Happy Гор Day (CИ)

Света вытянула руку, ухватила покрытый рыжеватой пылью кроссовок и чуть ли не обнюхала его, поворачивая из стороны в сторону.

– Да? – спросила она у Оксаны, боясь поверить.

Подруга вздохнула, расшнуровала собственную обувку и, упёршись носком одного кроссовка в задник другого, стащила его с ноги.

– Дай-ка! – Она отобрала у Светы свою находку и сунула внутрь ногу в толстом, вязаном носке. – Видишь? – Света непонимающе пялилась на неё. – Он даже мне мал, а у меня тридцать шестой. У Юльки вообще тридцать восьмой. Она в этом недомерке и шагу бы не сделала, не то, что по горам шляться. Вот тебе бы подошёл.

Похоже, Оксана была права, и в душе затеплилась надежда.

Света поднялась, ещё раз окинула взглядом площадку. Ей вдруг показалось, что тень от нависающей стены в дальнем углу площадки более чёрная и какая-то комковатая. Она сморгнула. Да нет, всё нормально, тень как тень. И посмотрела на кроссовок. Драный, наверное, китайский «Рибок» с оборванным шнурком и сбитыми шипами.

– Откуда он тут?

– Ты меня спрашиваешь? – удивилась Оксана. – Наверное, у кого-то здесь порвался кроссовок, ну, его и бросили.

– Ага. А сюда этот кто-то добирался в одном кроссовке.

– Почему это?

Света вздохнула.

– Потому что другой мы нашли внизу, если ты не забыла.

– Ой! – Оксана заалела. – И правда. Может, этот сперва был целый, и она обмотала одну ногу чем-нибудь, а тут порвался…

– Кто – она? – спросила Света, краем сознания отмечая, что разговор у них с подругой смахивает на болтовню умалишённых. Двух дур, если честно.

– Не знаю, – растерянно сказала Оксана. – То есть, я не знаю, как её зовут. Но это точно женщина. Башмак-то женский. На твой похож, кстати. Даже шов такой же.

Действительно сквозь рыжеватую грязь проступал полукругом ряд стежкой некогда чёрной нитки, напоминая букву «С». Света повертела в руках кроссовок и бросила на землю, машинально вытерла ладони о джинсы. Получалось, что у какой-то женщины на седловине порвался кроссовок, и она его сняла. Потом замотала чем-то ногу, скажем, курткой, должна же быть у неё куртка, или свитером и поднялась сюда. Зачем, кстати? Почему не двинулась назад по седловине, к удобному и безопасному спуску, а полезла в гору? Здесь у неё порвался второй кроссовок, она его сняла. Наверное, пока настраивалась путешествовать дальше босиком или искала, чем обмотать вторую ногу, стемнело. Она прикорнула здесь, а наутро увидела Дэна и бросилась целовать от радости. И куда она делась?

Света осторожно приблизилась к краю площадки, встала на колени и посмотрела вниз.

Нижний край плавно загибался к горе, создавая впечатление, что площадка торчит каменный ступенью, ласточкиным гнездом над обрывом. Свалиться отсюда пара пустяков.

Как Света ни вглядывалась, ничего не могла рассмотреть, даже лежавшую внизу седловину: её прятала откуда-то накатившая облачная взвесь. И она поднималась. Света мельком подумала, что нужно поторапливаться, иначе придётся торчать тут, пока не распогодится или брести по тропе на ощупь, а это – то ещё удовольствие.

Ей было жалко незнакомую женщину, но упала та или нет – неизвестно, а вот то, что здесь не было Юли, с одной стороны внушало определённый оптимизм – жива, с другой – где её горнобашки носят, горную бараниху? Следовало спуститься и тщательно осмотреть седловину до лагеря и пройдённую вчера тропу. Возможно, она всё-таки могла соображать, и унеслась назад по знакомой дороге? Света только на это и надеялась.

Она поднялась, отряхнула колени и сказала Оксане:

– Пошли назад. Погода портится.

– А Юля? – Оксана не шелохнулась.

– Ты её видишь? – сердито осведомилась Света, злясь, собственно, на себя. – Наверное, она в другую сторону побежала.

– А женщина, что на Дэна набросилась?

Света лишь вздохнуло. В горле запершило. Как ни старалась она отогнать мысль об упавшей вниз незнакомке, убеждая себя, что та успела подняться вверх прежде, чем обрушилась тропа, но сама в это не верила. Следовало спуститься, отыскать Юлю и возвращаться в цивилизацию. Хотя бы до мест, где есть сотовая связь, и позвонить в МЧС. Больше они с Оксаной ничего сделать не могли.

Она уже направилась к тропе, окидывая прощальным взглядом залитую косыми лучами солнца площадку, как снова заметила странный комковатый сгусток в тени в углу. Повинуясь внезапному порыву, она решительно шагнула к нему и обмерла.

Не так давно стоявшее в зените солнце уже ощутимо склонилось к западу, изгоняя тени от нависшей над площадкой стены. Все, кроме одной, той, куда двигалась Света. И сквозь чуть посеревшую от лучей тёмную преграду девушка четко различила лежащую фигуру, казавшуюся нелепо раздутой чёрной кляксой. Словно почувствовав Светин взгляд, фигура съёжилась и распрямилась. Ненадолго замерла и вдруг качнулась из тени к девушкам.

Будто со стороны Света смотрела, как поднимаются чудовищные, до омерзения распухшие отростки-ноги, с чавкающим звуком отрываются от земли и тянут, иначе не скажешь, за собой колышущиеся чёрные телеса. На подобии лица с провалами глазниц, между раздутых щёк раскрылась кривая щель.

– Хожууу…хожууу…

Свету обдало холодной и одновременно какой-то липкой струёй.

– Хожу…

Сквозь вой пробился тоненький визг; сознание отстранённо отметило, что это Оксана.

Визг нарастал, заглушая леденящие завывания, жидким студнем заставляя колыхаться раздутые ступни, вибрировать мелкими волнами всё быстрее и быстрее, взбивая в текучую чёрную взвесь и обрывая сначала ступни, одну-за-другой. Потом лодыжки, колени. Фигура рухнула и поползла, опираясь чёрными лепёшками огромных ладоней о камни площадки. С чавканьем подломились и они.

Света заворожено глядела, как разрывается терзаемое визгом тело: бёдра, поясница, локти, гигантские полушария грудей, плечи, шея; и растворяются тёмными, исчезающими пятнами. И всё равно уменьшающаяся тёмная масса упрямо тянулась к девушке, выкатившись под ноги последним остатком – чудовищной головой. Раздалось ещё одно завывание: «Хожу…», и голова провалилась внутрь себя, схлопнулась чёрной кляксой.

Визг прекратился.

В каком-то трансе Света попятилась назад, не сводя глаз с тёмного пятна. Наткнулась спиной на застывшую в ступоре Оксану, схватила её за руку и, не поворачиваясь, потащила к выходу с площадки. Только оказавшись на тропе, она развернулась и быстро зашагала вниз, подгоняя подругу тычками спину. В голове не было ни одной мысли. И лишь спустившись на пару десятков метров и увидев торопливо шедшего навстречу Дэна, девушки остановились.

– Что случилось? – Парень встревоженно оглядел трясущихся подруг. – Что за визг был?

– Ва-ва… – Оксана попыталась хоть что-то сказать, но язык ей не повиновался.

– Вампира твоего встретили, – пробормотала Света, чувствуя, что ещё вот-вот и её захлестнёт волной ужаса. – Спускаемся! – Она снова подтолкнула Оксану.

Та послушно засеменила ногами. Дэн какую-то секунду смотрел на девушек, кажется, хотел ещё что-то спросить, но передумал, повернулся и направился вниз. Оксана быстро двинулась следом, чуть не повиснув на плечах молодого человека и натянув страховочный тросик между собой и Светой. Её дёрнуло назад, и девушка завизжала от страха. Рванулась, потащив следом Свету, машинально упёршуюся в землю трэкинговой палкой. Веревка провисла. Остановленная Оксана дрожащими пальцами нащупала скользящую петлю, ослабила и буквально выпрыгнула из верёвки, наскочив на Дэна и обхватив его всеми конечностями. Парень не устоял и вместе с верещащей девушкой проехался на животе по тропке, к счастью, не свалившись вниз, уцепился руками за скальный выступ – его развернуло, – не удержался и исчез за изгибом каменной стены.

В свою очередь Света больно приземлилась по пятую точку и непонимающе уставилась на лежащую веревку, на другом конце которой ещё пару мгновений назад дёргалась Оксана. Она непроизвольно выбрала её, повертела в руках пустой конец с петлёй и вскочила. Одним прыжком добравшись до поворота, Света резко замерла – тропа дальше круто уходила вниз вдоль ледяных ступеней, и по ней, оступаясь и падая, мчались две фигуры: впереди Дэн, которого толкала в спину визжащая Оксана.

– Ксюха! – завопила Света, набрав воздуха в грудь. – Куда?..

Её не услышали. Перепуганная парочка добралась до устья каменной реки и помчалась дальше.

–.Оксана! – снова закричала Света, понимая, что та не услышит, но всё же на что-то надеясь. – Дэн!

Кричать в горах нельзя.

Склон задрожал. С перестуком ударяясь о скалы, сверху посыпались камни. Света испуганно вжалась в стену, прикрыв голову руками. Со всех сторон нарастал шелестящий гул, который они слышали ночью. Дрожь под ногами усиливалась, мелкими толчками подбрасывая девушку и чувствительно прикладывая спиной о скалу. Всё вокруг заполонила серая пыль, повисшая густым полотном над тропой. И чем больше дрожала гора, тем сильнее казалось, что мельчайшие песчинки пылевой завесы сами трясутся в беспорядочном рваном ритме. Перед глазами замельтешили тёмные пятнышки, Света крепко зажмурилась и не увидела, как лопнула зигзагообразными трещинами скала вдоль тропы, а сама тропа чуть дальше ухнула куда-то вниз, добавив новое облако пыли.

И всё стихло.

Просидев, сжавшись в комок, ещё какое-то время, Света осторожно открыла глаза, готовая снова зажмуриться. Потом медленно встала, цепляясь за торчащие скальные выступы. Вместо удобного спуска впереди зависло серо-рыжее полотнище оседающей пыли над крутым обрывом. Спуститься по нему без снаряжения можно было только пролетев метров сорок и скатившись дальше по невидимому отсюда склону. Орлом Света не была. К сожалению. Курицей тоже. И что делать?

Она в растерянности оглянулась. Нависавший скальный выступ над тропой, по которому они спускались, исчез вместе с последней по всей видимой длине, оставив взамен пару-тройку вертикальных неровных трещин, одна из которых протянулась по склону сверху вниз почти до каменного пятачка с девушкой. Шириной под метр она очень сильно напоминала дверной проем, и Свету неудержимо потянуло заглянуть внутрь.

Она медленно подобралась ближе. Трещина заканчивалась примерно на уровне бедра. Света ухватилась за край и, подтянувшись, встала сначала на колени, затем на ноги на узком каменном порожке. Внутри царил серый полумрак. Трещина, точнее, уже не трещина, целый коридор с высокими скальными стенами плавно уходил вниз и влево, теряясь в темноте. Света задрала голову. Наверху края смыкались арочным потолком с часто торчащими камнями-выступами.

Она спрыгнула назад, ещё раз огляделась. Кусок тропы с одного края обрывающийся в бездну, с другого был завален каменными валунами, и ни перебраться через них, ни разобрать она бы не смогла. Оставаться на месте и ждать спасателей? Кажется, самое разумное решение, вот только пока Оксана с Дэном доберутся до цивилизации, пока сюда отправят вертолёт, да и отправят ли ещё – вопрос, она вполне может замёрзнуть насмерть. Конечно, можно ходить ночь-напролёт, чтобы согреться, одну ночь, ну, две. А что потом? Без пищи и воды да на морозе, да если гору ещё раз тряхнёт! Но и соваться в тёмный лаз без света и не зная, куда тот выведет, было верхом идиотизма. С другой стороны, особо умной Света себя никогда не считала, иначе не потащилась бы праздновать день рождения подруги на какой-то там пик.

«Достаточно было просто забраться на стол в ресторане, – подумала она сердито, – и покричать «Хэппи бёздэй!».

Она отыскала взглядом трэкинговые палки. Одна уцелела, вторая валялась под большим валуном, немного похожая сейчас на греческую букву «лямбда». Света подобрала целую, надела на запястье ремешок, ещё раз оглядела остатки тропы и со вздохом снова полезла в трещину. Постояла немного, собираясь с духом.

«В конце концов, не может ведь этот ход далеко тянуться, – сказала она сама себе. – Вернусь, если что». И, включив фонарик, храбро двинулась внутрь, опираясь на палку. Пройдя несколько шагов, Света с удивлением сообразила, что здесь отнюдь не темно. Стены, пол, потолок слабо поблёскивали, разгоняя каким-то бледно-зелёным светом царивший сумрак. После недолгого раздумья она решила не выключать фонарь. Батарейки, конечно, следовало экономить, но и оказаться в кромешной тьме, если свечение внезапно погаснет, абсолютно не хотелось. Тем более, что в сумраке невозможно было хорошо разглядеть ямки и рытвины на узенькой тропке-дорожке под ногами.

Она прошла метров пятьдесят плавно спускавшейся спиралью, когда под ногами прокатилась быстрая дрожь, чем-то напомнившая судорогу. Света в страхе замерла, прикрыв голову руками и ругая себя за то, что вообще сунулась в эту подземную мышеловку. Она постояла немного, прислушиваясь. Ничего нигде не обрушилось, и успокоенная Света двинулась дальше. Немного погодя дрожь повторилась, заставив испуганно ёкнуть сердце, затем ещё раз и ещё. Света привыкла и успокоилась, а потом ей вдруг стало неловко: будто по живому шла. Языку? Она снова испугалась – а вдруг съест? И опять успокоилась: не похожа была быстрая рябь на оголодавшего монстра, она больше напоминала непроизвольную судорогу от щекотки.

Света поражалась сама себе. Она не удивлялась и не пугалась всему творившемуся вокруг, точнее, и удивлялась и пугалась, но как-то отстранённо, будто всё это происходило не с ней, словно она смотрела кино, сидя в уютном кресле перед телевизором. И другая девушка шла вперёд по полутёмному проходу неизвестно куда, спускаясь всё глубже вниз по неровной тропке, пока та не вывела в пересекающую путь большую округлую полость.

Света встряхнулась и завертела головой. Это была не просто полость: длинный туннель метров шесть в диаметре тянулся в обе стороны, насколько хватало глаз. Стены довольно ярко отсвечивали серо-коричневыми прожилинами, обматывающие туннель изнутри виток за витком вывернутой улиткой. На вид и они, и стены казались одновременно шершавыми и отполированными, словно истёртый наждачной бумагой гладкий пластик или стекло. И тут не было ставшими уже привычными порослей светящегося мха.

Света машинально провела ладонью. Чуть шероховатая поверхность с покалывающими пальцы светящимися впадинками-вкраплениями…чего? Она уткнулась носом, пытаясь рассмотреть, но лишь пребольно приложилась лбом. Это её отрезвило. И правда, какая разница, что там светится? Главное, что не темно, и сам туннель явно искусственного происхождения. А стало быть, и шансы выбраться стали намного выше.

Повеселев, Света пошла было направо, памятуя о ходящих налево мужиках, но через несколько шагов остановилась; в голове настойчиво крутился совет кого-то из великих: «выслушай женщину и поступи наоборот». Если ему верить, ей следовало повернуть в другую сторону. Света стояла и колебалась, не зная, как поступить.

«Чтоб их всех! Надают советов, а ты стой тут, как Буриданов осёл, и думай!» – выругалась она сердито.

«Ты, главное, не кончи, как этот самый осёл. А то ведь достоишь».

Чего? Света огляделась. Ничего и никого, всё тот же пустой туннель в сером свете. Она поёжилась, было жутковато стоять почти в полной тишине. Странно, она совсем не боялась, пока шла по скальной расщелине, а здесь и сейчас отчего-то стало страшно. Может быть, от того, что туннель слишком сильно походил на творение рук человеческих. И почему-то же он светился!

Она вздохнула и решительно двинулась направо – ну их, этих великих!

Идти теперь было гораздо удобнее, тем более, появилась твёрдая надежда куда-то выйти. Серый сумрак и пляшущий свет фонарика под ногами постепенно завораживали, а тишина, изредка нарушаемая слабым шелестом осыпавшейся где-то земли, обволакивала со всех сторон, сдавливала, отчего казалось, будто кровь болезненно стучит в висках глухим нарастающим шорохом. Из-за этого она сначала прошла мимо участка с небольшим тёмным провалом слева. Лишь уловив краем глаза изменение среди тянувшихся спиралью серых светляков, она остановилась и осторожно подошла.

Это была дверь, точнее, крышка люка метр-на-полтора, расклиненная в проёме по диагонали. Поверхность усеивали обрывки толстых проводов и несколько выпуклостей, словно в неё колотили изнутри, пытаясь выбить. Света толкнула её носком кроссовка и отскочила, испуганно ойкнув. Нижний угол, удерживающий дверь, вдруг согнулся, и она, чуть развернувшись, с глухим стуком вывалилась наружу, наискось перегородив проход и подняв облачко серой пыли. Какой-то миг стояла, шатко покачивалась, затем грохнулась плашмя, отправив гулять по туннелю уже гораздо более звонкое эхо.

Дождавшись, когда уляжется пыль, Света повела внутрь фонариком. Крохотный тамбур-переходник, а дальше лучик терялся в темноте. Света замерла. С одной стороны, полученный горький опыт учил не совать нос, куда не надо, с другой его успешно одолевало любопытство. Предчувствуя, чем закончится эта борьба, Света со вздохом потёрла нос и, нагнувшись, ступила в проход.

В тамбуре ничего не оказалось, но миновав его, она почти сразу больно ударилась коленом явно о стол, потом локтем о…– она посветила – …шкаф. Вернее, не совсем шкаф: стоявшие бок о бок высокие железные ящики с большими обмотанными лентами бобинами внутри верхней части за толстым стеклом. Света видела такие в старых фильмах – электронно-вычислительные машины, ЭВМ, мамы современных компьютеров.

Она повернулась. Луч фонарика заплясал, искрясь в стёклышках циферблатов многочисленных приборов на длинном столе. В двух она узнала осциллографы, ещё несколько сильно напомнили термометры, но больше ничего знакомого Света не увидела, как ни старалась, разве что микроскоп и стеклянные пробирки.

Осторожно двигаясь вдоль стола и светя фонариком, она добралась до противоположной стены. Здесь, прямо посередине, наполовину уходила в косяк явно раздвижная дверь с рядом кнопок справа на стене на уровне глаз. Лифт. Причём заваленный землёй, поскольку ни кабины, ни самой шахты не было видно, только груда плотно прижатых к друг к другу камней да куча таких же камней поменьше на полу под дверью.

Света обескураженно поводила фонариком, но кроме тянувшихся вдоль стен шкафов с ЭВМ больше дверей не нашлось, и ей волей-неволей пришлось возвращаться к выходу в туннель. Она уже добралась до светившегося прямоугольника, когда что-то зацепилось за штанину с внутренней стороны. Света машинально дёрнула ногой и посмотрела вниз. Её держали скрюченные пальцы, луч фонарика в задрожавшей руке скользнул по лежащей фигуре в светлом, наверное, некогда белом, халате рядом с тамбуром-переходом. Лицо и кисти рук казались обтянутыми иссохшей серой кожей, щёки ввалились так, будто срослись между собой где-то внутри. Левая глазница зияла чёрным провалом над заострившимся до невозможности подобием носа. Правую Света не видела, да и не хотела.

Она завизжала и рванулась, выдирая штанину и вываливаясь в туннель; не удержалась и со всего маху врезалась в противоположную стену. Сползла вниз с гудящей головой и уставилась на болтающуюся у кроссовка оторванную кисть с торчащими нитями сгнивших сухожилий. Повизгивая от ужаса, Света пнула по неё другой ногой раз, второй – проклятая кисть мертвеца никак не желала отцепляться. Наверное, следовало руками разжать скрюченные пальцы, но Света и под страхом смерти не смогла бы заставить себя к ним прикоснуться. Она неудобно выпрямилась, держась за стену, наступила на пальцы кроссовком и дёрнулась из всех сил, слегка подпрыгнув. С сухим треском оборвалась штанина, и рука отлетела в сторону, так и не выпустив флисовую ткань.

Не разбирая дороги, Света понеслась по туннелю, поминутно оглядываясь назад. В сером свете так и мерещилось, как из темноты гробницы-лаборатории выползает мертвец в белом халате и шарит вокруг уцелевшей рукой в поисках утраченной конечности. Подносит к провалам глазниц кусок материи, жадно обнюхивает остатками носа и расплывшейся по полу кляксой направляется следом.

Ошалев от ужаса от представившейся картины, Света не заметила, как пол туннеля постепенно начал подниматься вверх, пока не влетела в большую шарообразную комнату-камеру, увитую по стенам светящимися серыми нитями. Они тянулись друг к другу спиралями торчащих жгутов, сплетались, образуя серую ячеистую завесу, подвисшую полупрозрачной сетью от пола до потолка. И Света угодила в самый её центр.

Плетение всколыхнулось. По полотнищу прокатилась настолько сильная рябь, что некоторые ячейки в центре прогнулись, накладываясь ряд на ряд как кирпичи, с глухим, шуршащим звуком «шуурх…шуурх…». Ровный серый свет замигал, передаваясь цепочкой от сети по закрученным спиралью нитям в туннель. И оттуда в ответ накатилось серое свечение с проблесками золотистых искр. Словно гонимое ветром облако, оно заполоняло весь объём, растворяя в себе серую завесу и окружающие стены, постепенно подбираясь к девушке. Оставшиеся ещё ячейки начали вытягиваться, сливаясь друг с другом в непроглядной глубины окна, и в одно из них очередной волной ряби внесло Свету.

Света застыла. Она висела непонятно на чём посреди колоссального объёма светящейся серым пустоты, раскачиваясь в такт отдающимся в голове ударам… шуурх-бум…шуурх-бум… И с каждым ударом звук становился громче, резонируя в сознании тяжёлым стаккато. Будто невидимый язык-било колотил изнутри по вискам, доводя до сумасшествия, волнами стекал вниз по шее и дальше: по плечам, рукам, заполняя всё тело и заставляя каждую клеточку вибрировать в такт глухим ударам.

Она поднесла к лицу ладонь. Кожа, ногти, просвечивающие синеватые жилки – всё мельтешило, сливаясь в единый кипящий мельчайшими пузырьками покров. В глазах зарябило, зрачки вдруг болезненно дёрнуло, чуть не вырвав из глазниц, и зрение отключилось. Как и слух. Остался лишь басовитый ритмичный гул, растворявший в себе тело и гаснущие мысли. Не осталось ничего, кроме серых прыгучих пятнышек с золотистыми проблесками, собирающихся в клубящиеся пучки и рассыпающиеся с каждым ударом незримого колокола.

Постепенно промежутки между ударами становились короче, пока сами удары не слились в невнятную мелодию, под которую танцевали, напитываясь золотом, пятнышки, пока не сплелись в единую вязь живых искр. Они то чуть угасали, то вспыхивали, сливаясь с мелодией, выводя её на новую, звонкую высоту, став единым целым – золотой песенной вязью с вплетённой в центр девушкой.

И где-то далеко-далеко и одновременно совсем рядом, везде, вязь касалась таких же пульсирующих песенных полотнищ, на невероятно малый отрезок времени замирающих, чтобы тут же вспыхнуть золотом жизни и застыть вновь. Словно дышал кто-то. От сплетений заполонивших всё песенных вязей веяло … жизнью.

Жизневей, пришла мысль.

Золотая вязь нестерпимо вспыхнула и погасла, оставив угасающее послевкусие журчащей мелодии.

***

Оксана не запомнила, как прошёл спуск, и только отбежав шагов на сто от устья ледяной реки, задохнувшись и ободрав о подвернувшийся под ноги камень колено, более-менее пришла в себя, чтобы связно мыслить. Она обессиленным кульком свалилась на землю, со свистом втягивая холодный воздух и обхватив плечи руками. Её трясло до такой степени, что клацали зубы.

Какое-то время она просто сидела и дрожала, пугая и без того перепуганного и ничего не понимающего Дэна. В конце концов, поняв, что толку от неё не добьёшься, парень не выдержал: он притулился сзади, обнял и начал покачивать, что-то успокаивающе бормоча. Постепенно Оксана пришла в себя и с удивлением обнаружила, что мужская ладонь, изначально вроде бы лежавшая на плече, ласково поглаживает грудь, время от времени несильно сжимая. Не сказать, что неприятно, но ей сейчас было не до озабоченных горных маньяков, и она решительно отбросила чужую руку, просипев:

– Грабли убрал!

Ладонь послушно убрали.

С помощью Дэна девушка встала на трясущихся ногах и протёрла кулаками слезящиеся глаза.

– Света…

И осеклась – Светы нигде не было.

Оксана всхлипнула.

– Да что это такое? Сперва – Юля, теперь Света! – Она вцепилась в плечи Дэна и тряхнула. – Что здесь творится?

Молодой человек прижал к себе девушку, легонько погладил по волосам.

– По-моему, она там, – пробормотал он тихо, глядя на кальдеру, где в двухстах метрах выше ледяных ступеней повисло серо-рыжее облако пыли, надежно укрывая склон.

– Там? – Оксана вырвалась из объятий, всматриваясь.

Ей было страшно, очень, но вот только страх за подругу постепенно пересилил отголоски недавнего ужаса, и она, нерешительно потоптавшись, двинулась обратно. Дэн шёл рядом.

– Погоди.

Он вдруг остановился и придержал Оксану за локоть.

– Видишь?

Сквозь постепенно оседавшую пыль проступала совершенно отвесная скала с отрицательным уклоном наверху.

– И что? – окрысилась Оксана. – Поднимемся как-нибудь.

Дэн покачал головой.

– Здесь не подняться без специального снаряжения даже опытным скалолазам, не то, что нам с тобой. Мы просто сверзимся, и подруге твоей не поможем. Если она жива, – добавил он тихо, но Оксана расслышала.

– Она жива, – сказала она с расстановкой. – А ты можешь валить, куда хочешь. Я сама справлюсь.

– Нет, – холодно произнёс молодой человек, и Оксана возненавидела его за этот ответ. – Ты не справишься, а погибнешь. Предлагаю дойти до нашего лагеря и связаться со спасателями, да и там есть профессионалы.

Оксана подумала и кивнула.

– Да. Ты иди, я здесь побуду, вдруг Света даст как-нибудь знать.

– Но…

– Ходок по горам из меня липовый, – продолжала девушка, – только задерживать буду, а сейчас каждая минута на счету. – Она всхлипнула. – Вдруг Светик ранена…Да иди же! – Она в сердцах толкнула Дэна. – Дорогу найдёшь?

Парень хотел что-то сказать, но его прервал отдававшийся эхом со всех сторон громкий нарастающий стрекот, напоминая оглушительно дребезжащую консервную банку. Оксана обернулась. Со стороны оставленного лагеря к ним быстро надвигался ярко-жёлтый силуэт. Приблизившись, вертолёт заложил неширокий круг, облетая ребят и чуть ли не прижимая их к земле воздушным потоком от винтов. «Ми-2», узнала Оксана летающую тарахтелку и, бросив трэкинговые палки, замахала руками. Краем глаза она заметила, как копируя её движения, рядом запрыгал Дэн. Вертолёт сделал ещё один круг, практически не вылетая за пределы седловины. В окошках Оксана разглядела несколько бледных пятен – лица пассажиров – и четко различимую фигуру пилота в кабине, вернее, голову в наушниках и плечи. Он поднял руку и сделал несколько жестов, указывая в сторону кальдеры, после чего стрекочущая машина направилась к кратеру.

Ребята переглянулись – Оксана передёрнула плечами, им оставалось только ждать и смотреть на силуэт вертолёта, смутно видимый жёлтым пятном на фоне загораживающих его от солнца склонов кратера. Не долетев до кальдеры, машина поднялась вверх и скрылась за изгибом северной серо-белой стены. Пилот решил облететь кратер. Стрекот постепенно стих.

Оксана хотела что-то сказать и не смогла. Язык иcсохшейся мумией покоился в горящем горле и не хотел шевелиться. Она пошарила на поясе, отстегнула фляжку и сделала несколько глотков. Полегчать полегчало, только язык всё равно не слушался. «Чтоб тебя!» – ругнулась она про себя. Похоже, у Дэна были те же проблемы с голосом, что и неё самой, поскольку парень что-то покаркал девушке в лицо и смущённо замолк. Оксана дала отхлебнуть ему из фляжки и, чуть подтолкнув в сторону кратера, прошла вперёд.

До выкатывающихся из прохода ступеней реки-ледника оставалось совсем немного, когда вновь донёсся знакомый стрекот, и с южной стороны из-за кольца кальдеры вынырнул вертолёт. Он летел значительно выше, чем раньше, и было хорошо видно, как по отвесной наружной стене, немного отставая, за ним ползёт вытянутая серая тень. Подлетая к проходу в кратер, вертолёт постепенно снижался, пока, в конце концов, не завис у края ледяной реки, развернулся на месте и мягко опустился растопыренными стойками-шасси на относительно ровный участок седловины. Пилот не выключил двигатель, просто снизил обороты, и грохочущий дрязг сменился рокочущим гудом, сквозь который отчётливо пробивались свистящие звуки рассекаемого лопастями винтов воздуха.

По старинке наружу открылась дверца, изнутри выдвинули вниз небольшую железную лесенку – непонятно зачем, поскольку ни одна из трёх выпрыгнувших фигур ей не воспользовалась. Все трое были одеты в пятнистые серо-белые штаны и куртки с капюшонами, двое повыше и помассивнее, третья пониже и стройнее. Чуть пригибаясь под вращающимся винтом, они направились к замершей паре.

Фигурка пониже принадлежала девушке. Она шагала легко и грациозно, чуть покачиваясь из стороны в сторону, чем напоминала юркую змейку, во всяком случае, так показалось Оксане. Капюшон куртки был откинут назад, и пряди коротких тёмных волос вытягивались вперёд под ветром от винта вертолёта, обрамляя высокие скулы, и девушка раздражённо отводила их рукой. Сероглазая – чёрные очки она подняла на лоб – с аккуратным прямым носом, лет под тридцать. Симпатичная, позавидовала Оксана, и перевела взгляд на подошедших мужчин.

Нет, на одного мужчину.

Худощавое лицо с прямым носом, высокий лоб и чуть прищуренные серые глаза. Светлые волосы. Высокая атлетическая фигура, похожая на фигуру Дэна, и такая знакомая. Так и повеяло чем-то родным, домашним – вернее, дачным. Аристарх, сосед Светы по даче. Минувшим летом он упорно пытался помочь таскать мешки с картошкой, напрочь отказываясь понимать, что продукт сей, вкусный и полезный, Света не сажала и таскать, в сущности, нечего. Да и некуда: погребом Света также не обзавелась. Мешки, правда, были. Помнится, Света тогда с трудом отобрала лопату у предприимчивого соседа, возгоревшегося желанием выкопать погреб, причём немедленно, предложив заменить земляные работы походом на озеро.

После они, кажется, еще раза три-четыре ходили вместе купаться, уже без Оксаны, а затем подкрались осень с зимой, и они как-то незаметно разошлись.

– Привет, – тепло сказала она.

– Здравствуйте, – чуть настороженно ответил Аристарх.

Оксана было удивилась столь холодному приёму, но затем до неё дошло: она стащила с головы пёструю бандану и протёрла лоб и щёки. Пару секунд Аристарх всматривался в нежное девичье лицо без… – «Какой ужас!» – запаниковала Оксана, сообразив, – …макияжа и заулыбался в ответ.

– Оксана? Вот не ожидал! Ты здесь откуда? – Он протянул руку, словно собираясь обнять, но сразу опустил.

– Снизу, – разъяснила Оксана, с неудовольствием глядя на опустившуюся руку. «Мог бы и обнять, – подумала она. – Не чужие всё-таки, вместе на даче загорали».

– Извини, сразу не узнал, – смущённо сказал Аристарх.

Вот же! Оксана дала себе слово, что больше в горах и шагу не сделает с ненакрашенными губами и ресницами. «А также без расслабляющей ванны, массажа и педикюра», – подхватила проснувшаяся женственность. «Ага, – фыркнула девушка, – и туфель на каблуках. И платья. И «мерседеса», чтобы платье не помять. Где его, правда, взять, этот «мерседес», разве что трамвай? Блин, что я несу!» – Ей стало стыдно за глупые мысли, и она яростно тряхнула головой.

Аристарх тем временем представлял своих спутников.

– Глеб, – он небрежно кивнул на высокого парня с надвинутым капюшоном, из-под которого задорно выбивался русый чубчик, и повернулся к девушке. – Яна. А это Оксана и Данила, которого мы искали. Живой и здоровый, слава богу.

Оксане показалось, что по губам Яны скользнула усмешка, но она могла и ошибиться.

Аристарх снова посмотрел на девушку.

– Так какими судьбами? Надеюсь, не тайна?

Оксана вздохнула.

– Какая там тайна… – она указала рукой на так и не осевшее пылевое облако. – Там Света осталась. Помнишь Свету? – Её опять затрясло. – И ещё Юля пропала, наша подруга, только она раньше пропала. И ещё чёрные такие были, и фигура…

Дэн подскочил к девушке и обнял за плечи.

– Тихо-тихо, успокойся. – Он повернулся к спасателям. – Её подруга осталась на тропе после обвала. Надо подняться, поискать.

Аристарх помрачнел.

– Поднимемся, – сказал он.

Глеб поднёс к глазам болтавшийся на шее бинокль и принялся тщательно осматривать стену кальдеры.

Оксана нетерпеливо переступила с ноги на ногу. Ей казалось, что минуты тянутся бесконечно долго.

– Ну? – не выдержала она, в конце концов.

– Пойдём снизу, – обронил Глеб, не отрываясь от окуляров. – Чёрт, ещё и отрицательный уклон! До темноты вряд ли успеем.

– Вы с Яной пойдёте снизу, – поправил Аристарх. Он смотрел в точно такой же бинокль. – Я попробую высадиться с вертушки, потом спущу трос.

Глеб с Яной синхронно повернулись и уставились на Аристарха.

– Вертушка не подлетит ближе пятнадцати метров, – сказал Глеб.

– И не надо. – Аристарх указал на какое-то место на склоне, ничем на взгляд Оксаны не отличающееся от остальных. – Там выступ, вполне можно спуститься.

– Но…

– Не получится, пойдём снизу все.

Он вернулся вертолету, заскочил в кабину. Видно было, как он что-то говорит пилоту. Потом наружу вылетели три небольших мешка, лестница была убрана, и винт стал вращаться всё быстрей и быстрей с довольно противным взвизгом. Вертолёт поднялся и, набирая высоту полукругом, двинулся к кальдере.

Дэн проводил его взглядом и спросил у Глеба:

– Вы, вообще-то, откуда взялись? У нас никакого вертолёта не было. И как там наши?

– В порядке ваши. – Глеб достал из нагрудного кармана крохотный блокнот с карандашом и принялся быстро заносить какие-то пометки, поглядывая в бинокль то на склон, то на кружащий у него вертолёт. – Был обвал, но лагерь не задело. Тебя вот только потеряли, потому и нас вызвали. Сначала думали: тебя засыпало – кто ж знал, что кое-кого понесёт ночью в горы за цветами. Хорошо, Оля видела, как ты уходил.

– Видела? – растерялся Дэн.

«Что за Оля?» – неприятно царапнула мысль, но Оксана тут же прогнала её. Она напряжённо всматривалась в жёлтый силуэт, зависший над каменным выступом в десяти-пятнадцати метрах выше места, где исчезла Света, торчащим в сторону и вверх длинным ухом настороженного гигантского зайца.

– Да. Народ там сейчас рыщет по окрестностям. И нас вызвали. Между прочим, – спасатель ткнул ладонью в сторону кратера, – это ещё что за феномен? Тут пик должен быть, или мы не туда залетели?

Дэн пожал плечами.

– Не знаю.

– Это кальдера, – пояснила Оксана, вырываясь из рук парня.

Все трое воззрились на неё, ожидая продолжения. Девушка смутилась.

– Пик провалился, и стала кальдера. Кальдера – это…

– Мы знаем, что такое кальдера, – сказала Яна. Голос у неё оказался довольно низкий с хрипотцой. – Откуда она взялась? И самое забавное, что со стороны лагеря кальдеры нет. Пик как пик. – Она с подозрением, как показалось Оксане, уставилась на них с Дэном. – Вы нам ни о чём не забыли поведать?

Дэн покачал головой.

– У меня всё проще некуда, а вот девчонки, похоже, что-то видели.

Оксана заколебалась. Она прекрасно сознавала, за кого её примут, если рассказать о чёрных тенях, Ходилке и страшной уродливой женщине. Но и скрывать информацию о творящихся здесь безобразиях претило. Люди прилетели помочь.

Она робко кашлянула и быстро пересказала всё, что случилось после того, как они отправились в горы. Случай в сарае она упоминать не стала, раз уж сама ничего не видела, но о Светиных догадках насчёт газа и исчезающих от криков чёрных тенях не умолчала, хотя и видела, как недоверие в глазах Яны постепенно сменяется жалостью.

Оксана рассердилась, скомкала рассказ и с вызовом посмотрела на спасателей.

– Значит, – подытожила Яна подозрительно ласково, – вы решили отметить на пике день рождения подруги, пик исчез, а на вас напали чёрные тени, и подруга ваша тоже исчезла. Глеб, – она повернулась к молодому человеку, – что ты об этом думаешь?

– Думаю, нам пора выдвигаться. – Глеб ещё раз осмотрел нависающий колоссальный склон и опустил бинокль. – Все разговоры на потом.

Он протянул Яне блокнот и что-то быстро указал карандашиком. Девушка посмотрела на склон, что-то прикидывая, и кивнула.

Спасатели быстро направились вверх к нависающему склону. Оксана впервые увидела профессионалов за работой. Первым в связке шёл Глеб, обманчиво медленными движениями обшаривая скалу и цепляясь за неразличимые отсюда трещины. Поднявшись на высоту своего роста, он вбивал в стену штыри-крюки, цеплял карабины страховочного троса и снова полз вверх. За ним, отставая метров на пять, следовала Яна. Крюки располагались на довольно большом расстоянии, и девушке приходилось тянуться, держась за то за трос, то за скалу, прежде чем опереться на торчащий штырь.

Оксана подумала, что крюки, наверное, следует вбивать чаще, и хотела было поинтересоваться у Дэна, но тут же отвлеклась, в ужасе уставившись на вертолёт. Казалось, будто летающая машина цепляет лопастями горный склон и не падает лишь по непонятной причине. А под ней скользит вниз по воздуху раскачивающаяся из стороны в сторону тёмная фигура. Девушка в испуге зажала ладонью рот, и только тогда сообразила, что Аристарх спускается по невидимому на таком расстоянии тросе.

Вертолёт вдруг развернулся вокруг своей оси, и спасателя вынесло за край каменного выступа. Оксана ахнула. Завертевшуюся фигуру раскачивало маятником, почти впечатывая в отвесную стену кальдеры. Перепуганной девушке показалось, что она слышит, как ломаются с глухими шлепками от ударов кости, но тут вертолёт выровнялся, фигура спасателя внезапно поднялась к кабине, погасив безудержную болтанку, и быстро снова скользнула вниз на торчащую скалу. Прищурившись, Оксана с трудом разглядела, как Аристарх рухнул на колени, а чуть погодя вертолёт ушёл в сторону от кальдеры, снижаясь к устью каменной реки.

Посадив машину метрах в ста от молодых людей, пилот выбрался наружу и подошёл. Лет сорока-сорока пяти, невысокий и грузный, с очень-очень недовольным выражением на лице он показался Оксане вестником новых неприятностей. И точно!

– Связи нет, – объявил пилот, садясь на корточки и так глядя на девушку, что она почувствовала себя виноватой. – Придётся в лагерь сегодня возвращаться, иначе тревогу поднимут. Так что через два-три часа полетим. Наши к тому времени спустятся.

Оксана отвернулась к кальдере, потеряв интерес к человеку, для которого поднятая где-то тревога была важнее человеческой жизни.

Фигуры спасателей находились уже выше середины подъёма. Аристарха, как Оксана ни вглядывалась, не было видно. Наверное, искал спуск к месту обвала. Оставалось только ждать. Хотя…

Она снова повернулась к пилоту.

– А бензин у вас есть?

– А что? – осведомился тот хмуро.

– У нас ещё одна подруга пропала, давайте слетаем к спуску на седловину, поищем.

– Лишний раз без связи не полечу, – проворчал пилот. – И вам не советую уходить. Дождёмся наших и слетаем. Аристарх сейчас наверху, вдруг вашей подруге помощь потребуется.

Оксана хотела было кое-что высказать, но осеклась. Возможно, он прав. Но просто сидеть и ждать было невмоготу. Она с сомнением окинула взглядом седловину. Сейчас, днём, расстояние до ночного лагеря оказалось не таким и большим – час-полтора. Вполне можно успеть обернуться туда и обратно, пока спасатели спустятся.

«Так, – подумала она, – где моя палка?»

– Ты куда? – поинтересовался Дэн, шагнув ближе к девушке.

– Гулять! – буркнула Оксана, быстро осматривая свои кроссовки – уроки Светы не прошли даром.

– Не думаю, что это хорошая идея, – заметил молодой человек.

– Да мне всё равно, что ты думаешь! У меня подруги пропали, и если один летать боится, чтобы человека найти, то пусть сидит на заднице и ждёт. И ты с ним сиди!

Глаза Дэна сузились, и он нервно сглотнул. Но заговорил спокойно.

– Ты ведь сама говорила, что…Юля, правильно?.. в эту сторону побежала…

– И тут её нет, – Оксана шагнула в сторону седловины, – наверное, назад унеслась. – Она всхлипнула. – Лань быстроногая! Все ноги повыдираю, если целые! Вместе с волосами.

Парень посмотрел на склон кратера, где медленно ползли вверх две фигуры, потом на Оксану и кивнул:

– Вместе пойдём.

– С чего бы? – Оксана была зла на всех мужиков, и только глубоко в душе обрадовалась. Идти одной категорически не хотелось.

– С того, – отрезал несостоявшийся спасатель. – Одна ты не пойдёшь. Зачем вообще сейчас возвращаться? Дождались бы наших и слетали.

Оксана передёрнула плечами.

– Юля могла вернуться, – сказал она просто.

Дэн вздохнул.

– Идём.

Оксана осторожно шагнула внутрь каменного вала. Юли не было. Валялись на ковриках скомканные спальные мешки, с наполовину разобранными рюкзаками в изголовьях, котелок с остатками вчерашнего ужина лежал на боку возле тёмного пятнышка, оставшегося после костерка из сухого спирта. И никаких чёрных теней или следов ночного побоища.

Оксана обошла площадку, зачем-то подняла Юлин спальник, встряхнула. Молодой человек, тем временем, тщательно осмотрел скалистую поверхность и принялся за стену, иной раз постукивая по ней зажатым в кулаке камнем. Добравшись, таким образом, до застывшей в смятении девушки, он отобрал спальник, положил на место и чуть ли не обнюхал, во всяком случае, так показалось Оксане, немного выдающийся внутрь кусок валуна. Этакое каменное колено чуть выше метра высотой тридцатисантиметровым зигзагом отделённое от круга валунов, возле которого Юля устроилась на ночлег.

Он вдруг хмыкнул и показал Оксане на крохотную вмятинку среди редкого мха, растущего на изгибе.

– В чём вы спали?

Оксана удивленно воззрилась на парня, потом кивнула на спальник.

– В мешках.

– А в мешках в чём? – терпеливо повторил Дэн.

– Ну, не в ночнушках же! – фыркнула Оксана. – И не голыми, маньяк ты горный!

Дэн хмыкнул.

– Интересные у тебя мысли. Но я имел в виду, в обуви или нет?

Оксана смешалась и покраснела.

– Мы со Светой босыми, то есть в носках. Юля, по-моему, в тапочках.

– Вот! – Дэн пальцем потыкал вмятинку.

– Что – вот? – не поняла Оксана.

– Это след. Видишь, отпечаток пятки.

– Не вижу, – призналась девушка, с недоверием разглядывая чуть согнутые зеленовато-бурые ворсинки.

– След, – убеждённо повторил молодой человек. – Твоя Юля заскочила сюда, а вот дальше… – Он опёрся рукой на изгиб и, ловко вскочив на камень, уставился на поверхность гигантского валуна, возвышавшегося над ним почти на метр. – И куда она делась? Ничего не понимаю!

Он в сердцах стукнул по тёмно-серой неровной стене, и вдруг повалился вперёд. Поражённой девушке показалось, будто в скале раскрылся жадный тёмный рот и заглатывает молодого человека. Она подпрыгнула и ухватила парня за лодыжки чуть повыше зашнурованных ботинок. То ли благодаря её усилиям, то ли от того, что Дэн сумел уцепиться одной рукой за твердый край, но на ногах он удержался. Оттолкнувшись от валуна и выпрямившись, он секунду-другую переводил дыхание, потом взглянул на Оксану и усмехнулся.

– Надо же, какая красивая девушка у моих ног. Всю жизнь мечтал.

– Мечтай и дальше! – Оксана вспыхнула и выпустила чужие ноги. Довольно стройные на ощупь, надо сказать. – Что там?

– Проход, – сказал Дэн. Он шагнул вперёд, держась рукой за край, и исчез. Почти сразу появился снова, уже лицом к Оксане, наклонился и протянул руку. – Будешь смотреть?

– Конечно! – Оксана ухватилась за тёплую ладонь правой рукой, и её практически втащили наверх, даже подпрыгнуть не успела.

«Это не маньяк, Шварценеггер какой-то, – подумала она, вырывая руку и растирая ладошку. – Не дай бог, обнимет».

Но тут все посторонние мысли вылетели из головы, так как Дэн шагнул в скалу, потянув её следом. Оксана только успела заметить длинное и узкое овальное пятно лаза, чуть более тёмное, чем серая поверхность валуна, и издали совершенно незаметное. Внутри проход тянулся метров на пять под низким потолком и упирался в какое-то серое марево не то пыли, не то дыма. Света, падающего из входа со стороны лагеря, было недостаточно, и Оксана подслеповато щурилась, пока Дэн не включил фонарик.

Чуть пригибаясь под нависающим сводом, девушка зашагала за Дэном, которому, в отличие от неё приходилось сгибаться гораздо ниже, чтобы не стукаться макушкой о камень. Зато сам ход оказался широким настолько, что Оксана шла рядом с парнем до серой завесы, укрывающей, как она поняла, выход.

Это была не пыль и не дым. Клубящиеся снизу вверх дрожащие усики неизвестной субстанции свивались между собой, пересекались, образуя дрожащую мелкоячеистую сеть, и в переплетении ячеек в свете фонарика матово проблёскивали цветные пятна. Они словно перемигивались, играли между собой, потихоньку завораживая, отчего начинали слипаться глаза.

Колени вдруг ослабли, Оксана стала медленно оседать на пол рядом с уже разлёгшимся Дэном. И тут у неё в животе громко до неприличия квакнуло, разом прогнав накатывающую дрёму. Девушка выпрямилась, тряхнув головой. Желудок снова громко заурчал, напоминая нерадивой хозяйке, что вообще-то его следует кормить. Оксана покраснела, увидев, как молодой человек поднимает голову и прислушивается. Она лихорадочно зашарила по карманам и, с облегчением отыскав батончик «Сникерса», быстро сорвала обёртку и схрумкала половину. Вторую она протянула сглотнувшему слюну Дэну, сообразив, что парень голоден не меньше.

Пока тот тщательно жевал, она снова взглянула на играющие светлячки. Ей почудилось, что в самих пятнышках-ячейках проглядывают картинки: словно крохотные белые рыбки выныривают и тут же прячутся обратно в воду. Время от времени перед глазами возникал какой-то дробящийся на фрагменты образ и сразу исчезал. И лишь когда Оксана, устав пытаться охватить картину целиком, всмотрелась в отдельно мерцавшее пятно на уровне своего роста, она, наконец, увидела. И когда увидела, ноги снова ослабели.

В дрожащем крохотном окошечке видна была идущая куда-то женская фигурка. Юля.

Оксана моргнула, и фигурка исчезла. Точнее, она потеряла ячейку с Юлей. Девушка лихорадочно зашарила взглядом по узорчатой вуали. Как назло, те ячейки, что вспыхивали огоньками, были либо пустыми, либо гасли настолько быстро, что Оксана не успевала ничего рассмотреть. Но в некоторых, очень редко, проступали очертания заснеженных гор или прозрачно-голубого неба.

Не выдержав, девушка потянулась к мерцающим ячейкам, попыталась ухватить первую попавшуюся, промахнулась, нацелилась на другую – хитрые огоньки будто играли в прятки, исчезая в последний миг. Оксана машинально подалась вперёд и застыла посреди клубящейся вуали, вглядываясь в неяркое свечение.

Поражённый Дэн уставился на девушку, чья фигура вдруг заколебалась в такт вспыхивающей вуали и начала дробиться на мелкие кубики, сотрясавшиеся от прокатывающих по телу волн дрожи. Он метнулся к вуали, обронив «сникерс», и крепко ухватил Оксану за локоть. Бившая девушку дрожь мгновенно перекинулась ему на пальцы, совершенно безболезненно и быстро поднимаясь до запястья и дальше, к локтю. Он попытался разжать ладонь и не смог: какую-то долю секунды он чувствовал свои пальцы, какую-то долю секунды нет. Словно их вообще не было. Машинально взмахнув другой рукой, он угодил в очередную засветившуюся ячейку. Тело скрутило болезненной судорогой, и вдруг они вывалились наружу, на каменистый горный склон, тут же пришедший в движение под ногами и потащив вместе с собой вниз.

«Оползень!» – подумал Дэн, и, прижав к себе плотнее девушку, прикрыл её голову руками.

Он быстро огляделся и вместе с ней рывком перескочил на огромный каменный валун, неторопливо проплывающий мимо. Оксана только пискнула.

Валун прополз несколько метров и остановился. Более мелкие камни с шелестящим гудом прокатились дальше, оставляя облако пыли, и всё замерло.

Парень сел и принялся закатывать штанины: за те несколько мгновений, что они пробыли на каменистом поле, их изодрало в клочья, и располосовало кожу до крови. Дэн посмотрел на побледневшую Оксану и криво усмехнулся.

– Повезло ещё. Мог вообще без ног остаться. Хорошо ботинки прочные.

Девушка машинально взглянула на свои кроссовки. К счастью, одежда и обувь оказались в порядке – наверное, от того, что парень сразу же её приподнял, прижимая к себе.

Дэн тем временем пошарил нагрудном кармане и вынул аккуратную белую упаковку. Разорвал, достав бинт, и быстро обвязал кровоточащие ноги. Затем опустил лохмотья штанин. Огляделся.

Они находились на наружном склоне кальдеры. Внизу, сквозь редкую дымку, просматривались седловина, курумник и никаких следов вертолёта. Сам склон заканчивался обрывом, до которого было метров двадцать, и Дэн понадеялся, что оползень больше не повторится. Как они здесь оказались и, что гораздо важнее, как отсюда выбираться, он не имел ни малейшего представления. Хотя, если рассуждать логически, их сюда выбросило через ячейку вуали, но та же логика утверждала, что такого в принципе не могло быть. Дилемма.

– Какая дилемма? – поинтересовалась Оксана, с жалостью глядя на ноги парня.

«Заговариваться начал», – подумал Дэн, и сказал:

– Да думаю, как мы сюда попали.

Оксана скривилась.

– Чего тут думать? Через вуаль.

– Считаешь, это так просто?

– Нет, конечно. Ну и что? Подумаешь! А как слазить будем? Ну, вниз.

– Слезем, – пообещал Дэн, – как-нибудь.

– Хотя, нет, – перебила Оксана. – Надо девчонок поискать, вдруг они здесь где-нибудь.

– Светы здесь точно быть не может, – возразил Дэн. – Место не то. Насчет Юли – не знаю, но, думаю, тоже нет.

– Почему ты так решил?

– А где мы, по-твоему?

– На склоне кальдеры, – сказала Оксана послушно. – Где же ещё.

– Тогда где вертолёт? – Дэн кивнул в сторону седловины.

Оксана посмотрела и охнула:

– Ой, неужели улетели?

– Ты сама-то в это веришь?

– А что же ещё? И… – Она замолчала, оглядывая склон. – Знаешь, мне кажется, это не то место, куда мы со Светой ходили.

– Именно, – Дэн кивнул. – И я его не помню, хотя порядком тут шатался. Но если предположить, что наш перенос в пространстве связан ещё и со временем…

Оксана съёжилась и тесно прижалась к спине спасателя.

– А они нас не съедят? – спросила она дрожащим голосом.

– Кто? – удивился Дэн.

– Эти, динозавры.

– Съедят, конечно. – Парень развернулся, перебросив ногу через валун, и обнял девушку. – Так что, пока ещё есть время, хочу сказать: ты мне очень нравишься. – И приник к её губам.

«Всё-таки, я права, – подумала Оксана, сдаваясь, – маньяк».

«И какой сладкий», – додумала она немного погодя, переводя дыхание. И тут же встрепенулась.

– Надо прятаться, пока не съели.

– Да кто? – Глаза парня постепенно принимали осмысленное выражение, и он снова потянулся к девушке, но Оксана упёрлась руками ему в грудь.

– Оксана, – не выдержал Дэн, – где ты динозавров увидела? Они миллионы лет назад жили, здесь тогда и гор то не было.

– Сам сказал, что мы во времени переместились.

Дэн только вздохнул, отстранился от девушки и попробовал спуститься, но едва поставил ногу на камни, склон с шелестом пришёл в движение, немного протащив и валун.

– Мда, – пробормотал Дэн, снова устраиваясь рядом с Оксаной. – Тут надо подумать.

Думал он долго. Оксана успела задремать, привалившись к нему плечом, а когда открыла глаза. Солнце уже заметно клонилось к западу.

– Ну, что? – позёвывая, осведомилась Оксана. – Придумал? – И смутилась: вышло довольно грубо.

Дэн пожал плечами.

– Придётся нам с тобой побегать.

Оксана покрутила пальцем у виска.

– Не крути, – серьёзно сказал Дэн. – Оставаться здесь мы не можем, шансов, что нас найдут, никаких, и без тебя я тоже не уйду – валун сразу в пропасти окажется. Так что, подружка, давай разомнись и настраивайся – бежать надо быстро.

Девушка мрачно окинула взглядом каменное поле, переломать ноги здесь было проще простого.

– Может, подождём, – жалобно спросила она. – Вдруг нас найдут всё-таки.

Дэн покачал головой.

– Лучше сейчас, пока есть силы, потом будет хуже.

Но они не успели.

С тонким скрежетом участок перед обрывом, прямо перед ними, внезапно поплыл воронкой, поначалу медленно, затем всё быстрее и быстрее, вбирая в себя сползающие камни склона. Столб возникшей пыли скрутился неистовым торнадо, рассыпая по сторонам мелкую гальку. Дэн машинально прижался к валуну и придавил Оксану, прячась от каменных пуль, и тут же одумался.

– Прыгай! – заорал он, толкая девушку.

Ничего не соображающая Оксана присоской вцепилась в неровную поверхность, и пока спасатель пытался её оторвать, валун с грохотом ввалился в каменный смерч, внезапно распавшийся в центре пустым объёмом. Громадный камень вздёрнуло вверх, вгоняя в эту пустоту, и почту сразу вновь ударило о землю. Торнадо исчез, в отличие от обрыва, куда продолжал сползать валун с двумя застывшими фигурами.

***

Аристарх разбил фонарь. Что обидно, не во время высадки, за которую, кстати, начальство взгрело бы за милую душу, и сам он раньше трижды бы подумал, прежде чем затевать в одиночку подобное лихачество да ещё без связи, когда не работают рации, ни индивидуальные, ни на вертолёте. Да только вот мысль, что под обвалом могла лежать раненая девушка, тем более, Света, не позволила рассуждать здраво и идти на подъём в привычной связке с напарниками. И хорошо, что Глеб с Яной не стали возражать. Нормальные, всё-таки, ребята.

Когда он выбрался на площадку и не нашел Светы, душу обдало ледяным ужасом. В состоянии какой-то прострации он прошелся вдоль скалы и остановился у длинной вертикальной трещины. Внутри просматривался уходящий вниз лаз. Рядом валялась искорёженная трэкинговая палка. Он поднял её, повертел в руках. Напрашивались три вывода: либо девушка попала под завал, и найти её теперь едва ли вообще получится, либо её снесло со склона и следовало обыскивать подножие, либо она уцелела и решила поискать новых приключений внутри горы.

Радуясь обретённой надежде и одновременно злясь на неуёмно предприимчивых баб, Аристарх набрал камней и сложил тур возле трещины. Конечно, следовало бы дождаться Глеба с Яной, но переполнявшая сердце тревога гнала следом за девушкой: если та не вернулась, значит, что-то случилось. В то, что из горы можно спокойно уйти по подземному ходу, Аристарх не верил. В отличие от Светы: та, наверное, решила выбираться самостоятельно, сунувшись туда, куда с опаской и тщательно страхуясь, рискуют соваться только опытные спелеологи.

«Чтоб тебя! – подумал он сердито. – Найду, женюсь, и больше ты у меня в горы не сунешься!»

Он немного постоял, ещё раз окидывая взглядом площадку, и решительно двинулся внутрь.

Спустившись на десяток метров, он сообразил, что вокруг достаточно света, пусть и бледно-зеленоватого, от настоящих зарослей мхов на стенах и потолке. Щёлкнул фонарём, выключая. В принципе, настолько яркого света, быть просто не могло – протонема не прожектор. Он ухватил ближайший комок и потянул. Тот держался довольно прочно. Ругнувшись, Аристарх дёрнул сильнее – мох легко оторвался, а самого спасателя качнуло в противоположную сторону, приложив боком о скалу. Сверху скатился град камней, больно пробарабанив по плечам и шлему.

И разбив фонарь.

«Спасатель!» – высказал сам себе Аристарх.

Дальше он шёл уже неспешным пружинистым шагом, тщательно всматриваясь вперёд.

В конце концов, глаза стали уставать от не менявшейся картины, вгоняя в транс, а под ногами время от времени вдруг начала прокатываться лёгкая дрожь, будто кто-то щекотал землю. В первый раз было страшно – оказаться заваленным внутри горы, врагу не пожелаешь. Потом он привык. В любом случае, возвращаться он не собирался, пока не найдёт Свету или не упрётся в завал.

Тем временем дрожь под ногами постепенно начала сопровождаться негромким гулом, почему-то вызывавшим ассоциации с работающим горнорудным комбайном. И почему? Аристарх никаким боком не относился ни к шахтёрам, ни к горнякам, а о процессе горообразования – орогенезе – смутно помнил, что тот связан с тектоникой литосферных плит и её разломами, вулканизмом, интрузией и прочим метаморфизмом. Ещё в голове иной раз всплывало умное словечко «геосинклинали», но, что оно означает, и где он его подхватил, он не мог сообразить, как ни старался. Может быть, от Светы? Та каждое лето шастала по горам, набиралась впечатлений. Каких именно – было непонятно, поскольку в самих походах Света, по её же словам, от усталости по сторонам не глазела, уставившись под ноги и тихо матерясь, за каким лешим её сюда понесло, да щелкала фотоаппаратом. Но зато после! С каким воодушевлением она тыкала пальцами в экран лэптопа, припоминая невиданные красоты и ощущения, полученные среди вершин. Но это бывало уже после того, как она отдохнёт, отмоется и отъестся.

Они тогда сидели поздним утром на рассохшемся бревне у озера. Солнце продиралось лучами сквозь тяжёлую летнюю листву до застывшей водной глади, где прыгало искорками, уходя в тёмно-зеленую глубину, или разбрызгивалось лучами по сторонам. Зелёные глаза девушки казались изумрудными в колышущихся тенях берёз. Или это в них отражалась тина в воде? Густая копна мягких даже на вид русых волос, аккуратный прямой нос, облезлый после похода, который прикрывал сейчас берёзовый листок, довольно высокие скулы и немного припухлые губы отбивали у Аристарха всякое желание рассматривать фотографии угрюмых скал. Ему хотелось совсем другого.

Он нервно сглотнул и торопливо опустил глаза, опасаясь, как бы девушка не заметила, что именно вызывает у него интерес. Тем более, Света что-то почувствовала, замерла и искоса посмотрела на него. Никакая это была не тина – большие зелёные глаза смотрели тепло и пристально, с чуть заметной смешинкой где-то в глубине. И туда, кстати, затягивало и очень сильно, как в омут: даже дышать стало трудно.

К счастью, девушка отвела взгляд и отчего-то покраснела.

Она торопливо пролистала несколько кадров с быстрыми, невнятными пояснениями, затем движения её замедлились, и она остановилась на фотографии с распахнутым зевом большого тоннеля, уходящего в нависающий кольцеобразный вал. По сторонам валились полусгнившие деревянные рамы, доски, стоял ржавый остов «ЗиЛ-130» без колёс и кузова.

– Один из вспомогательных штреков не помню, какой шахты, – сказала Света, обводя указательным пальцем тёмный тоннель. – Забросили ещё в девяностые.

Аристарх пожал плечами. Забросили и забросили, ничего особенного, мало ли что бросали в тайге и горах во времена перестройки.

– У него легенда интересная, – зачастила Света, правильно истолковав выражение его лица.

– Да? – вежливо спросил Аристарх, отводя взгляд от экрана и утыкаясь в пару упругих холмиков под красно-синей материей купальника.

– Да. Говорят, в конце восьмидесятых произошёл рейдерский захват местного ГОКа. Шахтёры митинговали, бастовали, даже воевали, в Москву ездили – всё без толку: зарплату как не платили, так не платили. Ни прежняя администрация, ни новые хозяева. В итоге, в рабочем состоянии остался только основной ствол, а прочие, типа этого, законсервировали. Какую-то часть оборудования, самый мизер, вывезли, остальное потом просто разворовали.

– Хм, – буркнул Аристарх многозначительно. Холмики так и просились в руки. Очень хотелось накрыть их ладонями – они должны были идеально подойти: немного поменьше 3-го размера, 2,75, наверное, – и ласково сжать, ощутить большими пальцами остроконечные навершия.

– Что – «хм»? – возмутилась Света. – Когда людям есть нечего, поневоле приходится крутиться.

– Да я ничего не говорю, – быстро открестился Аристарх, и послушно уставился на фотографию. – И что дальше?

– На любой крупной шахте под землёй настоящий лабиринт из штреков, штолен, стволов, и один горнорудный комбайн оказался заброшенным. Шахтёры, те, кто знал, где он находится, разъехались, да и не хотели они бесплатно пахать на начальство. С инженерно-техническим составом та же история, да их тут и было-то всего трое. Но, как гласит легенда, двое – настоящие коммунисты; не из тех, кто сжигал партбилеты и быстро прихватизировал всё, до чего мог дотянуться, и третий им под стать – искренний комсомолец. Несмотря ни на какие перемены, все трое были твёрдо убеждены в одном: уголь стране нужен! И договорились они запустить комбайн и добывать уголь, но не вывозить наружу, а укрыть в шахтах до лучших времён, чтобы потом, когда вернётся народная власть, сделать стране подарок – несколько составов этого горючего чёрного золота.

Мешало одно: чтобы запустить в работу комбайн требовались запчасти, знания и умение. Знаний хватало, но вот умения и запчастей не было, зато в огромном наличии имелся энтузиазм, этот гордый дух молодых сердцем коммунистов и комсомольцев, что возвеличивал Россию в первых пятилетках, да и в последующих тоже. И комбайн они запустили. На этом самом энтузиазме. Сыновья одного из инженеров, в добровольно-принудительном порядке участвовавшие в расконсервации, рассказывали потом, что глазам своим не верили, когда проходческий комбайн заработал как очистной, швыряя позади себя породу – забойного конвейера у шахтёров не было. Более того, едва лава пошла совсем пустой, комбайн сам ушёл в сторону, выбирая жилу, хотя о компьютерных программах в те времена только слышали. Успокоенные горняки обесточили механизм и отправились в долгий обратный путь на поверхность. А когда через день вернулись, комбайна на месте не оказалось, только гора наваленной породы. Кстати, угля в забое не было – те крохи, что имелись, выбрали давеча. Нерастерявшиеся шахтёры пошли по следу исчезнувшего механизма, и больше их не видели. С той поры время от времени в штольнях слышат лязг работающего комбайна и невнятные возгласы, а после находят в тех местах целые насыпи отличного каменного угля, годного к транспортировке.

– Хрень какая-то! – с чувством сказал Аристарх.

– Ничего не хрень, – обиделась Света. – Это ведь легенда. Только представь себе, как где-то в подземной глуби неторопливо ползёт горный комбайн в поисках богатой жилы, а следом, нагоняя и никак не в силах нагнать, идут трое и готовят к подъёму горы антрацита для заждавшейся угля страны.

– Заждалась она, как же! А те трое, видимо, углем питаются, как паровозные топки.

Аристарх покачал головой, с сожалением глядя на девушку.

Света фыркнула и встала.

– Никакой в тебе романтики. – Она наклонилась, взяла валявшиеся на траве джинсы, натянула и, сунув ноги в босоножки, наклонилась, застёгивая пластиковые ремешки и оттопырив упругую попку.

Парень сглотнул.

– Да какая тут романтика? Если разобраться, люди исчезли, попали под завал, наверное, чего тут хорошего? – произнёс он наставительно, чувствуя, что говорит совсем не то, что нужно, но остановиться почему-то не мог. – А добывающий уголь дряхлый комбайн без компьютера вообще из области дурной фантастики.

– Ты прав, – суховато заметила Света. Она выключила лэптоп, и сунула его в большой красный пакет с пляжными принадлежностями, потом надела жёлтую футболку. Она сердилась непонятно на что: может быть, на недогадливых мужчин, которые, вместо того, чтобы поприставать к полуголой девушке, терпеливо выслушивают всякую чушь и даже перестают пялиться на её грудь. О, она прекрасно чувствовала взгляд парня, от которого затвердели соски, болезненно упираясь в ткань купальника.

«И нафиг мне такая правота?» – мельком подумал Аристарх, а вслух сказал:

– Ну, извини, Свет. – Он завлекающе улыбнулся – Света почувствовала, как у неё дрогнули коленки, но не поддалась. – Есть во мне романтика, полным-полно. Можно сказать, романтика – моё второе имя.

– Трепло – твоё второе имя, – сказала Света. Ей вдруг стало грустно: ничего-то он не понял. Или это было от того, что она с радостной надеждой прискакала на свидание, а всё обернулось совсем по-иному.

Глаза парня сделались колючими. Он явно обиделся.

Света подождала ещё мгновение, потом отвернулась и пошла в сторону дач.

Аристарх проводил её хмурым взглядом. И он ждал от сегодняшней встречи совсем другого. Но окликать девушку не стал.

Тем временем стройная жёлто-синяя фигурка поднялась на обрывистый лесистый гребень небольшой рощи, выходящей к озеру, и на миг оказалась закутанной в золотистую вуаль из лучей зависшего прямо за ней солнца. Голова и плечи девушки растворились в этой вуали, и лишь синие пятна джинсов резко диссонировали с жёлтым солнечным водопадом.

Аристарх вдруг поймал себя на мысли, что практически не видел девушку в юбке или платье, даже в жаркую летнюю пору на даче та предпочитала ходить в пятнистых штанах или джинсах. Хотя нет. Однажды, кажется, это было, когда они познакомились, она шла к своему домику мимо участка Аристарха в белой кофточке с короткими рукавами и низким воротом и колоколообразной лёгкой светлой юбке на ладонь выше колен, живыми складками волн спадавшей с бёдер на стройные ноги с изящными лодыжками. И глядя на всю её светлую, просвеченную солнцем фигурку, Аристарх подумал, что и имя у девушки соответствует увиденному образу – легкое и светлое.

Ему вдруг нестерпимо захотелось снова полюбоваться просвеченной солнцем фигуркой, и это желание вкупе со злостью на Свету и все её джинсы вырвалось наружу одним нехорошим словом.

– Дура! – выплюнул парень, пожелав порваться всем её штанам.

И в тот же миг что-то больно ударило в плечо, вырывая из сладких воспоминаний.

Аристарх ошарашенно покрутил головой, оглядываясь.

Довольно тесный проход-коридор перегораживали на уровне плеч два выступа с обеих сторон, за которыми открывалась гигантская полость, очень похожая на грот, подсвеченный снизу мягким золотистым сиянием. Пол прохода вытягивался длинным узким языком и терялся где-то вдали, по пути пересекаясь с такими же узкими каменными мостками через равные промежутки, и в образованных ячейках клубилась золотистая глубина. И всюду, насколько хватало взгляда, тянулись пересекающиеся каменные ленты, сплетаясь в нависшую над бездной сеть.

Казалось, будто золотистая пустота в проёмах дышит, вздымается и опадает, как бы подрагивая под лёгкими порывами дующего откуда-то снизу невидимого ветра. Взгляд тонул в переплетении золота и камня, уходил в глубину к едва слышным отзвукам нарождающейся и мгновенно угасающей мелодии стучавшего неведомого сердца. Аристарх пригнулся под торчащие выступы и двинулся вперёд по узкому мостку, завороженно шагая в ритм, и с каждым мгновением мелодичное звучание делалось громче, окутывая песенной золотистой вуалью, а протянувшиеся над глубиной каменное кружево мостков сменилось на полотнище золотистой вязи.

В такт неслышной музыке по нему, от невидимых краёв к центру, пробегали волны, свиваясь тянущийся вверх неширокой воронкой, с медленно вращающего верхнего края которой срывались прозрачно-янтарные лучи и растворялись все в той же золотистой вуали. Исчезая, они порождали новые волны, чтобы круговоротом вернуться к основанию закручивающегося золотистого столба. И там, в толчее переплетений, они омывали невысокую фигурку, обволакивали и тянулись вверх, с каждой новой волной насыщая её светло-медовым цветом и постепенно закукливая в золотом коконе.

Зачарованный Аристарх двинулся к ней, теперь он видел, что волны не просто накатываются на фигурку, они проходят сквозь неё, скользят по вытянутым вверх рукам и уже там начинают свиваться небольшим золотистым Мальстрёмом. Ни лица, ни одежды невозможно было разглядеть, всё упрятали золотистые слои, и только одно они ещё не скрыли – фигура была женской.

Аристарх дёрнулся вперёд, машинально разгоняя окружающее свечение, и цепко ухватил её за плечи, встряхнул. Очередная золотистая волна прошла сквозь ладони, судорогой скрутив руки. Потом стало ещё хуже: ощущение было такое, словно вскипела кровь, обжигая изнутри кожу. Молодой человек зашипел от боли, но не отпустил, он чуть развернул фигуру, с ужасом глядя на лицо, точнее, на гладкую золотистую поверхность, скрывающую и губы, и нос, и волосы; лишь по бокам ещё выделялись два торчащих бугорка – уши, – но и те уже начинали сливаться с безликостью.

Потом в её глубине тускло-тускло проступили два зеленоватых пятнышка – глаза, пустые, равнодушные. И всматриваясь в них, Аристарх вдруг понял, что уже не чувствует боли, растворившейся в нарастающей в душе мелодии – песенной вязи, огромным полотнищем протянувшейся в бесконечность, укутывая и баюкая, унося в пустоту. Он рванулся, выдираясь из накатывающих золотистых волн и крепко прижимая к себе безликую фигуру, казавшейся плотной и скользкой на ощупь. Будто застывший свет, отчего-то подумалось мельком. Одновременно в голове ярким всполохом оборвалась мелодия, разлетаясь угасающими отзвуками брызжущих искр, и молодой человек осознал, что стоит на узком каменном мостике, одном из многих, деливших пол на неравные шахматные клетки.

Свечение исчезло, погрузив всё окружающее в темноту, лишь вблизи дробившуюся под золотистостью продолжавшей светиться безликой фигуры. Но и от неё начали отделяться тончайшие паутинки света, растворяясь во мраке. Словно таял кокон, укрывший золотую бабочку.

Но Аристарху было не до красот: он понял, что ещё несколько минут, и они окажутся в полной темноте на узком мостике над бездонной, наверное, пропастью, и тогда придётся выбираться ползком, прижимаясь к каменному основанию и волоча за собой нежданную попутчицу. Тем более, что заблудиться переплетении мостков ничего не стоит, и закончится сия одиссея, скорее всего, внезапным прыжком в неведомую глубину.

Он рывком перебросил через плечо ставшую гораздо мягче фигуру, пошатнулся и осторожно двинулся к выходу, придерживая правой рукой безвольное тело. По пальцам струились сползавшие с фигуры золотистые паутинки, распухали за спиной кометным хвостом и таяли. Вглядываясь в неверных бликах под ноги, Аристарх старательно выкидывал и никак не мог выбросить из головы три вещи: боязнь остаться в темноте, оступиться или заплутать в каменном лабиринте. Но всё-таки чувство направления, выработанное за годы работы спасателем, не подвело. С последней сорвавшейся паутинкой он вывалился в проход-коридор, присев, скользнул под выступами, выпрямился, и быстрыми шагами двинулся назад по знакомой тропке, осторожно придерживая девушку.

Пару раз в неверном полусвете-полумраке он ошибался и тыкался не в те расщелинки, возвращался, отыскивал оставленные знаки и брёл дальше.

В очередной раз свернув не туда, Аристарх вдруг ощутил на потной шее холодок легкого ветерка и машинально прошагал с десяток метров, пока не спохватился. Следовало вернуться и выбираться наружу в месте входа. Ждать его будут именно там. Но ветерок становился все сильней, ход сделался круче, а впереди, зеленоватый полумрак разбавлялся сумрачной серостью.

Минут пять спустя ход скруглился в полуметровой дыру на уровне плеч.

Аристарх присел, собираясь осторожно положить девушку, и удивлённо охнул. Его ощутимо ущипнули за зад.

Света очнулась внезапно и резко – как от удара. Точнее, именно от удара, потому что её ещё раз ощутимо приложило носом обо что-то мягкое и довольно плотное, затем ещё… Ничего не понимая, Света упёрлась рукой в это что-то и машинально стиснула пальцы. Сверху раздалось недоумённое восклицание, но трясти перестало. Она вытянула вторую руку и ощупала странную поверхность, медленно соображая, что висит вниз головой, прижавшись носом к чему-то очень похожему на спину, а руками перебирает по упругой…

Чувствуя, как краснеют уши, она замолотила ладонями по чужому заду и задёргалась. В ответ послышалось что-то нелицеприятное и её сбросили вниз, придержав, правда, за талию.

Фыркая, как рассерженный ёжик, она выпрямилась и замерла, уставившись в знакомое лицо.

– Ты? Откуда?.. – Она упёрлась взглядом в узкий проход за плечами молодого человека и растерянно замолчала.

– И тебе – «Здравствуйте», – хмыкнул парень.

Света огляделась.

– Ничего не понимаю! Я была…я шла… – Она опять замолчала. В голове мелькали какие-то спутанные, обрывистые воспоминания: чёрные сгустки, Оксана с трэкинговой палкой наперевес, узкая пещера со светящимися стенами… – Где мы?

Аристарх обнял её за плечи.

– Вы с Оксаной искали Юлю, помнишь?

– Помню, – послушно сказала Света, с удовольствием прижавшись к надёжному, сильному плечу.

Она действительно вспомнила: и дурацкий поход на пик, и Ходилку, и пропажу Юльки, и свой спуск. И мелодию. И едва в голове зазвучали серебристые такты, перед глазами поплыли золотистые завитки, сплетаясь в сияющую вуаль с закручивающимися краями, янтарными струйками стекающими с уголков глаз. Во всяком случае, ощущение было именно таким.

Света испуганно вскинула руки, прижимая к глазам, и с ужасом увидела свои засветившиеся золотом ладони.

– Света! ­– раздался встревоженный голос Аристарха. Он отпустил девушку, поражённо уставившись на заволакивающую зелёные глаза золотистую вуаль, короткими выплесками янтарных капель брызжущую на точёные скулы, где они слипались между собой завитками-локонами. Эти завитки вытягивались вверх и в стороны, обрамляя лицо девушки, стекали вниз на плечи и дальше, к светящимся ладоням под невнятный ритмичный гул, пульсирующими волнами накатывающий на виски. Спустя несколько мгновений девичью фигурку окутал светлый ореол. Он густел, наливаясь золотом, время от времени роняя темнеющие до черноты янтарные клочья. Казалось, что они уплотняются, увеличиваются в объеме и разлетаются по сторонам, исчезая в окружающем сумраке.

Света чувствовала, как снова начинает растворяться в нарастающей мелодии, и забилась в окружающем золотом коконе. Судорожно размахивая слабеющими руками, она вдруг наткнулась на тёплую, жёсткую ладонь и вцепилась в неё. Та до хруста стиснула её пальцы, и Свету рванули в сторону от нарождавшихся песенных полотнищ, выдирая из золотистого ореола. Голова с глухим стуком ударилась о что-то твёрдое, прояснив болью сознание и приглушив мелодию.

Света встряхнулась, потирая набухающую на лбу шишку и ошарашенно глядя, как сползают на стену осколки кокона и медленно тают в глубине камня. Утихшая было песнь, полыхнула с новой силой, и девушка в отчаянии ещё раз ударилась о стену. Она явно перестаралась. Сознание померкло, Света медленно сползла вниз, оставляя тёмную кровавую полоску.

Ругнувшись, Аристарх подхватил её и прижал к груди. Нашарил в кармане упаковку с пластырем. Действовать одной рукой было очень неудобно, но отпускать девушку Аристарх не собирался. Он содрал защитный слой и быстро соорудил гемостатическую повязку, заклеив царапину. Потом, зачем-то воровато оглядевшись, коснулся лёгким поцелуем губ и отстранился.

«И это всё, что ли? – мрачно удивилась уже пришедшая в себя Света, облизнув губу. – У, феромон нехороший, раздразнил только!»

И пока она раздумывала, дать или нет понять, что знает об этом сладком, но гнусном сексуальном домогательстве, Аристарх протиснулся мимо и выглянул в дыру.

– Выход, – сказал он, повернув голову. – Давай-ка выбираться!

Он ухватился за края и рывком подтянулся, скрывшись в дыре по пояс и предоставив девушке лицезреть оставшийся внутри сухопарый зад и длинные ноги. Света хотела было помочь, подтолкнуть парня, и уже вытянула руку, но замерла в раздумьях. Толкать за ноги было неудобно, а упереться в…ниже спины… могли неправильно понять. По счастью Аристарх избавил её от выбора, следующим рывком исчезнув снаружи. До Светы донеслось невнятное восклицание, кажется, не очень литературное.

Затем в дыре возникло лицо спасателя, украшенное набухающей на лбу шишкой.

– Хватайся! – он протянул руку.

Света уцепилась за неё обеими руками и не успела опомниться, как оказалась рядом с парнем. Только, в отличие от последнего, лёжа на животе и уткнувшись носом в редкий пучок бурой травы. Её, правда, тут же дёрнули за плечи, помогая сесть.

В быстро густеющих сумерках невозможно было разглядеть что-либо дальше десятка метров, но и этого было достаточно, чтобы понять: она сидит на крохотной каменистой площадке с небольшим уклоном прямо под прерывистой линией иззубренных скал, опоясывающих гребень кальдеры. Потом взгляд её упёрся в Аристарха. Точнее, в шикарную шишку, выросшую до размеров небольшого тупого рога.

«Наверное, дыра была маленькая, – подумала Света. – И он её лбом пробивал?»

Тут ей стало стыдно. И жалко покалеченного спасателя. Тем более, что тот как-то странно на неё смотрел. Она потупилась и спросила:

– Кстати, откуда ты вообще взялся?

– А… – Аристарх смешался. – Да, ты же не знаешь. Исчез один альпинист, и нас вызвали на поиски. На севере, с другой стороны пика лагерь.

– Нет больше пика, – Света кивнула в сторону кальдеры. – Пропал куда-то.

– Да, я заметил. Только учти: с той стороны, откуда мы прилетели, пик на месте.

– Обман зрения. С нашей-то стороны его точно нет.

– Да, – согласился Аристарх, – нет.

Он хотел что-то добавить и осёкся.

Снизу, из поднимавшейся темноты донеслось заунывное «У-у…хожу-уу…хожу…».

– И что бы это значило? – шумно сглотнув, хрипло осведомился Аристарх.

– Господи, ну как же он мне надоел! – пробормотала Света, пытаясь рассмотреть хоть что-нибудь в подползающем мраке.

– Кто?

– Да Ходилка этот! Бродит тут и ищет, кого бы сожрать!

– Какой Ходилка?

– А я знаю? – Света, давясь словами, быстро пересказала спасателю ночную перепитию в лагере. Наверное, было не очень разумно нагонять страхи по мере раздававшегося всё громче «Хожу-у!...», но подспудное желание переложить проблемы – все проблемы – на чужие плечи, да впрыснутый опасностью адреналин не позволяли умолкнуть.

Она говорила и говорила, точнее, бормотала, постепенно войдя в какой-то транс и уже не соображая, о чём именно болтает.

Её вдруг охватило чувство дежа-вю. В подступающей темноте сгустились чёрные комья, образуя накатывающий вал. Они соединялись между собой утолщёнными отростками, похожими на ложноножки, и, медленно вращаясь, уплотнялись и разбухали, будто слой за слоем обертываясь темнотой. И от того, что одни сгустки двигались быстрее и выше, а другие медленнее, подступающий полутораметровый серый вал казался шевелящимся гигантским ртом с выступами чёрных зубов.

– Хожу-у… – чавкнуло изнутри рта.

Звук встряхнул оцепеневшую Свету. Она ухватила за рукав Аристарха – спасатель уже успел набрать камней под ногами и с силой швырял их в накатывающий вал. Бестолку, разумеется.

– Бежим! – Света ткнула пальцем в узкую щель между двух стоящих почти вертикально скалистых обломков, отделявших кальдеру от внешнего склона.

Парень оглянулся, кивнул и помчался за девушкой, выдавливая башмаками маленькие оползни шуршащего гравия.

Света протиснулась первой и тут же повернулась, помогая пролезть более крупному Аристарху и ругая про себя толстых мужиков. Когда, наконец, разодрав карман, спасатель оказался рядом, до чёрного вала оставалось от силы метров десять. Сгустки увеличились в объеме и были довольно хорошо различимы в пробивающемся сквозь расщелину зеленоватом свете.

Свете?

Не сговариваясь, молодые люди дружно повернулись.

Вместо ожидаемой гигантской пропасти склон под ногами полого уходил вниз в бурлящее грязно-зелёное море перемешивающихся между собой слоёв светящейся пыли и камней. Они неспешно поднимались снизу вверх, проходя друг сквозь друга, но не сливались, продольно вращаясь, наливались бледно-зелёным светом, чтобы тихо погрузиться вниз навстречу новым слоям.

– Хожу…

Чёрный вал накатился на торчащие скалы, прополз дальше вверх до изломанных вершин и тёмным потоком обрушился на ребят.

Света машинально вскинула руки. Вытянувшаяся дальше других чёрная полоса коснулась сцепленных ладоней. Свете показалось, будто ледяная игла скользнула глубоко в грудь и начала прокручиваться невидимым штопором, выдирая неистово, до звона в ушах, стучащее сердце. И в такт этому звону, там же – под сердцем – заискрилась золотая капля, заиграла, высверкивая знакомую мелодию золотых полотнищ. Одновременно чёрная полоса словно провалилась внутрь себя, протаяла желтоватой пустотой, проколов насквозь тёмный поток. Какой-то миг сквозь него были видны повисшие в небе рваные тучки, затем чернота сомкнулась, заполнив полученную рану, и снова потянулась к девушке.

Света наотмашь хлестнула ладонью, разбрызгивая дождём срывающиеся с пальцев искристые капли. Повела рукой, растягивая образующийся шлейф золотистым полотнищем, и вдруг с резким хлопком свела ладони, словно отпуская туго натянутую струну. Или струны… Искры-капли окутали девушку прозрачной вуалью, захватив стоявшего рядом Аристарха, звенящим всполохом прокатились по подступавшему валу, дробя чёрные сгустки в неровные клочья. Иссиня-чёрные, они мгновенно светлели и беззвучно лопались.

Вал замедлился, потом замер в трёх метрах от ребят вогнутым полукругом. Задние его волны продолжали накатываться, наслаивались друг на друга чёрной желеобразной массой, чья верхняя часть, казалось, растворялась в темноте неба, а отсвечивающие грязно-зеленоватым концы ползли, охватывая стеной-кольцом застывшую пару. Неровный свет из кратера погас, отсечённый сомкнувшимися краями чёрного вала. А потом его нижние и верхние слои начали вращаться. В разные стороны. Нижние – слева-направо, а верхние – справа-налево. Они постепенно загибались по длине вверх и вниз, образуя два тора, поставленных друг на друга и вращающихся в противоположные стороны. С места их соединения, по кругу, изливался протяжно-стонущий звук…у-у…жу-у…хожу-у…

Торы разошлись. Нижний на метр ввинтился в скалу, а часть верхнего вдавилась вглубь себя, и вдруг он вывернулся наизнанку, став вертикально и пронизав, не сливаясь, своего собрата. Дыры обоих совпали, создав сферу пустого пространства, в центре которой замерли укутанные золотистой вуалью молодые люди. А потом, пока он принимал прежнее положение, деформировался нижний тор, с грохочущим стуком выламывая скальные обломки. Часть их, отброшенная поверхностью быстро вращающейся тьмы, пробарабанила по вуали, но не пробила, только отбросила парочку ближе к внутреннему краю тора – тот вдавился, избегая контакта, и вывернулся наружу, пройдя через вновь ставший вертикальным верхний тор, и распластавшись бубликом уже за пределами созданной чёрной клетки. Снова во все стороны полетели выдранные скальные обломки, целыми плитами.

Склон дрогнул и сдвинулся на несколько метров, застыл и спустя пару биений сердца ухнул вниз, в кипение перемешивающихся слоёв пыли и камней вместе с торами и людьми.

Внизу слои оказались плотнее и гуще, целые пласты дроблёных скал гигантскими подрагивающими языками облизывали проносившуюся мимо связку, пробивая вращающиеся поверхности и высекая длинные искры из золотистого полога. Одни из них вытягивались горизонтально, другие вертикально уходили в глубину, некоторые вздымались под углом. Продавив два-три таких пласта, защита не выдержала: очередное каменное поле бикасательной плоскостью рассекло каждый тор на две окружности, вдавив туда же и вуаль.

Коснувшись черноты, вуаль расплелась по ней светлыми нитями, наливая медовым янтарём, скользнула на слои камня, высветила весь колоссальный объём внезапно застывших пластов, и облепила их золотистой чешуёй, растворяя в себя тёмные костяки. Потом образовавшееся плетение колыхнулось неспешной плавной волной, затем ещё раз и ещё… Постепенно частота колебаний ускорялась, перерастая в судорожное дёрганье до тех пор, пока не завернулась с одного края гигантским кружащимся коконом в сопровождении серебряного перезвона. Под этот перезвон вращающийся кокон медленно сплющивался и вытягивался огромным бубликом, ещё одним тором, чей шлейф исходил вихревыми кольцами. Золотистое свечение налилось яркостью до нестерпимого блеска и пригасло, оборвав звенящую капель и оставив перехлёст проходящих друг сквозь друга под немыслимыми углами поверхностей.

С оборвавшейся мелодией Света пошевелилась. Сознания она не теряла, просто находилась в состоянии какой-то прострации, словно со стороны наблюдая за творившимся безобразием. Она пошарила рукой, нащупала стоявшего рядом Аристарха и, успокоенная, во все глаза уставилась на окружающий плетёный хаос. Почти сразу закружилась голова, и она перевела взгляд под ноги. Удивленно ахнула.

Они стояли на ровной поверхности размером с необъятное футбольное поле, чьи края терялись где-то в золотистой дымке. Сама поверхность светилась медовым цветом как и тянувшиеся перед глазами из ниоткуда в никуда ленточные кольца. Света попыталась проследить одно, самое дальнее, и не смогла: взгляд тонул в беспорядочном сплетении, и единственное, что можно было рассмотреть, это как плавно загибается один край, переходя в оборотную плоскость. Рассмотреть какую-нибудь ленту поближе тоже не удавалось: огромные размеры просто не предоставляли такой возможности, и глаз выхватывал лишь куски, неизвестно где начинавшиеся и оканчивающиеся и непонятно как не пересекающие друг друга.

Свете почему-то это вдруг напомнило невероятный клубок взбесившихся бесконечных лучей-пропеллеров, каждый из которых и все вместе медленно вращались слева направо.

Золотистое свечение лент-колец постепенно угасало, причём меркло изнутри к краям, сгущаясь и уплотняясь в очередное немыслимое сплетение каменных кружев. Но темно не стало. Казалось, светился сам воздух, неярким золотистым сиянием пронизавший висящий в пространстве застывший… каменный вихрь?

Света моргнула пару раз и зачарованно шагнула, но тут же остановилась. Что-то мягко, но цепко придержало её за плечи. Света оглянулась. Это оказалось довольно неудобно: Аристарх прижимал девушку к своей груди, не обращая внимания на её попытки высвободиться. Он не сводил глаз с каменного клубка, шепча что-то, чего Света не расслышала. Она дёрнулась ещё раз и испуганно ойкнула, когда Аристарх, бормоча что-то невнятное, двинулся вперёд, толкая перед собой девушку. Пробороздив каблуками по камню метра три, Света упёрлась, заставив спасателя остановиться, и сильно толкнула его в плечо.

– Эй! Да что с тобой?

Голова у парня дёрнулась. Он посмотрел на девушку, в глазах появилось осмысленное выражение. Света облегчённо вздохнула. Не хватало ещё нянькаться непонятно где со свихнувшимся здоровенным спасателем. Она хотела было спросить, всё ли с ним в порядке, но, уловив краем глаза какое-то изменение, промолчала, в испуге оглядываясь по сторонам.

Никаких сияний, никаких вихрей, никакого кратера. Они стояли на довольно широкой и относительно ровной площадке, чьи края терялись в серой дымке. Вокруг вообще царила серость вместо темноты, но разглядеть что-нибудь дальше пяти-шести метров Света не смогла, как ни щурилась. Она машинально отстранилась от парня и сделала несколько шагов. Почудилось или нет, но на краю серой дымки мелькнула тень, и Света двинулась было к ней, но тут послышался встревоженный голос Аристарха, почему-то откуда-то снизу:

– Света!

Она оглянулась. Спасателя совершенно не было видно, и сердце испуганно ухнуло куда-то под кроссовок. Она шагнула обратно, с облегчением увидев размытый мужской силуэт.

– Я здесь.

– Здесь – это где?

Света подошла ближе.

Аристарх обхватил девушку за плечи, прижал к себе.

– Пожалуйста, не делай так больше.

Света хотела было вырваться, но передумала.

– Да что ты всполошился? Я и отошла-то на пару секунд на пару метров.

Над макушкой фыркнули.

– Да? Мне так не показалось. Тебя не было минуты три…

– Как минуты три? – не поверила Света.

– Да вот так. У меня чувство времени хорошо развито, нас специально тренировали. И стоять в полной темноте…

– Да в какой темноте! – Света попыталась вырваться, правда, безуспешно. – Где ты темноту нашёл?

– Ты уж поверь! – рявкнул, не выдержав, парень. – Это только с тобой светло! Ты бы на себя со стороны посмотрела!

Что? Света лихорадочно зашарила по карманам в поисках зеркальца. Ну, подумаешь, губы не накрашены и глаза не подведены, а волосы всклоченной копной торчат из-под банданы – и что? Они в горах всё-таки. Правда, она не умывалась сегодня и на лбу царапина, а лак вообще облез – «Где моя пилка, кстати?», – но брови она выщипывала перед походом, они должны быть в полном порядке. Может, лицо чумазое?

Света машинально подняла руку, собираясь стереть грязь, и испуганно пискнула. Изнутри ладони истекала, размывая аурой кисть, прозрачная…светлость?... Она не смогла подобрать название, но это был не обычный свет. «Светлость» мягкими валами раскатывалась по сторонам, захватывая всё близлежащее пространство, и постепенно угасала поодаль.

– Пусти! – Света, наконец, вырвалась и отскочила. – Не подходи ко мне, это, наверное, радиация!

Она всхлипнула.

– Света, – Аристарх шагнул к девушке, она попятилась, выставив перед собой руки. – Не пори ерунду… да стой же, тебе говорят! – Он рывком подскочил к Свете и снова прижал к себе.

– Пусти! – Свету колотило в истерике: усталость, жажда, тревога за подруг, вообще всё случившееся за последнее время – всё вылилось слезами, оставив две мокрые дорожки на щеках. Она ещё немного потрепыхалась, но парень держал крепко – и сдалась, уткнувшись носом в мужскую грудь под грубой водонепроницаемой тканью куртки. – Отойди лучше, – пробормотала она невнятно, – получишь лучевую болезнь.

Аристарх нежно погладил её по голове.

– Поздно уже, – сказал он, – теперь облысеем вместе.

Света содрогнулась.

– Ну что ты напридумывала? – продолжал Аристарх. – Какая радиация? Да чтоб ты так светилась, тебе куском плутония надо быть. Очищенным.

Он говорил, и сам не верил: не может человек светиться, он не лампочка, и Света явно получила дозу. Вот только чего? При такой интенсивности гамма-излучения или рентгеновского они, однако, уже не стояли бы, обнимаясь.

Постепенно рыдания стихли. Света пару раз шмыгнула носом, отстранилась. Порылась в карманах, но платка не нашла и вытерла лицо рукавом. Увидела, как по лицу парня скользнула невольная усмешка и смутилась – вид, наверное, у неё был ещё тот.

Аристарх молча достал из наколенного кармана – удобно, признала Света, – упаковку увлажняющих салфеток и протянул девушке. Смутившись ещё больше, Света трясущимися пальцами принялась лихорадочно стирать со щёк солёные разводы. Полюбовавшись на её потуги, парень не выдержал, осторожно отобрал кусочек ткани и аккуратно провёл им по глазам, лбу, обведя повязку, высоким скулам – Света замерла, – потом наклонился и поцеловал в губы.

«Э?...», – подумала Света, и все мысли вылетели из головы.

Какое-то время спустя, когда отчаянно стало не хватать воздуха и пришлось оторваться друг от друга, Света открыла глаза, которые, оказывается, были почему-то закрыты, и поражённо уставилась на светящиеся губы молодого человека. Вернее, на светящееся лицо. А в голове продолжали взрываться красочные салюты, ноги вообще не чувствовались и… «Интересно, язык у него тоже светится?»

Света ошарашенно помотала головой. Что за дикая мысль? Она недовольно скривилась, но тут же улыбнулась: на губах ещё оставались сладость поцелуя и ощущение чужого языка во рту. И кто сказал, что это противно? Может быть, и негигиенично, но зато как приятно!

– И что это было? – поинтересовалась она, сглотнув.

– Спасательный поцелуй.

– А, ну да, ты же – спасатель, – сообразила Света. На душе стало горько: она-то думала! А он, оказывается, всех так спасает!

Аристарх вдруг фыркнул.

– Знаешь, солнышко, – ласково сказал он, – по глазам вижу, о чём ты думаешь. Не надо.

– Ни о чём я не думаю, – пробурчала Света, отворачиваясь. Она немного успокоилась – всё равно поделать ничего нельзя, а чувствовала она себя совсем неплохо.

«Ну, свечусь и свечусь, – думала она, скользя взглядом по окружающей серости. – Пройдёт, в конце концов. Должно пройти. Если что, на электричестве сэкономлю».

– И что дальше? – спросила она.

– Хороший вопрос, – сказал Аристарх. – Пойдём, наверное, чего здесь стоять. – Он взял Свету за руку. – Чтоб не потерялась.

В какую сторону идти Света не представляла и просто двинулась вперёд. Спасатель шёл рядом, благо величина площадки позволяла: неровная, но довольно удобная для ходьбы тёмно-серая каменная поверхность пяти-шести метров в диаметре. Она не менялась по мере движения, оставаясь почти правильным овалом. И немного погодя Свете стало казаться, что они кружат по гигантской пустой площади в светлом пятне невидимого прожектора. И в тишине.

Света вдруг осознала, как вязнут в окружающей серости звуки шагов и неровное дыхание, а взамен начинают чудиться не то стоны, не то всхлипы. Она тряхнула головой, отгоняя наваждение, и огляделась. Ну, хоть бы какой ориентир, но как ни всматривалась, ничего не могла разобрать за окружающей серой пеленой. Света устало потёрла глаза и двинулась вперёд, растягивая шаги в минуты, потом в часы, потом… её остановили, придержав за воротник.

Света машинально дёрнулась.

– Подожди. – Аристарх пресёк её поползновения идти дальше. – Не устала? Отдохнуть не хочешь?

Света прислушалась к себе.

– Н…нет, – неуверенно сказала она, – не хочу.

В самом деле, усталости не было и в помине, хоть сейчас в ночной клуб. Есть вообще не хотелось, а вот от глотка воды она бы не отказалась, хотя и жажда, которая недавно сушняком терзала горло, подевалась непонятно куда.

– Давай присядем. – Аристарх опустился на корточки.

Света с сомнением покосилась на парня, но повторять его позу не рискнула. Она просто села на пятую точку, раскинув ноги, поморщилась – сидеть было не очень удобно – и вопросительно взглянула на спасателя. Тот кашлянул.

– Мы бродим здесь три с половиной часа…

– Сколько? – не поверила Света, но Аристарх предупреждающе поднял руку, и она замолчала.

– Три с половиной, – повторил он, подтянув рукав куртки и продемонстрировав большие, каких Света не видела, часы на кожаном ремешке. – Я засекал. Дальше. Шли мы с тобой около четырёх километров в час, то есть, должны пройти километров четырнадцать. Я не знаю, насколько велик кратер, не успел оценить, но сильно сомневаюсь, чтобы он тянулся так далеко. Плюс к этому: всё время ровная площадка под ногами. Какой вывод?

– Кружим на одном месте, – послушно доложила Света.

Аристарх кивнул.

– Возможно, хотя тогда меня лично надо гнать из спасателей и менять всю систему нашей подготовки.

– Можно подумать, у вас суперменов готовят, – съязвила Света. «Тоже мне, швецы, жнецы, на дудке игрецы», – добавила она про себя, и удивилась своей злости.

– А то! – гордо бросил Аристарх, но тут же посерьёзнел. – Ты не заметила, какую форму кольца образовали, прежде чем погасли?

– Какие кольца? – не поняла Света.

Парень вздохнул. Света улыбнулась про себя.

– А! – сказала она. – Те кольца. По-моему, это какие-то ленты были. Скрученные.

– Вот именно, – кивнул Аристарх, и замолчал.

Света немного подождала и спросила:

– Что – «именно»?

– По-моему, – осторожно начал Аристарх, – это была одна лента…

«Вот это глаз!» – восхитилась Света.

– …Мёбиуса? – закончил он как-то вопросительно.

– Мёбиуса? – переспросила Света.

Парень кивнул.

– Мёбиуса.

– Понятно.

– Что тебе понятно? – поинтересовался Аристарх.

– Что кольца замкнулись лентой Мёбиуса, а мы угодили на её поверхность и бродим тут, как муравьи, с плоскости на плоскость.

– Ты хоть знаешь, что такое лента Мёбиуса?

– А как же! – возмутилась Света. – Если взять ленту и приклеить края, перевернув один, получим ленту Мёбиуса. По ней можно провести пальцем, не пересекая край, с одной стороны на другую. Говорят, он её придумал, когда смотрел, как горничная шарф завязывает, вот!

– Молодец, – ошарашенно пробормотал сражённый Светиной эрудицией Аристарх. – Кстати, если разрезать ленту вдоль по линии, ну по центру, получим ленту вдвое больше закрученную, а если и её разрезать по вдоль, получим две намотанные ленты. Можно ещё получить узел трилистника, другие парадромные кольца, но я не об этом.

– Да? – вяло пробормотала Света, глаза вдруг начали слипаться. Она прилегла набок, облокотившись на руку. – А о чём?

– О том, что мы в трехмерном пространстве и просто не можем бесконечно накручивать петли по ленте Мёбиуса.

– Какой ты умный.

– Я такой, – согласился спасатель. – Но странно не только это.

– Странностей у нас хоть отбавляй. – Света зевнула и прилегла набок, подперев голову рукой.

– Во-первых, куда исчез пик? И почему при подлёте к седловине, ни один из нас, а нас было три человека плюс опытный пилот, не обратил внимания, как и когда пик сменился кратером. Больше того, мы ведь облетели кратер и не нашли никаких следов пика. Лагеря, кстати, тоже. Дальше – протонема…

– Не ругайся, – попросила Света, – некрасиво.

– Я не ругаюсь. Протонема – это светящийся мох в пещерах, слишком уж его здесь много, да и света от него чуть ли не как от светильников, хоть картины рисуй. – Он на миг задумался и добавил: – Схистостега перистая.

– Кто? – У Светы даже сон пропал. – Как ты меня назвал?

– Да это по-латыни название, – поспешил откреститься Аристарх.

Света выпрямилась и сурово поглядела на парня. Тот поёжился.

– Я тебе уже сказала, что ты умный, – заметила она, – так что можно и не подчёркивать лишний раз, кюумэиси1.(спасатель – яп.)

Аристарх невесело улыбнулся.

– Тогда уж – кюукюутаиин2.(член группы спасателей – яп.) Но ты права, не буду. Затем Ходилка твой…

– Не мой! – буркнула Света.

– Не твой, – согласился спасатель. – А почему Ходилка? Почему не…э-э…Чёрный альпинист?

– Это ещё кто? – поразилась Света.

– Ты разве не слышала? Страшилка есть такая горная. У одного альпиниста в горах пропала жена, и с тех пор он бродит по горам и ищет её. И когда натыкается ночью на чей-нибудь лагерь, обязательно заглянет в палатки и если там есть женщины, и если спят они ногами к входу, то вытащит каждую и рассмотрит.

– А если спят головами?

– Тогда просто посмотрит, не вытаскивая.

– Чушь! – отрезала Света.

– И я так думал, – кивнул Аристарх. – Но вот в свете последних событий…

– То есть, – сказала Света, не слушая спасателя, – Юльку вполне мог утащить этот самый альпинист? А он хоть красивый? Сколько ему лет?

Аристарх подавился.

– Света, этой страшилке лет двадцать.

– Значит, ему сейчас лет сорок-пятьдесят, – подсчитала Света. – Нормально для Юльки.

– Ты прикалываешься?

– Просто радуюсь за подругу, – мрачно сказала Света. – Кстати, вот ещё одна странность: чего это хэппибёздиться Юльку в горы понесло.

– А что в этом странного? – удивился спасатель. – Многие в горах Дни рожденья празднуют.

Света только вздохнула, поражаясь тупости некоторых блондинов.

– Впрочем, ладно. И уж совершенно необъяснимые процессы здесь, в сердце горы. И ты угодила прямиком в один такой. Как, кстати?

Света хотела пожать плечами, но для этого пришлось бы шевелиться, а ей вдруг стало лень, и уж совсем не хотелось вспоминать поход по туннелю.

Но Аристарх сверлил её взглядом, дожидаясь ответа, и Свете волей-неволей пришлось рассказывать. Когда она закончила, парень долгое время сидел молча, обдумывая услышанное. Света даже успела задремать.

– Любопытно, – сказал он, наконец. – Никогда не слышал ни о каком строительстве в здешних массивах.

Свете было всё равно, и она промолчала, понемногу совсем засыпая.

– Хотя это ни о чём не говорит, – продолжал спасатель. – В советское время секретность была не чета нынешней, и болтали поменьше.

– Да? – вяло заметила Света. – Что, на личном опыте испытал?

– Уж поверь. – Аристарх усмехнулся. – Получается, здесь была построена некая установка типа современного адронного коллайдера, и от её работы или аварии пошли местные чудеса.

– Это вряд ли, – не согласилась Света. – Судя по тру… телу… – Её передёрнуло при воспоминании о мертвеце. – …Оно…он лежит там много лет, а «чудеса», как ты выразился, начались только сейчас. И потом, разве не должны расследовать причины аварии? Труп ведь не убрали.

– Если произошёл оползень, могли просто не добраться до лаборатории. Вход наверняка завален.

– Но он же не единственный. И технику для стройки должны были как-то подвозить, оборудование – да мало ли! А сколько энергии нужно! Целый реактор, наверное. Неужели всё завалило?

– Могло, – сухо сказал Аристарх. – Ты уж поверь, в горах много чего бывает. И ты зря думаешь, что ничего не происходило за это время.

– Что, пики пропадали? – саркастично бросила Света.

– Люди. – Спасатель был серьёзен, и Свете стало стыдно за неумное замечание.

– Но люди в горах всегда пропадают, – сказала она виновато.

– Только не целыми экспедициями, и тела потом находят, как правило.

– Какие экспедиции? – не поняла Света.

– Три недели назад, – неохотно начал спасатель, – к пику ушли восемь человек. Женщины. Спортсменки. Руководила Яна Самсонова, тёзка нашей Яны…

– Кого-кого? – удивилась Света.

– А, да, ты же не знаешь. Не важно, – отмахнулся Аристарх. – В общем, они разбили базовый лагерь на седловине, откуда последний раз выходили на связь. И всё.

– Что – всё?

– Всё! Лагерь нашли, людей нет. Ни одного, хотя пик обшарили весь.

– А почему нигде не сообщалось? Я, например, впервые слышу.

– Да сообщалось, – вздохнул Аристарх. – Не знаю, почему писаки не раздули, в преддверии чемпионата мира по футболу, может быть. Там-то они всем все косточки перемыли.

Света задумалась.

– По-моему, я о чём-то таком слышала, – сказала она. – Перевал какой-то, где погибла экспедиция студентов, кажется. Но это было давно.

Аристарх кивнул.

– Перевал Дятлова. Но там нашли тела, только до сих пор спорят, отчего они погибли.

– Подожди. – Света подняла руку. – Но получается, что пик всё время был на месте, куда он теперь подевался? И почему? Почему сейчас? – «Когда Юльке приспичило День рожденья праздновать», – добавила она про себя.

– Мастер ты вопросы задавать, – проворчал парень. – Откуда мне знать. Может быть, девушки Самсоновой наткнулись на этот твой туннель, а если предположить, что установка до сих пор работает, то всё пошло оттуда. В любом случае, придётся его разыскивать и уж потом строить догадки. Лучше скажи, ты в туннеле ничего такого не чувствовала?

– Я там много чего чувствовала, – мрачно буркнула Света, вспоминать усиленно не хотелось. – Страшного. И потом…

– Что – потом? – уцепился спасатель.

Вот феромон приставучий!

Света попыталась вспомнить пульсирующий в висках гул, постепенно сменившийся звонким стаккато, вплетавшимся в песенную вязь золотых полотнищ.

И не смогла. Звучавшие в голове звуки и близко не походили на торжественную песнь жизни, больше напоминая безголосых поп-певцов, решившихся петь «вживую». Она искоса взглянула на Аристарха. Лицо спасателя оставалось невозмутимым. Чуть прищурясь, он внимательно смотрел на девушку, дожидаясь ответа.

Но как рассказать? И о чём? О мелодии, которую следует петь душой, растворяясь в звенящих золотистых связках, пропуская их в себя, чтобы дотянуться до вспыхивающих полотнищ и зазвучать с ними в унисон…

Окаменевший Аристарх смотрел, как Свету окутывает знакомое свечение, и она медленно поднимается вверх.

Стряхнув оцепенение, он подпрыгнул и ухватил девушку за плечи, но вместо того, чтобы стащить её вниз на прочную каменную площадку, их вместе повлекло вверх на невидимом гребне гигантской волны. Во всяком случае, ощущение было именно такое. Пол под ногами исчез. Они скользили в нависающую темноту, раздвигая её золотистой сферой, окутавшей тело девушки.

– Света!

– Слышишь? – Он был готов поклясться, что голос раздаётся прямо в голове. – Ты её слышишь?

– Нет! – Аристарх плотнее прижал к себе девушку. – Ничего я не слышу. Света, очнись!

– Ну, как ты не слышишь? – Света подняла голову и посмотрела в глаза парня. – Ой, мы что – летим?

Золотистая сфера погасла.

«Уже падаем», – только и подумал спасатель, когда сердце стремительно ухнуло вниз, а казавшийся неподвижным доселе воздух обрел упругую жёсткость, взъерошив волосы и засвистев в ушах.

Девушка вдруг выпростала в стороны руки и свела их над головой с резким хлопком. Аристарха сильно тряхнуло, и падение замедлилось; он машинально вцепился в отвороты Светиной куртки, чтобы не сорваться.

– Хватайся! – прохрипела Света.

– За что?

– Лента. Я за неё держусь.

Никакой ленты спасатель не видел, но выбора не было: хоть они и не мчались вниз сгорающими метеоритами, падение продолжалось, и если они взлетели на приличную высоту, то от встречи с каменным дном пещеры не приходилось ждать ничего хорошего. Он сдвинул вниз левую руку, плотнее обхватывая девушку, а правой потянулся вверх и зашарил раскрытой ладонью над головой. Света пискнула, когда мужская рука вдавила холмики груди и соскользнула выше под подбородок. Снова пискнула, уже полузадушено. Потом захват ослаб, и Свету выпустили, отчего её пару раз качнуло из стороны в сторону.

Она облегченно вздохнула и посмотрела на повисшего рядом спасателя, удивлённо пялившегося на свои ладони, которыми вцепился в темноту, вернее, в край широкой золотистой ленты. В отличие от Светы, он явно её не видел. Как и всё это гигантское сплетение протянувшегося из ниоткуда в никуда полотнища, по которому с равномерными промежутками прокатывались чуть более тёмные всполохи, отчего казалось, что оно вибрирует с еле слышным гудом, будто дышит.

Они с Аристархом плавно скользили в темноту на провисающей ленте, и спустя какое-то время Света с изумлением разглядывала раскинувшуюся над головой золотистую вязь колоссального светового полотнища. Гигантское панно, совсем не похожее на ленту. Скорее уж сплетавшиеся сетью завитки, на одном из которых они опускались. Куда, кстати?

Она посмотрела вниз. Мрак под ногами как бы вспучивался вверх плотными завитками-гребнями, сереющими на концах. Света невольно поёжилась: казалось, внизу шевелится что-то большое и невидимое, и перевела взгляд вверх, уловив краем глаза слабые проблески. Она тихо ахнула. Сплетённые золотистые нити бросали вниз едва светившиеся тени – чётко очерченное мерцание, исчезающее не доходя до тянувшихся к полотнищу черных завитков. И в этом промежутке клубилась пустота. Ни чёрная, ни светлая, ни серая – просто объём пространства, невидимый и неосязаемый, дробящийся на объёмы такой же пустоты, как прозрачный пузыри в прозрачном аквариуме без стенок. Они тёрлись друг о дружку, стукались, проникали друг в друга, не сливаясь и не увеличиваясь, и всё это в завораживающем ритме, от которого начинали слипаться глаза.

Аристарх вдруг всхрапнул, судорожно дёрнулся, выпустил ленту и, взмахнув руками, вцепился в Светину куртку, раздирая застёжку-молнию. Света не удержалась – пальцы соскользнули, и они с парнем ухнули вниз, к взметнувшимся, будто поджидавшим, чёрным локонам. Пролетев так несколько метров, Аристарх начал заваливаться на спину, потянув на себя девушку, и теперь Света падала лицом вниз, раскинув в стороны руки. Думать она ни о чём не могла, только почему-то считала про себя: один, два, три… Как тогда, с парашютом.

Чуть погодя она различила тянувшуюся к ним скрученную тёмную спираль с серыми завитками-щетинками на конце и сбилась. Та нарастала, вымахав с добрый террикон, и казалась уже конусом с многочисленными провалами открытых ртов, впившихся в пустоту пространства между золотистым отсветом полотнища наверху и мраком глубоко под ногами. Пару мгновений Света равнодушно смотрела, потом её затрясло от страха.

Верхняя часть приближавшегося конуса провалилась внутрь себя, образуя огромную тёмную впадину, и изнутри вдруг вырвалась скрученная спиралью чернота, пробивая пустоту пространства и окутывая девушку. Света взвыла: её корёжило судорогами, начинавшимися где-то в районе подвздошья и прокатывавшими по телу дробящими мышцы волнами. Аристарх с ужасом смотрел на корчившуюся подругу, с трудом удерживая зажатые в кулаках лацканы её куртки. Казалось, ещё немного и конечности отскочат прыгающими мячиками, оставив в руках истекающие кровью ошмётки.

Очередной спазм запрокинул голову, и гаснущим сознанием Света уловила быстро настигающий золотистый проблеск. Он ударил по глазам, с гудящим звуком промчался по телу, успокаивая трясущиеся мышцы и изгоняя чёрные волны боли, свернулся звенящей золотом капелькой и затих под сердцем.

Аристарх почувствовал, как тело девушки вдруг напряжённо вытянулось, затряслось подрагивающей струной – ему даже почудился еле слышный мелодичный звон, – и от него начали отслаиваться чешуйки мрака. Какое-то время они летели рядом, затем разбухали в тёмные сгустки величиной с колесо от автомобиля, и уносились вниз, в пустоту над чёрным конусом.

Пустота зарябила под этими сгустками, перетекающие друг друга её объёмы покрылись чёрными язвами и начали дробиться, образуя ячеистую сеть. Она разрасталась от центров – мест соприкосновения со сгустками, пока не заполонила всё внизу, насколько хватало глаз. И вдруг рухнула на вздыбленный конус и породивший его мрак, рассекая их на дрожащие ячейки черноты и пустоты.