Харон. На переломе эпох

Глава 11 Рожденный летать, ползает плохо

Весь оставшийся день бегал от Катюхи. Она мне заявила, что слишком долго сидит тут одна, на хозяйстве и пора сходить на разведку. Знаю я ее разведку! Опять по мне из пушки стрелять будет! Оказалось, все же не знаю. Вечером меня заманили вкусным ужином, который перетек в деловую встречу с мужчиной в возрасте.

Чем-то гость напоминал Сказочника из мультфильма — лицо круглое, улыбчивое, сам живчик и, похоже, хитрован. Представился Андреем Леонтьевичем, рассказал пару баек о выживании в Сосновом бору на переломе эпох и перешел к главному. С этим самым главным он общался с БоБо, который дал затее зеленый свет и отправил сказочника к Пану. Димыч ныне подгребает под себя вооруженные силы, но в связи с их смешным количеством, решить проблему сказочника войсковой операцией не может, а плюсиков заработать ему надо. Вот и послали сказочника ко мне, с формулировкой «он придумает обязательно».

За селом Копорье, за поселком Ломаха, да по трех километровой грунтовке — находилась проблема. Сосновоборский аэродром Куммолово, где Андрей Леонтьевич и начальствовал. Меня так и подмывало спросить, зачем в такую даль от Станции забрались, но сдержался, бегая курвиметром по карте. Тридцать пять километров по дорогам, минимум через четыре крупных поселка. Или двадцать километров по железной дороге, но от нее до аэродрома четыре километра пешком по буеракам и по потенциально «мертвящим» местам. Не нравятся мне расклады. Но супруга на меня смотрит очень уж просительно. Знаю я ее, откажу — будет дуться, говорить, что не обиделась, но бойкот объявит.

Тем временем сказочник допивал вторую чашку чая, подливаемого Катюхой, и рассказывал про «куртка кожаная, три», в смысле про три АН-2, Як-52 и Як-12 и еще массу полезного, превышающего десяток самолетов.

Аэродром Станции решили строить на месте планируемого, но теперь отмененного, строительства второй очереди ЛАЭС, лес там расчистили, землю сейчас ровняют, и будет посадочная полоса аэродрома, аж два километра длинной.

Со временем Сказочник обещал и полосу бетонную сделать, и инфраструктуру аэропорта создать. Глядишь, и международные аэробусы принимать начнем.

Это уже моя интертрепация подробного рассказа Сказочника о светлом будущем авиации Соснового бора. Надо их с начальником порта, Сергеем Васильевичем свести. Они мгновенно споются! У них прожекты чем-то похожи — двухкилометровая бетонка аэропорта, и километровый мол в заливе, расходящийся в стороны причалами.

Недоставало новому аэродрому самой малости. Самолетов и оборудования. Вот с этим ко мне и пришли. Точнее, пришли к Пану, потом к Катюхе, соблазнили мою супругу полетами и все — она теперь «за медведя». Летать она у меня не умеет, но любит. В том смысле, когда учились на Пайпере, инструктор так и намекнул мне — летать может, а садится лучше мне. Не чувствует человек «последний дюйм», хоть ты тресни. Мы с ней уже и на крыле приседали, и по лестнице бегали — глухо.

— Леш, у нас ведь и броневик есть! Прорвемся! — заканючила супруга, видя мое нежелание.

Все равно, не лежит душа. Встал, протягивая руку Сказочнику.

— Андрей Леонтьевич, подумаю денек, как туда добраться. Давайте завтра вечером продолжим. Очень рад был с вами пообщаться.

Раскланялись во взаимных приветствиях и расстались. Тяжело вздохнул, поворачиваясь к супруге.

— Что, Катюх? Застоялась совсем? Понимаю. И полетать было бы интересно, не спорю. Только кто тебе сказал, что даже на броневичке туда доедем? Автоматная очередь по колесам и мы в кювете, или на осколок наскочим и будем посреди замертвяченного поселка колесо менять, отстреливаясь от толп нежити.

Супруга прижалась с боку, обнимая мою руку.

— Что ты сразу о плохом? Можем ведь и просто доехать, никого не встретив. Зачем сгущать?

— Можем. Но я обещал сохранить тебе, и по возможности мне, жизнь до кругосветки. Понимаешь?

Катюха вздохнула. Вздохнула еще раз, более демонстративно и спросила.

— Так что, откажем и не поедем?

— Слышала же. До завтра подумаю. Если не придумаю, то да, не поедем. Одним броневиком нежить и бандитов в области не извести. Гранатометов у народа за Стеной явно больше, чем у нас броневиков.

Опять сидел над картой. Супруга подливала чай уже мне, периодически заглядывая в глаза и строя просящую моську. Наиболее проходным казался вариант с железной дорогой. Там можно попробовать по буеракам дойти к аэродрому незамеченными. Вот только вспоминаю «Медвежуть» и представляю, как нечто подобное выскакивает на нас, а мы его разве что «пролетарской ненавистью» встретить можем. Так как Рогатку с собой тащить тяжело.

Броневичок с пулеметом тут лишним бы не был, но по оврагам и лесополосе от железной дороги он не пройдет, а через поселки ехать — можно на хорошо вооруженные банды нарваться, которым броневичок понравится еще больше, чем мне.

Вот так мысли и ходили по кругу. Свернул карту, потер лицо. Ничего я не придумаю. Придется опять пытать удачу, да еще и с супругой, иначе она меня удавит ночью по-тихому. Вышел на палубу, под удивительно чистое небо, полное звезд. Тишина. Ветер стих, залив серебрится как слегка волнистое зеркало. Пар изо рта уже не идет, скоро вообще в гамаке на палубе дремать можно будет. Лепота.

Поднялась Катюха, и потек вечер воспоминаний, как мы осваивали Пайпер. Это любимая женщина мне так на психику давит. Я все ее приемчики уже лет пятнадцать назад освоил, так что предавался воспоминаниям с удовольствием.

Потом меня стукнуло. Замер, пытаясь не упустить мелькнувшую мысль.

— Погоди, Катюх. Еще раз, что мы делали?

Привычная к моим «ступорам» не менее чем я к ее «приемчикам», супруга повторила.

— … мы тогда пофыркали на бардак и поехали в Гостилицы.

Замерли оба. Катюха, боясь спугнуть, я, пытаясь понять, что же мелькнуло. Медленно произнес — Еще раз. Мы поехали поступать на курсы в ближайший к нам Санкт-Петербургский АУЦ, и заехали на их базу в Лахту, там увидели бардак и стройку, фыркнули и поехали в АУЦ Гостилиц.

Супруга молча, кивнула, ожидая продолжения.

— Мдя. Как говорил Бармалей в известном фильме. «…За вашими спинами два осла… И два барана». Ты, радость моя, предпочтешь быть ослицей или овцой?

Получил тычок в бок от повеселевшей супруги. Она почувствовала, что дело с мертвой точки сдвинулось.

— Дело в этом самом С-Пб АУЦ, где, в том числе учили на гидропланы. И, если помнишь, ангар-развалюха около Лахтинского ковша присутствовал. Больше гидропланы там хранить явно негде. Ты улавливаешь мысль?

Говоря это, спускался в кают-компанию, разворачивая карту. Примерно восемьдесят пять километров. Но побережье изрядно замертвячено — все же ближний пригород. Зато всегда доступно отступление в море. С такими шансами уже можно лбом упереться.

Пока думал и прикидывал варианты, с палубы прибежала довольная Катюха.

— Из бармалеев подняла Сергея с Мишей, они Отважного сейчас запустят. Давай быстро сходим и глянем!

Хмыкнул прорвавшемуся нетерпению.

— Быстро не выйдет. Четыре часа туда, четыре обратно, неизвестно сколько там. Чего так засуетилась-то? Я в принципе не против ночного морского круиза, но куда такая спешка?

— Так завтра Андрею Леонтьевичу ответить обещали, вот и ответим!

С ошвартованного у дебаркадера катера донесся рык разбуженного дизеля.

— Ладно, торопливая моя, пошли переодеваться в защиту.

Отважный проскочил по знакомому маршруту через вторые ворота дамбы и прижался к северному берегу залива. Темный берег угрюмо проплывал по левому борту. Разобрать ориентиры без привычных огоньков все еще составляло проблему, вот и промахнулись мимо Лахты, спохватившись только у парка трехсотлетия. Зато обратно шли со знанием дела.

Лахтинский ковш в ночи производил еще худшее впечатление, чем в прошлый раз днем. Пробежавший по берегу луч прожектора мертвецов не выявил. Останки бульдозера и побитый жизнью экскаватор были — на этом все.

Вышли на растрескавшийся бетонный слип втроем, оставив Катюху на катере за пожарным стволом. Миша, как соответствующий своему имени бугай, да еще отметившийся в горячей точке, нес наш единственный пулемет, Сергей, тоже повоевавший, отдавал предпочтение «веслу» а я был на подхвате с Дикарем. Вторым оружием, как ни странно, прижились Макаровы. Патронов к ним добыли душевно, постреляли ударно и теперь из него даже умудрялись попадать в голову метров с десяти.

Слип перешел в бетонную площадку, с проросшей через плиты травой, и большими дырами в покрытии, засыпанными гравием. Ангар показался мне свежеокрашенным, но «ночью все кошки серы». Особо порадовал крепкий и надежный навесной замок на железной двери. Как это у нас любят, замок класса «не дамся!» висел на проушине из мягкого железа. Пять секунд работы болгарки с подсаженным аккумулятором!

Заскочили внутрь, прикрывая дверь и заливая помещение светом фонарей. Нежити нет. Помещение для сторожа, явно совмещающего функции с «диспетчером» судя по стойке с аппаратурой. Указал на нее Сергею, тот молча кивнул, сбрасывая со спины рюкзак с инструментами и «сумками челноков». Мы с Михаилом двинулись дальше, освещая каждый сантиметр помещения, включая потолок.

Из комнаты имелось два выхода, в еще одну комнату, совмещающую функции кают-компании, зала для брифингов со столовой. И в ангар. Долго стояли в дверях, шаря лучами по закуткам большого, неухоженного помещения. Куда-то же делся сторож?! Тем более часть ангара не просматривалась из-за двух стоящих гидросамолетов.

Оба подкосные высокопланы с двумя двигателями над крыльями. Один повыше, второй пониже, но в целом близких габаритов. На одном, белом с синей полоской, по носу шла надпись «Корвет», второй, чисто белый с «V» образным килем, обошелся без названий. Ладно, надо обходить периметр.

Сторож так и не нашелся и, пройдясь по всем закуткам дважды, сначала я, потом Михаил, мы приступили к основному действу. Несмотря на запущенность, в ангаре нашлись и инструменты, и запчасти и даже тележки. Сергей с довольным видом вручил мне две толстые книги, журнального формата с картинками самолетов. Корвет оказался «Корветом» производства саратовского «Гидроплана», а с Vобразным килем стал «Л-42» саратовской «Чайки». «Корвет» старее и проще, минимум приборов, спартанская обстановка. Торчащие как палки из пола кабины ручки управления вообще заставили вспомнить «тяжелое детство и деревянные игрушки».

«Элка» отличалась кардинально — новенькая, навороченная с шикарным салоном. Кстати, вход в салон через люк в скосе крыши, можно сказать, «через багажник». Совершенно непривычно — долго искал двери, потом «прочитал инструкцию». Для посадки людей с воды, может, и удобно — а вот с земли карабкаться я намучался, пока не догадался инструкцию дочитать. Тут, оказывается, заходить надо в развал хвостов как в ворота и так, по фюзеляжу, и чапать до люка. У кого-то больная фантазия!

Корвет не претендовал на эксклюзивность входа, у него боковое остекление просто поднималось вверх на петлях, позволяя из кабины вываливаться прямо в воду.

Приплясывающий от длительного ожидания Сергей спросил — И на каком полетим?

Взглянул на него с удивлением.

— Ты что, серьезно считаешь, что я «сяду за баранку этого пылесоса»? Без практики, подлетов и проб?

— Ну, может вы уже на них летали. Знали же, где они стоят!

— Не, Сереж, не летал. Но это гидросамолеты! Что это значит?

Бармалей пожал плечами. К нам подошел Михаил, с интересом дожидаясь ответа.

— Это значит, мазута вы моя, ползучая, что мы их как лодки за собой тянуть можем. Шанс что дойдем по тихой воде очень неплох, а на скорость по воде они рассчитаны гораздо большую, чем Отважный разгонит. Задача понятна?

— А то! — хохотнул Михаил — все грузим, самолеты скатываем в воду и идем домой.

— Ну, примерно так — подвел я итог.

Пока открывали ангарные двери — употели, и десяток раз помянули хозяев, не следящих за состоянием имущества. Нашумели, да еще пришлось подсвечивать дорожку прожектором с катера. Посчитав себя за начальника, доверил всю погрузку бармалеям, сам отойдя в темноту, старательно вглядываясь в силуэты строительной техники и неровности площадки.

Первые кегли приковыляли минут через пятнадцать, и потом отстреливал их с завидным постоянством. Шли от Береговой улицы, шли вдоль берега. Нескончаемое и немое шествие. Нежить входит в серый, колеблющийся круг отблесков света, подсветивший побережье. Получает две, а в удачном случае одну пулю и упокаивается, во все расширяющемся полукольце лежащих тел.

Только приходят новые кегли все чаще, а упокаиваются все ближе. По привычке делать расчеты прикинул, что с таким темпом через полчаса будет рукопашная. Но минут двадцать еще можно отстреливаться.

Через двадцать пять минут перебежал к слипу, по которому уже скатывали первый самолет. Крикнул Катюхе помыть за ангаром — это еще минут на десять задержит набежавшую толпу, сам бросился крепить уздечки на буксире — все же две «лодки с крыльями» тянуть буксиром сложнее, чем одну обычную шлюпку.

Бегать заводить буксир приходилось по пояс в ледяной воде, благо неопрен давал время не окочурится и завершить начатое. Первым крепил Корвет, затем толкнул его от берега и начал привязывать Элку, пока ее еще катили по слипу. Эти лоси так разогнались, что чуть меня не переехали самолетом. Но к этому моменту я так замерз, что мог и не почувствовать раздавленных ног. Я их и сейчас-то уже с трудом ощущал, да еще и трясти начало.

Забирались на борт катера под взрыкивание пулемета, отгоняющего скапливающуюся у ковша нежить. Уже и Зубастики появились. Один так вообще с грохотом проскакал по крыше ангара и попытался запрыгнуть в катер, но был сбит автоматной очередью. Не упокоили, убежала, нежить. Но поторопила нас с отбытием изрядно.

Аккуратно вытягивали двух «рыбешек на кукане» в залив. Будет обидно, если после всего рассадим днища самолетов о камни, которых тут в избытке. Я стучал зубами о кружку чая с коньяком, переодетый да еще завернутый в фирменные, блестящие, покрывала из спасательного набора катера. Бармалеи наперебой рассказывали Катюхе, как нежить укладывали рядами. А я думал — хорошо, что не поехали в Копорье, оттуда до ближайшего побережья полтора десятка километров и убегать на катере, травя героические байки, стало бы очень проблематично.

Мимо Кронштадта прошли в утренних сумерках, как обычно, через дальние ворота. Пригревшись, кимарил перед рацией, в ожидании вызова. Но не дождался. Совсем островитяне за обстановкой не следят! Мне же лучше, и дрема перешла в нездоровый сон, когда периодически вскидываешься, осматриваясь все ли в порядке, и не запрыгнула ли действительно в катер нежить из сна. Не представляю, как мы будем Петербург чистить. Тут из пригородов за полчаса навала выдавливают, а уж в центре будет вообще калейдоскоп.

В десять десять утра четверга, двадцать шестого апреля, мы дотянули самолеты к Каналу, намаявшись с ними под утро на поднявшейся волне и ветре. Все же, рожденным летать, получается плохо ползать, переваливаясь с волны на волну.

Не сказать, что нас встречали с цветами и оркестром, но толпа любопытных сбежалась быстро. Не успели причалить, уже и Димыч появился, с кем-то из Топов, имя не помню, но на пьянке видел. Когда отшвартовались, объявился и будущий управляющий небом, но ему сразу сказал, что гидросамолеты будут в ведении порта. И в дальнейшем, все найденные гидросамолеты передаются порту, а сухопутные машины скапливаются на будущем аэродроме. Димыч меня поддержал, а Топ явно был против, но промолчал.

Андрей Леонтьевич начал было про всеобщее братство и временное пользование, на что напомнил ему, что нет ничего более постоянного, чем временное, особенно если оно еще и примотано синей изолентой. Гидросамолеты осваивает порт. Точка. Как освоит, летим смотреть его хозяйство.

Над предложением привести к нам аэроклубовских летчиков, кто выжил, для быстрейшего освоения самолетов согласился сразу. Может, еще и удастся сманить кого-то на постоянную работу в порт. Боюсь, еще не скоро в аэропорту дойдет дело до приема аэробусов, а вот в гидропорту работа есть уже сейчас.

Кроме порта Станции, посередине Арсенала есть Ижорское озеро, восьмисот метров протяженности — там надо гидропорт делать. А на Горовалдайском озере, что у Шепелево, гидропорт был исторически, его только в порядок привести и будет еще одна точка маршрутов. Зимой гидросамолеты на лед садились, летом на воду. Полеты прерывались только на ледоходы и ледоставы. Да и то большинство современных гидросамолетов — амфибии, могут садиться и взлетать с обычных, наземных аэродромов.

На всякий случай самолеты пришвартовали капитально, «за все выступающие части». И на виду у нашей Мастерской. Боялись того самого урагана, который во все щели пролезет и все понравившееся утянет. Но вообще, надо бы нам искать другое место, уж больно оживленно стало в Канале.

Пан предложил делать гидропорт в первом сбросном канале Станции. Там относительно мелко, зато шестьсот метров никогда не замерзающей воды прикрытой бетонным молом от волнения. Гидросамолетам и неглубоко сидящим судам там будет вполне комфортно, если убрать ряжевые преграды и боновые заграждения, поставленные против всяких «зеленых» и террористов, что, впрочем, одно и то же.

Туда еще придется протянуть отдельную ветку берегового питания и за лето построить ангары. Автомобильная и железные дороги там рядом, площадей под инфраструктуру с избытком. Место вполне отвечает требованиям гидропорта для легких самолетов. «Бериев» тут сядет с трудом, а для ЭЛки и Корвета трехсот метров «полосы», из шестисот имеющихся, вполне хватит. Крупные гидропланы могут садиться снаружи «ковша» гидропорта и потом заруливать в защищенную акваторию. Пожалуй, канал Сброса — пока действительно лучший вариант для гидропорта.

Ажиотаж вокруг самолетов нарастал лавинообразно. Всем понадобилось куда-то слетать на разведку и проверить, состояние объектов, наличие материалов, искать выживших людей. Моя мысль пойти отсыпаться и потом неторопливо осваивать авиацию умерла под давлением обстоятельств.

Андрей Леонтьевич привел своего зама, Сергея Геннадьевича, с которым, и еще с несколькими пилотами, они и пробились в новую эпоху. Сергея мне предложили как спеца и управленца. Крепкий мужчина, еще сорока нет, скорее технарь чем администратор — но других кадров нет, и нескоро будут. Как говорили в мультфильме — «…кто тут в цари крайний?! Никого? Тогда я буду первым!»

С Сергеем, осваивать гидросамолеты прибыли два Александра, Петрович и Леонтьевич. Будет у нас пара Александров в подчинении у пары Сергеев, вторым имею в виду начальника порта, Сергея Васильевича, который еще не прибыл к ажиотажу и о счастье своем не знает.

Отведя Сергея в сторону, объяснил ему вертикаль подчинения. Дважды упомянул, что прекрасные и дружеские отношения со Сказочником еще не повод исполнять его просьбы. Гидропорт пойдет по береговому ведомству, так что решать, куда и кто летит, будет либо капитан Панов, либо начальник порта Сергей Васильевич, с которым познакомлю чуть позже. Ну и я, как текущий «хозяин» гидропланов некоторые права их использования имею, но буду стараться не мешать штатной работе.

Сергей покивал. Хотя, уверен, трения еще будут. Но пока все усаживались штудировать наставления по производству полетов. Все, это трое пилотов и мы с Катюхой. Как же без нее. Она изучать книжки начала еще в дороге.

После обеда Сергей полез проверять Корвет, выказав хорошие навыки техника. Присоединился к процессу, так как одному технику порой несподручно проверку проводить — нужен второй человек. Отползав по самолету час, решили пробовать запустить двигатели. Залили две канистры девяносто пятого, на пару часов работы двигателей должно хватить. Стояли тут два мотора Jabiru 2200 по восемьдесят пять лошадей. Запустились движки довольно охотно, выхлопом не плевались. Погрев и погоняв моторы на разных оборотах, переглянулись с Сергеем, будто договариваясь, и полезли отцеплять швартовы.

Рев винтов опять собрал толпу любопытных. Тут не знаешь, где техников на самолеты найти, говорят, людей нет — а тут целая набережная бездельников набежала. Разве что помогли отцепить и оттолкнуть самолет от причала. Заднего хода у гидропланов нет, посему в экипировке каждого такого самолета есть весло, а порой, и не одно. Вот мы и воспользовались, подворачивая самолет вдоль канала.

Довольно долго разгонялись по воде. Где тут обещанная инструкцией длина разбега восемьдесят пять метров? Это что у них за метр был? Мы оторвались от воды метров через сто пятьдесят. И пошли с небольшим набором, пытаясь понять поведение машины. Благо впереди ничего нет, и столкновений можно не опасаться.

Прибрали газ и начали снижение для посадки, благо волна в губе ходила невысокая. Плюхнулись как перекормленные утки, с брызгами и кивками. Благо не занырнули. Попытка номер два. Взлет, снижение, плюх. Что могу сказать — взлетаем мы уже неплохо.

Так «блинчиком», то взлетая то садясь проскакали по дуге и решили, что мы теперь опытные гидропланщики. Поднялись повыше и полетели кругом почета над Сосновым бором и Станцией. Маловато мы горючки залили, можно было глянуть предместья.

Возвращение Корвета опять встретили толпой. И вновь Димыч с Топом нас ждали. На этот раз никакие отговорки, что мы еще учимся, не принимались — разведчик нужен был срочно. Уже и канистры на берег принесли, и наблюдатели, которых необходимо отвезти «глянуть», чуть ли не в очереди стояли. Суета.

Пожал руку Сергею, провожая Корвет в первый разведывательный полет. Пожелал удачи. Она не помешает, так как взлетали вчетвером, Сергей с Александром, пошедшим вторым пилотом, заодно и обучающимся, и двое наблюдателей.

Провожал разбегающийся гидроплан долгим взглядом. Взлетели без эксцессов, и пошли плавной дугой направо, над рейдом, в сторону города. Так-с! А у нас тут еще ЭЛка без внимания! Непорядок.

Второй гидроплан оказался гораздо «навороченее» Корвета, впрочем, об этом уже упоминал. Тут приборов было вдвое больше, вместо ручки управления штурвал, как на больших самолетах, вместо пластикового креслица, как в уличных кафешках, тут кресло сродни спортивному, автомобильному. И в целом отделка салона, по сравнению с Корветом, «небо и земля». Ценники на них наверняка такие же разные, но ныне времена иные.

Пока лазил проверять машину, радовался продуманности конструкции. Некоторые вещи были непривычны, как тот же вход через «багажник», но неудобств не вызывали. Зато для хождения по фюзеляжу и центроплану даже специальные прорезиненные полоски были сделаны. Удобно ходить поверх самолета, заправляя и обслуживая моторы. Вот и заправил десять канистр девяносто пятого. Теперь с двигателями ковыряюсь, заглядывая в инструкцию.

Самолет мне нравился больше, чем Корвет, только не мог придумать, куда тут пулемет поставить. Разве что поверх центроплана, прямо над кабиной. И обтекатель из стеклоткани вокруг пулемета склеить. А в кабине над приборной панелью есть козырек — туда прикрутить планку Пикатинни и на нее коллиматор ставить. Настраивать прицел, отстрелявшись пулеметом по дальней цели и наводя точку прицеливания на фактические попадания. Но это уже замечтался о будущем.

Пару девятьсот двенадцатых, стосильных Ротаксов, заводили уже вдвоем со вторым Александром и еще сзади, между кресел, нависала голова Катюхи, которая на ЭЛку «глаз положила». На этот раз весло нам не понадобилось, хоть и было. Винты Аирмастер умели не только флюгироваться, но и уходить на реверс — соответственно, появился задний ход и возможность крутится на месте, работая двумя винтами «враздрай». Этот самолет нравится мне все больше.

Отрывалась от воды ЭЛка еще дольше, чем Корвет. Вроде, все по инструкции делаем, а взлетаем как беременные черепахи. И самое обидное — не у кого спросить, что мы делаем не так.

Круги почета накручивать не стал, завалил гидроплан в плавный, пятнадцатиградусный левый поворот и мы, курсом сто восемьдесят пять, пошли на Куммолово — глянуть на этот самый аэродром. Тут по прямой двадцать километров — шесть минут полета.

Всю дорогу сидел в напряжении — самолет незнакомый, то его тряхнет, то звук моторов вроде поменяется, то скорость гулять начинает. Сжимал потными руками штурвал и больше внимания уделял приборам, чем окружающему. Зато мои «пассажиры» резвились во всю. Супруга даже перегибалась от одного бортового окна к другому, стараясь увидеть все, над чем летим. Александр, как заправский гид, тыкал пальцем вниз и рассказывал байки местных земель.

До аэродрома добрались без проблем. Нежить не беспокоила, зенитки по нам не отстрелялись. Благодать. Лег в правый круг над аэродромом, чтоб Александру с Катюхой виднее было. Мне все равно некогда — высота гуляла, не выходил чистый вираж, все время срываясь в спирали.

Пилот, активно жестикулируя, показывал на зачехленные самолеты, на пару шишиг, стоящих рядом с кучкой ангаров, домиков и контейнеров, призванных содержать тут аэродромное хозяйство. И ни души. Разве что бездушные твари где-то замаскировались.

Катюха предложила сесть и угнать самолет. Она, мол, на себя Як-12 возьмет, а Александр на Ан-2 улетит. Только головой качнул. Увлеченная у меня женщина, и порой это даже хорошо и приятно. Но только порой.

— Экипаж! Никаких посадок. Грунт на поле еще сырой, а мы без носового колеса — с нашим опытом, скапотируем легко и гарантированно. Посмотрели и домой! Потерпит аэропорт Новых Васюков еще несколько дней. Кстати, перед полетом не помешает узнать, разровняли на Станции полосу или садиться все еще некуда.

Обратно летели молча. Зато Александр, наконец, взял управление и теперь он мучился, осваиваясь, а я разглядывал пейзажи. Сели неплохо. По крайней мере, пробоины нет, брызги и волна двигатели не залили, а все остальное исправимо. Но вопрос переезда гидропорта в другое место встал остро. Рев винтов рядом с жилыми «корпусами» вызвал нарекания, да и разминутся в канале двум самолетам сложно — это поняли, когда навстречу покатился Корвет, дозаправившийся, сменивший наблюдателей и готовившийся лететь на новое задание. Разминулись, конечно — но окончательно решили не тянуть с переездом гидропорта.

До вечера ходили пешком вдоль канала Сброса, «промеряя и щупая» местность. Длина закрытой от залива молом части пятьсот семьдесят метров, ширина сто семьдесят метров. Глубина у мола около двух метров и мельчает к берегу. На берегу несколько строений Станции, от которых можно временно запитать электричеством гидропорт. Только следовало продумать, что и как сюда надо поставить на первое время. Мастерскую и дом сюда переставлять пока не буду — винты под ухом и меня скоро раздражать начнут. Как следствие, авиации нужен свой дебаркадер, пока не построят на берегу бетонную площадку со слипом, ангарами, закопанными баками под бензин и прочей инфраструктурой.

Из этого следовало, что опять придется идти грабить город. Перспективу Катюха восприняла с энтузиазмом, я с кряхтением, а пара наших «боевых бармалеев» философски — надо так надо.

Привезти прогулочный дебаркадер уже считал несерьезным. Мы люди солидные и научились тырить заводские цеха. Так не будем понижать планку. Стащим еще одну мастерскую. Правда, такую, как у нас больше взять негде — но есть варианты проще и тяжелее. «Дым пожиже, труба пониже».

Одно время популярны были разговоры и проекты яхт с бетонным корпусом. Вот в этой струе и интересовался судами, построенными по бетонной технологии. В том числе плавмастерские, у которых понтон был из армированного бетона, а поверх него уже построили обычную, двухэтажную мастерскую. За счет бетонного основания водоизмещение у мастерской ушло к полутора тысячам тонн и осадка к двум метрам.

Стоит такая мастерская у пристани Канонерского судоремонтного завода, в той самой гавани, откуда Паром и буксиры увели. Что еще более интересно, напротив, у станции аэрации на Белом острове, стоит еще одна такая же плавмастерская. И как тут выбирать? Верно! Брать обе.

Посему двинулся договариваться забрать оба буксира, а супруга ушла радовать бармалеев, что на этот раз идем все, и даже есть шанс увеличить наш «завод» втрое, добавив два цеха. Будет цех «авиационный», «судоремонтный» и «главный», где будем не столько ремонтировать, сколько творить. А то действительно несколько утомили с ремонтом спиц любимого зонтика, когда этого добра кругом лежит тоннами.

Вышли конвоем в три судна, два буксира со своими экипажами и мы на Отважном. Буксиры разогнались аж до пятнадцати километров в час, значит, идти будем часов семь с хвостиком — все успеют вновь заснуть и душевно выспаться.

Дальнейшее было настолько буднично, будто в магазин за заказами приехали. Помыли причалы от нежити, отрезали швартовы и оттянули, по очереди, мастерские от берега. К мастерской, которая на заводе стояла, еще два небольших суденышка пришвартовано было, но буксирщики сказали, пусть остаются, дотащим все вместе, все равно обратно пойдем, чуть ли не пешим шагом. Мы тогда предложили им и остальные плавсредства, неясного назначения, коих вокруг полно, пришвартовать к мастерским, «чтоб два раза не ходить». Задержались еще на полтора часа, и только к пяти утра пятницы, двадцать седьмого, вышли распухшими связками через Корабельный фарватер. Для себя, кроме самих дебаркадеров, присмотрели еще один «небольшой» тридцатиметровый буксир, у Лесного мола. В процессе отшвартовки и отмывки загаженной нежитью обновки выяснилось, что никакой это не буксир, а водолазное судно «Водолаз-15». Но не бросать же теперь. Будет подарок начальнику порта аккурат для гигантской стройки мола, им запланированной.

Кронштадт прошли около девяти утра. Все же зря мы задерживались в порту, теперь нас могли разглядеть с острова и начать делать выводы. А нам еще с порта много чего вытащить потребно.

Дальше была долгая, долгая дорога, занявшая почти двенадцать часов. Под конец пути стали появляться сомнения, хватит ли топлива буксирам. Зато в середине пути, при солнечном свете, прикрываемом редкими облаками, мы облазили обновки «от киля до клотика», подстрелив и выкинув за борт пару мертвяков из внутренних помещений мастерской с завода.

Оценили обстановку в обоих «цехах». Не чета, конечно, «главному», но основы для работ заложены. Устроили с бармалеями совещание, как распределим силы по мастерским. Спорили часа полтора. Можно подумать, я бригаду рассылаю по разным концам страны! Бармалеи есть и будут едины! Просто приобретаем черты «Змея Горыныча» — трехголовость. А характер у нас плохой был изначально.

Чистили и промывали дебаркадеры по очереди — подгоняя «Отважного» и раскатывая c него шланги. Даже окна, забывшие когда к ним прикасались в последний раз, промыли. Ничего, мастерскую отчистим, покрасим — будет как новая. Нельзя в новую эпоху со старыми бедами. Хватает бед новых.

Дойдя до рейда, у которого нас встретил Мангуст и две Будки с портовыми рабочими, готовыми принимать новые суда из связок, разделили караван. Дебаркадер с Белого острова сразу потащили вокруг мола канала Сброса к его западной оконечности. Дебаркадер с завода потянули к северной оконечности заборного Канала, где временно находилось сосредоточие береговой жизни. Суденышки, которыми мы мастерские увешали, отваливали от дебаркадеров по мере того, как рабочие с ними разбирались. То судно, что к дебаркадеру изначально пристыковано было, оказалось с разобранным двигателем. Так что, пришлось на ходу перепланироваться, цеплять подранка водолазным ботом и отводить в сторону. Все же водолазный бот явно буксировочных кровей. У него и форма для буксира характерная и тяговитый он.

И закончили мы все эти танцы со швартовкой только в первом часу ночи, измотав мне нервы и сорвав спину. Но только я залег в «реанимацию» Катаны, пришел Пан со вселенскими проблемами, которые до утра ждать не могут. БоБо требует, именно требует, самолеты большие, разные и желательно, представительского класса. У него, видите ли встреча на высшем уровне в Кронштадте скоро, он туда собирался на Шутнике идти, но военных моряков удивить ракетным катером сложно а вот прилететь на самолете, да еще не облезлом и перкалевом, а красивом и блестящим, с облетом крепости, чтобы все видели и вальяжным помахиванием рукой с верхней ступеньки трапа — будет в самый раз.

Чуть не поругались с Димычем снова. Ну вот куда он гонит?! Понимаю, что у них там обостряется «классовая борьба» и вовсю переопределяют портфели. Но почему опять я! Есть Сказочник, он в этом деле понимает в сотню раз больше!

Тут Пан и дорисовал картину, поясняя, что пристегивает Андрея Леонтьевича к нашему «коллективу» и поэтому мы, всем гуртом, вместе с начальником порта, делаем все возможное для авиации, плюсики за которую получим уже все вместе, так сказать, плечом к плечу.

Тут спину вновь стрельнуло и таки обматерил Пана с его плюсиками. Он проникся серьезностью, спросил, чем помочь может и, согласно пожеланию, «слинял до утра». Самолетики ему, гаду, восхотелось! Представительские. Нашел тут, «Пулковские авиалинии»!

Пока отогревал кости, прикидывал, где эти самые летающие плюсики раздобыть. В Куммолово видел только забракованные Паном тряпочки и иже с ними. Отсюда до Гостилиц тридцать восемь километров, курсом сто двенадцать. Это я еще позавчера прикидывал. Все же Гостилицы я знаю хорошо и наведаюсь туда обязательно, благо полоса асфальтобетонная и размокнуть никак не может. Только из постоянных самолетов там Цесны да Пайпер Чероки. Не упоминая наследия аэроклубов ДОСААФ. Пайпер хорош, но все же маловат для «солидности».

Тут, на слове «маленький Пайпер» память сделала стойку. У Гостилиц нас знакомили с двумя «запасными» аэродромами сельхозавиации, ныне используемыми частным порядком, куда можно сесть в случае проблем у основного аэродрома. Одна полоса четыреста пятьдесят метров, грунтовая, девятью километрами восточнее Гостилиц и там ничего интересного не видел, когда летали туда по учебному маршруту. Вторая полоса, пятисотметровая, асфальтобетонная, тринадцатью километрами южнее Гостилиц выглядела гораздо богаче. Там и ангары новенькие построили и частных аэропланов много на стоянках стояло, помимо стандартных Ан-2 и Як-52. Техники было меньше, чем базировалось на Гостилицах, но все равно прилично. И там видел двухмоторный, многоместный красавец Пайпер. Без понятия, как называется, но он-то нам и нужен!

Чуть не сорвался из банного мешка к ЭЛке, но опомнился. «Мы пойдем медленно, медленно и заберем все стадо». Что надо взять? Аккумулятор, баллоны воздуха, инструмент, канистры с бензином — все это может понадобиться. Полторы сотни кило грузоподъемности ЭЛки долой. Впрочем, нет, заливаем не триста двадцать штатных литров, а сотню, на три часа полета. Нам десять минут туда лететь, десять обратно. Теперь пассажиры. Сергея и Мишу с пулеметом берем однозначно. Пилоты хоть и рассказывали байки про свое спасение, но верилось в них слабо, больно много они голыми руками нежити набили. Так что пара опытных бойцов, со специальностью механиков, нам нужна. Могу взять в ЭЛку еще пару пилотов в небольшой перегруз. И Корвет возьмет четверых с канистрами за счет бортового топлива. Тогда, теоретически, сможем взять пять самолетов. Теоретически, так как на аэродроме вообще может ни одного не быть, могут стоять разобранные, а может там гнездо нежити или малина бандитов. Кто знает? Но лететь туда на разведку, а потом прилетать группой не рискну. Я и за полет в Куммолово себя корю. Самолет видно издалека, и прилетев второй раз, вполне можем наткнуться на засаду. Нет, лететь надо сразу «с серьезными намереньями».

Утром меня разбудил телефон. Трубку я привычно подкармливал электричеством, используя как будильник и напоминальник. Секунды три слушал мелодию, потом глянул на дисплей, на котором высветилось «Пан». Еще пару секунд потерял в спорах с самим собой о глюках и наконец, поднял трубку, прислушавшись к веселому голосу Димыча — Что, не ожидал?! Не ты один трудишься на благо анклава!

Хмыкнул в трубку и ехидно прокомментировал.

— Ты еще скажи, что лично базовую станцию программировал, сканировал номера соты, скрупулезно занося их в базу данных, потом вручную присваивал номерам приоритеты и наконец, запускал систему, ночей не спав, ни ев и даже не общаясь с супругой. Угадал?

— Не совсем — ответил глава «береговой группировки» все еще лучась довольством.

— Тогда позволю себе предположить, что все вышесказанное ты вывалил на наших Кулибиных и пинал их, пока не заработало. То-то у меня локалка все еще лагает.

— Лех, ну не интересно с тобой! Давай тогда по делу, доступ у нас с тобой хоть бесплатный и безлимитный, в том числе к сети, имей в виду, но время дорого. Придумал, что с самолетом можно сделать?

— Пока без гарантии. Сегодня слетаем, посмотрим, вечером дальше думать будем.

— Тогда держи меня в курсе. Кулибины подняли четыре соты, перекрыв пару километров гарантированно, и дальше, как получится. Но Береговой и Станция в зоне уверенного приема, можешь звонить в любое время. Жду тебя, как обычно, с победой.

И немного помолчав, Димыч добавил.

— Очень надо.

Хмыкнул, на очередное психологическое давление и закруглил разговор. Вот у нас и связь возвращается. А денег все еще нет. Народ чем только не обменивается. Позор! А, кстати, какой телефон у Сказочника? Да, и надо переписать телефоны бармалеев… много кого надо в базу заносить. И еще больше народу из базы, увы, удалять.

С подготовкой к парному полету «на разведку» провозились до двенадцати дня. Утром Корвет опять гоняли с наблюдателями, но после двенадцати все заказы мы перенесли на завтра, под многочисленные возмущенные вопли и два телефонных звонка. Я сам обалдел, когда позвонил кто-то из топов, представившийся, будто я их всех сто лет знаю. Послал его к Димычу, мол, самолеты полетим искать, если найдем, всем хорошо будет. Буквально минут через десять позвонил кто-то из логистов Станции, обещая мне страшные кары. Этого просто послал. Откуда они все телефон узнали?! Димыч сдать не мог. Подозреваю в диверсии Кулибиных, у них хватит ума выпустить в сеть телефонный справочник «кто есть кто на Станции». Компьютерщики — зло в чистом виде!

Наконец, от всех отбились, загрузились и вылетели. Группу пилотов вел сам Андрей Леонтьевич, заверивший, что посадочное поле Станции готово принимать даже АН-12, хотя работ по аэродрому еще бесконечно много.

Долетели за четырнадцать минут, и, не делая никаких кругов, сходу пошли на посадку. Каюсь — скозлил. Да я и не претендую на лавры пилота! У меня это хобби, причем не первое! И нечего на меня всем салоном косится!

Еще на пробеге из люка высунулся Михаил, грозно обводя округу пулеметом. В это время, на начало полосы сел Корвет, и тоже скозлил. Многозначительно глянул на Сказочника, тот молча пожал плечами. Им, типа можно, они профессионалы. А мы, любители с чешскими лицензиями PPL, прав никаких не имеем, одни обязанности.

Посадочная полоса сельхозавиации примерно посередине имела ответвление к основной стоянке. Проскочив рулежку, ЭЛка, занимала «козырное» положение. Торчащий из люка Михаил способен был давить пулеметом любое шевеление на стоянке. А больше тут и спрятаться негде — голое поле вокруг на полкилометра и дальше.

Корвет подъехал к нам и, взвыв винтами, развернулся, готовясь давать стрекоча, если дело до стрельбы дойдет. Но Медвежуть к нам не неслась, капая слюной из акульей пасти, и даже шатающиеся Кегли не ковыляли. Заглушили моторы. Теперь для побега нам потребуется значительно больше времени, но горючки залито в обрез, так как много набрали «припасов».

Послушали тишину, нарушаемую шумом ветра и щелчками двигателей. Начали гуськом выбираться на полосу, спускаясь по хребту ЭЛки. У Корвета откинулись вверх боковые окна, служащие еще и дверями и оттуда полез народ, радостно гомоня и портя тишину. Пришлось сделать внушение, что операцию возложили на меня, и будет, как я скажу или появятся незапланированные потери. А говорю я всем молчать. Переговариваться исключительно жестами, до особого распоряжения. Представляю, какие жесты они мне в спину показывали. Такие опытные борцы с нежитью только в спину жестикулировать и могут. Но тишины добился.

Сергей с Мишей ушли вперед, пока наводил порядок. Догонять их мне уже молодости не хватает, вскинул Дикаря и начал старательно осматривать стоянку через оптику. У меня вся стоянка входит в стометровый круг дистанции, на которой я одной-двумя пулями кеглей упокаиваю. Но шуметь очень уж не хочется — тут до деревни километр, от силы там-то точно нежити полно. На самолет она может и не среагирует, а вот на стрельбу и громкие голоса — запросто.

Стрелять все же пришлось, правда, из Дикаря и уже внутри помещений. Упокоили четверых, по разным зданиям. Потом проверили помещения еще раз. Отправили Мишу в караул, ждать нежить от деревни, а сами побежали всем табором, но все еще молча или перешептываясь, срывать чехлы с самолетов и выдергивать струбцины из рулей. Шепотом как раз и обсуждали, что берем из довольно широкого выбора.

Берем Пайпер, за которым и летели, берем оба Ан-2, на которых настоял Сказочник. «На сдачу» брали «Aero Commander 112» и «Zlin 142». Оба последних под вопросом, так как «профессиональные пилоты» на таких аэропланах никогда не летали. На Пайпере, правда, так же никто не летал, но его на себя взял главный по авиации, и можно было надеяться на благополучный исход.

Теперь все как угорелые носились между ангарами, домиками аэродромных служб и продолжающими стоять на полосе нашими гидропланами. Последнее пресек, велев откатывать гидропланы к стоянке на руках. Нас тут по четверо на легкий, меньше тонны, самолетик — пять минут и вопрос исчерпан.

После краткого перерыва на закатку гидропланов, беготня продолжилась с новой силой. Проворачивали винты, подтаскивали аккумуляторы, заливали топливо. На руках выкатывали самолеты и разворачивали их в сторону рулежки, чтоб после запуска сразу катится к полосе без дополнительных маневров. Единственное, что запретил делать — заводить двигатели. Чуял сердцем, заводиться надо всем вместе и сразу рулить на взлет. У кого самолет не заведется — бросать его и бежать на ЭЛку, уходящей со стоянки последней.

И еще нарастала нервозность. Будто слышишь, как метрономом, отсчитывая последние минуты, капает вечность. Такое ощущение, похоже, посетило нас всех. Винт Ан второму провернули без всякого воздуха, раскрученным ручным маховиком.

И тут, благодаря относительной тишине, расслышал стрельбу, километрах в полутора севернее. То есть, где-то на трассе в Нарву. Стрельба массированная и явно не из охотничьих ружей. Мое основание подсказывает — некто пробивается сюда, не ясно, с какими намереньями, но самое время всем кто сможет — улетать. Задержимся тут на одной ЭЛке, с Сергеем и Мишей. Мало ли, это спасаются выжившие. Хотя я в это не верю.

Послал Сергея пробежаться по всем самолетам и дать команду на запуск. Как запустятся, пусть сразу выруливают, греясь на ходу. Взлетают и сразу уходят на Станцию, ждать никого не надо, могут ведь и по самолетам в воздухе чем-то пальнуть. Можно считать, время мира закончилось, и теперь мы живем «в долг» у удачи.

Один за другим окутались сизым дымом и ревом «кукурузники», потом на высокой ноте завыл «Злин». Скрестил пальцы и даже прикрыл глаза. Пайпер чихнул правым двигателем и тут же засвистел винтом, одновременно выкатываясь на рулежку и проворачивая второй двигатель. Вот и второй сверкающий круг подхватился, я выдохнул со вселенским облегчением. Все, остальное не особо важно. Но и «Коммандер» прочихался, думал уже, не заведем и даже побежал в ту сторону, вытаскивать за уши пилота, который с упорством носорога, прокручивал не запускающийся двигатель. Поменял на бегу направление на ЭЛку, размахивая руками Сергею с Михаилом — теперь самое время и нам сматывать.

Один за другим, массивно, оторвались оба биплана и с довольно крутым набором полезли на высоту, правым разворотом уходя подальше от деревни. За ними, с минимальным промежутком, взлетел Корвет, набирая высоту не столь активно. После небольшой паузы взлетел Злин и Пайпер. Причем Злин пытался пристроиться парой к Пайперу но выходило у них посредственно. Ничего, за десять минут не потеряются.

Наконец Коммандер занял место на взлете, вывел обороты, чихнул двигателем, но все же побежал к небу. Не знаю, я бы бросил самолет — неясно, что у него с мотором, и лететь на таком чревато. Этих самолетов по области наберем на авиаполк! А вот летчиков у нас, считай, и нет. Самое время бросать кличь среди молодежи «все на самолет» как это было после гражданской войны.

Мы, к этому времени, уже катились по рулежке. Торчащие из «багажника» Сергей с Михаилом, активно обсуждали появившиеся на окраине поселка джипы, умудряющиеся поднимать облако пыли даже из пропитанной водой грунтовки.

Выкатился с рулежки на полосу и решил взлетать отсюда, не тратя время на подруливание к началу полосы. В инструкции написано, двести пятьдесят метров ЭЛке хватит, а мы ныне еще и не загружены полностью. Пока я до начала полосы доеду, джипы уже тут будут. И на спасающихся выживших они совсем не похожи.

Взревев двигателями гидроплан начал разбег. Бармалеи вынужденно закрыли люк и прилипли к окошку. Я тоже косился в боковое остекление, наблюдая, как наддали автомобили, пытаясь пробиться к полосе по полю, оказавшемуся «грязевой ловушкой». То, что шансов нет, поняли и экипажи джипов, выскакивая из останавливающихся машин и вскидывая оружие. Твою ж, через коромысло!

Подорвал гидроплан, явно рано, но из нас сейчас терку с дырочками делать будут. Пару долей секунды самолет думал, свалиться ли ему на крыло или все же полететь. Я эти размышления всем организмом ощущал, с замиранием ожидая вердикт. ЭЛка решила лететь и замершая было вокруг жизнь вновь побежала. И даже свистнула пулей, пробившей корпус под боковым стеклом, пролетевшей у меня перед пузом, благо живот отъесть не успел, разлохматившей край второго кресла и канувшей в дырочке по правому борту. Судя по бурному мату сзади, такая пуля была не одна, но никого не зацепила. Любопытно, и как нам теперь на воду садится? Придется осваивать полосу Станции. Но это мелочи. Корпус заклеим, зашкурим будет как новенький. Хорошо, что в двигатели не попали. А еще лучше, что не попали в нас. Надо будет у кавторанга спросить — если у него пушки от штурмовика Ил-2 есть, может, и сам штурмовик найдется? Как-то захотелось бронированный самолет.

А войсковыми операциями пусть Димыч занимается. У него пара кукурузников есть, а скоро будет их и четыре, и больше — вот и флаг им в руки, по замертвяченным и забандиченым местам шарить. Под такие мысли напевал мелодию из «крокодила Гены»

На такой позитивной ноте и долетели до Станции, застав парад самолетов, собравшихся в подобие строя с Пайпером во главе, двумя массивными кукурузниками по бокам и остальной добычей позади.

Неодобрительно хмыкнул на эту показуху. Пайпер машина скоростная, кукурузники тихоходы, в этом строю всем плохо. Но «понты дороже денег». Снизился, оглядывая строительство аэродрома «Васюки», как его начал про себя называть. Стоит отдать должное — трудились на его строительстве изрядно. Тут и техники нагнали десятка полтора машин, и городок из строительных боксов поставили и даже полосу прокатали катками, стоящими на обочине рулежек. Рядом с раскатанной грунтовой полосой рыли фундамент под бетонную полосу. И выкопали уже довольно приличную канаву. Глядишь, за лето действительно отгрохают полосу. И станут Васюки «Нью-Васюками».

На грунтовку сел без козлений. То ли опыт появляется, то ли грунтовка смягчила приземление — но не опозорился. Заруливая на стоянку рядом с городком из бытовок увидел толпу встречающих, уже образовавшую нечто вроде митинга. О чем кричали за ревом двигателей слышно не было, да и не особо интересно — мне бы дырочки заделать, проверить самолет и улететь в тихий гидропорт.

Сидели в самолете, делали вид, что заняты, а сами ждали спада ажиотажа. Это праздник Сказочника, ему парад принимать. Наконец воздушный парад закончили, и показушники пошли на посадку, заруливая ровным рядком на временные стоянки. Все у нас временное. Боюсь, я до постоянного не доживу.

Только когда остальные пилоты шли к встречающим мы начали выбираться из ЭЛки, внимательно рассматривая обшивку. В нас попали четыре пули. Одна мимо меня, вторая мимо ребят, третья царапнула хребет, и четвертая пробила киль. «Кучно пошла», как говорили в фильме. И кто у них там такой снайпер? Мне бы его найти и подготовить к опытам. Глядишь, выцарапаю у кавторанга кусочек боевого вируса, а эксперименты проводить не на ком!

Через полчаса, когда яхтенной шпаклевкой дырочки были замазаны и полимеризовались, к нам подошел раскрасневшийся и довольный Сказочник, торжественно пожавший нам руки и утверждавший, что Станция не забудет этот день, ставшей вехой… впрочем, дальше не интересно.

Со своей стороны предложил Андрею Леонтьевичу плотнее общаться с капитаном Пановым, который загрузит в кукурузники бойцов, и слетаете забрать имущество аэроклуба, когда земля в Куммолово просохнет. Я, вроде как, свою задачу выполнил.

Мне горячо подтвердили, что и выполнил, и перевыполнил, и перспективы открываются…. Напомнил про гидропланы — их все перегонять в порт! И не надо саботировать договоренности, выбирая с аэродромов только самолеты для себя!

На самом деле, был уверен, что именно так и будут делать — никто не любит плодить конкурентов. В связи с этим договорился слетать за самолетами вместе, в ближайшие дни. Есть у меня пара аэродромов на примете, с бетонными полосами. Полетим на «кукурузниках» набитых пилотами и оборудованием. Глядишь, и действительно аэропарк соберем, пока «взрослые дяди» в войнушку играют и крутизной меряются.

В Гостилицах точно было два частных гидроплана — видел их на стоянке. Один белый, с красной полоской. Толкающий винт и один мотор, высоко торчащий на пилоне над кабиной. Второй гидроплан, с раздвоенным хвостом и парой двигателей над крылом явно приходится родственником ЭЛке. Вот эта сладкая парочка меня волнует.

И есть еще совершенно авантюрная идея. Наведаться на аэродром Пушкино. Вот только там, совместно с гражданским аэропортом, обитают вояки, которые вполне могли отбиться от нежити и теперь плохо посмотреть на крылатых мародеров.

Зато самолетов там — море. Начиная от тяжелых транспортников ВВС и заканчивая десятками вертолетов МЧС. Все самолеты на авиа шоу и прочие парады летают оттуда. У меня знакомый был из Пушкина, и на вопрос «как вы под рев самолетов тут живете», ответил усмехаясь.

— Те, кто с рождения в Пушкино, абсолютно адаптированы к самолётам. Сейчас это не «рев», а «детский крик на лужайке». Вот раньше, когда на посадку заходил АН-22, стёкла в домах звенели. У меня в детстве был игрушечный металлический пулемёт Максим с заводной трещоткой и любимая игра в зенитчиков с балкона. Так что, самолеты это фон жизни!

Задумался о Пушкине по простой причине. Еще зимой объявляли, что в этом году, в Петербурге, пройдет очередной военно-морской салон. На прошлом салоне, пролетев восемь с половиной тысяч километров через всю страну, выступали гидропланы Бериева. Большой, что воду на пожары распыляет, и два маленьких, шестиместных, пассажирских гидроплана. Базировались они все в Пушкине, это точно. И обратно, в Таганрог, не улетали, судя по прессе, так что, есть шанс застать их на аэродроме, подготовленными к новому салону.

Все эти мысли промелькнули, пока тянул паузу в общении со Сказочником.

— Знаете, Андрей Леонтьевич, а давайте прямо сейчас слетаем в Гостилицы. Полоса там асфальтобетонная, самолетов много, а боевики на джипах сидят в засаде на аэродроме, откуда мы взлетели. Глядишь, и проскочим еще раз. Завтра бандиты могут быть где угодно, так и нарваться легко. А сегодня мы точно знаем, где они. Маршрут возьмем подальше к северу, высоту поменьше и все будет тихо. Сажаем две дюжины человек в два кукурузника и выгребаем все с Гостилиц. Одобряете?

Сказочник растерялся слегка, но глаза разгорелись. Наш человек. Есть в нем авантюрная жилка.

— Мы столько пилотов не наберем!

— Ерунда, нас, только что летавших, семеро пилотов и два техника. Еще троих сейчас из гидропорта вызвоним, вот уже на один кукурузник народ набрали. Неужели еще десяток — полтора не наскребете?

Андрей Леонтьевич прищурился на небо, оглядел идущий вокруг праздник и рубанул рукой — Час. Давай через час собираемся тут! Мои пока бочки топлива в Антона закатят и заправят его под завязку, будем из его тысячи двухсот литров другие самолеты заправлять.

— Тогда уж и помпу не забудьте.

Сказочник кивнул уже на ходу. Идя в толпу людей и подзывая кого-то жестами.

Повернулся к бармалеям — Ну, что, ребята. Слетаем еще разок?

Сергей, сидящий на дутике и протирающий автомат, задумчиво ответил — Стемнеет скоро.

Во! Хорошо, что напомнил! Позвонил Пану — нашему темнейшеству. Доложил, порадовал и потребовал еще пару людей с пулеметами. Мы их на самолете покатаем и в увлекательное путешествие по Ломоносовскому району сводим. Можно сказать, синекура. Никакие отговорки не принимаются и в аэропорту они должны быть через пятьдесят минут. Да, именно в аэропорту а не в гидропорту. Осталось сорок девять минут.

Сбросив звонок, покрутил телефон в руках. Это я Сказочнику про обман бандитов позитивную версию рассказывал. А есть еще негативная, когда «братки» найдутся сообразительные, и рванут на ближайший аэродром караулить нас там. Или просто на другую группировку наткнемся. Масса вариантов и без дополнительного пулемета никуда не полетим.