 года, как большому, самому ответственному испытанию. Такая же тщательная подготовка развернулась и в нашей бригаде, во всех частях 10-го танкового корпуса. Можно сказать, что никогда еще бригада так основательно не укомплектовывалась боевой техникой и вооружением, как в преддверии предстоящей операции. Танковые батальоны получили новые танки Т-34 с 85-миллиметровой пушкой, вместо 76-миллиметровой, с которой трудно было вступать в единоборство с "тиграми".
Бригаду доукомплектовали личным составом до штатной численности. Вернулись из госпиталей ветераны бригады.
Для передачи нашего боевого опыта новичкам и сколачивания подразделений интенсивно проводились учения в обстановке, максимально приближенной к боевой. На одном из них, проводившемся с боевой стрельбой во взаимодействии с 29-й гвардейской мотострелковой бригадой, присутствовал командующий фронтом Маршал Советского Союза И. С. Конев, он дал действиям наших бойцов и командиров высокую оценку. Как и раньше, часто приезжал в бригаду командарм генерал Д. Д. Лелюшенко и всякий раз брал на выдержку один из батальонов и проводил с ним учения по самой строгой программе.
Командиры и политработники старались сделать все возможное для того, чтобы лучше устроить быт воинов, создать максимально благоприятные условия для их отдыха после напряженных боев. В каждом взводе находились свои умельцы, проявлявшие немало выдумки и изобретательства в оборудовании и утеплении землянок, они сооружали такие печурки и светильники, которые меньше коптили. В землянках, куда протекала вода,, бойцы мастерили дренажи под лежанками. В батальонах работали свои бани. Хватало забот и самодеятельным парикмахерам. Своевременно, точно по распорядку дня, бойцы отправлялись к походным кухням за завтраком, обедом и ужином, что не всегда получалось в период, боев, когда кухни отставали от стремительно двигавшихся танков и нередко приходилось довольствоваться сухим пайком. Вечером или после ночных занятий любой воин мог удобно устроиться на своем лежаке и спокойно выспаться.
В бригаде под руководством начальника политотдела гвардии подполковника И. И. Скопа и при активном участии замполитов батальонов гвардии капитана Брехова, гвардии майора Константинова, гвардии капитана Сила и гвардии майора Татарченко ключом била партийно-политическая работа. В каждой роте обновлялись поредевшие в ходе боев партийные и комсомольские организации, которые возглавили опытные и авторитетные воины. Состоялись семинары парторгов, комсоргов, агитаторов, редакторов "боевых листков". Командиры, политработники, партийный и комсомольский актив, агитаторы регулярно знакомили воинов с жизнью нашей страны, обстановкой на фронтах, разъясняли политическое значение борьбы за освобождение Польши. В батальонах выпускались газеты. Особенной популярностью-пользовалась газета "Автоматчик", ее редактировал комсорг батальона автоматчиков гвардии старший сержант Вадим Очеретин.
В составе офицеров штаба бригады не произошла значительных изменений, и это облегчало мою деятельность как начальника штаба, поскольку я опирался на устоявшийся, обогащенный опытом предшествующих боев коллектив.
Новый 1945 год воины бригады встретили с душевным подъемом и верой в скорую победу. К этому времени фактически закончилась подготовка к предстоящим боям. В штабе бригады мы уже располагали информацией об основных задачах намеченного наступления войск 1-го Украинского фронта. В Висло-Одерской операции войска фронта должны были нанести мощный удар с Сандомирского плацдарма с целью во взаимодействии с 1-м Белорусским фронтом разгромить кельце-радомскую группировку противника, освободить южную часть Польши, выйти на реку Одер и захватить плацдарм на его левом берегу. Сложность этой крупномасштабной задачи усугублялась тем, что немецко-фашистское командование, придавая большое значение обороне на сандомирско-силезском направлении, открывавшем путь к центральным районам Германии, подготовило здесь семь оборонительных рубежей общей глубиной до 500 километров. Большая их часть проходила по берегам рек Нида, Пилица, Варта, Одер, которые и без того трудно преодолеть.
В начале января руководящий состав бригады участвовал в группе командира корпуса в рекогносцировке маршрута выдвижения бригады к переднему краю обороны противника, его переднего края и просматриваемой глубины обороны. Перед выездом на рекогносцировку мы переоделись в солдатскую форму. Рекогносцировка проходила под руководством нового командира корпуса гвардии полковника Н. Д. Чупрова. Генерал-майор Е. Е. Белов еще в октябре 1944 года вернулся на должность заместителя командующего 4-й танковой армии. В связи с тем что нам предписывалось следовать за 6-й гвардейской стрелковой дивизией, я обменялся сигналами взаимодействия с начальником штаба этой дивизии, участвовавшим в рекогносцировке.
10 января бригада получила задачу - с началом наступления следовать в голове главных сил корпуса за его передовым отрядом - 63-й гвардейской танковой бригадой в готовности развить успех передового отряда и в первый день операции овладеть узлом шоссейных дорог Хенцины. В этот же день в подразделениях бригады прошли митинги, собрания личного состава, на которых обсуждались задачи бойцов и командиров в выполнении боевого приказа.
В ночь на 11 января бригада построилась в батальонные колонны в следующем порядке: 1-й танковый батальон, штаб бригады, 2-й и 3-й танковые батальоны, артбатарея и минометная рота батальона автоматчиков. 1-я и 2-я мотострелковые роты и рота автоматчиков следовали десантом на броне танков. Учитывая холодное время, мы на свой штабной "додж" поставили будку, чтобы облегчить работу офицеров оперативной группы штаба, которая всегда находилась в боевых порядках бригады. В исходный район для ввода в прорыв бригада прибыла глубокой ночью 12 января. Впереди нас находились огневые позиции артиллерии, которая привлекалась для артиллерийской подготовки и обеспечения ввода в прорыв нашей армии. Я впервые имел возможность видеть реально, что значит создавать артиллерийскую плотность в 150-260 стволов на один километр фронта. Орудия буквально стояли длинными шеренгами с интервалами в несколько десятков метров друг от друга.
12 января в 10.00 началась артиллерийская подготовка. Хотя мы находились довольно далеко от огневых позиций, мощный рев орудий, содрогающаяся земля производили ни с чем не сравнимое впечатление всесокрушающей силы "бога войны", как называли тогда артиллерию. Об эффективности нашего артиллерийского огня говорит и тот факт, что многие обезумевшие от страха солдаты и офицеры противника пришли в себя лишь в плену.
Вскоре после полудня наши стрелковые части овладели первой и второй позициями обороны противника, 0 в 14.00 последовал сигнал на ввод в прорыв главных сил 10-го танкового корпуса. За несколько минут до начала наступления к штабному "доджу" подошел комбриг гвардии полковник Н. Г. Жуков и сказал мне: "Василий Иванович, я что-то плохо себя чувствую, знобит, и поэтому прошу Вас ведите колонну на "виллисе", а я поеду в штабном автобусе". Это был мой последний разговор с комбригом. С офицером связи я пошел в голову колонны 1-го танкового батальона, где стояла машина комбрига с его бесстрашным водителем гвардии сержантом Ваней Поплавским. Командира 1-го танкового батальона гвардии капитана В. Г. Скринько я предупредил, чтобы он с батальоном неотступно следовал за "виллисом".
До переднего края обороны мы шли в светлое время. Справа и слева от укатанной гусеницами дороги стояли указки с надписью "мины". Впереди нас подорвался танк на мине. Все обходили его справа. На повороте хорошо виден боевой порядок идущей впереди нас 63-й гвардейской танковой бригады, а сзади только колонна 1-го танкового батальона нашей бригады. Остальные подразделения не просматривались, но беспокойства за них у меня не было, так как даже в наступающих сумерках оторваться от головного батальона они не могли. В 18.00 стало совсем темно, скорость движения уменьшилась, танки двигались без света, ориентируясь на фонари стоп-сигналов, чтобы не отстать или не наехать на движущийся впереди танк.
Около полуночи впереди послышались частые выстрелы танковых пушек, глухая трель пулеметов и дробь автоматов. Колонна 63-й гвардейской танковой бригады остановилась. Приказав комбату Скринько стоять на месте, я проехал в голову колонны, где увидел командира 63-й бригады гвардии полковника М. Г. Фомичева.
Он наблюдал, как ведет бой его головной батальон, которым командовал гвардии капитан М. Ф. Коротаев. Я спросил у комбрига, нужна ли какая-либо помощь от нашей бригады. Он ответил, что с небольшими силами противника расправится один Коротаев.
В это время подъехал командир корпуса гвардии полковник Н. Д. Чупров. М. Г. Фомичев доложил ему обстановку, а я представился. "Где ваш комбриг?" спросил Н. Д. Чупров. Я доложил, что он следует за 1-м танковым батальоном. "Вызовите его ко мне", - приказал комкор. Посланный мною офицер связи вскоре вернулся и доложил мне, что за колонной 1-го танкового батальона он никого не обнаружил. Об этом я в свою очередь доложил командиру корпуса. Он приказал мне следовать вместе с 1-м танковым батальоном за штабом корпуса и одновременно принять меры для поиска основных сил бригады.
Примерно в 4 часа ночи на штаб корпуса вышла группа танков противника и открыла огонь. По приказу командира корпуса 1-й танковый батальон отразил атаку вражеских танков, после чего мы проследовали за штабом корпуса в деревню Петраковцы. В течение ночи мы с гвардии капитаном Скринько пытались связаться по радио с бригадой, но безрезультатно.
Утром 13 января мы перехватили радиограмму, в которой сообщалось, что бригада ведет в населенном пункте Лисув тяжелый бой с превосходящими танковыми силами противника. Я доложил об этом командиру корпуса и попросил разрешения выступить с 1-м танковым батальоном на помощь бригаде, но получил отказ. В середине дня прибыл начальник химической службы бригады гвардии капитан А. Я. Климович с запиской гвардии подполковника И. И. Скопа. Наш замполит сообщал, что комбриг гвардии полковник Н. Г. Жуков погиб, и просил немедленно прибыть в бригаду. Я доложил содержание записки командиру корпуса. Обеспокоенный этим, гвардии полковник Н. Д. Чупров разрешил мне отправиться в бригаду, но оставил 1-й танковый батальон в своем подчинении в качестве боевого прикрытия штаба корпуса. В сопровождении гвардии капитана Климовича и двух разведчиков я отбыл в Лисув.
В деревне Лисув перед нами предстало печальное зрелище. На месте бывших домов и надворных построек дымились пожарища. Повсюду виднелись обгоревшие остовы танков. Единственный уцелевший дом служил и медицинским, и командным пунктом бригады. Поздоровавшись с гвардии подполковником И. И. Скопом, офицерами штаба, я вступил в командование бригадой.
Выслав разведчиков на поиск тела погибшего гвардии полковника Н. Г. Жукова, заслушал доклады командиров танковых батальонов гвардии майоров Никонова и Анкудинова, командира батальона автоматчиков гвардии майора Бендрикова о состоянии их подразделений. В танковых батальонах сгорело 11 танков, столько же получили серьезные повреждения. На поле боя стояли остовы 35 сгоревших и полуразбитых танков противника. Еще больше разбитой техники немцы успели эвакуировать.
По рассказу И. И. Скопа, докладам комбатов и офицеров штаба, события в бригаде после того, как она потеряла из виду 1-й танковый батальон, развивались следующим образом. Комбриг гвардии полковник Н. Г. Жуков, убедившись, что идущая впереди машина, которую вел заместитель начальника штаба бригады гвардии майор Долгополое, отстала от 1-го танкового батальона, взял управление в свои руки. Вперед, в направлении Лисув, он выслал разведку во главе с командиром танкового взвода гвардии лейтенантом М. В. Побединским. Двигаясь ночью без света, Побединский заметил подходящую с запада колонну фашистских танков. Укрывшись в хуторе, близ дороги, разведчики насчитали до 70 танков, о чем доложили по радио комбригу. Находившийся в боевых порядках 2-го танкового батальона гвардии полковник Н. Г. Жуков приказал пропустить немецкие танки.
Достигнув на рассвете деревни Лисув и дойдя до ее центра, разведка почти вплотную подошла к колонне немецких автомашин с артиллерийскими орудиями на прицепе. Около костров на обочине грелись, как ни в чем не бывало, солдаты, принявшие, очевидно, танки Побединского за свои. По приказу следовавшего на танке Побединского гвардии капитана В. А. Маркова взвод открыл огонь из пушек и пулеметов, рассеял гитлеровцев, многих из них взяли в плен, в том числе командира артиллерийского полка 17-й танковой дивизии.
Из доклада гвардии лейтенанта Побединского, показаний пленных гвардии полковнику Н. Г. Жукову стало ясно, что вот-вот на Лисув обрушится удар главных сил 17-й танковой дивизии противника. Он поставил задачу подразделениям на отражение атаки врага. На ключевых позициях у костела и кладбища заняла оборону рота гвардии капитана Маркова.
Не прошло и часа, как немцы открыли ураганный артиллерийско-минометный огонь и на подходе к деревне показались фашистские танки. В деревне начались пожары, заметались женщины, дети. Учитывая, что через 10-15 минут деревня станет ареной ожесточенной танковой схватки, командир 3-го танкового батальона гвардии майор Анкудинов поручил комсоргу батальона гвардии сержанту Рыжову и механику-водителю своего танка гвардии сержанту Музыченко как можно скорее отвести жителей деревни в безопасное место. Большинство жителей послушно последовали за Рыжовым и Музыченко. Выполнив приказ комбата, танкисты заняли свои места в танке.
В это время фашистские танки вошли в деревню и главный удар обрушили на позиции 2-го танкового батальона гвардии майора Никонова, прежде всего на роту Маркова. На танки гвардии лейтенантов Побединского, Кузнецова, Абузгалиева, Маринина шли 17 "тигров". Марков доложил обстановку гвардии полковнику Н. Г. Жукову. "Из Лисува ни шагу!" - приказал комбриг.
Расставив танки с таким расчетом, чтобы нанести наибольший урон фашистам и одновременно постараться сберечь свою технику и людей, Марков приказал подпускать вражеские машины как можно ближе и потом бить их наверняка по уязвимым местам. Когда до танков противника оставалось 150 метров, он скомандовал открыть огонь. Четыре "тигра", метко пораженные экипажами гвардии младшего лейтенанта Лабуза, гвардии лейтенантов Абузгалиева и Побединского, задымились и вышли из строя. Ведя огонь по немецким танкам, Марков и его боевые, не знающие страха танкисты подбили еще несколько машин, удержали занимаемую позицию. Особенно отличились танковый снайпер Тихон Агафонов из экипажа Побединского, заряжающий 18-летний Володя Анфалов из экипажа Трофимова. Оставив на кладбище и около костела 13 сожженных "тигров" и "пантер", противник попятился назад.
Смело разила врага и танковая рота гвардии старшего лейтенанта М. Н. Вертилецкого. Она уничтожила 10 танков. Командира роты тяжело ранило, он потерял глаз, но продолжал оставаться в строю до конца боя.
Исключительную отвагу и бесстрашие проявил комбриг гвардии полковник Н. Г. Жуков. Он лично уничтожил семь вражеских машин. Его трагическая гибель болью отозвалась в сердцах воинов бригады, любивших своего командира за мужество, справедливую требовательность, заботливое отношение к подчиненным. Вместе с командирами батальонов и штабными офицерами я тяжело переживал потерю нашего руководителя и боевого товарища, у которого мы многому научились. Его умелое и расчетливое руководство боем, прежде всего искусное использование маневра, скоростей, сочетание танковых засад с действиями ударной группы, постоянная забота о непрерывной разведке, взаимодействии танков с мотопехотой и артиллерией и особенно стремление нанести как можно больший ущерб противнику и максимально сохранить силы бригады, - все это обогатило нас бесценным боевым опытом, который мы стремились в дальнейшем всячески умножать.
Уже на первом этапе боя за Лисув бригада добилась успеха, но и понесла немалые потери. Болванкой, пробившей башню танка, был убит гвардии лейтенант Маринин, тяжело ранен его заряжающий, прямым попаданием снаряда убиты перебегавшие пустырь начальник связи 2-го танкового батальона гвардии старший лейтенант Г. Нерославский, адъютант штаба батальона гвардии лейтенант В. Чекиров. Тяжело раненный гвардии лейтенант Торопчин умер на руках гвардии лейтенанта Лебединского.
После короткой передышки бой возобновился с новой силой. Об этом, последнем, этапе ожесточенной борьбы рассказал Михаил Побединский в своих взволнованных воспоминаниях. Вот отрывок из них:
" - Внимание, танки! - опять кричат наблюдатели.
"Тигры" и "пантеры" движутся осторожно, медленно поводя длинными стволами по сторонам, делая частые остановки и изрыгая из жерл пламя. За ними ползут бронетранспортеры, ведя огонь из крупнокалиберных пулеметов и малокалиберных пушек. Над нами - зеленые я желтые струи трассирующих пуль. Разрывные пули ударяются о заборы и стены домов с трескучим хлопком, и тогда мерещится, что кто-то, зайдя с тыла, обстреливает тебя с коротких дистанций.
Расстояние до нас - метров 600, и оно неумолимо быстро сокращается. Стреляющие будто оцепенели у прицелов. Заряжающие с распаленными лицами едва успевают открывать затворы пушек, посылать в казенную часть стволов длинные и тяжелые латунные цилиндры снарядов. Лязгают клинья затворов. Стонут орудия... Часто приходится менять позиции, отходить от горящих построек. Выхожу, показываю механику Жоре Уханову, куда лучше податься со двора, и вижу мчащуюся на меня "пантеру". Впрыгиваю в люк. Агафонов сидит на своем стульчике за прицелом, свесив руки и голову, - он угорел, его душит рвота. Сталкиваю его со стульчика на днище башни, сажусь к прицелу, но едва устанавливаю перекрестие из двух смещающихся линий, как "пантера" проносится мимо. Поворачиваю башню влево. В прицеле вижу ныряющий, круто обрубленный зад "пантеры". Она мчится по могильным холмикам кладбища, сокрушая кресты, надгробья, ограды могил. Еще немного, и она скроется из поля зрения. В перекрестие попадает ее подпрыгивающий черно-белый крест. Нажимаю педаль ножного спуска, и "пантера", клюнув стволом в могильный холмик, окутывается дымом.
Тут же, как бы на смену "пантере", появляется "тигр". Он идет напролом, оторвавшись от следующих за ним машин. Последним подкалиберным снарядом Саша Кузнецов метко поразил нахала.
...Атаки, атаки. Мы потеряли им счет. Во время одной из них фашистская болванка угодила в "тридцатьчетверку" комбрига, прямо в боекомплект. До нас донесся как будто сдвоенный взрыв. На глазах гвардейцев погиб наш любимый командир полковник Жуков.
На правом фланге произошло замешательство среди танкистов другого батальона нашей бригады, у некоторых сдали нервы, и немцы получили возможность еще с одной стороны, на этот раз с тыла, наступать на группу Владимира Маркова. Все машины, которые у него остались, он собрал к кладбищу и сказал нам просто и честно: "Возможно, живыми мы отсюда не выйдем, попрощаемся". Он расцеловался со мной, с Кузнецовым, Абузгалиевым, с каждым из танкистов. Мы решили погибнуть, но не отдавать Лисув гитлеровцам.
И не отдали! Отбили двенадцать страшных танковых атак, поджигая "тигры" и "пантеры".
...Пошатываясь, сходились в круг. На рубчатый автомобильный скат присел Володя Марков. Бледный, с запекшейся на лице кровью, в прорванном, прожженном в нескольких местах комбинезоне, он выглядел измотанным до предела, а глаза меж тем светились лаской к нам, гордостью за своих танкистов.
...Из ограды костела вышел сереброголовый ксендз Ян Банах. Он, оказалось, наблюдал из костела, как мы бились с рассвета до темноты с танками немцев. Ксендз вошел в наш молчаливый круг, бережно обнял перевязанную окровавленную голову Толи Борзенкова и прошептал, как молитву: "Вшистко видзев... вшистко..."
Много видел на своем веку старый ксендз, но и предполагать не мог, что есть на свете такие люди, как советские танкисты".
Да, такими танкистами, такими верными защитниками Родины, как Владимир Александрович Марков, Михаил Васильевич Побединский и их боевые друзья из 2-го танкового батальона, по праву гордилась Свердловско-Львовская танковая бригада. Ветеран бригады доброволец Валентин Чесноков сказал: "Воюю с 1941 года, провел 46 танковых боев, но в таком, как сегодня, не доводилось участвовать ни разу".
После этого знаменательного боя в нашей бригаде появились первые полные кавалеры ордена Славы. Это свердловские добровольцы танкисты-пулеметчики Александр Демидович Катаев и Евгений Парфенович Самодуров, на боевом счету которых четыре уничтоженных танка, пять бронетранспортеров и до роты пехоты противника.
Боевые действия бригады и в целом 10-го гвардейского танкового корпуса по достоинству оценил командующий 4-й танковой армией генерал Д. Д. Лелюшенко.
Он отмечал, что в районе Лисува "неприятелю было нанесено крупное поражение, более 180 танков, принадлежавших 16-й и 17-й танковым дивизиям, пылало на поле боя... Особую доблесть в ночном бою показала наша 61-я гвардейская Свердловская танковая бригада под командованием полковника Н. Г. Жукова, главным образом 2-й батальон майора В. Н. Никонова"{3}.
В связи с тем что обстановка складывалась в нашу пользу, командующий фронтом Маршал Советского Союза И. С. Конев приказал, не теряя времени, повернуть находившуюся в движении 4-ю танковую армию, двинув ее в обход Кельце с юго-запада с тем, чтобы не допустить подхода новых резервов неприятеля в этот район. Для полной готовности к выполнению новой боевой задачи мы нуждались хотя бы в сутках отдыха, чтобы восстановить силы. Я обратился к командиру корпуса с просьбой предоставить нам это время, а также вернуть в состав бригады 1-й танковый батальон. Эту просьбу он удовлетворил. К исходу дня 13 января 1-й танковый батальон прибыл в наше расположение. Всю ночь на 14 января ремонтники трудились вместе с экипажами подбитых и неисправных танков над восстановлением боевой техники и к утру 14 января успешно завершили работу. В том, что мы снова имели более 50 боеспособных танков, была большая заслуга начальника технической службы гвардии подполковника Е. Н. Ширяева. "Борода", как уважительно называли его в бригаде, обладая незаурядными инженерными и организаторскими способностями, проявил изобретательность и настойчивость при выполнении этого задания. Он не смыкал глаз до тех пор, пока все поврежденные боевые машины снова стали в строй.
В середине дня бригада получила задачу - выйти в район Пекошув - Промник и перерезать пути отхода противника из Кельце в северо-западном направлении. Перед выступлением на выполнение этой задачи мы отдали последние воинские почести останкам погибшего комбрига Н. Г. Жукова и отправили гроб с его телом для захоронения во Львов, где его прах покоится и поныне на холме Славы. Остальных погибших танкистов похоронили с соблюдением траурного ритуала в Лисуве.
При выдвижении в район Пекошув - Промник я следовал в голове главных сил, имея впереди разведку и боевое охранение. Примером для меня было поведение в ряде предыдущих боев генерала Е. Е. Белова, предпочитавшего находиться непосредственно в боевых порядках, чтобы из первых рук получать информацию об изменениях в обстановке и оперативно руководить боем. Так же действовал всегда и покойный комбриг Н. Г. Жуков.
Разведку возглавлял герой боя в Лисуве гвардии лейтенант М. В. Побединский. Обнаружив впереди по маршруту движения бригады скопление вражеских танков, он стал уточнять их расположение на местности и, пренебрегая опасностью, высунул голову из броневого люка. Прогремела очередь крупнокалиберного пулемета, и отважный командир упал в танк с окровавленной головой. Ранение оказалось тяжелым, и, чтобы спасти жизнь героя, мы отправили его на бронетранспортере в госпиталь. Провожая в тыл потерявшего сознание Побединского, все мы горевали, что вышел из строя настоящий человек, доблестный солдат, которого в бригаде искренне любили за боевую удаль, веселый характер. К счастью, благодаря искусству врачей и собственной выдержке, Миша Побединский выжил, сохранив на всю жизнь привязанность к родному боевому коллективу.
К исходу дня мы сравнительно легко овладели Пекошувом, а в Промнике противник оказывал упорное сопротивление нашему 2-му танковому батальону, усиленному ротой автоматчиков. Здесь дело доходило до рукопашных схваток, но все же городок мы взяли и тем самым перекрыли пути отхода в северо-западном направлении кельценской группировки противника. В бою за Промник ранило одного из храбрейших офицеров бригады Владимира Маркова. Мы потеряли смелого разведчика, добровольца гвардии сержанта Фолина.
Утром 15 января в расположение бригады прибыл заместитель командира корпуса гвардии полковник П. Д. Белов, которого в отличие от генерала Е. Е. Белова называли в корпусе "маленький Белов". За честность, порядочность, доброжелательное отношение к солдатам и офицерам все мы его любили. Доложив ему о состоянии бригады и обстановке на занимаемом ею участке, одновременно сказал, что ездить на беззащитном "виллисе" опасно - на каждом шагу можно столкнуться с группой противника, прорывающегося из окружения. На это он в шутку ответил, что знает, где противник есть, я где его нет. Идя по расположению 3-го танкового батальона, я ему докладывал, где выставлено охранение, как организовано наблюдение, и вдруг вижу, что в нашем направлении движется самоходная артиллерийская установка противника, очень похожая на нашу САУ-76. Видимо, поэтому ее и пропустили танкисты 3-го батальона. Шла она спокойно, беспечно, с открытыми люками. Я бросился к телефону и предупредил комбата 1-го танкового батальона, что в его направлении движется самоходка противника. Достигнув центра населенного пункта, экипаж самоходки понял, где находится, закрыл люки и увеличил скорость. На выходе из населенного пункта самоходку уничтожили танкисты 1-го танкового батальона. Гвардии полковник Белов поздравил меня с "блистательной победой" и заторопился в 62-ю гвардейскую танковую бригаду.
Из этого происшествия я сделал серьезные выводы. Во-первых, потребовал от командиров постоянно и в любой обстановке сохранять высокую бдительность. Во-вторых, впредь в каждом батальоне при боевых действиях и на маршах в оперативной глубине, а также в местах временного отдыха выделять небольшие группы бойцов, главным образом разведчиков, на которые возлагалась задача вести наблюдение, следить за точным движением по заданному маршруту и выходом в заданный район. Одним из самых опытных и надежных проводников, на которого можно было положиться в сложнейших условиях, являлся разведчик гвардии рядовой И. П. Чепурышкин.
В середине дня 15 января в нашем направлении по шоссе, грунтовым дорогам и бездорожью стали появляться большие колонны противника. Это окруженная кельценская группировка пыталась пробиться на северо-запад. Заговорили наши танковые пушки, их огонь уничтожил несколько самоходных артиллерийских установок, бронетранспортеров и колесных машин противника. Бросая технику, немецкие подразделения пытались прорваться из окружения, минуя дороги. Для их преследования и уничтожения выделялось несколько танковых взводов 1-го и 3-го батальонов. Все попытки противника пробиться через Промник и Пекошув были отражены. Таким образом, бригада приняла активное участие в окружении и разгроме кельценской группировки противника. А основной вклад в овладение городом Кельце внесла 62-я гвардейская Пермская танковая бригада, она получила наименование Келецкой.
Выполняя приказ командира корпуса, бригада продолжала наступление в направлении Коньске, Пиотркув. В районе Коньске мы рассеяли разрозненные группы противника. Здесь отличился доброволец с Уралмаша разведчик гвардии сержант И. В. Соболев, уничтоживший трех гитлеровцев, захвативший в плен офицера с ценными документами. Отважный воин стал еще одним полным кавалером ордена Славы.
Бригада с ходу преодолела реку Пилица. На ее западном берегу противник подготовил оборонительный рубеж, но не успел занять его. После разгрома радомско-кельценской группировки врага наши танкисты почти беспрепятственно хозяйничали в его оперативном тылу. Когда наша бригада подошла к Пиотркуву, немецкие части были уже выбиты из города объединенными усилиями 10-го танкового и 6-го механизированного гвардейских корпусов. За участие в освобождении Пиотркува (Петрокова) 63-й гвардейской Челябинской танковой бригаде было присвоено наименование Петроковской.
В районе Пиотркува в бригаде произошло неприятное происшествие. Из-за халатности подвыпившего нового командира 2-го танкового батальона капитана Намеднева, сменившего за три дня перед этим назначенного с повышением гвардии майора Никонова, батальон, с которым следовал и командирский танк гвардии лейтенанта Савича, сбился с маршрута бригады. В то время как бригада продолжала наступление в направлении на Белхатув, начальник разведки гвардии майор Н. С. Рязанцев отправился по моему заданию на розыск батальона. Только на следующий день мы получили радиограмму Рязанцева, что 2-й батальон и танк Савича обнаружены на подступах к Лодзи, куда они из-за непростительной ошибки комбата проследовали вместе с частями 6-го гвардейского мехкорпуса. После возвращения 2-го танкового батальона капитана Намеднева отстранили от должности комбата и направили в распоряжение штаба 4-й танковой армии.
Между тем бригада, выполняя приказ командарма генерала Д. Д. Лелюшенко, продолжала развивать успех, вышла на рубеж Шерцува. К концу дня 19 января бригада получила задачу - на следующий день захватить мост через реку Варта и город Бурзенин, обеспечив переправу главных сил корпуса через Варту. Выполнение поставленной задачи требовало немедленных действий, но они сковывались недостатком горючего. Выход нашли - заправили горючим танки 1-го батальона, слив его из баков остальных танков. Первый танковый батальон, усиленный батальоном автоматчиков, отделением разведчиков и саперов, составил передовой отряд бригады под командованием гвардии капитана В. Г. Скринько. На него возлагалась задача захватить мост и удерживать его до подхода главных сил бригады.
Во главе передового отряда двигался взвод гвардии младшего лейтенанта Н. Л. Юдина с приданными автоматчиками и саперами. Перед рассветом 20 января Юдин отклонился на два-три километра от заданного маршрута - вместо северо-запада он пошел на запад и противника перед собой не обнаружил. Получив донесение от Юдина, капитан Скринько продолжал спокойно вести батальон, находясь в голове колонны. На рассвете у деревни Видава батальон обстреляла вражеская артиллерия из района Бурзенина. Это озадачило комбата, и он вновь запросил Юдина об обстановке и приказал уточнить, где находится разведка. Сориентировавшись на местности, Юдин понял, что отклонился от маршрута, и повернул взвод строго на север - танки пошли по правому берегу Варты на Бурзенин.
Узнав об этом, Скринько приказал закрыть люки танков и двигаться на повышенной скорости в направлении Бурзенин. Видимо, противник сосредоточил все свое внимание на ядре батальона, которое оказалось в двух километрах восточнее Бурзенина, и не заметил подхода взвода разведки с юга. Естественно, внезапное появление танков Юдина перед мостом вызвало растерянность у немецких солдат, охранявших мост. Минута, может быть, несколько мгновений паники врага - и этого хватило для быстрых действий решительного командира. Три танка на большой скорости ринулись на мост, открыв огонь по группе немцев, которая спешила к мосту.
Саперы во главе с рядовым С. П. Лабужским соскочили с первого танка и, увидев, что на каждой опоре моста подвешены огромные ящики с взрывчаткой, бросились вперед и моментально перерезали провода, идущие к зарядам. Тем самым удалось предотвратить взрыв моста.
В это время взвод Юдина при помощи десанта разведчиков, возглавляемых гвардии старшим сержантом А. Миляевым, быстро расправился с пушками противника на западном берегу Варты, подавив их огнем своих танков, и стал продвигаться на западную окраину Бурзенина.
Юдин радировал комбату, что захватил исправный мост. Скринько немедленно послал об этом донесение в штаб бригады и, несмотря на сильный артиллерийский огонь противника, устремился на помощь Юдину. Одну роту (в батальоне в тот период было две танковые роты) он оставил оборонять мост с востока, а с другой проскочил на западный берег, начал крошить там боевую технику вражеского противотанкового дивизиона.
Передав приказ командирам 2-го и 3-го танковых батальонов на предельной скорости двигаться в Бурзенин, сам на "виллисе" помчался в 1-й танковый батальон. При выезде из деревни Видава я увидел на небольшой высотке группу офицеров. Оказалось, что это командир 63-й гвардейской Челябинско-Петроковской танковой бригады гвардии полковник М. Г. Фомичев со своими штабными офицерами наблюдали за боем наших танкистов в Бурзенине.
Прибыв в Бурзенин, нашел В. Г. Скринько на площади в центре города. Он доложил, что противник силою до полка пехоты оказывает ожесточенное сопротивление, в домах засели фаустники, представляющие серьезную опасность. Батальон автоматчиков направил основные усилия на борьбу с фаустниками и оказал большую помощь танкистам, очищавшим центр города.
Вскоре подошел 2-й танковый батальон, которым теперь командовал гвардии капитан Н. С. Моськин, бывший начальник штаба батальона, дотошный в службе, беспокойный и заботливый офицер. 2-й батальон сразу же включился в бой и через некоторое время во взаимодействии с автоматчиками очистил от врага северную окраину города. Прибывший 3-й танковый батальон вытеснил противника с южной окраины, и в результате город был полностью очищен от фашистов. Только в первые два часа боя за Бурзенин бригада уничтожила до полка вражеской пехоты, захватила 28 орудий, до 100 пулеметов, а к вечеру было захвачено полторы тысячи пленных 8-й пехотной дивизии противника, до 100 орудий и минометов. Потери бригады составили три танка и 25 человек убитых и раненых.
Наши танкисты и автоматчики действовали напористо и смело. Бессмертный подвиг совершил парторг танковой роты командир танка гвардии старшина Николай Свирчевский. Его танк был подожжен выстрелом из углового здания на площади. Экипаж мог спастись, покинув танк, но наши воины понимали, что если немедленно не расправиться с хорошо замаскированным противником, то он уничтожит еще не один наш танк. Передав по радио: "Прощайте, товарищи, иду на таран", Николай Свирчевский протаранил дом и уничтожил засевших в нем фашистов. Ценою своей жизни героический экипаж обеспечил успешное выполнение боевой задачи другими танками батальона.
К концу дня по мосту прошли на запад главные силы 10-го гвардейского Уральско-Львовского танкового корпуса и другие соединения 4-й танковой армии, и это позволило выйти к реке Одер на пять суток раньше срока, установленного командующим фронтом Маршалом Советского Союза И. С. Коневым.
За проявленные мужество и героизм при захвате моста через Варту и овладение городом Бурзенин присвоено звание Героя Советского Союза гвардии капитану Василию Григорьевичу Скринько, гвардии младшему лейтенанту Николаю Лукьяновичу Юдину и саперу Степану Петровичу Лабужскому. Николай Свирчевский и члены его экипажа удостоены посмертно орденов Отечественной войны I степени. Другие гвардейцы, отличившиеся в боях за переправу через Варту и освобождение города Бурзенин, были награждены орденами и медалями.
В Бурзенине находится братская могила воинов 61-й гвардейской Свердловско-Львовской танковой бригады. Это святое место и для воинов Уральско-Львовского танкового корпуса, и для трудящихся братской Польши, во имя свободы и счастья которых отдали свои жизни многие сыны нашей Родины.
Вырвавшись на оперативный простор после переправы через Варту, 4-я танковая армия, а в ее составе и 10-й танковый корпус, быстро продвигались к реке Одер. Наша бригада прикрывала левый фланг корпуса, наступая в направлении Оделянув, Сульмежице, Трахтенберг. На пути к Трахтенбергу бригада встречала мелкие разрозненные части и группы противника, они устраивали засады и наносили удары фаустпатронами. Чтобы избежать потерь в танках и людях, в бригаде установили незыблемое правило - прочесывать пулеметным огнем опушки лесов, рощ, придорожные кусты и канавы. В населенных пунктах такой обработке подвергались подвалы, первые этажи, чердаки. Эта предупредительная мера дала положительные результаты. Мы почти не имели потерь от огня фаустников.
Памятным остался бой за Оделянув, к которому бригада подошла 22 января. Подходы к Оделянуву прикрывала небольшая, но глубокая река с илистым дном. Мост был взорван. Противник обстреливал берег реки из пулеметов. Подавив из танковых пушек вражеский огонь, мы настелили на тонкий лед в несколько рядов бревна.
В сооружении переправы участвовали поляки, разобравшие по собственной инициативе несколько сараев. По этой переправе прошли танки и колесные машины, следовавшие с нами. В бою за город нам активно помогали его жители. Они точно выводили наши танки и автоматчиков на огневые точки, засады, узлы связи, командные пункты и тылы противника. При такой активной помощи населения нам удалось почти без потерь разгромить противника, занимавшего Оделянув.
Первыми в нашей армии стремительной атакой форсировала Одер и захватила на его западном берегу плацдарм в районе Кёбен 17-я гвардейская механизированная бригада 6-го гвардейского механизированного корпуса. Подошедшая утром 25 января к Одеру в районе города Штейнау 62-я гвардейская танковая бригада предприняла попытку форсировать Одер, но ее постигла неудача. Танковый батальон гвардии майора Шотина захватил 60-тонный мост в Штейнау, разминировал его и завязал бой с превосходящими силами противника, но не получил вовремя поддержки от главных сил 62-й бригады. Воспользовавшись этим, немцы успели пробиться к мосту, вновь заминировали и взорвали его.
В городе осталось три танка этого батальона, экипажи которых героически вели бой с гитлеровцами, пока не кончились боеприпасы к танковым пушкам и пулеметам. После этого отважные танкисты-гвардейцы капитан А. Брюзанов, лейтенанты А. Ермилов и И. Колупаев, сержанты М. Безруков, С. Буйнаков, А. Литовка, ефрейтор Г. Гасанов, рядовые И. Исаев и Б. Медведев вышли из танков и продолжали сражаться, ведя огонь из автоматов, уничтожая окруживших их немецких солдат гранатами. Выполнив до конца воинский долг, они погибли смертью храбрых.
Поскольку попытка взять с ходу Штейнау не удалась, командование прибегло к обходному маневру. 26 января 29-я гвардейская Унечская мотострелковая бригада на подручных средствах под ураганным огнем противника переправилась через Одер южнее Штейнау и захватила небольшой плацдарм в районе населенных пунктов Тарксдорф, Дибан. Бригада оказалась в трудном положении, подвергаясь непрерывным ожесточенным атакам танков и авиации противника. Требовалось ее как можно скорее поддержать танками. Военный совет 4-й танковой армии решил переправить танки нашего корпуса по понтонному мосту на участке 6-го гвардейского механизированного корпуса в районе Кёбен и оттуда ударом на Штейнау соединиться с 29-й гвардейской мотострелковой бригадой. В этой операции приняла участие наша бригада.
После того как бригада, переправившись на западный берег Одера, сосредоточилась на юго-западной окраине Кёбена, а затем вышла в район Заабница, мы получили задачу - не допустить прорыва подходящих танковых сил противника к Штейнау, а частью сил, ударом с запада, содействовать нашим войскам в овладении Штейнау. Первую часть задачи я возложил на 1-й танковый батальон гвардии капитана Скринько, а вторую - на 2-й танковый батальон гвардии капитана Моськина.
Первый танковый батальон выступил 30 января против выдвигавшихся с северо-запада танков противника и завязал бой прямо с марша. Танки шли навстречу друг другу. Со стороны противника в колонне насчитывалось до 30 танков, с нашей - 15. С дистанции 1200 - 1500 метров наши танкисты первыми открыли огонь и сразу же подожгли несколько танков противника, идущих в голове колонны, после чего перенесли огонь на ее середину и хвост. В этом скоротечном бою противник потерял 8 танков, отказался от попыток прорваться к Штейнау и отошел в северо-западном направлении. 1-й танковый батальон потерь в материальной части не имел, но понес тяжелую утрату - погиб герой боя за Бурзенин гвардии лейтенант Н. Л. Юдин. Он проявил лихость: стоя на броне башни с биноклем, корректировал огонь своего танка. Осколком разорвавшегося вблизи снаряда он был убит.
Несколько иначе проходил длительный, напряженный бой 2-го танкового батальона в Штейнау. Батальон в составе пяти танков, усиленный батареей самоходных артиллерийских установок, в сумерках 30 января подошел к юго-западной окраине Штейнау. И, когда совсем стемнело, войдя в город, двигался к его центру. Город словно вымер. Ни света в окнах домов, ни одной живой души на улицах. Достигнув площади, окаймленной длинными двухэтажными кирпичными зданиями и гаражом во дворе, гвардии капитан Моськин здесь разделил свои силы. Три танка и одну самоходку он оставил под своим командованием, устроив засаду на площади. Остальные силы (два танка и две самоходки) под командованием командира батареи САУ гвардии капитана Алексеева направил к старой крепости, к главному узлу сопротивления противника, с задачей устроить засаду на пути выхода танков противника из крепости.
Эти две группы вели боевые действия самостоятельно. Первой вступила в бой группа гвардии капитана Алексеева. В связи с тем что в самом начале боя Алексеев погиб, группу возглавил свердловчанин командир танка гвардии младший лейтенант П. И. Лабуз. Увертываясь от ударов противника, наши воины метким огнем наносили большой урон фашистам. П. И. Лабуз расставил танки таким' образом, чтобы они, взаимодействуя друг с другом, контролировали все выходы из крепости, также имели возможность не подпускать близко вражескую пехоту. Почти двое суток храбро дралась с врагом группа гвардии младшего лейтенанта П. И. Лабуза, не допуская прорыва танков противника из крепости. За это время она уничтожила восемь танков, 12 бронетранспортеров и более 100 солдат неприятеля. Когда противник бросил против группы П. И. Лабуза до 20 боевых машин, молодой воин не растерялся, умелым маневром он обманул гитлеровцев: вначале быстро отошел, а потом на полной скорости зашел в их тыл и подбил четыре танка. За подвиги, совершенные в бою за Штейнау, Павел Иванович Лабуз был удостоен звания Героя Советского Союза.
Храбро и находчиво действовала и группа гвардии капитана Моськина. О том, как развивались события вскоре после того, как комбат расставил танки в засаде в районе центральной площади, рассказал в своих фронтовых записках разведчик И. П. Чепурышкин:
"Машины нашей засады были уже расставлены, когда с соседней улицы стал доноситься лязг гусениц немецких танков. Комбат приказал экипажу танка, стоявшего справа за домом, не высовываться и не стрелять, пока первая немецкая машина не появится из-за угла. А экипажу нашей самоходки, расположенной во дворе, приоткрыть ворота слева от здания и направить ствол между створками ворот.
- Открыть огонь только после выстрела танка, - добавил капитан.
Лязг становился все громче, нарастало напряжение. Наконец на площадь вползли два огромных "тигра", выкрашенных белой краской и облепленных людьми в белых маскхалатах. На темном фоне сквера они хорошо выделялись. Когда первый танк появился в поле зрения "тридцатьчетверки", раздался выстрел. Сразу же выстрелила и самоходка. Объятые пламенем, оба вражеских танка остановились. Из окон второго этажа разведчики поливали из автоматов разбегавшихся от горящих танков вражеских солдат. Стрельба быстро прекратилась, а "тигры" горели долго, освещая площадь колеблющимся светом"{4}.
На рассвете комбат Н. С. Моськин послал группу разведчиков в составе Денискина, Чепурышкина, Чураева с задачей найти группу Лабуза и установить с ней связь. Вскоре около костела они обнаружили танк из группы Лабуза. Около него дежурил механик-водитель гвардии старшина Чесноков, охраняя покой экипажа, отдыхавшего внутри танка. На вопрос: "Как прошла ночь?" - Чесноков ответил: "Нормально. Загнали мы фрицев вон туда", показав на трехэтажное здание с колокольней. На следующую ночь наши танкисты огнем из танковых пушек разрушили это здание, под обломками которого были погребены вражеские автоматчики и снайперы.
В ночь на 1 февраля противник предпринял попытку прорваться через площадь, но наткнувшись на засаду гвардии капитана Моськина, заметался по улицам между площадью и крепостью, потерял еще несколько танков и бронетранспортеров и капитулировал. В целом за время боев в Штейнау танкисты 2-го батальона уничтожили 20 танков, много другой техники неприятеля. Наши потери составили два подбитых танка, один из которых восстановили силами батальона. Город Штейнау очистили от фашистской нечисти, мост через реку Одер быстро восстановили и использовали для переброски на завоеванный плацдарм стрелковых частей, а также боеприпасов, горючего, других видов довольствия для частей нашего корпуса.
Бой за Штейнау оказался последним боем 61-й гвардейской Свердловско-Львовской танковой бригады в Висло-Одерской операции.
Пройдя с боями более 500 километров, бригада, как и другие части корпуса, нуждалась, естественно, в отдыхе, приведении в порядок своих подразделений, и такую передышку ей предоставили. Сосредоточившись в деревне Заабниц западнее Штейнау, бригада направила усилия на ремонт и восстановление боевой техники, пополнение запасов снарядов, патронов, горючего, продовольствия. Много внимания уделялось подведению итогов проведенных боев.
В партийно-политической работе большое место заняло воспитание у личного состава высокой бдительности и сознательной дисциплины, установление правильных отношений с местным немецким населением, вытекающих из гуманных принципов коммунистической морали. Надо сказать, наши воины, проникнутые идеями интернационализма, своей доброжелательностью, готовностью прийти на помощь жителям немецких населенных пунктов в налаживании нарушенном войной снабжении продовольствием, оказании медицинской помощи, восстановлении работы жизненно необходимых предприятий и учреждений, быстро завоевали доверие трудящихся немцев, которых до этого запугали геббельсовской лживой антисоветской пропагандой.
Передышка, предоставленная нам по окончании Висло-Одерской операции, была короткой. Но она помогла восстановить физические и духовные силы личного состава, повысить боеспособность бригады. Мы восстановили и ввели в строй все поврежденные танки. Через пять суток бригада имела в строю 45 боевых машин. Все раненые и больные эвакуированы в армейские и фронтовые госпитали. Пополнились и снова стали полнокровными партийные и комсомольские организации. Мы были готовы к новым боевым действиям.
Сражения в Силезии
8 февраля с плацдарма севернее Бреслау войска правого крыла 1-го Украинского фронта, в том числе 4-я танковая армия, начали Нижнесилезскую операцию. Удары наносились из района южнее Глогау в направлениях на Котбус и Пенцих. Наши войска значительно превосходили группировку противника и по пехоте, и по артиллерии и танкам. 4-я танковая армия наступала в полосе 13-й армии, и ей приказали прорывать вражескую оборону совместно с первым эшелоном общевойсковых соединений, а затем, развивая успех, вырваться вперед и увлечь за собой пехоту.
10-й гвардейский танковый корпус, входя в первый оперативный эшелон 4-й танковой армии, имел задачу - совместно с 395-й и 350-й стрелковыми дивизиями 13-й армии наступать в направлении Шпроттау, Зорау, Форст. Наша бригада, составляя первый эшелон корпуса, должна была совместно с 350-й стрелковой дивизией прорвать оборону противника севернее Любека, после чего стремительно наступать в направлении Оберау, Порхау, Шпроттау.
Бригаду усилили мотострелковым батальоном гвардии подполковника Ф. И. Дозорцева из 29-й гвардейской мотострелковой бригады и самоходно-артиллерийским полком гвардии подполковника И. Б. Слуцкого. По плану взаимодействия, согласованному с командованием 350-й стрелковой дивизии, она взяла на себя захват первой позиции обороны противника, а вторую нам предстояло прорывать совместно, после чего бригада отрывается от пехоты и самостоятельно выполняет свои боевые задачи.
Рано утром 8 февраля бригада вышла в район исходных позиций, причем 1-му и 2-му танковым батальонам пришлось их занимать С боем. После 50-минутной артподготовки 350-я стрелковая дивизия продвинуться вперед не смогла. Противник оказывал упорное сопротивление огневыми средствами из опушки лесного массива. Узнав о причинах задержки наступления, командир корпуса приказал мне прорывать оборону противника силами бригады. Посоветовавшись с комбатами, решил нанести удар в стыке оборонявшихся подразделений врага после короткого, но мощного артиллерийского налета. Танковые батальоны и следовавший за ними самоходно-артиллерийский полк буквально протаранили оборону противника. Наш дерзкий маневр оказался неожиданным, враг считал, что танки в лес не пойдут, а лес-то-как раз и благоприятствовал нашему прорыву.
При завершении прорыва обороны противника тяжело ранило одного из ветеранов бригады командира 1-го-танкового батальона Героя Советского Союза гвардии капитана В. Г. Скринько. На лесной просеке я встретил танк, на котором его вывозили в тыл. Он сидел на своем излюбленном месте, на шаровой установке лобового пулемета, и так сохранял самообладание, что выглядел абсолютно здоровым. Наша мимолетная встреча оказалась последней.
Василий Григорьевич долго лечился в госпитале, но все же ногу пришлось ампутировать, служить больше он не смог.
Начальника штаба 1-го танкового батальона гвардии старшего лейтенанта Пронина, мужественного сподвижника В. Г. Скринько, также тяжело ранило.
При прорыве обороны я стал свидетелем события, которое никогда не изгладится из моей памяти. Наблюдая за боем, я укрывался от ружейно-пулеметного огня противника за корпусом сгоревшей нашей самоходки. Со мной находились ординарец Саша Лобачев и офицер-связи. Вдруг я услышал стон и увидел в метрах тридцати от меня лежащего на открытом месте раненого бойца. К нему бросился стоявший сзади меня солдат, но, не добежав до раненого, упал, сраженный пулей снайпера. Тут же на помощь уже двум раненым устремился еще один боец, и его постигла та же участь. Третьего солдата, который хотел прийти на помощь пострадавшим, я удержал силой и распорядился выпустить несколько осколочных снарядов по району, где предположительно засел немецкий снайпер. Когда подавили огонь снайпера, раненым воинам оказали медицинскую помощь и их отправили в санчасть. Вспоминая об этом случае, я думаю о том, как свято соблюдали наши воины суворовский девиз: "Сам погибай, а товарища выручай".
Преодолевая сопротивление противника, мы вышли вечером из леса на ровное, как стол, плато. Слева вырисовывался силуэт Оберау. Если в лесу мы шли колонной, то выйдя на простор, 1-й и 2-й танковые батальоны развернулись в боевой порядок "линия", чтобы атаковать оборону совместно с мотострелками батальона гвардии капитана Ф. И. Дозорцева. Чтобы избежать больших потерь от прицельного огня танков и артиллерии противника, решили овладеть южной окраиной Оберау ночью. Должен сказать, личный состав бригады был обучен боевым действиям в ночное время, вел их обычно уверенно и инициативно.
Третий танковый батальон гвардии майора Анкудинова и батальон автоматчиков гвардии майора Бендрикова находились во втором эшелоне бригады в готовности отразить возможные атаки противника с флангов. Самоходному артиллерийскому полку гвардии полковника Слуцкого я поставил задачу - занять огневые позиции вдоль дороги Любен - Оберау и всеми самоходками вести огонь по лесу, примыкавшему к северной окраине Оберау, где наша разведка установила скопление резервов противника.
Мы торопились до рассвета овладеть южной окраиной Оберау, чтобы противник утром, обнаружив нас на открытом месте, не нанес прицельным огнем больших потерь. А в данный момент нас спасало то, что в темноте немцы вели огонь из танков и артиллерии наугад, не нанося нам ощутимого ущерба.
После огневого удара наших танков по Оберау в деревне вспыхнул пожар. На его фоне выделялся вражеский танк, и наши танкисты без промедлений подожгли его. После этого 2-й танковый батальон частью своих сил захватил южную окраину Оберау, а затем 1-й танковый батальон зацепился за западную окраину деревни. Мотострелки гвардии капитана Дозорцева, взаимодействуя с танками, начали очищать от фашистов улицу за улицей. К рассвету бригада полностью овладела южной частью деревни.
Утром 9 февраля противник предпринял попытку выбить нас из южной части деревни. Контратаковал он небольшими силами при поддержке трех танков и двух самоходок. Атаку мы отбили и медленно, но уверенна овладевали дом за домом, продвигаясь к северной части Оберау.
Во второй половине дня подошли части 350-й стрелковой дивизии, и бригада выступила в направлении Шпроттау. Первым подошел сюда утром 11 февраля, 3-й танковый батальон гвардии майора Анкудинова. Разведчики, следовавшие с головным танком, доложили, что за опушкой леса, у северной окраины Шпроттау, находится военный аэродром противника, его опоясывает железная дорога, по которой курсируют два бронепоезда. Неподалеку мы увидели вышку и, незамеченные противником, использовали ее для наблюдения. На аэродроме стояло несколько десятков самолетов, к ним подходили заправщики топливом, немецкие солдаты подвешивали бомбы. Судя по всему, шла предполетная подготовка.
Подошли основные силы бригады. Батальонам поставили следующие задачи: 1-му танковому уничтожить бронепоезд, находящийся севернее аэродрома, 2-му танковому уничтожить бронепоезд южнее аэродрома, 3-му танковому вместе с батальоном автоматчиков атаковать и захватить аэродром. Когда комбаты доложили о готовности к выполнению боевых задач, я приказал дать условный сигнал атаки красной ракетой. И вдруг, словно в ответ на наш сигнал и запуск танковых моторов, со стороны аэродрома в нашем направлении противник открыл огонь из зениток такой интенсивности, какой я не испытывал за весь период войны. Воздух заполнился огнями всех цветов радуги. Деревья, скошенные огнем зенитных средств, упали, словно их мгновенно срезало могучей пилой.
Помню, как было трудно и неудобно взбираться на вышку по неустойчиво прибитым планкам, а вот как я и мои спутники очутились внизу - не помню. Удивительно, что никто из нас не сломал и даже не вывихнул ни ноги, ни руки, ведь падать пришлось с высоты не менее четырех метров. Лежа на земле, ругал себя за неосмотрительные и рискованные действия, за которые мы могли заплатить дорогой ценой. Но времени для долгих размышлений не оставалось. Поскольку огонь зениток противника не причинил никакого ущерба, я подал знак головным экипажам, чтобы они немедленно вступали в бой.
Оправившись от минутного оцепенения, танкисты ринулись в атаку. Вскоре гвардии капитан Гребнев, только что вернувшийся из госпиталя и назначенный вместо В. Г. Скринько командиром 1-го танкового батальона, доложил, что бронепоезд противника уничтожен. 2-й танковый батальон нанес серьезные повреждения другому бронепоезду. Но тот сумел уйти своим ходом. 3-й танковый батальон, за боевыми порядками которого я следовал, разогнал пулеметным огнем обслуживающий персонал аэродрома и не дал подняться в воздух ни одному самолету. Автоматчики подавили очаги сопротивления, уничтожили часть солдат и офицеров противника, многих взяли в плен. Совместными усилиями личного состава 3-го танкового батальона и батальона автоматчиков было захвачено 50 исправных самолетов, батарея зенитных орудий, несколько десятков крупнокалиберных зенитных пулеметов, склад авиабомб. Южной частью Шпроттау овладела 63-я гвардейская танковая бригада.
В Шпроттау бригада не задерживалась. Командующий армией поставил задачу: стремительным ударом в направлении Заган захватить переправу через реку Бобер. В голове бригады шел 1-й танковый батальон с автоматчиками гвардии майора Бендрикова на броне танков. Я следовал с этими силами. Остальные силы бригады вел гвардии полковник К. Т. Хмылов, назначенный перед завершением Висло-Одерской операции начальником штаба бригады. Надо сказать, что это был боевой офицер большого личного обаяния.
1-й танковый батальон двигался на максимальной скорости, которую позволяли ночные условия и меры безопасности. Я тревожился, как бы наши автоматчики не замерзли на морозном ветру, но на привале выяснил, что они расположились у жалюзей моторных отделений танков и, согретые выбрасываемым вентиляторами воздухом, ухитрялись даже спать во время движения танков. Когда мы достигли деревни Велерсдорф, расположенной у реки Бобер, нас встретил командир разведывательного дозора и доложил, что противник, завидя приближающиеся наши танки, отошел на западный берег реки и взорвал за собой мост.
Поставив гвардии майору Бендрикову задачу - выслать пешую разведку вверх и вниз по течению реки в поисках переправ через Бобер, я зашел в один из домов и в первой же комнате увидел стол, уставленный посудой с пищей и бутылками вина. По всем признакам, немцы, не успев позавтракать, поспешно бежали. Ни одного жителя деревни мы пока не встретили. Через некоторое время разведчики доложили, что в двух-трех километрах вниз по течению реки находится работающая гидроэлектростанция. По всем данным, по плотине можно пройти на противоположный берег с легким оружием. Когда подошли главные силы, я поставил батальону автоматчиков задачу - при огневой поддержке танков 1-го батальона захватить электростанцию, не допустив взрыва плотины.
Подойдя к электростанции, автоматчики бросились к плотине, и одна рота быстро оказалась на противоположном берегу. Малочисленная охрана почти не оказала сопротивления. Саперы разминировали плотину и здание электростанции. Весь батальон автоматчиков перебрался на левый берег реки, а главные силы бригады сосредоточились на правом берегу.
О захвате электростанции и плацдарма на западном берегу реки Бобер я отправил радиодонесение в корпус и армию. Сил батальона автоматчиков оказалось недостаточно для прочного удержания захваченного плацдарма, и я попросил прислать подкрепление. Вскоре на усиление прибыл батальон 29-й гвардейской мотострелковой бригады, который вместе с нашим батальоном автоматчиков расширил плацдарм. Очевидно, по этой причине или по какой-то ошибке в регистрации донесений в воспоминаниях генерала Д. Д. Лелюшенко указывается, что 29-я бригада, форсировав реку Бобер, заняла гидроэлектростанцию.
Подтянув до полка пехоты, два-три дивизиона артиллерии и минометов, пять штурмовых орудий, противник 12 февраля настойчиво атаковал наши силы на плацдарме, но его атаки успешно отражали автоматчики нашей и мотострелки 29-й бригад. Сопровождающие атаку пехоты противника штурмовые орудия, вышедшие на открытую местность, были сожжены огнем танков 1-го танкового батальона.
К моменту начала атак противника подошел понтонный парк, и саперы под огнем вражеской артиллерии навели мост. Первыми по нему прошли танкисты нашей бригады. Нужно сказать, что переправа танков по понтонному мосту требует от механиков-водителей большого мастерства и мужества. Понтонный мост под тяжестью танка делается "живым", он "дышит", то опускается, то поднимается. Малейшая небрежность, неточность, растерянность грозят бедой - танк может свалиться в воду, разрушить мост. Вот почему переправа танков по понтонному мосту даже в обычных условиях требует от личного состава хорошей организации, предусмотрительности и высокой дисциплины. При переправе под огнем противника все эти требования возрастают многократно. Зная, как важно для танкистов чувствовать, что опасности, которым они подвергаются, разделяют их командиры, вместе с офицерами штаба я стоял при въезде на мост, подбадривая механиков-водителей и командиров танков, которых я всех знал в лицо. За последним танком переправился и я на машине Поплавского.
После переправы через реку Бобер бригада получила задачу - к исходу дня 13 февраля овладеть важным узлом дорог и мощным опорным пунктом немцев городом Зорау. В качестве усиления бригаде придали батальон 29-й гвардейской мотострелковой бригады, самоходно-артиллерийскую батарею истребительного артиллерийского полка гвардии полковника Н. С. Шульженко. Последняя особенно была нам нужна для борьбы с появившимися у противника тяжелыми танками "королевскими тиграми", отличавшимися от обычных "тигров" обтекаемой формой корпуса и более мощной броней.
Изучая по карте полученную задачу, мы поняли, что противник будет удерживать город Зорау любой ценой, так как он как бы запирал выход наших войск к реке Нейсе. Город окружали леса, особенно с востока, что облегчало противнику организацию обороны. Посоветовавшись, мы пришли к выводу, что брать город "в лоб" не следует, поскольку в этом случае мы можем понести большие потери. Решили атаковать город не с востока, откуда нас ждет противник и где им создана прочная противотанковая оборона, а обойти его лесами и затем нанести удар с севера. Чтобы ввести противника в заблуждение, мы организовали имитацию наступления с востока. Для этой цели выделили усиленный танковый взвод, который возглавил командир роты гвардии старший лейтенант В. И. Москаленко.
Как только отряд Москаленко ушел на выполнение задания, бригада, не доходя до Зорау десяти километров, свернула с шоссе в лес и стала пробираться просеками и лесными дорогами в заданный район севернее Зорау. Впереди шел танковый взвод с разведывательным отделением, которое возглавлял отважный разведчик Иван Чепурышкин. Далее двигались танковые батальоны с автоматчиками и мотострелками на броне танков. После поворота на другую просеку мы, как говорят, нос к носу столкнулись с двумя самоходно-артиллерийскими установками противника, которые стояли почти вплотную борт к борту. Экипажи их сидели сверху и завтракали. От неожиданного появления перед ними нашего танка они как бы оцепенели, затем, не произнеся ни звука,, спрыгнули с машин и скрылись в лесу. Разведчики пустили им вслед несколько автоматных очередей. Так нам достались совершенно новые самоходки типа "слон".
Появление бригады у северной окраины Зорау оказалось полной неожиданностью для противника. Мы сравнительно легко захватили всю северную часть города. Но, придя в себя, в дальнейшем враг оказал упорное сопротивление. Засевшие в подвалах домов и на чердаках солдаты полицейской бригады "Вирт" вели огонь из автоматов, фаустпатронов, пулеметов. Частично им оказывало помощь мужское население города. Яростные схватки велись за каждый дом, квартал города. Мы организовали тесное взаимодействие наших танков с пехотой. Пехотинцы шли немного впереди и, уничтожая фаустников, расчищали танкам путь и указывали цели. Танки, двигавшиеся по левой стороне улицы, уничтожали огнем своих пушек огневые средства немцев на ее правой стороне, а танки, идущие по правой стороне улицы, били по целям на левой стороне. Этот способ взаимодействия танков с пехотой мы впоследствии применяли в боях загорода и крупные населенные пункты.
В Зорау нас восторженно встретили советские и французские военнопленные. Французских военнопленных насчитывалось более четырех тысяч, советских - более двух тысяч. Наши военнопленные, да и французы, просили дать им оружие, чтобы сражаться вместе с нами против фашистов. Я распорядился, пока идут бои, держать военнопленных в лагерях во избежание никому не нужных потерь. Военнопленным разъяснили, что если потребуется их помощь, то мы об этом их попросим.
Преодолевая ожесточенное сопротивление фашистов, бригада во второй половине дня очистила от противника значительную часть города и, выйдя к железной дороге, лишила немецкие войска возможности использовать шоссейную и железную дороги, проходившие через Зорау. Как мы и ожидали, противник не смирился с потерей города и предпринял контратаку на Зорау с запада, обрушив на нас сильнейший артиллерийский и минометный огонь. Эта контратака не застала нас врасплох, мы отбили ее с большими потерями для противника.
У нас появились раненые, а из медиков в бригаде остался один гвардии капитан медицинской службы И. С. Матешвили. Наш медсанвзвод по пути к Зорау попал под удар противника и понес большие потери - погиб и его командир гвардии капитан медицинской службы Сластенин, который в предыдущих боях очень много сделал для спасения раненых. Погибли и многие другие врачи и военфельдшеры, а те, кто уцелел, не смогли пробиться в Зорау.
Матешвили получил задание срочно развернуть в Зорау госпиталь для раненых, эвакуировать которых мы не могли, так как сражались в полуокружении. Решили медперсонал укомплектовать из врачей, имевшихся среди освобожденных военнопленных, и частично из местных врачей-немцев. Матешвили энергично взялся за дело и госпиталь через несколько часов открыл. Раненые воины бригады, а их к завершению боя за Зорау насчитывалось 145 человек, получили квалифицированную медицинскую помощь. Помнится, что из числа врачей, освобожденных из плена, в бригаде до конца войны служил бурят хирург Атаев.
В первой половине дня 14 февраля в Зорау вошел штаб корпуса, вместе с которым следовал заместитель командарма гвардии генерал-майор Е. Е. Белов. Я удивился этому, ибо противник держал на крепком замке все подступы к городу. Усмехаясь, генерал Белов сказал, что он старый охотник и умеет читать следы. Короче, он провел штаб по нашим следам. Генерал Белов тепло поздравил меня и всех воинов бригады с успешным захватом Зорау, поинтересовался организацией обороны города, пожелал нам успехов и выступил в направлении Тейплиц, где ожидалась встреча штаба корпуса с 62-й гвардейской танковой бригадой.
Во второй половине дня в Зорау прибыл 299-й гвардейский минометный полк корпуса во главе со своим отважным, обаятельным командиром гвардии подполковником Василием Константиновичем Зылем. Его появление удивило меня еще больше, чем приход штаба корпуса, ведь его тяжелые минометы в походной колонне были беззащитны. Как бы то ни было, я обрадовался приходу полка, мы искренне уважали его командира и храбрых минометчиков, которые в боях не раз поддерживали своим мощным, сокрушительным огнем атаки бригады. Оказалось, полк прошел по маршруту штаба корпуса. По нашей просьбе минометный полк около суток поддерживал бригаду своим огнем в трудном бою с превосходящими силами противника, но по приказу командира корпуса 15 февраля двинулся в направлении Тейплитц.
Следующий день оказался очень трудным. С утра противник предпринял ожесточенные атаки крупными силами сразу с трех направлений: восточного, западного и южного. Атаки пехоты и танков поддерживались массированным огнем артиллерии и минометов, ударами авиации. Особенно напряженно шел бой за удержание восточной окраины города, куда рвались два полка вражеской пехоты и 30 танков. Этот участок оборонял 3-й танковый батальон гвардии майора Анкудинова и противотанковая артиллерийская батарея полка гвардии полковника Шульженко. В ожесточенном многочасовом бою батальон и батарея удержали свои позиции. Противник понес большой урон: сожжены 10 танков, уничтожено более 150 солдат и офицеров. Мы потеряли три орудия, из личного состава батареи в строю осталось восемь человек, среди личного состава бригады имелись убитые и раненые. В числе тяжелораненых находился комбат гвардии майор Анкудинов. Вместо него командиром 3-го танкового батальона назначили вернувшегося незадолго перед этим из госпиталя гвардии капитана В. А. Маркова.
Слаженно действовал при обороне Зорау штаб бригады во главе с гвардии полковником К. Т. Хмыловым. Бесперебойное управление боевыми действиями, непрерывная связь с подразделениями, хорошо организованные разведка и наблюдение исключали элемент внезапности в атаках противника.
18 февраля я получил задачу от командарма, продолжая удерживать Зорау, частью сил выступить в направлении Бенау и, оказав помощь командиру стрелковой дивизии 101-го стрелкового корпуса, командный пункт которой окружен противником, затем поступить в подчинение командира 6-го гвардейского мехкорпуса и ударом с запада на восток овладеть Бенау. Дело в том, что, в связи с образовавшимся разрывом между стремительно наступавшей 4-й танковой армией и следовавшей за ней 13-й армией, противник предпринял попытку отрезать наши части, вырвавшиеся к Нейсе. Нанеся удар силами танковой и пехотной дивизий, полицейской бригады "Вирт", враг захватил половину Бенау и окружил войска 4-й танковой армии. Требовалось объединенными усилиями 4-й танковой и 13-й армий принимать срочные меры для разрядки создавшейся опасной обстановки. В число таких мер входили и предстоящие действия нашего отряда.
Для выполнения задачи, поставленной командармом, привлекался 1-й танковый батальон, с которым я решил выступить лично вместе с начальником разведки гвардии майором Рязанцевым и группой офицеров штаба. Руководство обороной Зорау временно возлагалось на начальника штаба бригады гвардии полковника К. Т. Хмылова. К западной окраине Бенау мы подошли с батальоном в составе 11 танков и группой разведчиков в сумерках 18 февраля и остановились на опушке леса. Наблюдением установили, что с севера из леса к западной окраине Бенау подходит группа танков противника. Мы увидели три танка, остальные скрывал лес. Я стоял около головного танка, где командиром орудия был один из лучших танковых снайперов бригады гвардии старшина Тебеньков. Ставлю ему задачу сжечь танки противника. В душе мало надеялся, что он выполнит эту задачу: полумрак наступившего вечера, расстояние до цели не менее 1500 метров. Но гвардии старшина Тебеньков блестяще выполнил приказ: с первого выстрела поразил и поджег головной танк, со второго - третий, а третьим выстрелом оставшийся между горящими танками - второй танк. Три пылающих танковых костра преградили путь остальным. Я от души обнял и расцеловал героя-танкиста.
Теперь мне надлежало проехать на командный пункт стрелковой дивизии, который находился в деревне в двух-трех километрах западнее Бенау. Путь в эту деревню лежал по дороге, проходящей в 600-700 метрах от обороны противника. Объезжать целиной по вязкому грунту не менее опасно, чем ехать по дороге. Решили с Рязанцевым проскочить под огнем противника, надеясь, что у него к вечеру ослабляются наблюдение и готовность к открытию огня. В конце нашего пути дорога разветвлялась - вправо вела в Бенау, а влево - в деревню на командный пункт стрелковой дивизии. Поворот у развилки приходилось сделать на большой скорости примерно на 90 градусов. Я ехал на "виллисе" с водителем Ваней Поплавским, Рязанцев на трофейном бронетранспортере с водителем из числа советских солдат, только что освобожденных из плена. Мы вихрем промчались по дороге, и противник не успел сделать ни одного выстрела.
Командный пункт стрелковой дивизии размещался в костеле, вокруг которого стояло 10 танков и самоходно-артиллерийских установок. Командир дивизии, пожилой генерал-майор, сказал, что надобность в нашей помощи отпала, так как дивизия выполнила задачу сама. Теперь нам предстояло возвращаться к своим танкам. Должен признаться, что ездить под дулами автоматов и пулеметов противника не представляло никакого удовольствия, но заставляла необходимость. С Рязанцевым условились, что поедем так же, как и ехали сюда. Ваня Поплавский сделал лихой поворот на развилке дорог, и мы устремились вперед со всей скоростью, на какую был способен наш старенький "виллис".
Вот и опушка, где стоят наши танки. Выскочив из машины, я посмотрел назад и вдруг увидел, как бронетранспортер Рязанцева мельнул на въезде в Бенау. Значит, водитель не сделал поворот, как мы, а поехал прямо-в Бенау, к противнику. Мое сердце сжалось от опасения за судьбу гвардии майора Рязанцева.
В мрачном настроении я обдумывал сложившуюся ситуацию. И вдруг вижу подъезжает к нам машина Рязанцева. Как он рассказал, водитель забыл сделать поворот на развилке дорог и поехал в Бенау. Машина не вызвала подозрения у противника, так как она была типичным немецким бронетранспортером, да и водитель сидел в немецкой форме. Так они проехали часть Бенау и, сделав повороту первой попавшейся дороги, вернулись к себе.
Уже совсем стемнело, когда к нашей группе танков подошли пять танков Ис-2 6-го гвардейского механизированного корпуса во главе с его командиром гвардии лолковником В. Ф. Орловым. Я представился ему и сказал, что жду его указаний по организации боя за Бенау. На это он ответил: "Товарищ подполковник, на войне командует тот, у кого есть сила. У вас 11 танков, а у меня пять, вот вам и командовать этими объединенными силами". Я поблагодарил за доверие и изложил свой план боя по овладению Бенау: внезапный удар по противнику .нанести через полтора часа, атаковать тремя группами танков с тем, чтобы разрезать силы противника, затруднить ему маневр и управление боем, а затем повести наступление навстречу друг другу. Я заверил, что танкисты и автоматчики, обученные ведению боя в ночных условиях, к рассвету очистят Бенау от немцев. Гвардии полковник Орлов согласился с моим планом и подчинил мне свои пять танков. Так боевая судьба свела меня с молодым энергичным командиром 6-го гвардейского мехкорпуса.
Как же развивался бой в Бенау? Ориентирами для наступления трех созданных групп служили: костел, ко.локольня которого ясно вырисовывалась на светлой полосе неба, громада прямоугольного здания левее костела и западная окраина Бенау. Группой, наступавшей на костел, командовал старший лейтенант Лысун, в его распоряжении имелось пять танков и взвод автоматчиков. Группой, наступавшей на прямоугольник высотного здания, командовал комбат гвардии капитан Гребнев с 6-ю танками и двумя взводами автоматчиков. Гребневу поручалось при соединении с группой Лысуна взять на себя руководство боем. Руководство группой, наступавшей в направлении западной окраины, я взял на себя. В моей группе помимо шести тяжелых танков 6-го гвардейского мехкорпуса были командирский танк гвардии лейтенанта Савича, отделение разведчиков и отделение саперов.
Движение групп в атаку началось без открытия огня и без световых сигналов - по времени, направление движения выдерживалось по ориентирам. Моя группа первой вступила в бой, ибо западная окраина Бенау находилась на удалении от опушки леса не далее одного километра. Первыми тремя домами овладели быстро, противник не оказал серьезного сопротивления. В двух домах разместился В. Ф. Орлов с сопровождавшими его офицерами и бойцами. Третий дом отвели под мой командный пункт.
Дальнейшее продвижение к центру Бенау замедлилось из-за упорного сопротивления противника. При нашем приближении к каменному дому, представлявшему из себя вместе с надворными постройками своеобразную крепость, фашисты в ответ на наше требование открыть ворота повели сильный огонь. Пришлось Савичу огнем своего орудия "открывать" эти ворота и брать маленькую крепость. Выбивая немцев таким путем из каждого следующего дома, мы продвигались к центру Бенау.
Гвардии старший лейтенант Лысун доложил по радио, что его группа, достигнув костела, отражает атаки противника, который лезет со всех сторон. Приказал Лысуну не уступать захваченных позиций и пообещал ему помощь Гребнева. Действительно, через некоторое время Гребнев донес, что соединился с Лысуном и принял общее руководство боем батальона. Таким образом мы овладели центром Бенау, разъединив силы противника.
На рассвете 19 февраля на мою группу силой примерно до батальона пошла в психическую атаку пехота противника. Огонь, который мы открыли из всех видов оружия, противника не остановил. Плотные массы вражеской пехоты, несмотря на потери, накатывались на нас. Исход боя решили два зенитных 37-миллиметровых орудия, открывшие огонь по приказу гвардии полковника В. Ф. Орлова, они охладили горячие головы фашистов.
Сначала немцы замедлили свое продвижение, потом остановились, и вдруг все, кто уцелел, в панике побежали в лес. После отражения этой атаки противника его силы, находившиеся между моей группой и группой Гребнева, заметно иссякли. С востока навстречу нам нанесли удар по фашистам части нашей армии, занимавшие восточную часть Бенау. Батальон Гребнева соединился с подразделениями 22-й самоходно-артиллерийской бригады.
Задачу по овладению Бенау мы решили, о чем я доложил гвардии полковнику Орлову. Поблагодарив за службу, он тут же ушел со своей группой к главным силам 6-го гвардейского мехкорпуса. Возглавляемый мною отряд в составе 1-го танкового батальона и группы управления в середине дня 19 февраля вернулся в Зорау, где уже находились общевойсковые соединения 13-й армии.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги