Heaven: Сборщики пепла

5. На границе рая

Блокпост выглядел внушительно. Его вал тянулся в обе стороны от дороги, упираясь справа в русло реки, а слева в высокий обледенелый холм — многометровая стена из обломков бетона, кирпичей, ржавых труб, арматурных сеток, ржавых автомобильных костяков и прочего хлама, поверху которой еще и колючую проволоку протянули в два ряда. Видимо, для устрашения Диких и прочих нежелательных гостей, на валу, по обе стороны от железных двустворчатых ворот, перекрывавших дорогу дальше, красовались вполне профессионально устроенные виселицы, украшенные свежим и не очень свежим покойниками. Ветер донес до Зиха трупную вонь, но еще охотник уловил очень необычный запах. В воздухе отчетливо пахло горячей резиной и дизельной гарью. На валу, у одной из виселиц, стоял человек, вооруженный старым двуствольным ружьем. Он без сомнения увидел Зиха задолго до того, как охотник подошел к блокпосту, но только сейчас решил показать, кто тут хозяин.

— Эй, папаша, стой! — крикнул он Зиху. — Чего надо?

— Как говаривал мой учитель: «Укороти вожжи — мы люди Божьи», — ответил Зих, даже не сомневаясь, что этот молодец не станет стрелять ни при каких обстоятельствах. — Чего дорогу перекрыли? Не хрена делать вам, что ль?

— А тебе чего? — Парень перехватил свой дробовик поудобнее. — Мы тут чужаков не любим, от вас зло одно. Кто таков, куда идешь?

— Зих я. Может, слышал обо мне?

— Не слышал.

— Ну, так услышишь еще. Пройти-то можно?

— Здесь проход запрещен. Особая зона. Вход только по пропускам.

— Так дай мне пропуск.

— Не могу, нет у меня пропуска. Их старшой наш выдает, Клим.

— Тогда зови Клима. Разговор есть.

Пока парень с вала надрывал глотку, пытаясь докричаться старшого, Зих не спеша закурил. Сигарету он взял не из металлической коробки, а зажег ту, что поплоше, из собственной заначки. Разницу почувствовал сразу — дым дешевого табака вцепился в горло, как ангина, будто наждаком ободрал язык. Зих закашлялся, выругался, но сигарету не выбросил. За воротами загремели засовами, створки разошлись, и к Зиху вышли двое — один постарше, в хорошем тулупе и медвежьей шапке, второй в латанном-перелатанном армейском утепленном комбинезоне. Старший был без оружия, молодой держал наготове новенький АК-74.

— Чего дома не сидится? — спросил Клим, одаривая Зиха недружелюбным взглядом. — Нам тут нах бродяги не нужны.

— Негостеприимные вы, однако, — сказал Зих. — Но я по делу в Каменный Лес иду. Весточку несу одному человеку.

— Какому, нах, человеку?

— Зовут его Александр. Родичей я его мертвых нашел у старого трубопровода. Козьму и сына его Петра.

— Чем докажешь?

— А вот, — Зих показал старшому книжку в красном переплете. — У мальчика эта книжка была. Читать умеешь?

— Не твоя забота, — Клим вырвал у охотника книжку, раскрыл, прочитал надпись на обложке. — Слышь, Митяй, это, наверное, проповедника этого, Сашки Южного родичи. Как думаешь?

Митяй не думал, поэтому просто плечами пожал. Клим еще раз смерил Зиха изучающим взглядом, протянул книжку.

— У нас тут правила строгие, — сказал он. — Чуть что не так, сразу пуля или веревка обеспечены.

— Да понял уж. Чего так сурово?

— А Дикие одолевают, мать их распять. Раньше через блокпосты в нахалку лезли, теперь чего, паскуды, удумали — через подземные коммуникации пробираются. Хорошо еще, лабиринтовцы помогают от сволочей отбиваться, так бы патронов не напаслись нах. Когда оружие подкинут, когда жратвы или горючего для генераторов. Спасибо, не оставляют в нужде.

— Лабиринтовцы у вас что ли есть?

— Так они тут давно. У них на Ядренке лаборатория большая работает, почитай, года полтора. А как блаженные эти, сектанты, в город повалили, так из «Лабиринта» еще солдат нагнали. Они у нас теперь, почитай, на каждом углу пасутся, за всем следят.

— Странные эти, из Наследников Мира, какие-то. Они у нас через городок проходили, пообщался я с ними. Без оружия ходят. Смерти не боятся, что ли?

— А хрен мать их знает. Куревом не угостишь?

— Закуривай, — Зих протянул пачку, из которой только что высмолил сигарету — такими сигаретами и поделиться можно, дерьма не жалко. Клим вставил сигарету в рот, попросил огоньку. Зих дал ему прикурить от своего бычка. С полминуты они молча курили, а Митяй смотрел на Зиха просящими глазами — мол, и мне дай. Зих сделал вид, что не понял этого красноречивого взгляда.

— Ты откуда сам? — спросил Клим уже более дружелюбным тоном.

— С юга. Про городок Љ13 слыхал?

— Далековато ты забрался, мужик. Рисковый нах больно.

— Нужда заставила. Так пропустишь?

— Я-то пропущу, а вот дальше как пойдешь, твое дело. Тут патрули лабиринтовские ходят, да наша управа охрану на улицах держит. Если есть у тебя чем заплатить, совет дам — сразу топай к Веременникову, градоначальнику нашему. Он недалече тут обитает, в Новом городке. Заплатишь, он тебе свободный доступ повсюду сделает.

— Вот это хорошо посоветовал, — Зих одобрительно кивнул, вытряхнул из пачки еще три сигареты, протянул Климу. — А так-то у вас что творится?

— Все творится, но это не твоего ума дело. Если жить хочешь, делай все, как я говорю. Оружием не тряси, народ не задирай, уважение ко всем имей. И вот еще: коли собрался в наших местах погулять, на Ударник и в Госпиталь не суйся, сгинешь в два счета нах.

— Это какой такой Ударник?

— Обувная фабрика старая, там мутапсов до херища развелось. Откопали, сволочуги, уцелевшие в мерзлоте с довоенной поры запасы кож, отъелись на них и плодиться начали дуром. Отстреливать их накладно, а на отравленные приманки они чихать хотели. За пределы своей территории они не выходят, но на Ударник в одиночку ходить — самоубийцей быть. А в Госпитале лаптастые обосновались, у них там своя колония, и чужих они враз нах кончают.

— Что за лаптастые?

— Больные гнилью. Хвороба у нас тут пару лет назад появилась, от нее человек заживо разлагается, что твой мертвец. — Клим гадливо плюнул себе под ноги. — Говорят, ей сначала те начали болеть, кто человечину жрал. Раньше лаптастых сразу пристреливали нах, как только первые признаки появлялись — все равно не жилец. А потом ученые из лабиринтовской лаборатории велели их не трогать, а в Госпиталь свозить. Их там сейчас несколько десятков. На кой хрен им эти трупаки ходячие нужны, непонятно, да только как сказано нам, так и делаем. Ладно, хватит мне с тобой балакать. — Клим отбросил крохотный окурок. — Иди. Только без глупостей.

— Пропуск дашь?

— Не дам нах. Просто запишу, что пришел чужой. Нет у меня пропусков. Их Веременников или лабиринтовцы выдают.

Зих благодарно кивнул старшому, вошел в ворота и понял, почему пахнет резиной и соляром. За воротами на дороге стоял шестиосный тентованный грузовик, вполне прилично сохранившийся, если не считать поржавевшей кабины и дыр в тенте. Человек в хорошем термокомбинезоне и с автоматической винтовкой за спиной, видимо, водитель, беседовал с двумя ополченцами — увидев Зиха, он замолчал, и все трое вопросительно уставились на охотника. Зих с любопытством оглядел машину — таких ему уже лет пять не приходилось видеть, — машинально прочел надпись на дверце грузовика «Автоколонна Љ2» и пошел дальше, стараясь не оглядываться. Впереди в сгущающихся сумерках уже можно было разглядеть полуразрушенные дома окраины Каменного Леса.

Итак, можно сделать первый вывод — Каменный Лес, как его называли в городке Љ13, вовсе не заброшенное место. Тут живут люди, их много, и обосновались они здесь, судя по всему, уже давно. Зих усмехнулся — надо же, отсюда до его городка каких-то дней восемь-девять пути, а никто из городка Љ13 здесь прежде не бывал. Во всяком случае, о таких Зих за свою жизнь никогда не слышал. Да и все рассказы о Каменном Лесе больше на сказки походили. Что ж, он будет тут первым гостем из городка Љ13. Событие, однако…

Вывод второй: он правильно сделал, что уговорил Елену и прочих подождать в Роднике. Все равно бы не прошли незаметно, запалились бы. Пока все идет хорошо. Остается надеяться, что и дальше будет не хуже.

Перед тем, как войти в город, Зих присел на бетонную плиту и развернул листок, который дала ему в церкви Елена. На листке аккуратным, мелким, но разборчивым почерком было написано следующее:

Зих дважды прочел записку, достал хорошие сигареты, закурил и той же спичкой, от которой прикуривал, поджег листок. Покончив с запиской, он посидел еще немного, наблюдая, как сгущаются вокруг него сумерки, а потом пошел дальше — искать место для ночлега. Искать ночью все равно нет смысла, да и опасно. Если верить Климу, мутантов и тут хватает, так что рисковать не стоит. Надо отдохнуть, а утром видно будет, с чего и как начинать поиски.

С наступлением темноты температура упала ниже нуля, земля покрылась коркой хрустящего инея. Впереди, в конце улицы, расчищенной от обломков зданий и истлевших автомобилей, на фасаде большого дома с заколоченными окнами, горел одинокий фонарь. Зих подошел ближе, прочитал освещенную фонарем вывеску, написанную красной краской на дощатом щите: «ГОСТИНИЦА. ВХОД СО ДВОРА». Поправил винтовку и пошел искать проход во двор.

Гостиница располагалась в подвале здания. У входа несколько человек стояли вокруг бочки, в которой горели куски старой покрышки — грелись. Вся компания с любопытством уставилась на Зиха, но охотник не стал с ними заговаривать, просто прошел мимо, спустился по лестнице и вошел внутрь.

Подвал был освещен электрической лампой, слышалось гудение генератора. Было сыро, смрадно, но довольно тепло — в большой железной печи в углу подвала жарко горел гудрон. Вдоль стен стояли двухэтажные деревянные нары без матрацев — ни одно место не было занято. Видимо, желающих платить за ночлег сегодня не нашлось. Большой общий стол с лавками занимал чуть ли не половину помещения. Пахло горячим гудроном, сыростью, мышами, но еще чем-то пахучим и съедобным. Широкоплечий молодой мужчина вышел из смежного помещения — видимо, кухни или кладовки, — и тут же помахал Зиху рукой, приглашая подойти для разговора.

— Чужак? — спросил он без всякой враждебности. — Ищешь место для ночлега?

— Ищу, — Зих шагнул к стойке.

— Сам откуда будешь, папаша?

— Городок Љ13.

— Не слышал. Десять банкнот за номер, за шамовку и воду платишь отдельно. Можно деньгами, можно бартером.

— У вас тут одна гостиница?

— В этом районе одна-единственная. Так что или плати, или выметайся. Хочешь погреться задарма — грейся на улице. Бесплатно у нас только пулями угощают.

— Понятно, — Зих осмотрелся по сторонам. Заведение мало чем отличалось от ночлежки Усача. Даже плакаты на стенах между нарами были почти такие же: старые киноафиши, довоенная реклама жратвы, спиртных напитков и автомобилей, голые девки с похабно раскоряченными ногами, пышными тугими титьками и томно полураскрытыми губами. Зих остановился глазами на огромном постере, изображавшим солдата в тактическом шлеме и уже знакомом охотнику черном стелс-комбинезоне. Солдат держал на поднятых к небу руках маленького улыбающегося ребенка, сжимающего в руках сдобную булку, и над ними развевался сине-белый флаг с золотыми звездами. Еще выше шел текст: «Мы создаем будущее уже сегодня!» Прежде Зих не видел таких плакатов.

— Чем кормишь? — спросил он хозяина.

— По деньгам и кормлю. Есть собака, есть крыса, а есть концентраты и консервы. Вермишель, картофельное пюре, витаминайзер, тушенка разная.

— Богато живете.

— Да уж не жалуемся, — хозяин посмотрел на Зиха с нетерпением. — Ну что, определился?

— Патронами возьмешь?

— Возьму. Что там у тебя?

— Вот, — Зих начал выкладывать перед хозяином на стойку патроны из винтовки убитого солдата «Лабиринта». — Какой у тебя курс?

— Хорошие патроны. Один к одному, идет?

— Идет, — Зих отсчитал десять патронов. — Что у тебя выпить есть?

— Спирт, самогон, пиво, «пушистик».

— Стакан спирта и мяса какого-нибудь. Только не сейчас, когда проснусь.

— Будет сделано, — хозяин сгреб патроны со стойки. — Тебя как звать, папаша?

— Зих.

— Есть желание, могу бабу тебе организовать, Зих. Всего пять банкнот за ночь. Хорошая баба, молодая, умелая, куда хочешь, туда и даст.

— Перебьюсь. Где мне расположиться?

— Где нравится, там и располагайся. Все места свободны. Можешь спать спокойно, вшей у нас нет, шмотье не воруют.

Зих отошел от стойки, выбрал место и с наслаждением растянулся на нарах, подложив под голову свой рюкзак. Тело после целого дня хождения в холод и ветер немедленно наполнилось тяжелой усталостью. Зих еще успел подумать, что никогда в жизни он так не уставал — и все. Огонь горевшей под потолком подвала тусклой лампочки померк вместе с сознанием, и охотник уснул.

Они сидели кругом у большого жаркого костра и ждали, когда прогорят дрова, чтобы можно было заложить в горячую золу целое ведро припасенной Снигирем картошки. А пока учитель рассказывал им о вере, и Зих слушал его рассказ. Снигиря всегда было интересно слушать, хотя Зих не всегда был уверен, что все в этих рассказах правда. Слишком уж гладко у Снигиря концы с концами сходились. Крысе истории Снигиря были, как всегда, неинтересны — он сидел с отсутствующим взглядом и ковырял ножиком черную мерзлую землю. Остальные слушали вполуха, их больше интересовал вопрос, когда же они начнут печь картошку и смогут поесть. А Снигирь говорил, время от времени встряхивая головой — такая у него была странная привычка. И еще, когда он рассказывал свои истории, то всегда смотрел куда-то в пустоту перед собой, будто видел там нечто, недоступное взгляду остальных.

— Чепуха это все, — сказал Зих, когда учитель замолчал.

— Что чепуха? — Снигирь с интересом посмотрел на подростка.

— Про Бога. Не верю я в то, что он есть.

Зих всей кожей ощутил, что его приятели смотрят на него — все, как один. Крыса, Яшка, Тимоня, Фрукт, Свинопас. Он их удивил. И Снигиря тоже удивил.

— И почему же ты в Него не веришь? — наконец, спросил Снигирь, слабо улыбнувшись.

— Как можно верить в то, что никто не видел? Ты-то сам Бога не видел, правильно?

— Не видел, — согласился Снигирь. — Но это не значит, что его нет.

— Эй, ты что? — шепнул Крыса сердито, толкнул Зиха в бок. — Рассердишь его, он нас без картошки оставит!

— Как так может быть? — спросил Зих, увлеченный своей мыслью, не замечая негодования Крысы. — Бог такой всемогущий, добрый, справедливый, любит всех людей и помогает им. А почему нам не помогает?

— Он помогает, — сказал Снигирь. — Только делает это так, чтобы мы считали, будто сами что-то сделали, без его участия. Иначе человек станет ленивым, инертным, и будет все время просить Бога ему помочь вместо того, чтобы самому что-то делать.

— Он ничего для нас делает, — ответил Зих. — Почему Он не сделает так, чтобы было теплее? Или чтобы люди не болели и не умирали? Чтобы уродилось больше картошки? И почему он не убьет всех Диких? Сделал бы Бог хоть что-то, тогда бы я в него поверил. А я должен верить в твои рассказы, что однажды наступит время, когда все будет хорошо — но меня-то тогда не будет?

— Почему ты так решил?

— Потому что! — насупился Зих. — Потому что не верю.

— Было время, я тоже не верил, — сказал Снигирь. — Это было в те дни, когда я только-только вышел из убежища, и наш командир повел нас на юг, искать хорошее место для жилья. Нас было тридцать пять человек, все, кто решился выйти на поверхность. Мы шли две недели, и все эти две недели продолжалась метель. Идти было очень тяжело — воздуха не хватало, мучила сильная отдышка. У нескольких человек сразу началась пневмония, а потом у всех появились признаки радиационного отравления. Наш доктор Лыков лечил нас, но не всем это помогло. К концу первой недели умерло шесть человек, потом еще трое. У меня страшно лезли волосы и чесалось все тело, но доктор сказал папе, что я буду жить, и я выжил — это было первое чудо. Ночью нашу стоянку окружали голодные мутапсы, на которых приходилось тратить драгоценные патроны. Чтобы задержать стаю, мы не хоронили умерших, оставляли их псам на съедение. Да и как их было хоронить, если разгребать толстый слой снега и копать промерзшую насквозь землю просто не было сил? Мой младший брат промочил ноги, провалившись в полынью под снегом, и отец нес его на спине, а я шел рядом с папиным пистолетом в руке, чтобы в случае чего отогнать мутапсов, которые все время следовали за нами. Мы казались им очень легкой добычей. Но мы все-таки нашли удобное место для поселка, и у нас появился свой дом, в котором мы зажили все вместе — отец, мама, я и мой брат, — и это было второе чудо. А потом на наш поселок напали Дикие, и погибли многие, но случилось третье чудо — к нам вовремя подошла подмога из соседнего поселения, и вся наша семья уцелела. А главное, мой отец учил меня верить, и я благодарен ему за то, что он это делал. Не знаю, как бы я выжил, не будь во мне этой веры.

— Ты веришь потому, что Бог тебе помогал, учитель, — сказал Зих. — А остальным он не помогает.

— Может быть, — Снигирь полез за пазуху, вытащил коробку с табаком и курительной бумагой и начал сворачивать самокрутку. Мальчишки заметили, что у него почему-то дрожат пальцы. — Но если Бог помогает мне, значит, и я должен кому-то помочь, правильно?

— Глупый какой-то, этот Бог, — Зих начал злиться, ему никак не удавалось рассердить Снигиря. — Говорит, что надо всем помогать, отдавать последнее. Дикому тоже все отдать? Мою еду, мою куртку, мой нож, мои патроны. А он меня за это убьет. Неправильно все это. Глупая вера, глупая!

— Эх ты, спорщик! — Снигирь поворошил палкой прогорающие дрова. — Не хочешь, не верь. Может, однажды поймешь, что был неправ… Тимоня, давай сюда нашу картошку. Есть пора…

— Эй, есть пора!

Зих открыл глаза. Это не Снигирь говорит. Конечно, нет — ведь Снигирь давным-давно умер. Это хозяин гостиницы, в которой он вчера нашел ночлег. Стоит и улыбается во весь рот.

— Ну, ты храпишь, земляк! — сказал хозяин. — Вставай, твой завтрак готов.

— Завтрак? А-а-а, — Зих покрутил головой, осматриваясь. Подвал, в котором он провел ночь, был пуст. Только он сам, хозяин, да какой-то сивый мужичок в рванине, сидящий за стойкой с кружкой в руке. И еще Зих почувствовал восхитительный запах жареного мяса. Но перед тем, как сесть за стойку, охотник все же проверил, не копался ли ночью кто в его вещах. Хозяин оказался честным парнем — все было на месте.

— Слышь, мужик, — зашептал сивый, когда Зих уселся за стойку, — выручи, подкинь на стакашку. Помираю, мочи нет…

Зих промолчал. Сивый еще несколько секунд смотрел на него с собачьей мольбой в глазах, потом вздохнул и отвернулся. Хозяин между тем внес из кухни закрытую крышкой большую сковороду и через минуту поставил перед охотником миску с ломтями горячего жирного мяса, обильно политого коричневым пахучим соусом.

— Это не та самая баба, что ты мне вчера подкладывал? — осведомился Зих, показывая на мясо.

— Не боись, свинина это. У нас в городе людоедство запрещено, за это расстрел полагается на месте, — сказал хозяин. — Жри смело. Тестюшка у меня позавчера порося заколол, вот и мясо тебе. С тебя десять банкнот.

— А запить?

— Ну, это само собой, — хозяин наполнил алюминиевую кружку на треть мутноватым разведенным спиртом из большой бутыли, придвинул Зиху. Сивый мужичок уставился на кружку горящими глазами, но Зиху до него не было никакого дела. Глотнув спирту, охотник вцепился зубами в горячую свинину — она была восхитительна. Она стоила тех денег, что запросил с него хозяин.

— Ты к нам в город по делу, или как? — осведомился хозяин. — Гляжу, снаряжение у тебя доброе и винтарь знатный. Охотник или наемник?

— Охотник. Просто гуляю, новые места для охоты ищу.

— Это хорошо, что охотник. Наша администрация желающих ищет на Ударнике мутапсов извести. Обещают заплатить по пятерке за шкуру.

— Мало, — Зих с наслаждением прожевал еще кусок мяса. — Пусть сами на этих тварей патроны тратят.

— Экий ты… охотник, — хозяин покачал головой. — Ты учти, у нас тут праздношатающихся власти не любят. Тем паче с оружием.

— Да и хрен на них. — Зих сделал еще глоток спирта. — Я к вам ненадолго.

— Что у вас там на Большой земле слышно-то?

— Ничего не слышно. Что везде, то и у нас. Вопрос у меня к тебе: есть тут у вас проповедник один, Сашкой кличут. Не знаешь, как его найти?

— Сашка-проповедник? — Хозяин почесал лоб ладонью. — Не знаю такого. Но ты в храм зайди, там точно знают.

— А где этот храм?

— Недалеко отсюда. Со двора выйдешь, иди направо, мимо большого дома, у которого на крыше буквы: «СЛАВА ТРУДУ!». Дойдешь до конца улицы, сверни направо и топай вдоль трамвайной линии. Выйдешь к рынку, а там и храм рядом — его купол с рынка хорошо видно.

Зих кивнул благодарно, снова запустил пальцы в миску. Уже давно ему не приходилось так вкусно и сытно есть. Покончив с мясом, он допил остатки спирта, вытер жирные пальцы о комбинезон и полез за патронами. Хозяин с довольной улыбкой сгреб патроны со стойки и сунул в карман.

— Спасибо, — сказал Зих. — Если не найду места получше для ночлега, к тебе вернусь.

— За твои деньги хоть Луну с неба, папаша. Милости прошу к нашему шалашу.

На улице было холодно и ветрено, с серого неба летела мелкая снежная крупа. Зих вдохнул холодный воздух, полез за сигаретами. Давешний сивый алкаш уже был тут как тут.

— Слышь, браток, не угостишь сигаретой? — зашептал он.

— А не пошел бы ты, родной? — Зих одарил сивого тяжелым взглядом. — На выпивку у тебя нет, курева у тебя нет. Не кури и не пей, коли нечего.

— Да я понимаю… ты извини, конечно… но все-таки…

— Отвали, нет у меня курева, — Зих зажег сигарету и пошел искать храм Наследников.