Ханума

КАРТИНА ПЯТАЯ

Дом князя Пантиашвили. На тахте, укрывшись рваным одеялом, спит князь. Входит Текле, за ней Тимоте с тазом.

ТЕКЛЕ. Господи всевидящий! За что ты нас та наказал? Зачем мы связались с этой мерзавкой Кабато? (Тимоте уносит таз.) Зачем отказались от Гулико Махнадзе? (На коленях.) Прости нас, господи! Прости!

КНЯЗЬ. Хватит причитать! Целую ночь не спал, только я глаза закрою (приподнялся) — это страшилище вижу. Будто обнимает она меня вот так — двумя руками!.. Ой, «рад ресницами плывешь»!

ТЕКЛЕ. Плывет! Что же здесь страшного?

КНЯЗЬ. Страшного?! Ты бы ее только видела! Эту мерзавку Кабато на порог не пускать!

ТИМОЕ. Там Кабато, князь.

ТЕКЛЕ. Гони ее! Князь видеть ее не хочет!

КНЯЗЬ. Нет, хочет! Пусть войдет! Я из нее люля-кебаб сделаю.

ТИМОТЕ. Люля-кебаб придется делать с гарниром — она пришла не одна.

Музыка. Входят Микич, Кабато, Акоп.

МИКИЧ. Князь, дорогой, что случилось? Утром приехал домой — мамочка в обмороке, дочка в слезах. Может, дверь тебе не там открыли, может, стол тебе не так накрыли?

КАБАТО. Я же говорила, говорила: без Ханумы здесь не обошлось!

АКОП. Очень может быть.

МИКИЧ. Почему за тол не сел, цыпленка не съел, вина не выпил? Почему?

КНЯЗЬ. Он еще спрашивает — почему? Залежалый товар с рук сбыть хочешь? Каракатицу подсовываешь?

КАБАТО. Это наш лебедь белый — каракатица?! Такой невесты свет не видел!

КНЯЗЬ. Верно — такой не видел! Эль э терибль, эль э тюн монстр!

МИКИЧ. Что он сказал?

АКОП. Это тоже каракатица, только в шесть раз хуже.

КНЯЗЬ. Такую уродину не дома держать надо — в кунсткамере!

МИКИЧ. Где?!

АКОП. В камере. Тюрьмой он тебе грозит!

МИКИЧ. Тюрьмой? А ну выходи…

КНЯЗЬ. Же ву при.

МИКИЧ. Ну, вот что — я последнее время по-французски не говорю, я тебе так скажу: обезьяна ты старая, мешок с трухой, чучело ты усатое!

КНЯЗЬ. Что?! Убью! Застрелю! Тимоте, где мой пистолет?

ТИМОТЕ. В ломбарде.

КНЯЗЬ. И очень хорошо — пулю на него жалко тратить. Вот из моего дома!

МИКИЧ. Не из твоего, а из моего! Ты сперва закладную у меня выкупи!

КНЯЗЬ. Вот!

МИКИЧ. Держите меня! (Наступает.) Индюк общипанный!

КНЯЗЬ (наступает тоже). Крыса авлабарская!

МИКИЧ. Попугай французский!

КНЯЗЬ. Шило сапожное!

КАБАТО. Стой, Микич! Опомнись! Такого жениха нельзя выпускать!

АКОП. И впускать — тоже!

МИКИЧ. Правильно! Собак на него спускать надо!

КАБАТО. Стой! Где ты еще такого зятя возьмешь?

АКОП. Подумаешь, зять! За наши деньги любого можно взять.

МИКИЧ. Правильно — любого!

КАБАТО. А герб? Герб?!

АКОП. Что — герб? Купец гордость иметь должен!

КАБАТО. Постой, Микич! Будет герб — будет и гордость. Ты же купец, понимать должен — цену князь набивает. Адамян за дочку в два раза больше приданого дал, а ведь там не настоящий князь был — троюродный брат только. Значит, и греб не настоящий. А у нас и князь настоящий, и греб настоящий! Не скупись, Микич!

МИКИЧ. Если в прибавке дело, я согласен. Забудем все, что мы тут говорили. Что мы бабы — ругаться как на базаре: индюк общипанный…

АКОП. Крыса авлабарская…

МИКИЧ. Попугай французский!..

АКОП. Шило сапожное.

МИКИЧ. Молчать! Даю еще тыщу!

КНЯЗЬ. Нет!

МИКИЧ. Две.

ТЕКЛЕ. Не соглашайся, брат! Зачем нам ночью кошмарные сны видеть?

МИКИЧ. Три.

КНЯЗЬ. Нет!

ТИМОТЕ. За такие деньги я б на крокодиле женился!

МИКИЧ. Четыре!

ТЕКЛЕ. Дом починим, векселя выкупим, Коте пристроим, имение откупим. Может подумаешь, брат?

КНИЗЬ. Нет, нет и нет! Чтобы я, князь Пантиашвили, свою честь и свободу за четыре тыщи продавал?! Только за пять!

МИКИЧ. Четыре с половиной.

КНЯЗЬ. Ладно — ни мне, ни тебе — четыре восемьсот. Триста еще набавь

МИКИЧ. За что?

КНЯЗЬ. За телесные повреждения. Твой лебедь белый вчера мне все ног отдавил.

МИКИЧ. Хорошо. Только свадьба сегодня же.

КНЯЗЬ. Только деньги вперед.

Музыка.

ВСЕ (поют). Каждый жить мечтает, как в раю.

Каждый ищет выгоду свою

МИКИЧ

АКОП Выгодно купить!

КАБАТО

КНЯЗЬ

ТИМОТЕ Выгодно продать!

ТЕКЛЕ

МИКИЧ

АКОП Чтоб побольше взять!

КАБАТО

КНЯЗЬ

ТИМОТЕ И поменьше дать!

ТЕКЛЕ

Все танцуют.

МИКИЧ. Через полчаса будут тебе деньги. Сам лично в контору поеду, привезу.

КАБАТО. Привет Хануме от меня предай с поцелуем!

Акоп, Кабато и Микич уходят.

КНЯЗЬ (Текле). Ну, довольна? А ты говоришь — брат у тебя бездельник, транжира! За пять минут почти пять тысяч заработал! (Поет.)

Мой знаменитый,

Княжеский титул –

Это, учти ты,

Тоже товар.

К чувствам горячим,

Деньги в придачу,

Ну, а иначе –

Оревуар! (Танцует.)

Все хорошо — одно плохо.

ТЕКЛЕ. Что плохо, что плохо, что плохо?

КНЯЗЬ. Жениться надо. И кто это придумал — к приданому обязательно еще невесту брать. И какую невесту! Вспомнишь — вот такие мурашки по коже бегают.

ТЕКЛЕ. Ничего, брат, вечером свадьбу сыграешь, утром один в Петербург укатишь.

КНЯЗЬ. Утром? А ночью, что я ночью делать буду?

Музыка.

ТЕКЛЕ. Вай мэ, вай мэ!

Князь и Текле уходят.

КАРТИНА ШЕСТАЯ

Сад князя Пантиашвили. Крадучись входит Акоп.

АКОП. Ханума!

ХАНУМА (из бочки). А… а…

АКОП. Ханума!

ХАНУМА. А… а…

АКОП. Ханума!

ХАНУМА. Апчхи! (Вылезает из бочки.) Ну, что кричишь? Здесь я.

АКОП. Ты в бочке?

ХАНУМА. В бочке — что удивляешься. Подумаешь! Один раз я в дымоход залезал, когда помоложе была — с фигурой. Из дымохода — прямо в спальню. Жениха с брачного ложа увела, на своей невесте женила. Ну, как там?

АКОП. Плохо. (Садится на скамейку.) На этот раз ничего у тебя не выйдет, хоть через угольное ушко пролезай: князь на Сонэ женится.

ХАНУМА. Как?

АКОП. А вот так. Сперва все по-твоему шло: чуть не убили друг друга. Потом эта пройдоха Кабато вмешалась — прибавь, говорит, князю денег. За пять тысяч сторговались. Микич в контору за деньгами поехал.

ХАНУМА. Обвела! Обошла! Обскакала! И кто? Кабато! У которой ни чутья, ни такта — все напролом! Закрываю свою канцелярию! Позор на мою седую голову. (Рвет волосы.) Вай мэ! Постой, еще не все волосы седые! Не все еще пропало. Слушай, Акоп-джан, ты в шахматы играешь?

АКОП. В шахматы? Нет. Только в нарды.

ХАНУМА. Что нарды — бросай кости, как упадут! Шахматы — вот игра мудрейших. Шота Руставели с царицей Тамарой играл, дорогой мой Сурен играл…

АКОП. Это кто такой — Сурен?

ХАНУМА. Дедушка мой. Ой, как играл! В шахматы вперед думать надо. Кабато вперед на один ход думает, а я — на шесть!

АКОП. И что ты еще придумала?

ХАНУМА. Подожди! Я сюда хожу, она туда, я туда, она сюда…

АКОП. Зачем ты глаза закрыла?

ХАНУМА. Не мешай — я вслепую играю…

АКОП. Она вслепую играет…

ХАНУМА. Она туда, я сюда, она мне шах делает, а я ей мат! Нет, не получается — она по-другому сыграть может… (Нюхает табак, пытается чихнуть.)

АКОП. Или быстрей чихай или скорей думай — Микич все узнает, такой мат будет!

ХАНУМА (чихает). Все!

АКОП. Что все?

ХАНУМА. Ход конем делать надо! Пока Микич в контору ездит, домой беги, возьми самого быстрого коня…

АКОП. Какого коня?..

ХАНУМА. Фаэтон возьми и привези сюда королеву.

АКОП. Какую королеву?

ХАНУМА. Сону, красавицу нашу. Фаэтон здесь, у калитки, поставь.

АКОП. Что ты еще придумала?

ХАНУМА. Комбинацию в три хода: ты идешь за Соной, Сона идет сюда, а моя Гулико идет под венец. Что стоишь? Беги. (Уходя.) Тимоте!

Музыка.

АКОП. Что я тебе? К кому ты привязалась?

Из-за тебя я весь огнем пылаю!

Проклясть хочу — проклясть язык не хочет,

Бранить хочу — бранить душа не хочет,

Бежать хочу — бежать нога не хочет.

Вай, горе мне, попал я, бедный, в пекло!

Что я тебе? К кому ты привязалась?

Конец музыки.

Чего это я вдруг стихами заговорил? Что она приказала? Сону на фаэтоне сюда привезти, а зачем? Да, шахматы — это не нарды! (Уходит.)

Голоса. Входят Ханума и Тимоте.

ТИМОТЕ. Опять ты? Кабато тебе привет передавала с поцелуем. Сказали тебе — не нужна нам сваха! Зачем пришла?

ХАНУМА. Князя повидать.

ТИМОТЕ. Дремлет он — приказал не пускать.

ХАНУМА. Сколько тебе Кабато дала, чтобы пустил?

ТИМОТЕ. Тридцать абазов в задаток, пятьдесят после свадьбы даст.

ХАНУМА. Врешь! Десять в задаток, тридцать после свадьбы. Я ее таксу знаю. Держи! Двадцать сейчас, шестьдесят после свадьбы. Буди хозяина!

ТИМОТЕ. Жалко!

ХАНУМА. Что жалко?

ТИМОТЕ. Жалко, что у него только две свахи. Ни пуха тебе, ни пера! И Кабато тоже! Князь! Вставай, пришли к тебе!

Из дома выходит князь в халате.

КНЯЗЬ. Уже деньги привезли? Ханума?! Ты! Чего тебе надо?

ХАНУМА. Слышал, невеста тебе вчера не понравилась.

КНЯЗЬ. Вчера не понравилась, сегодня понравилась.

ХАНУМА. Не верю, не верю! Такой статный, такой приятный мужчина на такой уродине женится!

КНЯЗЬ. Уйди, Ханума, не трави мои раны!

ХАНУМА. Не мужчина ты! (Музыка.) Разве настоящий мужчина, когда женится, о деньгах думает? (Поет.)

Когда по улице пойдешь,

Под ручку деньги не возьмешь,

Не приведешь ты к другу в дом

Сундук, обитый серебром,

Овцу, корову, скакуна –

С тобой должна пойти жена.

Ну, а с твоей женой, Вано,

Пойдешь гулять, когда темно!

Жаль мне тебя, брат!

Ты попадешь в ад.

Ах, с такою сатаною

Ты попадешь в ад!

Любой топаз, любой алмаз

Тебе не скажет нежных фраз,

Нельзя с приданым танцевать,

Нельзя с приданым лечь в кровать,

Хоть миллион ему цена –

Для этой цели есть жена.

Ну, а с твоей женой, Вано,

Не то что лечь, а сесть смешно.

Жаль мне тебя, брат!

Ты попадешь в ад.

Ах, с такою сатаною

Ты попадешь в ад!

КНЯЗЬ. А где такую невесту найти, чтоб и лицом хороша была и чтобы деньги на лицо были?

ХАНУМА. Есть у меня такая невеста…

КНЯЗЬ. Знаю. Гулико Махнадзе? Слышал я про нее!

ХАНУМА. Слышал да не видел — на смотрины не пришел.

КНЯЗЬ. Хватит — на одну уже насмотрелся! И я Микичу слово дал. (Музыка.) Вот он — уже из конторы едет.

ХАНУМА. Ошибся, это моя Гулико. К художнику едет — портрет ее рисовать будем для музея. Прощай, Князь. (Конец музыки.) Некогда мне с тобой разговаривать. Человек специально из Парижа приехал.

КНЯЗЬ. Слушай, кто это? В фаэтоне сидит — красивая такая, молодая. Служанка ее?

ХАНУМА. Где ты таких служанок видел? Это и есть моя Гулико.

ГОЛОС СОНЫ. Тетушка Ханума, где же вы?

КНЯЗЬ. А голос какой — как свирель! Ханума, умоляю, позови ее! Позволь на нее взглянуть — все-таки бывшая моя невеста.

ХАНУМА. Только ради тебя, на одну минутку. Иди переоденься — в таком виде она тебя за банщика примет.

Князь уходит в дом. Входит Акоп.

ХАНУМА. Привез?

АКОП. Привез.

ХАНУМА. Давай сюда.

АКОП. Сона, Сона, иди сюда скорей!

СОНА. Зачем ты меня сюда вызвал?

ХАНУМА. Ты Коте любишь?

СОНА. Очень.

ХАНУМА. Тогда постарайся, чтобы ты князю понравилась.

СОНА. Князю? Вчера она сделала так, что он меня возненавидел, сегодня хочешь, чтобы понравилась?

ХАНУМА. Так надо. Запомни — ты сейчас не Сона, ты — Гулико Махнадзе.

СОНА. Гулико Махнадзе?

ХАНУМА. Гулико Махнадзе. Будь князем любезной, улыбайся ему, глазки строй, слова умные говори.

СОНА. Какие слова — я не знаю. Я не в княжеском доме росла — в торговом.

ХАНУМА. Сделай все по-торговому: улыбнись, будто аванс даешь, глазки строй — будто кредит открываешь. Словом, товар лицом покажи.

АКОП. Я сейчас все сделаю. (Уходит с Соной.)

Выходит князь, повернулся вокруг себя. Музыка. Из правого портала выезжает «Экипаж» — кинто изображают двух лошадей, возницу, несут колеса, на плечах у двух кинто сидит Сона.

КНЯЗЬ. Пардонэ муа дэ ву завуар атандю! Прошу простить, что заставил ждать!

СОНА. Же ву пардон, прэнс!

КНЯЗЬ. Какой прононс! Парижский прононс!

ХАНУМА. Что ты все про нос говоришь? Ты на губки посмотри, на глазки! И в Париже таких нет!

КНЯЗЬ. Дорогая Гулико, как жаль, что я не художник! А, впрочем, разве художник может запечатлеть эти небесные, эти неземные, эти божественные…

ХАНУМА. Скорей, князь, у нас времени нет…

КНЯЗЬ. …эти несравненные черты. Как жаль, что я не знал вас раньше, Гулико! Это Ханума виновата! Нарисовала мне совсем другой портрет.

ХАНУМА. Боялась — молодую не возьмешь. Молодую и беречь надо, и стеречь надо, и развлечь надо. А ты уже все-таки…

КНЯЗЬ. Что все-таки? Я еще все-таки!

Музыкальное трио: Князь, Сона, Ханума.

О Гулико, ты солнце мая,

Меня пьянишь ты, как вино!

Ты мне открыла двери рая,

В который я стучусь давно.

ХАНУМА. «Двери рая, солнце мая» -

Ах ты, старый ловелас!

Что сидишь ты, как немая,

Улыбнись ему хоть раз.

СОНА. О князь, я встрече с вами рада.

КНЯЗЬ. Позволь упасть к твоим ногам!

ХАНУМА. Скажи ему, чтоб он не падал –

Он встать потом не сможет сам.

КНЯЗЬ (басом).

Ты мне дарована судьбою,

Моя весна, моя звезда.

Готов до гроба быть с тобою,

Скажи, скажи мне только «Да»!

ХАНУМА. Будь послушной, нежной, доброй.

Соглашайся, Гулико!

Ведь ему уже до гроба

И не так уж далеко!

СОНА. Женой твоей согласна стать я.

КНЯЗЬ. О ты, цветок моей души,

Мой царь, мой бог, мой ангел….

ХАНУМА. Хватит! Давай бумагу подпиши!

СОНА. Адье, князь! (Воздушный поцелуй.)

КНЯЗЬ. Прощай, благоухающий цветок райского сада, неиссякаемый источник радости моей…

«Экипаж» уезжает.

ХАНУМА. Хватит! Хватит, времени нет! Подпиши бумагу.

КНЯЗЬ. Какую бумагу?

ХАНУМА. Брачный контракт.

КНЯЗЬ. Зачем бумагу марать, канцелярию разводить? Слово князя! (Вырывает ус.)

ХАНУМА. Э, нет, князь, мы и сами с усами. Русскую пословицу знаешь? Слово — не воробей, вылетит — не поймаешь. А бумага никуда не улетит, в крайнем случае копия останется.

КНЯЗЬ. Тимоте, перо и чернила!

ХАНУМА. Не надо, у меня всегда с собой. (Князь подписывает контракт.) Одну бумагу тебе, другую — нам! И — по рукам! До завтра. До свадьбы!

КНЯЗЬ. Я не доживу до завтра!

ХАНУМА. Только попробуй не доживи! Да, если Кабато придет, привет ей от Прабабушки с поцелуем! (Уходит.)

КНЯЗЬ (кричит). Текле! Тимоте! Где вы! Сюда!

Музыка. Вбегают Текле и Тимоте.

ТЕКЛЕ. Что случилось, брат?

КНЯЗЬ (танцует). Гулико, моя дорогая,

Не нужна мне теперь другая!

Долго ждал я этого часа,

И дождался, кажется, асса!

ТИМОТЕ. Какая Гулико? Пять тысяч в голову ударили.

Входят Кабато и Микич.

МИКИЧ. Вот тебе деньги, князь!

КНЯЗЬ (продолжает петь).

Гулико, моя дорогая,

Не нужна мне теперь другая!..

КАБАТО. Гулико? Гулико Махнадзе?

КНЯЗЬ. А, Кабато! Привет тебе от прабабушки с поцелуем!

КАБАТО. Ханума! Опять она мне дорогу перебежала!

ТЕКЛЕ. Опять Гулико! Ты же на Сонэ женишься! Брат, опомнись! Ты что, пьян?

КНЯЗЬ. Пьян, от счастья пьян! Я женюсь на красавице Гулико! Приходи завтра на свадьбу, Микич, и каракатицу свою приводи

МИКИЧ. Слушай, князь! Или ты женишься на моей каракатице… на моей дочери — или я тебя сейчас задушу своими руками!

КАБАТО. Зачем руками? Векселями!

МИКИЧ. Молодец, Кабато! Вот все твои долги — мяснику, зеленщику, банщику, духанщику. Вот ты у меня где — весь, с процентами! Даю тебе сроку двадцать четыре часа. Или ты женишься на моей кара… на моей дочери, или будешь гнить в долговой тюрьме. (Уходит.)

КАБАТО (возвращаясь за мешком с деньгами). А вы ему сухари готовьте!

ТЕКЛЕ. Что нам делать, брат?

КНЯЗЬ. Который теперь час?

ТИМОТЕ. Двадцать четыре часа осталось.

ТЕКЛЕ. Позор на весь наш род. Пантиашвили никогда в тюрьме не сидели.

КНЯЗЬ. Эврика!

ТЕКЛЕ. Еще одна?!

КНЯЗЬ. Я смою этот позор! Своей кровью смою! Тимоте, где мой пистолет? Ах да, в ломбарде… Дай мне охотничье ружье!

ТИМОТЕ. Вы бы еще про собаку вспомнили…

КНЯЗЬ. И все равно я смою! Где мыло, где мочалка? Где чистое белье? (Уходит.)

ТЕКЛЕ. Зачем ему чистое белье?

ТИМОТЕ. Кажется, я догадываюсь: традиция такая. Хоть умри, но раз ты покойник, во все чистое одеться должен.

ТЕКЛЕ. Покойник?! (Падает. Тимоте подхватывает ее.) Вуй мэ, вуй мэ! (Убегают.)

КАРТИНА СЕДЬМАЯ

Серные бани Орбелиани. В предбаннике, завернувшись в простыни, сняв сандалии, опустив ноги в тазы, сидят несколько мужчин — князей. Это друзья Князя. Все поют.

БАНЩИК (выходя из парильни). А-о-э… простынь! (Уходит.)

1-й КНЯЗЬ. Зачем он нас сюда позвал?

2-й КНЯЗЬ. Мы только позавчера мылись в бане!

СТАРИК. Мне вообще не мыться, не бриться нельзя — сорок дней не прошло, как прадедушка мой умер. Царство ему небесное

ВСЕ. Царство ему небесное.

Пуза. Опять поют. Вздохнули.

3-й КНЯЗЬ. Сказал — обязательно приходи, важное дело есть.

4-й КНЯЗЬ. Важное дело, важное дело… Если важное дело, почему в бане, почему не в духане? (Опять вздохнули.)

1-й КНЯЗЬ. Если это шутка — очень глупая шутка!

Из парной выходит — банщик и еще князь.

5-й КНЯЗЬ. Здравствуйте, князья! О, вся компания здесь! А где Вано? (Садится.) Где князь Пантиашвили?

1-й КНЯЗЬ. Сами не знаем, ждем!

Завернувшись в простыни, выходят еще двое, одни из них — Коте.

1-й КНЯЗЬ (за ним все). Коте! Где твой дядя?

4-й КНЯЗЬ. Что он затеял?

КОТЕ. Не знаю. Прибежал слуга, просил срочно в баню идти, а зачем не сказал. (Сел.)

2-й КНЯЗЬ. Слушай, Коте, а кто это с тобой?

КОТЕ. Приятель дяди. Мало разве их у него?

2-й КНЯЗЬ. Но тоже князь?

КОТЕ. Наверное.

Музыка. Входят Князь и Тимоте с бурдюком вина.

ВСЕ (встают). Наконец-то! Пришел-таки! Мы тебя ждем!

1-й КНЯЗЬ. Вано, что случилось?

КНЯЗЬ. Сейчас все объясню. Тимоте!

Тимоте разливает вино, звук разливаемого вина.

КНЯЗЬ. Друзья мои, с вами вместе мы пили, вместе кутили, вместе делили радость и печаль.

СТАРИК (и все князья). Все это было…

КНЯЗЬ. Теперь вы все это будете делать без меня.

СТАРИК. Что он говорит?!

5-й КНЯЗЬ. Женится, наверное.

4-й КНЯЗЬ. В Париж опять уезжает.

КНЯЗЬ. Париж! О! Париж!.. Я не уезжаю в Париж, я ухожу! Я ухожу туда, откуда никто не возвращается. Что дороже всего для дворянина? Честь и долг! Я выбирал между честью и долгом.

СТАРИК. И что выбрал?

КНЯЗЬ. Долга оказалось больше. И сегодня здесь, в этой серной бане Орбелиани я решил смыть позор с нашего рода — сегодня ровно в десять… Который теперь час?

ТИМОТЕ. В духане на ваших часах без пяти минут.

КНЯЗЬ. …я покончу с собой.

КНЯЗЬЯ (ропщут). Ба… ба… ба…

КНЯЗЬ. А разве вы потупили бы иначе? Не так?

СТАРИК. Так!

ВСЕ. Только так!

КНЯЗЬ. Да! Я покончу с собой. Сейчас мы выпьем с вами в последний раз, я лягу в ванну и вскрою себе…

Все князья делают протестующий жест.

КОТЕ. Дядя!

КНЯЗЬ. Не перебивай, когда старшие говорят! Спасибо, что пришли! Я поднимаю тост за всех присутствующих!

СТАРИК. Подожди, дорогой, не спеши! Куда спешишь? Даже такое, действительно печальное событие не дает тебе права нарушать наши древние обычаи.

ВСЕ. Не дает!

СТАРИК. Ты что забыл что ли? Сперва полагается выбрать тамаду, его помощников выбрать, потом выпить за корни, породившие нас, за дом, под крышей которого собрались эти князья! Посмотри сюда: вот они, стоят как горные орлы, голые, в белых простынях, как привидения, но со скорбными лицами. Потом надо выпить за всех усопших родственников и друзей, за всех здравствующих, потом за всех отсутствующих, за виноградную лозу, которая наполнила твой бурдюк вином и только после этого — за всех присутствующих и за каждого в отдельности, конечно!

КНЯЗЬ. Когда же я покончу с собой — баню закроют!

Коте покачнулся — ему плохо.

КНЯЗЬ. Коте, что с тобой?! Ты куда, Коте?

КОТЕ. На воздух, плохо мне.

1-й КНЯЗЬ. Э, молодежь, нервы слабые.

2-й КНЯЗЬ. Возвращайся скорей, Коте! За тебя выпьем, за наследника!

ТИМОТЕ. Ай, что ему наследовать? Мочалку разве?

КНЯЗЬ. Молчи, бездельник! Иди, ванну налей! (Тимоте и Коте уходят.) Прощальную!

Музыка. Все выпили. Входит Тимоте с шайкой.

ВСЕ (поют). Ты прощай, прощай, Вано,

Пьем в последний раз вино.

То, что нам судьбой дано,

Не минуешь все равно.

Нет, вовеки не забудем,

Этот день мы, старина.

Скоро все мы, все там будем,

Приготовь бурдюк вина.

Все садятся, вздохнули, Князь точит кинжал.

КНЯЗЬ. Друзья! Мой час настал. Прощай, Гурам! Прощай, Гиви, прощай Важико! Прощай, Сандро! Прощай, Нико! Прощай, Гоги! Все прощайте! А я уйду как настоящий француз — по-английски — чтоб никто не заметил. (Уходит в баню.)

Все встают, потом садятся.

СТАРИК. Такой человек от нас ушел.

Крик князя из бани. Входит Тимоте.

ТИМОТЕ. Все!

ВСЕ. Что?!

ТИМОТЕ. Кончилось!

ВСЕ. Уже?

ТИМОТЕ. Вода кончилась. Пойду узнаю, когда дадут.

ХАНУМА (открывая лицо). Никогда не дадут! Отключили воду! Коте отключил! (Мужчины в панике.)

5-й КНЯЗЬ. Ханума! Это Ханума!

4-й КНЯЗЬ. Вай, вай! Женщина в бане!

3-й КНЯЗЬ. Не стыдно тебе — мужчины голые.

ХАНУМА. Что это вы все застеснялись? Когда я тебя женила, ты совсем голый бал, даже простыни не было! Тогда не стеснялся? А ты, если бы я тебя на богатой вдовушке не женила, ты бы всю жизнь голый ходит, как в бане! А ты, если бы я в дымоход не залезла, ты бы уже давно в трубу вылетел! А ты…

1-й КНЯЗЬ. Уходи, женщина! Куда пришла?! Уходи!

ХАНУМА. Я пойду к князю!

2-й КНЯЗЬ. Убирайся, бесстыдница! Еще в простыню завернулась!

ХАНУМА. А ты хочешь, чтоб я без простыни была? Пожалуйста!

Все крича, закрывают лицо руками, Ханума убегает в ванную, выталкивает оттуда упирающегося князя.

ХАНУМА. А ну иди сюда! Умирать собрался? Умирай — не жалко. А кто пойдет за твоим гробом? Духанщик, с которым ты часами расплачивался? Сапожник, с которым ты усами рассчитывался?

КНЯЗЬ. За моим гробом пойдут друзья! Пойдете?!

ВСЕ. Пойдем, Вано! Все пойдем!

ХАНУМА. Пойдете! Чтобы на поминках выпить! А кто за поминки платить будет? Им за баню уплатить нечем! Чтобы умереть, тоже деньги нужны! Вот женишься на Гулико, получишь приданое, со мной рассчитаешься и умирай сколько хочешь!

КНЯЗЬ. На Гулико хоть сейчас! А что с дочкой Микича делать?

ХАНУМА. Женишься на ней.

КНЯЗЬ. С ума сошла! Хочешь, чтоб меня еще как двоеженца судили?

ХАНУМА. Зачем тебе жениться? Твой племянник женится, Коте на ней женится!

КОТЕ. Я?

ХАНУМА. А чем ты хуже дяди? Тоже Пантиашвили, тоже князь и тоже без копейки денег.

КНЯЗЬ. Уйди, женщина! Хочешь ребенка в пасть крокодилу отдать? Никогда!

КОТЕ. Дядя, позвольте мне принести себя в жертву. Ради вас я согласен на все! Я спасу вашу честь и честь нашего рода.

ВСЕ. Настоящий князь! Это настоящий князь!

КОТЕ. Я не допущу, чтобы мой родной, единственный дядя сидел в долговой яме! Пусть сидит в бане с друзьями! Я женюсь на Сонэ Котрянцу!

КНЯЗЬ. На этой каракатице?

КОТЕ. Что делать, дядя!

КНЯЗЬ. Ты правду говоришь?

КОТЕ. Слово князя! (Вырывает ус.)

ВСЕ. Молодец!

3-й КНЯЗЬ. Настоящий мужчина!

КНЯЗЬ. Коте, мальчик мой! Дай я тебя обниму! До смерти не забуду твой благородный поступок. Знаешь что — если тебе совсем тошно станет с этой каракатицей — приходи ко мне в дом. Гулико моя тебя встретит, угостит, у камина посидишь, на тахте полежишь, часок с ней побудешь — сразу отойдешь! В любое время дня и ночи приходи. Лучше — дня. За тебя, племянник! За него!

КОТЕ. Подожди, дядя. Хануме налейте.

ХАНУМА. Нельзя, на работе не пью. Мне еще тебя вместо дяди женить надо. Думаешь, это легко?

Входит Тимоте, в руках у него кинжал.

ТИМОТЕ. Князь, вода пошла!

ХАНУМА. Зачем вам вода, князья? У вас вино есть!

СТАРИК. За тебя, Вано! А!! (Все пьют.)

КНЯЗЬ. Сначала помоемся!

ВСЕ (поют). Так живи сто лет, Вано!

Песни пой и пей вино!

Ты еще успеешь в рай,

Подожди, не умирай!

Нет, вовеки не забудем

Этот день мы, старина.

Мы на свадьбе скоро будем –

Приготовь бурдюк вина!

КАРТИНА ВОСЬМАЯ

Гостиная в доме Микича. На диване сидит Сона, входит расстроенная Ануш.

АНУШ. Вуй мэ, вуй мэ! Обедать иди!

СОНА. Не хочу, бабушка! На диете немного посижу, для фигуры полезно.

АНУШ. Кому нужна твоя фигура? Князю старому? Ему деньги твои нужны, а не фигура! А учитель твой, между прочим, тоже мне нравится. В моем вкусе мужчина.

СОНА. Правда, бабушка?

АНУШ. Думаешь, бабушка твоя глухая-слепая? Все слышу, все вижу! Когда вы на рояле в четыре руки играли, только две руки играли. А что две другие делали, думаешь не видела? (Бой посуды.)

СОНА. Отец все сердится.

АНУШ. Злой. Все князя ждет. Как барс в клетке, взад-вперед ходит. (Бой посуды.) Посуду бьет. (Бой посуды.) Вот сервиз саксонский! (Бой посуды.) Ваза китайская! (Бой посуды, голоса.) Сюда идет!

Вбегают Кабато, Акоп и Микич.

МИКИЧ. Чем она ему не понравилась?

АКОП. Ослеп от старости, наверное.

МИКИЧ. Ну, где твой князь? Час остается.

КАБАТО. Придет, не волнуйся! Даже самый храбрый мужчина тюрьмы больше свадьбы боится.

АКОП. Ну, это что тюрьмой считать…

МИКИЧ. А если не придет? Я уже герб на карету повесил. Весь Авлабар смеяться будет. А Адамян — хохотать!

АКОП. Может со смеху помрет — одним конкурентом меньше будет. Звонок!!!

КАБАТО. Князь приехал, я же говорила! (К Ануш.) Иди, встречай! Ну, наш лебедь белый, чем она ему не понравилась?

МИКИЧ. Сона! (Сона делает реверанс.)

Возвращается Ануш.

МИКИЧ. Ну!!

АНУШ. Учитель пришел.

МИКИЧ. Учитель! Какие уроки сейчас. И чему он Сону научил — князю понравится не могла. Пусть уходит. Подожди! Пусть войдет. (Садится.)

Музыка. Входит Коте.

КОТЕ. Здравствуйте!

МИКИЧ. Здравствуй! Учитель твой, Сона.

КОТЕ. Здравствуйте, Сона Микичовна.

СОНА. Здравствуйте, Коте Луарсабович.

КОТЕ. Где сегодня заниматься будем?

МИКИЧ. Здесь! Экзамен сейчас будет.

КОТЕ. Экзамен?

МИКИЧ. Да. Хочу проверить, за что тебе деньги плачу.

КОТЕ. Как вам угодно. С чего мы начнем?

СОНА. С декламации, если позволите…

МИКИЧ. Позволю. Давайте с декламации.

КОТЕ (ставит стул). Пожалуйста. (Сона встает на стул.) Это французская пьеса, действие происходит в Париже, в доме графини. (Представляя.) Графиня де Монпарнас, граф де Монмартр. (Музыка.)

СОНА (читает). Какие новости, граф? Вы видели даму, которая обещала нам помочь?

КОТЕ. Даму? А, да. Видел сегодня в серной бане.

МИКИЧ. Женщина в мужской бане? Слышал я, что французы развратники, но чтоб о такой степени! Акоп, проверь, так ли там написано.

АКОП (берет книгу). Так, так! Эта женщина — все может, ее весь Авлабар знает.

КАБАТО. Слушай, где это все происходит — в Париже или в Авлабаре?

АКОП (берет книгу). В Париже, в Париже. Там тоже свой Авлабар есть.

МИКИЧ. Ну и что же эта бесстыдная женщина сказала графу в бане?

КОТЕ. Что она сказала? Она сказала… что… она сказала…

АКОП (делая вид, что читает). Что она сказала… Она сказала: не надо торопиться, граф, сказала. Всему свое время, сказала, наберись терпения, сказала! Поняла, графиня? Читай дальше.

КОТЕ. Понял, все понял. (Играет на рояле.) Но я не могу больше ждать! Я люблю вас, графиня, больше, чем Ромео Джульетту! (Музыка.) А вы?.. (Музыка.)

СОНА. И я… (Музыка.) И я… Когда вчера я плескалась в мраморном бассейне, мою душу вдруг пронзила мысль, что я не в силах ждать, я люблю тебя, Коте…

КАБАТО. Вуй мэ!

МИКИЧ. Что так написано?! Граф или Коте?

АКОП. Граф.

СОНА. Коте.

АКОП. Граф.

СОНА. Нет! Коте! Это написано в моем сердце! (Музыка.)

КОТЕ (на коленях перед Микичем). Мы любим друг друга!

СОНА. С первого взгляда!

КОТЕ. С первого урока! (Поет.)

Без любви белый свет,

Как без солнца рассвет,

Как костер без огня,

Как джигит без коня!

(Сона подпевает.)

Микич Нерсесович, я прошу руки Соны Микичовны!

МИКИЧ. Руки?! Что?! Ты просишь?!

КОТЕ (показывает на руку). Руки.

МИКИЧ. Руки. Чтоб ноги твоей здесь не было. Граф — голодранец! (Замахнулся палкой.)

КОТЕ (с достоинством). Не трогайте меня! Я сам уйду. (Уходит.)

СОНА. Отец, ты не знаешь, что Коте… тоже…

МИКИЧ. И знать не хочу!

СОНА. Тогда я с ним. (Пошла.)

МИКИЧ. Стой! (Музыка. Отшвырнул Сону, она падает.) Я тебе пойду! Я тебя на замок запру, на хлеб-воду посажу. Мама, стереги ее здесь, Кабато, в сад иди, под окном стой, чтоб не вылезла, Акоп, в подъезде дежурь, никого, кроме князя, не впускай. И книжки эти… французские… с декламацией… забери! В лавку — на обертку! Мама! (Уходит вместе с матерью.)

Акоп подбирает книги, разводит руками над лежащей на полу Соной. Затемнение. Музыка. Проход Ханумы.

ХАНУМА (поет). Как стола без Тамады,

Как Арагви без воды,

Как базара без хурмы,

Свадьбы нет без Ханумы.

Всех обведу я,

Всех проведу я,

Всех поженю я,

Каждой паре

В Авлабаре

Рай подарю я. (Уходит.)

Входят Микич, Тимоте, Акоп, Кабато.

МИКИЧ. Ну, дочка, князь согласен! Слугу прислал. Как тебя зовут?

ТИМОТЕ. Тимоте.

МИКИЧ. Расскажи ей еще раз, Тимоте! Всем расскажи, Тимоте! Что князь сказал, Тимоте!

ТИМОТЕ. Князь говорит: чем за железной решеткой сидеть, лучше в собственном доме жить! Чем черствый хлеб водой запивать, лучше вин пить и курочкой закусывать! В общем, говорит, женюсь на твоей дочери. Согласен! Но с одним условием.

МИКИЧ. С каким еще условием?

ТИМОТЕ. Похищение! Должно быть похищение.

МИКИЧ. Похищение?

ТИМОТЕ. В роду Пантиашвили всегда крали невест. Это родовая традиция. Князь не может ее нарушить.

АКОП (длинный переход). Говорил тебе, Микич, не связывайся с князьями! И дом каменный даешь в Тифлисе, лавку в Манглисе, пять тысяч, овечки, колечки, а им еще красть надо!

МИКИЧ. Молчать! (Тимоте.) Что же нам делать?

ТИМОТЕ. Завернуть невесту в ковер, я заберу. За углом ее ждет фаэтон и князь.

КАБАТО. Понимаю — садитесь на фаэтон и к священнику.

ТИМОТЕ. Священник тоже за углом. Стоит.

КАБАТО. А фаэтон тогда зачем?

ТИМОТЕ. Похищение. Традиция такая. А вы пока окна — двери откройте и кричите на улицу, чтоб все слышали: Украли! Невесту украли! Традиция такая. Упаковывайте.

КАБАТО. Не нравится мне, Микич, эта традиция. Меня тоже вместе с Соной заверните!

АКОП. Слушай, не тебя крадут — невесту. Смотри, Микич, ведь она все испортит. Князь опять передумает.

МИКИЧ. Уходи! Акоп, бери Сону, заворачивай!

СОНА. Я не хочу в ковер!

МИКИЧ. Молчать!

АКОП (шепотом Соне). Молчи, так надо.

Вместе с Тимоте заворачивают Сону в ковер. Тимоте взваливает на плечо и уносит.

Ну, что вы стоите? Кричите: Украли! Невесту украли!

КАБАТО и МИКИЧ (вместе). Украли! Невесту украли!

АКОП. А ты, бабушка?

АНУШ. Караул! Грабят!

Музыка. Входит Ханума.

ХАНУМА. Украли! Невесту украли! Что случилось? Кто грабит? Кого украли?

КАБАТО. Невесту украли! Князь украл! Венчаться с ней поехал!

ХАНУМА. Это правда, Микич?

МИКИЧ. Правда.

КАБАТО. Стара ты стала, Ханума, на пенсию пора!

ХАНУМА. Верно говоришь. Если на арбе нельзя дрова возить, саму арбу на дрова нужно. Вай мэ! Вай мэ! (Рвет волосы.)

МИКИЧ. Подожди, Ханума! Не расстраивайся, на свадьбе с нами погуляешь! Всех приглашаю! Весь Авлабар. (Поет.)

Над рекой стоит гора,

Под горой течет Кура,

За Курой шумит базар,

За базаром — Авлабар.

Бесконечный,

И беспечный,

Шумный вечно

Наш Авлабар! (2 раза)

Кабато, беги на базар, цветы купи, под ноги им бросать будем. Традиция такая.

Кабато уходит.

Мама, все ли столы накрыты?

АНУШ. Все.

МИКИЧ. Все ли бутылки открыты?

АНУШ. Все.

МИКИЧ. Пойду сам проверю. (Уходит вместе с Ануш.)

АКОП. А что теперь будет, Ханум-джан?!

ХАНУМА. Все хорошо будет, Акоп-джан.

АКОП. Ханум-джан, а я, между прочим, тоже себе невесту присмотрел — и симпатична, и тактичная, и всем женщинам сто очков вперед даст и всех мужчин вокруг пальца обведет!

ХАНУМА. Нет такой женщины в Авлабаре!

АКОП. Есть!

ХАНУМА. Кто?

АКОП. Ты.

ХАНУМА (нюхает табак, чихает). Нет у меня времени шутки шутить, меня настоящие клиенты ждут.

АКОП. Я не шучу, я серьезно. Всю жизнь такую, как ты искал, о такой мечтал.

ХАНУМА. Ты о свободе мечтал. Кто говорил: женатый мужчина, как птица в клетке.

АКОП. Когда в клетке двое, это уже не клетка, это уже гнездо.

1

АКОП. Я жду, когда ты скажешь: «Да!»

ХАНУМА. Торопишься ты слишком.

Ведь я уже не молода.

АКОП. Я тоже не мальчишка.

ХАНУМА. Но я готовлю кое-как,

Хозяйка я плохая,

И нюхать я люблю табак

АКОП. На это я чи-ха-а-ю! (Чихает.)

Танцуют.

ХАНУМА. Мы с тобою одиночки,

Акоп-джан.

АКОП. Мы должны жениться срочно,

Ханум-джан.

ОБА. Денег платить нам свахе не надо,

Вай, вай, вай.

Так что ты свадьбу зря не отклады-

Вай, вай, вай!

Танцуют.

2

ХАНУМА. Мне меньше лет, чем Гулико,

Но я постарше Соны.

Мне до Венеры далеко.

АКОП. А мне до Аполлона.

ХАНУМА. К тому ж хитра я и умна.

АКОП. Не страшно, что умна ты –

Должна иметь моя жена

Какой-то недоста-а-ток! (Чихает.)

Танцуют.

ОБА. Мы с тобою одиночки, Акоп-джан,

Ханум-джан.

Мы должны жениться срочно, Ханум-джан,

Акоп-джан.

Денег платить нам свахе не надо,

Вай, вай, вай.

Так что ты свадьбу зря не отклады-

Вай, вай, вай!

Акоп и Ханума в танце по авансцене идут направо.

АКОП. Ну, пойдем! Пойдем! О нашей свадьбе объявим.

ХАНУМА. Подожди, Акоп. Не могу я сейчас замуж выходить!

АКОП. Почему?

ХАНУМА. Замуж выходить — с работы уходить. Жена — одна профессия, сваха — совсем другая.

АКОП. Пусть Кабато теперь сватает, клиентов ей передай.

ХАНУМА. Клиентов можно передать, а этот… как его люди называют… талант, талант кому я передам? Сваха — это призвание. Настоящая сваха раз в сто лет рождается! Как поэт!

АКОП. Тоже сравнила: сваха и — поэт!

ХАНУМА. Не писатель я, Акоп, не знаю красивых слов, но кто в работу душу вкладывает, тот в своем деле поэт. Хороший пастух — поэт, хороший кузнец — поэт, хороший сапожник — тоже поэт!

АКОП. А плохой!

ХАНУМА. Сапожник! Не торопи меня, Акоп!

Музыка. Голоса. Входят Микич, Князь, Текле и Тимоте.

КНЯЗЬ. Мир дому твоему, Микич!

ТЕКЛЕ. Здравствуйте, всем!

МИКИЧ. Поздравляю тебя, сынок! (Целует князя в лоб, рассаживаются.) Прости, подарка тебе не приготовил. Не знал: придешь — не придешь. (Текле хихикает.) А впрочем, есть у меня подарок. (Хлопает по плечу.) Вот, все твои векселя. Все оплачено.

КНЯЗЬ. Спасибо. Только деньги я после свадьбы отдам.

МИКИЧ. Какие деньги? (Хлопает князя по плечу.) Мы теперь одна семья. (Рвет векселя.) Мой дом — твой дом.

КНЯЗЬ. Значит, племянник уже с тобой договорился?

МИКИЧ. Чей племянник?

КНЯЗЬ. Мой племянник.

МИКИЧ. Какой племянник?

ТЕКЛЕ. Наш племянник. Уже договорился?

МИКИЧ. О чем?

КНЯЗЬ. Жениться.

МИКИЧ. На ком?

ТЕКЛЕ. На дочке твоей. Он согласился.

КНЯЗЬ. Мы из-за него и пришли?.. Значит, сам мою дочку украл, а жениться племянник будет? Племянник, значит, жениться будет, а сам мою дочку украл?.. Интересно получается…

КНЯЗЬ. Будет? Кто будет? И кто украл? Я украл?

МИКИЧ. Нет, я украл.

КНЯЗЬ. В роду Пантиашвили никто никогда не крал.

МИКИЧ. А кто же украл!?.

Музыка. Микич и Князь наступают друг на друга.

ХАНУМА. Мы украли: Я, Тимоте и Акоп. Украли, чтоб счастливой она была. Чтоб внуки у тебя красивые были.

МИКИЧ (со слезой). Мне не внуки, мне герб нужен!

ХАНУМА (отправила Акопа за молодыми). Будет тебе герб, он тоже князь! (Входят Акоп, Коте и Сона в подвенечном платье, лицо ее закрыто фатой.) Вот он!

МИКИЧ. Этот?! Что вы мне голову морочите! Этот голодранец — наш учитель!

ТЕКЛЕ. Это племянник наш.

МИКИЧ. Племянник, чей?

КНЯЗЬ. Мой племянник.

ХАНУМА. Коте — князь Пантиашвили.

МИКИЧ. Какой он князь, если он работает?

АКОП. Получит приданое — бросит работу. И как все князья тоже безработный будет.

КОТЕ. Мне не нужно ваше приданое. Я всего добьюсь вам. Сам сделаю Сону счастливой. (Поет.)

Без любви белый свет

Как без солнца рассвет

Как костер без огня

Как джигит без коня.

МИКИЧ. Молодец! Что же ты сразу не сказал, что ты тоже князь? Дай я тебя обниму!

КНЯЗЬ. Бедный мальчик! Сейчас она фатой закрыта, когда откроет, держись за меня, сестра!

ТЕКЛЕ. Бедный мальчик!

МИКИЧ. Я тоже начинал без гроша. Ты мне нравишься, Коте.

СОНА. И мне тоже. Бонжур, мон пренс! (Приподнимает фату.)

КНЯЗЬ. Гулико, дорогая?! Ты что здесь делаешь?!

ТИМОТЕ. Мой то опять спятил!

МИКИЧ. Какая Гулико, князь? Ты что ошалел? Какая Гулико? Сона это, дочь моя.

КНЯЗЬ. Сона? (Акопу.) Ты кого мне вчера подсунул?

ХАНУМА. Меня. (Припадая на ногу и закрыв одни глаз.) Бонжур, мон пренс! (Поет с Акопом.)

АКОП. Мадам?

ХАНУМА. Девица!

АКОП. Свободны?

ХАНУМА. Как птица!

АКОП. Не верю…

ХАНУМА. Напрасно!

АКОП. Пойдемте?

ХАНУМА. Согласна! Разве я плохо сделала? Молодой князь на молодой девушке по любви женится, а старый… Пардон. Пожилой князь на приданом женится, да еще в придачу Гулико Махнадзе получаешь — тоже не очень старую, пятьдесят пять лет всего.

КНЯЗЬ. Вчера пятьдесят было.

ХАНУМА. Не спорь, а то еще больше будет! Микич княжеский греб получит, а я комиссионные! Ну, что вам еще надо?

ТИМОТЕ. Выпить и закусить.

АНУШ. Что же стоите, к столу прошу.

Музыка. Опускается стол. Вбегает Кабато.

КАБАТО. Что здесь происходит?

МИКИЧ. Мало цветов купила, Кабато. Сейчас здесь две свадьбы будет.

ХАНУМА. Нет, три.

КАБАТО. Три? Почему три?

ХАНУМА. Считай сама. Сона и Коте — раз, Князь и Гулико (делает знак Тимоте, он подводит Гулико) — два.

КАБАТО. Как?! Князь на Сонэ женится!

ХАНУМА. Нет, все по-моему вышло. Рано ты меня на пенсию отправила.

КАБАТО. Ах, горе мне, конец мне пришел! Если я молодую, красивую сосватать не могла, зачем такой свахе на свете жать! Вай мэ!

ХАНУМА. Подожди, Кабато, не убивайся! Теперь ты главная сваха в Авлабаре будешь. Не такая уж ты бездарная, если саму Хануму сосватала. Я еще замуж выйти собираюсь — за Акопа. Вот тебе третья свадьба.

КАБАТО. А где же мои комиссионные?

ХАНУМА. Заплати ей комиссионные, Акоп.

АКОП. Держи, вот тебе тридцать абазов.

ХАНУМА. И двадцати хватит, тридцать самой Хануме платили.

КНЯЗЬ. Друзья мои! У нас сегодня необычный день — три свадьбы сразу. И все равно не будем нарушать наши старые обычаи. Сперва выпьем за мех, кто всех нас здесь собрал, кто все нарисовал, кто музыку написал и за того, кто все это придумал.

ВСЕ. З а Х а н у м у!

Поют.

С той поры, как создан свет,

Лучше свахи в мире нет,

Будь ты молод или стар,

Подберем любой товар.

Как стола без тамады,

Как Арагви без воды,

Как базара без хурмы,

Свадьбы нет без Ханумы.

Грех одному пить,

Грех холостым быть.

Без супруги, без подруги,

Грех одному жить.

Занавес.

Г. ОРБЕЛИАНИ

Только я глаза закрою — предо мною та встаешь!

Только я глаза открою — над ресницами плывешь!

О, царица, до могилы я — невольник бедный твой,

Хоть убей меня, светило, я — невольник бедный твой.

Ты идешь — я за тобою: я невольник бедный твой,

Ты глядишь — я за спиною: я — невольник бедный твой!

Что смеяться надо мною? Я — невольник бедный твой,

И шепчу я сам с собою: «Чем тебе я не хорош?»

Только я глаза закрою — предо мною ты встаешь,

Только я глаза открою — над ресницами плывешь!

Только я глаза закрою — предо мною ты встаешь,

Только я глаза открою — над ресницами плывешь!

Словно тополь шелестящий, стан товй нежный для меня,

Светит радугой блестящей, стан товй нежный для меня,

Блещут молнией небесной эти очи для меня,

Дышат розою прелестной эти губы для меня.

Если б мог тебя спросить я: «Ты когда ко мне придешь?»

Только я глаза закрою — предо мною ты встаешь,

Только я глаза открою — над ресницами плывешь!

Только я глаза закрою — предо мною ты встаешь,

Только я глаза открою — над ресницами плывешь!

Поезжай-ка в Артачалы: посмотри, каков я есть!

Как ударим мы в цимбалы — посмотри, каков я есть!

Тамада в дыму табачном, посмотри, каков я есть!

Молодец в бою кулачном — посмотри, каков я есть!

Как посмотришь, так полюбишь, как полюбишь — подойдешь!

Только я глаза закрою — предо мною ты встаешь,

Только я глаза открою — над ресницами плывешь!

Только я глаза закрою — предо мною ты встаешь,

Только я глаза открою — над ресницами плывешь!

Семь дорог на нашем поле — все они к тебе бегут!

Смутны думы поневоле — все они к тебе бегут!

Позабыл свои дела я — все они к тебе бегут!

Хоть бы раз меня спросила: «Что с тобою? Как живешь?»

Только я глаза закрою — предо мною ты встаешь,

Только я глаза открою — над ресницами плывешь!