Hell Cat (СИ)

Глава 3

Гости

В этот самый момент в зале послышался шум, топот, ругань, шипение и все это сопровождалось гулким эхо.

Компания на кухне вжалась в свои табуреты и стулья. Наташа, державшая в руках железяку, попыталась нежно положить ее на место. И конечно же это у нее вышло, но груда лат не выдержала и предательски посыпалась. Все кинулись придерживать кто что горазд, но от этого хватания невпопад тремя руками за одни и те же вещи, куча посыпалась еще знатнее. По полу звенели наколенники, наплечники, шлем, последним упал гульфик и запрыгал из кухни в зал.

— А мы вас слышим! — послышался ехидный голос из зала, по-прежнему сопровождаемый эхо.

— Леопольд, выходи, подлый трус! — послышался еще более ироничный второй голос.

Через минуту в коридоре толпились: демон-культурист с молотом и секирой, носорог с кошачьими чертами, верхом на котором по-джигитски ехала старуха в лохмотьях и горящим шаром в руке, где-то под ногами у всех по чуть-чуть шумел по полу ветер с песком, а замыкал шествие Котя с кольчугой, которую тот надел наподобие шарфа, со шлемом, одетым задом наперед и с мечом в руках. Меч он держал как Лорд Раклич, то биш, по-ракальи, передвигаясь бочком аки краб.

Одной стены в зале не было, вместо нее был кусок скалы, в котором зиял аккуратный проем. Но это не был какой-то портал, что умел создавать Котя. В скале был натуральный коридор, уходящий, на сколько это было видно из зала, прям очень далеко. Их панельная многоэтажка заканчивалась явно раньше.

— Нам это кажется? — спросила, кряхтя и ловя равновесие ведьма.

— Я так не думаю, подруга. — ответил носорог. Только сейчас все заметили, что у носорога на роге розовый бюстгальтер.

— Вы кто такие, и зачем сделали эту дыру в моей квартире? — спросил Котя, — Я вообще-то собирался ее продавать.

Демон обернулся на Котю и спросил: — А когда ты думал мне об этом рассказать?

От низкого баса задрожали стены квартиры, зазвенел старый дефицитный когда-то хрусталь, а песок на полу покрылся узором и прошипел: — Не шшшуми — соседей разозлишшшшь.

На диване, с которого недавно утром встали Котя Ната и Мари, на противоположных концах сидели двое гонцов из Котиного сна.

— Позвольте представиться, — сказал негр с белоснежными крыльями, — Посланник с Иару, Григорий я. — величественный ангел встал и царственно поклонился.

Хозяева панельной двушки с теперь уже дырой в стене только и успевали моргать глазами. Песочек собрался в кучку прямо под пускающим немного дыма демоном. Тот сел в эту кучку. Кучка крякнула.

— Откланяюсь и я, — сказал белоснежный ангел с черными крыльями, — Святослав меня зовут, и я с Тартара. — Прекрасный принц тьмы исполнил реверанс и очертил вытянутым носочком ноги полукруг.

Песочек под демоном совсем исчез. Послышался звук падающей задницы демона на пол и его кряхтение. А сама Дашка уже стояла в своем обличии и в бальном платье, каким то изображали на картинах художники прошлых веков. Она тоже отвесила глубокий поклон. Хвост ее светлых волос немного подмел пол в зале.

— Драсьте… — сказала она гордо, — Мы рады вас приветствовать в нашем скромном жилище. — как можно вежливее покончила она с условностями.

Гости сохраняли высокомерность. Они немного пошевелили своими крыльями и слегка брезгливо сели снова на протертую обивку дивана.

Они отказывались продолжать диалог, явно намекая, что хозяевам довольно прикидываться. Пятеро храбрых портняжек попереглядвались, кивнули друг другу и один за одним вернулись в свой нормальный вид. Даша все же решила оставить себе третий размер и глубокий вырез на обтягивающей футболке. Миша в этот раз против ничего не имел. Гости, похоже, тоже.

Котя шлемом накрыл маленький шарик кактуса, кольчугу сбросил и подомнул ногой к стене, а, немного походя по квартире, меч он положил на лакированную тумбу стенки-горки. Гости внимательно следили за его движениями и подождали, пока меч перестанет шататься и, замерев, ляжет спокойно.

Остальные тоже следили за Котей. Просто кроме как на тумбу, меч можно было положить либо на пол, либо на диван. На пол вышло бы как-то неуважительно по отношению к оружию, а на диван — неуважительно к гостям. Тем более, что на диване что-то уже лежало, завернутое в древнюю и изъеденную молью мешковину.

Когда взгляды хозяев жилья вернулись на гостей, они увидели, что теперь негр был с черными крыльями, а белый — с белыми. При этом они поменялись местами. Но так, как они продолжали сохранять высокомерие, ребята не решились ничего сказать.

Как всегда, выручила Дашка.

— Вы перо потеряли! — сказала она, и не подала знак к кому обращается.

Оба гостя резко наклонились, чтобы подобрать за собой, но ничего не увидели.

Теперь Даша сделала максимальный покерфейс, а ребята уже пускали смешки и начинали свистеть уголками рта, пытаясь удержать смех.

Гости не выдержали и засмеялись так громко, что с их крыльев действительно начали падать перья.

— Всегда хотел так сделать, сказал ангел в темном цвете и дал пять своему белому визави, тот, конечно же, охотно подыграл и тоже дал пять. От их прикосновения случился небольшой салют. Каменные выражения их лиц больше не возвращались.

Теперь перед ребятами сидели два ангела. Один светлокожий, но с немного серыми крыльями, а второй точно такой же светлый, но с чисто-белыми.

— Святослав — это он. — сказал серокрылый Гриша и указал на белоснежного. — Он у нас всегда был самым красивым.

— А если мы вам являлись иными, то только благодаря вашей предвзятости. — сказал белокрылый Святослав.

— У вас миллион и один вопрос? — пытался вывести ребят на разговор Гриша.

— Да, у нас столько вопросов, что мы даже не знаем с чего начать. — по-прежнему ничего не боялась боевая Даша. Но это только по той причине, что она могла стать хоть воздухом, а в квартире есть вентиляция. Либо просто потому, что она была оторвой по сути. Порядочной, но оторвой.

— Если будет на то желание, — продолжил серый, — то в книге баланса на первых страницах есть общие правила и устав, вы всегда можете к ним вернуться и уточнить ваши правовые положения.

Белый развернул ткань и достал большой увесистый фолиант. Он отстегнул позолоченную с камнями застежку и раскрыл сначала титульный лист с гравюрой и витиеватыми надписями, пролистал еще несколько страниц, пока не пошли однотипные страницы с нумерацией.

Сначала ребятам показалось, что это какой-то неизвестный язык. Но по закону жанра, через мгновенье они стали различать смысл, правила написания, само начертание, грамматику и пунктуацию. Теперь русский показался им не таким уж и сложным. Интересно, подумала бывшая отличница Маша, а если бы они были китайцами, то им все равно показалось бы, что ангельский сложнее.

Тем временем серый продолжал.

— Это книга учета добра и зла. — он почтительно указал на удерживаемую белым книжищу, та поди под сто килограмм весила на вид.

Ребята вылупились на нее. Звучало как-то высокопарно. Они-то привыкли к меченосцам и девушкам с луками.

— Люцци, дорогой, перо, будь добр! — указал Гриша на Котю.

— Конечно-конечно, Габби, — сказал Свят и, перекосившись, залез себе меж лопаток. Немного там порыскавши, он извлек оттуда длинное перо, достойное самого Александра Сергеича. Перо было двуцветным черно-белым. Он стал на одно колено перед Котей и на вытянутых руках преподнес ему это перо.

Котя, оценил важность момента, и величественно, в поклоне смиренно принял его из рук белого.

Серый в этот момент показывал руками остальными, что это все необязательно, мол, дурачится белый. Он пожимал плечами и махал головой. Но ребята сохраняли невозмутимость.

— Коллега, — обратился серый к белому, — знаете ли, мы в России, и здесь есть прекрасное имя Гриша. Попрошу впредь меня называть именно так!

— Тогда мне предложить называть себя Чертом, чтоб совсем уж по-славянски? — предложил белый.

— Туше, — сказал серый.

— Ты давай заканчивай, видишь, мы мешаем людям осваиваться. — сказал белый Свят, — Вы уже начали осваиваться? — обратился он к ребятам.

— С переменным успехом. — решилась подать голос Наташка.

— Вот и ладушки, — сказал Гриша, — ведь так у вас говорят?

— Перо и книга — это теперь твоя работа, вратарь. — сказал Святослав, который Черт. — Будешь вести учет.

— Учет? — переспросил Котя. И теперь он понял, почему ему не нужны никакие фокусы.

— Да, — сказал серый, — ты теперь что-то в роде бухгалтера, — расстроил Котю Гриша.

— Как-то у вас тут… злачно, что ли, — заметил Святик, — ты не находишь, брат?

— Предлагаешь внести некоторые изменения в интерьер, брат? — ответил тому Григорий.

Балаган в квартире

Святослав и Григорий одновременно захлопали в ладоши. А ребята продолжали стоять в полном недоумении. При чем здесь интерьер, когда так много вопросов? И можно ли возражать? Что им теперь делать, охранять перо и книгу по очереди? Нужно сделать график дежурств, как в школе, думал Мишка, чур, я с Дашкой дежурю, рассуждал он.

Как вдруг из проема в стене начали выходить самые обычные люди. Кто в пальто, кто в пижаме, один вышел вообще в ластах и ему было крайне неудобно. Они несли всякое в квартиру и исчезали в спальне, кухне; хлопали двери в туалет и ванную. Потом внесли старомодную мебель, вышитую гобеленами, с бахромой и помпонами. Двое втащили огромного вида кованный подсвечник модели “минора”. На что Григорий помахал рукой в обратную сторону, так как свечи доставали почти до самого потолка, и точно закоптили бы его, хотя при достойном освещении было видно, что его давно следует обновить побелкой.

Какой-то малахольный дед притащил и повесил огромный портрет Григория. На нем тот был запечатлен с улыбкой, длинным кухонным ножом и ромашками. Дед в белых чулках и жабо отошел к дивану и придирчиво посмотрел на картину. Он цыкнул зубом, приблизился к картине наклонил ее влево. Еще раз переместился, шаркая к дивану, цыкнул неодобрительно еще два раза, затем наклонил картину как было до этого. После чего ушаркал в проход Котиной гостиной.

Послышался цокот копыт и скрип колес. В гостиную въехала небольшая кибитка. Оттуда выпрыгнули двое цыган в платках на голове. Они, пыхтя стащили с повозки свернутый длинный ковер. По пути длинный тубус ковра переломился пополам и ударился о пол. Тогда один из них, тот, что с бородой и большим золотым кольцом в ухе крикнул что-то наподобие: “Даи! Даи!” Тут же из кибитки, заставив ту качаться посильнее, чем когда с той снимали ковер, вылезла грузная женщина с большими усами под темным носом и с трубкой в зубах. Она курила что-то похожее на лошадиный навоз, поэтому Котина квартира наполнилась прекрасным сельским ароматом. Пуская огромные вонючие кольца, женщина ловко приподняла заломленную середину свернутого ковра.

Они с ковром подошли к Котиному старому дивану. Он сильно бы мешал раскатывать ковер. Тогда уже другой цыган, постарше и с полностью золотым ртом начал орать: “Ракло-о!” Кибитка мелко затряслась, из нее посыпались карлики всех мастей. Они ловко подняли диван, в котором, кстати, Котя хранил помимо белья некоторые дорогие сорта алкоголя. Диван исчез в кибитке с грохотом.

Когда пол был свободен, а под диваном оказалась куча мусора и пыли, Коте стало немного неудобно перед гостями.

Заметив грязь, женщина с усами и трубкой что-то злобно выкрикнула, не выпуская при этом трубку из зубов. На ее зов выскочил один из карликов. Он уже был в стельку пьян, а в его руках Котя узнал бутылку текилы из своего дивана. Но замечания делать не стал.

Карлик посмотрел на кучку мусора, прилег на бок и закрыл верхний глаз. Нижним он оценил объем работ. Затем он встал, обошел кучку один раз по часовой стрелке и несколько раз в другую сторону.

Двое цыган явно нервничали. Тогда мать выругавшись, перехватила центр ковра одной рукой, а второй вытащила трубку и бросила ее прямо карлику в голову. Тот почесал место ушиба и вышел из пьяной задумчивости. Он снял один ботинок, который был цел, и в отличие от второго не просил есть своим отклеенным носком, сквозь который виднелся протертый носок с грязным большим пальцем. Свободной от бутылки рукой он сгреб мусор в свой ботинок, а затем надел его обратно. Затем поднял упавшую трубку и затянулся. Моментально закашлялся и поковылял, хромая на ногу с мусором в сторонку. Там он издавал противные звуки и ругался по-французски.

Два цыгана с матерью тем временем быстро и ровно раскатали гигантский старинный ковер, с вышитым на нем сюжетом, где Дон Кихот и Санчо Панса стоят подле мельницы. Одним краем ковер сложился на принесенную вычурную мебель, что была сложена под новой картиной, а вторым на Котину стенку-горку, с лежащим на ней японским мечом.

Мужчины принялись вытаскивать из-под края ковра мебель и расставлять ее уже поверх того. После чего они подошли к старой советской лакированной мебели. Тот цыган, что с золотыми зубами, взял меч, а второй, что с серьгой, достал из кармана гвоздь с молотком. На свободном месте у телевизора он принялся усердно вбивать гвоздь в штукатурку. Гвоздь согнулся, а штукатурка осыпалась. Но все же он как-то влез в стену. Бородач с серьгой в ухе вытащил из своего ботинка шнурок, скрутил петлю, взял у брата меч и повесил его на стену.

Стенку они брали по частям и тоже уносили в кибитку. Когда из мебели что-то выпадало, из прохода выбегали карлики и начисто все подхватывали, унося в повозку. Коте только оставалось вспоминать, что это там было в шкафах и полках.

С ковром и мебелью было покончено, цыган с молотком и гвоздем достал из кармана черный жирный маркер, подошел к картине и нарисовал на лице усы.

Закончив, все запрыгнули в кибитку, зубатый влез на облучок, стегнул лошадь, и та попятилась задом. Когда весь цирк отъехал метров на десять, послышалась возня и крики. Из прохода вышла усатая женщина, подошла к уснувшему в углу с трубкой карлику, сунула трубку себе в рот и затянулась. Трубка погасла. Не спеша она сходила на кухню, где щелкнул автоподжиг газовой плиты. Через некоторое время она, пыхтя и пуская вонючий травяной дым вернулась, подняла недопитую бутылку, вручила ее грустному и немного сердитому Коте, потом подошла, нежно взяла карлика на руки и скрылась в проходе. И только тогда снова послышалось цоканье копыт и удаляющийся скрип колес.

Ребята повернулись и посмотрели на испорченную картину. Читая их мысли, из прохода уже спешили. Пара лакеев тащила другую картину на смену этой. Новая была в два раза больше, и на ней был изображен Святослав. Он держал хлебный нож с зазубринами в одной руке и надкушенное яблоко в другой. Он свойски подмигивал.

Наша служба и опасна, и трудна

Послышался хлопок балконной двери и запах сигаретного дыма. Табачный дым смешался с запахом жженого кизяка.

Вошедшие в квартиру с балкона Григорий и Святослав уставились на Машку. Та уставилась на них в ответ.

— Ну, ладно, — сказал Свят и щелкнул пальцами. Цыганский дым закружился и улетел в сторону кухни.

— А… простите… — догадалась Машка, что имелось в виду.

— Другое дело, сказал Святослав и довольно смотрел на свой портрет.

На портрете в это время начали проступать усы маркером.

— Да, другое! — сказал с сомнением Григорий и обратился к ребятам, — Присаживайтесь!

Святослав похлопал в ладоши, и недавно принесшие картину лакеи, унесли ее обратно в проход.

Коте вручили большую и тяжелую книгу. Та на удивление оказалась довольно сносной по весу.

— Открывать и писать в ней дозволено лишь тебе, вратарь, — начал объяснения Григорий.

Котя открыл книгу, формально полистал и положил возле себя, сверху легло большое красивое перо. Одна сторона его была черной, а вторая белой.

— А где брать чернила? — спросил Котя, — И нам уже можно покидать квартиру?

Четверо его товарищей затоптались на месте, намекая, что живо интересуются этим вопросом.

Вопрос про покидание остался на паузе.

— Нет, никакие чернила не смогут оставить в книге ни черточки. Требуйте платы с гостей! — продолжал пояснять Григорий.

— И чем они будут мне платить? — Котя совсем запутался.

— Не возбраняется принимать дары, но и требовать не по правилам, — включился в разговор белый, — а нужный минимум перо с них и само взыщет.

— Можно в двух словах, — выпытывал ответы Котя, — что я хоть должен буду вписывать в эту книгу? Я могу зачеркивать? А если клякса…

— Дорогой… эмм… — запнулся белый.

— Константин Романович Орешкин, — напомнил ему появившийся из прохода лакей в жабо и с картиной под мышкой, — известный среди друзей, как Котя. — в другой руке лакей держал губку, которой пытался стереть маркер. Но ребята заметили, что у него ничего не вышло, и теперь вместо лица на картине было буйство красок.

— Спасибо, Галь! Дорогой… Котя, позвольте я буду вас считать своим другом. И уж если не другом, то хотя бы считайте меня вашим… поклонником. Вам удалось… так сказать, вызреть и обзавестись достаточно преданной, пусть и немногочисленной командой, но этого, я думаю, будет достаточно. — он обратился к серому.

— Вполне, вполне, — уверенно кивнул серый из Иару. — Предыдущий так до конца и не освоился, жаль его команду. Особенно паучиха толковая у него была, — и он поджал губы, выражая соболезнование. Ребята вчетвером печально сглотнули.

После чего белый позволил себе продолжить.

— Досточтимый Котя, вы не то, что не поставите кляксу, вы даже вкривь написать не сможете. — довольно сказал Святослав.

— Молодой вратарь, кажется, еще спрашивал о предмете своих записей, так вот, — подхватил серый, — вы будете вносить в книгу учета все проносимые между мирами магические артефакты. — серый сделался довольным, он нескрываемо напитывался любопытством десяти пар глаз, уставленных в этот момент на него. — И их назначение.

— Мирами? — спросила Наташа, и все ребята подались вперед, выражая крайнюю степень внимания и восторга.

В наступившей тишине послышался лязг старой двери, доносящейся из прохода. Пятеро друзей обернулись, выжидая, какой шут еще покажется из темноты прохода.

Но оттуда вышел статный здорового вида мужчина в старомодном макинтоше и с саквояжем.

— А вот и первый посетитель, — сказал серый, — уважаемый, вы не видите, еще закрыто, будьте добры, обождите за своей дверью. Вас позовут.

— Да-да, как скажете, светлейший, — сказал посетитель из Викторианской эпохи и ушел назад в темноту. — Но я первый в очереди, учтите, сударь! — послышалось оттуда.

— Вам следует провести свет. — предложил белый Коте.

Котя был согласен с этим замечанием. Но ребята все еще хотели услышать что-то по поводу миров.

— Видите ли, — продолжил свое повествование серый, — изначально так повелось, что зла и добра в мире не совсем поровну, — он посмотрел на белого, тот закрыл глаза и довольно кивнул, дальнейшие сказанные слова должны были доставить ему не лишь бы какое удовольствие, — зла в мире намного больше, — изрек серый, — но и зло, и добро распределено примерно в нужном соотношении, — белый продолжал довольно кивать, — вот вы и должны вести опись проносимого через ваши врата.

Котя и ребята пытались переварить сказанное. Они откинулись на спинки и задумались. Разговор никак не хотел сворачивать в сторону миров.

— А в чем смысл? — задал неуверенно вопрос Мишка.

— Белый, объясните коллеге, — обратился серый к белому, — вам, как порождениям тьмы, должно быть проще найти общий язык.

— Бе-бе-бе, — перекривил белый своего брата, — если все идет нормально, — обратился он к демону Мишке, — то народ проносит, в среднем, нужное соотношение зла и добра. Иногда перевес сохраняется какое-то время, могут начаться эммм… беспорядки, катаклизмы, войны…

— Ну, брат, — отозвался серый, — это уже совсем ты берешь крайние случаи.

— Я чисто для объяснения сути, Габ, хотя что-то давненько не было знатных войн.

— Попрошу! — серый злился.

Ребята видели, что они всячески пытаются друг друга уколоть, подшутить.

— Вам переживать нечего, уж поверьте. — сказал белый.

— Совершенно, — подтвердил серый.

Мишка уже начинал нервничать.

— А при чем здесь мы? — сказал он, и все одобрительно зашумели.

— Да-да, а что нам делать? — спросила Наташа.

— Как мой брат уже вам сказал, — продолжил белый, — темной магии и зла больше, как вы можете убедиться, вы и сами являетесь ее частью, не так ли? — он обратился персонально к ведьме. Уж кому, как ни ей не знать, что она скрывает внутри себя.

— Ведь вы не думали, что Эдем позволил бы себе делать то, что предстоит делать вам? — с каким-то наболевшим энтузиазмом включился в пояснения серый, — тогда между нами не было бы отличий! — он вытянул большой палец в сторону белого.

— Но все это с полнейшего вашего согласия, прошу заметить, — сказал белый.

Посланнику из добрых мест не нашлось что ответить.

— Вы, видимо, надо всеми так издеваетесь, уважаемые? — Наташа раскусила их подход.

— Что?

— Не дури ребятам головы, Гриша, — белому уже тоже поднадоело.

— Ладно. Ваша задача заключается в возвращении излишков. — сказал желаемое серый. Хотя его бы воля, то он порезвился бы еще дня три.

— Если будет время, обязательно почитайте свод правил, — сказал белый, — там вы найдете большинство ответов на ваши вопросы.

— А как мы будем знать, что возвращать? — спросил Миша. Даша сидела рядом и жала ему руку своими ладонями. Она немного волновалась. Шутки подошли к концу.

— Скажите, Котя, — спросил белый, — было ли у вас уже видение?

— Ну конечно было, ты же сам их насылаешь! — сдал его серый.

— Я знаю, но хотел бы знать, не забылось ли оно?

— Какое из них? — растеряно спросил Котя.

— Которое про весы, — сказал серый.

— Все остальные, — белый указал пальцем вверх, — не от нас, — прошептал он, приложив руку к губам.

— Ну да, такое забудешь! — сказал Котя.

— Видение? — спросила у него Маша.

— И ты ничего не сказал? — присоединилась к возмущениям Наташа.

— Ну а чего там… Рай, Ад, весы. Я и сам ничего не понял. — уязвленно промямлил Котя.

— Пора менять методы, — сказал серый, — видишь, молодежь не на волне с тобой!

— Доработаем и учтем! — согласился белый.

Наташка откашлялась трижды.

— У нас в Раю, — сказал серый, — есть кое-что от них…

— Весы, вратарь их должен был видеть, — перебил пояснениями белый.

— Да, а у них наши.

Белый кивнул и пошевелил затекшими крыльями. По всей видимости, это у них как зевок — передается и заразно. Серый тоже принялся шуршать перьями.

— Таким образом, — серый уже по-человечески зевнул, — мы видим распределение сил по мирам.

— Если темной магии и зла где-то больше, то мы ничего не делаем, сказал белый и развел руками, мол, нам это нравится.

— А вот мы к тебе явимся, вратарь, — сказал грозно серый и тут же за окном посерело. Высокие тополя стали клониться от внезапно возникшего ветра.

— Ну, чего ты сразу пугать? Не волнуйтесь, это он за старое принялся, — успокаивал ребят белый, — в средние века, пока не напустишь ужаса — никто тебя всерьез не воспринимал. — Да, знатное время было, хочу я вам сказать, — белый выглядел довольным, он даже погладил себя по животу.

— Было да сплыло, — осек его серый.

— А вот если запахнет добром, то жди в гости нас, — белый улыбнулся.

Пятеро из панельки немного ожили — приятно знать, что ты на что-то годишься и чему-то служишь.

— Есть еще один вариант, — сказал серый.

— Кстати, да, — оживился белый, — можно просто насыпать противоположностей.

— И тогда вам не придется ничего возвращать, — подытожил довольно серый.

Ребята мялись. Конечно, еще оставалась тьма вопросов и подробностей, но им наконец-то хотелось остаться наедине, обсудить, объесть и обпить все моменты. А в какой-то момент и обкурить.

Крылатые братья, почувствовав, что и так засиделись в гостях, засобирались.

— Кстати, — сказал белый, — там, — он указал в проход, — масса свободных комнат, занимайте при надобности.

— Это ваш замок, — сказал серый, — он переходит в наследство. Вас, правда, как-то мало, и прислуги нет…

— Могу прислать! Совершенно задаром. — предложил своим тоном с издевкой белый. Ребята настойчиво отказались, вспоминая недавний балаган.

Гости захихикали.

— Если найдете какие подарки от ваших предшественников…

— Не спешите, одним словом, — сказал на прощание серый.

Снова два хлопка, небольшой салют из цветастых звездочек. В воздухе возникло два облака пуха: белого и черного. До пола так ничего и не долетело.

Со стены со лязгом упал меч. Наташа сходила в туалет, оторвала кусочек бумаги, брезгливо взяла ею шнурок и ржавый кривой гвоздь. Одернула тюль, вышла на балкон и запустила это все с девятого этажа.